Текст книги "Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 6 (СИ)"

Автор книги: Артём Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Глава 9

– Трасса Армавир – Отр… Отран… – Попытался выговорить Нойзман, но его язык заплетался.

– Отрадная, – закончил я за американцем.

– Yes! – Двадцать пятый километр, за селом… Как это сказать… Северным. Там рядом есть заброшенная станция. Вроде… для больших машин…

Трясущийся американец все никак не мог сосредоточиться и, казалось, забывал русский язык.

– Машинно-тракторная станция? МТС?

– Да!

Он с трудом принял сидячее положение, прислонился к уцелевшему радиатору моей машины.

– Их посадили, – продолжил он, болтая головой, словно телок. – Их посадили в контейнер. Там, на территории, лежит такой большой грузовой контейнер. Старый…

– Слышь, Витя, – позвал меня обеспокоенный Жижа, – ну че нам делать? Куда стартовать-то? Тебе еще мои ребята нужны?

– Нужны, – обернувшись к нему, сказал я, – Мне надо три-четыре человека, чтобы вызволить моих. Вдруг они охраняются.

– Ага, понял, – он кивнул. – Ща пацанам звякну, пусть подъедут на место.

– Хорошо. Слышал, куда ехать надо?

– Да че, мы Северную МТС не найдем, что ли? – Хмыкнул Жижа.

– Тогда буду ждать вас там.

Бандит кивнул, и они вернулись в свой Чероки. Крепкую машину потрепало, однако, хоть и не сразу, но его двигатель завелся. Джип медленно сдал назад. Когда прижатая Вольво освободилась, ее напряженный металл заскрипел расслабляясь.

– Степаныч? – Подошел я к старику, – ты как?

– Жить буду, – покивал он.

– Со мной поехать сможешь? Или отправить тебя с пацанами? Пусть подбросят до травмпункта.

Я знал, что Степанычу было совсем нехорошо. Он выглядел уставшим и потрепанным. На лбу открылись ссадины, и кровь запачкала старику лицо. Взмокшие от пота волосы сбились в темные сосульки. Он с трудом выпрямился, взявшись за поясницу. Лицо Степаныча исказила гримаса боли.

По-хорошему отправить бы его в больницу, подлечиться. Да только я понимал, что он не захочет. Что решит отправиться со мной, чтобы вызволить жену, которую только недавно снова обрел. Я понимал Степаныча и поступил бы на его месте точно так же: отправился вызволять близких, несмотря ни на какие раны.

Лицо старика приобрело решительное выражение. Было видно, что он силой воли отбросил мысли о боли, которой ныло сейчас все его тело. Потом проговорил:

– С тобой. Я еду с тобой, Витя.

– Хорошо, – я кивнул.

– А я? А меня? – Вклинился Нойзман. – Меня надо в больницу… Мне плохо…

Я опустился. Схватил американца за одежду.

– Вставай, – приказал я и потянул его подняться.

Тот торопливо встал на ноги, испуганно уставился на меня.

– У меня серьезные травмы… Мне нужна медицинская помощь… – запричитал он.

– Ничего, падла. Потерпишь.

Испуг, бившийся в глазах американца, смешался с настоящим удивлением.

– Но… Ты ведь обещал, что отвезешь меня в больницу!

Я глянул на него исподлобья.

– Ну вот и ощути на своей шкуре, каково это, когда тебя бьют твоим же оружием – ложью.

Просто так американца отпускать было нельзя. Отдам его в больницу сегодня, а утром меня просто возьмут менты. Я почти уверен, что он побежит в милицию писать заявление. А с его связями и деньгами мне сложно будет отбрехаться.

Нойзман просто наплетет в три короба что-нибудь о том, что я хотел похитить его ради денег. Что вся Оборона – это не что иное, как ОПГ, кошмарящяя его комбинат. Можно было отдать амера черемушкинским, но это значило сразу подписать ему смертный приговор. Я не думал, что это разумно, учитывая его высокий пост на комбинате. У руководства холдинга точно будут вопросы по этому поводу. Так что, что делать с амером мне еще предстояло придумать.

