Текст книги "За речкой (СИ)"

Автор книги: Артём Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Пограничник. Том 9: За речкой

Глава 1

Я смотрел на Тарика Хана.

Тот округлил глаза от изумления и уставился на… двойного агента, уже давно перевербованного советской разведкой и стоящего рядом со мной.

Огромный пакистанец, имени которого я не знал, так же безотрывно смотрел на ошалевшего Хана. Смотрел и ухмылялся.

Мариам застыла рядом с Абдулой, прижалась к нему. Рука, сжимавшая влажную тряпку, застыла на его лбу.

Карим, кажется, вообще решительно не понимал, что происходит.

За моей спиной ко входу в пещеру поднимался советский боец. Сейчас их было двое. Они носили форму без каких-либо знаков различия.

– Значит, ты, Зия. Ты был предателем все это время, – с удивлением и отвращением сказал Хан. – Ты…

– Командир Медведь, – пробормотал Карим снова.

– Я бы не называл это предательством, – сказал командир «Медведь», названный Тариком Зией. – Скорее благоразумием.

– Благоразумием? Ты… Ты грязная собака… – пробормотал Тарик Хан. – Ты проклятый Аллахом предатель. Ты…

– Да. Предатель, – посерьезнел гигант, – но лучше я буду предателем, чем палачом тысяч моих же собственных сограждан. Палачом моей семьи, моих близких и друзей, которые легко могут попасть под горячую руку Зии-уль-Хака.

Бойцы спецназа безмолвно приблизились, стали за нашими с «Медведем» спинами. Один из них курил. Он затянулся папиросой, выпустил вонючий дым, а потом щелкнул сигаретой и положил руки на Калашников, висевший у него на груди.

– Из-за тебя мои «Призраки» попали в ловушку. Из-за тебя они погибли, – продолжал Тарик Хан. – Ты гнал нас в пекло. Ты…

– На микрофильме было и мое имя тоже, – сказал вдруг Зия.

Тарик Хан медленно поднялся, подобрав с земли камень. Бойцы напряглись. Зия ухмыльнулся, так же сложив руки на автомате, что висел у него на груди. Я перевел взгляд от Зии к Хану.

– Я тебя убью, – прошипел Тарик.

– Не с места, Тарик, – сказал я холодно.

Однако Тарик Хан, казалось, меня и не слышал вовсе. Создавалось впечатление, что он никого и ничего не слышал. Ничего, кроме своей собственной ярости.

– Ты получишь пулю, если дернешься, – хмыкнул Зия. – Не я, так спецназовцы тебя пристрелят.

– Я тебя убью, – повторил Хан тихо, но яростно.

Я приготовился, снял с плеча и уронил на землю винтовку, которая своими размерами только стесняла бы мне движения в таком замкнутом пространстве.

– Ну попробуй, – пожал плечами Зия.

Хан застыл на месте, как напряженная пружина. Со стороны казалось, что он просто трусит, просто не решается напасть на гиганта. Но я знал – это не так. Командир Призраков Пянджа был в шоке. В ступоре. Воля его треснула в тот самый момент, когда он наконец сложил два и два. Когда понял – вся операция его прославленных «Призраков», воинов, не отбрасывающих тени, была ложью. Ложью, тщательно спланированной и подготовленной советскими спецслужбами.

Ложью, в которую вмешался я. Вмешался, потому что эта ложь мешала простым праням с заставы исполнять свою задачу.

Хан бросился на Зию так быстро, что не все успели среагировать. Казалось, раненый человек, выглядящий обессиленным, не мог двигаться так быстро. Но он двигался.

Он кинулся на бородатого, занес руку с камнем, норовя пробить ему голову.

Я бросился Хану навстречу, схватил его вооруженную камнем руку, заломил. Перед глазами тут же блеснуло его озлобленное лицо. Полные животной ярости глаза.

Он врезал мне лбом в лицо. На миг перед глазами потемнело, вокруг заплясали разноцветные пятна света.

