Текст книги "Вор: Пришествие Трикстера. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Артемис Деник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Но вот, подул поразительной силы ветер, и деревья облысели за считанные мгновения. Вринд прищурился и снес еще одну голову. Ему навстречу бежал всадник. «Рыцарь, такой же, как и мои солдаты». Он несся, пугая своим крутящимся мечом всех, кто попадал под его копыта. Но даже его не спас отточенный маневр. Вринд пригнулся и кольнул прямо в сердце. Рыцарь перестал быть человеком, теперь от него осталась лишь плоть. И даже так он все еще пыталась сдерживать хлынувшие потоки алой крови, свисая со своего коня.

«Ах, осень, красная осень!» – думал про себя Вринд. «Мы продлим тебя, как всегда умели. Всегда будет красная осень». И именно в этот момент листья набросились на глаза, как стаи черных птиц. Именно в этот момент из-за куста вылез оборванец. В воздух взвился семифутовый шест, который пронзил пожилого Лорда.

«Всегда будет красная осень».

Лорд отлетел от удара на груду камней, густая норманнская трава щекотала ему щеки. И полилась по траве кровь. И соединилось живое с живым.

«Удобренные кровью побеги дают наилучшие всходы». Так сказал один мудрец.

5

К сожалению, ветки слишком плотно прижимались друг к другу, мне не удалось попасть на третий этаж особняка. Я спустился и занырнул в первый попавшийся проход – разницы никакой не было. Пройдясь какое-то время по новому чистенькому полу, я заметил, у особняка Константина была какая-то особенность, которая выделяла его среди остальных. У всего тамь «не было границ». Ты мог прогуливаться среди деревьев, моргнуть, и ты уже шагаешь по деревянным настилам веранды. Дом выглядел как лабиринт. Вся эта безмерность – она пугала.

Сразу у входа в оранжерею я уткнулся в лестницу. Всего три этажа – я высчитал это днем ранее. Пока я поднимался, лицезрел… эти жуткие картины. Мне просто не дано описать их. Прутья, клыки, визг, мох и смех. «Довольно странный вкус для коллекционера».

Третий этаж. Что-то неимоверное в тот момент выдавило кислую улыбку. Как и все нормальные люди, я не смотрел под ноги, меня больше интересовало, что происходит впереди. Я бы и шел так, глядя вперед, если бы не случайное открытие. Лестница обрывалась на третьем этаже. То есть пол был… он был дальше… были и двери…, но именно там, куда наступил бы любой нормальный человек, пола не было. Его словно ровными пилами вырезали. «Одна их ловушек? Он знал, что я приду?». Вдруг мне показалось, что все вокруг сгущается, в животе стало неприятно. Чувство, что за мной следили все это время… И эти стрелы. «Черт, все вранье, Константин ожидал, что рано или поздно кто-нибудь захочет «взглянуть» на его коллекцию и на Меч в том числе. Он не дурак. Просто хитрец и параноик».

Что ж, я много раз делал это, и сделал еще раз. Дыра означает – прыгай! Кажется, подо мной промелькнула чья-то голова. Времени проверить не было. Я уперся грудью в дверь. Руками схватился за выступающие доски. «Где, мать твою, ручка!? Почему она сверху?». Я крутанул ее, и дверь вкинула меня вглубь некой комнаты.

«Ох, куда я вляпался!», – подумал я, вставая с колен. Мой взгляд зацепился за кровать, завешанную прозрачной тюлью. Мастерски вышитое одеяло желтого цвета обтягивало простыню как личинку. «Ну и мерзость!». С картин, написанных непонятными красками, на меня уставились лысые головы со стеклянными глазами. Завихренные бороды и густые, как лес, брови. «Так выглядит наш Константин?».

Я сложил и отряхнул свой новый плащ, продолжил осмотр. Полотно было туго натянуто на палки, скрепленные веревками, некоторые углы потрескались. «Пойду-ка я отсюда лучше…», – говорило сознание, но Меч был слишком дорог для меня. «Пятнадцать тысяч!». И я бы не смог простить себе такой утраты, да и Виктория вряд ли бы обрадовалась. А моя репутация?

