Текст книги "Печать Джа. Том первый (СИ)"

Автор книги: Артем Углов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Через пару часов неспешной прогулки по улицам города в животе заурчало. Обыкновенно он готов был терпеть сутки напролет, но сытый завтрак его разбаловал. Был свежий хлеб с маслом, была ветчина с сыром – надо отдать должное брату Изакису, на еду тот не поскупился.

В карманах водилась деньга, поэтому раздумывал я не долго. Против прежних планов выбрал не роскошный ресторан с широким крыльцом и играющей огнями вывеской, а маленькую закусочную на улице. Захотелось тишины и покоя после наполненного впечатлениями дня.

Так оно и получилось. Половина столов пустовало по причине опустившейся на город вечерней прохлады: абсолютно пустяковой для выходцев из Ровенска, но заставляющей дрожать и кутаться в одежды местных жителей. Бедолаги, это они еще настоящей зимы не видели, так что брови покрывались инеем, а деревья трещали и лопались от мороза.

Стоило выбрать столик, как ко мне подлетел угодливый половой, в выглаженной рубашке и полотенцем, переброшенным через руку.

– Чего изволите? – проговорил он с натянутой улыбкой. Согнулся в полупоклоне и протянул книжицу в кожаном переплете. Поймав мой удивленный взгляд, пояснил: – это меню.

Да уж понятно, не глупее прочих будем. В «Астрийской розе» такое чудо тоже подавалось, правда на одном листе, наспех исписанном чернилами. Здесь же была буквенная печать, как в настоящей книге.

Название заморских блюд я осилил, куда сложнее оказалось разобраться с содержимым.

Ланейская заливная – это рыба? А какая, морская или речная и чем заливали, соусом или холодцом? Воздушный омлет с трю-фе-ля-ми… Что за чудо такое трюфеля? За вычурным названием могла скрываться обыкновенная свинина или диковинка, вроде моллюска в раковине, похожего на высморканную соплю.

Я решил не рисковать здоровьем, поэтому заказал жаренной картошки с грибами, пирог с капустой и кофе. Долго сомневался на счет последнего, но уж больно хотелось попробовать сей заморский напиток. В Ровенске за одну чашку драли пол золотого, здесь же кофе стоил сущие пустяки: за всё про всё отдал пять кредитов.

Пирог размерами не порадовал, его и не было толком, лишь отрезанный ломтик. А вот порция жаренной картошки удалась на славу, как по вкусу, так и по объему, заполнившему желудок.

С трудом удержавшись, чтобы не отрыгнуть, как-никак человек благородный, я взялся за чашку с черным напитком. Аккуратно, двумя пальцами, скопировав позу седобородого господина за соседним столиком.

Вдохнул аромат – до чего же божественный запах. Как же давно я хотел тебя попробовать. Закрыл глаза и… едва не выплюнул горечь изо рта – экая дрянь. И это называется элитарным напитком для богатеев?

Моему разочарованию не было пределов. Может что-то не так делаю? Чтобы убедиться, проследил за седобородым господином – тот пил маленькими глотками, морщась от удовольствия. И какой в этом кайф? Давиться ужаснейшей на свете гадостью, по вкусу напоминающей паленый сапог? Не то чтобы я жевал…

Вдоволь насладившись кофе, сосед взялся за стопку бумаги, лежащей на столе – развернул. «Трибуна» – увидел я знакомое название. У них здесь что, принято читать на улице, на глазах у всех?

В Ровенске книгочеев не любили. Могли и накостылять за то, что возомнил себя самым умным. Дескать сидишь тут, кичишься знаниями, а мы люди простые.

Я потому и прятался на чердаке, читая книги тайком, чтобы не приведи Всеотец, свои не прознали. И Ленька обучал грамоте за городом, в специально оборудованном схроне в виде шалаша. Чудный новый мир… или точнее чудной.

Я решил последовать примеру седобородого господина. Открыл первый лист, но не смог прочитать и слова. Странные ощущения охватили душу, словно прилюдно спустил штаны, выставив причинное место на всеобщее обозрение. И до того стало неловко, что не допив кофе, поспешил покинуть сие гостеприимное заведение. Пришла пора позаботиться о ночлеге.

