Текст книги "Олимпия"

Автор книги: Артем Тихомиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

14

Следующие семь дней прошли в каком-то горячечном бреду. Боль? Громадная боль? Боль-океан? Боль-космос? Боль стала единственной силой, что правила вселенной?

Лима думала, что сойдет с ума. Она выросла, не испытывая и сотой доли подобных нагрузок, поэтому ей было особенно тяжело. С трудом вставая с койки по утрам, девушка погружалась в своего рода кому. Сознание ее уходило в тень, предоставляя телу выполнять команды инструктора. Становилось чуточку легче, во всяком случае, меньше отчаяния и страха.

И все-таки порой наступали особенно тяжелые минуты, и Лима с трудом удерживалась от капитуляции. Трусливый голосок внутри нее, о существовании которого она забыла, принимался нашептывать ей, что прекратить страдания ничего не стоит. Скажи Таис, что уходишь! В мире для илота найдется много разных дел, даже если этот илот повстанец. Огород – не так уж и плохо. Не всем же быть солдатами.

Но Лима держалась. Стиснув зубы от злости и отчаяния. Проклиная свою слабость. Переступая через нее.

Ночи ее тоже наполняла мука. Мышцы гудели и стонали, каждое движение скручивало связки. Лима слышала, как в темноте кричат и возятся другие новобранцы. Как некоторые из них, не стесняясь, плачут и зовут своих родителей.

Ей было некого позвать. Перестав быть ребенком, она вообще лишилась этого права.

Киниска тоже находилась не в лучшем состоянии, девочка исхудала и через нее можно было рассматривать предметы. Они почти не общались, исключая короткие дежурные фразы. Ходили вместе в столовую, в душ, и где-то рядом маячила молчаливая, с обезумевшим стеклянным взглядом Андромаха. Та вообще надолго погрузилась в гробовое молчание, предпочитая оставаться один на один со своей болью.

Шоковая терапия...

Таис смеялась, когда говорила об этом. В свое время она прошла через тот же ад и выжила – так можно ли ее винить в легкомысленном отношении к их страданиям? Нет.

Большая часть дня – занятия, один скудный, но калорийный обед – всегда густая похлебка из мяса и грибов, сколько угодно воды. Затем небольшой отдых и снова тренировки. На сон часов семь, не больше.

Приползая в казарму, новобранцы просто падали на свои койки. Единственный выходной, первый, им выпавший, они, конечно, посвятили сну. Лима проспала его целиком, и не сказать, что стало лучше.

Неожиданный перелом наступил для нее на девятый день. Поднявшись с удивительно ясной головой, практически без боли в мышцах, Лима пошла в душ и впервые смогла лицезреть, как тренировки отразились на ее теле. На синяки и ссадины она не обращала внимания. Гораздо больше впечатляла мускулатура, которую Лима успела нарастить за это время. Она не узнавала себя. Было ощущение, что ей подарили новое тело, крепкое, гибкое, избавленное от всего лишнего. Лима никогда не отличалась пухлостью и округлыми формами, но сейчас подкожный жир сократился еще больше, и мышцы выделялись со всей четкостью. Стала меньше и грудь, что Лиму особенно забавляло. Раньше она думала, что как бы ей не пойти в свою тетку и не нарастить спереди {дикого мяса}, но, похоже, этой ей не грозило.

Что ж, произнесла довольная результатом осмотра Мятежница, прогресс налицо. Осталось показать все это Клеону.

Иногда Мятежница была удивительно бестактной.

Лима провела рукой по мокрым отросшим волосам, с неудовольствием вспоминая, когда же она в последний раз думала об илоте. Давно. Как в другой жизни, в другой реальности.

Теперь его лицо снова втиснулось в ее воображение. Лима мысленно выругалась. Конечно, самое время!

Подошла Киниска, включила холодную воду – новобранцам нарочно не позволялась другая. Лима умыла лицо, протерла глаза, взглянула на нее по-новому. Кожа, мышцы, кости. Затем обвела душевую взглядом. Все девочки были такими. Разными и в то же время именно своими телами похожими друг на друга.

