Текст книги "Линии судьбы. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Артем Федоренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Но существо было готово, оно двигалось с невероятной скоростью, уклоняясь от ударов и атакуя. Его руки растягивались, превращаясь в хлёсткие щупальца, которые пытались опутать Феликса. На короткий миг оно потеряло форму Сяо Иня, став просто сгустком извивающейся тьмы, но тут же вновь приняло человеческий облик.

Бой вынес их на середину узкой улочки. Феликс ощущал, как символ в груди наполняет тело силой, позволяя двигаться быстрее, мыслить яснее. Но существо двигалось на грани вероятности, его способность менять форму и тактику делала его непредсказуемым даже для обострённого восприятия Феликса.

Краем глаза он заметил движение в тёмных проёмах окон окружающих домов, перепуганные люди наблюдали за странным поединком. Нужно было увести бой подальше от невинных людей.

Феликс сделал обманный манёвр, притворившись, что собирается атаковать в лоб, а затем резко сменил направление, устремившись к выходу с улицы. Существо, как он и рассчитывал, бросилось в погоню.

Он мчался через лабиринт улиц, направляясь к окраине, где виднелись заброшенные склады. Там, вдали от жилых домов, он мог сражаться в полную силу, не опасаясь за жизни горожан.

Но существо словно читало его намерения, вместо того чтобы следовать за ним, оно внезапно изменило направление, устремившись к центру города.

– Нет! – выкрикнул Феликс, понимая, что оно направляется туда, где больше всего людей, возможно, детей с особыми способностями.

Не раздумывая ни секунды, он развернулся и бросился в погоню. Скорость его бега стала нечеловеческой, каждый шаг отталкивался от земли с такой силой, что оставлял трещины на каменной мостовой.

Улицы мелькали размытыми пятнами. Воздух обжигал лёгкие, мышцы горели от напряжения. Но существо оставалось впереди, оно словно не подчинялось законам физики, перетекая из одной точки пространства в другую, подобно жидкой тени.

Пульсация в груди становилась всё настойчивее. Теперь это было уже не предупреждение, а призыв, который Феликс не до конца понимал, но безотчётно следовал ему.

Центральная площадь города возникла перед ним внезапно, он выскочил из узкого проулка и замер на краю открытого пространства. Обычно шумная и многолюдная, сейчас площадь казалась пугающе пустынной. Только в центре, вокруг старинного фонтана, стояла группа детей.

Среди них Феликс увидел Сяо Иня, настоящего, не копию. Мальчик стоял неподвижно, его глаза были открыты, но взгляд казался пустым, отсутствующим. Рядом с ним расположились другие дети, погружённые в такой же транс.

А вокруг них кружили тёмные силуэты существ скверны, похожие на того, с которым он только что сражался. Они двигались в странном гипнотическом ритме, точно исполняя ритуальный танец.

Солнце уже полностью зашло, на площадь опустились сумерки. Фонтан в центре, обычно бивший чистой горной водой, теперь извергал нечто тёмное, маслянистое, отражающее последние лучи заката тусклым металлическим блеском. Эта субстанция растекалась по площади, формируя сложный узор, похожий на спираль, что пульсировала в груди Феликса, но искажённый, вывернутый наизнанку.

– Ритуал, – прошептал Феликс, осознавая масштаб происходящего. – Они проводят ритуал.

Тварь, похожая на Сяо Иня, догнала его и теперь стояла рядом, её чёрные глаза с красными отблесками изучали площадь с холодным интересом.

– Преобразование, – произнесло существо, и в его голосе появилось благоговение. – Не ритуал. Преобразование. Очищение.

И судя по тому, как пульсировала темнота, как раскачивались пойманные в транс дети, этот процесс был близок к завершению.

Феликс сосредоточил все свои силы на даре предвидения. Вероятности расходились от центра площади тысячами тёмных нитей, большинство из которых вели к катастрофе. Он видел будущее, где скверна захватывала не только город, но и все окрестные земли, превращая живое в искажённые копии своей сущности.

