Текст книги "Печать Джа. Том первый (СИ)"

Автор книги: Артем Углов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

– Я помню о заключенной сделке, господин Моретти.

– Рассчитываю на это. Всегда выгодно иметь в союзниках сильную сторону, способную помочь не только деньгами, но и советами. Не так ли, господин барон? И вот вам первый из них: попробуйте поискать бывших коллег в «Жемчужнице» – это забегаловка в южной окраине. И вот вам сразу второй – не ходите в припортовую зону ночью, сейчас для этого не самое лучшее время. Местная судоверфь лишилась одного из владельцев – грядут большие перемены.

– Спасибо за совет.

Моретти кивнул, и жилистая рука охранника опустилась, освобождая проход.

Быстро покинуть «Даму бубей» не удалось: на самом выходе меня остановил служка. Всучил пухлую стопку банкнот со словами:

– От хозяина на будущие расходы.

А господин Моретти не разменивается по мелочам. Прошлый раз было две тысячи кредитов, теперь вот три. Странное дело, но увесистая пачка денег сердце не грела. Моретти не похож на доброго дядюшку, балующего внучка. Скорее уж на прожжённого дельца, способного выжать десятикратную прибыль с каждой вложенной монетки. Не хотелось бы угодить под его пресс.

Остаток дня я слонялся по городу, занимаясь откровенным бездельем. Перекусил лепешками с клиновым сиропом в одной из кафешек. Снова заглянул в парк, посмотреть, как шумная мелюзга кормит разжиревших от хлеба уток.

Прогулялся по длинной пешеходной улице, прозванной горожанами «Аллея». По моему разумению вдоль аллеи должны деревья расти, здесь же окромя небольших домов и не было ничего. Никакой зелени, даже увядшей травы.

Первые этажи зданий были занятыми магазинами – всюду горели витрины и вывески, а над головой висела иллюминация в виде множества крошечных фонариков. Мне сразу вспомнились далекие острова «Святой Мади» и гладкие аспидные веревки, тянущиеся от дома к дому. Так вот как должна была выглядеть та улица. Черная сетка в сумерках превращалась в яркий полог, укрывающий с головой. И на душе сразу становилось хорошо и уютно, а еще празднично.

Кругом гуляли люди – без всякого смысла, просто наслаждаясь теплым вечером. Были здесь и умудренные сединами господа, степенно прохаживающиеся вдоль ярких витрин, были и молодые. Последние громко шутили, смеялись, заполонив большими компаниями лавочки. В Ровенске ночные гуляния тоже случались, но не каждый день и не в таких масштабах. Вот если бы нацепили осветительную сетку над центральной площадью…

Я не справился с искушением и заглянул в несколько лавок. Купил вкусно пахнущие пирожные в форме корзинок с ягодами, покрытые шоколадной глазурью. Заодно приобрел бритвенные принадлежности, а то редкие волосы, торчащие с подбородка, стали доставать. Срам один, а не растительность.

– На днях прибыла партия «Стрел Лагорна», настоятельно рекомендую, – местный продавец разливался соловьем. Еще бы ему не быть довольным, покупатель без малого двести крон спустил на бритву, да на крема разные.

– Зачем мне стрелы? У меня и лука-то нет.

– О, вы неправильно поняли. Речь идет о мужском парфюме с наитончайшими ароматами мускуса и можжевелового куста. Одеколон порадует своего владельца высокой стойкостью, быстро угасающей резкостью и мягким шлейфом, сводящим с ума самых стойких дам.

Последний аргумент был как нельзя кстати. Исчезло мужское очарование Сиги, растаяло дымкой тумана по утру. Сколько я не улыбался местным прелестницам, так и не смог найти ответного отклика. Может новый аромат поможет решить проблему?

Загруженный покупками я вышел на крыльцо магазина. Вдохнул полной грудью воздух, пропитанный ароматами цветов и моря, и понял, что в бордель сегодня не пойду. Шлюхи известны своей вороватостью, а у меня руки заняты свертками, и карманы забиты наличностью – не приведи Всеотец, упрут. Как-нибудь в следующий раз…

До особняка баронессы добрался, когда от оранжевого заката не осталось и следа. Солнце давно скрылось за горизонтом и миллионы звезд высыпали на черный небосвод.

Вместо слуги дверь открыл Гаскинс. Повел носом и недовольно произнес:

– Чем это воняет?