Улица генерала Брабиуса находилась в пяти минутах ходьбы от места, где я ужинал. Прямая как мачта, и хорошо освещенная, поэтому не пришлось напрягать глаза в поисках нужной таблички. А вот и цифра двенадцать на углу здания.

«Матушка гусыня» – гласила вывеска над входом. А для особо непонятливых внизу красовался рисунок в виде упитанной птицы в передничке. Интересно, почему чернецы выбрали именно этот двор? Судя по внешнему виду, заведение вполне приличное: белоснежные стены с гипсовыми цветами над окнами, подсветка в виде многочисленных фонариков, декоративный заборчик с орнаментом. Может хотели тем самым подкрепить мой баронский статус? Лучше бы денег побольше выдали, дали добро на выпивку и шлюх. Тогда бы сразу стало понятно, что город посетила его светлость, а не чучело огородное, обряженное в сюртук, как изволил выразиться брат Изакис.

Поднявшись по ступенькам, я толкнул дверь и вошел внутрь. Первое, что удивило – просторная прихожая. У нас в Ровенске тоже имелся гостиный двор – один единственный на весь город. Как-то довелось побывать в нем по случаю: закопчённый потолок, грязный пол и оконца, загаженные мухами. Здесь же все было не в пример чище и опрятнее. На входе вежливый служка, поинтересовался, чего желаю.

– Мне бы комнату снять.

– Извольте, – мужчина открыл лежащую перед ним книгу, – на какое количество персон?

– На одного… один я буду.

– Количество комнат?

– Один… в смысле одна – плачу за неделю вперед.

– Одна на неделю, – повторил служащий, водя пальцем по странице, – воду заказывать будете?

После кофе во рту неприятно горчило, поэтому я сказал:

– Можно лимонаду.

– Простите? – мужчина оторвал взгляд от книги.

– Это такая сладкая вода.

– Сладкая?

– Ну да, с газом.

– Ах, это… Прошу прощение за недоразумение. Я имел в ввиду совсем другую воду, для принятия ванны.

– Э-э, – протянул я, чувствуя себя совсем уж глупо, – и почем ведро?

И снова дурацкая пауза.

– Какое ведро?

Да что за место-то такое, что не скажешь – все мимо.

– Как у вас воду в нумера доставляют? – решил я уточнить, чтобы не выглядеть совсем глупо.

На губах мужчины за стойкой заиграла улыбка: не издевательская или высокомерная, какой могла бы показаться, а вполне себе дружелюбная. Будь на моем месте настоящий барон, даже он не нашел бы причин для скандала.

– Прошу прощения, как к вам обращаться, господин…

– Алекс Дудиков, урожденный барон.

– Я вас понял, господин барон. Смею предположить, вы недавно в нашем городе, поэтому не знаете всех тонкостей. В «Матушке Гусыне» работает замкнутая система водовода. По одним трубам вода поступает в номера, по другим уходит на слив, поэтому не возникает нужды в томительном ожидании. Все очень просто и удобно. Хотите, я вам продемонстрирую?

Конечно же я захотел, но перед этим пришлось расписаться в специальной книжице, выложив сто восемьдесят кредитов на стол. Пальцы дрогнули, взявшись за необычное перо.

– Первый раз видите ручку? – догадался мужчина, представившийся странным именем Портье. – О, поверьте, в принципах её работы нет ничего сложного. Чернила заправлены внутрь металлического корпуса. Нет нужды постоянно обмакивать кончик, вы просто водите пером по бумаге и всё.

То, что казалось простым на словах, на деле вышло сложным. Я не только осваивал непривычный инструмент, но и пытался вспомнить подпись господина барона. Чернецы почему-то упустили сей факт из вида.

До чего же неудобно… С трудом изобразив размашистую закорючку, я отложил ручку в сторону и принялся разминать сведенные от напряжения пальцы.

– Господин барон, вы можете предоставить бумаги, удостоверяющие личность… любые, – последнее слово Портье выделил особо, как бы намекая: мне все равно, хоть клочок лопуха покажи, не расстроюсь.

