Текст книги "Олимпия"

Автор книги: Артем Тихомиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

– Ты знала? – шепотом спросила Лиму Киниска.

– Нет.

– То ли сейчас будет. Кто из них сдастся первым?

– На их месте я бы оставила чувства в стороне, – произнесла Лима, чувствуя, как глухо ноет ушибленный бок. – Ничего хорошего не выйдет, если зацикливаться на них.

Киниска качнула головой. Ей было известно, как хорошо Лима научилась гнать от себя мысли о Клеоне. Она и сама брала на вооружение ту же стратегию. Мысли о брате, о судьбе которого ничего неизвестно, могли свести с ума.

Киниска не стала продолжать опасную тему, а сосредоточилась на поединке, за что Лима мысленно поблагодарила ее.

Поединок начался ни шатко ни валко, Андромаха и ее парень долго танцевали друг перед другом, пока Хорес точно так же не заорал им, чтобы шевелились. Наконец, Андромаха напала, нанося серии ударов руками. Парень ушел в глухую оборону, блокируя атаки предплечьями. Девушка закончила серию прямым ударом ноги в живот. Соперника откинуло назад. Он раскрылся, думая, что получит передышку, но Андромаха и не планировала останавливаться. Подпрыгнув к нему, она захватила его руку, ударила своим локтем в грудь и провела бросок. Тело грохнулось на ринг, подняв облачко пыли. Андромаха взяла парня в клещи, прижала к полу и завела на болевой прием. Несколько секунд отчаянно борьбы, и противник заколотил ладонью по рингу. Все кончено. Новобранцы засвистели. Тирцей призвал их к порядку, а сам объявил победителя.

– Вот это дает, – выдохнула Киниска. – Вот бы мне так?

– Твоя очередь уже скоро, – пробормотала Лима, уверенная, что между парочкой, показавшей им сейчас такой эффектный бой, была договоренность.

Новобранцы хлопками приветствовали Андромаху, та не удержалась и помахала публике. Ошеломленный, бледный, потирающий заломленную руку, парень сошел с помоста с другой стороны. Впрочем, может быть, просто Андромаха оказалась в этом деле лучше него.

Девушка вернулась к своим. Все произошло так быстро, что она почти не запыхалась. Зная, что Андромаха ждет от подруги – и Старшей! – одобрения, Лима не осталась в долгу.

– Мне пришлось делать все быстро, чтобы не ставить нас обоих в дурацкое положение, – объяснила Андромаха ей на ухо. Что ж, своя логика тут определенно была. Только вот как отреагирует на проигрыш ее любовный интерес?

Лима хотела придумать какую-то колкость, но помешала Таис.

Девушки не было возле ринга во время последнего боя и, очевидно, только сейчас она вернулась.

– На пару слов?

Таис потянула ее за собой, они вышли из кольца новобранцев и остановились в нескольких метрах в стороне.

– Тебя хочет видеть Лисандр, – сказала Таис, глядя на нее горящими глазами. Каждый раз, когда речь заходила об этом олимпийце-ренегате, девушка превращалась в безумную фанатку. Разумеется, она никогда не прыгнет ему на шею, не перейдет положенных границ, но и скрыть своего восхищения Лисандром не могла. Взгляд Таис говорил о том, что она просто мечтает быть на месте Лимы сейчас. Ведь ей предстоит увидеть Его!

Просто какая-то эпидемия влюбленности, услышала Лима в своей голове голос Мятежницы.

– Тогда идем, – с некоторым раздражением отозвалась она. Ей не хотелось и дальше видеть, как Таис сохнет по {сверхчеловеку}.

– Мне там, увы, делать нечего, – сказала девушка, не скрывая вздоха. – разговор к тебе одной. Через посты тебя пропустят.

– Это не насчет обучения?

– Нет. Другое.

– Что именно?

– Не знаю. – Лима умела распознать, скрывает Таис правду или нет. На этот раз не скрывала.

– Хорошо.

Бросив взгляд в сторону помоста и следующей пары бойцов, Лима повернулась и зашагала к выходу.

И все равно, ты чувствуешь себя не в своей тарелке, да? Мятежница, как призрак, возникла опять. Ко всему можно привыкнуть, но не к тому, что Лисандр – олимпиец.