– Не воняет, а пахнет можжевельником, мускусом и этой, как её бишь… пачулей. Сразу видать, Гаскинс, что ты человек дикий, в веяниях моды не разбирающийся. «Стрелы Лагорна» – новинка сезона, пользующаяся большой популярностью среди молодых.

Твердолобый вояка спорить не стал и отступил в сторону, пропуская внутрь. В особняке стояла удушающая атмосфера склепа: пахло старостью и тленом. Особенно это бросалось в глаза, точнее в ноздри после наполненного свежестью уличного воздуха.

Оставив коробку с пирожными в зале, я прошел в отведенную мне комнату и тут же принялся чихать. В тусклом свете лампы водила хоровод пыль. Я и забыл, до чего здесь… не прибрано.

Пришлось срочно открывать окно, а после, закатав рукава, приняться за влажную уборку. Соответствующие принадлежности нашлись во флигеле. Слуга по началу долго кочевряжился, не желая открывать дверь, а когда открыл, то зажал ведро с тряпкой. Пришлось сослаться на выдуманное распоряжение сестрицы, заодно пожурить нерадивого старика.

– Как же ты убираешься, милейший, ежели особняк весь в говне, кругом мухи засрали. Полы в родимом флигелёчке скрипят от чистоты, а бедная баронесса скоро помрет от чахотки. Ты бы хоть веничком ради приличия прошелся.

– Госпожа не жалуется, – ответствовал тот с гордо задранной головой и захлопнул дверь.

Вот ведь зараза… Госпожа витает незнамо где, потому и не замечает ничего вокруг, но у других-то глаза имеются. Почему живут, словно в хлеву? Стол в зале сверкает от чистоты, а про полку каминную забыли. Как и про темные углы, и подоконники, закрытые массивными шторами. Там такой слой пыли скопился, что пальцем провести страшно.

Понятно, что баронесса стеснена в средствах, но разве это повод запускать хозяйство? Не следить за элементарными вещами, такими как чистота и порядок в доме.

Выделенная во владение комната находилась в дальнем конце коридора: небольшая, но плотно заставленная. Не зря из уст сестрицы прозвучало слово – складская. Чего здесь только не было: старой мебели, забитых ветошью тюков, и даже кирпичей, выстроившихся в ряд у стены. С какой целью решили сохранить битые осколки, оставалось загадкой.

Грязь, грязь – кругом грязь. Вода в ведре моментально становилась черной, стоило один раз опустить тряпку. От поднявшегося мусора першило в горле, на глазах выступили слезы. Нет, ну это надо же так запустить… На палубе корабля с полусотней матросов было и то не в пример чище.

Когда я в очередной раз шел обновить воду, в гостиной бледной тенью появилась баронесса. Замерев возле стола, девушка задумчиво произнесла:

– А чем это пахнет?

Сидящий в кресле с газетой Гаскинс, не преминул высказаться по данному поводу:

– С вашего позволения, дорогая Энрика, воняет новинкой сезона с ароматом пачули. Наш новый постоялец буквально купается в одеколоне.

– Постоялец? – удивилась баронесса и тут же столкнулась со мной взглядом. – Ах да, у нас постоялец… Я про другое, Гаскинс. Что за коробка стоит на столе?

– Пирожные «корзинка» из наисвежайшего песочного теста, наполненные натуральными ягодами ежевики и смородины, покрытые глазурью, – процитировал я продавца в кондитерской. – Угощайтесь!

– Ну надо же… Откуда аттракцион столь неслыханной щедрости?

– Всё оттуда, – постучал я по груди, – всё от чистого сердца. Или не может родной брат побаловать милую сестрицу.

– Баронесса, я бы на вашем месте не стал…

Но баронесса уже не слушала. Распахнув крышку, она взяла первое попавшееся пирожное и осторожно надкусила. Стон удовольствия сорвался с губ, перепачканных кремом. Он был настолько сладострастным, что я поневоле «загорелся». Пришлось спешно покинуть залу, дабы не попасть впросак с торчащим в штанах хозяйством. Из комнаты донеслись голоса:

– М-м-м, пальчики оближешь… Гаскинс, попробуйте, это просто объеденье.

– Я бы воздержался принимать угощения от столь мутного типа.

– Ну полноте вам ворчать, юноша проявил обычную вежливость.

– Энрика, не забывайте, что этот как вы изволили выразиться «юноша» – плут и мошенник.

– Попробуйте кусочек, невыносимый вы ворчун.

