Текст книги "Вор: Пришествие Трикстера. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Артемис Деник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Рубен сначала ухмыльнулся, а затем призадумался.

– Это кто такой?

– Парень спец по инструментам… сам делает стрелы… его очень уважают, среди моих, – подавлено произнес Донал.

«Ладно, хватит болтать, пора заканчивать. Пусть берет себе этого Конора, по плану может понадобиться знаток стрел».

– Из лука стрелять умеет?

Донал хотел было снова взорваться, но сдержался.

– Обижаешь меня, Рубен, я же сказал, парень просто без ума от лука и стрел. Я тебе потом покажу, какие вещи он…

– Решено, бери своего Конора и моего Уолета. Выдвигаемся двадцатого августа. Таффер, ты, узнал что-нибудь нового у стражников?

Мужчина средних лет с рыжей бородкой поднялся, саркастично окинул взглядом обоих и ответил: «Да есть кое-что…».

– Ну! – нетерпеливо выкатил Рубен.

Таффер вальяжно покрутил глазами и ответил: «Они собираются устроить нечто типо вечеринки. В честь, так сказать, образовавшейся свободы. Я уже подогнал им несколько бочек с вином, и кое-чем по-крепче». Рубен вопросительно поднял брови. «Ах да, деньги… отчет я написал, он лежит у меня. Сейчас принесу, если надо». Гость не упустил и эту деталь, повторил слова про вечеринку стражников несколько раз. Чтобы лучше запомнить. Тогда Таффер щелкнул пальцами и скрылся за аркой, сияя ослепительной улыбкой.

– Значит, как и договаривались, да? – спросил гость после минутного молчания.

– Знаешь, – ответил Рубен, – мы тут подумали и нашли дельца, который берет гораздо меньше. Нет, конечно, мы не отказываемся от твоей помощи, Катти, но с этого дела нам нужно поиметь максимальный доход. Дела идут неважно, так что не в этот раз.

– Прости, дружище, – поддержал Донал, – я обещаю – что останется, мы скинем тебе.

Блеск в глазах гостя погас, сам он как-то осунулся и сделался печальным.

«Что останется, да? Ну, это мы еще посмотрим…».

Глава 2. Тюрьма Клагсклефт

«Прежде, чем пришла смерть, созданы были лгуны, дабы угощаться руками воров.

И созданы были воры, дабы глотать языки лживых их братьев.

И восхвалили мы Господа Создателя за промысел его».

Книга Догм Молота

Август, 1224 год.

1

Я вздрогнул от неприятного скрежета. Схватил дубинку, осмотрелся – показалось. Дом наполняли вечерние тени, мои раскиданные лохмотья черными кляксами темнели на полу. За окном заходило солнце. После непростого задания меня небывало сморило в сон. Однако, падая на холодную кровать, я твердо решил разобраться со всеми делами на следующий день, потому сумки не стал распаковывать. Свой «нескромный» мешок спрятал под кроватью.

Мы не договорились с Катти, где и когда встретимся, небось, он и не верил, что мне удастся выполнить задание. Возможно, он не до конца доверял мне. Но наиболее вероятно, он предвидел, что второе место, куда я пойду по еду душу, будет собственная лавка, которую он держал подальше от центра. Там можно было за хорошие деньги прикупить редкие артефакты, драгоценности или «сделать заказ». Первым местом была, конечно же, «наша» таверна, но раз не условились там, значит, его там не должно было быть.

Я отмерял шаг, ступая по каменной брусчатке. Наблюдал, как дети гоняют кур, старики сидят на бочках и машут руками. Солнца уже не было видно. Несмотря на то, что я выспался, чувствовал себя как полная сельди бочка, знобило. Я шел, завернувшись в темное одеяние, при свете, выдававшее дыры и порезы, но кого это волновало. Показался новый кирпичный дом, нависающий над улицей, значит, мне было направо.

Обычно Катти сидел в своей лавке до ночи. «Кто знает, когда придет судьба». Он все ждал и надеялся, что однажды к нему заявится какой-нибудь Барон. Как он сам рассказывал, за 15 лет практики к его лавке даже близко не подходил ни один уважающий себя человек. Только воры и темные дельцы.

