Текст книги "Вор: Пришествие Трикстера. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Артемис Деник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

– Хаммериты? Эти сволочи везде спят, даже на твердом полу. Им-та ваще на себя наплевать, идеалисты, посмотрите-ка на них!

«Ну да, нашлась ярая материалистка». Я и вправду не знал, какого рода информацию я мог бы вытащить из этих людей.

– Что-нибудь слышала нового? О чем у вас тут шепчутся?

Фигура, привалившаяся к стене, поднялась, и из тьмы вышла женщина без волос. Когда она заметила меня, то на секунду отстранилась. Ну да… Не каждый день видишь в таком заведении человека в черном плаще и повязке на лице.

– На них работаешь, да? – она гаденько скривила лицо в улыбке.

Я не двигался. А девушка, повнимательнее всмотревшись в меня, побледнела.

– Нет, точно нет. Не знаю, кто тебя сюда пустил, но… вали отсюда. Мне скоро на свободу, а с такими как ты мне дел иметь не хочется …

– Если сама не скажешь, и не узнают.

– Люди говорят, что готовы глотку перегрызть тому, по чьей вине они здесь.

– А разве не по своей?

– Хех, ничего ты не знаешь о жизни, юнец, – девушка еще раз улыбнулась своей беззубой улыбкой, – Говорят, демон совратил их. Старик. Никто не знает, кто он, откуда. Волю ломает, на всякие нехорошие поступки толкает.

– Не нова история. Всего наилучшего!

Улыбка так и осталась на лице девушки. Я видел, как она провожала меня, пахло ненавистью.

Я в такие истории не верю. Человек придумает все, что угодно чтобы оправдать свои поступки. Все грешны. Так зачем же отказывать себе в удовольствии. Надо прокачивать навыки. Именно поэтому меня занесло в тот ад.

На первом этаже мое внимание поймал Тарквис. Противный тип, таких за километр вижу. Типичный ростовщик. Встретил я его сразу же, как спустился. Такие всегда чуют выгоду. Он стоял, держать за решетку, сгорбленный. Держался, как будто вот-вот отпустит. Слабак.

– Эй, подойди-ка сюда! Знаю, чего ты здесь ищешь. Хаммериты хранят свое сокровище в запертой комнате. Там у них это… награбленное лежит. Я сам видел, пока меня с колеса вели. Нельзя мне тут, стар уже. Молотки тяжелые, ух такие! Вытащи меня, а? Я в долгу не останусь.

– Тебе не выбраться. Выход только один. А его стерегут.

– А ты ж как тута оказался? Не дури!

– Я прошел через заброшенные шахты. Тебе не предлагаю.

Старик призадумался, опустил голову.

– Что ж, – начал он и повернулся ко мне спиной.

– Эй, мне нужна информация!

– А мне нужна свобода, – буркнул он,– эх, чертов маг….

– Какой еще маг?

– Да тот, который меня сюда и посадил. Говорит, туфта все это, что в Заброшенном квартале мертвяки водятся, что, мол, дырка в стене есть, а там дом целый. Сиди себе и торгуй, и аренду платить не надо. И вправду, дом оказался хорош, каменный, ни один камешек не упал. Вот я и развернулся. Стал ходить по Заброшенному района вещички всякия искать. Кто заинтересовался, подходил к стене, я ему мешочек товара, он мне мешочек денег. Как хорошо было?

– И?

– Да вот через две недели дырка-то пропала. Я стал носится по пустым руинам, кричать. Тут наткнулся я на единственные ворота и заколотил кулаками. Меня и схватили.

– Зато не помер.

– Здесь помру, парень. Вытащи меня! Отплачу!

– Для тебя пути нет. Лучше скажи, чего узнал в тюрьме?

Старик вошел под колпак темноты, но продолжил разговор.

– Да что тута рассказывать! Кормят плохо, весь день на фабрике, душно ужасно, этот звон до сих пор в ушах стоит…

– Что-то особенное? Так сказать, из уст стражи? Может, говорили о ком-то? О человеке по имени Катти, ммм?

