Текст книги "Из собрания детективов «Радуги». Том 1."

Автор книги: Артур Апфилд

Соавторы: В.Х. ван Эмландт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

25
За ночью – день

Сайлас окинул пренебрежительным взглядом троих мужчин, пикап с трекерами в кузове и снова посмотрел на Кимберли, сидевшую на лошади Эзры с куском козьей шкуры в руках.

– Я занимаюсь расследованием убийства констебля Стенхауза, мистер Брин, – холодно сказал Бони, – и думаю, что вы можете помочь мне выяснить некоторые детали.

– Например?

– Почему вы пытаетесь выдать себя за Джаспера Брина?

– Да, почему? – крикнула Кимберли. Голос прозвучал резко и решительно.

Здоровяк перекинул ногу через голову лошади и уселся в седле боком.

– Это мое дело, – проворчал он. – Мы, Брины, занимаемся своими делами и не любим, когда в них кто-то суется. Мы продаем свой скот, смотрим за своими аборигенами и никому ничего не должны. Захотелось мне подшутить над Кимберли – взял и прикинулся Джаспером, кому какое дело? Джаспер не против, можете сами его спросить.

– Ваш брат Джаспер мертв и лежит в могиле рядом с матерью и отцом.

Ни один мускул не дрогнул на массивном лице Сайласа. Сцепленные на мощном животе руки не шелохнулись. Кимберли спрыгнула с лошади и бросилась к Бони. Схватив его за руку, она крикнула дрожащим, срывающимся голосом:

– Что вы сказали?! Это неправда!

– Это правда, мисс Брин, – сказал Бони достаточно громко, чтобы могли услышать остальные. – Ваш брат был ранен, и Сайлас повез его в Лагуну Эйгара к врачу. Однако доктор Морли был пьян и не мог помочь. Джаспер умер от раны в баре гостиницы. Сайлас привез его тело домой и похоронил на семейном кладбище. Вы в это время вместе с Эзрой гнали стадо в Уиндем.

– Лжете! – взревел Сайлас, однако Эзра тихо, но хлестко бросил:

– Хватит, Сайлас. Слезай со своей клячи и не валяй дурака.

Сайлас спрыгнул на землю и снова заорал:

– Это ложь, говорю я вам! – Он стремительно шагнул к Бони. Ирвин кинулся наперерез, но его опередил Эзра.

– Брось! – рявкнул он.

Сайлас бешено сверкнул на него глазами и неожиданно сник. Обойдя Эзру, он остановился перед Бони, глядя на него с высоты своего огромного роста. Теперь в его маленьких глазах была мольба побежденного.

– Что вы хотите знать, инспектор? – спросил он, постаравшись смягчить интонацию.

– Собственно говоря, совсем немного, мистер Брин, – ответил Бони. – Главное я уже выяснил. Может быть, попытаемся вместе обсудить дело и хоть что-то поправить? Ведь вы, наверное, не хотели того, что случилось?

Сайлас достал трубку и табак и присел на корточки. Кимберли рыдала, а Эзра гладил ее по голове. Инспектор сел на землю. Ирвин примостился рядом.

– Я расскажу, как все было, – начал Бони. – Отдельные детали могут быть уточнены вами или– ответами на запросы, которые я направил в Перт. Итак, история эта началась несколько лет назад, когда вы открыли россыпь опалов у подножия Черного хребта. Это были черные или, как их иногда называют, королевские опалы – самые ценные среди камней этого рода. Когда Эзра вернулся с войны, один из вас отправился в Перт и нашел там ювелира, который согласился покупать ваши опалы, платя наличными. Такое условие было необходимо вам по двум причинам: во-первых, чтобы скрыть существование прииска от старателей, которые сразу бы хлынули в ваши края, и, во-вторых, чтобы утаить от налогообложения доходы от продажи камней.

Вы договорились с ювелиром Солли, что будете отправлять ему спрятанные в книгах опалы по почте, а он тем же путем посылать вам деньги. Во всем этом не было ничего противозаконного, если не считать уклонения от налогов. Приезжая в Лагуну Эйгара, вы стали тратить изрядные суммы, а на имя Эзры приходили по почте довольно ценные книги, которые присылал Солли-книготорговец. Кимберли же сделала много покупок по выписке, и среди них – две дорогие шляпные коробки. Я говорю об этом только потому, что от многих в Лагуне Эйгара не укрылись достаточно очевидные признаки вашего неожиданного богатства. Чтобы погасить их любопытство, вы пустили слух, будто получили наследство. Однако это не соответствовало действительности.

