Текст книги "Власть Тени (СИ)"

Автор книги: Артем Квашников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

Даже после бессонной ночи спать сильно не хотелось. Он уверял себя, что следующей ночью наверняка сможет уснуть, ведь беспокоиться о том, что ночные кошмары доберутся до него на высоте нескольких ярдов, не следовало. В этом его убедила прошедшая бессонная ночь.

Только спустившись вниз с места своего ночлега, Безымянный замер в немом восторге. В рассветных лучах дерево будто светилось изнутри и, в отличие от остальных, на этом не было ни единой царапины. В мозгу сразу же всплыло слово. Меллирион. Эльфийское древо. Оно полностью пронизано магией леса, поэтому знаменитый Шаэль Ивар лунных эльфов, или дану, является неприступной крепостью. Понять, как он раньше не догадался, что за дерево было перед ним, не представлялось возможным. Вот почему ночные кошмары не смогли добраться до него. Его защищал великий меллирион. Но как эта эльфийская святыня попала в этот мертвый лес? Слишком странно. Оставалось надеяться, что в этом лесу такое древо не одно и Безымянный таким образом найдет себе еще одно место для ночлега. И теперь он уже наверняка не будет бояться сомкнуть глаза. Под сенью меллириона ему ничего не грозит.

По скромным подсчетам, до вечера он сможет преодолеть около десяти – двенадцати лиг, поэтому стоит поспешить. Нужно задать необходимый темп, преодолевая за день одинаковое расстояние. Так он быстрее привыкнет к ежедневным переходам, и усталость не так будет даваться в лицо.

Уточнив, где точно находится юго – запад, полуэльф двинулся в путь. Перекусил он на ходу все теми же корешками.

Уверенность в том, что днем в этом лесу ему ничего не грозит, не покидала Безымянного, в чем и оказался прав. До вечера удалось преодолеть не такое большое расстояние, как рассчитывал, восемь лиг, может девять, но меллириона на пути ему не попадалось. Полуэльф перешел на бег. Скоро стемнеет, и если не найти подходящего места для ночлега, можно попрощаться с жизнью. Чувства опасности почему‑то не было, за эти два неполные два дня оно притупилось настолько, что может плохо сказаться в будущем. Но сейчас Безымянный об этом не думал. Все что необходимо сейчас, это движение и холодная решимость помогала отбросить все ненужные мысли.

Он так сосредоточился на беге, что едва не пропустил одно местечко, которое могло ему послужить местом для ночлега. Это были два валуна, прислоненные друг к другу так, что между ними образовалась едва заметная щель. В такую трещину не смог пролезть бы даже Безымянный, но это даже играло на руку. Он подбежал к валунам и начал методично отгребать землю от щели. Удостоверившись, что сможет протиснуться меж камнями, он залез в щель и нагорнул земли на нее, закрывая вход в свою миниатюрную пещерку.

Внутри было очень тесно, до такой степени, что невозможно было даже пошевелиться. В какой‑то степени это играло на руку, его будет тяжелее заметить. Но тесно было чрезвычайно! Не хватало места даже для того, чтобы сделать глубокий вдох, казалось, что кости на груди сожмутся в гармошку при этом действии. Все же ему было здесь спокойно. Спокойнее чем на меллирионе, до того, как он узнал, что это и есть эльфийское древо.

Безымянный и заметить не успел, как предался сладкому, самозабвенному сну…

Пробуждение было далеко не из приятнейших. Ужасно затекло все тело. Несколько минут он провел в попытках хотя бы почувствовать свои конечности. Больно заныли мышцы, но это уже было в радость, он смог пошевелиться.

Сквозь щель меж валунами просачивался редкий свет, значит, утро уже наступило. Безымянный с трудом протиснулся в эту щель, изрядно измазавшись при этом. Вид у него было не из лучших. Руки и лицо в грязи, одежда изодрана во многих местах и в дополнении измазана кровью и грязью. В лучшем случае он сойдет за бездомного, в худшем же… об этом лучше не думать.

