Текст книги "Печать Джа. Том первый (СИ)"

Автор книги: Артем Углов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

Я провел ладонью поверхности, отдавая должное искусной работе. Нет, такое вытряхивать нельзя: не приведи небеса, что-нибудь оторвется или сломается. И ящик слишком тяжелый, чтобы целиком запихивать в сумку. Пришлось подыскать более подходящую по размеру коробку, благо под рукой их имелось предостаточно.

В гостиной воровская удача мне изменила: на всю комнату нашлось лишь пару колечек и мелкая наличность в комоде. Подававший надежды секретер оказался забит письмами. Хозяйка непременно бы их выбросила, но вот беда мусорные корзины оказались переполнены. Барышня даже ленилась вскрывать конверты, отправляя в утиль хвалебные оды и наполненные любовным томление строки.

А певичке-то не угодить. С таким количеством поклонников дама донельзя избалованна. Ох и портит баб мужское внимание. Взять ту же Влашку, была обыкновенной дворовой девкой: в меру вредной, в меру капризной, а как пошли ухажеры – начались проблемы. Не то сказал, не то подарил и пахнет, как от козла. Бывало, что и пышную грудь помять не давала, куда там до главного.

Обыскав гостиную, я перешел в обеденную залу с длинным столом и кожаным диваном. Судя по разбросанным тетрадям именно здесь Адель предпочитала работать. Из любопытства открыв одну из них, я обнаружил нотный стан с пометками.

Почерк у хозяйки ужасный: символы, закорючки, непонятные слова и сокращения. В самом низу была пририсована рожица с рожками: шантру – не иначе. Бросив бесполезную тетрадь, я продолжил поиски. Проверил подоконник, прощупал спинку дивана на наличие потайных кармашков.

Дойти до ванны не успел – вдруг щелкнул замок. Уж этот звук я бы ни с каким другим не перепутал, потому и упал на пол. Подтянул сумку с награбленным добром и притаился за диваном.

«Два часа… у тебя в запасе будет два часа», – убеждал старый инспектор. Но и где обещанное время? Вот же ж вляпался, зараза.

Входная дверь открылась и в апартаменты вошли двое.

– Корзину поставь на стол.

– Как скажете, ваше сиятельство.

Жалобно звякнуло стекло.

– Осторожней, балда! Внутри красное Адалийское трехлетней выдержки. Если разобьётся хотя бы одна бутылка, вычту из жалованья.

– Как скажете, ваше сиятельство.

Я буквально сжался в комок, ощущая острую необходимость коснуться рукояти ножа. Если замершая у стола фигура повернет голову или сделает шаг в моем направлении…

– Оставь меня.

– Как скажете, ваше сиятельство.

– И не забудь про условный сигнал.

– Будет исполнено.

Фигура слуги послушно развернулась и зашагала в сторону выхода. Щелкнул дверной замок и вновь воцарилась тишина. Впрочем, длилась она недолго: оставшийся в одиночестве сиятельство принялся петь:

– И был отважным он героем, что вишенки любил срывать. Не те, что в парке на деревьях, а в жэн-пажэ у милых дам.

Он не только фальшивил, сбиваясь с заданного ритма, но и постоянно забывал текст. Тогда вместо положенных слов звучало неразборчивое «трам-парам» или «бурум-турум». Чепуха – одним словом, однако его сиятельство сей факт нисколько не смущал. Он некоторое время провозился подле стола, выставляя содержимое корзины. Заодно успел осушить пару фужеров принесенного вина. После чего в прекрасном расположении духа перешел в соседнюю комнату.

– Те персики я ем на завтрак, а вот клубнику на обед, – долетели из спальни слова песенки. На редкость похабной, сравнивающей женские прелести с фруктами. В ней многому нашлось место: грушам и яблокам, сливам и абрикосам, дыням и даже арбузам одной дородной аптекарши.

Периодически завывания прерывались восторженными возгласами:

– Да… вот каков я! Вот таков!

Певец окончательно вошел в роль обольстительного любовника, потому нахваливал себя, не стесняясь. Он настолько увлекся этим занятием, что даже не обратил внимания на учинённый беспорядок, вроде разбросанных по полу коробок. А еще была смятая постель и выдвинутые ящики прикроватной тумбочке… Другой давно бы заметил, но только не его сиятельство. Пребывая в состоянии возбужденного жеребца, тот разве что копытом не бил: издавал резкие вскрики, прыгая с разбегу на кровать.