Бони подождал возражений и, сочтя их отсутствие подтверждением своей гипотезы, продолжал:

– Затем на пути из Лагуны в Брум был украден мешок с заказной корреспонденцией, среди которой находилась ваша посылка, адресованная Солли-книготорговцу. Похищение мешка с почтой не имеет никакого отношения к нашей истории, кроме одного: благодаря этому констебль Стенхауз узнал, что вы занимаетесь добычей опалов. Я правильно рассказываю?

Сайлас перевел взгляд с Бони на Эзру, и тот кивнул:

– Точно. Вместе с мешком пропала книга с опалами.

– Проведав о том, что вы добываете опалы, Стенхауз решил отыскать месторождение и угоститься из вашей тарелки. Хотя тут у меня нет полной ясности, я все же могу предположить, как он обнаружил шахту. Трекер Стенхауза, Джеки Масгрейв, был очень предан констеблю, и именно он узнал, где шахта, от ваших аборигенов – напрямую или через кого-то – и рассказал своему шефу.

– Да он нас просто ограбил! – заорал Сайлас, который, похоже, не умел разговаривать нормальным голосом. – Приезжал на шахту и запускал лапы в наше добро, паскуда! В прошлом году это было. Мы сначала не знали, кто это. До того самого дня, когда Джаспер его прямо в шахте накрыл.

– Стенхауз выбрал самый удобный, по его мнению, момент, – продолжал Бони, – поскольку знал, что седьмого августа вы отправляетесь со стадом в Уиндем.

– А мы задержались со сбором скота, – вставил Эзра. – Покинули загоны Девятой Мили только утром пятнадцатого.

– Нам известно, что Стенхауз выехал на Уиндемскую дорогу рано утром четырнадцатого, – сказал Бони. – До восхода солнца он свернул с дороги и спрятал джип в зарослях кустарника у самого основания Черного хребта, примерно напротив вашей шахты. Хребет они с трекером перешли ночью, поэтому не заметили, что скот все еще стоит в загонах. Констебль и Джеки работали в шахте, когда на них наткнулись Джаспер и Патрик О'Грейди. Джаспер, вероятно, рассказал вам, что произошло дальше?

– Рассказал, – отозвался Сайлас. – Стенхауз был в шахте, а Джеки вытаскивал породу наверх. Прежде чем наши приблизились, он успел вытянуть Стенхауза верхом на бадье. Пат остался с лошадьми, а Джаспер пошел поговорить. Но Стенхауз выстрелил в него из пистолета, и он упал. Тогда Пат выхватил карабин из седельной кобуры и застрелил Стенхауза. Трекер попытался смыться, но Пат уложил и его. Джаспер был плох, и Пат побежал сказать мне.

– И вы решили, что Эзре надо идти с неполным стадом?

– Да, так, – медленно кивнул Сайлас. – Я поскакал на ферму, чтобы пригнать машину, а Пата послал к Джасперу. С фермы я поехал за Джаспером, взяв трех аборигенов, на которых можно было положиться.

– Фрайпена, Стаггера и Стена?

– Их. Вы, похоже, и без меня все знаете.

– Джаспер сказал, что он в порядке, и вы с помощью вашего старшего скотника спрятали труп Джеки Масгрейва в лошадиной туше. За вами шли аборигены и заметали следы. Потом вы перенесли тело Стенхауза через хребет, выйдя по его следам к джипу. С собой вы гнали черного козла, которого прихватили на ферме. Вы зарезали козла, чтобы добыть крови, и перегнали джип по его старым следам на то место, где Стенхауз свернул с дороги. Там вы инсценировали убийство Стенхауза его трекером и скрылись. Однако вы наделали много ошибок, мистер Брин, очень много ошибок.

– Как так? – ощетинился Сайлас, почувствовав себя уязвленным.