Уже совсем скоро лес станет намного реже, буквально в дневном переходе. А это означало, что в лучшем случае завтра он может выйти к первым признакам людей или хотя бы животных. Обычных животных, а не ночных кошмаров. Хотя эту ночь он даже ни разу не проснулся. Может, причина этого в изрядной усталости или поблизости и правда не было тех страшных тварей? Вопросы, вопросы… Как жаль, что сейчас не время разбираться во всем этом.

Пройдя около семи лиг, Безымянный наткнулся на первые следы. Трава была слегка примята, ветки в некоторых местах переломаны, следы либо человека, либо крупного животного. След сворачивал немного южнее, если двигаться туда, то был реальный шанс раньше выйти из этого проклятого леса. Пройдя лигу, полуэльф заметил, что движется вниз по склону. Он перешел на легкий бег. Послышалось журчанье воды. Он, преисполненный надежды, бросился еще быстрее и уже через несколько минут выбежал к маленькому чистому ручью. Берега были заросшими густой травой, но явно было видно, что здесь кто‑то был до него.

Безымянный жадно прильнул губами к ручейку. Вода холодом обожгла горло, но было слишком сладко, чтобы отвлечься. До этого он пил воду лишь по утрам, собирая росу с заранее подготовленных маленьких углублений, покрытых листьями. Этим он не давал себе почувствовать сильного обезвоживания, но не более. Ложился спать он с дикой жаждой. И теперь был найден нетронутый ручей с чистейшей водой! Это было похоже на сказку.

Полностью утолив жажду, он завалился на спину, переводя дыхание. Затем поднялся и решил умыться и вымыть руки. Может сейчас это не так важно, но полуэльфу было не по себе ощущать себя грязным.

До наступления темноты было еще немногим более трех часов. За это время он сможет еще преодолеть не менее четырех лиг и найти новое убежище на ночь. Ручей уходил на юго – запад и если идти по течению, то рано или поздно он выберется отсюда. Но с другой стороны, здесь больше шансов встретить диких животных, но так как их следов здесь замечено не было, кроме таинственных следов какого‑то незнакомца, то сворачивать на юго – запад было лучшим вариантом. По крайней мере от жажды он теперь не умрет.

Пройдя еще три лиги, Безымянный радостно отметил, что деревья пошли несколько реже, это заставило его ускорить шаг. Через небольшое время он заметил невысокое, но довольно раскидистое дерево, на таком ночевать будет даже удобнее чем на меллирионе. Правда, и шансы попасть в зубы к ночным кошмарам значительно возрастали, но выбирать было не с чего.

Напившись воды, полуэльф взобрался на дерево и попытался уснуть. Ему это удалось, но все же через каждые полчаса – час он вынужденно просыпался. Совсем рядом раздавался скрежет когтей и дикий рев, несравнимый ни с каким животным…

Следующие два дня прошли более плодотворно. Ручеек резко расширялся, и теперь его ширина была около десяти ярдов. Плюс ко всему, в речке он смог наловить рыбы. Огонь было разводить довольно тяжело и полуэльф изрядно помучился, пока не нашел два камня, которые с большим трудом сошли за кремень и кресало. Тогда он досыта наелся слегка пригорелой, но в то же время, безумно вкусной рыбы. Ему казалось, что ранее он ничего вкуснее не ел.

Следующие две ночи он проводил так же на деревьях около речки. Лес был уже очень редким, но деревья более высокими и раскидистыми. С породой он определиться не мог, хотя это его не сильно и волновало.

В то же время он заметил первые следы диких животных, как и их самих. Он хотел заняться охотой, но ничего из этой затеи не получилось, голыми руками не наохотишься, а сооружать ловушки не было ни времени, ни желания.

Еще через день лес закончился. Но радости это не вызывало. Впереди, сколько хватало глаз, тянулась безжизненная серая равнина, и чувство безысходности снова захлестнуло Безымянного. Но зная, что душевными терзаниями себе не поможешь, он решил остаться на опушке леса возле реки на пару дней. Отдохнуть, отоспаться и отъесться.