Но среди этого моря тьмы мерцала одна тонкая, почти невидимая нить возможности. Путь, требующий идеального сочетания скорости, точности и жертвы.

Существо заметило его сосредоточенность. На фальшивом лице Сяо Иня появилась ухмылка, обнажающая ряды слишком острых для ребенка зубов.

– Смотри внимательно, – прошептало оно. – Это будущее всего вашего мира.

Чернильные сущности у фонтана заметили присутствие Феликса. Одна из них, что напала на школу, подняла голову и посмотрела прямо на него. В глубине её бесформенного лица горели два алых огня.

– Ты опоздал, – эхом разнеслось по площади, точно все существа говорили одновременно, и даже стены, окружающие площадь, вторили этим словам. – Преобразование началось.

Но Феликс знал, что это не так. Дар показывал единственную возможность – тонкую, почти невидимую нить, крошечное окно, через которое ещё можно было всё изменить.

– Нет, – Феликс сделал шаг вперёд. По мостовой от его ноги разбежались тонкие золотистые трещины, словно камень раскалывался, обнажая свет под поверхностью. – Ещё есть время.

Печать в груди пульсировала так сильно, что, казалось, раскалённое железо впаяли в плоть. И вдруг он понял: печать и узор, формирующийся на площади, были связаны. Противоположности, отражения друг друга. Там, где символ Чжан Вэя воплощал гармонию и равновесие, узор скверны нёс хаос и искажение.

Воспоминания Чжан Вэя всплыли в сознании Феликса с не разрозненными фрагментами, а цельным знанием, доступным ему впервые. Он видел древний ритуал противостояния, технику, способную обратить вспять процесс искажения реальности.

Не теряя ни секунды, Феликс начал движение по периметру площади. Его руки вычерчивали в воздухе сложные символы, каждый жест был точным, выверенным, заряженным внутренней энергией. Существа скверны заметили это и бросились к нему, но Феликс был быстрее, его тело двигалось с идеальной точностью, не позволяя им приблизиться.

С каждым новым символом в воздухе возникали тонкие линии света, формирующие барьер между Феликсом и созданиями тьмы. Но главной целью был не барьер, он создавал собственный узор, противоположный тому, что формировала скверна.

Существа атаковали всё яростнее, понимая, что он делает. Одно из них прорвалось сквозь защиту и полоснуло по плечу, оставив глубокую рану. Боль обожгла нервы, но Феликс не позволил себе сбиться с ритма.

– Сяо Ин! – крикнул он, продолжая плести свой узор. – Я знаю, ты меня слышишь! Борись с ними!

Мальчик не отреагировал, его взгляд оставался таким же пустым. Но что-то изменилось в его позе, едва уловимое напряжение проступило в ранее расслабленных плечах. Сквозь транс пробивалось сознание.

Феликс завершил первый круг символов и начал второй, более сложный. Теперь каждый жест требовал не только точности, но и внутренней силы, которая истощалась с пугающей быстротой.

– Я не подведу тебя, – прошептал он, обращаясь не столько к Сяо Иню, сколько к самому себе. – Не подведу никого из вас.

Перед внутренним взором пронеслись лицо матери из прошлой жизни, но не пропитое, а молодое, полное надежд, какой он запомнил её в раннем детстве; дяди Коли, учившего его понимать голубей. А следом лица людей из этого мира – мастера Ю с его мудрыми глазами, верного брата Ляна. Все они теперь зависели от него. От выбора, который он должен был сделать.

Завершив второй круг символов, Феликс почувствовал, как меняется воздух вокруг. Его узор начал взаимодействовать с узором скверны, создавая области интерференции, где оба рисунка гасили друг друга.

Существа атаковали теперь со всех сторон в отчаянной попытке остановить его. Феликс едва успевал уклоняться, его одежда превратилась в лохмотья от многочисленных порезов, лицо покрылось потом и кровью. Но он не останавливался – третий, финальный, круг символов был почти завершён.