– Ну, например, вам следовало знать, что пуля с мягкой головкой, выпущенная из винтовки, оставляет в теле довольно большое выходное отверстие. А вы прострелили спинку сиденья из револьвера сорок четвертого калибра, и отверстие не совпало по размеру с отверстием в спине трупа. Вы не забыли, однако, стереть отпечатки своих пальцев с револьвера Стенхауза, который вы положили обратно в его чемоданчик. Вы также обернули руки кусками козлиной шкуры, когда вели джип, но на рулевом колесе и ручках управления остались черные волоски. Ваши аборигены отлично поработали, уничтожая следы на пути к трупу лошади и обратно, а потом – к месту, где Стенхауз оставил свой джип, и обратно. Однако вам следовало унести тушу козла с собой, а не зарывать ее, а также приказать аборигенам замести следы на всем пути через хребет. Наконец, вы забыли о птицах.

– О птицах?!

– Да, о птицах. О воронах, орлах. Ведь они видят все.

Сайлас выругался.

– Ваша семья могла полностью положиться на своих аборигенов в любых делах с белыми. Но вы не учли, что в таком серьезном деле, как убийство соплеменника, их преданность вам отойдет на второй план. Вы хорошо знаете аборигенов и, думаю, поймете это и не затаите злобы на ваших людей. Колдун, что живет у вас на ферме, узнал об убийстве Стенхауза и его трекера – вероятно, от Патрика О'Грейди – и послал сообщить об этом западным аборигенам, зная, что те передадут известие масгрейвскому племени дымовыми сигналами.

Старик Бингил, насколько мог, сохранил вам верность. В своем послании западным аборигенам он сообщил только факты, касающиеся убийства Джеки Масгрейва. Их было два: первый – Джеки Масгрейв застрелен; второй – труп его засунули под мертвую лошадь, лежащую недалеко от Черного колодца. Получив дымовые сигналы, масгрейвцы двинулись сюда, и у нас с Ирвином появились серьезные соперники в расследовании.

Дикари поместили тело Джеки Масгрейва на помост, под которым разложили меченые камни. Капли жира упали на два из них – с именами Патрика О'Грейди и Джаспера Брина. Масгрейвцы расправились с Патриком О'Грейди и сегодня утром двинулись на север, чтобы подстеречь Джаспера. С этой фальшивой бородой, Сайлас, вы вполне могли получить копье в спину, предназначенное вашему брату. Чтобы предупредить еще одно убийство, я убедил старика Бингила послать западным аборигенам дымовой сигнал, сообщающий о смерти Джаспера Брина.

Бони встал и указал рукой на юго-запад. Остальные тоже встали и увидели прерывистый столб дыма, поднимающийся высоко в небо над хребтами и плоскогорьями.

– Как видите, аборигены «вышли в эфир», – сказал Бони без улыбки. – Этим сигналом они дают отбой масгрейвскому отряду – и сыщикам, и палачам. Нам только остается отдать должное их сообразительности.

Брины посмотрели на дымовые сигналы, потом на Бони. Глаза Сайласа свирепо сверкнули, но злобы, как ни странно, в них не было. Эзра был подавлен проницательностью инспектора, а Кимберли, как сказал после Ирвин, «совсем обалдела».

– Как вы узнали, что Джаспера нет в живых? – спросил Эзра.

– В тот вечер в баре Сайласу удалось меня провести, – признал Бони. – Однако позже у меня появилось подозрение, что Джаспер потерял тогда сознание не от выпитого, а по причине куда более серьезной. Я впервые подумал об этом, когда Гунн рассказал мне, как однажды Джаспер перебрал виски в баре и заснул прямо у стойки, а Сайлас привязал к его бороде бечевку и дергал за нее, заставляя брата кивать каждый раз, когда приходил его черед заказывать. Поначалу, правда, меня сбило с толку то, что несколько человек позднее видели Джаспера со стадом. Однако потом я выяснил, что никто из них с ним не говорил и даже не приближался к нему. Свежая могила на вашем семейном кладбище окончательно подтвердила мою догадку.

– У меня же выхода не было, – простонал Сайлас. – Ведь смерть Джаспера надо было какое-то время скрывать, иначе бы ее связали с убийством констебля. Вот и пришлось маскарад устроить, бороду эту нацепить, чтоб народу мозги задурить. Ерунда чертова вышла. Будь проклят этот ублюдок Стенхауз. Раньше мне надо было до него добраться, тогда бы ничего не случилось – ни с женой его, ни с Джаспером.