– Нет, не слышал о таком. Помню это… все на молитвы собираются каждый час. Это спасение. Можно хотя бы поговорить в полный голос. Эй, Бассо, как дела?

– Да как, – услышал я тихий голосок, – как всегда, Тарк.

Я пошел на зов. Все равно не мог ничего вытащить из этого скряги. И его самого тоже. Поделом ему, каждый сам за себя. В Заброшенный Квартал влез, дурак есть дурак!

– Вы еще кто?

– Вы? Я добрый человек, пришел за информацией.

– Стой! Стой! Я все уже рассказал! Не было злого умысла, я случайно… Свеча сама…

– Тише, ты не правильно меня понял, я… не здешний. Слыхал о человеке по имени Катти?

– Ну, был такой в Халлесфорде, да. А что?

– Да вот сцапали его.

– Как? Его? Ух, и времена пошли, ух времена… А ты чего здесь забыл. Жить надоело?

– Вот как раз ищу его, он мне должен.

Бассо усмехнулся.

– Обычно Катти все должны. В первый раз вижу такого самоотверженного человека. Ты здесь, чудо чудесное! Меня ты, конечно, не вытащишь, да?

– А с чего бы вдруг?

– И вправду, я уже смерился. Тут все уже смерились, кроме Тарка. Тот еще тип. Но если своего Катти не найдешь, знай, у меня есть весомые связи и лавка… была. Замутим дела, будет хорошо нам обоим. Больше ничего говорить не буду.

Говорил он и вправду очень разумно для человека в таких условиях. Я собирался уходить, пустил последний ветерок своим плащом, как Бассо спокойно спросил, словно и не ожидая ответа: «Он же твой скупщик, верно?». Я не собирался его вытаскивать, впрочем, у меня были на этот счет некоторые соображения.

Три Блока канули. Остался последний. «А что, если и вправду здесь нет?» – я запихивал эту мысль как можно глубже в себя. Я стоял и сверлил взглядом тот самый лист с заключенными. Нет, точно заветного имени на К там не было. Чувствовал себя, словно вышел зимой на улицу в надежде вскорости нырнуть в прорубь. Я уже был готов даже бросить Катти гнить здесь, но чувство, что он мог мне еще пригодиться, не оставляло меня. Даже не о выгоде шла речь… печально было потерять такого человека. Такого мастера продажи разной всячины. Не то, что все эти ростовщики поганые.

Сам бы я ему такие слова не сказал.

6

Я плелся к последнему пристанищу душ, что обитали там. А обитали там не только покинутые души, но и те, кто эти души выбивали. Один стоял на карауле и плел какую-то ни то песню, ни то молитву. Я его, конечно, обошел, и в конце очередного коридора висела металлическая табличка: Блок D. Последняя из всех зон. Скользкие истёртые до блеска полы. «Где там мои грязные ноги, которые оставляют следы?» Я скользил нему, как масло по сковородке, зато следов не оставлял.

Блок D выглядел до безобразия похожим на Блок B: два этажа, по обе стороны были прижаты к стенам. Молоты давно уже освоили электричество, но на такую глубину установить фонари не получилось. Видно, не такие уж они и помазанники Создателя, раз тот не помог им.

Я отворил деревянную дверь, ведущую на длинную лестницу вверх. Молот не спал, то и дело вставал и начинал ходить из стороны в сторону, садился и начинал судорожно оглядывать все камеры, потом клал руки на стол и начинал молиться. «Новичок», – было видно, «Скоро он привыкнет к этой работе».

Спустя некоторое время я понял, что механические мозги стражника работают слажено, но предсказуемо. Он придумал себе маршрут и ходил по нему, чтобы потом сказать коллегам: «все было продуманно; я все сделал правильно!». Это означало только одно: я мог приблизиться к нему во время молитвы. С другой стороны, сосредоточенный человек начинает слышать, как растет трава, жужжат пчелы, и просачивается вода в почву. Такие неугомонные люди сразу зовут тревогу, даже зная, что будет, если окажется, что она была ложной. Увеличение рабочего дня, лишение пищи, клеймение. Все, что угодно! Молоты достаточно изобретательны в плане наказаний. Но несмотря на это такие люди выбирали наказание, чем порицание.

