Текст книги "За речкой (СИ)"

Автор книги: Артём Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава 22

– Кто⁈ – из темноты раздался сердитый голос Андро Геворгадзе.

– Свои. Селихов.

Мы с Бычкой медленно, аккуратно шурша растительностью под сапогами, продрались сквозь стройные заросли бузины.

Навстречу нам вышли Геворкадзе с Колесниковым.

– Где провалился Плюхин? – спросил я тут же.

Геворкадзе обернулся. Глянул на рядового. Лица солдата в темноте я не видел, но его глаза, яркими пятнами горевшие под каской, выражали явное беспокойство.

– Можешь показать? – добавил я.

– Щас, мужики, – проговорил Колесников тихо, – где-то здесь было. Я попробую отыскать.

– Давай быстрее, – подогнал его раздраженный всем происходящим Андро.

Провал мы заметили не сразу.

Только когда приблизились и я подсветил местность красным фонариком, все увидели остов старинного колодца. По сути, это была низкая в два или три кирпича, полуразрушенная кладка. Причем ее, по всей видимости, тщательно замаскировали, потому что кирпичи забросали суховатым дерном и ветками.

Я медленно, на всякий случай прощупывая почву ногой, приблизился к нему. Остальные бойцы затихли у меня за спиной. Я направил луч своего красного фонарика внутрь колодца. Подсветил.

– Ну че? Видно Плюху? – подобрался ко мне с правого бока Андро.

Его вытянутое, длинноносое и напоминавшее птичье лицо окрасилось в красный отсвет моего фонаря.

Я поводил лучом, позаглядывал в нутрь. Андро было подалося вперед.

– Аккуратнее, – сказал я, не отрываясь от осматривания глубокого колодца, – не налегай на кирпич. Вдруг провалится.

Андро тут же убрал руку с кладки, да так, будто бы кирпич был горячим, словно раскаленный металл.

– Ну че там? – вопросительно кивнул мне Геворкадзе, когда благоразумно отстранился от колодца и оказался у меня за спиной. – Видать бойца?

– Дно видать. Тут метров семь. Бойца – нет, – я обернулся, спросил у Колесникова: – Ты пробовал его звать?

– Да, но тихо. Он не отзывался, – покивал боец. Потом поджал губы. Глянул сначала на Андро, потом на Бычку. – А вдруг он того… Убился?

– Плюха всех нас переживет, – выдохнул Андро, – он раз со скалы кубарем покатился, и ни одной косточки не сломал. А еще – жрать может такое, от чего остальные блюют…

Сержант попытался заглянуть в колодец мне через плечо.

– Это, видать, кяриз. Там наверняка есть туннель. Плюха, видать, очухался, увидел, что никого нет и пошел искать выход. В кяризах всегда есть какой-нибудь еще выход.

– Да, кяриз, – согласился я. – Воды на дне не видать, но там сыро. Вижу какой-то проход. Веревку принесли?

Сержант кивнул.

– Колесников, – позвал он.

Боец по команде командира стянул с плеча моток веревки.

– Все-таки пойдете туда, так? – обеспокоенно спросил Андро.

Я надеялся, что мы обнаружим бойца сразу, на дне жерла колодца, но удача повернулась к нам не тем местом.

Ночью, да еще вдвоем, спускаться вниз – опасная затея. Если б крупной, слаженной группой, да еще разведать, где остальные колодцы этого кяриза, тут дело другое. Но сейчас вариантов у нас было немного.

– Свяжись с Мухой, – проговорил я. – Скажи – надо вниз идти.

Андро вздохнул. Потом приподнял каску и натянул на уши гарнитуру, которую носил на шее. Заговорил:

– Ветер один, говорит Ветер два, на связь. Повторяю: говорит Ветер два, на связь.

Муха ответил ему достаточно быстро. Андро прислушался. Потом доложил о текущей обстановке и том, что Плюхина найти не удалось.

– Да, Ветер Один. Мы останемся на точках. Будем держать связь. Прием. Так точно, Ветер один, они пойдут вдвоем. Да. Рация останется на точке. Жду приказаний. Прием.

Ситуация осложнялась еще и тем, что спускаться нам с Бычкой придется без связи. На глубине был серьезный риск того, что сигнал от рации просто не пробьется к Мухе. В таком случае весь Ветер три, и особенно бойцы, оставшиеся в точке наблюдения, будут без связи. А это уже серьезный риск для всей операции.