Но я устоял. А потом уже третий раз дал ему в нос, но теперь локтем. Тарик не издал ни звука, только сощурился.

Я выкрутил ему запястье, заставил уронить камень, а потом, задействовав силу ног и корпуса, вложил всю энергию в одно единственное движение – крутанул руку Тарика Хана в обратную. Рывок оказался столь сильным, столь взрывным, что Хан просто кувыркнулся через голову и грохнулся на землю. При этом я услышал отчетливый щелчок кости.

Хан растянулся на земле, болезненно зашевелился, оберегая сломанную руку.

– Я предупреждал – ни с места.

Тарик уставился на меня дурными глазами. Приоткрыл рот, показав темные от запекшейся крови зубы.

За моей спиной раздались смачные хлопки. Я обернулся.

Огромный бородач медленно аплодировал. Бойцы спецназа переглянулись.

– Отличный прием, пограничник, – Зия тоже показал зубы. На фоне его большой, окладистой бороды они казались маленькими и острыми. Этим Зия напомнил мне погибшего командира Чохатлора.

– Я видел, как ты дрался с Тариком Ханом на берегу. На ножи дрался, – приподнял подбородок Зия. – И пусть твои товарищи доставляли мне проблем, особенно тот здоровяк, но я успел оценить твою технику.

Только сейчас я заметил, как чисто он говорил на русском языке. Акцент его был хоть и различим, но почти незаметен.

– Мне даже стало интересно, – продолжил он, – где ты, простой боец советской армии, так научился?

– Тогда, на берегу, во время вторжения Призраков, это был ты, – нахмурился я.

Зия кивнул.

– Что с моими друзьями? – спросил я.

– Не беспокойся, все с ними хорошо, – разулыбался Зия, – живые. Пусть и покусала их граната Шакала. Пусть этот сумасшедший щенок и покусал их напоследок, но хотя бы сам сдох.

– Нашли их? Почему мне не доложили⁈ – вдруг раздался знакомый голос снаружи.

Зия и остальные спецназовцы обернулись. Ко входу в пещеру поднялся еще один человек.

– Саша? – удивился, а потом разулыбался капитан Каскада Наливкин.

– Да это не я его нашел, а он меня! – рассмеялся здоровяк Зия, сидя на камне. – Я пробирался по ущелью. Твои бойцы, майор, шли по другой стороне. А потом я услышал щелчок и «стой». А когда оглянулся, увидел этого пограничника…

Зия кивнул на меня.

– … этого пограничника. Он держал меня на мушке пистолета.

Теперь уже майор Наливкин рассмеялся.

– Это в его репертуаре, борода.

Отряд Наливкина подошел к нам в полном составе. Я снова увидел братков Масловых, увидел низковатого, но широкого, словно сервант, Глушко. Увидел вечно угрюмого Зваду и даже Малинина, который в этой моей жизни так и не стал мне другом в полном смысле слова. Все они были тут.

Были с ними и другие бойцы, которых я никогда не видел.

Часть солдат заняли оборону у выхода из пещеры, рассредоточились по обеим сторонам неширокого ущелья. Внутри пещерки места было немного. Туда вошли Зия и Наливкин.

Мариам с братом устроились рядом с отцом и посматривали на шурави немного испуганно.

Абдула, к слову, пришел в себя, когда Наливкин и я облажили его прохладными, смоченными в воде ватными подушками из перевязочных пакетов. После теплового удара жизни его ничего не угрожало, но было ясно – на своих ногах он теперь не пойдет.

– Не бойтесь их, – шепнул я Мариам, когда в очередной раз проверял температуру у Абдулы, – это мои друзья. Они вас не обидят.

Тарик Хан же совсем поник. Он сидел у каменной стены, повесив голову. Лицо у Призрака было до того кислое, что даже смотреть на него стало неприятно. Сломанную руку Хану повесили на перевязь, а Зия с автоматом уселся к нему поближе и время от времени зыркал на Тарика.

– Вот так и нашел, – продолжал он свой рассказ. – Нашел меня этот шурави.

Двойной агент хмыкнул.