Мне удалось выждать нужный момент, я уже собирался сделать шаг, как снизу вдруг раздались чьи-то шаги. Надсмотрщик открыл глаза и привстал со стула. Он поправил красную мантию, и надел положенный шлем.

– Слава Создателю, это вы! Я был бдителен и собран, мой господин.

– Вижу, вижу. Завтрашним днем сюда должны прибыть злостные информаторы Трикстера, еретики, пойманные на деле, – раздался бас, – Как бы нас не мучала совесть наша, но вынужден сообщить, что половина из вас завтра будет помилована. А, значит, все ваши грехи остаются на вашей… кхм, совести. Проследи за этим, Вильс. Посчитать и поделить по вашему усмотрению велено!

– Все понял, господин. Система счета любая? Четные числа, нечетные числа, степень наказания?

– По вашему усмотрению. Создатель дал вам голову, Создатель дал вам ответственность, вот пусть это будет урок для тебя, урок ответственности. А теперь я удаляют.

«Новичок» стоял, вцепившись руками в каменные бортики и подобострастным взглядом сверлил удаляющегося «командира».

– Слава Создателю!

– Слава, – бытовым голосом ответил человек в красной роскошной шляпе.

В камерах заерзала жизнь. Значит, там еще были живые. Стали слышны перешептывания, причитания, смех и плач.

– Молчать, вы!

Зона опустилась в глубокую тишину. Как будто оборвали струну. Я стоял за стеной, прислушиваясь. Мне очень не понравилось это возбуждение. Так что не хотелось бы, чтобы моя голова попала под их заряд «праведности и честности перед Создателем».

Когда все улеглось, а я был уверен, что «новичок» успокоился и принял «ответственность» как подобает Молоту – за молитвой, я поспешил осматривать камеры. Подбираться к стражнику стало слишком опасно – расстояние было немаленьким. В первой камере я увидел исхудавшего мужчину – не Катти. Камера напротив пустовала. В одной я видел женщин, припавших к углу, в других стариков в лохмотьях и с хитрыми рожами. Только обойдя первый этаж, стало понятно – пройти «без шума» не удастся.

Когда было мне холодно, Ты научил очагу и крыше.

Когда было мне голодно, Ты научил котлу и посуде.

Когда грызли нас звери дикие, Ты не давал им нас.

Когда одолевали меня враги, Ты научил копью и щиту.

Катти не было на первом этаже, а значит, … я должен был подниматься на второй, минуя опасности и сдерживая себя. Обойдя стену, я пустился по ступеням. Тогда мне пришло в голову, что, несмотря на тьму, это была не та тьма, которая помогает мне, совсем иная. Тьма классическая превращает меня в пустой образ, стирает мою личность. Тьма в тех коридорах меня не скрывала, а подсвечивала. Я, был как ком, который застрял в горле. Вроде бы был, а вроде был невидим. И все равно мешал проходу. Обычно я скорее, как ноябрьская морось: капает, но никто не обращает внимания, потому что такие незначительные капли не промочат. Но пройдет время, и люди стоят в замешательстве, на их лицах застыла злоба. Они понимают, что промокли. В туннелях же Клагслефта я был подобен короткому ливню. Там налил, тут налил – и меня видно. Я был прекрасно виден.

Молот Твой забивает гвоздь и держит крышу.

Молот Твой бьёт по железу и куёт котёл.

Молот Твой отпугивает зверей диких.

Молот Твой в руке моей поразит врагов моих.

Как только последняя ступень осталась в неправильной тьме, на меня уставились два суженых глаза. Я машинально отступил назад. Через металлические палки просунулась рука. Раздался наипротивнейший шёпот, который я когда-либо слышал. «У тя есть минута, thug». Я сразу понял, о чем он. Но вызволять кого-то кроме Катти я не собирался. «Новичок» все еще молился, но вслух слова не выговаривал. Постоянно ерзал головой. Вот-вот встанет. Ноги сами понесли меня вперед, я не сводил с него взгляда. И вот такие решают судьбы людей!