Ковер изредка шуршал. Я пачкал его мокрыми и грязными сапогами. В этом не было моей вины, я словно шел по лесной дорожке. А в лесу грязи полно. «Вкусы этого человека мне не понять».

На письменном столе среди цветов лежал ключ с выцветшей краской. «Это точно шутка. Есть дверь, есть ключ, есть Гаррэт, который должен делать то, что от него хотят». Кажется, у меня начинался приступ. Стало тяжело дышать – так сильно я был напряжен. В голове стоял гул парового котла. «Так», – решил я, – «здесь нет странностей, все люди в той или иной мере помешанные. Меня здесь никто не ждал. Все тут – всего лишь результат дурного вкуса». С такими мыслями я продолжил пробираться по этим «неординарным» пространствам.

На третьем этаже стояла тишина. Раздавалось только шарканье моих сапог. Я заглядывал в проемы с дверьми и без, и каждая из этих маленьких комнат представляла собой некий магический мирок – отдельную искорку безумия. Каждая комната так и норовила удивить меня. «Весь позор – для меня». Где-то покрывались черным пеплом алтари, высеченные топорами. Где-то силуэт старинной статуи вглядывался прямо мне в душу и, кажется, я видел, как повернулся ее глаз...

«Стража сюда не заходит. Или ее сюда не пускает Константин. В любом случае, кто бы здесь не работал, ему, должно быть, неплохо платят за такие причуды». Попадались и просто пустые комнаты. Зашел я в одну, а по углам томилась пыль… впрочем, ничего интересного. В другой раз в глаза бросилась одна подозрительная дверь. Она одна привлекала мое внимание: не потому, что какая-то особенная, а потому что осталась единственной. Я отворил ее, думал, попаду в еще одно «помещение для прокаженных», но то, что я увидел, меня парализовало.

Страшно не увидеть, чего боишься, страшно ничего не увидеть. Дверь с укором взирала на меня своими петлями, прикрываясь полотном невинности. Прямо за ней находилась стена. Стена, хранящая барельеф с тучными надписями на непонятном языке. Под текстом, кто-то быстрыми движениями выбил хаотичный рисунок. Умом не беру, что там было изображено. В тот момент я почувствовал, что чей-то инородный глаз врезался мне в затылок – следил за моими действиями. В подтверждение я даже расслышал приглушенный стенами смех. «Паршивое чувство, скажу!». Я сделал шаг назад, и со злостью захлопнул дверь.

Помню, когда обошел весь этаж, на меня накатила усталость и скука. Мою душу словно высосали, а работы предстояло еще немало. Сидя на ветви дуба, который перегнулся через заграждение, я насчитал всего три этажа. Оказалось, это несколько… не так. Точнее этажей было три, но три в ином понимании. «К черту объяснять эту шляпу! Мне понять это не дано».

«Картина, которую словами не передать».

Передо мной вырос лес. «Гаррэт, думаешь, ты рехнулся?! Черта-с-два!» Прямо на ковре были разбросаны мелкие камушки, что твоя галька. Затем они превратились в клубы глины, а дальше в ровное такое поле. И все эти метаморфозы в масштабах коридора.

Тишину разрезало цоканье цикад. Дойдя до конца, я сам дошел до апогея всего, что только можно было увидеть. Перевернутое окно, за которым тянулся туман, осталось позади, и теперь все мое внимание было обращено к норе. Да в стене зияла нора. Грязная, окруженная лопухами и ромашками нора. В нос стал пробирался влажный запах леса: тополиной смолы, запаха шишек и болотистого ручья. «Вот тебе и живая природа. Никакого тебе кирпича, никакого тебе металла».

«Может, он какой-то волшебник?».