По правде говоря, оба решения были рискованными. Тут все равно как выбирать, в какую кучу наступить: в собачью или в коровью. Что то, что это – паршивый выбор.

Но делать было нечего.

– Вас понял. Конец связи, – Андро закончил и снял каску, стянул гарнитуру на шею. Потом мрачно глянул на меня: – Приказывает лезть.

Я покивал.

– Придется вам быть самим по себе, – серьезно сказал Андро, – мы должны вернуться к наблюдательным точкам и изучать обстановку. Ждем вас тут же через пятнадцать минут. Если не выйдете – Муха доложит на «Ландыш». Оттуда – на заставу. Придется организовывать спасательные мероприятия.

Я подсветил свои часы фонариком. Засек время.

– Через пятнадцать минут. Понял. Добро, – потом я обернулся, глянул на Бычку.

Тот поправил свой РПК, висевший на груди. Лицо у бойца было настолько кислое, что, казалось, окуни его в кружку, и чай сделается лимонным.

– Готов? – хитровато ухмыльнулся я ему.

– Всегда готов… – совершенно без энтузиазма ответил Бычка.

Бычка спускался по веревке тихо пыхтя.

К этому времени я уже был внизу и внимательно следил за входом в туннель, который находился прямо передо мной, в полукруглой, высокой шахте колодца.

Местечко здесь, конечно, было то еще…

Воздух ожидаемо оказался густым, влажным и холодным. А еще гнилостно затхлым. Запах влажной глины неприятно щекотал нос. Из туннеля тянуло сладковато-мерзкой вонью дохлятины. Возможно, здесь погибло какое-то животное. А может быть, и человек…

В этой смеси запахов, что врывалась в нос, стоило спуститься на дно колодца, я различил еще один – едва уловимый аромат табака. Пусть, после того как еще в молодости я бросил курить, запах курева казался мне неприятным, но на фоне остального «букета», что здесь главенствовал, он оказался вполне себе ничего.

Эффект вони усугубляла темнота. Абсолютная, густая, будто бы осязаемая. Если бы не наши с Бычкой фонари – рассмотреть что-то тут внизу было бы решительно невозможно.

Да и то, слабый фильтрованный красным свет фонарика быстро терялся в непроглядной темени. Казалось, он не мог разогнать и пяти метров тьмы.

Стоило перенаправить луч фонаря, и тени, что возникали на периферии зрения, казались отброшенными невидимым, крадущимся у тебя за спиной противником. Это заставляло напрягать зрение и ум, чтобы случайно лишний раз не среагировать на угрозу.

Гулкая, мокрая тишина беспрерывно нарушалась монотонным «кап-кап-кап» скопившегося на сводах конденсата. Где-то шуршала и попискивала крыса. Громкое, учащенное дыхание Бычки неприятным шепотом свербело в ушах.

Бычка с громким всплеском спрыгнул с веревки.

– Зараза… Точно где-нибудь наберу по самое голенище… Потом ноги размякнут и в кровь сотрутся… – немедленно принялся жаловаться он.

– Спустились? Все хорошо? – донесся сверху голос Андро.

– Да! Хорошо! Сейчас пойдем! – крикнул ему Бычка.

– Тише ты, – зло зыркнул я на бойца. – Не ори.

На миг он застыл в ступоре. Потом недовольно протянул:

– Виноват…

– Ну и хорошо! Ждем вас через пятнадцать минут! – ответил Геворкадзе.

– Займи позицию здесь. Следи за проходом. Я осмотрюсь. Поищу следы, – сказал я. – И не топчись сильно.

Бычка занял мое место у сырой каменной стены. Направил пулемет и луч своего фонарика в жерло прохода.

– Слышите⁈ – крикнул Андро сверху.

– Тише. Слышу, – ответил я ему, подняв взгляд кверху. – Через пятнадцать минут. Как договаривались.

На фоне синевато-черного неба маячила полукруглая и какая-то большая от каски тень головы сержанта.

– Хорошо! Добро!

Андро стал было подниматься от горла колодца, но вдруг чертыхнулся. Заскрежетали кирпичи.

Я отскочил, когда один из них, сорвавшийся сверху под давлением руки Андро, глухо впечатался в глину.

Бычка аж привстал. Обернулся от удивления.