Пришлось лезть в карман и доставать грамотку. Заодно успел сверить личную подпись барона на документе со свежеоставленной в книге. Кажется, закорючка вышла похожей, по крайней мере Портье остался довольным.

– О-о, подданный её величества, королевы Астрийской, – произнес он, пробежав глазами по бумаге. – Всегда рады в нашем отеле, всегда… Долгие лета королеве-матери.

– Во славу страны, во имя народа, – ответствовал я фразой, неоднократно слышанной от выходцев Империи. Хотя какая там Империя, клочок земли – осколок великой державы, созданной далекими предками ныне правившей династии.

Меня всегда смешил пароль – отзыв, а уж сколько анекдотов ходило по данному поводу, не счесть. Ленька-Вторак утверждал, что даже в отхожем месте, услыхав фразу про «долгие лета», подданный обязан был вытянуться в струнку и, вытаращив глаза, ответствовать «во славу», ровно попка-дурак на жердочке. Сколько раз издевался над этим, и вот сподобился. Что поделать, ежели нет теперь Сиги с Кирпичного, а есть господин барон.

Я поднялся следом за Портье на второй этаж и дошел до двери в дальнем конце коридора. Прогремев связкой ключей, служащий первым вошел в комнату.

– Любые удобства к вашим услугам, – произнес он нараспев, в странной манере. И принялся перечислять очевидные вещи, словно будущий постоялец был не способен увидеть шифоньер, кровать и тумбочку подле неё. Он даже коврик не забыл упомянуть.

– Постельной белье меняется каждую неделю, – продолжал заливаться соловьем Портье. – Услуга входит в стоимость номера, но я все же рекомендовал бы вам оставлять чаевые на тумбочке, одного кредита будет достаточно… А вот здесь, позвольте, – служащий щелкнул шнурком и за неприметной дверью загорелся свет, – здесь у нас ванна.

Я очутился в небольшой комнатке, пахнущей благовониями. И конечно же в центре на небольшом постаменте возвышалась ОНА – не какая-нибудь деревянная бадья, а сделанная из фарфора ванна, как это было принято в лучших купеческих домах. Я подошел и постучал пальцем по краю. В ответ раздался глухой металлический звук. Неужели железо, покрытое странной белой глазурью?

– Господин барон, прошу обратить внимание… с помощью синего крана открывается вода, – рука Портье приподняла рычажок. Вместо обещанной воды из недр донеслось пугающее сипение, словно сказочный великан отправился к Всеотцу, испустив последний вздох на прощанье. – Сейчас трубы пустые, но после оплаты в семь кредитов в вашем распоряжении будет объем, равный размерам ванны.

Нихрена себе всего… Этой дай чаевые, тут за воду заплати, а его светлости еще харчиться нужно. И не где-нибудь на ходу, а в местах приметных, чтобы рожу засветить.

– Вода нагревается с помощью специальных элементов, – Портье присел на корточки, демонстрируя тонкие металлические пруты, облегающие дно. – Когда ванна наполнится, вы просто нажмете на этот красный рычажок. Легко и удобно, но будьте осторожны, не в коем случае не прикасайтесь к нагревающим элементам. Можете получить серьезный ожег.

– Сколько? – тут же поинтересовался я.

– Всего лишь пять кредитов.

– За неделю?

– За однократное использование.

Нормально они устроились: семь кредитов за воду, пять за нагрев – итого двенадцать. Но и этого оказалось мало.

– Это туалэт, – с гордостью произнес Портье, словно речь шла не о сральнике, а о медали за отвагу. После чего продемонстрировал сиденье под названьем унитаз. Суть его действия сводилось к следующему: все наваленное дерьмо плавало на поверхности и воняло. Не хочешь нюхать, будь добр, плати кредит и смывай водой из приспособленного сверху бочка.

Да это же натуральный грабеж! Я лучше под дерево буду ходить, чем каждый раз отстегивать кредиты. Теперь понятно, почему постояльцев не слышно: с конскими ценами за каждый пук здесь ни один нормальный человек жить не останется. И я бы не остался, если бы не братья-чернецы.