И я верю в трудолюбие Твое!

И я верю в силу Твою!

И я верю в человечность Твою!

Я прошел только две камеры, а судя по ерзавшему «Новичку», я мог поклясться, что он сейчас подпрыгнет от одухотворённости. Пришлось напрячь ступни и чуть ли не бежать! Боковым зрением я заметил оживление в камерах. Черные руки во всех противоположных камерах крепко держали металлические прутья. Голов я не разглядел, но мысль сама ударила меня под дых: «шуму я тут точно наделаю».

И я верю, в дарованное Тобой Право!

Право наказывать и вершить правосудие!

«Новичок» открыл глаза. У него по лбу тек пот. Я увидел это, когда влетел в арку, пришлось зацепиться руками за свод и выставить ноги. Дубинка уже была у меня в руке. И я чувствовал ее как никогда реальной и весомой.

«Привет от Создателя!» – произнес я про себя за секунду до того, как мой блэк-джек добавил к прозрачным каплям на лбу стражника палитру красных капель.

7

Я не сторонник насилия. И в той ситуации применил меньшее насилие к человеку, чье общество могло применить большее насилие по отношению ко мне. Сложно? Отнюдь. Я не стал обращать внимание на еще одного оглушённого мной. Уж сколько таких была за последний месяц? Меня больше интересовала личная безопасность и безопасность человека, чье общество задолжало мне денег и могло дать работу. Но, несмотря на это, облапать беззащитного было моим долгом. Во внутреннем кармане камиза я нащупал твердый маленький предмет – ключ. Вероятно, от какой-то двери, от какой я не знал.

Еще несколько дней назад я и подумать не мог, чтобы обнести чужой особняк. В тот час факт, что я находился в тюрьме», по собственной воле, творил хаос и еще умудрялся грабить все, что вижу будоражил меня и заставлял двигаться дальше. Я получал удовольствие, и нечего не мог сделать с собой.

Как я и думал, мой поступок вызвал волну перешептываний. Со всех сторон я слышал умоляющие голоса. «Эй парень, сюда!», «Тише, не кричи, второй слева рычажок», «Дружище, я в долгу не останусь», «Я вся твоя, только… пусти». Я накинул капюшон. Нечего, чтобы кто-то из них потом описал меня. Или даже назвал мое имя. Я надеялся, что еще не успел проболтаться.

Когда створки камеры распахнулись, я услышал общий вздох ни то радости, ни то грусти. Внутри ничего не было видно, смердело нечистотами. Катти тяжело дышал, прислонившись спиной к стене. Когда я загородил собой проход, он повернул лысую голову в мою сторону и зашелся в кашле. Казалось, он даже был не рад меня видеть.

– Давай, Катти, вставай, нам пора убираться отсюда.

Он попытался встать, но вскоре без сил упал на пол. Я попытался поднять его, но он остановил меня. Его рука уперлась мне в грудь.

– Боюсь тебя разочаровать, – его голос был сиплым, он постоянно прерывался и расходился кашлем, – но я… не смогу последовать… за тобой. Заморили… Молоты.

– Вижу, но тебе придется напрячь старые кости. Я ради тебя жизнью рисковал.

– Уже поздно, – он тяжело отхаркался и схватился за горло, – Феликс…. Феликс собирался за Рогом Квинтуса, Молоты конфисковали… мои, его записи… там, наверху. Там карта, я… не думаю, что он справиться… Гаррэт, Гаррэт, ох, черт!– Катти сделал несколько глубоких вдохов, – К-карта! Рог окупит все! – его рука опустилась на замшелый пол.

Так и закончилась история Катти, человека, что дал мне заработок и надежду. Деньги тоже растворились, как и моя самоуверенность. Чудилось мне, что на том все не закончится, и я был прав. Чертовски, как собака, прав.