Показались очертания знакомой вывески. Я остановился и прислушался. Дверь была нараспашку. Внутри, как всегда, пахло старыми книгами, ржавчиной и дрянным отваром, который Катти пил, чтобы «быть в форме». Внутри мой озноб сменился настоящей дрожью, и не только из-за холода. Продавленное кресло пустовало. Стол был отодвинут. По полу распластались бумаги. Наступая прямо на пожелтевшие листки, я проследовал в другие узенькие комнатки и не обнаружил ничего. Я сам и не заметил, как солнце окончательно зашло, дальнейшие поиски имели никакого смысла.

Я чиркнул огнивом и зажег свечу. На столе лежала раскрытая тетрадь в кожаном переплете. Последняя запись обрывалась. То, что вначале было похоже на буквы, под конец превратилось в кляксу. От последней буквы исходила изогнутая линия. Само перо я обнаружил под столом. Я присел на стул и стал читать, оставив свечу неподалеку. На жирной бумаге наскребли три буквы: Мол… «Все понятно». Мне стало все тогда понятно. Судьба обманула старика. За ним, наконец, пришли, но не те, кого он ждал. Молоты.

Ничего другого произойти и не могло с таким человеком, как Катти. На скупщиков всегда устраивали охоту Хаммериты. И Катти был не единственным, и не последним беднягой. Я вышел на свежий воздух, мне стало легче на душе, внутри, но не снаружи. Мое плечо отдавливал скипетр и некоторые «подарки», которые пришлись бы Катти по душе. Он был надёжным скупщиком, хорошим человеком. Меня никак не устраивало, ни то, что он мог провести остаток своей жизни за решеткой, ни то, что я рисковал своей жизнью, ради какого-то скипетра Баффорда. Без связей Катти, он пустышка. К тому же, Катти всё ещё должен был мне за работу.

«Только бы он не проболтался обо мне».

Я был уверен, что Хаммериты держали Катти в комплексе шахт, примыкающем к каменоломне. Был практически уверен, об этом болтали и другие воры, но верить им я бы не стал. Каменоломню затопило уже очень давно, но Хаммериты всё ещё работали в самых верхних штольнях, выжимали последние соки из земли. Они переделали часть комплекса под тюрьму. Мой коллега, сидевший там ранее, снабдил меня картой, точнее обрывками карты. Они всплывали в его голове снова и снова во время сна. В некотором роде, я помог ему. Выслушал, но не стал говорить, что сам туда направляюсь. Лишних слухов мне было не надо.

Через мост проходили постоянные патрули, раздавались команды: привозили новеньких. Но был и другой вход, не менее безумный, чем вход через колодец, даже скорее еще более опасный и рискованный. Шахты выходили на поверхность к югу от каменоломни. Я подумал, что смогу пролезть в них и подняться к самой тюрьме, которая должна была быть севернее. Люди говорили, из шахт доносятся душераздирающие крики. «Что ж, не удивительно, это же тюрьма». Еще как удивительно оказалось.

С холма открывался прекрасный вид на болото и чернеющий рот шахты. Я рассматривал деревянные сваи, загнанные глубоко в землю, ожидал уловить движение. Но никого не было. Да и быть не могло. «Сюда не заходят люди». Куст зашуршал, и я медленным шагом направился вниз по холму, к шахте. По капюшону били тяжелые капли. Дорога намаслилась, превратилась в кашу. Сапоги проскальзывали, но я держался. «Что б тебя солнце, зараза, спалило!», – очередная лужа начала выходить у меня из-под ног.

В этот раз я взял с собой клинок. Не стал церемониться и наточил его как мог. «Если умирать так с боем» – подумал я.

Небо заслонила насыпь, воздух затих и я погрузился во тьму. Мне было не привыкать, обычно тьма меня охраняет, но в тот момент, она несла лишь опасность. Я достал из первого мешка факел, и огниво меня не подвело. Я стоял в начале тоннеля, который уходил вниз: все ниже и ниже, пока не скрывался в серой дымке. А над моей головой нависали тонны и тонны обтесанных камней. Я сделал шаг. Дальше шел медленно, вдыхая пахнущий сыростью и разложением воздух.