– Как-то странно, ты не находишь? – спросила Киниска, бросив на нее удивленный взгляд.

– Что?

– Да не знаю. Все. У меня чувство, что с меня сняли бетонный блок, который я постоянно носила на спине девять дней.

Лима выключила воду, решив про себя, что сегодня побреется наголо.

– У меня тоже.

Она вооружилась полотенцем, быстро вытерлась, вздрагивая – привычка к холоду укоренилась, но еще не так глубоко, – и натянула форму. Ее новобранцы носили в любое время, в том числе и на тренировках. Форма не давала им сильно отличаться друг от друга, дисциплинировала, прививала некое чувство общности. Таис говорила, что это очень важно для солдата, вынужденного доверять в бою свою жизнь товарищам. Здесь подростки начинали с азов, и пусть не все дойдут до финального испытания, у них есть возможность осознать, что значит быть частью единого целого.

К тому же, форма была удобной, а это для Лимы кое-что да значило. С появлением ее разница в возрасте, которую она чувствовала раньше, перестала иметь значение. Восемнадцать еще не повод ставить на себе крест. Лиму больше не смущали и не задевали взгляды малышей и их боязливые перешептывания за спиной.

Она менялась, пробуждалась, и прошлая жизнь казалась сном. Пробовала переосмыслить все то, что знала ранее: о себе, о мире за пределами подземелий, о существующих порядках... За стенами казармы, Ксанты и Блока 3 Восток простиралась целая вселенная, и лишь небольшая часть ее находилась под властью Олимпии. До Клеона Лима даже не думала об этом. Некая кучка самозванцев удерживает илотов в крошечном загончике, а вокруг свободные от войн и рабства земли. Континенты. Острова. Вероятно, где-то там есть народы, живущие свободно, народы, для которых не существовало Великого Переустройства? А что если так? Если Клеон прав в своих догадках?..

Эти мысли были упоительными и одновременно вызывающими ужас. В конце концов от постоянного перебирания их Лиме становилось тошно. Она чувствовала собственное бессилие. Что подвластно изменить ей одной? А в группе таких же илотов? А в составе армии? Когда наступит Тот Самый Момент?

Новобранцев нарочно держали в изоляции от внешнего мира, чтобы не отвлекать от тренировок. О текущем положении дел снаружи толком никто ничего не знал. Оставалось строить догадки, подслушивать беседы {взрослых} и шептаться, мусоля одно и то же по десятку раз, в темноте казармы после отбоя.

За девять дней из группы Таис никто не выбыл, зато в других потери были. Трое в одной команде, два человека в другой. Никаких официальных объявлений, просто в один прекрасный день стало ясно, что новобранцы ушли. Андромаха фыркнула, мол, эти супчики, яснее ясного, оказались слабаками. Всего девять дней мучений, и они свалили. Но это Андромаха, всегда и о обо всем готовая дать однозначное заключение.

Лима подумала, что если Лисандр или кто-то еще, следящий за процессом, ведет учет достижений, то группа Таис должна занять позицию лидера. Хорошо это или плохо? Какие обязательства теперь ложатся на них?

С другой стороны, всего девять дней общефизической подготовки – даже не середина курса. Говорить о чем-то еще рано. Впереди уйма работы, однако теперь, когда Лима перешла порог адаптации, должно быть легче.

Она дышала полной грудью и впервые за очень долгое время чувствовала свободу и легкость. Лима мечтала, чтобы это продолжалось вечно.

Начиная с восьмого дня им разрешили скудный завтрак. Группы собирались в столовой и, выстраиваясь в очередь, подходили к раздаточному столу. Бутерброд с грибной пастой и чай, сладкий, что удивительно. Новобранцы рассаживались на места, которые для них привычны. Друзья с друзьями, одиночки кто где. Все как в школе. У кого-то есть предпочтения, кто-то прибивается к более сильным и популярным за неимением другого выхода или от отчаяния. Есть и те, кому вообще все равно, они слишком независимы и для них эти мелочи не имеют значения.