Мне расхотелось куда-либо двигаться. Я растопырил руки, насколько мне позволяла кожаная накидка. Я думал. «Меня сложно удивить», – пришло в голову, – «я лазал по темным пещерам и склепам Бонхарда, прятался и шарахался от каждого стона в Клагсхлефте, пошел на риск и сдал себя Рамиресу. Насколько это страннее или безумней, чем мои прежние выходки? Годом ранее, я перебивался случайными заказами – делал грязную работу за гроши. Совсем опустился на дно и рискнул всем, чтобы заставить удачу вернуться ко мне. Я выслушал Катти, когда он предложил мне выкрасть посох Барона Баффорда, я вытащил Бассо, поджигателя, которого схватили, хе-хе, «с поличным». Затем, когда моя задумка с Рамиресом удалась, удача медленно начала подниматься с колен. А ваза? Я выкрал ее прямо из-под носа главарей Подветренной гильдии! Чего мне бояться? К тому же, от меня ждут Меч. Виктория ждет от меня Меч, который она сама должна доставить некоему тайному лицу».

Да-м, долбануло мне разум конкретно, я уже и сам не понимал, что делаю, о чем думаю и чего хочу. Наконец, сосуд аргументов переполнился, и дыра в стене, уходящая куда-то за пределы поместья, больше не казалась мне такой уж страшной и непонятной. Я почувствовал легкость. «Сейчас моя задача найти злополучный Меч, чего бы это не стоило». Я «был уверен», что он скрывался где-то там, на дне этой норы. Константин не мог ради веселья создать такое?

Или мог?

6

Споры, наконец, утихли, а Глава Корино поднялся с места.

– Все высказали свое мнение, братья и сестры?

Как велели традиции, Архимаг Верлин – Властелин Огня, Архимаг Креос – Властелин Воды, Архимаг Канеб – Властелин Воздуха выставили перед собой сферы. Это означало, что они были согласны с Главой Братства Руки. Только Архимаг Татьяна Йокобик – Властелин Земли крутила предмет в руку.

Подле архимагов расположились остальные члены Братства – чародеи, маги и их адепты. Они тоже последовали примеру старших и выставили свои сферы. Поменьше.

– Тогда пора подвести итоги…, – Глава сделал паузу, а когда все взгляды приковались к нему, продолжил, – Итак, Архимаг Верлин высказался за то, что оба камня должны быть уничтожены. Властелин огня подкрепляет свои слова «Кодексом о чистоте магии», в котором значится, что «всякая некромантия или иная неугодная Богам и всему мирскому естеству наука не заслуживает права присутствовать». За сим – камни, как проявления некой некромантии не могут сосуществовать с миропоорядком.

Архимаг Верлин со спокойным лицом слушал и кивал.

– Архимаг Креос же напомнил нам, что «одной из наших обязанностей является исследование мира». Что, в его представлении, означает неминуемое изучение даже самых гнусных разделов магии. Ибо, «раз Боги дали возможность разбивать душу на части, значит, есть в этом и высший смысл».

Чародеи и маги заерзали на скамьях, кажется, волнение начинало возрастать. Послышались первые возгласы, но Глава поднял руку – значит, все замолкают.

– Уважаемый Властелин земли воздержалась от обсуждений до определенного времени. Так что, следом высказался Архимаг Канеб. А предложил он по-иному взглянуть на объект спора. По его мнению, душа дуалистична, что влечет разное отношение к ее частям. Как мы знаем, душа бывшего «Мага Земли» была разделена на две части: Душу и Сердце. И, по мнению Властелина Воздуха, обе части должны быть законсервированы. «До лучших времен», я верно выразился?

По залу пошел смешок, но Архимаг Канеб не обращал внимания. Холодно и твердо он произнес: «Все верно, Глава, мы не вправе судить».

Тогда Глава во второй раз поднял руку, и смех в зале оборвался, так внезапно, что все сами потом удивлялись.

– Наконец, когда мнения большинства были учтены, Властелин Земли Татьяна Йокобик может высказать свое мнение.

– После долгих часов споров я не могла в полной мере согласиться ни с одним мнением, ни с другим. Посему, я предлагаю прийти к компромиссу: уничтожить «Сердце», как материальную сущность, проявление неугодной Богам магии, а «Душу» заточить в земле, как напоминание о «Справедливом наказании за попытки некромантии»! Архимаги, чародеи, маги и их адепты, согласны ли вы на компромисс? Глава, я закончила.