Я стоял над бездвижным, окаменевшим телом. «Что ж, Катти заварил эту кашу, надо ее разваривать». Только я боялся, что эта каша была густая и сможет меня поглотить. «Глупости это все, Гаррэт. Ты в логове, слышишь в центре огромной тюрьмы! Мне бы говорить о трудностях, да я у Хранителей учился», – так и подумал, – «Я со всем справлюсь. Буду холоден и целенаправлен, как машины Молотов». Тех, Молотов, у которых лежала карта моего… мертвого «друга». Он что-то говорил про отряд Феликса? Не слыхал о таком. Помнилось, кто-то из заключенных Зоны С говорил мне про тайную комнату. Правда ли, что это была Сокровищница Молотов? «Конфискованные вещи отправляют туда». Этот факт не мог не заинтересовать меня в моем положении. Именно в том момент, когда моя цель «изменилась», я решил изменить свой подход к делу. Ужасная была перспектива тащиться в еще более дикое место, чем это, не имея никого под рукой. Тут-то я и вспомнил о том заключенном по имени Бассо. Мне еще тогда пришлаидея, что он мог вести дела, не навящив и, вероятно, надежен. В нашем мире никому доверять нельзя, если он не предлагает тебе что-то ценное взамен. «Бассо же будет обязан мне жизнью. Надеюсь, он не подпалит мое жилище, тогда мне и впрямь придется тянуть руки на улицах».

Единственная дверь во всем Блоке D оказалась заперта. Ключ, найденный у надзирателя – вот, что мне пригодилось. Теперь я имел доступ к служебным помещениям, холлу, коридору, через который можно было быстро перемещаться по всем зонам тюрьмы Клагсхлефт. Там же находилась незамысловатая лестница на остальные этажи, совсем на верхушке холма.

Зона D попрощалась со мной всей своей безмолвностью и унынием. Мне-таки было жаль Катти, несмотря на то, что он так подвел меня. Я сунул украденный ключ в замок, повернул ручку, и стал думать. «Если этот Феликс и вправду собрался украсть некий Рог Квинтуса, как он про него узнал? Как планирует это осуществить? У него тоже есть свои тайны?». Было понятно одно – без этих сведений я не мог уйти. Не мог позволить себе потрать время зря.

8

Позднее я попал в нечто очень сильно напоминающее поместье Баффорда, я говорю о картинах. Вдалеке отдавались эхом голоса, не возвышенные, как обычно, спокойные. «Галерея» и вправду была пуста. В чем я не сомневался, что Молоты так же, как и Баффорд питали страсть к «искусству». Ведь Баффорд тоже вроде как к ним относился. Я прокрался вдоль стены, за углом я услышал занятный монолог.

Огромное существо с молотом в руце. Это мужчина. Его борода густится и ветвится, как крона дуба – наш мир. Он одет в скромный кафтан, застегивающийся посередине – послушность наша. Он, как будто, держит небо. Его ноги прижаты к земле, словно так всегда и было. Взгляд могущественный, сильный, праведный. Напротив него, растопырив когти, припал к земле зверь со змеиной головой в шкуре медведя. Его язык оскверняет небо, голова же обращена к гнилой почве. Но вот глаза остекленели в своей жестокости, и вся его внутренняя энергия сосредоточилась на ненависти к обоим полам: мужчине и женщине. Зверь не имеет пола. Зверь вот-вот прыгнет. Они оба вызывали восхищение, оба не могли победить в их вечной войне.

Картина называется «Первородный Порок против Создателя». Помните, Создатель скоро одержит вверх, мы близки. Зверь был изгнан во время последнего нашествия. Многие годы назад.

Монотонный уверенный в себе голос замолчал.

Я ждал. Ждал эха солдатских сапогов. Я ни капли не сомневался, что Молоты носят такие сапоги, война в голове, война и снаружи. Если твои сапоги специально усилены, чтобы много ходить, то и ходить ты будешь далеко. Значит, заклятый враг будет трепетать, не убежит. Железная логика, логика подстать им. Раздалось эхо нескольких сапог, шли в мою сторону. Я не стал выдумывать чего неординарного – просто ретировался к лестнице.