В какой-то момент Лима, сама того не желая, стала кем-то вроде неформального лидера группы. Сначала вокруг нее кучковались только Киниска и Андромаха, затем присоединился Мирон, любитель задавать вопросы. Лима не сразу поняла, почему в столовой они всегда рядом с ней. Однажды Киниска сказала: {Ты наша старшая!} – чем вызвала у нее приступ гомерического смеха. Но девочка не шутила. Старшая! Что за бред? Она нисколько не стремилась к такому положению.

Следующим к Лиме присоединился Ксеон, мальчик с большими ушами. Так их стало пятеро: половина от общего числа. Разумеется, это не могло остаться без внимания Карри, худого блондина, который с первого дня пытался занять главенствующее положение. Позднее Лима пришла к выводу, что конфронтация была неизбежной. Пока он ограничивался ужимками и мрачными взглядами, которые бросал в сторону Лимы, но она чувствовала, это лишь начало. Его собственная группа насчитывал только троих, но Карри уже обрабатывал девочку с веснушками и наседал на Фаила. И если Веснушка, как прозвала ее Лима про себя, пока хранила твердость, Фаил, самый внушаемый, вчера официально присоединился к блондину.

– Надо с ней поговорить, пока не поздно, – заметила Андромаха, когда они уселись на привычное место с чаем и бутербродами.

Лима посмотрела через ее плечо. Веснушка угнездилась с обычным своим отрешенным видом за пустым столом напротив. За ней располагался стол Карри и его шайки.

– Я схожу, – сказала Киниска, но Лима удержала ее. – Почему нет?

– Пусть решит сама, если уж без этого нельзя. Не хочу никого принуждать.

– Эй, – подал голос Карри, демонстративно обращаясь к Сарме. Сидевшая к нему спиной Веснушка обернулась. Ей было одиннадцать лет, но выглядела она солидно, как маленькая женщина. – Помнишь? Я дал тебе время подумать. Твой ответ!

– Засранец, – пробормотал Мирон, прищурившись.

Лима почувствовал раздражение. Зачем все это? Чего Карри добивается?

Веснушка отвернулась.

– Ну же! Не будь тряпкой. Мы на войне. – Блондин щерился, довольный собой. – Время правильных союзов, деточка.

Сарма встала. Карри вытянул шею, уже предвкушая победу, но тут же его лицо побледнело больше обычного.

– Правильных союзов? – спросила Веснушка. – Ладно. Тогда я выберу правильный.

Она обошла стол и села рядом с Киниской.

– Место найдется?

– А то!

Мирон крякнул от удовольствия. Остальные засмеялись.

Лима осталась спокойной. Она видела, как в тот момент посмотрел на нее Карри. Никаких сомнений – это война. Блондин стиснул челюсти, на его щеках выступили неровные красные пятна, глаза вылезли из орбит.

Маска злобы.

Маска демона.

– Ладно, – бросил он, не заботясь о том, что сейчас этот маленький спектакль видят новобранцы из других групп. – Мы не закончили. Всему свое время, Лима.

Лима не знала, был ли он таким и раньше или же окончательно слетел с катушек здесь, но Карри показал свое истинное лицо.

Само собой, она не была в восторге от такого поворота. У нее не было плана действий.

– Шестеро против четверых, – сказала Андромаха, жуя. – Мне нравится.

– Что, теперь мы будем друг с другом воевать? – спросила Лима, поглядев на нее.

– Не мешало бы кое-кого проучить. Карри зарывается сильнее с каждым днем.

– Не замечала, – соврала Лима.

– Он грозил надавать мне по шее, – поделился Мирон, отхлебывая чай.

– Ага. И мне сказал, что если я не будут в его команде, переломает мне ноги.

Лима уставилась на Сарму, лицо которой стало красным, а веснушки бордовыми.

– Правда?

– Чистая, – кивнула девочка.

– Может, подкараулить и взгреть этого идиота? – предложила Киниска.

Лима хлопнула ладонью по крышке стола.

– Никого мы не будем подкарауливать, хватит вам!

