Текст книги "Печать Джа. Том первый (СИ)"

Автор книги: Артем Углов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Глава 14. На дело

«Золотое Сияние» – лучшая гостиница на всем восточном побережье!» - утверждал рекламный проспект, не скупясь на красочные описания. Чего там только не было: мраморные лестницы и ковры, горный хрусталь и позолота, внутренняя отделка из ценнейших пород дерева. К услугам постояльцев в любое время суток предоставлен вышколенный персонал, а безопасность гарантировала многочисленная охрана из числа бывших сотрудников Корпуса.

«В системе жизнеобеспечения задействовано более двух килограммов монополя» – неслыханная цифра в масштабах одного здания. В том же проспекте утверждалось, что гостиница была способна работать в автономном режиме долгие месяцы, случись то тайфун или крупная коммунальная авария с одновременным выходом из строя всех городских энергостанций.

Целых два килограмма… И куда уходит этакая прорва энергии? Увы, листы рекламы об этом умалчивали, а Артуа Женевье дал расплывчатое объяснение в духе «бумага и не такое стерпит». Дескать, на то она и реклама, чтобы слегка преувеличивать.

Что точно было правдой, так это комплекс элитных парных, расположенных на цокольном этаже. Весьма популярное место среди местной публик. Любители хорошего пара съезжались в гостиницу со всей округи, и каждому здесь были рады. Ты главное – плати. И люди платили, выкладывая кругленькие суммы за позолоченные краны и алазийскую плитку в купальнях. А еще за осознание того, что прикоснулись к элитному.

Дела у владельцев гостиничного комплекса явно шли в гору. Они быстро смекнули, что к чему, и пользуясь старинным принципом «деньга к деньге», открыли дополнительные предприятия, вроде цирюльни и массажных салунов. Я только одного не мог понять: как под одной крышей уживались курильня и лечебница?

Навидался в свое время притонов, где лежали тела одурманенных маковым молочком. Грязные, изможденные, покрытые язвами и вшами – они подыхали прямо на пестрых лежаках. Валялись трупами среди живых до тех пор, пока не начинали разлагаться и пахнуть. Тогда их собирали и отвозили за город в специально отведенное место, прозванное среди местных «Ямой». Оно по факту таковым и являлось – огромный котлован, где сжигались никому ненужные тела. Гарь стояла на всю округу, привлекая тучи каркающего воронья.

– Разве дурман не запрещен?

От прозвучавшего вопроса Женевье сморщился, словно залежалый сухофрукт на солнце.

– Юноша, не путайте приличные салоны и притоны для всяческого отребья. В первых имеются доктора и обученный персонал, следящий за чистотой и порядком, а также за качеством поставляемой продукции.

– И что, от этого меньше вреда здоровью?

Старик тяжело вздохнул, словно приходилось иметь дело с неразумным внучком.

– Несомненно меньше. Больше того скажу, в определенных пропорция опиаты полезны. Они снимают боль и тревожность, способствуют крепости сна.

Не понимал я местных законов. Один и тот же продукт мог одновременно считаться легальным лекарственным средством и запрещенным к продаже товаром. Все зависело от пропорции дурманящего вещества, фасовки, а главное – продавца. Если реализуют из-под полы – злой наркотик, а ежели через крупную аптекарскую сеть – успокоительное. Дескать, на фабриках его выпаривают по специальной технологии, делая безвредным для организма. По мне так бред… Дурман всегда остается дурманом, его как не вымачивай и в какой упаковке не продавай.

Женевье не стал вступать в дискуссию, предложив перенести разговор на следующую неделю. Признаться, я не ждал многого от новой встречи, но старикан в очередной раз сумел удивить, раздобыв схему этажей «Золотого Сияния». Точнее одну из многочисленных копий, что хранилась в залежах городского архива.

Большие листы плотной бумаги пахли застоялой плесенью. Я долго смотрел на расплывшиеся от времени синие линии, пытаясь сообразить, что к чему. И чем дольше пялился, тем больше путался. Нарисованные фигуры наползали друг на друга, мешались меж собой, отказываясь складываться в цельную картину.