Повезло певичке с любовником – горяч. Но мне-то как сбежать отсюда? Дорога через входную дверь сродни самоубийству – в коридоре тут же скрутит охранка. Через окно в гостиной тоже не вариант, потому как фасад снаружи голый, что череп брата Изакиса.

Единственный орнамент, напоминающий уступы лесенки, имелся над смотровой площадкой. Тот самый путь, по которому и пришел, только вот незадача, проход к нему преграждал перевозбудившийся любовник. Я прождал долгих десять минут в надежде, что его сиятельство соизволит покинуть спальню. Отправится в туалет или ванную: помыться перед свиданием с дамой. Увы, прождал напрасно: то ли герой был чист, то ли барышня предпочитала запах потного жеребца.

Отведенное время таяло на глазах. Дальше медлить было нельзя, иначе возвратившаяся с концерта хозяйка устроит такой переполох, что мало не покажется.

Я извлек из чехла нож, но поразмыслив, все же спрятал его обратно. Для успокоения разошедшегося кавалера подойдет и менее смертоносное оружие. Тяжелое и одновременно удобное, что-то вроде подсвечника. Ага, вот и оно! Я подошел к накрытому для романтического свидания столу. Его сиятельство потрудился на славу: вывалив гроздь винограда на поднос, открыл бутылку вина и разлив содержимое по фужерам. На этом его старания закончились. Он даже пустую корзину поленился убрать. Зато посыпал лепестками роз столешницу и поставил свечи. Романтик, млять…

Перехватив поудобнее «оружие», я направился в сторону спальни. Таиться и красться не имело смысла, ибо его сиятельство пребывало в превеликом блаженстве. Стояло перед кроватью, запрокинув голову и разведя руки в стороны. Похоже на позу пастыря, читающего проповедь. Вот только перед ним была вовсе не паства, а смятая простыня, усеянная лепестками цветов. А сам служитель успев скинуть одежды, явил миру заплывшие жиром бока и плоские ягодицы.

Его сиятельство покачивалось маятником, не преставая бормотать: нечто невразумительное, больше похожее на горячечный бред. Плешивый затылок представлял собою отличную мишень, играя бликами в свете лампы. Грех отказываться от такой возможности.

Я пересек комнату и одним коротким замахом ударил по голове. Ни вскрика, ни всхлипа – тело грузным мешком осело на пол. Из разбитой черепушки выступили капли крови – потекли первые ручейки, складываясь в причудливые узоры. Я жду пару мгновений и бросаю на пол, ставший бесполезным подсвечник. Замечаю странные на выкате глаза жертвы. Они буквально налились красным, как у страдающего от боли быка. Между ног флагштоком торчал возбужденный член.

Что же такое вы приняли, ваше сиятельство? Может потому и прыгали резвым жеребчиком, что одним спиртным дело не ограничилось. Решили барышню мужской неутомимостью впечатлить? Тогда извиняйте, сегодняшний вечер обойдётся без ласк.

Перепрыгиваю лежащее на полу тело и бегу в сторону балкона. Едва не падаю, спотыкаясь о многочисленные корзины. Развели цветник, мать вашу… Поминаю плохим словом тупоголовых поклонников, заваливших певичку подарками. Неужели они действительно верят, что их старания оценят. В лучшем случае выставят на улицу, а в худшем – выкинут в мусорное ведро, как те записки с признаниями в любви. Лишь дорогие подарки достойны внимания.

Пинком избавляюсь от огромной корзины с тюльпанами, перегородившей путь. А вот и лестница… Хватаюсь за выступы и начинаю подъем наверх. Ремни висящей за спиной сумки тяжелым грузом давят на плечи, но движения не сковывают. Я долго её подбирал, обошел несколько магазинов, пока не отыскал нужную. Сумка-рюкзак рыболова стоила каждого уплаченного за неё кредита. В отличии от перчаток, превратившихся в хлам.

Перебинтованная ладонь саднила, ощущая шершавую поверхность кладки. Ничего, не страшно… Болеть будет позже, когда успокоится бурлящая в жилах кровь и наступит пора разбирать награбленное. А сейчас вверх, мимо пятого этажа на крышу.