«Сюда приходят животные, чтобы отдать свою жизнь. Ложатся и не просыпаются».

Вскоре я решил отдохнуть, когда вышел в узкий проход. Уже знал куда мне нужно было идти – к одной из стен была прибита хлипкая на вид лестница. Я присел на корточки около заколоченного колодца, и с силой вдыхал душный воздух. Факел лежал рядом, давая достаточно света, чтобы я мог рассмотреть свои ноги. Тишина сверлила уши. Легкие наполнились смердящим воздухом, и я стал осматриваться. В закоулке что-то блестело. «Должно быть, серебряный самородок», – подумал я. И вправду, подойдя ближе я нашел походную сумку, из которой выглядывали серебряные камни. Нагнувшись, я потянул сумку, но она осталась лежать. «Что-то придавило». Я глянул за угол и ужаснулся.

В пыли лежало тело. Казалось, совсем бездвижным. Я долгое время смотрел на это зрелище, не знал, что предпринять. «Он давно уже сдох. Его сокровища тут все-равно сгниют».

Я сапогом отодвинул труп, похожий на личину. Вдруг личина дернулась и начала подниматься. Сначала на колени, потом оперлась руками о стену. Я отскочил к факелу. Личина вышла на свет, и я увидел всю мерзость, которая скрывалась в ней. Пыль на «лице», «глаза» светились зеленым светом. Я не успел заметить, что у трупа не было руки, потому что от страха вонзал и вонзал лезвие в живот. Труп двигался на меня, прижимал к стене. Я с размаху всадил кинжал в висок и откинул «это» ногой. Этого оказалось достаточно. Следующие минуты я смотрел, как истекающая гнилью личина корчилась на груде камней. «Вот что за голоса доносятся отсюда. Надо идти, без остановок».

Взобравшись по хлипкой лестнице, я уперся руками в деревянные перекладины и оказался в еще одной пещере. Сквозь слепящий факел, я раазличил свечение. «Но где оно? Как к нему попасть? Кишка, по которой я шел, постоянно изгибалась, и на секунду свечение пропадало. Тогда я ускорял шаг, и тени от разбросанных вокруг камней и валунов двигались и мерцали. Я слышал только свое прерывающееся дыхание, до некоторых пор.

Чертовщина! Что-то совсем рядом заверещало! Я остановился, очень уж было сильно желание бросится обратно к лестнице. Но сияние стало настолько сильным, что я скорее ориентировался на него, чем на свой факел. Я сплюнул и ринулся вперед. Вперед к проему, из которого и исходил свет. В зале над головой висел огромный молот, по бокам которого стояли позолоченные светильники. Положить их к себе в мешок у меня даже не возникло желания. Раздался еще один протяжный рев.

Синеватое свечение исходило прямо из мраморной чаши, в которой бурлила вода, видать, святая вода. Последние капли, обмоленные священниками Молотов. Уж не знаю, что они за парни, эти Молоты, и явно мне не союзники, но в тот момент, я готов был прославлять этого их… Создателя… Я не раз слышал, продираясь через толпу, что их вода обладает карающим свойством. Свойством изгонять зло. Свойством разрывать плоть нечистым созданиям Трикстера. Будь я в другом положении, я бы посчитал все это чушью, но в тот момент я вытащил пару водяных стрел и обмакнул их в кувшин. Так, на крайний случай.

Третий раз что-то резко булькнуло и замолчало. Я был готов – духовно заряжен, так сказать.

Из-за угла выполз мертвец в оборванном одеянии, весь в пыли – за ним еще двое. Они рычали и журчали. Я прошил стрелой сердце первого. Комната моментально наполнилась еще большим сиянием. Мне пришлось сощуриться, я был уже научен опытом этой… как ее… «бомбой». Но даже сквозь дырки в своем плаще я видел, что происходило с их мерзкой плотью. Огонь объял тело, не был похож на огонь, в камине горит совершенно иное. Это было мгновенное испепеление. Пожирающее синее пламя. Вот, что за сила была у меня в руке. Это была сила Создателя.