Дверь захлопнулась, и я вышел крыльцо, с трудом скрывая торжествующую улыбку – сработало. Кто в первую очередь баронесса – девчонка, и только потом её светлость, ученая дама и хозяйка особняка. А чтобы завоевать расположение девицы, особого ума не требовалось, главное – правильный подход: завалить подарками, наговорить кучу комплиментов. Проще говоря, оказывать знаки внимания. На дворовой девке Влашке это сработало, а баронесса чем хуже? Тем более, что в постель её светлость тащить никто не собирался. Требовалось лишь добиться доверия и развязать язык.

Переполненный собственным довольством я едва не сверзился со ступенек. Рассохшиеся от времени доски торчали, вот о них ногой и зацепился. В очередной раз спасла природная ловкость: тело повисло на перилах, а тяжелое ведро – громыхая, укатилось вниз, расплескав по пути грязную воду.

Ну что за хозяйство…

За оставшееся время домыл полы и устроил в углу спальное место. Баронесса по такому поводу велела выдать матрас. Тот хоть и выглядел старым, но гнилью не пах, и насекомые табунами не бегали. А большего и не требовалось.

На следующий день проснулся отдохнувшим и в хорошем расположении духа. В открытое окно задувал свежий ветерок, шелестела листва – день обещал быть прекрасным.

Я вышел в зал и первым делом столкнулся с баронессой. Та бледной молью сидела в углу, читая книгу. Признаться, не сразу заметил её, а потому вздрогнул от неожиданности, услыхав голос:

– Вы сегодня припозднились, дорогой братец.

Я взглянул на циферблат настенных часов – большие стрелки показывали двенадцать. То-то показалось, что солнце высоко стоит.

– Как продвигаются наши дела? – баронесса отложила в сторону книгу. Растрепанные волосы, бледное осунувшееся лицо с черными кругами под глазами – до чего же ты страшна, мать.

– Дела-то? Нормально продвигаются.

– Напоминаю, если в течение недели не будет результатов, денег ты не получишь.

– Нет нужды пугать, дорогая сестрица. Результаты обязательно будут, вот только пузо набью… Что за дом, хоть бы краюху хлеба предложили.

Девушка проигнорировала последнее высказывание, вновь взявшись за книгу.

Вот же ж зараза, не хотел припираться, совсем другое было в планах. Откашлявшись, я изобразил на физиономии самое милое из возможных выражений и с придыханием произнес:

– Прекрасно сегодня выглядите, баронесса.

– Что?

– Я говорю, хорошо выглядите.

Тонкие брови девушки нахмурились:

– Если это шутка, то крайне глупая. Благодаря зеркалу в ванне я знаю, как выгляжу, поэтому попрошу избавить от неуместных острот!

Признаться, не ожидал столь резкой отповеди, поэтому растерялся и промямлил нечто невразумительное о том, что ни какая это не шутка и не хотел никого обидеть.

– Тогда еще хуже. Я ни уличная профурсетка, испытывающая нужду в дешевых комплиментах.

М-да, тут просто не будет. Ошибся я малость вчера, сравнив баронессу с дворовой девкой. Придется поломать голову, подыскивая нужную отмычку для сердечного замка. С этими мыслями и покинул особняк.

Пообедал в кафешке, неподалёку от гостиного двора. Разместился за свободным столиком, повесив сюртук на спинку стула. Вспотевшая от плотной ткани спина почувствовала легкий ветерок, дующий со стороны океана.

Подлетевший половой, улыбнулся, как старому знакомцу и спросил:

– Вам как обычно?

Я не стал мудрствовать лукаво, заказав вареной картошки с мясом. Увы, военного инспектора в отставке среди посетителей заведения не наблюдалось. Пропал Артуа Женевье, канул в небытие, а вместе с ним испарились шансы узнать… Что узнать, и сам толком не понимал, но отчего-то чувствовал, что сей благообразный господин может оказаться полезным. Не зря инспектор Колми пришел в возбуждение, увидев визитку с его именем. Был там указан и адрес, но я решил не торопить события, по крайней мере до тех пор, пока не решу вопрос с бывшими коллегами по палубе.

Покончив с едой и допив остатки чаю, я направился в сторону Центрального проспекта.

– Сенсация-сенсация! Из-за напряженной ситуации на границе железная руда поднялась в цене, – звонкий мальчишеский голос прорывался сквозь шум улицы. – На фабриках господина Уолесса грядут массовые сокращения, к чему это приведет? Читайте только в свежем номере Трибуны.