В зале начался галдеж. Одни возмущались, «как можно простить такое преступление», другие же негодовали от «потери интереса к исследованию мира». Желтые и зеленые мантии стали переливаться; синие и красные слились в единый комок – «Что Вы себе позволяете!».

– Тишина!

Сферы, кубы и пирамиды с грохотом посыпались на доски. Маги оглядывались на своих адептов: кто-то ловил удобрительные взгляды, кто-то видел в глазах неприязнь. В любом случае, адепты были ниже рангом и не могли сильно влиять на исход решения. Чародей, который совсем недавно наблюдал закат вместе с Властелином воздуха, выставил сферу – это был тот случай, когда вначале соперники пришли к солидарности.

Судя по всему, не все были так уверены в своей правоте, кто-то сначала хватался за куб, но потом под осуждающим взглядом соседа брал сферу. Но маги и адепты воды все равно остались недовольны. «Все должно быть чисто и прозрачно, ибо, если хлебнешь болото, оно очернит тебя. Воду сначала надо проверить, очистить от изъянов и уже тогда использовать», – единогласно решили они.

– Тогда мы назначим ответственных и подберем подходящее место для захоронения – огласил Глава, подсчитав голоса, – Братья и сестры, Совет окончен!

Властелин Воды стрелой вылетел из зала, таща за собой, как на нитке, магов и адептов.

Властелин Огня прошествовал к своим магам и о чем-то энергично с ними беседовал. Его явно возбуждала возможность каким-нибудь изощренным способом расправиться с «Сердцем». Например, взорвать?

Властелин Земли осталась на месте. Ее лицо источало какую-то печаль в пересмешке с тоской. Она о чем-то вспомнила.

А Архимаг Канеб вместе с чародеем вернулись на свое любимое место. Зажглись электрические фонари. Вдалеке, словно рукотворное новое солнце, светилась площадь Стоунмаркета. Чародей хотел было что-то сказать, но, кажется, понял, что слова больше были не нужны. Властелин Воздуха почувствовал озноб и закрыл окно.

…

Совет решил воспользоваться помощью нашей, и мы согласились. Мы знаем цену магии и уважаем всех, кто использует ее по назначению. Братство руки это тоже понимало и, потому, относилось к нам, как к равным, ведь отчасти и мы тоже управляем стихией…

Архимаги предложили создать копии камней, чтобы затруднить их поиск – это было вполне разумно, так что, когда Сердце было уничтожено, маги Земли помогли создать экземпляры, неотличимые, как крупицы песка. И были они спрятаны. И выбрали мы Бонхард, священное и мистическое место, которое даже Орден Молота признает таковым. А мы обязались хранить и оберегать это место – ведь не зря нас зовут Хранителями!

Эх, именно оттуда и пошел город. Наш любимый Халлесфорд…

Артемус.

…

7

Последний снег наполнял землю, изголодавшуюся после зимы, влагой. Стояла ясная и безветренная погода. Такая безветренная, что даже шебаршение червей под листьями слышалось не хуже, чем цоканье копыт лошадей. По льду как раз шагал молодой олененок. Еще безрогий, точнее уже без рогов. Он печально ступал по листьям, и слушал, как они хрустят. Солнце пригревало – начиналась весна. Но начиналась не для всех.

Издалека послышался незнакомый звук. Олененок отряхнул со шкуры снег. Звук приближался. Вот снег попадал наземь, и тут же тоненькие струйки потекли по жухлой листве. В конце концов, этот непонятный звук приобрел краски, стал знакомым, как пища, как вода. Всхлипывала женщина. Она шла, опустив голову. Изредка цеплялась за березы и падала ниц. Ее черное одеяние явно контрастировало с бело-кремовым окружением Февраля. Где-то солнце поливает светом, а где-то метель закручивает вихри. Это два мира.

Зверь окончательно размял лежалые мышцы, скинул все ветки, иголки и от этого выглядел еще более устрашающе. Несмотря на размер, он передвигался бесшумно. Девушка с карими волосами всхлипывала. Скорее от отчаяния, чем от горя. Она уже все выплакала, от ее остались лишь слезы, которые заполнили всю ее пустоту. Олененок навострил уши и почувствовал угрозу.