Когда… все закончилось, я прислонился к стене. Дышал неприятным серным запахом и надеялся, что больше никогда не пойду в места, где пахнет также отвратно, как в подземельях Клагслефта. Что о них? Постепенно стены стали менять фактуру. Голый склизкий камень стал переходить в отесанные блоки. Было заметно теплее. Впереди послышались голоса и загадочный свист. Вот так я и дошел до Кардона, места, где начиналась тюрьма. Две металлические двери заграждали мне проход дальше, за ними я – свист и голоса. К моему счастью одна из дверей была приоткрыта. На то была причина.

2

– Язык проглотил?

Второй усмехнулся.

– Было бы счастьем и благословением, если бы да. Достойное наказание для таких, как ты!

Человек дергался и вырывался, но крепкие пальца, как металлические клешни сжимали его руки. Черные вшивые волосы давно спали на лоб. Подвязать их было нечем: все веревки конфисковывали. Он давно не ел, уже не помнил, как выглядит свежий фрукт. Помнил он только похлебку на воде из непонятно чего, которая больше отобрала, чем дала. Да, как бы старательно он не засовывал ложку, все выходило наружу. После чего его нашли без сил в самом углу камеры.

– Язык проглотил али как?

– Я… я не хотел…

– Все так говорят, все. Да как ты только посмел...!

– Тише, тише, здесь нельзя кричать, это священное место, – встрепенулся второй, хотя сам любил насвистывать мрачные мотивы.

– Прости, я и вправду забываю правила, надо бы прочистить память молитвой. А ты… как только ты посмел тронуть святое место?

– Я… я вам все рассказал, – черноволосый как только увидел занесенный молот сразу продолжил, – Стой! Не бей! Та могила, он сказал мне, что там спрятаны деньги!

Первый опустил молот.

– Так и знал – малодушный. Деньги, богатство… власть? – он многозначительно взглянул, но не увидел глаз, их скрывали волосы, – Подними лицо, ты!

Человек медленно поднял голову, и оба смогли разглядеть бороду, покрывающую большую часть подбородка.

– Мне нечего есть было. Пощадите!

– Тише ты! Мы почти пришли. Будешь знать, как к мертвым лезть.

– Будет, будет.

Металлическая лестница затрещала под их тяжелыми сапогами, и только шаг человека посередине не был слышен. Заключенным не выдают обуви, чтобы они не могли сбежать. Впереди в такой же катакомбе, как и многие комнаты здесь, высились две двери.

Служители Молота остановились и глянули на старика, которого тянули всю дорогу.

– Вот мы и на месте. Последний раз спрашиваю, кто повел тебя на грех?

– Я не знаю! – завыл черноволосый.

Он попытался вырваться и убежать, но его сжимали крепкие как металлические петли руки.

– Он не назвался! Он… он был в плаще

– Возраст? Какой возраст?

– Лет сорок, – ничего не получилось, и голова у заключенного снова безвольно повисла, – Пятьдесят!!!

– Хорошо. Отпирай дверь, а я займусь им. Тебе не стоило здесь кричать, ты помог своему очищению. Скоро они придут.

Второй служитель пристегнул заключенного и обвиненного в разграблении могилы к кольцу, плотно вбитому в стену.

– Затвор снял, теперь помоги отпереть эту громадину.

Вместе Молоты схватились за ручку и потянули. Дверь заскребла по полу. Ее отлили из первосортного металла, такого, чтобы выдержать внезапное проникновение мертвых.

– Хватит, сам пролезет.

Второй продолжал насвистывать мелодию. Такую темную и полную загадочности мелодию. Что ее вполне могли принять за ересь. Но не принимали. Уж слишком многих эта мелодия хватала за живое, давала чувство… соприкосновения с ним, с Создателем.

Далее все обстояло по-простому, по заранее отрепетированному плану. Второй прервал «свист» и перешел на «пение». Он читал молитву, пока первый служитель выводил красной краской молот на груди бездвижного человека.

– Вот и пора в путь. Твое наказание – один час. Выживешь, значит повезло, и Создатель на твоей стороне. Нет… ты искупишь свою вину и попадешь в светлое место. Да благословит тебя Создатель!

Второй служитель вложил заключенному в руку четки.