Речка уже гораздо сильнее расширилась и превратилась в маленькое озерцо, в котором в изобилие водилось рыбы. Глубина, конечно, была не слишком большой, но искупаться можно было просто замечательно.

Ему даже удалось соорудить нечто вроде копья с каменным наконечником, ради чего потребовалось пожертвовать своей рубахой. Она была настолько изодрана, что ее даже не потребовалось разрывать на лоскуты, чтобы соединить древко с наконечником, а просто обмотал свое нехитрое приспособление тем, что когда‑то было рубахой.

В первый же день своего запланированного отдыха ему каким‑то чудом удалось поймать молодую косулю.

Времени сейчас было в избытке, поэтому Безымянный занялся сооружением примитивных ловушек и капканов. В один из таких косуля и попала, повредив себе ногу. Убежать она не успела, полуэльф был рядом и в тот день на ужин он ел отличное жаркое.

Отличным, конечно, его назвать не соизволил бы даже последний бродяга, но Безымянному тогда было не до кулинарных изысков. Освежевал косулю он с большим трудом и даже проскакивали мысли о том, чтобы зажаривать ее так, как есть. Но он успешно сдерживал звериные позывы.

Часть мяса он решил запечь в углях и приберечь, чтобы было, что взять в дорогу через пустыню, там вряд ли он сможет обнаружить хоть что‑то съедобное, потому что дальше река опять постепенно превращалась в маленький ручеек. Хотя были мысли двинуться не через безжизненную степь, а вдоль леса, может, таким образом, он сможет выйти к людям. Но быстро отбросил свою мысль. Если река идет через степь, значит, за степью должен кто‑то жить. По крайней мере, река не впадает в никуда, может он даже выйдет к портовому городу.

Сейчас ему было уже все равно. За прошедшие шесть дней, единственные шесть дней своей жизни, которые он помнил, было одно лишь движение вперед. А куда его выведет дорога, решать уже судьбе. Он не вправе выбирать. Выбирать попросту не с чего. Здесь невольно самый отъявленный пессимист впадет в меланхолию. Но семнадцатилетний парень, наполовину темный эльф с изумрудно – зелеными глазами шел, не зная, что ожидает его впереди…

* * *

Тьма. Она укутывала все своими нежными объятиями, не давая даже искорке света оспорить свои владения. Настало ее время. Еще недавно солнце заливало своими лучами все вокруг, пока ночь не напомнила ему о своем праве на владение небом Эмеральда. Все же свет был не столь деликатен в правах тьмы и всеми способами пытался уменьшить ее влияния. Но тьма была в полной силе в эту ночь, ни Леа, ни тем более ее младшая сестра не могли согреть холод этого мрака. На небе были видны редкие звезды, лишь благодаря им можно было выцепить отдельные силуэты с разлившегося по земле морю ночи.

Темный коридор, глухой стук сапог о плитку, огромный ровный круг, двенадцать теней. Здесь никогда не было света, не чья‑либо прихоть, так надо. Или, скорее, не надо. Не надо света в истинных владениях ночи.

Так считали эти двенадцать теней, но посетитель думал иначе. Здесь не владения ночи, равновесие не отдает свое предпочтение чему‑то одному, а все это было показухой старых маразматичных глупцов.

Звук шагов еще звучал и, если обладать возможностью видеть сквозь тьму, взору предстал бы человек одетый в темные оттенки серого, ровным шагом, со взглядом, смотрящим в ничто, шедший вперед по коридору, залитому тьмой. Человек прошел еще ровно в центр идеально круглого зала и опустился на одно колени. Глаза смотрят в пол. Мгновения текут совершенно незаметно, ожидания не стоят ничего.

– Мы хотим услышать тебя, Узревший.

В холодной тишине мрака эти слова разлетелись по залу тонкими нитями, плавно оседая на землю. Человек в сером не поднял головы, но следующая фраза принадлежала ему.