– Но что-то надо делать, – сказала Андромаха шепотом.

– Будем ждать. Поняли? Не провоцировать, не отвечать на провокации. – Лима посмотрела на каждого члена своей {шайки}. И когда это случилось и она стала лидером? Новобранцы внимали ее словам почти с благоговением. – Но все-таки будьте осторожны и держите ушки на макушке. Если вам придется выполнять с ним в паре какие-нибудь упражнения или поручения, просто делайте, словно ничего не было. Поняли?

Они согласились. Некоторые слишком охотно. Переложить ответственность на кого-то другого, старше себя, – неплохой выход.

В сущности, это лишь дети, Лима.

– А если Карри или его дружки что-то сделают, говорите мне. Я найду выход.

Вполне по-взрослому, дорогая.

Мятежница. Вечно ей надо вмешаться.

– Ладно, шеф, инструкции получены, – сказала Андромаха, похлопав ее по предплечью.

– Шеф? С каких?

– Просто так удобно, – уверила ее девушка.

– Как хотите, – буркнула Лима. Бросив взгляд в сторону стола, за которым сидел Карри, она заметила, что блондин о чем-то шепчется со своими. Затем поднял голову. Их взгляды встретились.

Чем Лима заслуживала такую ненависть? Нет, она правда хотела знать.

Возможно, лучший способ это сделать, поговорить с Карри откровенно, выяснить, ради чего он играет в дурацкие игры.

Звуковой сигнал к окончанию завтрака – два звонка. Бетонные стены бункера отражают его, и эхо скачет, словно мяч.

Новобранцы спешно доедают свои бутерброды и допивают чай, после чего бегут на место сбора. Так происходит каждый день, и все уже привыкли к распорядку. Лима начала находить в казарменном стиле жизни некоторую прелесть. По крайней мере, ты всегда знаешь, что произойдет через час, завтра или в ближайшем будущем. Можно не зацикливаться на мелочах, а сосредоточиться на деле.

Если раньше о тренировках она думала с отвращением и страхом, то теперь стремилась к ним. Лима с удовольствием работала над собой, избавляясь от недостатков и безжалостно сдирая с себя шелуху, наросшую за предыдущие годы. Прежняя жизнь в Блоке 3 Восток теперь виделась ей жизнью безвольной амебы. Столько времени она потеряла там! Выживала, прячась в тени. Не жила. У нее не было ни, надежды, ни цели.

Стоило пройти через ада, чтобы обзавестись такой точкой зрения, определенно стоило?

Как всегда, построение в тренировочном зале и выход наружу, для пятикилометрового забега. Для затравки.

Так думала Лима. Но едва она вошла в зал из туннеля, соединяющего его со столовой, Таис поймала ее.

– Идите, я сейчас, – сказала девушка Сарме и Фаилу, которые заметили ее и в нерешительности остановились. – На пару слов, Лима.

Она отошли в сторону.

– Тебе записка. – Таис быстро сунула Лиме в руку листок бумаги. – От Клеона. Если захочешь, на тренировку сегодня не приходи.

– Почему?

– Лима, не будь дурой. – Таис заглянула ей в глаза. – Это не шутки.

– Но мне нужно заниматься.

– Час или даже день ничего не изменят. Под мою ответственность.

Лима не хотела встречаться с Клеоном, но все к тому шло.

– Иди. Не теряй времени. – Таис была серьезнее некуда и давала понять, что отказа не примет.

Перестань на все реагировать как ребенок, Лима? Этот совет ясно читался в глазах Таис.

А еще она не хотела, чтобы весь тренировочный зал пялился в их сторону.

– Хорошо.

Карри внимательно смотрел издали и ухмылялся. Не надо быть гением, чтобы понять, что блондин сделает свои собственные выводы.

Лима покраснела от злости. Незаметно сунув записку в карман, она прошла вдоль стены и нырнула в туннель, ведущий в один из районов Ксанты.

В городе Лима не была, кажется, целую вечность, но сейчас ее не интересовали такие мелочи.