И они оба просунули его через дверь. А точнее вытолкали потому, как черноволосый не хотел умирать, упирался ногами. В этот момент спящие силы вдруг проснулись в нем, хоть ненадолго.

«Накликал я беду, они пришли за мной!» – подумал он, когда почувствовал мягкое тело, на которое приземлился.

3

Только я собирался заглянуть в проем, как меня сбили с ног и прижали к полу. Черт! Они знают, что я здесь! Я выхватил из ножен кинжал, но затем заметил интересную особенность. У меня в ушах стоял звон. Я откинул то, что навалилось на меня, и сразу заметил оборванного парня, который все еще кричал, выставив четки вперед. Я подскочил и закрыл ему рот перчаткой.

– Что ты, мать твою, здесь делаешь?

Оборвыш все еще вырывался, а глаза были круглые как у кота. Я отпустил перчатку.

– Ты чего уставился?

– Т-ты к-кт… Ты что здесь д-дыелаешь? Меня привели умирать вообще-то.

Но я уже не слушал его, так как понял, что произошло. Я встал и поспешил к двери. Ее могли закрыть в любую минуту. Человек сзади не отставал, он то и дело терся об меня.

– Нам не по пути! Сколько их?

– Д-двое, двое да! Спаси!

Он ухватил меня за рукав, что просто взбесило меня. Он срывал операцию. Дверь!

– Да отцепись ты! Жди здесь!

Он отпустил рукав и прижался к стене, судорожно поглядывая в темноту. Кстати, о двери. Я прекрасно слышал разговоры, которые исходили оттуда.

«Где засов?».

«Возле той бочки».

«Нет его там, я уже смотрел».

Через проем просвечивался зад, прикрытый красным плащом, на рукавах белые вышивки. Что-либо предпринимать было слишком опасно: их было двое, а я один. Один… Да, один: то, что стояло позади меня, тряслось и перебирало руками четки. Бесполезный человек. Я всунул голову внутрь. Все стало понятно. Выхватил дубинку. Огрел ее первого. К моему сожалению, второй заметил меня. Он заорал так, что аж стены затрещали. У него в руке сверкнул молот. Я увернулся от грозящего удара. Зашел за спину, но получил молотом в живот.

Преодолевая рвотные позывы, я откатился от еще одного удара, и зарядил ногой по голени. Не получилось.

– Ай, сейчас ты поплатишься!

Я с силой удержал последний удар, но моя дубинка, кажется, треснула. У меня больше не было защиты. Так бы и закончилась эта история, но когда я моргнул, тот оборвыш уже душил служителя своими кандалами. Вот теперь я смог вложить всю силу в удар ногами и Молот повалился на каменный пол.

– Тише, тише, ты его задушишь! – я откинул готовящегося убийцу в сторону и стукнул остатком блэк-джека по темечку стражника. Блестящий шлем валялся в углу, покачиваясь, как корабль на волнах.

– Ты что делаешь?!

– Спасаю твою совесть.

4

Это был вовсе не парень, а старик. Такой же старик, как и Хранители. Он все еще стоял, не понимая, что произошло. Я видел, как он пялится на дверь, но по-настоящему думал только о том, не услышал ли кто вопли. Наконец, молчание прервал он.

– Кто ты?

– Я вор.

– О… тебе здесь самое место…, – без эмоций пробормотал он, – тем не менее, ты… зачем ты здесь?

– Не твое дело. Мне надо спешить. Пойдешь туда?

– Нет! Нет, только не туда. Там мертвые.

– Да, они самые. Бери молот.

– Что?

– Бери молот и топай отсюда, – это был приказ.

– Но я, – он взглянул мне в глаза, наклонился и обеими руками поднял молот, – Что мне с ним делать?

– Защищаться, – этот разговор мне все больше надоедал, я был так близок.

Черноволосый старик покрутил в руках молот, сделал выпад и полетел вслед за молотом.

– Держать крепче надо.

– Да, да, думаю да.

Он же был заключенным, верно? Почему бы мне его не использовать?

– Ты не слышал ничего о неком заключенном, Катти?

– Катти, – пока он думал, я шарил руками по карманам, ища ключ от кандалов, старик видел это, в предвкушении облизывался, – Да, кажется, я слышал такое имя…

– И?