– Я готов говорить, Познавшие.

Старые идиоты, возомнившие себя Познавшими. Сразу двенадцать Познавших, что даже не было смешным. Но сегодня он еще потешит их самолюбие, пока еще не время.

– Начинай с чего сам сочтешь нужным, – эти слова прозвучали менее напыщенно, ритуал приветствия был завершен.

– Мы потеряли их, Познавшие, – заговорил «серый» все так же, не поднимая взгляда.

– Что значит потеряли? – голос звучал угрожающе нейтрально.

– Передовой отряд был обнаружен еще на подходе. План действий провалился. У цели были два мага. Уровень Силы не ниже Магистра у обоих. Щиты не выдержали урагана пламени. Уцелевших с нашей стороны нет, кроме меня.

– Уровень Магистра у обоих? – в голосе прозвучал легкий намек на скепсис.

– Я полагаю, Познавшие.

– Полагаешь?

– Уверен, Познавшие.

– Кто с магов был с вами?

– Крамар, Ирман и я, Познавшие, – в голосе говорившего чувствовалось легкое напряжение. – Крамар не выдержал напряжения на его щиты. Ирман, похоже, погиб от руки одного с магов, но перед уходом во тьму смог убить одного с полукровок.

– Насколько точна информация?

– Могу лишь предполагать, Познавшие. Сигнал был нечетким. Погасив эманации урагана, я не успел к моменту телепортации магов. Я смог отследить направленность портала, – искорка еле заметного триумфа вспыхнула в голосе. Необходимо играть свою роль, и он это делал превосходно.

– Эйнгвар, – констатировал тот, кого «серый» именовал Познавшим. – Это мало что нам дает.

– В Академию внедрены мои люди, Познавшие. Магистр и полукровка прибыли в Академию. За ними ведется наблюдения. Стоит только приказать…

– Пока лишь наблюдение, – осадил Узревшего Познавший, – надо окончательно узнать судьбу второго полукровки.

– По слухам он мертв…

– Нам нужны не слухи, а факты! – в голосе чувствовалось раздражение.

– Прошу прощения, Познавшие, – голос «серого» едва заметно дрожал. Снова игра.

– Можешь ступать, Узревший, ты был услышан. Надеемся, это была последняя твоя неудача.

Снова нейтральное спокойствие в голосе. Такое заставляет сердца стучать еще сильнее.

– Благодарю, Познавшие.

Узревший поднялся. До этого он все так же стоял на одном колене. И если бы Познавшие могли видеть сейчас лицо «серого», они бы заволновались. Ничего кроме презрения его лицо не выдавало. Хотя еще возможно брезгливость. Но, что не говори, с каждым разом ему было все сложнее играть роль их верного слуги. Насколько же это возомнившее из себя невесть что старичье беспечно. У него только один господин – Шадер.

Глава III.Сияние Рассвета

– Эй, парень, ты решил проспать в первый же день занятий? Я бы не советовал, дурной тон, знаешь ли.

Аннадор открыл глаза, лениво зевая. Вставать не хотелось совершенно. Он поднял глаза и увидел ухмыляющегося парня, года на два старше него. Да уж, он, наверное, самый младший со всего первого курса. Хотя прием в академию и начинается с семнадцати лет, его ровесников здесь почти не было.

Ранее наборы в Академию случались каждые три – семь лет, объявляли о наборе неожиданно и в последний момент, поэтому тех, кому было ровно семнадцать, считай, и не было даже на отборочном испытании, а народу там собиралось предостаточно. Да к тому же мало у кого к его годам открывались магические способности для поступления, и еще меньше тех, кто имел возможность поступить.

Нынешний же набор был первым за двадцать семь лет, но на количестве желающих поступить это не сильно сказалось. В основном здесь собрались всевозможные благородные, купцы и их дети, дети чиновников и прочие с подобной братии. Простолюдинов было крайне мало.