Пацаны Кулыма докинули нас до конторы, и я, попросив у Жижи ствол, пересел в Пассат.

– На вот, – бандит протянул мне свою Биретту и два полных магазина патронов. – Только не потеряй, Витя. Штука дорогая, я такую давно хотел и еле нашел. Со штатов мне привезли.

После, мы отчалили за город. Раненного Нойзмана я затолкал в багажник. Степаныч же сел на соседнее пассажирское.

– Хреново выглядишь, – сказал я старику, когда мы покинули Армавир. – Как себя чувствуешь?

– Так как будто в меня двухтонный джип въехал, – проговорил он в ответ.

Степаныч постоянно кривился от боли и ерзал на сидении, пытаясь найти удобное для болевшей спины положение.

К тому же его рассеченный лоб кровоточил. Раны никак не унимались, кровь продолжала бежать по лицу и почти не останавливалась. Даже когда я дал ему какую-то тряпку из салона, это не помогло. Старик был бледен.

– Сука, да что ж оно не прекращается? – Спросил он, утирая лоб в очередной раз.

Я глянул на старика. Заметил, что его волосы на лбу сильно пропитались кровью. Свернув на обочину, я сказал ему:

– А ну-ка, дай гляну голову.

Степаныч подставил мне темечко, и я включил в салоне свет.

– Мля… Аккуратно… ты чем там с меня скальп снимаешь? – Спросил он, когда я тронул большую рану, скрытую в волосах.

– Степаныч, ты себе башку рассадил, – проговорил я. – Рана в волосах и кровит.

Значит, вот в чем было дело. Степаныч поранил голову. Если сначала крови было немного, и в уличной полутьме казалось, что он просто промок от пота, то теперь стало видно, что волосы напитались ею, превратились из просто темных в темно-красные.

– Сука, – искривившись от боли, старик откинулся на кресло. – Дай мне что-нибудь. Эта дрянь, – он показал тряпку, – уже вся кровшой пропиталась. Сука… голова болит так, что непонятно, где рана.

– У меня в багажнике есть аптечка. Сейчас принесу.

Я покинул машину, открыл багажник. Оттуда полными ужаса глазами на меня посмотрел скрючившийся в позе эмбриона Нойзман.

– Аптечку дай, – грубо бросил я.

Нойзман засуетился, стал копошиться и вертеть головой. Видимо, в багажнике он вертелся, как мог. Американец просто запутался в буксированном тросе и разворошил все содержимое багажника.

– Она там, у задней стенки.

Американец потянулся за аптечкой, взяв, сунул ее мне.

– Угу. – Буркнул я и хотел уже захлопнуть багажник.

– Стой-стой! – Крикнул он, замахав руками. – Что ты со мной сделаешь? Убьешь?

– Заткни хайло, – Проговорил я.

– Меня тошнит… Выпусти… Ни то меня вырвет прямо сюда!

– Ну, значит, будешь сам свою блевотину отсюда вычерпывать.

– Можно хоть попить воды? Я просто…

Внезапно я услышал, как Степаныч блюет с переднего сидения. Торопливо закрыв багажник, я бросился к нему.

– Сука… Видать, сотряс… – Пробурчал старик, сплевывая вязкую слюну.

– У тебя может быть открытая черепно-мозговая, – сказал я.

– Я должен выручить Тамару, – глянул на меня старик, утирая губы. – Меня совесть заест, что я буду сидеть в больнице, пока а она черт знает где, в плену, находится.

– Понимаю. Возьми, – протянул я ему аптечку.

– Щас, погоди, – старик снова отмахнулся. – Опять блевать буду.

Он с трудом выбрался из Пассата, неловко отошел к краю обочины, и старика снова вырвало в придорожную яму.