– Сяо Ин! – снова воззвал он, вкладывая в крик последние силы. – Вода! Используй свой дар! Ты можешь контролировать её!

И тут что-то изменилось. В глазах мальчика мелькнул проблеск, словно он на миг пробудился от кошмара. Его пальцы дрогнули, а вода в фонтане, тёмная и густая от скверны, на мгновение замерла, нарушив свой мёртвый ритм.

Этого было достаточно. Феликс завершил последний символ и бросился к центру площади, к самому фонтану. Существа скверны устремились за ним, но теперь он был слишком быстрым, опережающим саму возможность перехвата.

Добравшись до фонтана, Феликс погрузил руки в густую тьму и активировал свой узор. Боль была невыносимой, словно тысячи раскаленных игл вонзились в плоть одновременно, но он держался, направляя энергию символа из своей груди через руки в заражённый источник.

Вода начала меняться, тьма отступала, сворачиваясь в плотные сгустки, которые растворялись в чистой влаге. Существа скверны издали вибрацию на грани слышимости, выражающую боль и ярость.

Но силы Феликса истощались. Потеря крови и энергетическое перенапряжение брали своё. Перед глазами плыли чёрные пятна, руки начинали дрожать.

– Ещё немного, – прошептал он пересохшими губами. – Держись…

И в этот момент маленькая рука легла поверх его собственных. Сяо Ин, каким-то чудом вырвавшийся из транса, встал рядом. В его глазах теперь горела несвойственная для ребенка решимость.

– Мы вместе, – тихо сказал мальчик.

Не успел Феликс осознать произошедшее, как другие дети, один за другим, начали освобождаться от контроля скверны. Они подходили к фонтану и соединяли руки, формируя непрерывную цепь вокруг центрального источника.

Скоро все дети образовали дугу, стоя плечом к плечу. Феликс ощутил, как их силы объединяются.

Вода, которую они очищали, взметнулась ввысь спиралью ослепительного света. Эта сияющая колонна расширялась, охватывая всю площадь, смывая тёмный узор скверны и возвращая всему естественные цвета и текстуры.

Существа издали последний вопль, исполненный бессильной ярости, прежде чем начать рассыпаться. Их тела теряли форму, превращаясь в клочья тумана, которые таяли в очищенном воздухе.

Феликс чувствовал, как символ в его груди резонирует с объединённой энергией детей. Боль отступила, сменившись странным ощущением лёгкости, почти невесомости. Он видел потоки вероятностей с невероятной ясностью, как они перестраиваются, как тёмные пути закрываются, а светлые становятся прочнее.

– Мы сделали это, – произнёс Сяо Ин, глядя на Феликса глазами, полными слёз облегчения.

– Ты сделал, – Феликс слабо улыбнулся. – Ты и твои друзья.

Он обвёл взглядом детей, стоящих вокруг фонтана. Все они выглядели измождёнными, но в их глазах было понимание собственной силы, осознание своего места в мире.

Маленькая девочка с косичками, должно быть, та самая дочь ювелира, смотрела на свои руки с удивлением, словно видела их впервые. Худенький мальчик постарше поддерживал совсем маленького, помогая ему удержаться на ногах.

– Что произошло? – спросил один из детей, тряся головой, словно пытаясь стряхнуть остатки кошмара.

– Вы победили, – просто ответил Феликс, тяжело опускаясь на край фонтана. – Вместе вы оказались сильнее.

Глава 12: Следы скверны (продолжение)

Зимнее время в Восточной столице оказалось лучшим периодом для изучения древних текстов. Пока горожане прятались от пронизывающего ветра, а обычно оживленные тренировочные площадки школы мастера Ляна пустовали, Михаил погрузился в манускрипты наставника Цзы. Идеальное время для сбора информации без лишнего внимания.

За три месяца, проведенных в городе, Михаил перебрался из гостиницы в маленький домик на окраине, неподалеку от школы. Каменные стены удерживали тепло очага, создавая убежище, напоминавшее ему его мастерскую, – те же аккуратно разложенные инструменты, та же размеренность. Только вместо часовых механизмов теперь были карты и древние тексты.