Зверь обратился, и шуба опала, как осенняя листва. Он выглядывал из-за дуба и наблюдал. Когда девушка приблизилась, она как будто не замечала его. Он был живым настолько, насколько можно назвать кору мертвой. Он жил, но был уже давно мертв.

– Вы потеряли дорогу?

Девушка вздрогнула, но не от внезапной встречи, а от того, что ее застали в таком состоянии.

– Я потеряла душу.

– Знаете, со всеми бывает такое. Многие люди помимо души теряют еще и руки, и ноги. Это прискорбно, не находите? – Девушка всматривалась в эти звериные, но оттого величественные черты лица, шутка ей явно не понравилась, – Понимаю, извиняюсь. Так Вы потеряли дорогу? Я могу… вывести Вас. Если вы, конечно, согласитесь.

– У меня нет права соглашаться. Можете делать со мной, что захотите.

– Весьма интересно.

– Может, люди и теряют руки да ноги, но никто из них не теряет сердце и душу, все-таки.

– Я вас отлично понимаю, уважаемая… Я вас отлично понимаю. Некоторым не дано иметь и того и другого.

Девушка утерла ресницы, а олененок уже был далеко, он бежал что есть мочи.

Старик усмехнулся. Не улыбка, а порез. Мягкий и безболезненный.

– Вот так, вот так, я верну Вам то, что Вы потеряли, – говорил слова Старик, вытирая платком слезы с глаз Девушки, – Вы снова станете… человеком.

8

Мысли о том, что я попал в «странное» место, ничего не значили. «Подумаешь, залез в магическую нору! Она меня куда-то да выведет». Свет остался позади, а впереди чернела темнота. И чем дальше я отходил от теплых коридоров особняка Константина, тем сильнее мне приходилось опираться на обоняние. Разнообразные запахи окружали меня, манили, обманывали и тут же растворялись. Стены дрожали и пульсировали как живой организм. Может, он и был живым, только я бы об этом все равно не узнал бы.

В магической «пещере» стоял едкий туман, от которого меня знатно разнесло. Словно тебя душат, а ты смеешься, и смех застревает в горле. Оттого и было весело – кто еще мог придумать такую ситуацию. Весело было до того момента, пока я не дошел до развилки, и я повернул… не в ту сторону.

Я не плакал, просто глаза слезились от вездесущего тумана, но даже это не помешало мне разглядеть ночное небо на головой. «Черное как смола». Меня вывело на каменную плиту, которая нависала над пустым пространством, от которого становилось холодно, внутри. Я вышел туда и остановился, словно пришел мой час вставать под виселицу. И видел окружающую тягучую тьму. Никакого поместья, никакого Халлесфорда, никакой Англии не существовало. Только маленькая песчинка и черное сито неба. «Это магия», – вылетела глупость с моих губ, – «Не знаю, что за человек этот Константин, один из магов или самоучка, но удивлять он умеет».

Звездное небо пленило своей бесконечностью, и это наталкивало на некоторые мысли. «Что, если Меч под магическим щитом? Что, если на нем проклятье или чары? Конечно, это из области проповедей Молотов, но такие вещи вполне реальны. Особенно тут».

Я перепрыгнул на другую сторону, тело медленно поплыло по воздуху. Я вскрикнул от неожиданности, но вскоре до меня дошло, что так и предполагалось. Необычное ощущение, скажу вам, никто никогда такого не испытывал и не будет.

Под цоканье невидимых насекомых, темная клоака разверзлась вновь. Теперь я не входил в нее, а вылезал из нее, поддерживая правой рукой свисающий влажный мох. Словом, обстановка меня снова позабавила. «А чего бы ни повеселиться?» Как я и говорил, «странного» там ничего нет, только безумие. Коллекция Константина? Да, та драгоценная часть его души, про которую мне сообщила заказчица, находилась прямо передо мной. Хм… надо мной.

Полки, забитые всякими таинственными предметами: часы, обрамленные когтями, статуэтки, деревянные маски, которые корчили мне свои отвратительные рожи. Все это висело, прибитое невидимыми нитями к потолку. Пара стульев пронзала его своими ножками. Оттуда же, с потолка, свисал солидный диван: и все это грозило упасть мне на голову! «Раз на него не падает, и на меня не упадет», – успокаивал себя я, но все же держался от дивана подальше. И правильно. Кажется, тогда я что-то услышал…

«А, нет, показалось…».