Отойдя от зала на достаточное расстояние, она остановилась под лампой, укрепленной на стене. Пустынный туннель через десяток метров выходил в бункер, застроенный домами-клетушками. Оттуда доносились голоса и шум каких-то работающих механизмов.

Убедившись, что рядом нет никого, Лима развернула записку Клеона. Все это было так по-детски и глупо, но не выбрасывать же, не прочитав.

{Встретимся на крыше, на том самом месте. Помнишь? Срочно. Важно

Жду прямо сейчас.

К.}

Лима дважды прочла записку и, хмурясь, сунула ее в карман. Никто не заметил, рядом по-прежнему ни одной живой души.

Клеон на крыше цеха рядом с капустой и прочими радостями огородника. Приглашает ее на романтическое свидание, а сам врет, что срочное дело? Да, от него и такого можно ожидать.

Нужно ли Лиме романтическое свидание? Нет, ни в коем случае.

Тогда лучше вернуться, пусть мается дурью наедине с собой.

И пропустить, вероятно, действительно важное? Откуда ей знать?

Лима маялась почти две минуты и чем дальше, тем больше чувствовала себя идиоткой. Иди! Просто убедись, что тебе там делать нечего и с чистой совестью возвращайся к занятиям.

Мятежница не упустила случая подтрунить над Лимой: разве тебе не хочется его увидеть? По-моему, да. Твое сердце прыгает. Уж я-то тебя знаю.

– Пойду. – Лима поймала себя на то, что сказала это вслух.

Верно на сто процентов. Ей хотелось увидеть Клеона.

{Пойду}. Уже про себя.

15

Илот стоял к ней спиной, расставив ноги и скрестив руки на груди. Его взгляд был устремлен вдаль.

Лима, шагавшая к нему по дорожке между грядками, остановилась.

Он это нарочно? Вздумал покрасоваться перед ней и изобразить полководца? Ага, не хватает лишь построившихся в коробки легионов внизу.

Лима в нерешительности постояла, затем, подчиняясь импульсу, развернулась, чтобы удрать, пока он не заметил, но было поздно.

– Привет. Думал, не придешь.

Она повернулась обратно, краснея.

– Вообще-то, не хотела. Ты оторвал меня от тренировки.

Клеон долго смотрел на нее большими глазами. Лима оглядела себя.

– Невероятно. Ты? совсем другая? Совсем.

– Хуже или лучше? – Лима оправила и отряхнула свою форму.

– Не в этом дело, – ответил Клеон. – Как будто другой человек.

– Если это комплимент, то спасибо. – Она кашлянула. – Итак, у меня мало времени, я хочу вернуться к Таис и остальным.

– Как дела у Киниски?

– Лучше не бывает. Ты меня слышал?

– Слышал. – Клеон выглядел несколько сбитым с толку и огорченным. – Дело действительно важное, я не просто так тебя вызвал.

Лима наклонила голову набок, прищурившись от солнца.

– Ну?

– Может, присядем?

– Не думаю. Говори так.

– Лима, зачем? Ай, неважно. – Клеон посмотрел на свои руки, на костяшки пальцев, покрытые шрамами. Он собирался с мыслями и, наконец, выдал: – Я уезжаю и, возможно, мы больше не увидимся.

– Что?

– У меня есть важное задание. Я отправляюсь в Олимпию. Подам заявку в гладиаторы.

Лима уставилась на него. У нее было чувство сродни тому, какое она испытала после похищения олимпийцами.

Клеон ждал реакции. Судя по его взгляду, на такой эффект он явно не рассчитывал.

– Лима?

Она отступила на шаг и подняла руку.

– Стой, где стоишь!

Илот повиновался.

– Я не знал, как тебе сказать. И вранье – не выход. Я иду в гладиаторы.

– Так? – Лима закусила губу, сильно, чтобы боль помогла ей немного рассеять туман в голове. – Значит, просто пойдешь в ближайший пункт и объявишь, что?

– Да.

– Не понимаю. Тебе жить надоело?