Из храма доносились песнопения, что значило, что служба еще шла. Как там говорил Тарквис, каждый час, верно? Доверять ему была не лучшая задумка, человек готов сказать все, что угодно, если от этого зависит его жизнь. Но его слова звучали вполне правдиво, подстать им, Молотам. Также подстать им было отпирать и так не существующие двери, чтобы «хор» разливался по всем коридорам, отражался от углов, заставал тебя врасплох. Картинная галерея минула, оставалось только найти бумаги Феликса, так не удачно оказавшиеся у Катти в штанах в момент его ареста.

9

– Докладывайте, – сказал брат Альрий.

– Конечно, милорд, Первосвященник велел поведать вам, что он доволен вашими результатами. Его первосвященство заявляет, что темпы наказаний его ошеломляют, но Его первосвященство также считает, что эти наказания отнюдь не способствуют обращению в нашу веру.

– Это все, сэр Паттон?

– Остальное, милорд, скажу я после вашего слова – так мне повелевал Первосвященник.

– Отлично. Вынужден согласиться с утверждением Вышестоящего. Хоть наказание и необходимо, хоть оно и несет в себе благое, веры в этих людях нет. Долго я размышлял над этой… проблемой. Размышлял пока до ушей моих не дошла весть о тайной личности. Вы знаете, о ком я молву веду, сэр Паттон?

– Отнюдь. Я не обладаю такой информацией.

– Тогда слушайте, – брат Альрий подошел к картине, шикарной картине, которая висела на самом видном место, – Есть зло личное. Человек переходит через черту, которую ему начертило общество, то есть мы. Мы, которые записали все правила, угодные Создателю. Если человек дает волю своему внутреннему зверю, то он оказывается здесь, в моей тюрьме.

– Тюрьма принадлежит Главному Храму.

– Простите, неправильно выразился. Так вот, это зло личное, которое есть в каждом. Есть люди, которые, так или иначе, есть самое зло – убийцы, воры, поджигатели и мародеры. Есть люди, которые побуждают ввести во грех – скупщики краденного, еретики, ростовщики и проститутки. Но всегда, – брат Альрий поднял руку и аккуратно стер с картины пыль, – есть люди, извините, демоны, которые будучи в стороне творят такое зло, которое во сто крат превышает личное. Они, как яд, что медленно капает в нашу чащу. Вода выглядит чистой. Но если выпить… Оказываешься в моей тюрьме.

– Брат, тюрьма…

– Знаю, знаю! Прости. Когда мыслю я, то забывает голова моя о таких мелочах, как «принадлежность».

– Продолжайте, – мистер Паттон с внимательным и непроницательным взглядом изучал главу Клагсхлефта.

– Так вот, вы уже понимается к чему я. Мне кажется, у нас в городе завелся демон.

– Да вы, небось, шутите!

Брат Альрий опустил палец на полотно и начал тыкать в него. Точнее в длинный язык, который осквернял небо, в глаза, полные ненависти, в змеиную кожу и в медвежью шкуру, которая блестела от яркого света Создателя.

– Вы ошибаетесь, это он шутит.

10

Пробравшись, наконец, в холл с каменными колонами, я ощутил наинеприятнейшее чувство, что все мои усилия были зря. Я ничего не заработал, Катти простился с этим миром, и я все еще не был уверен, что те записи, сведения о группе Феликса, или как их там, имели хоть какое-то значение. В тот момент единственное, что меня успокаивало это огромная деревянная дверь, что вынырнула совершенно неожиданно. По обе стороны были зажжены факелы, потертые и покрытые копотью филенки говорили о старине и хорошем уходе. Это приободрило меня, и, осмотревшись, я, несомненно, взломал ее.

Внутри было темно – значит, и лишних глаз можно было не бояться. В свете факела я шел по ковру и жадно рассматривал зал. Сокровища – вот, что я искал. Это не выглядело, как конфискационная комната, уж слишком богат был интерьер: позолоченные подсвечники, алые гобелены с молотами и скамьи, покрытые теплыми тканями. На стене блестели гротескные барельефы с петроглифами, я подошел к одному. Из интереса.