Ради шутки наверху зиял люк, через который проглядывалось совершенно иное пространство. Там, где я стоял, балки поддерживали не то пол, не то потолок, не разберешь. Другого пути не было, так что я снял с плеча лук, а рука нащупала самодельную стрелу с веревкой. Вот и пришло время с ней расстаться. Я натянул тетиву. Вдохнул. Через мгновение наконечник врезался в деревянный край люка. Не успел я моргнуть, как веревка шлепнула меня по лицу. «Вот зараза!».

Я поднимался наверх. В ушах – морской прибой и звон молотов. Словно косой прошлись вдоль уха. Я замер. Опять то ли смех, то ли змеиное шипение. «Тебе все кажется, хватайся за край». Я кое-как выволок свое тело на следующий этаж и попал в нечто, похожее на длинный балкон. Мне открылась обширная панорама. Через колонны, окружающие свод проникал тусклый свет. «Насекомые всегда стремятся к свету. Кто я в этом месте, как не насекомое, пробирающееся через листья?». Да, и такие безумные мысли начали меня посещать. Тогда я еще не знал, насколько правдивыми они были.

Дурман спадал, предметы больше не казались выпуклыми и шершавыми. Зато голова пульсировала повторяющейся болью. «Это не Бонхард. В Бонхарде было все понятно: буррики травят тебя, живые мертвецы ищут, кого бы сожрать. Это же – испытание на Дух». Я и не сомневался, что время, проведенное у Хранителей, сформировало вокруг моей души прочную стену. К тому же у меня оставались принципы…

В глубине цилиндрического помещения висел тот самый Меч. «Совсем не так я себе его представлял». Надо отдать должное – он, вроде как, висел. А, может, мне опять лишь показалось.

Я загорелся новым светом, новым желанием заполучить его. Он был так близко!

Когда я отпрянул от перил, то поймал себя на пугающей мысли. Мысли, что все это время надо мной смеялись. В пустой тишине до моих ушей донесся слабенький игривый смешок. Я схватился за голову. «Перестань, Гаррэт, тебе кажется!» И вот опять. «Нет!», – я был уверен, что кто-то опять надорвал свой животик, но прижал рот рукой.

Я присел, чтобы успокоиться. «Это место магическое – и так ясно. И этот смех – это лишь очередное пробитие. Кто-то пытается меня сломать». Что ж, я улыбался. «Ладно, игра, значит игра! Воздействие на разум. Когда не можешь дотянуться до противника, чтобы кольнуть, можно его самого заставить прыгнуть на копье».

Позади торчало всей своей нелепостью окно. За ним еще более умопомрачительное место. Гигантская ножка, размером с дом, встретила меня. Где-то вдалеке, ненавижу открытые пространства, я разглядел еще две ножки. Я находился под огромным столом. С высоты муравья я взирал на него, и чувствовал себя, не больше хлебной крошки, которую брезгливо смахнула нечеловеческая рука. «И вправду, я маленькая букашка. И все это время ею и был». Справа кипятились языки пламени, раскаляя решетку перед ними. Крупные, как холмы Уэльса, каменные глыбы обрамляли камин.

«Черт, да я попал?!».

9

– Тот человек, он перелез через забор и…

– Да, он проник в Вашу Оранжерею, сэр.

– Миновал охрану и прошел по каналам.

– Извините нас, сэр, если мы немножко…

– Погорячились.

– Да! Погорячились, мы понимаем, что был приказ, и Вы, милорд, велели приводить таких к Вам, но…

– Он оказал вооруженное сопротивление, нам не оставалась ничего другого, кроме как зарезать его!

– С трупом мы разобрались. Он погребен под Оранжереей, как Вы и приказывали, сэр.

– Это был вор, милорд.