Дело не в том, что в Эйнгвар принимали лишь обеспеченных людей, скорее даже наоборот. Количество твоих денег совершенно не играет здесь роль. Причина в том, что обычно простолюдины крайне недоверчиво относились к магам, магии и всему, что с этим связано, поэтому их всегда бывает крайне мало на отборах.

Сам Аннадор по приезде в академию слыхал, что из поступивших заканчивает обучение не более половины, в то время как с академии никого не отчисляют. О том, куда деваются исключенные студиозусы, придумали тысячу и одну байку, самых популярных же две.

Первая банальная до невозможности: обучающиеся просто не выживают. Понятно еще учащиеся будущие боевые маги, но как может не выжить половина целителей или студиозусов прочих подобных направлений учебы, выглядело весьма нелепо. Вторая версия была более изощренной: провалившимся студиозусам промывают мозги и оставляют самые простые команды, как например уборка или готовка.

Эти истории, чаще всего, опять же распространяют простолюдины, которые никогда не были и не будут в застенках Академии Эйнгвара. Да и дядя Асварт рассказывал ему и Иллиану об Академии. Так что бояться было нечего.

Вспомнив о брате, Аннадор снова понурился, ведь у них были планы. Общие планы. Они давно уже видели себя непобедимыми магами, увенчанные славой, перед которыми стелют ковровые дорожки правители всего Эмеральда. Теперь же он остался один… Он сможет достичь того, о чем они вдвоем с братом так долго мечтали. И где бы Иллиан сейчас не был, он будет рад за него.

Они с братом часто себе представляли, как выглядит отбор в Академию. Страшные испытания, невероятно тяжелые вступительные экзамены и прочее – прочее. Отбор же, который Аннадор прошел три дня назад, был лишен любого намека на патетику.

В утро поступления Аннадора легонько разбудил дядя Асварт. Указав на часы и сказав, что будет его ждать на главной площади через два часа, он ушел по своим делам. С горем пополам встав с постели, еще толком не открыв глаза, Аннадор прошествовал в умывальню. Окунул голову в холодную вод, прогнав любой намек на сон. Хорошо умывшись, он одел брюки и рубашку очень странного, как по нему, покроя и короткий камзол. Дядя Асварт говорил, что подобная форма одежды в академии обязательна. Спорить он с ним не стал, ведь он‑то уже давно получил свой отличительный перстень и знать должен более чем он.

Завтракать не хотелось совершенно и, посмотрев на часы, он решил, что времени еще достаточно и можно еще даже прогуляться по Эйнгвару. Хотя и прибыл в Столицу он еще два дня назад, но все время просидел в комнате постоялого двора, так и не выйдя наружу. Слишком болело все внутри, после недавних событий. Дариус умер, Иллиан пропал и настроения не было ни на что, кроме самокопания.

Но он смотрел в окно. Жизнь с Столице кипела, совсем непохожая на прошлую жизнь Аннадора или даже на Кирд – единственный город в котором он бывал ранее. Единственное окно в комнате выходило на соседнюю таверну, поэтому вдобавок можно было понаблюдать, как городская стража разымала очередную драку спорщиков, изрядно набравшихся храброй воды. Это даже могло быть смешным, если бы не было так горько на душе.

Выходя с постоялого двора, он попрощался с хозяином, тот в свою очередь печально вздохнул и пожелал удачи на отборе. Аннадор невольно поежился, может дядя Асварт чего‑то недоговорил? Хотя вряд ли, не стоит брать в голову, если бы на отборе было что‑то опасное, то ему бы непременно об этом сказали. Или дядя и сам ничего не знал? Мотнув головой, Аннадор попытался выкинуть дурные мысли с головы. Вроде помогло.

На улице было не слишком много людей, Аннадор представлял столицу себе более оживленной. По сторонам стояли аккуратные домики, во все стороны уходили опрятные чистые аллейки. Возле бордюров стояли высокие фонарные столбы, в которых были магические кристаллы, освещающие намного лучше, чем обычный огонь.