– Эй! – Крикнул вдруг Нойзман сзади. Мы со Степанычем обернулись.

Нойзамн стоял с водительской стороны и целился в нас из Биретты поверх крыши.

– Зря ты это затеял, – угрожающие сказал я.

– Давай! – Он протянул вторую руку над крышей. – Давай сюда ключи!

– Вот эти? – сказал я, вытащив из кармана ключ от Пассата.

– Меньше разговоров, больше дела! Давай! Ни то я пристрелю вас прямо тут, как бешеных собак!

Степаныч с трудом выпрямился, пытаясь отдышаться.

– Как эта падла выбралась? – Спросил он хрипловато.

Я промолчал, а Нойзман показал мне петлю старого советского буксированного троса, в котором запутался в багажнике.

– Не закрылся, – рассмеялся он как-то истерически. – Не закрылся замок! Только и надо было подсунуть канат куда надо!

– Ты не солдат, Нойзман, – проговорил я, шагнув к американцу. – Не солдат и не стрелок.

– В молодости я провел два года в морской пехоте, – показал он окровавленные зубы в улыбке, а потом прогремел выстрел в воздух. – Следующий я пущу тебе в голову!

– Нойзман, – я сделал еще шаг, американец вздрогнул. – Стрелять по мишеням – это одно. По живым людям – совсем другое. Я стрелял в людей. Не горжусь этим, но приходилось. Такова эта новая жизнь, которую нам устроили вы – наши «западные партнеры».

– Ни с места! Не подходи ко мне! Предупреждаю!

Я сделал еще один медленный шаг.

– Ты можешь выстрелить, – сказал я, похлопав себя по сердцу. – Давай. Стреляй в меня, прямо сюда. Тогда, возможно, ты спасешься. Ну?

– Не вынуждай меня, Виктор, – покачал американец головой.

Его лицо искривилось от досады так, будто он сейчас заплачет.

– Ты думал, что сможешь смотреть на нас, на эти настоящие российские реалии, на вашу победу над Союзом оттуда, с золотых гор? – Спросил я. – Что все, что вы сделали со страной, никогда тебя не коснется? Что обойдет стороной?

– Летов, – надул он ноздри. Пистолет дрожал в руках амера. – Просто отдай ключи, и все.

– Но ты решил, что ты самый умный. – Я сделал еще шаг к машине. – Решил, что выйдешь победителем, и сам окунулся во всю эту грязь, которую вы, суки, и утроили на моей Родине: нанял бандитов, похитил моих друзей, невинную женщину, хотел заработать денег преступным путем. Вот только ты думал, что останешься чистеньким после всего этого.

Американец весь трясся от страха. Когда в небе раздался раскат грома, он вздрогнул, но ствола не опустил.

– Добро пожаловать в мою жизнь, – сказал я холодным тоном. – Ты сам сюда залез, гнида, и обратно я тебя так просто не выпущу. Все прочувствуешь на своей шкуре.

Громыхнуло еще раз. Мощная вспышка молнии прочертила бугристое тяжелое небо. Затем раздался еще один громовой раскат, но к природе это не имело никакого отношения. Нойзман выстрелил.

Я почувствовал, как пуля сильно лягнула меня в плечо повыше ключицы, и выронил аптечку. Пуля разорвала мышцы. Кровь побежала под одеждой.

Перепугавшийся Нойзман держал в руках пистолет, вставший на затворную задержку.

– Промазал, – проговорил я, выпрямившись и борясь с болью, – а говорил же: целься в сердце.

Американец испуганно глянул на пистолет. Тронул кнопку сброса магазина. В свете приближающейся машины, стал пялиться на пустую обойму.

В Бретте остался тот самый магазин, что использовал Жижа в перестрелке с людьми Костлявого. А там было лишь два патрона, когда я проверял. Полные же лежали сейчас под моим сидением. Однако я понимал, что напуганный до полусмерти Нойзман просто не додумается там их поискать. Он и не додумался.