– Что толку сожалеть о прошлом? – прервал его Бони. – Надо смотреть вперед, мистер Брин. Вам придется поехать с нами в Лагуну Эйгара. Там, или, может быть, в Бруме, вы изложите все обстоятельства дела инспектору Уолтерсу, который решит, какие выдвинуть против вас обвинения.

– Мне с вами в Лагуну ехать?! – вскинулся Сайлас. – Может, еще чего скажете?

– Еще скажу тебе я, – сурово промолвил Эзра, и у Сайласа сразу отвисла челюсть. – Сейчас ты сядешь в машину и поедешь с инспектором и Ирвином. Я поеду вместе с тобой. Там сделаем, что нам скажут. Все выдержим, и еще поблагодарим.

– Выдержим? – рявкнул Сайлас. – Конечно, выдержим. Мы, Брины, все выдержим. Чтоб его разорвало, подонка этого. Сначала жену в гроб вогнал, потом фермеров-работяг ограбил, а мы – отвечай!

– Ну, может, все еще не так плохо обернется, как вы думаете, – заметил Бони. – Меня вам опасаться нечего, Ирвина – тоже. Насколько позволят закон и правосудие, мы будем на вашей стороне.

Неожиданно перед ним оказалась Кимберли Брин. Волосы ее растрепались, покрасневшие глаза блестели, на щеках еще не просохли слезы.

– Скажите, это правда? Правда, что вы постараетесь облегчить дело для Сайласа?

Инспектор Бонапарт медленно улыбнулся, и Кимберли, слегка задохнувшись, горячо воскликнула:

– Спасибо вам! Спасибо. Мы, Брины, не такие уж плохие люди, поверьте. Вот и Ирвин вам скажет, и отец О'Рори, и все остальные.

– Ни меня, ни Ирвина вовсе не нужно в этом убеждать, мисс Брин. Когда все уладится – надеюсь, очень скоро, – моя жена и я с удовольствием пригласим вас в гости и покажем вам город – магазины, театры – все, что вы пожелаете увидеть. Уверен, ни Сайлас, ни Эзра возражать не будут, не так ли, джентльмены?

Оба Брина посмотрели в ясные и спокойные глаза инспектора. Эзра кивнул. Сайлас расправил свои пышные усы, сплюнул, поддернул штаны и, опять не справившись с голосом, прогремел:

– Почему бы и нет? Ким так и так отдохнуть надо. Она заслужила.

– Вот и прекрасно, – улыбнулся Бони. – А теперь поспешим. Думаю, мы вполне можем заехать на ферму и подкрепиться, прежде чем отправимся в Лагуну Эйгара. К тому же мне хочется как следует полюбоваться сокровищницей в шляпной коробке. Надеюсь, для этого не придется расправиться с еще одним тортом?

В. X. ван Эмландт
КОВАРНЫЙ ЛЕД

«Сюжеты своих романов В. X. ван Эмландт (1899-1955) не выдумывал, их подсказывала ему сама жизнь, его личный опыт. В свое время он работал в полиции и превосходно знал будничную жизнь уголовного розыска… То, что вышло из-под его пера, принадлежит к той разновидности детективного жанра, что принято называть «полицейским романом»…»

(Из Послесловия к «Современному нидерландскому детективу»)

С. Белов

W. H. van Eemlandt

GEVAARLIJK IJS

Перевод с нидерландского С. Баженова

Едва комиссар Ван Хаутем углубился в утреннюю почту и рапорты ночных дежурных, как в кабинет неожиданно ворвался практикант-юрист Эверт Ван Хохфелдт и отвлек его от этого занятия.

– Доброе утро, менеер Ван Хаутем! У вас не найдется для меня свободной минутки?

– Какие-нибудь неприятности?

Возбуждение молодого юриста и поспешность, с которой он влетел в святая святых – кабинет своего шефа, – заставили комиссара поднять голову.

– К счастью, нет! Но думаю, я напал на след крупного преступления. Вы знаете…

– А нельзя подождать пять минут, пока я разберу почту? – Внимательные серые глаза, на мгновение задержавшись на взволнованном лице юриста, вновь обратились к бумагам.