– Сука… Все живые? – крикнул Андро.

– Аккуратнее. Говорил же – не опирайся. Кладка ветхая.

Андро помялся.

– Извини, Санек. Я не со зла.

– Идите на точки. Мы начинаем.

Андро совсем исчез, а я обратился к Бычке:

– Следи за выходом в туннель.

Бычка снова уселся у стены, направив ствол своего пулемета в его черный проем.

Я же принялся светить фонарем себе под ноги.

Дно тут было сырым и глинистым. Тут и там остались лужи – некоторые еще были полные воды, другие представляли собой сплошную грязь, куда сапог мог провалиться чуть ли не по берцы.

Я принялся разыскивать что-то, что могло указывать на местонахождение Плюхина. Приходилось работать быстро, чтобы экономить слабенький аккумулятор фонаря.

И кое-что мне удалось найти. Перво-наперво это был след падения. Глина оказалась примята, в грязи я разобрал отпечаток локтя. И пусть мы с Бычкой несколько попортили этот след отпечатками своих сапог, я смог его разобрать.

Однако особого смысла в этом не было. А ни вещей, ни следов Плюхина не нашлось. Тем не менее я не нашел и следов борьбы или волочения тела. Это был хороший знак. Отсюда Плюхин ушел своими ногами.

Тем не менее мне казалось странным, что солдат просто ушел и не стал ждать своих, которые бы его точно не оставили.

Посему у меня возникло две версии развития событий. Первая – парень растерялся и самостоятельно пошел искать выход. Вторая – здесь, в кяризе, мог быть еще кто-то, ведь душманы нередко используют подобные туннели для передвижения. Плюс такое обстоятельство объяснило бы, как проповедник оказывался в кишлаке незамеченным. И, выходит, есть риск, что Плюхина схватили. Или хуже.

– Двигаемся вперед, – сказал я, – попытаемся найти какие-нибудь следы Плюхина. Смотри под ноги. Тут могут быть ловушки.

Бычка забурчал себе что-то под нос и медленно поднялся. Мы принялись пробираться по темному туннелю.

Уже через шесть метров я смог рассмотреть в грязи отчетливый отпечаток советского сапога. Причем почти свежий. Вода, просачивавшаяся наружу сквозь землю и грязь, не успела еще заполнить собой оставленный человеком отпечаток.

– Он тут проходил, – сказал я тихо.

Бычка, стараясь проглядеть тьму, принялся оглядываться.

– Может, он где-то здесь? Может… Позвать?

– Не будем пока привлекать к себе внимание.

– А если Плюхин где-нибудь засел и с перепугу откроет по нам огонь? – возразил Бычка.

– А если здесь засел кто-нибудь другой? А если их больше и они лучше знают эти места?

Бычка уставился на меня блестящими в темноте глазами.

– Пока двигаемся аккуратно.

Мы принялись проходить дальше по туннелю.

– Стоп! Я что-то нашел! – полушёпотом позвал Бычка.

Я подсветил ему под ноги.

Бычка опустился. Медленно поднял грязный обрывок одежды.

– Х/Б… – проговорил он. – Солдатское Х/Б!

Он расправил тряпку в кольцо. Я быстро понял – это был кусок рукава.

– Дай глянуть.

Бычка передал мне тряпку. Я стал внимательно рассматривать грязный кусок материи.

– Это Плюхи… Точно Плюхи, – сказал Бычка. – Откуда тут еще хбшному рукаву взяться?

– Кровь, – сказал я, рассмотрев в тускловатом свете фонаря темные, почти черные пятна, которыми обильно была вымазана тряпка.

– Уверен? – напрягся Бычка.

Я положил фонарик на плечо, придержал головой, а сам опустился и сполоснул тряпку в лужице, стараясь отмыть ее от лишней грязи и глины.

– Да. Кровь.

– Сука… – Бычка принялся озираться, держа пулемет наготове. – Думаешь… Думаешь Плюха?

– Не знаю, – ответил я, стараясь не делать поспешных выводов.

Я тоже поднялся. Стал осматриваться. Осветил дно и стены фонариком. И кое-что нашел.

На земле появились новые, совершенно незнакомые следы какой-то спортивной обуви.

– Здесь есть еще кто-то, – предостерег я.

Бычка щелкнул предохранителем. Стал тихо материться себе под нос.

– Значит его… Того? – проговорил он немного нервно.