Американец бросил пистолет на землю и дал деру через дорогу. Я даже сделать ничего не успел. Водитель автомобиля, несшегося по дороге тоже.

Все произошло так быстро, что я даже толком не успел рассмотреть марку машины, сбрившей американца с дороги. Понял только, что это был какой-то импортный кроссовер.

Раздался резкий визг шин после начала торможения, но скорость автомобиля была слишком высокой. Американец, как игрушка, ударился о массивный нос машины, и его тут же затянуло под колеса. Подскочив на нем, как на кочке, авто проехало еще метров десять, остановилось.

Водительская дверь распахнулась, и оттуда кто-то выглянул.

– Нихера себе! – Заорал удивленный водитель, а потом просто захлопнул дверь и вдарил по газам.

Машина взвизгнула шинами и умчалась в темноту так, будто ничего и не произошло.

Морщась от боли в плече, я медленно приблизился к исковерканному телу амера. Нойзман лежал на обочине в совершенно неестественной позе. Его голова, сидевшая на странно вывернутой шее, обратилась лицом к небу. Глаза были открыты и полны удивления.

– Нихера себе, – процитировал водителя подошедший Степаныч. – Ну, Витя, и что мы будем теперь с ним делать?

Глава 10

– Ты что, Витя, ранен? – Спросил Степаныч, оторвав взгляд от тела американца.

– Пустяки, царапнуло, – покачал головой я.

– Дай посмотрю, – Степаныч тронул меня за раненое плечо, но тут же пошатнулся.

Ноги подвели старика, и тот буквально сложился на дорогу. Я успел поддержать его, чтобы Степаныч не стукнулся головой.

– Сука… – прошипел я, видя, что старик теряет сознание. – Степаныч, очнись давай.

Я похлопал ему по щекам, но Степаныч не отреагировал. С трудом я оттащил его на обочину, уложил на землю в нескольких метрах от тела американца. Потом поторопился в машину, чтобы взять воды. Достав из салона полторашку из-под пепси-колы, наполовину заполненную водой, побежал к Степанычу, полил ему на лицо.

Старик зажмурился, слабо зашевелился.

– Витя… – прохрипел он.

– Что-то тебе совсем хреново, – покачал я головой. – Кажется, все же надо тебе в больницу, друг.

– Т-тамара… – проговорил он слабо. – На меня нет времени…

Внезапно на дороге, со стороны Армавира возник свет фар, издали зашумели шины. Я обернулся.

Двойной пучок света быстро увеличивался. Машина приближалась и… стала притормаживать. Через полминуты рядом с нами остановилась белая Нива.

Я напрягся, глянул на Беретту, лежащую под распахнутой дверью моей машины. Не известно, какие пожаловали гости.

– Витя? Витя Летов? – Крикнул первый покинувший машину мужик. Вслед за ним выгрузились еще двое.

Это были черемушенские. Трое бандосов торопливо подбежали к нам со Степанычем.

– Еб твою… – отозвался первый, тот, что был за рулем – крепкий, бритый налысо детина с большим подбородком. – А че тут у тебя такое?

– А это там кто валяется? – Спросил второй бандос, – коротко стриженный мужичок с глубокими залысинами над висками, указав взглядом на америкоса. – А че его так перекосо#било?

Степаныч попытался было встать, однако я успокоил старика, поднял взгляд на бандосов.

– Так, братва, нужна ваша помощь.

– Так Кулым нас за этим и послал, – проговорил третий, носивший олимпийку прямо поверх белой майки-алкашки.

– Которого перекосо#било, – я кинул назад, на тела американца, – надо прикопать. А Степаныча – в больницу.

– Нет, Витя, – старик с трудом мотнул головой, зашипел от боли. – Я с тобой.

– Нет, Степаныч. Тебе на МТС нельзя. Ты даже на ногах не держишься.