– Новенький, да? – старик ухмыльнулся.

Я молчал.

– В Блоке С его нет. Слышал, его пытали в газовой камере.

– Что?

– Хе, хе. Запирают в комнате с костром на несколько мгновений. Чтобы дух очистить, так сказать.

– Черт!

– Да, чертей изгоняют. Так что, ты меня отправишь к мертвякам? Я… я туда не пойду, – старик выставил молот, хотя и понимал, что ключ от кандалов находится в моих руках.

– Ты пойдешь туда.

Я снял кандалы и повернулся спиной. Впереди во тьме поднималась лестница, склизкая и противная. Мне в лицо дунул запах сырости, как я уже говорил, мне не привыкать.

– Вор, – я обернулся.

Старик стоял в растерянности. Желтая кожа блестела при свете факела.

– Спасибо, что помог, – он ковырял молотом красный плащ одного из ребят Создателя, – Я слышал еще кое-что: «Хранильня».

– Что?

– Хранильня. Меня туда отвели сортировать эти… как их… конфиксованные вещи. Вели с повязкой. Помню ступени, тепло… прекрасные голоса ужасных людей… удары мечей, такие громкие и близкие… какой-то ни то шепот, ни то молитва, и пол, мягкий пол. Большой зал... очень большой, с картинками и буквами на стенах, – мямлил старик.

– Что?

– Что, что! Спасаю себя от совести.

5

Я не верил, что он мог выбраться из того места тем путем, что для него избрали Молоты. В глубине той жидкой субстанции, что зовется душа, я понимал – с ним было покончено. Он мне был никем, так что я лишь пожал плечами и пошел своей дорогой – темной. И тут даже непонятно, чья дорога была темнее, и в каком смысле.

Лестница все шла и шла вверх. Как же глубоко засели фанатики! Впереди слышались ритмичные звуки тысячи кузнецов. Молоты отбивали и отбивали свои мрачные, но до неприятности восхваляющие их бога гимны. Меня принесло в нечто типо завода. Жар сразу ударил в лицо. Я уже не был уверен, что вынесу его в своем обмундировании и плаще. Со лба капал пот. Звук машин, станков превращался в белый шум, и казалось, мои уши потеряли способность слышать. Только отбойные молотки, и шипение. Помимо этого, чем выше я поднимался, тем кучнее становился пар. Я лишился уже двух органов чувств. «Теперь я точно вляпался. Пути назад нет, не найду» – пришло мне в голову. Так как без зрения и слуха мне был грош цена. Хранители всегда учили меня забывать в такие моменты о страхе и сомнениях. Это они могут видеть, что впереди, а я ни сейчас, не тогда не мог.

Под самой верхушкой, где виднелся проход, пар начинал развеиваться. По разные стороны люди в серых рубахах поворачивали вентили, направляли литейные болванки, в общем, были увлечены работой. Словно в слоеном пироге в цехе было два яруса. На первом – вкалывают, на втором… – а хрен его знает, что было на втором. Проходы. Мои щеки так горели, что мне хотелось как можно дальше уйти из этого места. Хорошая была идея забраться именно на второй ярус, повыше, над их головами. Я прокрался к лестнице, выверенными шагами. Железные плиты так и ждали момента, чтобы затрещать под ногами. Уж точно пришлось попотеть.

Некоторое время я всматривался, чем занимались рабочие: один отпускал рычаг, подъезжала форма в виде молота, другой направлял эту форму в плавильню, третий нажимал кнопку, и форма исчезала в огромном металлическом чане. В самом чане кипело огненное озеро, раскаленное железо.

Позднее на стене я увидел табличку. Она гласила:

Тюрьма: Сектор A , Сектор B , Сектор C , Сектор D

По заверению старика, злополучного Катти не видели в Секторе С. Это нисколько не облегчало задачу, ведь оставалось еще три. Я прокрался по верхнему ярусу дальше и скрылся в каменной кишке. Там, судя по указателю начинались тюремные блоки. Пространство расширилось. Показались арки и хоть какие-то намеки на «роскошь». Именно около такой одной арки я чуть не попался в ловушку.