Завидев меня, пацан опустил тощую руку, держащую пачку газет. Рот ощерился в наглой ухмылке, обнажив прореху в нижнем ряду – уже успел где-то зуб потерять. Ну да на улицах это дело не хитрое, что здесь, что в далеком Ровенске.

– Думал, сегодня не придете, господин-хороший.

– Я плачу не за то, чтобы ты много думал. Узнал, что просил?

Худая рука вытянулась в мою сторону в явном ожидании кредитов, и тут же дернулась обратно.

– Эй, чего деретесь? – зашипел мальчишка, потирая ушибленную ладонь.

– Руку будешь тянуть, когда я скажу. А теперь говори.

– Нашли дурака… я вам сейчас солью информацию, а вы возьмете и деньги зажмете. Дайте хотя бы авансу, кредитов пятьдесят.

– Условия вздумал ставить, щегол? Никаких авансов – или говоришь, где они, или я разворачиваюсь и ухожу.

– Хорошо-хорошо, будет вам угрожать – в «Жемчужнице» ваши матросы. Раньше в «Морском коньке» собирались, но после устроенной драки хозяин их погнал.

А пацан-то не врет. И Матео Моретти на счет «Жемчужницы» советовал.

Я засунул руку в карман и извлек наружу две банкноты, номиналом пятьдесят каждая. В глазах мальчишки вспыхнул жадный огонь. Он словно не веря, посмотрел сначала на меня, потом на демонстрируемое богатство. Быстро выхватил деньги и кинулся бежать, прижимая то и дело норовящую разлететься стопку газет.

Совсем дурной малец попался. И чего, спрашивается испугался? Думал, я кредиты покажу и обратно спрячу? Какой в этом смысл?

Полный недоумения, я поправил полу сюртука. Стряхнул прилипшую к рукаву грязь и отправился в припортовый район. Пришла пора навестить бывших коллег.

Против ожидания долго плутать в поисках «Жемчужницы» не пришлось. Первый же пьянчужка указал верное направление, предварительно выпросив пару кредитов на опохмел.

Улочки в южном районе были тем еще лабиринтом. Не прямые и ровные, как в центре города, а извилистые, то и дело норовящие завести в тупик, словно вернулся в порядком подзабытый Ровенск.

Припортовая зона Баненхайма казалась соткана из противоречий. Здесь яркие фасады домов сменялись серым массивом складских помещений. Из-за угла тянуло ароматами жаренного мяса и тут же протухшей рыбой, сладким запахом одеколона вперемешку с вонью нечистот.

Место нищеты и кичливых витрин, частью разбитых и заколоченных досками. Уверен, здесь у каждого продавца был припрятан «ревульвер» под прилавком, а то и не один. С хмурыми рожами местных поневоле озаботишься личной безопасностью.

Что удивительно среди прохожих попадались и солидные господа: кто с охраной, а кто и в одиночку. Но вот опять же, лица… Стоило только взглянуть на физиономии, и все становилось на свои места. Не зря в народе говорят: сколько не обряжай волка в овечью шкуру, всё равно тот останется хищником. Под внешней благообразностью примерных горожан скрывались те еще бандиты. И лишний раз подумаешь, стоит ли подходить за золотым перстеньком, заманчиво поблескивающим на пальцах, или лучше по другой стороне улицы обойти, от греха подальше.

Я понял, что меня ведут, когда до цели оставались считанные метры.

«Жемчужница» – гласила невзрачная вывеска над входом. Был еще и пояснительный рисунок в виде ракушки, неумело намалеванный поверх кирпичной кладки. Художник был или сильно пьян, или находился под воздействием дурман-травы. Где это видано, чтобы створки моллюска имели лазурную расцветку? Они были маслянисто-черными или грязными, но уж точно не светло-голубыми.

Впрочем, мазня на фасаде заботила сейчас меньше всего. Тощий пацан в надвинутой до бровей кепи шел по пятам уже третью улицу. Явно по мою душу – уж слишком старался не попадаться на глаза, от того и дергался, суетясь не по делу.

Интересно, кто и с какой целью подослал? Может стражи правопорядка во главе с инспектором Колми организовали слежку, а может чернецы озаботились деятельностью подопечного? Стоило вспомнить о церковниках, как кожа меж лопатками засвербела. На счет последних – это вряд ли: не станут братья размениваться по мелочам, когда есть поводок в виде аркана. Больше похоже на местное хулиганье, надумавшее пощипать кармана залетного господина. Их даже не смутил мой потрепанный вид.