Переваливаюсь через бортик и некоторое время лежу, вслушиваясь в собственное дыхание. Эка разленился, баронская шкура. Последние недели только и делал, что набивал пузо, да гулял, таращась на проходящих мимо барышень. Не зря в народе говорят: «к хорошему быстро привыкаешь». Вот и я привык, обленился и как следствие подрастерял в силе и ловкости. Обросли мясцом торчащие ребра.

Сумка за спиной сбилась на бок, поэтому на всякий случай проверил застежку – ничего ли не вывалилось. Перетянул ремешки, и только после этого продолжил свой путь.

В прорехе черного неба показалась плошка луны. Серебристый свет осветил маслянистые пятна луж, ветвистые трещины на бортиках крыши и даже лежащие в углу палки: длинные, высотой в два, а то и в три человеческих роста. Сразу стало неуютно, словно свет сотни фонарей направили в мою сторону. Не хватало только выкриков: «вор! держи вора!»

Голоса столь явственно прозвучали в голове, что я поневоле прибавил шагу. До служебного помещения почти добежал, благо лунный свет освещал дорогу. Распахнул дверь и буквально влетел внутрь. Здесь все было по-прежнему: пахло прогорклым маслом и кислятиной. Металлический трос лебедки намотан на катушку в несколько слоев.

Стоп, почему так много? Помнится, в прошлый раз барабан был практически пустой. Полный нехороших подозрений, я заглянул в шахту.

Так и есть, грузовая площадка поднялась на четвертый этаж. Я даже сумел разглядеть пульт управления с кнопками и круглым замочным отверстием.

Всё… путь вниз заказан. Зазоры между краями платформы и стеной слишком узкие, чтобы можно было надеяться пролезть. Ствол шахты оказался заблокирован и теперь единственной возможностью к отступлению оставались коридоры. Такой себе вариант, учитывая наличие охраны. Могут пропустить, а могут и документы потребовать. С моей-то везучестью и подозрительной сумкой за спиной. Как не крути, не похож Сига из Ровенска на господина, снимающего элитные апартаменты. Скорее на вора, способного их обчистить.

Я вновь заглянул в шахту в надежде, что озарит светлая мысль. Но увы, ничего толкового на ум не приходило. Дождаться, когда вновь воспользуются лифтом? Так можно и до утра просидеть, а концерт у певички вот-вот закончится. Зайдет та в номер, увидит лежащего на полу кавалера, и тогда такой шум поднимется.

Что же делать, что делать? По стене не спуститься: фасад шел лесенкой до четвертого этажа, а дальше голая поверхность, за которую не зацепится. Может вернуться в номер и связать из тряпья веревку? Замечательная идея, учитывая оживленные улицы вокруг гостиницы. Одно дело спускаться с крыши до апартаментов, будучи прикрытым широкой смотровой площадкой, и совсем другое – на виду у зрителей до земли. Там еще и яркая подсветка имелась из целого скопления фонарей.

Что же делать, что делать… Я прошелся вдоль бортиков крыши, осматривая окрестности. Промозглый ветер пробирал до костей, пришлось поднять воротник и спрятать озябшие пальцы в карманы.

Вдалеке плескалась темная туша океана. Она была прекрасно видна с южной стороны здания, как и площадь перед входом в гостиницу – круглая, с высокой стелой посредине. Северная часть крыши смотрела на Центральный проспект. Для того чтобы в этом убедиться, не обязательно было перегибаться через бортик – бесконечный поток повозок гудел и днем, и ночью. Западная сторона выходила на старый город, считавшийся у местных за великую достопримечательность. Черепичные крыши квадратных домов и узкие проходы, в которых двум прохожим не разойтись.

А вот восточная сторона… Я замер, вглядываясь в крышу соседнего здания. Слишком далеко, чтобы всерьез рассчитывать перепрыгнуть, и слишком близко, чтобы об этом задуматься. Всего лишь несколько метров… Увы, но нет. Даже скинув тяжелую сумку я не смогу покрыть это расстояние.