В углу разговаривали двое. «Ничего себе» – подумал я. Собирался прокрасться к следующей лестнице, как заметил свет на потолке. С факелами там обходились аккуратно: что загорится сразу все поляжут. Я присмотрелся и увидел продолговатое устройство, короб, называйте, как хотите. Сверху качалась в разные стороны коробка слежения – новейшее изобретение детей Создателя. «Еще этого не хватало!».

Присматриваясь, я заметил, что тот «короб» двигался не хаотично. Все было продумано. Каждое движение, как пальцами богов было выверенное. Точная механика. Я не знал, как действуют эти штуковины да и испытывать судьбу… потакая своему любопытству. «Если это устройство не реагирует на Молотов, то что отличает их от меня? Уж точно мировоззрение и внутренняя философия. Нет, эта машина не может читать мысли. Групости! Бред!» – размышлял я, прячась за углом.

Я двинулся аккуратно, исследуя пальцами промежности камней за спиной. Камера повернулась ко мне боком, и я сделал еще несколько неловких шагов к следующей колонне. Разве я говорил, что мне было не страшно? Когда ты прячешься в самом сердце места, где пытают людей раскалённым железом, варят ноги в кипятке и отправляют тебя живьем на съедения уже давно мертвым людям, страх – это то, что позволяет выжить. А когда к этому примешивается… добавляется неизвестное устройство, которое мигает и двигается само, и, кто еще знает, что делает… Лучше забросить свои мысли в самую дальнюю сточную канаву.

«Взгляд» – так я назвал это штуку. Когда «взгляд» прошелся по окружающей полутьме, дорога была открыта. «И сколько мне еще предстоит увидеть в этих недрах английской горы! А Катти, он как проберется? Да он меня подведет на первом же патруле». Нет, о таком думать было нельзя. И все же, я привык всегда ожидать худшего. Будь то облава или еще какое-то неведомое Богам устройство.

В Зоне А я слышал как кто-то рвал свои губы неистовым свистом. Знает, что ему никто не поможет. Вдоль коридора шли камеры, такие темные, что казалось, они пустовали. Ложное чувство. Единственная тоненькая дорожка по центру была освещена свечами, что свисали с потолка. Я чувствовал невыносимую жару, но не только я. То и дело через серые решетки мелькали удивленные лица, которые тянулись ко мне как к спасителю грязными волосатыми руками. Их я тоже страшился. Кто знает, на что готов пойти отчаявшийся человек.

«Убери руки, иначе обломаю их» – говорил я, хоть и блефовал, конечно. Руки исчезали. А потом позади раздавался тихий плачь.

Свист не прерывался, все также тянулся, словно кто-то вкладывал свои последние силы в него, дул свирепо и искренне. Сверху в комнате никого не было видно, ну и отлично. Я взобрался по ступень, и второй этаж камер открыл мне глаза на масштаб «исправительной машины». Фанатики не жалели денег на свои темные делишки. А ради чего? Ради этих лиц? Они же действуют в их интересах. Все действуют в чьих-то интересах, кроме меня. Потому я и был на свободе. Искал человека, который должен был мне денег. Без него, я зря рисковал жизнью. Второй раз.

Под аркой на нарах, прикрытых вонючим ковром спал Надсмоторщик. Его Молот был прислонен к стене около входа. И вправду, кого здесь остерегаться? На столе – чистота, которой даже сортир Баффорд не позавидует. Но не чистота привлекла мое внимание. Книга. Кто знает, что за чушь там может быть написана. Но если есть возможность надо пользоваться. Я протянул свои пальцы над черной головой и стащил ведомость. Она как раз была открыта. На полях числилась вчерашняя дата. «Интересно» – подумал я, – «Надо изучить».

Тюремный блок А

1: Рендал, бандит. Наказание: Бичевание и принудительные работы на фабрике. Состояние: удовлетворительно.

4: Деллин, насильник. Наказание: колесование. Состояние: удовлетворительно.

7: Сеннет, головорез. Наказание: Подвергнут отсечению большого пальца. Избиение молотами и принудительные работы на фабрике. Состояние: удовлетворительно.

9: Иссит, попрошайка. Обваривание кипятком. Состояние: умер, не перенеся Справедливого Наказания.