«Настали последние дни битвы, и Св. Эдгар узрел, что в отряде его остались лишь самые преданные и невредимые. И приклонил тогда он колени пред Чашей и умолил Создателя даровать смерть ворогам его или ему самому. «Коль будет воля Твоя, чтоб ворог пал, дай мне сил, чтоб добыть победу для Тебя! Коль уж воля Твоя, чтобы ворог одержал вверх, даруй мне смерть по воле Своей, чтоб ворогу не досталось». И испил он из Чаши, и свет, и слава наполнили его члены, а ворог пал, словно зима пред весенними лучами. И Св. Эдгар воздал хвалу Создателю, и ходил средь раненых и плененных ворогов, и поил их из Чаши. И сожжены вороги были огнем из кузницы Создателя, и мертвых было не счесть. Чтоб восхвалить Св. Эдгара выше всех похвал и славить его, как не славили никого до этого, лик его был высечен и изваян из чистейшего золота. Чтоб все, кто зрел его, видели его и ведали славу того дня и цену деяний его».

Так я дошел до самого конца и уперся в стену. Вдоль нее шли ряды шкафов, набитых, как оказалось бумагой. Судорожно осмотрев их, я пришел к выводу – вот оно! Шкафчик вещественных улик. Так как все бумаги лежали в алфавитном порядке, сверху вниз, я быстро нашел то, за чем меня послал покойный приятель. В кожаной сумке лежали три помятые записки. Мне не терпелось узнать об этом Феликсе побольше.

«Катти, вот оно, я сделал это! Тот самый Рог Квинтуса, Катти. Я смогу, наконец, расплатиться благодаря этой штуке, уж поверь!

Я нашел карту, написанную одним престарелым педиком. Она показывает, как пробраться внутрь, туда вниз, в Бонхард, прямо как я и предполагал. Люди шепчут, что типо мертвые ходят там, не думаю; в любом случае это стоит того, разве нет? Насколько я понимаю, звук Рога приведет меня прямо к спрятанным сокровищам, как минимум как говорят. Да даже если нет, эта штука покроет все и даже больше.

Я оставляю тебе копию карты на случай, если что-нибудь случится со мной. Хотя, шанс того, что я вернусь и увижусь еще с тобой за бокалом французского вина, велик как никогда!

Что ж, увидимся!».

Карта, к удивлению, была достаточно детальной. В склепе было много секторов, несколько слоев захоронений, самые древние семьи города находились на приличной глубине. Ничего иного я не ожидал.

Позади отворилась дверь, и каменный пол покрылся бликами от факелов. Не помню, что было дальше, но помню, как стучало мое сердце в натянутой тишине зала. Я сверлил взглядом две фигуры и гадал, заметили ли меня или нет.

Услышал приближающийся звук шагов. За ним еще пару. Трясущимися руками вытащил клинок из ножен.

Темная и высокая фигура вытянула руку и закрыла дверцу шкафа. Та со скрипом захлопнулась.

– Здесь кто-то был.

Второй молчал, и это молчание само по себе висело в темноте. Я не дышал.

– Пройдись по углам, Вильям, – сказал спокойный голос.

Послышались медленные, размеренные шаги, фигура у шкафа не двигалась, словно вслушивалась.

Мне безумно хотелось выскочить и с криком кинуться на солдат, но я стоял, также окаменев, прокручивая в голове одну мысль «Я забрал карту и записку или нет?». Внутренний голос отвечал: «Нет, видишь же, листочек торчит, вон там на полочке». Другая половина отвечала: «Я положил их в нагрудный карман».

«Или нет?».

Вдруг холл разразился ушераздирающим свистом.

– Замолчи, хватит святотатствовать! – и тут же свист прервался, вернул все обратно, в мир мертвого страха и сомнений.