– Это явно следы борьбы. Здесь кто-то дрался, – заключил я. – Пойдем дальше. Смотреть в оба.

Мы последовали дальше по туннелю. Сложно было сказать, сколько мы прошли, но добрались до нового выхода наружу. Это был гораздо более высокий колодец. Воздух здесь стал немного свежее. Повеяло прохладным сквозняком.

Здесь нас ждала новая находка – магазин от АК. Он был пуст, без патронов. Тем не менее ни одной гильзы на всем нашем пути мы не нашли.

– Потерял? – спросил Бычка тихо.

– Или сменил, – возразил я. – Но ни одной стреляной гильзы вокруг. Странно это. Очень странно.

Ни следов, ни вещей больше вокруг я не нашел. Либо их и правда не было, либо кто-то просто прекрасно знал, как здесь нужно ходить, чтобы их не оставлять.

В общем и целом – все следы, что мы нашли, указывали на диаметрально противоположные вещи. Одни на то, что солдат жив, но возможно ранен. И возможно заблудился. Другие – что Плюхина захватил противник.

– Двигаемся дальше, – приказал я. – Выключи фонарь.

Бычка подчинился. Я же направлял все тускнеющий луч своего больше под ноги. Старался, чтобы случайный отсвет не демаскировал нас.

Шли мы почти на ощупь. Когда привыкшие к тусклому свету глаза рассмотрели впереди заворот, я жестом приказал Бычке двигаться у стены. Сам же, держа автомат наготове, пошел первым.

– М-м-м-м… Агх… – донеслось внезапно откуда-то спереди.

Этот звук – стон боли почти в полной тишине – прозвучал как гром среди ясного неба.

Мы с Бычкой тут же застыли на месте.

– Что? – зашептал Бычка. – Что это было? Ты слышал?..

– Слышал… – мрачно ответил я ефрейтору. – Оставайся начеку.

– М-м-м… Падлы…

– Твоя кричи… – донесся еще один голос.

Он прозвучал негромко, но отчетливо и злобно.

– Твоя кричи, шурави. Зови свой люд.

– Пошел ты на… М-м-м-м… Гх…

– Слышал? Слышал это? – Бычка стиснул пулемет.

– Тихо.

Все было очевидно – Плюхина все же взяли. Я привык всегда предполагать худший расклад. Опирался на него и в этот раз и не прогадал.

Здесь, в кяризе, засели враги. Сколько их было? Мы не знали. Где конкретно они засели? Мы не знали. Однако я совершенно точно понимал – Плюхина схватили. И теперь, зная что свои придут за ним, пытались использовать как приманку.

– Зови помощь… – прошипел на ломаном русском злой голос. – Зови свой.

Плюхин ему не ответил.

– За-са-да… – проговорил Бычка напряженно.

Впереди, за поворотом, зазвучала нерусская речь. Душманы о чем-то переговаривались.

– Падлы… Они его там пытают…

– Тихо, – прервал я разнервничавшегося Бычку.

– Что нам делать?..

Бычка схватил меня за плечо. Я обернулся к нему. Его глаза двумя белесыми пятнами поблескивали в темноте. В них отчетливо играл страх. Страх на грани с паникой. А вместе с ним – смелая, самоубийственная решимость.

– Нужно что-то делать, Селихов… Его нельзя так оставлять.

– Без паники, – сказал я. – Не шуми. Иначе погубишь всех нас.

– Они его там замучают!

Бычка было решительно шагнул вперед, но я тут же схватил его за одежду.

– Не глупи.

– Я… Я кину им гранаты. Пусть лучше наш в бою погибнет, чем останется у них в лапах…

Бычка утер свой сломанный нос, а потом решительно шагнул вперед, стараясь вырваться из моей хватки. Я ему не дал.

– Стой. Я сказал – без паники.

– Что-то надо сделать!

– Да. Но нельзя делать глупостей.

– И что? Что делать? – Он уставился на меня в совершенной растерянности.

Бычка сжал зубы так, что я слышал, как скрипнуло.

– Что делать?..

– Кричи… – снова раздался голос душмана.

Плюхин молчал.

– Не хочешь кричи? Тогда я тебе делать, чтобы ты кричи…

– М-м-м-м… Гхм-м-м-м… – держался Плюхин.

– С-с-с-сука… – выпалил Бычка, а потом схватил меня за руку. – Я пойду. Я пойду туда.