Лима угрюмо молчала. Все верно, она не привыкла и, наверное, не привыкнет никогда. Лисандру она не доверяла. У него определенно есть двойное дно. Не в смысле, что он работает на обе стороны, просто методы, которыми он пользуется, скорее всего, не такие чистые. Откуда Лима это знает? Интуиция. Лима привыкла доверять ей на тренировках и учениях, и она редко когда ее подводила.

Охрана пропускала девушку без проволочек. Илоты, снаряженные словно для того, чтобы через минуту вступить в бой, лишь бросали на нее задумчивые взгляды и не говорили ни слова. Лиме никогда не нравилось лишнее внимание к себе, но она ничего не могла сделать, только идти быстрее.

Лисандр сидел в своем старом бункере – комнате для инструктажа, примыкающей к одному из складов. Лима постучала в неприметную дверь без опознавательных знаков и табличек и вошла.

Олимпиец ждал ее. Выпрямив спину и заложив руки назад, он стоял, точно монумент, возле карты, прикрепленной кнопками к деревянному щиту возле стены. Развернувшись быстро и точно, словно машина, Лисандр широко улыбнулся.

– Наша героиня! – сказал он. – Прошу, садись. – Его рука сделала приглашающий жест, указывая на один из стульев.

Застигнутая нехорошим предчувствием, Лима машинально исполнила просьбу-приказ.

3

– Не надо называть меня {героиней}, – ледяным тоном ответила она. – Мы сто раз говорили об этом.

– Ну уж не сто, не преувеличивай. Хочешь промочить горло чем-нибудь? – спросил олимпиец.

– Не хочу. – Лима знала, что выглядит и ведет себя неприветливо, но ей было все равно. Она не будет скакать перед ним на задних лапках.

– Хорошо.

Лисандр задумчиво кивнул, затем запустил руку в карман и вытащил мини-диск, который вставил в проектор, лежавший в центре стола.

– Здесь кое-что для тебя, – прибавил он, выключая свет в комнате.

Лима не сразу поняла, что происходит. Затем проектор развернул на стене изображение, проигрывая с диска видеофайл. Качество картинки оставляло желать лучшего, но через секунду Лима и думать об этом забыла.

Она увидела Клеона. Он смотрел в камеру и улыбался. Затем дважды посмотрел по сторонам, убеждаясь, что никого нет рядом, и сказал:

– Не знаю, попадает ли эта запись по адресу, но я попробую? В общем?

Его голос. Голос, звучание которого почти забылось!

Лима почувствовала, как по телу расползается жар, а затем мышцы словно заморозили, и вот она уже словно деревянная кукла, не способная двигаться. Даже дышать трудно. Кровь ударила в голову, отчего комната пошатнулась.

– В общем, – прибавил Клеон. – Это послание для тебя, Лима. Знаю, ты беспокоишься. Знаю, ты думаешь обо мне. Но и я о тебе тоже – каждый день, каждый час и минуту? Иногда только воспоминания о нас помогают мне не свихнуться, помогают просто жить. И сражаться за жизнь. Очень скучаю. Мне передали, что ты делаешь успехи в обучении. Надеюсь, когда придет время, они пригодятся?

Лима смотрела на экран, скованная страхом.

Жив! Жив! Хотя и выглядит по-другому и на нем странная одежда, он жив!..

Интересный поворот, Лима, сказала Мятежница. Боюсь, взамен Лисандр потребует от тебя нечто, к чему тебе придется приложить все силы?

Лима проигнорировала сарказм Мятежницы. Она почти не понимала слов, которые произносил Клеон. Ей было важно видеть его настоящим – не призраком из потускневших воспоминаний.

– Просто знай. Я жив. Я думаю о тебе. А сейчас мне пора. Придет время? возможно?

Клеон исчезает.

– Нет, стойте! – Лима вскочила на ноги, кидаясь к проектору.

– Больше ничего нет. – Лисандр включил свет. Белый прямоугольник на голой стене потускнел, а потом и вовсе погас.

Девушка ухватилась за край стола. Сильнейший выброс адреналина едва не заставил ее сердце разорваться.

Склонившись над столешницей, Лима подумала, что сейчас ее вырвет, но приступ быстро прошел.

Олимпиец вытащил мини-диск из проектора, рассеянно повертел его в пальцах.

– Я отдам тебе эту штуку, – сказал он, – после того, как мы поговорим.

Лима добралась до стула и села. Гул в голове мешал соображать, в горле пересохло. Вопросы, вопросы, вопросы: в них можно было утонуть?

– Когда это снято? – спросила она хриплых голосом.