– Мы таких перевидали не мало на своем веку…

Солдаты сгорбились и ждали, пока закрытая дверь превратиться в лицо, и сам владелиц особняка будет говорить с ними. Хоть они и не видели, но знали, что каждое их слово прослушивалось, каждое их движение учитывалось – от этого человека ничего не ускользает. Он, как огонь, любой лед под ним тает.

– И еще, кажется, Джефри нарушил Ваш наказ… и, в общем, он… прошел к Вам в комнату.

– Так и не вернулся, представляете?

Гудел электрический фонарь на стене, собирая вокруг комаров. Их уже была целая стая, и они буквально облепили весь его стеклянный корпус, и все равно через него проходил яркий механический свет.

– Джефри, не хотел ничего дурного, у него было к Вам предложение.

– Отнюдь не делового содержания – совет да маленькая рекомендация. Ради общего блага…

Дверь медленно приоткрылась. Солдаты посторонились. Никто не ожидал такого, словно все уже смирился с тем, что дверь всегда молчит и всегда неподвижна. А тут им ответили.

– Я выслушал Джефри, господа. У нас была занимательная беседа, спасибо.

Двое отступили еще на шаг, и на них напал фонарный свет. С комарами. Внезапно оба почувствовали опасность, но не придали этому значения.

– Впредь всякого, кто преступит черту моего дома, отправляйте ко мне. Мы побеседуем.

Дверь начала медленно закрываться. И из-под нее начал исходил удивительный аромат: смесь роз и невиданных растений, как бы их назвали потом, тропических растений – бананов.

– Подождите, Джефри так и не вернулся, сэр, может…

«Тяжело голове, что носит корону. Тяжело рукам, чьи плечи держат мир. Падают они, когда проходят запретную линию. Ничего. Земля их рассудит. Черви соберут их. Жуки построят новые дома. А пауки сплетут прочные нити для нового дома. Только не заходите впредь ко мне. Не заходите! Что ж вы прете, как комары на фонарь. Не знаете, что огонь убивает? Не знаете…».

10

Я спрыгнул на пол и побрел прямо, по выцветшему паркету. А куда еще идти, когда места были так просторны, а дороги не имели конца? «Все имеет конец, и все когда-то заканчивается», – подумал я и начал осматривать судное помещение.

«Особняк Константина, значит… Может, это его кабинет?».

Для чародея он вел вполне привычный образ жизни: спал, складировал барахло и украшал свою хату. Еще одна кровать была покрыта противным желтым покрывалом. «Похоже на плесень». Но она меня мало интересовала, поэтому воровское чутье подсказало мне, что вот в том старинном обитом ржавчиной сундуке могло лежать что-то ценное. «Воровское чутье, да? Кто здесь что ворует?». Речь уже не шла о золоте – ему е меня было предостаточно на первое время. Была одна вещь и поценнее – загадочный Меч. «Теперь я понимаю, почему заказчик Виктории из всех артефактов древности выбрал именно этот меч. Он такой острый, с инкрустациями, и, наверняка, способен посылать искры или выжигать огонь, что-то типо того».

Вдруг я почуял кислый запах. Вслед за ним до моих ушей донеслось странное стрекотание. «Это еще что?», – не успел я подумать, как рука сама по себе схватила кинжал. Прислонившись плечом к сундуку, я тихонечко двигался вдоль него, переставляя одну ногу за другой. За углом еще раз раздалось страшное стрекотание. Словно какая-то неземная мерзость пыталась издавать человеческие звуки. Я собрал волю в кулак и глянул за угол.

И вот в полутьме показались тоненькие палочки, которые держали округлое тельце. Они сходились и расходились, словно кто-то уронил клубок с нитками. Сначала я подумал, что передо мной очередной магический трюк, обман зрения, типа левитирующего мешка. Только мешок ни на секунду не останавливал свои движения. Как капли на воде, его тело то уменьшалось, то увеличивалось до большого пятна. Клякса повернулась, и я увидел два острых клыка. Тщик-тщик – так двигались они. Под тушкой показалась белизна. Это был кокон, не белый, желтый, того противного цвета, что и простыни. И мне не было бы так противно, если бы я не знал причину смерти бедняги. А это был именно мертвый человек.