– Стой.

– Нет, пусти… Я пойду…

Бычка стал со мной бороться. Наша возня хоть и оставалась тихой, но становилась все громче. Еще секунду-другую, и враг нас услышит.

– Я пойду…

Бычка вцепился мне в кисть обеими руками. Я почувствовал его ногти на своей коже. Они больно в нее впились.

– Пусти… – Он посмотрел на меня исподлобья. – Пусти меня…

Я встряхнул Бычку. Мы уставились друг другу прямо в глаза. Секунды потекли так медленно, что казалось, мы провели тут, в этом подземелье, целую вечность.

– Хорошо, – сказал я тихо. – Если хочешь – можешь идти.

Я отпустил Бычку, и тот тут же схватился за пулемет. Глянул в сторону поворота туннеля и собрался уже было зашагать туда.

– Или ты можешь меня выслушать.

– Что? – осекся он. – Зачем?

– Хочешь получить героя посмертно, а заодно угробить меня и Плюхина? Иди. А если хочешь вытащить его – слушай сюда.

Бычка сглотнул. Дернулся, когда Плюхин снова застонал.

– Что… Что ты задумал? – решился он наконец.

Глава 23

Я в одиночку медленно пробирался по туннелю к повороту, за которым мы с Бычкой слышали стоны Плюхина.

Душманы продолжали его мучить, но боец сопротивлялся. От него хотели, чтобы он звал на помощь своих. Звал в смертельную ловушку.

Гнетущая тишина густела вокруг. Фонарь почти сел, и его слабый красный свет мелькал по стенам, полу и потолку, пока я продвигался вперед. Теперь я даже не собирался особо скрываться.

Я хотел, чтобы духи знали о моем приближении.

– Соблюдать тишину. Подходим, – сказал я ровным, спокойным голосом.

Сказал это так, чтобы слова мои не прозвучали нарочито громко, но и не стали слишком уж тихими. Чтобы духи могли уловить бормотание шурави за углом.

И судя по тому, что Плюхина перестал подначивать злой голос, они услышали.

Я шел у стены, но притопывал. Иной раз специально наступал в лужу или грязь. Тогда всплеск или хлюпание громко раздавались по всему сводчатому туннелю. Эхом отражались от его сырых стен и уносились куда-то вдаль, дальше по кяризу.

Автомат мой оставался наготове. Я стиснул его покрепче и снял с предохранителя. В кармане покоились две РГД-5 с давно вкрученными запалами.

– Он должен быть где-то здесь, – снова проговорил я, сделав голос немного грубоватым.

Потом прижался к стене у самого поворота. Прислушался. В темноте за ним нельзя было различить ни звука.

Душманы несомненно знали, что нас спустилось немного. Они полностью осознавали свое численное превосходство. А это значит – духи будут действовать самонадеянно и смело. А мне это и было надо.

Сейчас моя главная задача – пережить первый контакт. Сделать все правильно, чтобы выманить их. И я намеревался действовать с максимальной эффективностью. А еще быть готовым к непредвиденным ситуациям.

Когда я застыл примерно в полутора метрах от поворота и прижался к стене, именно такая непредвиденная ситуация и случилась.

– Мужики! Засада, мужики! Не ходите сюда тут… Агх… – Голос Плюхина разнесся по всему туннелю. Он вспыхнул, яркий, словно спичка в темноте, но столь же быстро затих, когда кто-то из врагов заставил солдата замолчать.

А потом понеслось.

Сначала хлопнуло. Краткий импульс света в этой темноте показался таким сильным, что в глазах заплясали отсветы. Это запал отстрелил предохранительную скобу, когда враг кинул мне под ноги гранату. Граната покатилась по сыроватому полу. Она зазвенела по редким камешкам, что залипли в глине.

«Граната» – тут же вспыхнуло у меня в сознании.

Тело сработало само. Мне не нужно было даже думать. Не нужно было принимать решение. Только делать и все. Ровно так, как было всегда. Как было в сотнях критических ситуаций до этого.

Я просто пнул гранату наугад и даже не увидел, куда она отлетела. А в следующее мгновение завалился назад, в грязь, прижался к стене животом, поджал ноги и втянул голову в плечи, прикрывая каской жизненно важные места на шее.