Разочарованный, Эверт присел около письменного стола, новость жгла его; право, принеся такое потрясающее известие, он надеялся на большее внимание. Уже десять месяцев он состоял внештатным практикантом при Центральном полицейском управлении, рассчитывая, что участие в практической работе позволит ему углубить познания в области криминалистики. Определил сюда новоиспеченного юриста его влиятельный отец, в прошлом министр. В Нидерландах Эверт вряд ли смог бы найти лучшего наставника, чем доброжелательный Ван Хаутем, который с первого же дня обращался с молодым человеком так же, как и со всеми своими агентами, и постоянно посылал его на задания – то со Старингом, то с Дейкемой, двумя своими ближайшими помощниками, которые имели большой опыт и знали все тонкости сыскного дела как свои пять пальцев.

И вот сегодня случай пожелал, чтобы он, приемыш уголовной полиции, этакий мальчик на побегушках, вдруг принес на Эландсграхт [3]3
  Улица в Амстердаме, где находится Центральное полицейское управление.


[Закрыть]материал, обещавший массу интересных неожиданностей. А шеф, вместо того чтобы благожелательно выслушать да похвалить, отчитывает его за недисциплинированность! С нетерпением наблюдал Эверт, как хладнокровный Ван Хаутем спокойно делал пометки на письмах и рапортах. Он вздохнул облегченно, только когда комиссар наконец отодвинул в сторону стопку документов и поудобней устроился в кресле.

– Ну, Эверт, слушаю!

– Сегодня утром, когда я завтракал, ко мне вдруг ввалился, взволнованный, мой бывший однокурсник, некто Терборг, и рассказал невероятную историю…

Пальцы Ван Хаутема механически прочищали его неизменную трубку, но светлые спокойные глаза были устремлены на Хохфелдта, по которому было ясно видно, что он взволнован ничуть не меньше Терборга.

– Он младший компаньон одной из адвокатских контор здесь в городе и уже много лет живет в старинном семейном пансионе на Регюлирсграхт. Комната у него выходит в сад, но он с самого начала договорился с Фидлером, содержателем пансиона, что, как только освободится номер в бельэтаже окнами на улицу – четвертый номер, – он сразу же переедет туда. И вот вчера утром – первого декабря – приходит к нему Фидлер и говорит, что швед из четвертого номера внезапно уехал к себе на родину. Если Терборг не передумал, то может сегодня же перебраться. Так как мой знакомый должен был идти в контору, он быстренько собрал мелкие вещи в чемодан и договорился с Фидлером, что в течение дня прислуга перенесет его пожитки в четвертый номер. Вечером, в полшестого, вернувшись домой, он нашел свое новое жилище в полном порядке. Вот тут-то и начинается приключение…

Эверт облокотился на письменный стол и испытующе смотрел на шефа, чтобы не упустить, какое впечатление произведет его сенсационная новость на невозмутимого комиссара.

– Слушайте внимательно! Когда Терборг вошел в свою новую обитель и поздравил себя с удачей, взгляд его упал на плоский белый пакетик, лежавший на столе под лампой. Сверху был напечатан адрес табачного магазина, а в уголке карандашом написано: «Четвертый номер». Похоже, кто-то прислал ему коробку сигар. Но Терборг не курит и сигар не заказывал. Он хотел было уже позвать слугу и сказать, что произошла ошибка, но передумал, решив сперва посмотреть, что же в пакетике. Осторожно снял резинку, развернул бумагу и увидел металлическую коробку с этикеткой известной табачной фирмы. Она не была заклеена бандеролью, и Терборг открыл ее. Угадайте, что он там нашел?

– Фамильные драгоценности короля Фарука.

Когда коллеги шутки ради подсовывали Ван Хаутему загадки, он охотно принимал вызов и за словом в карман не лез.

Ван Хохфелдт вынул из кармана пиджака белый пакетик и протянул его шефу.

– Посмотрите сами…

Комиссар не спеша прочел адрес магазина, развернул бумагу и поднял крышку. Затем осторожно убрал слой белой ваты, обрезанный точно по размерам коробки и закрывавший ее содержимое.

Неяркое декабрьское солнце, едва поднявшееся над крышами, бросало на стол Ван Хаутема широкий косой луч. Свет упал прямо на открытую коробку и высек ослепительный сноп многоцветных искристых огней из сорока восьми довольно крупных бриллиантов. Как солдаты в безупречном строю, четырьмя рядами по двенадцати штук, расположились они на слое ваты. Все приблизительно одинаковой величины и огранки.