Стараясь казаться равнодушным, я огляделся. Присел на корточки рядом с ванной и провел пальцем по дну.

– Скажите, милейший, а по какому принципу работают сии нагревательные пруты?

– Силовые камни.

Внутри тревожно звякнул колокольчик.

– Вы имеете в виду Печать Джа?

– Да, так их называют в Старом мире. У нас существует несколько научных терминов, определяющих данный источник энергии. Все зависит от специфики применения.

– Силовые камни, – задумчиво повторил я. Звучало странно, словно магический предмет кастрировали , лишив таинственной ауры. Всего лишь булыжник…

– О, не волнуйтесь, – поспешил заверить меня Портье, – их использование совершенно безвредно. Здесь все работает на камнях: свет в помещениях и на улицах, насосы, подающие воду, движители автомобилей и даже печи в пекарнях. На этом выросло не одно поколение и как видите, ничего страшного не случилось, наоборот, крайне удобно. Поверьте, скоро и вы оцените преимущества использования сего природного чуда.

Не божественного, а природного… Я не стал поправлять служащего: пускай братья-чернецы занимаются богохульниками – это их прямая задача. Вот только и они вряд ли осмелятся: другой мир – другие законы.

За воду я все-таки заплатил. После недолгих раздумий решил шикануть и принять горячую ванну. Надоело вечно экономить, когда-то же надо начинать жить. Особенно когда жизни этой отмерено… слишком мало, если не придумаю, как соскочить с крючка чернецов.

Я долго скоблил кожу, пытаясь стереть невидимое заклятье. Осматривал тело в поисках татуировки или любой другой отметины, способной вызвать подозрение – ничего. Даже новой родинки не появилось. Но ведь как-то же брат Изакис на меня воздействовал?

Полный раздумий, я вылез из ванны и еще долго ходил по комнате, пытаясь привести мысли в порядок. Нет, один не справлюсь, тут особые знания нужны, как у деревенской бабки-ведуньи. В Ровенске знал одну такую, она Тишку от заиканья вылечила, правда не полностью. Болезнь периодически проскакивала, особенно когда тот пытался сказать «па-па-пацаны», но все лучше, чем раньше. Всякому известно, что бабки на деревне первая помощь: они и от сглаза избавят и больные зубы заговорят. Может потому их церковь не трогала.

Ведунья… и где же я такую найду в незнакомом городе. Надо будет аккуратно разузнать у Портье, вдруг чего знает. Почему аккуратно? Да потому что шантру разберет этих местных, как у них дела с колдовством обстоят. Во Всеотца не верят, а за дела с бабкой могут запросто на костер отправить.

Я подошел к окну и откинул шторку. Пустынная улица была залита светом фонаря, освещавшим стену дома напротив и фигуру, притаившуюся в тени. Может ждал кого, поглядывая на окна гостиного двора, а может...

Калечный мизинец напомнил о себе ноющей болью. Пришлось опустить шторку и вернуться в кровать. Пахнущая свежестью простыня, взбитая подушка – в прошлой жизни о таком только мечталось. Да и сам я был чист и свеж, с набитым едой желудком. Вот только не было в том никакой радости – трудно улыбаться с поводком на шее, готовым в любую секунду превратиться в петлю.

Глава 6. Ведунья Вельфирина

Была у меня в Ровенске одна полюбовница – дворовая девка Влашка. Я частенько к ней захаживал, чтобы душу отвести, заодно выслушивал всякие сплетни о том, кто сколько зарабатывал, и кто с кем спал. Почему лето выдалось жарким и отчего в соседнем дворе сдохла корова.

Но особенно любила Влашка жаловаться: на жизнь трудную, на молоденького приказчика, переставшего в гости захаживать, и на меня оболтуса этакого, только и способного, что сиськи мять. Нет, чтобы серебряное колечко подарить, приглянувшееся на прошлой неделе.

– Ох, и до чего тяжело по утрам вставать, – плакалась она, – страх, как не хочется выбираться в холод из теплой постели. Хозяйка у нас уж больно строга, требует чистых полотенец к завтраку.