Едва я успел приоткрыть рот, чтобы уберечь уши от хлопка, как немедленно произошел взрыв. Звонкий, краткий, но громкий, он оставил за собой звон в голове.

А еще произошел не у меня под ногами, не в коридоре, как ожидал мой враг, а за углом.

Тут же послышались стоны и крики духов, которых посекло осколками. А потом они поперли.

Я среагировал быстро: тут же перевернулся на спину, вскинул автомат, а потом всадил в первого выскочившего ко мне человека три пули. В следующего – еще две.

Духи, одетые в белые длинные рубашки, казались в темноте тусклыми светлыми пятнами – призраками, блуждавшими по коридорам этого туннеля. И простых людей в них выдавало только то, что они очень легко гибли и падали на пол, словно мешки картошки.

Духи за поворотом закричали. Засуетились. Третий, который должен был следовать за двумя погибшими дружками, не стал высовываться. Вместо этого я увидел, как ствол автомата выглянул из-за угла.

Как ярко стали полыхать дульные вспышки, а звуки выстрелов оглушительно ударили по ушам в закрытом пространстве.

Он стрелял вслепую.

Пули ушли выше по коридору, стали хлопать в стены, рикошетить от сырых кирпичей.

Дух успел выстрелить три, максимум пять раз, прежде чем я заставил его скрыться за укрытием своим огнем.

Не прекращая ритмичной стрельбы одиночными, я вытянул из кармана две связанные РГД-5, с трудом, зубами, выдернул чеку с заблаговременно разжатыми усиками. А потом зашвырнул за угол.

Принялся подниматься, не прекращая стрельбы и стараясь не дать стрелку, что был там, высунуться самому. К тому же я был уверен – к врагу подойдут новые дружки.

Только когда мои гранаты оглушительно грохнули за углом, я, уже поднявшись на колено, бросился бежать назад по коридору, имитируя беспорядочное отступление.

Для противника ситуация была совершенно понятна – один или несколько шурави шли в ловушку на крик своего товарища. Когда он попытался их предупредить, душманы решили ударить первыми. Теперь же они будут уверены, что советские солдаты в панике отходят. Что они бросили своего и постараются выбраться.

И это тоже было мне нужно. Пока события протекали в пределах плана.

Звенящая тишина, что возникла в коридоре после разрыва гранаты, длилась совсем недолго.

Спустя несколько секунд позади началась суета. Раздались злобные, решительные крики. Затем – стрельба.

К этому моменту я уже был на полпути к цели.

Когда первые пули засвистели над головой, я пригнулся. Когда очередь вошла в глину стены слева от меня, я подался направо.

Короткие очереди хлопали у меня за спиной. Дульные вспышки на миг освещали темный коридор, а с ним и меня.

Когда я понял, что душманы погнались за мной, – совершил следующий шаг моей провокации – выкинул им под ноги свой автомат, имитируя полнейшую панику.

Когда он лязгнул у кого-то из духов под ногами, я понял – теперь они будут вести себя еще смелее, зная, что я безоружен.

Шаг, еще шаг, еще шаг – и вот до заветного укрытия – следующего колодца, к которому вел туннель, оставались считаные метры. Сейчас самое главное – чтобы меня не подстрелила шальная пуля. Это усложнит ситуацию. Спасала лишь темнота. Прицельно тут не постреляешь.

Когда я достиг колодца, душманы отставали от меня метров на десять.

Я бросился внутрь, закричал Бычке:

– Давай!

А сам упал вправо от прохода, прямо на сырую, глинистую землю. Закрыл голову руками.

Не прошло и секунды, как Бычка открыл огонь из недр туннеля, где он залег со своим РПК.

Оба примыкающих к колодцу туннеля и сам колодец немедленно заполнились громким, чудовищным треском пулеметного огня. Дульные вспышки освещали все вокруг. Трассирующие патроны яркими каплями красного огня пронизывали тьму, как нож теплое масло.

Сквозь этот грохот я не слышал криков врага. Возможно, они, захваченные врасплох, просто не успевали кричать, когда пулемет заработал по ним в тесном пространстве.

Бычка работал и работал. Его прерывистые очереди звучали одна за другой до тех пор, пока не закончился магазин.

А потом наступила тишина.

Я поднял голову. В воздухе пахло порохом и кровью. Потом тишину нарушил лязг металла и затвора. Это Бычка перезарядил свой пулемет.