– Вы бы видели его лицо, когда я русским языком сказал ему, что я свой!

– А что стало с его лицом? – хохотнул Наливкин, уставившись на меня.

– А ничего не стало, – рассмеялся здоровяк Зия, – вот такое как и сейчас было. Ни одна мышца у него не дрогнула. Я даже подумал, что он меня сейчас застрелит. Но когда молодой шурави увидел твоих бойцов, майор, то сразу мне поверил.

– Так значит, это был ты, – сказал я Зие, – ты был тем Призраком, который нашел нас на берегу и встретил Абдулу с сыном. Ты велел им забрать нас с собой.

– Да, – Зия посерьезнел. – Я сотрудничаю с советской разведкой уже семь месяцев. На берегу Пянджа я чуть не погиб. Но то был оправданный риск. Когда Шакал взорвал свою гранату, у меня появился шанс отступить. Ну я и отступил. Я должен был встретиться с советским разведчиком в одном из местных кишлаков. Доложить о том, что Тарик Хан…

Зия снова зыркнул на Хана.

– … что Тарик Хан, по всей видимости, погиб. Что следует искать его тело. Ну и твое тоже. А взамен на это я нашел вас живыми.

– Вместо этого, – с улыбкой поправил Зию Наливкин.

– Что?

– Правильно говорить «вместо этого».

– Я не русский, – ощерил мелкие зубы Зия, – мне можно.

Впрочем, улыбка быстро сошла с губ Зии.

– Тогда я доложил вашим, что Тарик жив. Что он в том кишлаке. Ну и…

– И нас перекинули сюда, прийти за вами, – сказал командир Каскада. – Мы как раз были неподалеку. Выполняли боевую задачу. Секретную. Естественно. И как только закончили, то нас перебросили сюда.

– Даже штаны сменить не дали, – недовольно протянул Звада, стоявший у входа в пещеру.

– Ну да, – рассмеялся Наливкин, – а тебе что, Звада, штаны надо менять? Ты, вроде, пока мы Залимхана Шуду гоняли, испуганным не выглядел. А оно вон как получается!

Бойцы грянули негромким, но дружным смехом.

Звада сначала округлил глаза, а потом сделал обиженное лицо.

– Никак нет. Не надо мне штаны менять…

– Ладно, – утирая слезинку, сказал Наливкин. – Шучу. Не дуйся.

– Вы были на Шамабаде? – спросил я. – Есть оттуда вести?

Улыбавшийся Наливкин вроде бы посмурнел. Звада отвернулся. Остальные молчали.

– Нет, не были. Но слыхали, что там творилось. Да, Саша. Устроил ты там бучу как надо, – сказал Наливкин.

– Не пришлось бы ничего устраивать, – покачал я головой, – если бы операцию продумали тщательнее.

Наливкин вздохнул, покивал.

– Как вы меня нашли? – сказал я, поудобнее устраиваясь под стеной и придвигая к себе винтовку.

– Мы наблюдали за кишлаком, – сказал Наливкин. – Видели, что там творится.

– И что же?

– Бандиты бесчинствуют. Беспорядки творятся. Старейшина, вроде как, кого-то даже судит под душманскими автоматами. В общем – ад и Израиль.

Я глянул на Мариам.

Девушка лежала рядом с отцом. Она обняла его голову и нежно гладила по волосам. Абдула что-то шептал ей на пушту.

– Ефим проник в указанный Зией дом. Мы пытались найти там тебя и Тарика, – Наливкин сглотнул. – Когда не нашли, пытались выведать у местных, живы ли вы. Но нам сказали, что вы ушли.

– Причем эффектно, – обернувшись, разулыбался Ефим Маслов. – Целое партсобрание ты им устроил. Вождь революции, блин.

Я поджал губы, задумался, взглянув на Абдулу и его детей.

– И что теперь? – спросил я.

– Теперь все, – пожал плечами Наливкин. – Уходим. Малинин уже вызвал машину. Будет ждать нас на выходе из ущелья.