Вот это был арсенал посланников справедливости на Земле! Катти в списке не было, а жаль. Не хотел бы я увидеть его «Наказание» и «Состояние».

Во второй зоне для меня не было удивлением, что камеры располагались с математической точностью, как в Зоне А. Это меня совсем не удивило. Удивило другое, я терял маршрут, и даже карта, врученная мне моим знакомым… она оказалась чрезмерно схематичной. Где я находился? В блоке B или уже в С. Таблички прятались от меня. Да какое мне вообще было дело до табличек! Я хотел побыстрее оттуда выбраться. Но без Катти идти было нельзя.

Несколько раз я слышал звон ключа в замке, и где-то сзади меня открывалась дверь. Вообще все здесь напоминало о том, что я был не у себя дома, не в гостях, и даже не на улице или в храме. Толстые каменные стены, которые, казалось бы, даже требушет не возьмет, металлические кованные двери, ручки, факелы, окруженные прутьями. Я иногда останавливался, чтобы перевести дух, но долго не задерживался, боялся. Я, верно, не был еще готов к таким одинаковым, тесным и неприглядным коридорам, из каждого угла которых мог выглянуть человек с кинжалом или мечом. Было неимоверно сыро и пахло известняком и чем-то серным.

И вот долгожданный… Блок С. Тот самый, что мне не был нужен. Однако кто знает, когда человека подведет память или на ум придет желание помочь. Еще на подходе к арке, я слышал неприятный шум в ушах, словно рой пчел копошился в них. Представлял себе машину, которая будет ходить, как человек и рубить как человек, обгладывать мои кости, как человек. Все оказалось проще, совсем по-человечески. Из камеры торчали две руки, над ними наиглупейшее лицо из всех, что я когда-либо видывал. Эти губы монотонно произносили букву B. А напротив ему в такт подпевал человек, коего я не видел.

На втором этаже человек с Молотом в руках сонно смотрел в одну точку, поддерживая второй подбородок. Я посчитал вполне безопасным стукнуть его как следует. «Пусть отправится в сонное царство, откуда его непременно выдворят добрым ведром с водой». В какой-то мере, я принес ему покой. «Я добрый человек». Дубинка с размаху впилась в темя. Вой прекратился, в Зоне воцарилась тишина. А я молился, чтобы никому в голову не пришла идея отблагодарить меня или поддержать авациями. «Пусть молчат, сволочи! Я и не на такое способен» – как же я был глуп.

В книжке, такой же, как и в других блоках числились имена. Я прошелся по списку и швырнул книгу на стол. Другого и не ожидал. Да кого я обманывал! Я ожидал чуда. А его, как известно нет. Все уже до нас украдено, как говаривал один дед в «Бегущем быке».

Тюремный блок С

2: Диккет, еретик. Наказание: подвергнут вырыванию ноздрей. Состояние: выпущен за отречение и последующее доносительство.

3: Латтон, клеветник. Наказание: подвергнут протыканию языка, приговорён к принудительным работам на фабрике. Состояние: удовлетворительно

4: Бассо, поджигатель. Наказание: Подвергнут клеймению. Состояние: жалок, но здоров.

7: Дейрн, шлюха. Наказание: острижена и заклеймена. Состояние: ждет освобождения.

10:Тарквис, ростовщик. Наказание: колесование. Состояние: приговорён к принудительным работам на фабрике.

Впервые дело дошло до разговоров. А вдруг? А вдруг кто-то из этих обреченных мог что-то знать? Я подошел к камере с клеветником по имени Латтон.

– Живой?

В ответ я услышал только неразборчивое бормотание. «Протыкание языка».

Следующей оказалась девушка по имени Дейрн. Лучше буду называть ее Дейрен.

– Эй ты, слышишь меня?

– Что…? Кто это?

– Не важно, подойди ближе.

– Не хочу. Не буду. Я лысая как яйцо!

Я совсем забыл об этом.

– Ты не слышала о человеке по имени Катти?

– Катти? Что за дурацкое имя! Я знала кота, которого звали Китти… – девушка умолкла.

Молчал и я.

– Молоты тоже здесь спят?