– Примерно неделю назад, – ответил Лисандр, выбирая стул и усаживаясь напротив девушки через стол. – Клеон попросил нас, и мы дали разрешение. Диск передавали через длинную цепочку агентов, пока не вывели за пределы Олимпии. Затем послание оказалось здесь.

– Как все просто?

– Ничего не просто, Лима. Этот случай исключительный. – Лисандр был серьезен, даже суров. – Обычно мы так не делаем: слишком велик риск раскрытия нашего шпиона.

– Тогда зачем?

В голове у нее стучало: Клеон жив! Клеон жив!

– Не буду скрывать, Лима. Ты очень важна. Я наблюдаю за тобой с той самой минуты, как мы встретились на заброшенном бетонном заводе. И не я один. Весь период обучения мы проводим сбор данных о твоей успеваемости, анализируем твои склонности и способности.

Лима кивнула. Ничего неожиданного.

– Ты входишь в число самых перспективных кандидатов.

– Значит, не только за мной следят?

– Я не стал бы называть это таким словом, но, впрочем, неважно.

– И какие же у меня способности? Чем я так интересна?

Лисандр долго и пытливо смотрел на нее. Это был взгляд мудрого змея – пугающий и одновременно притягательный.

– В Олимпии нас учат говорить прямо, без обиняков. Точно выражать свою мысль, и, если того требуют обстоятельства, не щадить чувств собеседника? Впрочем, жалость к чему-либо и кому-либо – настоящая жалость! – в Олимпии редкость. Считается, воин не должен быть мягким, а жалость – это прямой путь к размягчению сердца?

– Почему-то я не удивляюсь, – пробормотала Лима.

Ей требовалось немало усилий, чтобы взять себя в руки, но она справилась со своей задачей довольно быстро. Прошел год – и она уже другая. Подготовка выковала из мягкотелой потерянной девочки солдата, пускай и не идеального.

– Мы на войне. – Подавшись вперед, Лисандр положил руки на крышку стола. – Каждую минуту где-то гибнут наши товарищи. Илоты терпят издевательства. Их убивают ради забавы. Тебе все это известно, Лима.

– Да.

– И мы оба хотим, чтобы это прекратилось, – сказал олимпиец.

– Да.

– Какую ты готова заплатить цену за нашу победу?

Вопрос застал ее врасплох. О чем он? Она же и так готовится вместе со всеми и планирует стать рекрутом, чтобы продолжить обучение.

Лисандр не отрывает от нее холодного изучающего взгляда.

– Каким будет твой ответ? – спросил он, шевеля лишь губами.

– Любую цену.

Олимпиец медленно кивнул.

– Тогда я буду говорить напрямик. – Он хрустнул суставами пальцев. Звук получился неприятным и громким. – Я хочу, чтобы ты стала одним из спящих агентов в Олимпии. И не когда-нибудь в будущем, а сейчас. Может быть, даже сегодня!

Это была не шутка, ничего похожего.

– Сегодня? – только и смогла спросить ошеломленная Лима.

– Если понадобится? – кивнул олимпиец.

– Но? – С трудом проглотив ком слюны, она почувствовала нарождающуюся дрожь в коленях. – Как? Я же ничего не умею. У меня нет подготовки.

– Ты права. Ты владеешь только базовыми знаниями. Не сомневаюсь, что из тебя получился бы отличный боец штурмового подразделения, попади ты в рекруты. Однако по части агентурной работы, твои навыки на нуле. К сожалению.

Лима тряхнула головой.

– Тогда не понимаю?

– По ряду причин, которые я не могу назвать, мы вынуждены значительно ускорить работу по некоторым направлениям. Если бы все шло по планы, после завершающего теста мы сделали бы тебе предложение, от которого ты вряд ли могла бы отказаться.

– Приказ, – сказала Лима. – Говори, как есть.

– Мне в любом случае нужно было бы провести с тобой беседу. В таком деле очень важно желание кандидата. Агентурная работа – тонкое дело. Если, подчинившись прямому указанию, агент будет против своего назначения, рано или поздно, это внутреннее противоречие пойдет ему только во вред. И, в конечном итоге, скажется на остальных.

– Значит, если бы я отказалась, ты бы прекратил настаивать? – спросила Лима.

Лисандр наклонил голову.

– Мне пришлось бы пустить в ход все свои навыки убеждения?

– Ясно. – Девушка пристроила обе ладони на столе. К счастью, руки пока не дрожали. – И если бы я хотела, то могла бы просто продолжить обучение в качестве рекрута?