– Беда с вашим воображением, – сокрушался Женевье, – вы совсем не умеете читать планы.

Если бы это был план… Скажите на милость, к чему рисовать лишние детали, вроде пунктирных кривых и загогулин. Может для построивших здание имело значение, где проходит водовод, а где энергетические жгуты, но мне-то к чему?

– Попроще схемы не найдется? – спросил я в надежде, но вместо ответа получил очередной раздраженный вздох.

В конце концов с местоположением номеров мы разобрались. Известная певичка снимала апартаменты на четвертом этаже: целых три комнаты с просторным холлом и ванной. Вместо балкона имелась большая площадка в форме полукруга, выходящего далеко за пределы здания.

– Почему смотровая? – не понял я, прочитав подпись под схемой.

– О-о, отсюда открываются замечательные виды. Можно любоваться архитектурой старого города и заливом, особенно шикарным в лучах заходящего солнца. На перилах имеется оптическое приспособление – стереоскоп, способный многократно увеличить масштабы.

– Может бинокль? – уточнил я.

– Стереоскоп!

Что я успел уяснить за время знакомства с бывшим инспектором, так это нежелательность всяческих споров. Старик становился неимоверно раздражительным, стоило сказать хоть слово поперек. Потому приходилось молча кивать и соглашаться.

– Как можете видеть на схеме, площадка велика в размерах. Здесь имеется столик для завтрака, лежаки с зонтиками и небольшой сад.

Старик долго расписывал прелести смотровой, словно назойливый продавец, пытающийся втюхать залежалый товар. И только к исходу получаса я понял, что к чему. В гостиничных коридорах было полно охраны, поэтому единственный способ проникнуть внутрь номера, виделся старику извне.

– Вы хорошо лазаете, молодой человек?

Следующий день выдался на редкость пасмурным. С утра моросил мелкий дождь, но ближе к вечеру распогодилось, и в нависшей над городом пелене появились редкие просветы.

«Золотое сияние» полностью оправдывало свое название, исторгая клубы яркого света в сгустившийся сумрак. Красивый эффект, достигнутый за счет цветных фонарей, во множестве своем прикрепленных к фасаду.

Возле центрального входа царило необычайное оживление. Бесконечная вереница автомобилей подвозила все новых и новых гостей: выряженных в вечерние платья дам, сопровождающих их галантных кавалеров. Посетители стекались волнами, отнюдь не за тем, чтобы зарезервировать номер. Сегодня в большом зале гостиницы выступала обладательница бархатного меццо-сопрано, сладкоголосая южная дива – Адель.

Забавно, что и визит обыкновенного вора из Ровенска, был приручен к сему знаменательному мероприятию. Хозяйка шикарных апартаментов будет гарантированно отсутствовать, так чем не возможность?

Я поднялся по ступенькам, оказавшись в длинной очереди. В ноздри ударил аромат духов – настолько яркий, что захотелось чихнуть. А тут еще стоящая впереди дамочка, то и дело щекочущая нос длинными перьями. На голове не шляпка, а целый павлин.

– Ой, я так волнуюсь, так волнуюсь, – щебетала барышня своему спутнику. – Неужели услышу «Адалийские напевы» в живую? О-о, я вся изнываю от нетерпения.

Головка на изящной шее завертелась и павлинье перо едва не угодило мне в глаз.

– Лиция, дорогая моя, стоит ли испытывать столь сильное волнение? Не скажется ли это на вашем здоровье и без того подорванном бессонницей. Может перед началом стоит заглянуть в ресторан, заказать по фужеру красного. Я слышал, они подают неплохое крепленое пятилетней выдержки.

– О-о, негодник, вам лишь бы выпить, – дамский веер кокетливо ударил кавалера по кончику носа. – Я вся горю… я в нетерпении, поэтому никаких ресторанов – сразу в зал.

Признаться, меня тоже малясь потряхивало перед делом. Может причиной всему витающая в воздухе сырость? До чего же промозглая погода.