– Готовы, падлы! – прокричал он громко. – Саня! Саня, ты там как? Живой? Не ранен?

Я медленно поднялся с земли и сел. В робком свете звезд, пробивавшемся сквозь прорехи заколоченного досками жерла колодца, витал едкий химический пороховой дым. Он тонкими струйками парил в холодном свете, а потом исчезал, словно бы распадаясь на испаряющиеся волоски.

– Живой. Нормально, – сказал я, переводя дыхание.

Мы с Бычкой прислушались. Казалось, кроме нас здесь, в подземелье, не было больше ни души.

– Думаешь, всех положил? – крикнул мне ефрейтор из темноты.

– Не знаю. Сохраняем бдительность. Надо двигаться дальше. Ты первый. Я – за тобой.

В темноте зашуршало. Это поднялся Бычка. Уже через несколько мгновений он зашел ко мне в колодец, держа наготове РПК с разложенными сошками.

Бычка пошел первым, наблюдая за окружением. Я двинулся у него за спиной, положил руку на плечо, чтобы боец чувствовал мое присутствие.

Мы шли торопливо, но аккуратно. Тихое, немного хрипловатое дыхание Бычки ритмично подгоняло нас, словно барабан на марше.

Я, тем временем, считал мертвых.

Почти у входа в колодец оказалось два тела. Дальше – еще одно. Потом, на полпути, я заметил последнее.

Все это время я внимательно оценивал габариты пораженных нами врагов. Оценивал и надеялся, что среди них не будет детей. Детей не было.

Когда мы подобрались к моему автомату, я приказал Бычке остановиться. Подобрав и перезарядив оружие, я хлопнул пулеметчика по плечу:

– Дальше.

Мы двинулись дальше по туннелю, но прошли совсем немного – метра три.

– Сука… – остановился Бычка, когда заметил, что душман, лежавший впереди, еще жив.

Я не видел его лица. Не мог определить возраст раненого. Стар он или молод? В темноте сказать этого было невозможно.

Душман валсялся в грязи и медленно шевелился. Тяжело дышал. На его белой рубахе расцвели большие темные пятна.

– Живой еще, – напряженно сказал Бычка, когда раненый принялся сучить ногами.

– К стене, – шепнул я ефрейтору, – держи туннель под наблюдением.

Бычка ничего не ответил. Только кивнул. Он быстро подошел к стене. Присел и принялся контролировать угол туннеля.

Я подошел к раненому. Опустился рядом.

У мужчины была окладистая черная борода, что скрывала его лицо. Цветастый шерстяной паколь косо сидел на голове, обнажая высокий лоб с залысиной.

– Пробито легкое. Его уже не спасти, – сказал я, слушая, как раненый хрипит.

Тогда я аккуратно и медленно достал нож. Бычка уставился на меня удивленными глазами, когда это увидел. Потом он нервно сглотнул.

– Следи за туннелем, – напомнил я.

Бычка пошевелился. Шмыгнул носом и снова принялся смотреть туда, куда был направлен ствол его пулемета.

Я тем временем одним легким движением закончил мучения раненого. Отер нож о его одежду и встал.

– Двигаемся дальше, – сухо скомандовал я.

Мы двинулись. Когда добрались до угла, я стал первым. Бычка, понизив силуэт так, чтобы стало возможным вести огонь совместно со мной, устроился за моей спиной.

Я аккуратно выглянул. В темноте ничего не было видно. Лишь мертвое тело лежало у ближней к нам стены. Видимо, духа посекло осколками, и он истек кровью.

– А где… Где Плюхин? – шепнул мне Бычка.

– За мной.

Мы аккуратно зашли за угол. Принялись контролировать все окружение. Включили фонари, которые, впрочем, были уже на последнем издыхании.

В тишине мы прошли недолго.

Впереди, в темноте, я услышал какое-то копошение. Хрипы, звуки борьбы.

Шедший первым я замер. Бычка, мгновенно сориентировавшись, тоже затаился у меня за спиной.

– Там кто-то есть?

Я немедленно направил луч фонаря вперед. Туда, где по моему мнению шла борьба. Тут же увидел двух человек. Они лежали у стены, причем один спиной на другом. Тот, что был сверху, оказался душманом. А еще – его душили.

Душман тряс ногами, вцепившись себе в шею. Он хрипел и подрагивал, пока не затих совсем.