Строга, как же… У других девок руки от работы почернели, а у Влашки кожа мягкая, словно у великосветской барышни. А все потому, что лицом вышла и формами аппетитными. Заглядывали в её комнатку то приказчики купеческие, то сами купцы, ну и я вне очереди проскальзывал, под покровом ночи.

Пока мял большие полукружия с торчащими сосками, Влашка рассуждала, уставившись в потолок:

– Вот скажи, к чему такая напасть? Зачем людям вставать спозаранку, будто они птички певчие? С утра самые сладкие сны являются, когда хочется лежать и нежиться в теплой постели. Вот ты как по утрам встаешь?

Как-как… бодро. Летом еще ничего, а зимой, бывало, такие морозы ударят, что всю ночь у костра просидишь, дрожа и кутаясь в рванину. А еще желудок, данный Всеотцом в наказание, работал прожорливой топкой: что в него не кидай – все мало. С утра просыпаешься не от пения птичек, а от того, что кишки скрутило от голода. Настолько, что готов толченую кору жрать, лишь бы избавиться от боли.

Не думал, что когда-нибудь смогу понять Влашку и вот довелось. Открыв глаза, я долго пытался сообразить, где нахожусь и отчего так мягко. Почему не скрипят доски, не качается потолок, а до ушей не доносится раскатистый храп Бабуры.

Всеотец, до чего же хорошо! Неужели так можно жить, в тепле и уюте, не думая о хлебе насущном? Я бы продолжил валяться в постели, щурясь в светлеющее за окном небо, но тут запульсировал болью мизинец, напомнив поставленных братьями-чернецами задачах.

Хорошее настроение в миг улетучилось. Пришлось вставать – облачаться в одежды его светлости. Заодно посетил отхожее место, сэкономив деньгу. Все потому, что после вчерашнего купания затычку из ванны не вынул. Зачерпнул ведром грязной воды и смыл за собою. Её там еще предостаточно осталось – хватит, чтобы вечером помыться.

Этому дай деньгу, за то заплати, за это – а вот хрен вам! Сига из Ровенска не какой-нибудь там лопух, которого обдирать можно.

Я уже собрался выйти из комнаты, но тут на глаза попалась вчерашняя газета. Не справившись с любопытством, сел на кровать и расправил большие листы.

Ох ты ж, треска говяжья! С первой страницы на меня смотрела самая настоящая фотокарточка! То, что вчера принял за темный квадрат, оказалось снимком поезда. Раньше про такое чудо только слышать приходилось, дескать есть в Астрийской империи движительные повозки из дерева и железа, что ходят по специальной колее и грузы из шахт перевозят. Настолько мощные, что за раз могут тонны руды доставить.

Зернистая картинка не отличалась четкостью, но некоторые детали разглядеть всё же удалось. К примеру, многочисленные трубки, оплетающие дутый корпус головной повозки и большой фонарь впереди, должный освещать путь. Вот только зачем он, когда всякому известно: поезд может идти лишь по специально выложенной колее. Неужели боятся свернуть не туда?

Внизу снимка расположилась группа людей, взобравшихся на насыпь. Судя по униформе из числа военных или стражей охраны порядка. В укороченных сюртуках и штанах с лампасами, заправленных в высокие сапоги. На поясах болтались сабли, а стоящий впереди человек сжимал в руках длинную палку. Я долго щурил глаза, пока не признал ружье.

Как же знаем: имелось одно такое в торговой лавке Ровенска. Продавалось который год, но покупателей все не находились. Толку от него в нашей местности: грабителей, которым вздумается в дом залезть, не напугаешь, и на медведя не пойдешь. Пока зарядишь, пока прицелишься, косолапый сто раз задрать успеет. Механизм уж больно ненадежный, заедает периодически, и пулька толстую кожу не пробьет. Короче, сплошное недоразумение, а не оружие.

Может в Новом Свете ситуация с огнестрелом обстояла иначе? Научились же возводить каменные дома о четырех этажах, на которые снизу посмотришь, голова закружится. И фотокарточки в газетах печатают.