– Нет. Я же сказал, у меня задание. Важное. Не могу рассказать тебе, в чем его суть, но поверь?

– Бред! – выкрикнула Лима на волне стремительной злости. – Тебя прикончат сразу же, еще на отборочном этапе!

Клеон криво усмехнулся.

– Ну, это вряд ли.

Лима хохотнула.

– Что? Думаешь, если тебе повезло однажды вырубить олимпийца одним ударом, то ты уже высококлассный боец?

– Неплохой, по крайней мере. Наше командование тщательно отбирает людей для внедрения, – ответил илот, взглянув на нее исподлобья.

– Впервые слышу, чтобы кого-то делали шпионом? шпионом-гладиатором.

– Лима, – сказал Клеон более мягко. – Ты многого еще не знаешь.

– Ладно. Не знаю. Но зачем ты? Почему ты?

– Я сам вызвался и прошел отбор, решение приняли не сразу, но я оказался нужным человеком. Я готовился много лет к чему-то такому? – Клеон запнулся. Лима сумела прочесть его мысли. Он подготовился, да, и неплохо, а что насчет нее? В его планах была девчонка из Блока 3 Восток?

Сгусток холода поселился у Лимы под ложечкой. Отвратительное ощущение, которое всегда ассоциировалось у нее с чем-то очень плохим.

– Считай, ты мертвец, – сказала она.

– Ты настолько не веришь в меня?

– Ты идешь в логово хищников. Там их слишком много.

– Я иду сражаться на арене, – поправил Клеон, – и выполнять задание.

– Какое?

– Не могу сказать. Позже ты все узнаешь.

– Все-таки я не понимаю, – вспылила Лима. – Так или иначе, а это билет в один конец. Тебя убьют. А что будет с твоей матерью и остальными?

– Родители все понимают, – ответил Клеон сквозь зубы. – Это мой долг. Киниска? узнает позже, но не от тебя. Не говори ей.

– Почему?

– Ей не нужно отвлекаться от тренировок, – сказал Клеон жестко. – Пообещай. Поклянись, Лима.

Он был настроен серьезно, и она не могла ничего этому противопоставить.

– Хорошо. Я клянусь.

Клеон мрачно кивнул.

– Значит, – добавила Лима. – Мы больше не увидимся? Мне надо будет тебя забыть, словно ничего и не было?

Лицо илота исказилось, словно от внезапного приступа боли.

– Лима, я хотел поговорить об этом, пока есть возможность. Надо выяснить, что между нами происходит.

Повисла пауза. Лима решительно не знала, что сказать.

– Ты отвергла мое предложение, не захотела, чтобы мы стали парой, – напомнил Клеон.

– Да.

– Это остается в силе? Тебе достаточно сказать одно слово, и я уйду. Все закончится. Расстанемся просто друзьями. Хочешь?

Лима делала вид, что смотрит на облака на горизонте. Конус Олимпии маячил перед глазами.

– Нет, не хочу. Я отказала потому, что тогда было не место и не время.

– Допустим?

– Не перебивай. Я не готова к отношениям – даже сейчас. Я думала о той нашей ссоре. Виновата, признаю, но и ты тоже. Ты слишком спешил.

Клеон молчал. Лима нервничала, но понимала, что другого случая не будет, возможно, никогда.

– В общем, – сказала она, – я не готова к отношениям. У меня просто не будет на них времени в ближайшие? Клеон, ты же все понимаешь! Особенно теперь, когда ты собрался в Олимпию.

Илот улыбнулся.

– Ты могла бы согласиться, так сказать, авансом.

– Идея? Если ты серьезно.

– Да. Послушай. Мы не сможем друг другу писать и даже вообще связывать каким-либо способом, – сказал Клеон. – Если я вернусь, ты можешь передумать.

– А если нет? И скорее всего, нет?

Лима знала, как жестоки эти слова, и жалела, что произнесла их. Илот держался отлично.

– Тогда поступи как считаешь нужным. И не испытывай угрызений совести.

– Если я обнадежу тебя и не буду ничего чувствовать, это будет обманом, – сказала Лима.