– Значит, все-таки фамильные драгоценности! – чуть слышно пробормотал невозмутимый Ван Хаутем.

Едва сверкающие камни открылись взору, как что-то сразу, точно по мановению волшебной палочки, изменилось в холодной, трезвой атмосфере служебного полицейского кабинета: буйная игра многоцветных вспышек ошеломляла, парализовала волю, казалось, она несла с собой ароматы торжественно освещенных зал и праздничной толпы в вечерних туалетах. Гипноз богатства давно был знаком Ван Хаутему, еще по прежним делам, когда, обнаружив тайник с добычей какого-нибудь крупного ограбления, он замечал, как присутствующие внезапно подавленно умолкали при виде драгоценностей. Да, у этих блестящих штучек много чего на совести! Много несчастий принесли они, возбуждая алчность в женщинах, падких на украшения, и неодолимо притягивая к себе всяких мошенников…

Пока он с грустью предавался этим размышлениям, дверь отворилась, и вошел его ближайший помощник Старинг. Еще с порога он уловил обаяние роскошной жизни, излучаемое бриллиантами, и слова утреннего приветствия замерли у него на губах. С комической гримасой он вскинул темные брови и на цыпочках подкрался ближе, чтобы в свою очередь попасть во власть искрящегося пламени.

Ван Хаутем не смог бы себе объяснить, отчего ему вдруг стало неприятно, что его помощник, человек трезвого ума, казалось, поддался очарованию бриллиантов. Слегка брюзгливо он заметил:

– Биллем, ты что, никогда не видал, как блестит «лед»?

Старинг добродушно улыбнулся комиссару, с которым давно был на дружеской ноге.

– Да, но лед-то коварный! Я мог бы назвать вам, менеер Ван Хаутем, десятка два надежных, честных парней, которые, однако, согласились бы отсидеть десять лет в одиночке, только бы погреть на нем руки. Ничего не поделаешь, человек слаб, вот и я, пожалуй, побоялся бы оказаться в таком положении, когда достаточно только протянуть руку, чтобы одним махом хапнуть столько, сколько за всю жизнь не заработаешь.

Помощник комиссара придвинул себе стул и иронически взглянул на Ван Хохфелдта: опытный сыщик, он тотчас уловил связь между драгоценностями на столе и практикантом, который за полчаса до этого поспешно пробежал в кабинет начальника.

– Вы что же, наконец применили свои теоретические познания на практике? – спросил он Эверта. – Ограбили оптового торговца бриллиантами? А теперь пришли поделиться добычей с коллегами?

Ван Хохфелдт, смеясь, покачал головой.

– Повтори-ка Старингу все сначала, – сказал Ван Хаутем, осматривая камни в карманную лупу. – Если эти блестящие штучки те самые, о которых я думаю, нам предстоят горячие деньки, – задумчиво добавил он.

Старинг внимательно выслушал повесть молодого юриста. Когда тот замолчал, комиссар убрал лупу и попросил Старинга достать из шкафа перечень крупных ограблений, совершенных прошлой весной в Южной Франции. Помощник вскочил и энергично ударил кулаком правой руки о ладонь левой.

– Ну конечно! Ограбление на Ривьере! Неужели все-таки напали на след?

Он быстро нашел в шкафу розыскные бюллетени французской уголовной полиции и положил их перед комиссаром. Ван Хаутем внимательно следил пальцем по перечню то задерживаясь, то опять отрицательно покачивая головой. Наконец он как будто бы нашел, что искал. Не отрывая глаз от бумаги, он снял телефонную трубку и велел соединить себя с Бернстейном, ювелиром, которого в подобных случаях привлекали в качестве эксперта.

– Подождем, что скажет Бернстейн, – заметил он, попросив эксперта прийти на Эландсграхт, – но я совершенно уверен, что бриллианты взяты из похищенной в Ницце тиары индийской магарани [4]4
  Титул супруги индийского князя (магараджи).