– Витя… я не могу…

– Степаныч, – я заглянул в глаза старику. – В нашей компании ты всегда был голосом здравомыслия. Даже когда я заводился и мог выкинуть что-нибудь импульсивное. Как тогда, с Чобой на рынке, ты пытался меня остановить. Так подумай и сейчас здраво. Я понимаю, что ты хочешь спасти Тамару. Но ехать тебе нельзя.

Степаныч посмотрел на меня слезящимися глазами. С трудом тяжело сглотнул.

– Я тебя понимаю, – повторил я. – Будь ты не так серьезно ранен, я бы никогда не запретил тебе помочь вытащить заложников.

Степаныч раскрыл было рот, словно хотел что-то сказать, однако промолчал, отвернулся.

– Сейчас другое дело, Степаныч. Тебя надо подлатать.

– Ладно, – он кивнул. – Ты прав, Витя. Я буду тебе только балластом.

– Не балластом, – возразил я. – Я лишь хочу, чтобы все мои выбрались из этой передряги живыми.

– Ну так что делать будем? – Подал голос крепкий водила. – Вместе едем, или нет?

Я поднялся.

– Нет. Как я и сказал, пацаны: труп надо прикопать. Степаныча срочно доставить в больницу. Он совсем плахой.

– А ты? – мужик с залысинами кивнул на мое окровавленное плечо.

– Так, царапина. Жить не мешает.

– Я думал, мы едем сук Костлявого стрелять, – сказал водитель немного расстроено.

– Подбежите, как с этим закончите.

– Ты поедешь туда один? – Степаныч с трудом уселся на обочине, глянул на меня немного обеспокоенно. – Там, скорее всего, будет охрана.

– Знаю, – проговорил я. – Справлюсь, как-нибудь.

– Витя, соваться туда одному очень опасно.

– У меня нет времени ждать людей Кулыма, – возразил я. – Им придется вернуться в город. И неизвестно, что эти упыри могут сделать с остальными заложниками, пока мы будем мешкать.

– Ну уж точно не отпустят, – ощерился водила, но улыбка тут же сошла с его лица под моим тяжелым взглядом.

– Ладно, пацаны, – сказал я. – Работайте. А я погнал.

– Погодь, – позвал меня мужик с залысинами. – Оружие-то есть?

– Пистолет.

– Мелковато. Постой здесь.

Он вернулся к машине. Открыв дверь багажного отделения, достал укороченный автомат Калашникова и лишний рожок к нему. Вернувшись, вручил оружие мне.

– Тебе щас нужнее. Если помрешь, Кулым нам голову отвернет, – сказал бандит.

Приняв автомат, я поблагодарил братков и примерил оружие к раненому плечу. Как я и ожидал, вести огонь в таком состоянии будет сложно. Врядли я смогу бить прицельными очередями. Но Калаш лучше, чем его отсутствие.

Хутор Северный спал. Он тяжелой грядой из черных во тьме домов лежал вдоль трассы. Кое-где, тут и там в нем, сияли огоньки. Это светились редкие окошки хат и домов, кое-где работали дворовые фонари.

Сам хутор меня не интересовал. МТС лежала дальше, за ним, и ближе к реке Уруп, впадавшей в Кубань.

Я завернул с трассы на дорогу до хутора, помчал кратчайшим путем – через центр. Когда пронесся мимо старого ДК, где стоял на пьедестале видимый во тьме силуэт Ленина, повернул направо, на улицу Северную. Дальше, по ней, снова вниз, до широкой, но заброшенной дороги, что вела к МСТ.

За многочисленными пустырями, поросшими крохотной рощицей и густыми зарослями разнообразного кустарника, уже приглядывалась станция.

Ее просторная территория, огороженая высокими секциями бетонного забора, показалась вдали. Она открыла мне шиферные крыши приземистых гаражей, старых ремонтных боксов и ангаров. Во дворе и при въезде горел свет.