Пушистое брюхо загораживало обзор, но из-за его головы проступали металлические прутья. Завороженно я обходил это мерзкое существо. «Наши пути не пересекаются, тише! Твое дело – твое дело. Я ухожу. Спокойно. Ровнее клинок». Уже наполовину скрытый тьмою, я различил скрученный металл – пружину и капли запекшейся крови на досках. Кто-то разложил здесь мышеловку и, я, кажется, даже знал кто. Кокон стал похож на клубок ниток, только все равно был человек длиннее – ноги все равно торчали. «Гигантский паук! Откуда он здесь взялся?». В помешательстве я сделал шаг назад и задел что-то круглое и тяжелое. Оно покатилось дальше, в темноту, оставляя за собой кровавый след.

И мне тогда вряд ли хотелось знать, что это такое было.

«Если тот, кто подложил мышеловку это Константин, то мне стоит бояться его. Опасный человек».

Узкий, как лезвие ножа, коридор заканчивался. Потому я юркнул в очередную нору, которыми в особняке были изрезаны все проходы. В воздухе остались только отдаленные монотонные шаги. Шаги приблизились. Они витали где-то рядом. До них можно было дотянуться рукой. Из-за угла показался человек в кольчуге и с красным плащом. Он что-то бубнил себе под нос.

«Первая живая душа за многие часы».

Я забился глубже, давя подошвами цветы и скидывая шляпки с грибов. Прижал голову к подозрительно свежим листьям. «Они все знают. Молчат. Сколько Константин им платит за такое молчание?». Красный плащ оставил след на кафеле и скрылся. Послышались новые шаги. Я не стал вылезать – не так-то мне было важно, кто стоит у меня на пути. Главное, что мне мешают.

Я сидел, холодя спину о вечно зеленый ковер. «Им конца нет!». Каждый раз, когда я высовывал голову, факелы высвечивали чешуйчатые тела, как у селедки, и каждый раз новые. С рыжими бородами, с французскими усиками. Иногда попадались синяки. Иногда пивные животики.

«Пятнадцать тысяч золотых. Что мне с такими деньгами делать? Пятнадцать тысяч! Может… того… бросить темные дела – начать зарабатывать честно? Смешно. У меня никого нет, да и чем я мог бы заняться? Я знаю себя и знаю это прогнившее общество – я и они не совместимы вместе. Что тогда?».

Вскоре людской поток иссяк, а вместе с тем и шлепанье по плитке прекратилось. Образовалась привычная давящая тишина. «Все?», – по-дурацки спросил я и вынырнул из щели. Через высокие своды я разглядел то, что и ожидал увидеть. Меч. Желтеющий меч переливался всеми известными мне цветами. Назвать бы я их не смог, но описать… Главное, что Меч был близко. Очень близко. Я мог бы даже просунуть руку и схватить его нематериальные формы. Мысль, что моя рука может схватить его, грела сердце.

И я не выдержал. Воздух вокруг Меча вибрировал, как от пламени – это завораживало, но и отталкивало. Я думал, «не та ли это магия, что бережет его?». И все же я просунул руку, ведь «мало ли, кто-нибудь случайно попадет в поле. И что тогда? Тогда он сгорит в белом пламени? Тогда он распадется на тысячи частиц? В любом случае, эта ловушка не смертельна!». Рука вошла в поле. Кончики пальцев начало покалывать. Однако каждый дюйм добавлял новую иглу, которая все глубже и глубже впивалась в вены. «Эх, здесь нужна решительность», – подумал я. И это было последнее мое осознанное решение. Как только рука стрелой вошла в поле, она тут же наполнилась живым металлом, и сама вылетела из поля колец. Давясь от боли, я зажал ее между ног, как вдалеке раздалось эхо шагов. «Пора сматываться!».

Ничего не оставалось, кроме как спуститься к Мечу и узнать, что это был за артефакт такой. Кто он и зачем. «Надеюсь, он расскажет все добровольно. И, черт, как же красиво у него переливается гарда!».

11

«Гаррэт», – твержу я себе, – «для кого ты расписываешь каждое свое движение?». И вправду, для кого… Важна же суть. Она как золотая монета в порванном кармане. Карман лишь детали.