Очередь двигалась быстро и уже спустя десять минут я стоял перед служкой, обряженным в ярко-желтую ливрею – униформу местного персонала.

– Ваш билет, – произнес он заученным тоном. Некоторое время изучал корешок протянутой бумажки и наконец, спросил:

– Золотая карта?

– Золотая.

– В парную?

– Да.

Столь незамысловатый диалог вызвал оживленную дискуссию среди публики. За спиной недовольно зароптали:

– Нашел время, когда париться… из-за таких как он, опаздываем.

Людей можно было понять. И без того длинная очередь была растянута за счет посетителей баров и ресторанов, любителей лечебных и оздоровительных процедур, ну и конечно же завсегдатаев курильни.

Согласно схеме только в центральном корпусе гостиницы существовало девять отдельных входов. Однако управляющий задействовал лишь два из них, создав ненужную толчею. Именно он и был истинным виновником неразберихи, но люди продолжали ругаться в мой адрес:

– Приспичило ему… дома надо мыться, чистюля.

Слуга на входе наконец ожил, вернув карточку.

– Проходите.

Я не стал заставлять повторять дважды – быстрым шагом миновал крыльцо, войдя внутрь здания. Хорошо – тепло...

Глаза поневоле сощурились, пытаясь привыкнуть к обилию света. Казалось, внутри не существовало поверхности, на которую можно было смотреть без выступающих слез. Все сияло, горело, светилось – настоящее торжество роскоши.

В другой раз я бы обязательно осмотрелся, но время поджимало – на всё про всё два часа. Именно столько продлится выступление Адель, а дальше кто знает: надумает певичка остаться на банкете, устроенном в её честь или сославшись на усталость, вернется в номер.

Два часа – это только кажется много. Не стоит слишком полагаться на время, когда впереди сплошной туман. Женевье здорово помог, раздобыв копию плана этажей и поддельную членскую карточку, но на этом его участие и закончилось.

– Дальше думайте сами, – произнес он короткую речь в качестве напутствия, – но я бы на вашем месте воспользовался грузовым лифтом. Обыкновенно он занят в дневные часы, поэтому к вечеру там должно быть спокойно.

– А если подняться по лестнице?

– Не рекомендовал бы. На каждом этаже имеется охрана плюс обслуживающий персонал, знающий постояльцев в лицо.

– Каждого? – не поверил я.

Старик усмехнулся:

– Уж поверьте, юноша, от этого зависит размер их чаевых.

– А как же золотая карта?

– Она дает возможность на беспрепятственный вход в гостиницу и спуск на цокольный уровень – больше ничего. И не вздумайте по ней парится: карточка, хоть и качественно выполненная, но все же подделка. При должном внимании обман легко вскроется и тогда…

Что будет тогда, старикан не уточнил, но настоятельно рекомендовал не попадаться.

– Уясните одну простую мысль, юноша: у старика Женевье остались связи в Корпусе, еще со времен преподавательской деятельности. Будете много болтать, не протянете в камере и суток.

Чуйка подсказывала, что в случае ареста я нежилец при любых раскладах. И не важно: открою рот или буду молчать – благообразный старичок избавится от ненужного свидетеля. Лихой дядечка, что и говорить. Порою от взгляда водянистых глаз мурашки пробегали по телу. Куда до него Густаву Колми, тот хоть орал и бил, но и вполовину не был так страшен, как сей благообразный господин.

Главной целью моего «визита» было каскадное колье. Дорогая побрякушка, состоящая из сотни бриллиантов с вкраплениями кроваво-красных рубинов барийской породы. Основа из золота наивысшей пробы, ни капли серебра, но даже не в этом заключалась основная ценность – украшение являлось фамильной реликвией древнего рода. Оно просто не могло покинуть пределы гнезда, но так уж случилось, что один молодой балбес влюбился…

Старичок не стал уточнять обстоятельств происшествия: было ли это сделано по пьяни или в слепой надежде склонить избранницу сердца к замужеству. Он лишь показал несколько фотографий, на которых были изображены дамы разной степени красоты и возраста. Всех их объединяло одно – массивное украшение на шее: колье, сотканное из водопада драгоценных камней. Возможно, в кругах ценителей оно считалось настоящим произведением искусства: по исполнению, по огранке, но я лишь видел бриллианты, стоящие баснословных денег. Увы, по отдельности: продавать цацку целиком чревато – уж слишком приметной вышла вещица.