Когда до МТС оставалось метров сто пятьдесят, я остановился. Проверил патроны в магазине автомата, перезарядил Беретту.

Перекинув ремень АК через здоровое плечо, пошел к МТС, скрываясь в редких здесь зарослям молодой, но уже высокой акации. Когда они кончились, пришлось пересекать поросший невысоким бурьяном пустырь.

Брешь в заборе МТС я увидел почти сразу. Сбоку, ближе к въезду на ее территорию, угол одной из плит был отколот. Дыра находилась у земли и была небольшой, но достаточной, чтобы я смог пролезть внутрь. Ведь просто так, с главного, заходить было опасно.

Там, на длинном металлическом столбе, сидел и освещал выезд одинокий фонарь. Кроме того, еще у забора я услышал приглушенные мужские голоса.

Забравшись внутрь, я попал на обширную территорию МТС. Тут и там стояла здесь заброшенная техника: полуразобранные тракторы, колеса, матовала от комбайнов, обглоданные до пустого кузова грузовые машины. Недалеко от входа я приметил пустую блочную сторожку.

Моей целью был какой-то контейнер. Американец сказал, что Женю, Фима и Томару держат именно там. Спрятавшись во тьме, за ближайшим доступным мне укрытием: большой тракторной косилкой, я стал наблюдать за территорией.

Контейнера я не увидел. Зато увидел бандюков. Их было трое. Все сидели прямо во дворе, у маленькой конторки МСТ. Они расположились на валявшихся там бетонных сваях. Бандиты устроились в небольшое кольцо и болтали.

Не поодаль от них, почти у сторожки стоял старый газон без кузова, капота и дверей. А вот контейнера я так и не заметил. Он мог находиться глубине двора, а большую часть обзора мне закрывал газик.

Что ж. Каков план действий? Драться с троими разом в моем состоянии будет сложновато. Рана на плече ныла и сковывала движения. Болела и старая, которую оставил мне Семен. От нее сводило живот. Сейчас плечо не позволит мне выскочить и скосить всех троих очередью. А в одиночку такую перестрелку я не потяну. Тогда я решил работать иначе.

Ближайшим укрытием, где можно было спрятаться, оказался старый газон. Я приметил еще сторожку, трактор и большую навесную систему плугов, а также несколько, лежащих в рядок матовил от комбайнов. Но до первых двух вариантов было далековато, а мотовила и плуги представляли из себя слабое укрытие. Сторожка же расположилась прямо под светом фонаря, и оттуда, чтобы остаться незамеченным, все равно придется бежать к Газону.

Решившись, я медленно, держась подальше от поля зрения бандитов, сразу пошел к самосвалу. Пришлось пригнуться, и следить за автоматом, чтобы его толстый пламегаситель ненароком не лязгнул о землю.

Добравшись до самосвала, я спрятался за его задним колесом. Отсюда мне стало видно и машину бандитов, что стояла почти у сторожки, практически посреди въезда на территорию. Бандиты приехали сюда на пятерке жигулей.

– Че-то Костлявый долго, – сказал вдруг один из бандосов.

Отсюда их тихие разговоры стали уже разборчивыми, и я даже смог подслушать, о чем болтают бандиты.

– Ну и что? – Возразил вторй. – Че тебе, не сидится, что ли?

– Да мож че случилось. Ты ж слышал про этого Летова. Пацан, сразу понятно, не простой. Мало ли.

– Говорят, он с Кулымом в дузьях, – подхватил третий. – А еще про него много баек ходит. Брехня ли, не знаю. Но болтают, что это Летов Косого завалил.

– Ну? Вот о чем я и говорю! Зря Костлявый полез!

– Слышь, Каштан, ты чего кипишь разводишь? Сиди себе спокойно, скоро приедут. Ща все выгорит, бабла подымим.