– Сколько у тебя людей, товарищ майор? – спросил я Наливкина.

Командир Каскада нахмурился.

– Пятнадцать человек. А что?

– Как с патронами?

– Перезарядились, – буркнул он, явно что-то подозревая. И это что-то ему совсем не нравилось.

– Хорошо, – кивнул я. – Тогда, товарищ майор, нам нужно вернуться в кишлак.

Глава 2

В пещерке повисла тишина. Зия уставился на меня тяжелым свинцовым взглядом. Наливкин несколько вопросительно приподнял бровь. Даже Тарик Хан медленно поднял голову, когда услышал мои слова.

Парни, дежурящие у входа в пещеру, обернулись. Уставились на меня.

Видно было, что всех мои слова привели в замешательство. Но если по лицам бойцов и командиров было видно, что им явно не очень понравилась такая идея, то Мариам и Карим взглянули на меня с радостным удивлением.

– В кишлак? Зачем? – спросил Наливкин.

– Видишь этих людей, – сказал я, кивнув на Мариам, Абдулу и Карима. – Если бы не они, мне пришлось бы туже. Девушка ухаживала за мной. Помогла выйти из кишлака, когда местный старейшина пытался воспользоваться нашей слабостью и продать главарю бандитов.

Я посмотрел на Мариам. Девушка широко раскрыла глаза. Но увидев, как я смотрю на нее, она тут же спрятала взгляд. Даже в тени пещеры я смог заметить, как от смущения побронзовели ее щеки.

– И теперь выходит, что ее семья оказалась без дома. Без хозяйства. Пока в кишлаке балуют бандиты, туда им не вернуться. А больше идти им и некуда.

Лицо Карима, слушавшего все это, стало настолько удивленным, что он даже раскрыл рот, чтобы что-то сказать. Да только не проронил ни слова.

– Вот видишь, сын, – начал вдруг Абдула слабым, болезненным голосом. – От шурави я всегда слышал только хорошие слова. Только хорошее получал. А ты мне не верил…

Мальчик будто бы вздрогнул от слов своего отца, обернулся к нему, но снова не решился ничего сказать.

– Если б не Мариам, которая смело пошла за мной к толпе, понимая, чем ей это грозит, – продолжил я, – местные бы меня растерзали. Но она смело стала рядом и перевела им все, что я хотел сказать тем пуштунам.

Наливкин переглянулся сначала с Ефимом Масловым, а потом и с огромным бородатым Зией.

– Значит, – начал Зия хрипловато, – ты предлагаешь нам идти в кишлак, чтобы выбить оттуда душманов?

– И арестовать местного старейшину, который с ними якшается. Да.

Зия неприятно искривил губы. И даже как-то инстинктивно отстранился – выпрямился на камне, демонстрируя этим всю неприязнь к моей идее.

– Если ты хочешь завоевать женщину, молодой шурави, – улыбнулся он кисловато, – то такой шаг не самый осмотрительный с твоей стороны.

Я подался к Зие. Заглянул ему в его маленькие, окутанные сетью глубоких морщинок глаза.

– Я видел, как ты дрался там, на берегу Пянджа, Пакистанец, – сказал я. – Ты дрался как зверь.

– Идет война, – Зия помрачнел лицом. – А на войне все дерутся как звери, молодой шурави.

– Это правда, – я кивнул. – Тем важнее оставаться человеком.

Зия несколько мгновений таращился на меня удивленным взглядом. А потом вдруг рассмеялся. Хрипло, гортанно, негромко.

– Ты идеалист, маленький шурави, – сказал он, отсмеявшись. – Ну ничего. Ты молод. Война быстро выбьет из тебя такие мысли. Так же быстро, как выбила из меня. И, я буду уверен, так же быстро, как из майора Наливкина.

С этими словами Зия глянул на командира «Каскада». Тот помрачнел, сидя у влажной стены и держа на коленях автомат. Наливкин смотрел куда-то в землю. Потом, когда почувствовал на себе взгляд Пакистанца, его собственный скакнул на Зию. Наливкин ничего не ответил.