– Если хотя бы один камень пропадет – сделка не состоится, – старик словно прочитал мои мысли. – Но вы можете прибрать к рукам остальное – всё, что найдете в номере. Более того, я настоятельно требую это сделать, чтобы у следователя не возникло подозрений.

Требует он… Не учи кузница лошадь ковать, старче. Я и без того планировал обчистить нумер. У обласканной вниманием дамочки, наверняка найдется много вкусностей. Один колье подарил, другой цепочку золотую, третий – колечко.

Я для таких дел специальную сумку прикупил, с помощью пары ремней превращающуюся в рюкзак. Сейчас в неё были напиханы разные тряпки, вроде полотенца, халата и чистого исподнего. Понятно, что для видимости…

Я ожидал проверки, но суетящийся за стойкой служка лишь попросил карту. Занес данные в раскрытую книгу и переключился на следующего посетителя. Стоящий рядом охранник кивнул: «мол, проходи, не задерживай очередь».

А старик-то гений! Лучшего времени для «дела» не придумаешь, когда кругом аврал и персонал буквально разрывался на части, пытаясь справиться с нахлынувшим потоком посетителей.

Закончив с проверкой, я вышел в холл. Первым делом необходимо было свернуть в западный коридор. Дойти до лестницы, ведущей на уровень цокольного этажа, а дальше… Дальше начиналось самое сложное. Золотая карта – ценное приобретение, но даже она не позволяла ходить, где угодно: к примеру, заглянуть в зону служебных помещений. А мне туда нужно, очень нужно, если хочу добраться до грузового лифта.

После шумного холла в коридоре царила тишина. Пару раз навстречу попались постояльцы и паренек из числа местной обслуги. Последний не обратил на меня никакого внимания, торопясь по своим делам. Всё же хорошее дело – аврал.

У меня мелькнула мысль попробовать в наглую подняться наверх, но стоило подойти к лестнице, как от неё пришлось отказаться – на межэтажной площадке дежурил охранник. Прислонившись к стене, он то и дело позевывал, пустым взглядом провожая прохожих.

Я был прекрасно знаком с подобного рода безразличием. Пока не заступишь на вверенную цепному псу территорию, тот будет дремать, изредка подергивая ухом. Но стоит попытаться подняться по лестнице, и тут же возникнет куча вопросов:

«Вы куда, молодой человек?»

«А зачем, молодой человек?»

«Являетесь ли вы нашим постояльцем?»

Как все было бы просто, будь я последним. Но увы, гостиничный фонд был раскуплен на месяц вперед, а на те редкие номера, что высвобождались, стояла очередь из проверенных клиентов. Куда до них иностранцу с сомнительными документами.

Я прошел по коридору до самого конца, пока не уперся в дверь с надписью: «вход для персонала». Для особ безграмотных на полу имелась жирная красная линия. После происшествия в порту я прекрасно знал, что означает сей цвет – большие проблемы.

Быстро оглядевшись и не обнаружив никого поблизости, осторожно приоткрыл дверь. Внутри служебного помещения царил полумрак. Скудная обстановка с длинной чередой шкафчиков, выстроившихся вдоль стены: узких и одновременно высоких. Дверца одного из них оказалась распахнута, демонстрируя забитое чистящими средствами нутро.

Я сделал несколько шагов и замер, вслушиваясь в тишину. Ничего подозрительного: ни малейшего шороха, если не считать гула водоводной трубы в углу.

Согласно плану дверь налево вела в складские помещения, а напротив располагался даже не лифт – грузовая площадка. Вещь крайне необходимая для высотного здания. Помнится, в центральном храме Лядово, таковой тоже имелся. Вот только работал он с помощью лебедки и грубой физической силы. Здесь же кругом мощь небесных камней. Она заставляла гореть лампы под потолком, она гнала воду по трубам: наполняя ванны и согревая в непогоду. И именно из-за нее я влип в историю.