– Ну. Прикинь, ща эту тему замутим, так тут же из грязи в князи. Я уже зае#ался ларьки трясти. У хмурую рожу того фраерка, ну что с Казачка магазина, уже видеть не могу. Как за бабками не приду, все ноет он, ну в натуре, как баба.

– Да говорю вам, зря мы полезли в город. Там Черемушенские, Мясуховские сидят. Армяне, в конце концов. Как бы нам на горячие ни дали.

– Каштан, ты че, будь спок. Ссышь, что ли?

– Ага. Такая тема, а ты развонялся.

– Я за шкуры наши переживаю. Че, непонятно?

– Слышь, Каштан. Ты б лучше думал, как по кайфу будет в город перебраться, когда с этой охранной конторой выгорит. Бабла станет, хоть жопой жуй. Народ к нам потянется.

– Ага. Будешь городских телок лапать и ходить в рестораны. Вот поставит Костлявый меня замначальника, я тебя своим замом сделаю. Ты только не ной.

– Слышь, Борзый, а чего тебя замначальником? Костлявый говорил, что меня поставит замом.

– Закатай губу, Гена. Какой из тебя замначальника? Да ты даже бабки плохо считаешь, а в начальники метишь.

– А начерта мне в охранке бабки считать? Я с пушки метко стреляю.

– Ну так замначальника с пушки не стреляет. Другими, серьезными делами занимается. Да и ваще, кто, мля, тебе сказал, что ты будешь замначальника?

– А тебе?

– Так сам Костлявый.

– Да брешишь ты все. Прекращай клей нюхать, а то еще чего-нибудь себе нафантазируешь.

– Какой клей, че свистишь?

– Че, думал, я не знаю?

– Да иди ты к чертовой матери. Если не веришь, сам у Костлявого спроси.

– Угу. Вот щас приедет, и поинтересуемся.

Устав слушать их дурацкую перебранку, я медленно опустился, по-пластунски полез под днищем газона. Скрытый в тенях задних колес, стал осматриваться и наконец, увидел нужный мне контейнер.

Высокий и продолговатый, он покоился в тени, у ремонтных боксов. Да только чтобы туда добраться, мне придется как-то преодолеть эту троицу бандитов. Путь лежал через весь двор МСТ.

Я стал думать, что делать, осматриваться дальше. Заметил, что газон стоял на подпорках. Деревянными клинышками ему заперли задние и передние колеса, чтобы машина не скатилась с горки прямо к выезду.

Присмотревшись, я понял, что если освободить тяжелый остов самосвала, задним правым колесом он угодит прямо в пятерку. Тогда я пролез немного дальше и попытался пошевелить клинья под передним колесом. Они поддались, и я аккуратно убрал их, также просто освободил и правое заднее колесо.

– Ну, правда, пацаны, долго его нету, – продолжал причитать тем временем Каштан. – Времени уже три часа прошло. А до города, так-то, всего минут пятнадцать пути.

– Так там, небось, все небыстро, – возразил ему Гена.

– Каштан, – подал голос Борзый. – говорю ж, харе разводить кипишь. Уже на нервы действуешь.

– Жрать хочется, сил нету. – Пожаловался Каштан.

Я же уже долез к заднему левому. Передний клин извлеклись легко. Проблемы возникли с последним. Взяв на себя весь вес машины, клин сильно прижало к земле. Руками или ногами налегать на него я не решился. Тихо выбрался из-под машины. Разложил и упер в клин стальной приклад АК, надавил.

Деревянный клинышек немного сдвинулся, машина чуть-чуть качнулась назад.

– Че за херня? – Услышал вдруг я голос Борзого. – Слышали? Газик пошевелился.

Я затих.

– Че, Борзый, да ты уже гонишь со своим клеем.

– Ага. Глюки ловишь.

– Да закройтесь. Я говорю вам, газик дернулся. Проверить надо.

– Ну так топай, проверяй, раз тебе кажется.

– Да там, мож кошак какой, в кабине шурует, – проговорил Каштан. – Вот тебе и показалось.