Я провел пальцем по шершавой поверхности, вглядываясь в расплывчатое изображение. Кому скажешь, не поверят… Увы, на следующих страницах снимков не обнаружилось, лишь несколько рисунков: тарелка с дымящимися окорочками, аккуратный домик с забором, да пузатый дядька, обмахивающийся веером из листов бумаги. Особенно понравилось изображение полуобнаженной девицы с флаконом. От одного взгляда на которую внизу принималось зудеть.

«Покупайте целебные лосьоны «Зеленой долины», только в сети магазинов Ашурум» - гласила надпись под рисунком, а дальше шла целая колонка рекламы товаров и услуг. И на следующей странице тоже. Оказалось, половина газеты забита подобной чепухой.

Вдоволь начитавшись про скребки и целебные мази, я вернулся к первой странице. Вновь полюбовался снимком, прочитав жирный заголовок:

«Разбойное нападение на «Золотой поезд». И снова конфедераты!»

Уважаемые читатели «Трибуны», благодаря статьям наших авторов, вам уже известно о многочисленных налетах на пассажирские составы, курсирующие по западной ветке. Подогреваемые властями Конфедерации шайки бандитов потеряли всякий страх, раз за разом грабя мирных, ни в чем неповинных граждан. На сей раз они зашли слишком далеко. Набрались наглости и напали на состав, перевозящий наше с Вами достояние – золотой резерв государственного банка. Благодаря храбрым действиям солдат восьмого гвардейского корпуса, нападение удалось отбить. Понеся значительные потери, противник был вынужден отступить. По словам сержанта Доусона, представленного за проявленную доблесть к награде, среди нападавших были замечены как обыкновенные бандиты, так и профессиональные солдаты, обученные тактике ведения боя…

В кишках утробно заурчало, и я был вынужден отложить чтение. Надо сказать, не самое захватывающее: пронырливые конфедераты, отважные сержанты… С какой вдруг стати золото стало нашим? Чай, не бесхозная бадья во дворе, валяющаяся без присмотра. Золото – это такой товар, у которого обязательно должен быть владелец. Желательно единоличный, иначе дело обязательно закончится дракой. Может потому и воюют с неизвестными конфедератами?

Изобразив на лице надменное выражение, я закрыл за собою дверь и спустился на первый этаж. За стойкой скучал новый служка. Завидев меня, он тут же расплылся в улыбке и поинтересовался: не нужно ли чего?

Два кредита за совет, три за улыбку, а пять, чтобы рядом постоять? Нет уж, спасибо, мы как-нибудь сами.

Парень представился звучным именем Портье. И этот тоже... Неужели в Баненхейме настолько туго с фантазией?

– Господин барон, к вашим услугам в гостинице работает прачечная. Если изволите чего постирать, выгладить или накрахмалить.

– Не изволю, – сделал я рожу кирпичом и вышел наружу. До чего приставучий служка попался. Пока на десятку другую кредитов карман не облегчит, не успокоится. И чего вдруг прачечную взялся рекламировать?

На всякий случай поднял рукав и принюхался – вроде нормально. Да и откуда запаху взяться, когда в обновке всего второй день хожу. Солнце на улице не печёт, а под вечер так и вовсе прохладно становится благодаря ветерку с гавани.

Я задрал подбородок и посмотрел в чистое небо. Сразу вспомнилась палуба «Оливковой ветви». Вот где жарило нещадно, особенно когда подплывали к островам «Святой Мади». В кубрике стоял едкий запах пота, от которого даже у меня, ко всему привычного, слезились глаза. Толпе полураздетых матросов было далеко до ароматов луговых цветов: они постоянно отрыгивали и пердели, а еще воняли прогорклым маслом, особенно когда боцман давал команду обслужить элементы железного такелажа, вроде цепей или колец. Если бы не гуляющий всюду ветер, точно бы сдох от удушья.