[Закрыть]. Если это верно, то в наши руки попала лишь мизерная часть колоссальных ценностей, похищенных в один и тот же день из сейфов нескольких отелей на Ривьере во время прошлого масленичного карнавала. Капля в море, конечно, но вместе с тем первый сигнал, что грабители, до сих пор невероятно ловко скрывавшие свою добычу от французской полиции, зашевелились… Ну, Эверт, давай… Послушаем, что было дальше!

– Терборг буквально окаменел, увидев, что лежало в коробке. – Ван Хохфелдт, убедившись в важности доставленных сведений и в неослабном внимании слушателей, продолжал свое повествование уже не так торопливо, как вначале. – Он не из самых сообразительных, но ведет уголовные дела и поэтому понял, что если открыть собственную контору на средства от продажи сомнительных бриллиантов, то это дельце будет дурно пахнуть. Но прежде всего надо спросить слугу, не он ли получил пакетик, и если да, то когда и от кого. Терборг аккуратно завернул коробку и позвал слугу. Тот объяснил, что в полдень у дверей позвонила солидная пожилая дама. На ней было дорогое меховое манто, и при ходьбе она опиралась на трость с серебряным набалдашником. Когда Бас – так зовут слугу – открыл дверь, она вручила ему пакетик и сказала: «Это небольшой сюрприз для менеера из четвертого номера. Будьте любезны, передайте ему». Слуга не нашел в этом ничего странного. Жильцам пансиона каждый день что-нибудь передавали. Поэтому он ответил, что все будет в порядке, и дама удалилась, опираясь на свою трость. Он подумал, что это мать Терборга – его родители живут в Амерсфорте – выбралась на денек в Амстердам и принесла сыну подарок к Николину дню [5]5
  Зимний праздник (6 декабря), когда святой Николай – персонаж, соответствующий нашему Деду Морозу, – приносит детям подарки. Праздник сопровождается маскарадными шествиями.


[Закрыть]. Терборг немного успокоился и, заметив, что Бас уже посматривает на него с подозрением и, как видно, начинает сомневаться в том, что пакетик предназначался именно ему, отослал слугу, поблагодарив за разъяснения. Выходит, по какому-то недоразумению он сделался обладателем чужой собственности. Если бы он тотчас же пошел в ближайший полицейский участок и заявил о происшествии, он бы разом избавил себя от мучительных раздумий и забот. Но его жизнь небогата яркими впечатлениями, и он вообразил, что этот случай дает ему великолепный шанс блеснуть своим талантом сыщика. Совершенно очевидно, что бриллианты предназначались уехавшему утром прежнему жильцу четвертого номера, и Терборг решил написать ему письмо с просьбой сообщить, так ли это. Оказалось, Фидлер записал адрес отбывшего постояльца – некоего Фрюкберга: отель в Стокгольме. Терборг бодро принялся за письмо, но чем дальше, тем больше сомневался в правильности своего начинания. Вполне возможно, Фрюкберг – хотя он и производил впечатление порядочного человека – был замешан в укрывательстве краденого. Ведь не каждый день так вот запросто, на ступеньках подъезда и без расписки, слугам передают партии бриллиантов. Терборг, конечно, должен вести себя со шведом так, будто знать не знает, что находится в коробке, тогда Фрюкберг не почует опасности. Короче говоря, весь вчерашний вечер Терборг потратил на составление различных посланий, которые одно за другим отправлялись в мусорную корзинку, потому что он не имел понятия, как взяться за это дело. Только собираясь уже лечь спать, он сообразил в конце концов, в какое двусмысленное положение попал. Он не сказал слуге, что пакетик этот не для него, не сообщил Фидлеру, что получил бриллианты. Войди сейчас посторонний человек и найди в комнате эту злосчастную коробку, у него, несомненно, возникнет впечатление, что сам Терборг по уши увяз в некой сомнительной афере. Он всю ночь глаз не сомкнул и решил на следующий день, с утра, спросить совета у своего старшего компаньона. Но по некотором размышлении отверг и этот план. Без особого труда можно было догадаться, что именно ответит старший пайщик. И прямиком в полицию теперь не пойдешь. Уже самый факт, что он не сделал этого немедленно, наверняка вызовет подозрения. Тут он и вспомнил, что когда-то мы сидели в одной аудитории и что я теперь работаю в уголовной полиции. Этому мы и обязаны тем, что утром, во время завтрака, он ворвался ко мне и стал умолять помочь ему избавиться от сомнительного подарка. Я решил, что лучше всего отнести бриллианты сюда. К этому охотно добавлю: я искренне убежден, что, рассказывая о своем приключении, Терборг говорил правду. Между нами, он слишком бестолков, чтобы совершить преступление…

– Гм… – задумчиво хмыкнул Ван Хаутем. – Почему же ты не привел его сюда? С ним надо потолковать. И как можно скорей!