Убедившись в отсутствии персонала, я свернул в нужный коридор. Вот она, изнанка великолепия «Золотого сияния». Никакой красоты – кругом серые бетонные стены, покрытые паутиной трещин. Пахло ржавым железом и сыростью. Мне сразу вспомнилась местная каталажка с глухими стенами. Не самое хорошее сравнение, но что поделать, коли так оно и есть.

Кругом темень, лишь металлическая решетка в конце коридора подсвечивалась тусклым светом фонаря. А вот и тот самый лифт. Неужели настолько все просто?

Стоило один раз дернуть решетку, чтобы убедится в обратном – закрыто на замок. Благо, я подготовился заранее, соорудив целый набор отмычек. Опустился на одно колено и извлек из кармашка сумки твердый пенал.

Что тут у нас, посмотрим: обыкновенный навесной, с широким отверстием. Края цилиндра чутка выступают. Подойдет пятерка и шестерка… Осторожно толкаю проволоку, одновременно нащупывая выемку – есть первый штифт. Чуть дальше второй и третий, и… отмычка упирается в перегородку. Вы издеваетесь? Подсунули элементарную ловушку с ложным выступом? Да любой вор-самоучка справится с ней за пять минут. Возвращаюсь назад, поворачиваю по оси, чутка надавливаю – стоп, теперь дальше… Инструмент в пальцах реагирует на малейшие колебания, словно смычок в руках музыканта. Главное, не сбиться с ритма.

Вдалеке хлопнула дверь, а следом послышались голоса. Шантру вас побери… Пришлось прятаться в глухой арке, и ждать, когда служки уйдут. А потом начинать все сначала: браться за смычок-отмычку и ловить нужный ритм.

У каждого замка своя мелодика. Порою получалась целая симфония со скрипичными, духовыми и гулким барабаном на заднем фоне. Приходилось быть талантливым дирижером, чтобы управиться с этакой оравой: вычленить каждую волну по отдельности и свести воедино, заставляя звучать одним гармоничным произведением. Помнится, в покоях купца Лопатина довелось сыграть четыре части с обязательной экспозицией, разработкой и кодой. Провозился я до первых петухов, в надежде добраться до содержимого сундучка, но вместо желанного золота получил мешочек серебра и кучу деловых бумаг, бесполезных для обыкновенного вора.

Это было мое лучшее произведение. Здесь же обошлось простой попевкой – два притопа, три прихлопа. Щелчок и дужка ослабла, позволяя открыть замок.

Откуда у Сиги из Ровенска столь великие познания в музыке? Все благодаря одной купеческой дочки. Ейный папенька с тщательностью, достойной лучшего применения, подбирал будущего зятя, а девка который год томилась на выданье. В светлое время суток музицировала от отчаяния, а по ночам привечала одного воришку. Всякого я наслушался, прижимаясь к горячему женскому телу. Заодно книжки таскал из купеческой библиотеки. Попадались все больше «бабские», про принцев и про любовь, но были и ученые. Кто же знал, что музыка имеет столь сложное устройство? Это тебе не просто – сел за рояль и давай жать клавиши. Тут цельная структура выстроена: с нотной грамотой, созвучиями и переходами. Я быть может тоже научный том написал, как нужные отмычки подготовить и замки открывать, но увы, не имел склонности к сочинительству.

Решетчатая дверца с металлическим лязгом распахнулась, и я оказался внутри шахты. Ступил на площадку и огляделся в поисках возможных рычагов, способных привести механизм в действие. Женевье ничего не рассказывал о принципах сего устройства, а я и не спрашивал. Думал, чего сложного может быть: поднял рычаг – поехал вверх, опустил – поехал вниз. Чай не самоходной повозкой управлять на запруженной транспортом улице. Как же я заблуждался…

На панели управления имелась дюжина кнопок и очередная замочная скважина. Попробовал понажимать: бестолку – лифт не работал. Может все дело в замке с необычным круглым отверстием? Настолько широким, что мог запросто поместиться большой палец.