Дома были высокими, не менее четырех этажей. Аннадор с открытым ртом смотрел на такие каменные громадины. Каждый дом в Столице был, чуть ли не замком. Бедные люди себе такого не позволят. Хотя, прожив всю свою жизнь вдали от цивилизации, он не мог точно сказать, что является в Столице богатством.

По пути к главной площади он понял причину того, что на улицах было мало людей. Видимо все жители сегодня собрались смотреть на процессию отбора. Ему стало от этого не по себе. Проходить испытание перед такой толпой народу ему не хотелось. Его пугала не так оживленность перед академией, как то, что он может провалить отбор перед такой толпой народу. Он себе представил, как люди будут тыкать на него пальцами и говорить, что это тот мальчик, который провалил вступительное испытание.

И что за мысли лезут в голову? Дядя Асварт уверял его, что он‑то в любом случае поступит. С чего такая уверенность Аннадор не понимал, но раз дядя говорит, значит, правда, а он склонен ему верить.

Да, кстати, а где сам дядя? Аннадор повертел головой, тщетно пытаясь его найти. Да уж, в такой толпе толстолап, потеряется, не то, что дядя Асварт.

Обреченно вздохнув, будто собираясь идти на плаху, он начал протискиваться вперед через толпу, туда, где собираются поступающие в Академию. И с каждым шагом он все больше удивлялся, как же много здесь народу, будто не только жители всей Столицы собрались сегодня перед воротами Академии, а жители всей страны. Были здесь все, и обычные простолюдины, и разрядившиеся, словно павлины купцы, кичащиеся своим богатством, и дворяне, которые в своих нарядах были посдержаннее. Правда, последние занимали специально отведенные места возле самого места отбора.

Аннадор стоял с открытым ртом, увидев первую подобную трибуну. Собственно, ничего необычного в ней не было. Небольшие, но аккуратные мягкие скамейки с высокими резными спинками. Но изумление пришло от того, что они находились буквально в воздухе, по крайней мере ничего такого, на чем они смогли бы держаться, Аннадор не заметил. Впрочем, решив особо не удивляться, в Академии то, небось, будет много и более невероятного, он прошествовал к месту сбора поступающих.

Протолкавшись к центру площади, он увидел большой мраморный помост с мраморными богато изукрашенными креслами, более походящие на троны. Их было девять, по числу Магистров Эйнгвара. У центрального кресла – трона спинка была выше, чем у остальных, с вырезанным на ней мече, окутанного пламенем, символе школы. Это было кресло Архимага, Магистра Магистров, Дайвара Круса, высшего мага всего Эйнгвара.

Магистров на своих местах еще не было, Аннадор слышал, что появляются они лишь перед самым началом отбора и, вспомнив, сколько у него было времени, скорчил кислую мину. Ждать придется еще около получаса.

Дядя Асварт был прав, говоря, что попытаться поступить мог любой. Около помоста, невидимой линией отделенными от обычных зрителей, образуя правильный круг, стояла толпа абитуриентов. По прикидкам Аннадора, человек четыреста, при этом, опять же, по словам дяди, поступит едва ли сотня. А так как до отбора еще есть время, то может собраться и все шесть сотен. Были здесь и его ровесники и даже люди уже более преклонного возраста. По качеству одежды, опять же, можно было сказать, к какому слою населения относится тот или иной абитуриент, будь то сын дворянина или вчерашний, а то и завтрашний, пастух. При этом законных детей люди благородного сословия редко отдавали на учебу в Академию, чаще всего это были бастарды, так как у дворян способностей к магии не было почти никогда. При этом было понятно почему так.

Тело вдруг стало ватным, от неуверенности. С понуро опущенной головой, Аннадор кое‑как дошествовал до места сбора поступающих. Вид у него был точно, как у приговоренного. Уверенность, которую вбивал в него его дядя, как ветром сдуло. Около него стоял парень лет двадцати, по виду которого можно сказать, что чувствовал он себя не лучше, чем Аннадор. Но были и такие, кто стоял с прямо‑таки невозможно уверенным видом. Аннадор невольно таким позавидовал. Быть уверенным, не зная, что же его ждет впереди, у него не получалось.