– Сейчас самое главное – боевая задача, – сказал Зия. – А задача такая – доставить командира Призраков на советскую территорию. Ну и тебя вместе с ним, молодой шурави. Будь ты командир, может быть, солдаты тебя и послушали. Но даже тогда такой приказ показался бы им не самым удачным.

– Идеалист, – хмыкнул я, немного погодя. – Тут нет никакого идеализма, пакистанец. Только прагматизм.

– Вот как? – Зия хмыкнул.

– Войны имеют свойство заканчиваться. А люди, которые отдали себя войне целиком и полностью, становятся пустыми, когда войны нет.

– Да ты у нас молодой философ, маленький шурави, – насмешливо улыбнулся Зия.

– Потому так важно оставаться человеком, – я проигнорировал слова огромного пакистанца, – чтобы даже когда все кончится, сохранить себе душу. А еще научиться другому делу, не связанному с войной.

– Слушать тебя интересно, молодой шурави, – смех Зии снова нарушил почти полную тишину, загустевшую в пещерке, когда я закончил, – но нам нужно возвращаться на советскую территорию.

– Ты поймешь, о чем я говорю, – сказал я, – поймешь, когда война кончится, и некому больше будет ставить тебе приказы.

На лицо Зии пала тень. Он нахмурился.

– А чтобы чувствовать себя человеком, – я глянул на Мариам, – нужно уметь оставаться благодарным даже под пулями.

Оставаться человеком, в полном смысле этого слова, всегда тяжело – и на войне, и в мирной жизни.

Мне всегда казалось, что каждому новому поколению все сложнее дается эта, кажущаяся на первый взгляд, простая задача. Тогда, в прошлой жизни, будучи еще молодым, зеленым бойцом, я даже не задумывался о подобном.

И только потом, когда афган кончился, когда мы вернулись в страну, которой больше не было, я видел, что бывает с людьми, которые отдали себя, свою человечность той войне.

Видел, как под гнетом страшных воспоминаний, под гнетом девяностых, бушующих в новой России, они разлагались. Кто-то стал бандитом, в прямом смысле этого слова. Кто-то спился и погиб под забором. Кто-то скололся наркотой.

Но были и немало тех, кто пережил эти времена. Кто с достоинством проживал свою жизнь даже тогда, когда вокруг царила разруха.

И тогда, еще совсем молодой человек по имени Паша Селихов задумался – в чем между ними разница?

И те, и другие пережили ужасы войны. И тех, и других окружал дикий, новый мир капитализма, такой чуждый советскому человеку. Но одни погибли или оскотинились. Другие остались людьми.

Сначала я думал, что дело просто в том, что одни были сильны, а другие – нет. Это был простой ответ. Ответ из таких, какие всегда ищет молодой ум, чтобы объяснить себе мир, который его окружает.

Но далеко не всегда самый простой ответ – верный.

И только потом, с течением долгих лет, когда большая часть моей жизни уже осталась в прошлом, я сформулировал для себя ответ.

Я наблюдал за моими знакомыми, наблюдал за сослуживцами. Наблюдал за тем, как складывалась у них жизнь. За их взлетами и падениями. За тем, к какому итогу они пришли в конце концов.

И многие из них подтвердили мой собственный жизненный опыт: удовлетворенными собственной жизнью остались те, кто был верен себе. Те, кто не предавал собственных принципов, воззрений и моральных ориентиров. Те, кто оставался людьми, что бы им это ни стоило.

А я всегда считал – чтобы в полном смысле оставаться Человеком, нужно уметь быть благодарным. И я был благодарен Мариам за то, что она рисковала жизнью, чтобы помочь мне вывести Хана из кишлака. И теперь я считал своим долгом помочь и ей тоже.

Зия проследил мой взгляд. Тоже посмотрел на девушку. Мариам в ответ скуксилась. Я понимал – она побаивалась этого Зию. Этого диковатого с виду пожилого мужчину.

– Ты хочешь помочь девчонке, – сказал Зия. – Это можно было бы понять, если бы перед нами не стояла определенная боевая задача.