Бычка уставился на все это, словно завороженный.

Когда душман умер, Плюхин, а что это был именно Плюхин, у меня не было и тени сомнений, принялся спихивать с себя тело.

– Пошли, – скомандовал я.

Мы быстро приблизились к бойцу. Когда мы помогли ему освободиться от тела, Плюхин сказал:

– Зараза… Я так и думал… так и думал, что за мной кто-нибудь придет.

Бычка попытался помочь Плюхину подняться, но тот зашипел от боли, указывая себе на ногу.

– Перелом. Когда упал – сломал, видать.

– Что случилось? – сел я рядом с Плюхиным на корточки. – Как ты попал к ним в руки?

Плюхин – невысокий и плотноватый солдат с круглым лицом и светлыми волосами – уставился на меня. У него были слегка оттопыренные уши и небольшие голубые глаза, устало поблескивавшие в темноте.

– Нас кто-то сдал, – покачал головой Плюхин, – точно вам говорю – сдал. Они сидели тут, под землей, и ждали удачного момента, чтобы выйти и напасть.

– Плюха, да ты, видать, головой ударился, – мрачно сказал Бычка, приглядывая за туннелем.

Плюхин быстро-быстро покачал головой.

– Говорю вам, ждали они нас. Мы думали, будем скрытно наблюдать, а за нами самими наблюдают! Этот сукин сын, этот проповедник, чтоб его черти… Короче, не придет он сегодня. Точно вам говорю, не придет…

Солдат явно был в шоке после рукопашной и всего того, что ему пришлось пережить.

– Но когда… Когда я провалился, они поняли что… Короче… Короче они хотели, чтобы я звал своих. Знали, что кто-нибудь придет и… Сука… – Плюха показал мне дрожащую грязную руку. Кивнул на труп душмана, что лежал рядом. – Эта мразь мне ногти ножом отколупывала. Хотела, чтоб я своих звал. Прям в ловушку чтобы заманил и…

Плюхин стал задыхаться от шока, глотал воздух, кашлял.

– Тихо-тихо, – сказал я, – дыши. Дыши глубоко. Уже все хорошо.

Плюхин продышался, обреченно покачал головой. Потом выматерился.

– Расскажи толком, что произошло? – спросил у него я, когда солдат чуть успокоился.

Тот поведал, что не помнил, как попал в руки к душманам. Он очнулся в темноте со страшно болящей ногой.

– Со мной говорил какой-то урод, – начал он, – одетый в камуфляж. С во-о-о-т такой бородой и золотым зубом. Он говорил по-русски, но плохо. Коряво. Говорил, что если я буду звать своих, меня не убьют. Отпустят. Они хотели устроить западню тут, в этом подземелье.

– Тот урод, он командовал остальными? – спросил я мрачно.

Плюха кивнул.

Мы с Бычкой переглянулись.

– Там таких, в камуфляже, не лежит, – сказал Бычка.

– Значит, этот ушел, – ответил я. Потом обратился к Плюхину: – Можешь сказать, сколько их было? Хоть примерно?

– Не знаю… – тот покачал головой. – Но много. Может десять. Может больше. Много. Мне было не до того, чтобы считать. А еще…

Плюхин выдохнул. Поджал губы.

– А еще среди них были дети. Я видел детей. Лет десять, а уже вооруженные. И злые, как собаки…

Плюхин рассказал, что выжить ему удалось только потому, что появились мы с Бычкой. Что взрывы гранат заставили большую часть душманов отступить в туннели, а он сам под шумок напал на одного и почти весь стрелковый бой пытался с ним расправиться.

– Думал, помру, – закончил он. – Честное слово – думал помру…

– Не помрешь, давай-ка, вставай, – сказал я, – я тебе помогу.

Я помог ему подняться, подлез под плечо, чтобы раненый мог на меня опереться.

Потом я подсветил свои часы фонариком.

– Нужно уходить и обо всем доложить Мухе, – приказал я. – Возвращаемся.

Мы стали медленно продвигаться обратно. Бычке пришлось одновременно контролировать тыл и фронт. Я помогал хромающему Плюхе держаться на ногах. Шел он с трудом и почти не мог наступать на сломанную ногу.

Когда таким макаром мы добрались до угла, я приказал Бычке выйти вперед.

– Проверь. Только аккуратно, – сказал я, – тут еще могут быть враги.