Вдруг Аннадор заметил, что гул толпы постепенно стает все тише, пока совсем не утих. Взгляды каждого были прикованы к мраморному помосту. Там разгоралось приятное синеватое сияние, проходившего от кресла Архимага и, постепенно окутывавшее весь помост. Резкий всплеск света заставил всех на мгновение зажмурить глаза и, когда сияние стихло, на своих местах уже находились все девять Магистров. Величественнейшие люди всего Эйнгвара сейчас находились так близко. Каждый Магистр был одет в блистательно белые долгополые мантии. Казалось, что каждую из фигур окутывает свет, настолько величественными они казались.

В руках Архимаг держал переливающийся синим посох украшенный искусной резьбой, у основания которого был вырезан дракон, поднявший вверх пасть в которой, будто вырываясь огонь, находился, полыхающий красным пламенем, искусно ограненный драгоценный камень.

Он так и назывался, Драконье Пламя, величайший с артефактов Эйнгвара, носить который имели право лишь величественнейшие с магов. Даже не все Архимаги могли получить такое право, ведь выбирал своего носителя сам камень. Каким именно образом, не знал почти никто, потому что уже более шести сотен лет он был в руках у кора Дайвара Круса. По преданию, драгоценный камень был вручен Мориалстразом, вождем всей драконьей стаи Эмеральда, первым людям, пришедшим в этот мир, как символ вечной дружбы. Многие считают это всего лишь легендой, потому как уже пять тысячелетий небеса Эмеральда не прорезали крылья этих величественных созданий.

Словно избавляясь от наваждения, Аннадор мотнул головой, убирая взгляд с Драконьего Пламени. Его глаза расширились в изумлении, нижняя челюсть, казалось, сейчас с треском рухнется на пол, когда он увидел человека, сидевшего по левую руку от Архимага. На мраморном кресле, во всем своем величии восседал дядя Аннадора – Асварт. На мгновение, встретившись с ним взглядом, дядя или сейчас вернее кор Асварт, слегка улыбнулся ему, почти незаметно кивнув головой.

Аннадор заулыбался своей наиглупейшей улыбкой во весь рот, теперь‑то он был уверен на все сто, что ему обеспечено место среди студиозусов Академии. Неизвестно почему дядя не говорил ему раньше о том, что он один из девяти Магистров Эйнгвара, но если молчал, значит, на то были свои причины.

– Жители Эйнгвара, – над площадью прогремел усиленный магией голос Архимага, – я рад приветствовать вас на собрании перед отбором нового поколения студиозусов нашей Академии! Долгие двадцать сем лет стены Академии не видели молодых неопытных неофитов, поэтому этот день останется надолго в нашей памяти! Но не все смогут попасть по ту сторону ворот и еще меньше тех, кто когда‑то наденет на свой палец отличительный перстень магов Эйнгвара! Поэтому еще раз хорошо подумайте, эта ли судьба ждет вас, потому что, пройдя испытание, пути назад больше не будет!

Архимаг замолчал, проводя грозным взглядом по толпе вероятных будущих магов, будто заглядывая в душу каждого. Аннадор, встретив его взгляд, невольно поежился, настолько огромная мощь чувствовалась в верховном Магистре.

Над площадью стояла гробовая тишина, которую никто не решался нарушить. Никто с поступающих не ушел со своего места. Архимаг еще раз обвел взглядом всю их толпу, и на этот раз, как показалось Аннадору, задержал взгляд именно на нем, затем благосклонно улыбнулся и пророкотал:

– Объявляю сим начало испытания!

Архимаг поднял руки, устремив Драконье Пламя в облака, словно пытаясь пронзать само небо. Кристалл запылал нестерпимо алым светом, заставляя всех окружающих отвести взгляд. Через мгновение свет стал уже настолько ярким, что невольно внушало благоговейный ужас и Архимаг резким, уверенным движением руки взмахнул посохом, будто пытаясь охватить алым сиянием всю площадь.