Хотя его утренние учения привлекали всё больше последователей, истинную цель пребывания в городе он открыл лишь Тан Сяо и наставнику Цзы. С их помощью он составлял подробные карты распространения заболевания, собирал свидетельства очевидцев, анализировал закономерности.

– Ещё один случай в деревне Ючжоу, – Тан Сяо аккуратно нанесла отметку на карту, разложенную на столе наставника Цзы. – Третий за месяц.

Михаил всмотрелся в новую точку. Зимние сумерки превращали кабинет в пещеру теней, заставляя склониться ближе к карте, освещенной единственной масляной лампой. Ряд отметок напоминал изогнутую линию, своеобразный узор, расползающийся от гор к югу.

– Закономерность становится очевиднее, – он провел пальцем по изгибу отметок. – Как будто скверна следует по руслу подземной реки.

Наставник Цзы задумчиво погладил бороду.

– В древних текстах упоминаются подземные потоки, пронизывающие всю провинцию.

– Вода как проводник, – прошептала Тан Сяо.

За окном тихо падал снег. Михаил поднял взгляд от карты, наблюдая за медленным танцем снежинок. Невольно он активировал свой дар, сначала едва заметно, позволяя времени вокруг снежинок замедлиться. Это стало привычкой, упражнением контроля. Каждая снежинка зависала в воздухе на миг дольше положенного, образуя странные узоры, видимые лишь ему.

– Что ты видишь? – тихо спросила Тан Сяо, заметившая изменившийся фокус его взгляда.

Михаил моргнул, возвращаясь к обычному восприятию.

– Просто тренируюсь.

Не все из того, что он мог делать со временем, было легко объяснить. Проще было оставить это между ним и пустотой.

Но Тан Сяо не отпускала его взгляд.

– Время, – произнесла она так тихо, что он, скорее, прочитал по губам, – ты видишь его течение.

Эта женщина видела слишком много. Её наблюдательность и восхищала, и настораживала одновременно. Три месяца они провели, склонившись над одними и теми же картами, изучая одни и те же тексты, обмениваясь теориями. Её ум работал иначе, чем у других, она улавливала связи, видела закономерности, о которых большинство даже не подозревало.

Наставник Цзы тактично отошёл к книжным полкам, делая вид, что ищет какой-то свиток. Он дал им пространство для разговора, который непременно должен был состояться.

– Я учился управлять временем много лет, – наконец признал Михаил. – Но оно всегда оставляет мне лишь иллюзию контроля. Время, как река, позволяет направлять свое течение, но в конечном счете всё равно движется туда, куда должно.

– Как и скверна, – сказала Тан Сяо. – Мы можем замедлить её распространение, но в итоге должны добраться до источника.

Наставник Цзы вернулся с пыльным свитком.

– Я нашел записи о древних шахтах под Саньхэ. Думаю, экспедиция становится неизбежной.

Две недели они провели, планируя поход, изучая скудные сведения о пещерах и штольнях вблизи Саньхэ. Тан Сяо расспрашивала торговцев и крестьян, приходящих с севера. Наставник Цзы отправлял письма старым друзьям, собирая крупицы информации. Сам Михаил изучал методы борьбы со скверной, описанные в древних текстах.

Еще один месяц ушел на практические приготовления. Ждали, пока стихнут зимние метели. Местные травники по просьбе наставника Цзы собирали редкие ингредиенты для снадобий, которые могли помочь в борьбе со скверной. Михаил же изготавливал защитные амулеты и практиковал особые техники, позволяющие временно подавлять проявления врага.

Он хотел, чтобы Тан Сяо осталась в городе, но каждая попытка переубедить ее наталкивалась на сопротивление.

–Я отпустила брата одного и больше никогда его не видела, – говорила она. – Эту ошибку я не повторю.