Интересно, как они там? Зак говорил, что корабль пробудет в порту целый месяц. Ну да оно и понятно: Баненхайм – не какой-нибудь мелкий остров, затерянный посреди океана, а один из крупнейших городов Торгового Союза. Тут только чтобы пришвартоваться, необходимо отстоять положенную очередь. Может еще доведется встретиться с мужиками: молчаливым Заком, всезнающим Рогги и здоровенным Бабурой. Поди удивятся, когда увидят вора и доходягу Танцора в господских одеждах. Подумают, что украл – спросят, а я хитро улыбнусь и…

Меж лопаток неприятно зазудела кожа, словно Всеотец прочитал мысли смертного. Дернул за поводок аркана, лишний раз напомнив о предстоящих задачах.

Нет, надо будет сыскать бабку-ведунью, обязательно сыскать, но для начала завтрак.

Я открыл дверь с изображением булочки на стекле и зашел внутрь заведения: то ли ресторанчика, то ли закусочной.

Заказал яичницу с беконом и сыром, а от предложенного кофе отказался – хватило вчерашних опытов. Пускай сами пьют невыносимо прогорклую жидкость. Вместо неё взял привычного чаю с лимоном и пару булочек.

– Скажите, милейший, у вас доставка работает?

– Разумеется, – охотно отозвался служка за стойкой, – только скажите, куда?

– Гостиный двор «Матушки Гусыни», знаете такой?

– В двух кварталах на восток, на улице генерала Брабиуса?

– Да, он самый. Доставьте с десяток свежих эклеров к вечеру на имя барона Дудикова… Алекса Дудикова.

– Будет исполнено господин барон, – служка сделал запись в тетрадь. – С вас девять кредитов.

Еще не доставили, а уже требуют деньги. Что за народ…

Расплатившись и позавтракав, я вышел наружу. На улице заметно потеплело, а сытый желудок лишь добавил хорошего настроения. Мысли о мстительном Боге сами собой выветрились из головы, и я зашагал уже знакомым маршрутом, вниз по улице к оживленному проспекту, раскинувшемуся посреди города.

И конечно же вчерашний пацаненок стоял на месте:

– Сенсация-сенсация! Читайте в свежем номере «Трибуны»! Конфедерация устроила провокацию на западной границе. Чем ответит Торговый Союз? – звонкий мальчишеский голос с трудом пробивался сквозь шум улицы, забитой людьми и вечно гудящими повозками. – Интервью с всемирно известной Адель, читайте только в сегодняшнем выпуске. Великая танцовщица прибыла в город с недельным визитом. Господин, не проходите мимо, купите га…, – мальчишеский голос осекся.

Паренек узнал меня и собрался было задать стрекоча, но в этот раз я оказался быстрее. Схватил мелкого проныру за плечо и подтянул к себе.

– Господин, я закричу… я буду звать на помощь, – пацаненок задергался, пытаясь вывернуться из хватки. Только держал его не мягкий изнеженный барончик, а Сига с Кирпичного.

– Зови, – согласился я.

И паренек как-то сразу обмяк. Захлюпал носом, а на глазах выступила влага.

– Господин, не обижайте, – запричитал он тонким голосом. – Работаю задарма, считай бесплатно. Только с каждого десятого номера падает кредит. И тот старшие забирают, а кушать очень хочется. Господин, пожалейте сироту.

Безусловный талант, может даже больше, чем у Тишки – первого попрошайки в Ровенске. Дня не проходило, чтобы тот монетки не заработал.

Подтянув пацаненка поближе, я наклонился к уху и почти шепотом произнес:

– Меня не жалели… никто и никогда. Так с чего я должен?

Увидев страх в округлившихся глаза мальчишки, разжал пальцы, предварительно вытащив газету из стопки.

– Ты мне все еще должен шесть кредитов.

Засунул бумагу за пазуху и зашагал дальше, весело насвистывая похабную песенку. Ежели у пацаненка хватит мозгов, то к завтрашнему дню он сменит точку торговли, а ежели не хватит… что ж, долг сам себя не покроет.

До обеда я шлялся по улицам, заглядывая то в один магазинчик, то в другой. Следуя указаниям братьев-чернецов, заказал пару безделушек с доставкой. В лавке, торгующей женскими мелочами, купил набор заколок, а в галантерее щетку и гуталину для сапог.