– Разве? – Она дала ему приблизиться. – Ты ничего не чувствуешь?

– Не буду отрицать. Сложно.

– Я не прошу тебя ждать моего возращения, – объяснил Клеон. – Просто оставь у меня здесь что-то, что будет давать мне надежду на лучший исход. – Он приложил ладонь к своей груди, накрыв сердце.

– Хорошо.

Лима собрала в кулак всю волю. Она хотела, она стремилась к нему каждой клеточкой, она страдала от невозможности враз разрушить невидимые барьеры. И самым крепким из них был страх. Страх привязаться, а потом потерять?

– Хорошо, – повторила Лима слабым голосом. – Пусть это будет аванс? Когда я буду готова? Когда ты вернешься?

Клеон хмыкнул.

– Не думал, что ты такая оптимистка.

– Прекрати, иначе я передумаю.

У нее перехватывало дыхание. Слезы накатывали, душили.

– Ты мог сказать, предупредить о своих планах, – прошептала Лима, – чтобы не сваливать на меня это разом.

Он был рядом с ней, напротив нее, их разделяло не больше десяти сантиметров. Лима чувствовала его запах.

– Прости. Я не мог.

– Хорошо, теперь все равно ничего не изменить. Так? Нет никакого шанса, что ты останешься?

– У каждого свой фронт, Лима. Мы ведь на войне, помнишь?

Она бросила взгляд в сторону Олимпии. Не было таких слов, которые способны описать ее ненависть к этому месту.

– Пора, – произнес Клеон, – я не люблю долгие прощания.

Лима подняла на него глаза, не боясь, что он прочитает в них все.

И он прочитал.

– Я еще не мертв, Лима. Я иду туда не для того, чтобы умереть. Особенно теперь.

Она кивнула.

Но как же все это несправедливо!

Ей удалось сдержать слезы.

– Я думала, мы побудем дольше, – произнесла она. – Таис разрешила мне.

– Прости, – хмурится Клеон. Его руки поднимаются и сжимают ее плечи. От них идет мощный электрический разряд. Лима дышит с трудом. – Будь моя воля, я бы остался?

Дальше он делает то, чего она боялась и о чем одновременно страстно мечтала, что часто видела во снах. Клеон наклоняется и целует Лиму в губы. Этот поцелуй, жадный, стремительный, горячий, как лава, она запомнила на всю жизнь. Самый первый. Не похожий на все другие, будущие.

Миг? и Клеон резко отстранился. Лима машинально схватила его за куртку и притянула к себе, прижалась лицом к груди. Илот снова обнял ее, замыкая руки в жесткое кольцо.

Так Лима могла бы провести всю жизни. Не сходя с места, не отрываясь от него, не дыша.

Но они дошли до конца отмеренной им дистанции – пора было прощаться.

Почувствовав момент, Лима и Клеон разорвали объятия одновременно. Оба выглядели ошеломленными, точно пережили самое ужасное потрясение в жизни.

– Не все потеряно. Мы победим. Помни меня.

– Любишь ты пафосные речи, – улыбнулась она, ощущая себя растерянной и виноватой. Но лишь чуть-чуть. На самом деле, Лима была счастлива – именно так, вероятно, впервые в жизни. Даже нотки горечи в этом ощущении не могли ничего испортить.

– Такой уже есть.

Его руки стиснули ее пальцы, до боли, а затем разжались.

– Мне пора.

– Будь осторожен. Ты обещал вернуться.

– Клянусь, мы еще увидимся.

На прощанье он подарил ей свою знаменитую бесшабашную улыбку. Лима оцепенело наблюдала за его бегом по крыше цеха. Что-то крикнуть? Остановить? Броситься следом?

Не имеет смысла. Так можно лишь все испортить. Лима облизнула губы, прокручивая в памяти тот безумный поцелуй.

Ты и не подозревала, как это бывает на самом деле, верно, спросила Мятежница.

Точно. Не подозревала.

Клеон исчез. Лима подошла к краю крыши и посмотрела вниз, испытывая сильное желание прыгнуть.