Сначала шаги раздавались где-то далеко, но вскоре я слышал их уже совсем близко. «Что ж», -подумал я, – «не зря взял кинжал». Почему-то эта мысль вызвала глухой нервный смешок. Когда до моих ушей долетело сопение и вздохи, я накинул капюшон себе на голову и… двинул головкой кинжала по невидимому лицу. Кто-то тяжело всхлипнул, фигура справа от меня развернулась и подняла молот. Он просвистел мимо меня. На полу крутился обескураженный последователь Молота. Он судорожно тер ладонями нос, пытался встать, но поскальзывался на своей же мантии и падал вновь. Мне было не до него. В мою сторону полетел еще один удар, я увернулся в сторону, присел и ударил ногой в живот. Руки ослабли, ослабли, я не мог ими ничего делать!

Огромный кулак откинул меня в сторону, но я не потерял равновесия, вынул дубинку и стал ждать удара. «Помни, Гаррэт, проигрывает нападающий» – вторил я себе.

– СКОРЕЕ, НА ПОМОЩЬ, ЧУЖОЙ! – кричало окровавленное лицо на полу.

Я подбежал и что есть мочи стукнул человека в плаще по голове. Тот обмяк.

Второй угодил мне по ноге, и я на секунду опустился на колено. Трясся, и сам этого не осознавал. В тот момент мое сознание само говорило, что нужно делать. Я не думал – действовал резко. Все чтобы выжить!

Я извернулся и пырнул Молота кинжалом в живот. Сам отскочил. Человек схватился за чрево и скрючился. Мне было неприятно наблюдать за этим, и сейчас, когда я пишу эти строки, мой живот сводят спазмы от желчи. В тот момент было также.

Преодолевая омерзение, я докончил дело последним ударом по голове. Тела сложил в углу и побежал. Дальше от этого места. Дальше туда, где оставалось последнее невыполненное задание – вытащить этого проклятого Бассо, чтоб мне сдохнуть! О деньгах и сокровищах я больше не мог думать.

11

Что еще можно сказать? Впоследствии, я все-таки вытащил поджигателя и отвел его к себе домой. С того времени он был обязан мне жизнью, так что я не сильно беспокоился за свою безопасность. После того, что произошло, я чувствовал себя хреново, был готов на все, что угодно. Бассо был вором, таким же, как я – это факт, но сдать меня означало бы еще раз испытать свою судьбу. А Молоты не любят повторять дважды. Он тип не из пугливых, но его осторожность и закрытость бросилась мне в глаза сразу, еще в заточении. Сразу возникли подозрения, что он мог что-то скрывать. Я ошибался – парень был прост как кусок пирога.

– Спасибо, Гаррэт, – сказал Бассо, – мне не чем тебя отблагодарить. Хаммериты забрали все, что было в моей лавке.

– Не беспокойся, для тебя найдется работа.

– Правда? О, это было бы отлично! Еще чуть-чуть и они нашли бы причину снять с меня шкуру.

Я кивнул.

– У тебя есть люди, которые могут «одолжить» тебе лавку или «поделиться местом»?

Довольная ухмылка ушла с лица моего гостя, теперь он хмурил брови, но не казалось, что он был зол или обижен, скорее в растерянности.

– Думаю, найдутся такие. Ты хочешь, чтобы я торговал? Я могу. Все устроим! Давай…

– Мы это еще обсудим. Мне надо сходить кое-куда.

Бассо внимательно слушал.

– Сними лачугу на окраине Нижнего Города. Здесь оставаться небезопасно.

Никаких возражений больше не было. Все, что мне нужно было от Бассо, чтобы он побыстрее покинул мой дом, заново устроился и ждал от меня инструкций со спокойствием ласточки.

Я дал Бассо одну из своих накидок, чтобы он не сильно светился своей тюремной душой. Уже стемнело, было идеальное время, чтобы навестить не самых законопослушных друзей. Я был уверен, его приняли бы, если бы он, конечно, не успел подпалить еще чью-то хату. Я же остался у себя и думал над тем, какой гранью ко мне повернулась судьба. Произошла подмена старого скупщика новым – некое «омоложение». Старое… сменилось… новым. И в этом новом я имел больше свободы, хоть и больше ответственности.