– Я должен помочь ей вернуться домой. И сделать так, чтобы этот дом стал безопасным, – ответил я.

Зия ехидно разулыбался.

– Ты же понимаешь, что никто не согласится тащить всю группу в кишлак, чтобы выбить оттуда бандитов. Старик… – он кивнул на Абдулу, – старик не выдержит такого перехода. Ему нужна медицинская помощь. Да и нашему другу Тарику не стоит давать лишний шанс улизнуть от нас.

Зия встретился с Тариком взглядами. В глазах Хана блеснули ненависть и презрение. Кажется, Зию это забавляло. Потому что он удивительно по-доброму, почти по-дружески улыбнулся предводителю Призраков.

– Я знаю, – сказал я, а потом обвел всех присутствующих взглядом. – Потому мне нужны пятеро добровольцев. Остальные пусть продолжат задание.

– Какой деловой, – рассмеялся Зия. – Помнится мне, командир у нас есть майор Наливкин. Он решает, как будет работать его отряд. Ведь так, товарищ майор?

– Так, – буркнул Наливкин.

Обычно веселый и лихой Наливкин был сейчас чернее тучи. Видимо, он размышлял о моих словах. О том, как же ему поступить.

Тогда я молча посмотрел на майора. Тот – на меня.

– Звада, – сказал вдруг Наливкин.

Звада, следивший за обстановкой на улице, обернулся.

– Я.

– Маякни остальным, пусть поднимаются к пещере. Нужно пять добровольцев, чтобы вернуться в Кундак.

Зия нахмурился.

– Товарищ майор. Ладно молодой шурави – он человек молодой, горячий. Но ты-то, товарищ майор? Ты-то?

– Я знаю старшего сержанта Селихова несколько больше твоего, борода, – проговорил Наливкин негромко.

Голос его звучал нетипично. Не было в нем обычной залихватской звонкости, с которой майор шутил или отдавал приказания. Теперь звучал он хрипловато, низко. Звучал, как голос человека, принявшего неприятное решение по долгу службы. Или по зову совести.

– И Селихова сложно назвать человеком, – продолжал Наливкин, – который действует импульсивно. Обычно все его решения, даже те, что на первый взгляд кажутся отчаянными, взвешенны и просчитаны. Если он хочет идти в кишлак, значит, понимает что, почему, зачем и как действовать.

С этими словами Наливкин посмотрел на меня.

– Спасибо, товарищ майор. И да, знаю.

Зия скривился.

– Хорошая шутка, товарищ майор, – сказал он Наливкину. Но мне кажется – время шутить прошло.

– И правда, – Наливкин кивнул. – Прошло. Пришло время действовать.

– Ты пойдешь на поводу у молодого шурави? – нахмурился Зия.

Наливкин отстранился от стены. Подался вперед, к Зие.

– Знаешь, Зия, – начал он, – мы с Сашей Селиховым, в свое время, не так давно, кстати, вдвоем достаточно солоно хлебнули.

Зия сделал задумчиво-суровое лицо. Напряженно кивнул.

– И если б не Сашина смекалка, и я, и весь мой отряд, наверное, остались бы лежать мертвыми в одной старинной заброшенной мечети. Так что я очень рад, что решил взять его на выполнение той боевой задачи.

Зия сморщил лоб, надул губы в странной, тяжелой задумчивости.

– А я умею быть благодарным, – докончил Наливкин.

– Я не понимаю, – выдохнул Зия. – что значит «хлебнули солоно»?

Наливкин закатил глаза и встал. Встал он потому, что ко входу стянулись его люди.

– Мужики! – крикнул Наливкин. – Значит, слушай сюда. Нужны четыре добровольца, чтобы вернуться в Кундак. У нас появились дела в том кишлаке.

– Пять, – поправил я Наливкина, а потом тоже принялся подниматься. – Мне нужно пять добровольцев.

– Верно, – улыбнувшись, кивнул Наливкин. – Но пятым буду я.