Я потратил кучу времени, но так и смог нащупать штифты. Кончики крючков то упирались в сплошную стенку, то проваливались в пустоту. Да что же за ключ здесь может быть? Какой такой формы?

Без знаний внутреннего устройства о лифте можно было забыть, а значит оставался единственный путь наверх. Я задрал голову и посмотрел на трос, теряющийся в темноте.

Главный корпус гостиницы насчитывал пять надземных уровней, но от понимания этого легче не становилось, потому как этаж этажу рознь, а с учетом высоты потолков «Золотое сияние» считалось одним самым высоких зданий города. Уж в старой его части так точно.

К третьему этажу я понял, что устал. Дело было вовсе не в сумке, болтающейся на плече. Её я заранее опустошил, выкинув ненужный хлам вроде полотенец и халата. Гребаный трос… из-за него ладони жгло нестерпимым огнем. Даже перчатки из толстой кожи не спасли ситуацию.

До чего же трудный подъем. От напряжения последних минут ломило в суставах. Одно дело, карабкаться по пеньковому канату, и совсем другое, по сплетенному из множества металлических нитей тросу. Гладкая поверхность то и дело норовила выскользнуть из-под пальцев, потому приходилось затрачивать неимоверные усилия. Я полз и полз, как червяк по облитой маслом веревке. Ругаясь сквозь стиснутые зубы и поминая недобрым словом Женевье. Понятно, что старикан не мог предугадать всего – он лишь заказчик, оплачивающий работу. Заботливый заказчик, сумевший раздобыть схему этажей и копию золотой карты, что обеспечивала беспрепятственный проход внутрь гостиницы. Я это понимал, но все равно злился.

Сквозь закрытую решетку заманчиво горели огни коридора. Именно здесь располагались апартаменты певички Адель и именно здесь было сконцентрировано больше всего охраны. Что поделать, коли четвертый этаж – элитная гостевая зона. Апартаменты со смотровой площадкой, ванной комнатой размером со спальню, и спальней размером с холл. Только очень богатые люди могли позволить себе подобную роскошь. Ну или известная дива.

Женевье сразу дал понять, что проникновение в номер со стороны коридора невозможно.

– Разумеется, если не захочешь поднять охрану на уши, – добавил он, чуть погодя.

Такого счастья я не хотел, потому прикусив губу, продолжил подъем: по бесконечному стальному тросу, теряющемуся в темноте. Правая рука, левая рука – подтягиваю тело и упираюсь ступнями в небольшой узелок. Эти «бугорки» попадались через каждые полметра, по всей длине переплетенных нитей. Уж не знаю, был ли это дефект, или так и было задумано, но именно благодаря им я отдыхал, не соскальзывая вниз при малейшей оплошности. Поднимал голову, и вновь правая рука, левая...

Лифтовая шахта закончилась служебной надстройкой на крыше, забитой механизмами вроде шестеренок, блоков и рычагов. Особенно внушали два барабана лебедки, занимающие треть от всего пространства. Это же сколько тонн грузов они способны поднять? Железо пахло прогорклым машинным маслом и почему-то кислятиной, словно бросили в углу грязную тряпку. Мне сразу вспомнилась захудалая таверна на островах: горланящие во всю глотку матросня и нервничающий барон. Вот где воняло схожим образом… Шантру, как же давно это было.

Дверь на крышу оказалась запертой: пришлось провозиться с замком, затратив кучу усилий. Дело было не в его сложности: подумаешь, классический цилиндр с тремя штифтами. У меня устали руки… Боги, да они просто тряслись, стоило взяться за отмычку. В сумраке я не сразу заметил, что левая перчатка порвана и сквозь прореху сочилась кровь. Рана пустяковая, уже через неделю я о ней забуду. Да и сейчас смогу ложку держать, но вот с тонкими манипуляциями возникли проблемы.