В последние дни перед отъездом Михаил все чаще посещал школу мастера Ляна, оттачивая мастерство контроля энергии. Техники Текущей Воды стали для него чем-то большим, чем просто боевое искусство, это было способом направлять поток времени, гармонизировать свой дар с физическими возможностями тела.

– Ты как будто готовишься к бою, – заметил мастер Лян после одной особенно изнурительной тренировки.

– Может быть, – уклончиво ответил Михаил, вытирая пот со лба.

– Против кого?

Михаил посмотрел на старого мастера.

– Против болезни, искажающей естественный порядок вещей.

Вечером накануне отъезда Тан Сяо пригласила его на крышу дома наставника Цзы. Март принес первое весеннее тепло, но ночи были холодными.

Они стояли рядом, глядя на древний город. Огни фонарей разбегались по улицам, образуя сложный узор, напоминающий нити судьбы.

– Ты боишься? – спросила Тан Сяо, не глядя на него.

Михаил помедлил, подбирая слова.

– Я боюсь не за себя. Я встречался со скверной раньше. Но ты…

– Я должна это сделать, – тихо сказала она, поворачиваясь к нему. – Для себя. Для брата.

Лунный свет очерчивал её силуэт, скрадывая черты лица, оставляя лишь контуры. Михаил заметил, как её рука едва заметно дрожит от напряжения.

– В каком-то смысле я завидую тебе, – неожиданно сказал он.

– Завидуешь? – удивилась Тан Сяо.

– Твоей решимости. Твоему стремлению к истине, несмотря на опасность. Я знаю, что такое терять близких, – его голос стал тише. – В моем прошлом у меня была жена, Анна. Я не смог спасти её от болезни, хотя обладал даром.

Он никогда и никому не рассказывал об Анне. Даже произносить её имя вслух было странно, словно разрывать тонкую пелену между прошлым и настоящим.

Тан Сяо молчала, давая ему выбор: продолжать или остановиться. Он ценил это в ней – умение слушать без поспешных комментариев или утешений.

– Иногда мне кажется, что я вижу её черты в тебе, – добавил он тихо. – Такая же решительность. Такой же острый ум.

Тан Сяо придвинулась ближе, их плечи соприкоснулись.

– Я не знаю, кем была эта Анна из твоего прошлого, – произнесла она. – Но я знаю, кто я. И сейчас я человек, который идёт с тобой в Саньхэ искать источник скверны.

Её близость наполнила его странным чувством тревоги, тепла и какого-то бесконечного удивления. Он повернулся к ней, и их лица оказались так близко, что дыхание смешивалось.

Поцелуй вышел осторожным, почти невесомым, как касание кисти к чистому холсту, как первый штрих. Когда их губы разъединились, Тан Сяо легко коснулась его виска, где седина пробивалась сквозь тёмные волосы.

– Кто бы ты ни был до встречи со мной, какой бы путь ни привел тебя сюда, я рада, что наши дороги пересеклись.

В тот момент, стоя на крыше под звездным небом, Михаил почувствовал то, чего не испытывал уже очень давно: время не противник, которого нужно обмануть, а просто река, несущая их вперед.

Дорога в Саньхэ заняла три дня вместо планируемых двух. Весенняя распутица превратила некогда твердый грунт в липкую грязь, замедляющую передвижение. Они двигались осторожно, останавливаясь в чайных и на постоялых дворах, чтобы послушать последние новости.

Весть о странной болезни распространялась быстрее самой заразы. Шепотки, испуганные взгляды, истории. В последней чайной перед Саньхэ старый хозяин долго не хотел говорить, но потом, убедившись, что они не обычные путники, рассказал о трех исчезновениях за последнюю неделю.

– Люди уходят в лес и не возвращаются, – шептал он, беспокойно оглядываясь на дверь, словно кто-то мог подслушивать. – А те, кто видел странных людей с черными глазами, сами исчезают через день-два. Или меняются. Становятся другими.

Третий день пути выдался особенно трудным, моросящий дождь превратил тропу в непроходимое месиво, заставляя искать обходные пути.