– В общем и целом. Но если бы согласилась, мы бы отправили тебя в наш специальный центр, где обучают агентов. Где, кстати, учился и Клеон, – объяснил олимпиец. – Два года – и ты стала бы специалистом высокого класса, поверь.

Лисандр не мог скрыть своего разочарования. Лиме пришло в голову, что, вероятно, решение о ее вербовке принимал не он. Его могли просто поставить перед фактом

– Значит, – сказала Лима, – ты официально делаешь мне предложение?

– Да. И, учитывая обстоятельства, ты не можешь отказаться. На этот раз? вопреки правилам, это приказ.

– Понимаю. И я не могу узнать, к чему такая спешка?

– Нет. Чем меньше тебе будет известно, тем лучше.

– А как же завершающий тест? – спросила Лима.

– Его не будет. Времени нет, – отрезал олимпиец.

Она чувствовала страх. От мысли, что ее, неподготовленную ни теоретически, ни, главное, психологически, вдруг забросят в Олимпию, все внутри Лимы переворачивалось. В какой-то миг она ощутила уже знакомую панику, и только голос Мятежницы смог предотвратить нарождающийся взрыв.

Соберись, сказала она ледяным тоном. Ты солдат, а не та сопливая испуганная девчонка-илотка, какой была.

Лисандр ждал, демонстрируя недюжинное терпение.

– Значит, отказаться я не могу?

– Нет, – покачал он головой. Сейчас его голос звучал почти мягко. – Это вопрос цены?

Лима кивнула. Несколько минут назад она сказала, что не постоит за ценой? Ее самые мрачные предчувствия оправдались.

Кто бы мог подумать, что все так обернется?

Лима увидела себя, стоящей на краю обрыва в полной темноте. Ей предстоит прыгнуть в воду, надеясь не упасть на торчащий из нее камень.

– Тогда я согласна.

Разумеется, ее ответ был уже просто формальностью, но именно его Лисандр и ждал. Словно теперь он мог сбросить со своих плеч груз моральной ответственности.

На его грубом, но правильном, даже красивом лице возникла тень улыбки.

– Но? откуда вам известно, что я не предам? Или не сломаюсь на первом же допросе? – неожиданно спросила Лима, и этот вопрос застал олимпийца врасплох. Всего секунда – и он взял себя в руки. Медленно поднявшись, Лисандр потемнел лицом и сжал губы.

– Ты будешь знать ровно столько, сколько тебе положено. У тебя не будет много контактов, скорее всего, лишь один связной.

– И все-таки, – настаивала Лима. – Разве у вас не было предателей?

Лисандр помолчал.

– Не было.

Странно, несмотря на твердость, с которой он это произнес, в его словах чувствовалась неуверенность.

– Просто я сама хочу выяснить, подхожу для такого дела или нет?

– Ты справишься, – заверил олимпиец. – Ты справлялась раньше, справишься и теперь.

– Раньше? Что вы имеете в виду.

– Подземная тюрьма? помнишь?

– Еще бы.

– Наши прогнозы оправдались. Тебя не удалось сломить.

– Что? – Резко отодвинутый стул скрежетнул ножкой по бетонному полу.

Лима сцепилась взглядом с Лисандром, дрожа от гнева.

– Твое похищение и пытки были инсценировкой, – произнес он с каменным лицом. – Ты хочешь знать? Вот тебе неприятная правда.

– Инсценировкой?..

Только не падай в обморок, пригрозила Мятежница, которую Лима почти не слышала.

– Похищение и все, что было потом, включая чудесное освобождение – спектакль.

Лима села обратно на стул, иначе действительно могла бы упасть.

– Как вы могли? Зачем?

– Как я уже и сказал, мне сразу стало ясно насчет тебя, – отчеканил Лисандр. – Мы берем таких илотов на заметку. Если они попадают к нам, тем лучше, если нет, вербуем напрямую? Поверь, система отработана. Я не буду сейчас вдаваться в подробности, как все устроено?

Лима стискивала кулаки.

– Вы пытали меня?

– Не я лично, но да, это верно. Несомненно, если бы мои люди мухлевали, ты бы поняла? Нам потребовался максимальный реализм.

Девушка посмотрела ему в глаза: взгляд олимпийца оставался безжалостным и холодным.