Поочередно поминая шантру и осьмипалых демонов, я одолел замок. Потянув за ручку, аккуратно высунул нос наружу. После прошедшего дождя поверхность крыши была усеяна лужами, в скудном освещении больше похожими на маслянистые пятна.

Прямо по курсу горела полноводная река – Центральный проспект, значит слева по борту находилась старая часть города и апартаменты певички. Туда и дорога.

Тьма – большой друг вора, но лишь при условии, что ты хорошо знаком с местностью, в противном случае жди неприятных сюрпризов. Вроде торчащего кончика трубы, укрытого конусной шляпкой на манер гриба. Я споткнулся и упал на влажную после дождя поверхность. Долго валялся на боку, поминая хитромудрых строителей и одного невнимательного воришку.

Хорошо, что слушателей вокруг не оказалось. Женевье предупреждал об охранниках на крыше, но за все время пути мне не встретилось ни единой живой души: то ли инспектор ошибся, то случившийся аврал привлек все имеющиеся силы. Лишь одни треклятые грибки торчали из крыши.

Достигнув края, я перегнулся через бортик и, мать честная… в животе моментально запорхали бабочки. Раньше никогда не боялся высоты. Бывало, в Ровенске забирался на крышу самого высокого здания – местного храма. Болтал голыми пятками и грыз яблоко, любуясь панорамой города. Без страха карабкался на грот-мачту и бегал по рее в непогоду, а тут вдруг проняло. Да так, что отпрянул назад, с трудом переводя дыхание. Редкие прохожие казались внизу муравьями, а земля… земля была так далеко. Потребовалось немало усилий, чтобы заставить себя подойти к краю и вновь глянуть вниз.

Апартаменты Адель были вторыми, если считать с краю. А вон и балкон, именуемый смотровой площадкой. В живую он выглядел гораздо больше, чем на потертой от времени бумаге.

Вижу стереоскоп на высоких перила и корзины с цветами. Вся поверхность балкона была усыпана ими – настоящая клумба. Что и говорить, баловали поклонники певичку.

Площадка внизу не казалось столь уж далекой в отличии от укрытой тенями земли, поэтому я без страха перелез через бортик и начал спуск. Ребристая поверхность фасада складывалась в удобную лесенку, и все, что оставалось – не терять концентрации. Перебирать конечностями, словно гигантскому пауку, ползущему к жертве.

Когда ноздри защекотал яркий аромат соцветий, я понял, что достиг цели. Отодвинул носком мешающую ступить корзинку – та покачнулась и завалилась на бок, рассыпав содержимое.

Пока одни дарили шоколад и шампанское, другие баловали ювелирными изделиями. Я вдруг почувствовал небывалый азарт, словно завзятый рыбак во время поклевки. Это же сколько у нее воздыхателей? Богатых, способных раскошелится на более серьезные вещицы, а не мелочёвку вроде корзин с цветами. Женевье рекомендовал обчистить апартаменты… ну что ж, с превеликим удовольствием.

Балконная дверь оказалась приоткрыта, поэтому я без труда проник внутрь. Огляделся, прикидывая предстоящий фронт работы. Пожалуй, стоит начать со спальни. Представительницы слабого полу обыкновенно не страдали разнообразием, пряча наличность под матрас, а золото и камни в прикроватной тумбочке.

Случай с Адель оказался сложнее... От вида вмонтированной в стену дверцы руки сами собой опустились. Спрашивается, нахрена давать кучу информации, умолчав о самом главном – о сейфе. Или под расплывчатым вопросом «умеешь вскрывать замки» подразумевалось и это?

Нет, не умею… Проще выколупать металлический ящик из стены и забрать с собою, чем крутить колесики, в слепой надежде угадать комбинацию.

Сроду в Ровенске сейфов не водилось, потому и не возникало нужды вникать в их устройство. Даже в столичном Лядово несгораемые шкафы считались за великую редкость. А тут даже не финансовое учреждение, всего лишь гостиничный номер…

Прибывая в растерянности, я провел пальцами по контуру, пытаясь определить размеры. О том, чтобы долбить кирпичные стены, речи не шло. Проще было проорать, извещая охрану о своем присутствии.