– Да какой кот? Говорю ж, глюки у Борзого. Все. Снюхался нах.

– Слышь, Гена, добазаришься… – Угрожающе потянул Борзый.

– А я че? У тебя галлюцинации, а не у меня. Если хочешь, то сам, и топай.

– Ладно. Щас, – вздохнул бандит, и я услышал как он встал.

Бросив клинышек, я поспешил под машину. Увидел, как Борзый направился к газику.

– Давай-давай! – Подначивал его бандос Гена. – Ща на тебя из-под машины, твой же глюк к-а-а-а-а-а-к выскачет!

– Иди в баню, Гена!

Бандит подошел к машине, я застыл, стараясь не дышать, приготовил пистолет, на случай, если он решит заглянуть под кузов.

Видя только его ноги, я наблюдал, как бандит зашагал к задней части самосвала, обошел машину кругом, остановился у кабины. Видимо, он заглянул внутрь. Потом, пнув переднее колесо, направился обратно к своим.

– Ну че? Нашел чего-нибудь?

– Нету, вроде, никого.

– Да говорю ж! Это все твои глюки! Твой клей тебе совсем мозги склеил.

– Ага. Ты лучше переходи на анашу, – со знанием дела добавил Каштан.

– Слышь, – разозлился Борзый. – Свой совет себе посоветуй. Еще бы я этой дрянью не травился.

Выбравшись из-под машины, я вернулся к заднему левому, упер приклад в клин, чуть поднажал. Видя, что клин пошел гораздо легче, я поднялся на колени, потом прислушался к бандитам. Они продолжали болтать ни о чем на своих сваях.

Я подналег на клин, он поддался, выскочил из-под колеса, и машина, с хрустом переехав приклад и вырвав автомат у меня из рук, покатилась назад, к пятерке.

– Э! Э! Че за нах!

– Газон покатился! Я ж говорил!

– Сука! Прямо на машину!

Я вырвал автомат из-под днища, пока его не переехало переднее колесо. Бандиты кинулись к самосвалу. Видимо, решили попытаться затормозить машину.

Не отставая от газа, я пробежал немного назад и нырнул за сторожку. Как раз в этот момент за спиной раздался жуткий грохот.

Затаившись, я обернулся. Газон наехал на Пятерку задним колесом, оттолкнул машину с места к воротам. Бандиты, пытавшиеся остановить самосвал, принялись матюгаться и плеваться:

– Сука, мля! Да ты нашел, где машину поставить, Каштан!

– А я че? Я че знал, что эта старая дрянь назад покатится⁈

Не теряя времени, я обошел сторожку, пробежал к косилке, а от нее к трактору. Глянул на бандосов. Они были полностью заняты своими жигулями.

– Мож заведется?

– Да какой заведется⁈ Ты видишь⁈ Радиатор весь всмятку! Тосолу под днище натекло!

Выгадав момент, я короткой, тихой перебежкой метнулся к конторке МТС, у дверей которой и сидели бандосы. Обойдя ее сзади, побежал к боксам и добрался до контейнера.

Его ворота оказались с обратной стороны, потому пришлось обогнуть и контейнер. Добравшись до железных створок, я принялся отпирать металлические запоры, стараясь поменьше шуметь. Время от времени поглядывал на бандитов, однако те, кажется, были полностью заняты машиной.

Справившись с запорами, я приоткрыл дверцу, заглянул внутрь и в полной темноте сразу заметил какое-то шевеление.

– Женя? Фима? – Позвал я полушепотом.

– М-м-м-м! – Раздалось Женино мычание в ответ.

– Все хорошо, – сказал я. – Я сейчас вас вытащу.

Внезапно со стороны въезда на станцию я услышал звук подкатившего автомобиля. Он хрустел покрышками по застарелому асфальту местной дороги. Когда я глянул туда, меня почти сразу ослепил яркий дальний свет фар.