У местных жителей было странное, порою доходящее до крайности отношение к внешнему виду обуви. То и дело на глаза попадались чумазые мальчишки, готовые за пару кредитов начистить ботинки до блеска. И что самое удивительное, желающие находились. На высоких стульях сидели господа: кто вальяжно покуривая трубку, кто морща лоб и читая газету. И ко мне приставали, предлагая услугу. Ну уж нет… Чтобы Сига из Ровенска позволил чужим людям прикоснуться к его сапогам, да еще и за деньги? Тоже мне, велика наука.

Окончательно устав и притомившись, я свернул во вчерашнюю забегаловку. Увидел знакомого седобородого старичка и тот, тоже признав меня, кивнул в знак приветствия. Он снова читал газету, откинувшись на стуле и потягивая ароматный, но крайне вонючий на вкус кофе: медленно и неторопливо, глоток за глотком.

Дождавшись, когда я расправлюсь с порцией картошки, он подошел и представился:

– Артуа Женевье, полковник третьего кавалерийского в отставке, вы позволите?

– Разумеется, – я кивнул на стоящий рядом стул. – Барон Алекс Дудиков, подданный её величества королевы Аустрийской, к вашим услугам.

– О так, значит я не ошибся, вы действительно из-за океана. Долгие лета королеве-матери.

– Во славу страны, во имя народа, – произнес я заученную фразу, от которой уже начинало порядком подташнивать.

Гость, кряхтя, присел за столик и к нему тут же подлетел половой. Принял заказ на очередную чашечку кофе и удалился, оставив нас наедине.

– Вы уж простите старика, молодой человек. В мои годы остается слишком мало места для радостей. Дети с внуками разъехались по городам, жена умерла, а я вот здесь, – гость развел руками, словно извиняясь перед покойной супругой.

Я невольно посмотрел на ладони гостя: морщинистая кожа, покрытая пигментными пятнами. На указательном пальце серебряная печатка. Тут же прикинул в голове её стоимость. По всему выходило, что дешевая: за подобный товар в ломбардах Ровенска полновесной кроны не дадут, а то и вовсе взять откажутся. Уж больно приметна гравировка была на профиле, в виде лошадиной головы с перекрещенными шпагами. Если только сдать ювелиру на переплавку.

– Признаться, я вам завидую, молодой человек. В столь юном возрасте успеть повидать мир, – продолжал рассуждать старичок. Делал он это крайне неторопливо: порою замирал в задумчивости, отпуская чашку с кофе и тогда морщинистые пальцы начинали мелко дрожать. – Просторы величественного океана, экзотические острова с пальмами и местный аборигенки – я тоже обо всем этом мечтал. О ветре странствий над головой, о старом континенте, овеянном легендами. Говорят, у вас восьмилапые демоны в лесах водятся?

– Нагло врут.

– Я так и думал, – старик тяжело вздохнул. Взялся за чашку с черным напитком, сделал пару глотков.

«Может полковник в отставке и есть клиент барона?» – вдруг промелькнула заполошная мысль в голове. Тот самый покупатель, кому предназначалась Печать Джа? Нет, быть того не может… Я вчера невзначай на него наткнулся и сегодня – дело случая, что заглянул. Больше похоже на то, что старичок являлся завсегдатаем сего заведения и просто скучал, не зная, чем еще себя занять.

– Как вы догадались, что я с другого материка? По одёжке? – спросил и тут же поправился, придав слову менее просторечный характер. – По покрою сюртука?

– В нынешние времена по одежде не судят. Уж простите старика за ворчанье, но современная молодежь одевается, кто во что горазд. Это раньше следовали этикету, правилам, а сейчас? Где это видано, чтобы женщина в брюках ходила, курила трубку и ругалась, словно распоследний портовый грузчик. А все она, эмансипация виновата. Вздумалось некоторым барышням, из числа особо продвинутых, объявить себя равными в правах мужчинам. Нет, вы только вдумайтесь, они уже и за сабли взяться готовы. А кто детей рожать будет, а кто их воспитанием займется? Вы или может быть я? Ребенку заботливая мать нужна, мужу – любящая супруга, а не воинствующий демон в юбке, – полковник отпустил чашку и пальцы его вновь задрожали. Видать и вправду допекли старика новые веяния.