Вспомнилось далекое детство и прыжки на песочном пляже. Тогда на кону стояло целое богатство – горсть медных монет. Все думали, что победит дылда по кличке «Гвоздь». Он был на голову выше остальных, а некоторых мальков вроде Тишки, так и на целых три. Мы долго прыгали, взметая в воздух горячий песок, пока не выявили победителя – Зорьку с Гончарного переулка. Парень вечно бегал у бати на посылках: то в Заречное, то в Житяги – соседнюю деревню, вот и накачал ноги.

А потом мы прыгали через «Говнюшку» – ручей за городом, куда местные жители сливали помои. Вечно вдоль берегов свиньи хрюкали, тыкаясь пятачками в самую грязь. И воняло так, что проходящим мимо жителям приходилось затыкать носы. Особенно когда сливались кожевенные отходы.

По весне «Говнюшка» наполнялась водой и тогда вонь стояла аж до самых торговых рядов. Широкий бурлящий поток нес все накопленное за долгую зиму. Такой легко не перепрыгнешь, вот и мы и приспособились делать шесты. На самом деле это были обыкновенные палки, обструганные и обмотанные тряпицей, чтобы сподручнее было держаться. Бывало, разбежишься, воткнешь шест по центру ручья и взмываешь в небеса птицей. Аж дух захватывало, до чего волнительно было.

А что если… Я снова перегнулся через край, осматривая местность. Козырек под крышей имелся – самое место для упора. Эх, сюда бы шест подлиннее, да только откуда ему взяться, на пустой крыше, где окромя луж и нет ничего.

И вдруг меня осенило – длинные палки, что лежали в углу… Рядом с бортиком, через который поднялся. Чем не шанс выбраться на волю?!

Полный нетерпения и надежды я домчался до места. Вот только палки оказались вовсе не палками, а обрезками труб. Я поднял одну из них и покачал в руках, пробуя на вес. Не так уж и плохо: куда тяжелее обычной деревяшки, но гораздо легче, чем представлялось. Металл легкий и прочный… Попробовал согнуть одну из них, и та со скрежетом подалась, образовав дугу. Правда для этого пришлось навалиться всем телом, воткнув свободный конец в зазор между плитами.

Нормально, на один прыжок должно хватить. Теперь осталось определиться с точкой опоры. Помнится, в далеком детстве проблем с этим не возникало – илистое дно «Гавнюшки» держало все, что в него ни воткнешь. Сколько раз бедолага Тишка застревал. Говорили ему, разбег делать сильнее, а он прыгнет чуть ли не с места, а потом болтается посредине ручья, моля о помощи. Только кому же захочется по доброй воли в «Гавнюшку» лезть.

Я перегнулся через бортик, и принялся изучать обнаруженный ранее козырек. Ширины вполне достаточной, чтобы можно было пройтись. Другой вопрос, а шестом-то смогу в него угодить? Не промахнусь и не полечу в пустоту следом за палкой?

Прошелся по крыше туда-сюда, привыкая к тяжести импровизированного шеста. Попробовал попасть другим концом трубы в выступ – получилось неплохо. Но то прогулочным шагом, а как оно выйдет на скорости? Я ведь не с места буду прыгать, а предварительно разбежавшись. Вот где удача нужна.

Глаза помимо воли уставились в нависшее над головой небо. Нет, Сига из Ровенска не собирался молится Всеотцу. Старому хрену, только и знающему, что девок земных портить, да вино в небесных чертогах лакать. Другое дело птица Хумай, роняющая перья на макушку редких везунчиков. Где ты, крылатая предвестница удачи?

Ладони сжали обжигающий холодом металл. Конец шеста нацелился в подбрюшье черного небо. Ну что, Сига, вот и настал поворотный момент в твоей судьбе. Сколько их было и сколько еще будет при условии, что не распластаешься лепешкой по булыжной мостовой. Последнее не так уж и плохо, с учетом прочих обстоятельств.

Всего лишь жизнь…

«А разве этого мало?» – прозвучал в голове голос Бабуры.

Для графа или баронессы может и много, а для воришки из Ровенска – разменная монета. В мире, где набитый живот за счастье, а метка чернецов была готова вспыхнуть алым пламенем в любую секунду. В мире, где счастливчики не доживают до сорока. В мире, где справедливости не существует. В земле обетованной, оказавшейся выдумкой старого лудильщика.

Всего лишь жизнь… Разве это так много?

Я вздохнул полной грудью и начал разбег.