– Целью проверки было выяснить твои пределы, – объяснил Лисандр. – Как долго ты сможешь протянуть в невыносимых условиях? как быстро ты сломаешься и начнешь говорить? Кем ты станешь, в кого превратишься перед лицом смерти, когда надежды нет?

Каждое его слово отдавалось у нее внутри пульсацией боли. В голове бушевал вихрь из воспоминаний и ярких, кровавых образов.

С невероятной детальностью Лима переживала свои самые тяжелые моменты в подземной тюрьме.

– А та девушка? Майя?

– Наш человек.

Лима закрыла лицо руками. Она не плакала, просто по-другому не могла.

– А? освобождение?

– Спектакль.

– И Клеон?

– Клеон?

Пожалуй, это было самым тяжелым. Чувствуя себя преданной и раздавленной, Лима погрузилась в оцепенелое молчание.

Лисандр обошел комнату по кругу, ступая уверенно и твердо.

– Я провел множество таких проверок, и могу сказать, что еще ни разу не видел кого-то столь же сильного. Девушки, юноши – сильные, отважные, горящие желанием сражаться, – они ломались на второй или третий день. Был один, который продержался полторы недели, но под конец обезумел и? Неважно. Суть в том, что ты первая, кто дошел до стадии освобождения. Я и командование? признаться, мы были ошеломлены результатами.

Лима отняла ладони от лица, чувствуя удивительное спокойствие, снизошедшее на нее в тот момент. Фатальное спокойствие человека, стоящего на эшафоте. Человека, примирившегося со всем и в том числе с самим собой. В такой ситуации ему ничего не остается, кроме как собрать последние силы и умереть, не унизившись перед палачами.

Уже не было страшно. Лима давно научилась управлять страхом.

Уже не было больно. Почти. Лима поняла цену чувствам – привязанности, любви? поняла, насколько они хрупки и не вечны. Как легко разрушаются от грубого прикосновения.

Уже не было обидно. Лима, как большинство илотов, жила в постоянном предчувствии беды? привычно.

Это как на ринге. Когда ты проиграл и еле стоишь на ногах, одним ударом больше, одним меньше – какая, в сущности, разница?

Но Клеон.

Самую большую рану нанесло Лиме его предательство. Он лгал ей в глаза, просил ответа на свои чувства... А она позволила себе отдаться порыву, который уже не в силах была сдерживать.

Клеон стал ее парой, человеком, ради которого Лима жила все эти месяцы? Как же он мог говорить ей все те слова, когда они прощались? Как мог передавать привет из Олимпии, зная, что сотворил?

Лисандр молчал, внимательно наблюдая за ней.

– Знаю, о чем ты думаешь.

– Откуда тебе знать? – Лима бросила это резко, сквозь зубы.

– Мне известно, что такое предательство. Ты сердишься на Клеона, но он всего лишь выполнял мой приказ. Клеон – солдат, а солдат подчиняется командованию. Поэтому? если хочешь кого-то винить и ненавидеть, то лучше это буду я.

Лима посмотрела на него, нисколько не скрывая своих чувств.

– Это шутка?

– Нет. У тебя есть все основания сделать меня главным злодеем. Технически именно я виноват в том, что с тобой случилось. – Лисандр вздохнул. – Я отдал приказ пытать. Не Клеон. Я не ищу любви подчиненных, меня мало интересуют подобные вещи, поэтому с чистым сердцем? сделай меня исчадием зла, Лима. Не обижусь. К тому же это легко – я ведь олимпиец. – Он позволил себе острую, как бритва, улыбку. – Для меня важно лишь, насколько эффективно работает система. Каждый человек в ней должен быть полезным и функциональным настолько, насколько возможно. Ты, Клеон, Таис? неважно, о ком речь. Моя цель – уничтожить Олимпию, и если будет нужно, я пойду по трупам. Такова моя цена.

Лима покачала головой, словно не веря: она лишь на секунду заглянула в душу этого странного человека, но увидела там ад.

Олимпиец провел рукой по своим коротким волосам.

– Лима, война приближается. Когда все начнется, у нас не будет времени на эмоции. На жалость. На любовь. Оставь это за порогом, Лима. Ты отправляешься на передний край. У тебя будет задание, которое ты обязана будешь выполнить? – Долгая-долгая пауза. Лима сидела, разглядывая неровную сеть бороздок на своих ладонях. Это были совсем другие руки. Раньше она считала, что работа в оранжерее позволила им загрубеть – пока не увидела, на что способны тренировки.

– Мы поняли друг друга? – спросил Лисандр. – Ты готова?