Ну что ж, если нет возможности добраться до содержимого сейфа, обчистим остальное.

Первой жертвой была выбрана прикроватная тумбочка. Я отодвинул верхний ящик и… матушки-батюшки, до чего же прекрасный вид – внутренности оказались забиты украшениями. Они свалялись в один сплошной ком из золота, серебра и каменьев. Так сразу не разберешь, где заканчивалось одно ожерелье и начиналось другое.

Получается, вот она – другая часть подарков: дорогих, и потому удостоившихся более завидной судьбы, чем быть выставленными на улицу. Сколько же здесь всего? Я не стал разбираться в спутавшихся меж собой украшениях, сгреб в кучу и бросил в распахнутый зев сумки. Провел ладонью по дну, выскребая остатки.

Открыл следующий ящик и едва сдержался, чтобы не присвистнуть от восхищения: очередная куча-мала. От обилия золота в глазах зарябило: тиары и диадемы, браслеты и кулоны, серьги с дивными перьями. Я сгребал добро не глядя, пока не уколол палец о торчавшую заколку. Беззвучно выругался и, выдернув ящик, высыпал остатки содержимого.

Увы, порадовать большим тумбочка не смогла. В следующих отделениях не было ничего интересного – обыкновенные бабские мелочи, вроде пудрениц и флаконов с блестками.

Заглянул под подушку, поднял широченный матрас, залез под кровать в поисках добычи. Подергал плинтус, но так и не обнаружил секретного тайника. Да и какой в нем прок, когда за стеной разгуливает охрана, а в номере целый сейф. Эх, взглянуть бы одним глазком на его содержимое. Уж если золоту с бриллиантами места не нашлось…

Следующим на очереди оказался вытянувшийся в длину стены платяной шкаф. В зеркальной поверхности дверцы отражался темный силуэт.

«Здравствуйте, господин барон. Вас и не узнать из-за лихорадочного блеска в глазах. Что, давненько жирной добычи не приваливало? У барышень в Ровенске все больше дешевая бижутерия по шкатулкам распихана: бусины из цветного стекла, да оловянные сережки».

Когда разбогатею, куплю особняк в «Восточных холмах», непременно с фонтаном и бассейном на заднем дворе, в котором будут плескаться голые девицы. Кухню завалю всевозможными яствами, вроде копченой грудинки с красным перчиком, шоколадным десертом и пирожными «корзинка» с начинкой из свежей ежевики. А лужайку перед крыльцом выстелю…

Отражение в зеркале дернулось, и иллюзия развеялась дымкой тумана по утру. Братья-чернецы – как я мог о них забыт. Эти жизни спокойной не дадут, пока не выполню обещанного и не войду в доверие к сестрице.

Работать, нужно работать… За ширмой из нарядов я обнаружил коробки. Их было много: больших и маленьких, разных форм и расцветок. В самой верхней хранился золотой кулон искусной работы: с цепочкой из тонких звеньев и драгоценным камнем, утопленным в бахрому. Кажется, сапфир.

Не сумев сдержаться, я присвистнул от восторга. А вот и третья часть подарков: наиболее дорогих и потому удостоившихся самого почетного места хранения – в платяном шкафу. Тут поневоле зауважаешь хозяйку апартаментов. Весьма расчетливая барышня: рассортировала подарки исходя из стоимости. Не удивлюсь, если в сейфе хранятся золотые слитки и перетянутые нитью стопки банкнот, номиналом не ниже пятидесяти кредитов. Шикарная барышня, на такой и жениться не грех.

Я принялся высыпать в сумку содержимое, особо не всматриваясь. И только когда в руках оказалась деревянная коробка, покрытая гравировкой в виде вставшего на дыбы льва, невольно замер. Предчувствие не обмануло: внутри оказалось то самое фамильное колье, ради которого все и затевалось. Оно действительно выглядело старым, с потускневшим от времени золотом и утратившими былой блеск бриллиантами. Но даже годы были не в силах совладать с мастерством ювелира.