У всех зрителей в одночасье вырвался изумленный вздох. Помост с Магистрами, а также все поступающие взмыли в небо, окруженные красным светом. Когда он утих, всех абитуриентов охватила паника, ведь под их ногами была пустота. Аннадор быстро взял себя в руки и попытался ногой постучать по поверхности, на которой он стоял, невозможно же было, чтобы под ногами и в правду ничего не было. Звука не последовало, но нога постоянно натыкалась на какую‑то незримую преграду. Он поднял глаза к Магистрам и встретился взглядом со своим дядей. Тот, оказалось, все это время смотрел на него и сейчас мучился в попытках сдержать улыбку, что удавалось у него не очень хорошо. Аннадор посмотрел на него упрекающим взглядом, в ответ на который кор Асварт лишь едва заметно пожал плечами. Да уж, дорогой дяденька явно испытывал удовольствие от вида племянничка, впавшего в замешательство.

Как позже пояснил ему дядя, это все было не более чем игра на зрителя. Отбор требовал от себя торжественности и красочности. А как смотрело столпотворение народа на площади на это зрелище, можно было решить, что красочности этому было не занимать.

На невидимой платформе под ногами поступающих то загорался, то гас огонь, желтые молнии разрывали небо, ветер высвистывал удивительные мелодии. Люди то охали, то ахали, то закрывали лицо руками, то смеялись.

Эйфорию зрителей Аннадор не разделял. Во – первых, проходить испытание резко расхотелось, во – вторых, в области живота начинались какие‑то колики, в – третьих… Впрочем, причин он мог найти еще много, но почему‑то ни одной внятной.

Если мгновение назад во взглядах Магистров плясал смех, то сейчас их лица были словно из камня. Аннадор перевел взгляд на Асварта, тот тоже сидел с самым беспристрастным видом. Сейчас начнется испытание, ответ очевиден.

Вокруг поступающих разгорелся желтый чистый свет. Это нестерпимо – чистое сияние окружило всю их платформу, он извивался будто живой. Он и вправду был живым. Свет будто разорвался на части, но при этом оставался одним целым, оставляя невидимую связь. Сияние начало принимать странные формы, извивался, угасал и снова разгорался. И к каждому с поступающих в Академию устремился маленький кусочек света, словно маленькое миниатюрное солнце. На лицах всех читалось недоумение. Некоторые пытались пощупать этот свет и их руки проходили насквозь, будто через густой кисель.

В голову Аннадора ворвалась чья‑то мысль: «одень свет». Он недоуменно начал водить головой со стороны в сторону, по действиям остальных тоже было видно, что они услышали то же самое. Некоторые уже с осторожностью пытались проделывать какие‑то манипуляции со светом. Краем глаз Аннадор заметил парня лет двадцати пяти, который одел свет подобно браслету, но переменил цвет на черный. Парень стоял не зная, что ему делать, радоваться или же наоборот. Вроде бы одел, но сияние стало черным. Оно не перестало быть после этого сиянием, нет. Разве свет не может быть черным? Незнающий суеверный человек первым делом начнет отрицать подобное. Это есть тьма, а тьма не что иное, как зло. Но разве в свете меньше тьмы, чем в тьме света? Разные стороны одной медали, разные цвета одной Силы. Ни больше, ни меньше.

Некоторым поступающим совершенно ничего не удавалось сделать. Все манипуляции, проводимые ими, вызывали один и тот же результат. Точнее результата не было никакого. В таких случаях сияние теряло свою кажущуюся осязаемость, окутывало неудавшихся магов, и они исчезали, чтобы в тот же миг появиться внизу на площади с донельзя угрюмыми лицами.

Какой‑то странный отбор. Откуда Магистрам известно, что у этих поступающих ничего не выйдет и опускают их вниз? Или может это не Магистры, а сам свет? Тьфу, глупости.