Плохо… очень плохо, ну да об этом чуть позже. Я распахнул двери и вошел внутрь пропахшего табачным дымом помещения. Забегаловка ничем не выделялась среди прочих: все те же грубо сколоченные столы, тусклый свет ламп под потолком и стойка у дальней стены.

На дворе стоял разгар дня, поэтому посетителей было немного. Я быстро пробежался по лицам и не обнаружив искомые, подошел к трактирщику, протирающему грязной тряпкой посуду.

Я еще по Ровенску помнил, что сия братия не склонна к беседам по душам, потому как любопытствующий рано или поздно свалит, а заведение останется. А ну как после случившихся откровений лихой люд обидится, да и спалит в отместку трактир. Это только снаружи дома кирпичные, а изнутри занимаются ой как хорошо.

Осторожными были их владельцы, что и говорить. Поэтому не стал тратить времени на хмурого трактирщика – заказал две кружки пенного и подсел к местному забулдыге, одиноко устроившемуся за дальним столом. Тот гостю обрадовался, а больше всего угощению, и принялся трепать языком: о плохом здоровье, заглубленном на красильной фабрике, о разбавленном пиве, и о творящемся в городе беспределе. Шумно стало в последние дни в припортовой зоне. После смерти господина Моретти должность теневого владельца южным районом осталась вакантной. Сынуля евонный – сопля зеленая, слишком мал, чтобы таким жирным куском владеть, а оставшиеся братья промеж собой никак договорится не могут. Нехорошие нынче дела в порту творятся, ой – не хорошие: то этому башку проломили, то того прирезали. Второго зама таможенной службы нашли повешенным в собственном кабинете. На морде явные следы кровоподтеков, а копы с расследованием не спешат, боятся соваться в гудящее осиное гнездо. Но что хуже всего – это только начало.

Мужичок болтал, и я ему не мешал. Когда пиво в кружке закончилось, поделился своим, а когда и оно подошло ко дну, сходил за новой порцией пенного: на редкость паршивого, сильно разбавленного, но не утратившего способности развязывать языки.

Направить разговор в нужное русло оказалось несложно. Стоило лишь закинуть удочку по поводу корабля, прибывшего из-за океана, как фабричный красильщик сам все рассказал: и про арест ихнего капитана с помощником, и про неприкаянных матросов, вынуждены оставаться на берегу. Не было у них разрешительных документов, потому и не смогли устроиться на работу на местные суда. Бедолаги были вынуждены пропивать последнее, подрабатывая, где придется.

– Сейчас рано… они обыкновенно к вечеру являются. Один здоровенный такой детина, плечи в-о-о, – мужичок двинул рукой, едва не смахнув пустую кружку со стола. – Другой тощий и клюв у него, как у птицы, а третий… третий больно много умничает. Ему на днях рожу начистили…

Дальше можно было не слушать. Я поднялся из-за стола, а красильщик все болтал и болтал без умолку, так и не поняв, что лишился единственного слушателя.

Сопровождаемый суровым взглядом трактирщика, я вышел на улицу. Огляделся, и не обнаружив ничего подозрительного, быстро зашагал по мостовой. Рассчитывал в кратчайшие сроки добраться до порта, но увы, моим планам не суждено было сбыться.

Стоило свернуть в узкий проулок, как дорогу перегородила шпана. Самому старшему было от силы лет пятнадцать, остальные так и вовсе мелюзга. Глаза наглые, смотрят с прищуром, а у главного в зубах незажжённая папироса торчит. Видать для статуса.

Плохо… очень плохо… Со взрослыми дядьками проще договориться – те цену жизни знают, а вот молодняк обыкновенно дурной, творит всякую дичь по беспределу. Я это точно знал, потому как раньше и сам был таким.

Быстро пробежался взглядом по лицам. Узнал пацаненка в кепи, того самого, что вел до входа в «Жемчужницу», а ещё щегла, торгующего газетами. Последний стоял чуть в стороне, отсвечивая свежим фингалом. Так вот кто на меня навел: на господина-хорошего, платящего большие деньги за информацию. Потому и подкараулили возле входа, знали куда направлюсь.

Ладонь легла на рукоять ножа, укрытого полой сюртука. Ну что, окропим красненьким булыжники мостовой? Заодно и вчерашнюю покупку обмоем: негоже лезвию долго без работы скучать. Оно того и гляди… заржавеет.