– Сегодня с утра он на судебном заседании. Не мог же он не явиться в суд, правда? Но Терборг обещал мне linea recta [6]6
  Здесь: сразу ( лат.).


[Закрыть]прийти на Эландсграхт, как только снимет свою адвокатскую мантию. Часов в двенадцать.

Доложили о приходе Бернстейна. Комиссар усадил его в кресло и передал ему открытую коробку. Некоторое время эксперт оценивающим взглядом скользил по камням и наконец сказал:

– Чудесные экземпляры, менеер Ван Хаутем! Откуда они?

– Это мы надеемся узнать с вашей помощью, Бернстейн. Чем скорей вы составите оценочную ведомость, тем скорей я буду знать, с чем мы имеем дело.

Ювелир отрегулировал свои весы, тщательно протер лупу и приступил к работе.

– Биллем, позови Мертенса. – Ван Хаутем снова углубился в бюллетень французской полиции. – Не думаю, чтобы на бумаге и коробке остались ясные отпечатки пальцев, но пренебрегать этим не следует. Пусть явится также капрал Трёрнит. Он должен немедленно выехать на место.

Когда через несколько минут явился полицейский капрал, комиссар приказал ему отправиться на Регюлирсграхт и незаметно установить наблюдение за пансионом Фидлера.

– Действуй по обстановке, Трёрнит. Дело вот в чем. Вчера хорошо одетая пожилая дама – меховое манто, седые волосы, ходит с трудом, опираясь на трость с серебряным набалдашником, – передала в пансион Фидлера небольшой пакет. Не исключено, что тем временем она – или кто-то другой – пришла к выводу, что было бы целесообразно получить пакетик назад. Будь рядом, если кто-нибудь позвонит у дверей пансиона. Попытайся услышать, не зайдет ли разговор о пакете. Если да, подожди, когда посетитель соберется уходить, задержи его и доставь ко мне. Если спросят, в чем дело, скажи, что я все объясню. Через часок-другой я сам навещу филлера и дам дальнейшие указания. Смотри не подкачай!

Спустя полчаса Бернстейн положил перед Ван Хаутемом заключение вместе с открытой коробкой, где на мягком белом ложе покоились сорок восемь сияющих бриллиантов. На камни ювелир наклеил маленькие кусочки бумаги с номерами от 1 до 48. В ведомости были указаны веса и оценочные стоимости. Он повторил свое первое восклицание:

– Чудесные экземпляры, менеер Ван Хаутем! – И добавил: – Всю коробочку я бы взял у вас за сто тысяч гульденов. Да еще неплохо бы заработал на перепродаже!

Когда эксперт ушел, Ван Хаутем погрузился в чтение тех пунктов бюллетеня французской полиции, которые заранее обвел красным карандашом. На основании экспертизы Бернстейна он пришел к выводу, что его первая догадка была правильной. Эти сорок восемь бриллиантов изъяты из тиары, которую носила в Ницце индийская магарани. Правда, всего в тиаре было девяносто шесть камней одинаковой величины и огранки, но это пока ничего не значило. Возможно, преступники решили проверить, безопасна ли пересылка, как говорится разведать путь, и поэтому послали только часть награбленного. Таково было одно предположение, но могли быть и другие. Рассматривать их все на этой стадии расследования было преждевременно и бесполезно.

Ограбления на Ривьере вошли в историю краж ювелирных изделий как настоящая легенда. Шайка, состоявшая по многим признакам сплошь из гроссмейстеров воровской профессии, в один вечер нанесла удар одновременно в нескольких местах. По-видимому, грабители заранее тщательно изучили правила хранения драгоценностей в сейфах крупных отелей. Эти правила полностью исключали возможность незаметно взломать сейфы, и воры сразу же отказались от такого традиционного метода. Был разработан чрезвычайно ловкий план, и он имел полный успех. Ван Хаутем даже усмехнулся, перечитывая подробности.