Она не могла избавиться от образа Клеона. От воспоминаний о его лице и объятиях. О его запахе.

Прекрати нюни распускать, строго сказала Мятежница. Переверни, наконец, эту страницу. Клеон остался в прошлом. Даже если не думать о том, что он сделал, вы вряд ли когда-нибудь увидитесь.

Лима все это знала и продолжала цепляться за соломинку. Лисандр, конечно, был удобной мишенью для ненависти, но разве вина Клеона становилась меньше?

И Таис тоже знала правду о ее похищении?

Внезапно все, чем Лима жила последний год со смерти отца вдруг стало серым, ничего не значащим, совершенно не стоящим того, чтобы за него держаться.

Лима представила, что перешагивает через линию, начерченную мелом на полу. Когда она сделала это, тяжесть и напряжение исчезли сами собой.

Лисандр был виновником ее страданий – этого ничем не изменить, – но в то же время Лима благодарная ему. Стала бы она такой, как сейчас, если бы не та подземная тюрьма? Вероятнее всего, нет. В том подземелье боль и ужас сделали ее другим человеком, способным добиваться того, что раньше казалось невозможным.

И то, что никто не продержался до конца, тоже кое-что значит, верно? Это был ехидный вопрос Мятежницы. Именно во тьме и холоде эта ее сторона обрела твердость и осознала собственное предназначение.

Ну, хватит пафоса, теперь пора за работу. Вероятно, уже завтра ты окажешься в самом жутком месте на свете. Да-да, оно будет страшнее твоего каземата. Гарантирую!

Терпения Лисандру было не занимать. Наверное, если бы Лима просто сидела за столом, не шевелясь, до самой ночи, он бы не стал вмешиваться.

Видимо, для сопротивления Лима даже важнее, чем думает.

– Я готова. – Девушка встала, расправила спину и в упор посмотрела на олимпийца.

В его взгляде светилось неприкрытое восхищение.

– У нас дома такие женщины, как ты, в почете. Женщины-воины. Сильные, отважные, крепкие.

– Безжалостные?

– Если необходимо.

– Холодные?

– Не когда любят больше жизни? – Здесь голос Лисандр слегка дрогнул. Лима могла лишь гадать, какие потрясения он испытал в прошлом. Если разобраться, ей до сих пор ничего о нем неизвестно.

– Неуязвимые? – спросила она.

– Неуязвимых не бывает, – отвернувшись, ответил олимпиец. – Вопрос в том, у кого больше шансов на выживание.

– Значит, у меня они есть?

– О, поверь, они велики.

Лима вздохнула. Как же все-таки странно. Еще минуту назад она готова была рыдать и кричать от отчаяния, а теперь словно в грудь ей вместо сердца вложили бесстрастную машину.

– Так в чем суть моего задания?

Лисандр подобрался. Ему понравился такой переход. Лучше всего говорить о деле – только это и имело смысл.

– Завтра утром, ровно в семь, приходи сюда. Я проведу подробный инструктаж. Думаю, на это уйдет часа два-три. Затем отсюда тебе заберет машина.

– Куда я поеду?

– В Олимпию ты, конечно, попадешь не сразу. Возможно, придется ждать несколько дней, однако затягивать мы не будем. Время остается не так и много.

Лима удержалась от вопроса, к чем такая спешка. Видимо, происходит нечто действительно важное.

– Что ты еще хочешь знать?

– Мне стоит попрощаться со всеми?

– Да. Ты и сама все понимаешь. Но не говори никому, куда ты направляешься, – прибавил олимпиец. – Просто скажи, если кто спросит, что командование переводит тебя в другой Блок, в другой тренировочный центр. И причину перевода ты не знаешь.

– Поняла.

Лима помолчала. Хорошо, что ей дают время собраться с силами, а не выдергивают сразу. С другой стороны, расставание с людьми, которых она успела полюбить, будет мучительным.

– Теперь можешь идти. Набирайся сил. От тренировки ты освобождена.

Лима кивнула и направилась к двери. Возле нее обернулась.

– Все-таки кем я буду в Олимпии?

– Гладиатором.

Главное, сделать вид, что она нисколько не удивлена? впрочем, оказывается, так и есть. Удивления не было.

Едва коснувшись ручки двери, Лима услышала:

– А это? Не возьмешь?

Олимпиец показывал ей мини-диск с записью сообщения от Клеона. На миг она заколебалась, но все-таки ответила:

– Нет.