– Есть небольшая хижина лесничего недалеко отсюда, – сказала Тан Сяо, сверяясь с картой наставника Цзы, которую пришлось укрывать полой одежды от дождя. – Может, сможем там переночевать и завтра с утра дойти до Саньхэ.

Хижина, к их удивлению, оказалась покинутой, но не заброшенной. Чисто выметенный пол, аккуратно сложенные дрова у очага, припасы на полках. Лесничий словно вышел ненадолго и собирался вернуться.

– Странно, что он оставил все вещи, – заметил Михаил, осматривая жилище.

– Может быть, ушел к кому-то в деревню, – предположила Тан Сяо, но в ее голосе звучало сомнение.

Пока Михаил разжигал очаг, она достала из сумки свежую бумагу и тушь.

– Оставлю записку с благодарностью и плату за ночлег.

К закату дождь усилился, барабаня по деревянной крыше хижины. Тан Сяо разложила на столе сушеные фрукты и лепешки, заварила чай в маленьком походном котелке. Михаил молча наблюдал за её уверенными экономными движениями, похожими на жесты опытного практика боевых искусств.

– Ты всё-таки тренировалась, – заметил он. – Несмотря на утверждения, что не практикуешь.

Тан Сяо улыбнулась.

– Я не практиковала боевые искусства. Но искусство каллиграфии требует такого же контроля тела, такой же дисциплины дыхания.

– Выходит, наставник Цзы готовил из тебя не только хранительницу знаний.

– Он говорил, что знания без умения применить их на практике – мертвый груз, – она разлила чай по чашкам. – Моя каллиграфия не победит существо скверны, но координация движений и внимание могут оказаться полезнее, чем ты думаешь.

Они ужинали в тишине, слушая дождь и потрескивание дров в очаге. День медленно перетекал в ночь, когда Михаил услышал странный звук снаружи, едва уловимый скрежет, словно кто-то скреб когтями по дереву.

Он жестом показал Тан Сяо сохранять тишину и осторожно подошел к окну. Сгустившиеся сумерки превратили лес в царство теней, где сложно было различить детали. Но на мгновение ему показалось, что между деревьями промелькнула фигура. Михаил отошел от окна и тихо сказал: – Нужно подготовиться. Мы не одни.

Он достал из дорожной сумки несколько маленьких защитных свитков – результат долгих ночных экспериментов последних месяцев. Тан Сяо, не задавая вопросов, быстро проверила содержимое своей сумки, извлекая несколько небольших флаконов.

– Ты что-то видел? – шепотом спросила она.

– Пока только тени, – ответил Михаил, расставляя защитные свитки по периметру комнаты, – но чувствую присутствие скверны. Этот скрежет. Я слышал его раньше, в других местах.

Расположив свитки в стратегических точках, он активировал каждый, вливая капли своей энергии. Символы вспыхнули слабым голубоватым светом, создавая защитный контур.

– Что дадут эти свитки? – спросила Тан Сяо.

– Предупредят о вторжении и создадут временное искажение пространства, замедляющее движение скверны, – объяснил Михаил. – Это даст нам несколько дополнительных секунд, если они попытаются проникнуть внутрь.

Звуки снаружи стали отчетливее: шорох тел, передвигающихся по лесной тропинке, затем тихий вой, протяжный, нечеловеческий, леденящий кровь.

Тан Сяо вздрогнула, но ее голос остался твердым.

– Похоже, нам не придется искать скверну. Она сама нашла нас.

Михаил оценил ее выдержку.

– Держи флаконы наготове и будь позади меня. Если что-то произойдет со мной, не пытайся сражаться, беги к деревне. Там больше людей, больше шансов.

Она бросила на него взгляд, ясно говорящий, что не собирается никуда бежать, но спорить не стала.

Внезапно все звуки снаружи стихли. Наступила неестественная тишина, нарушаемая только треском огня в очаге. А затем раздался стук в дверь – три медленных, размеренных удара.

Михаил и Тан Сяо обменялись напряженными взглядами. Он жестом показал ей отойти в дальний угол комнаты.

– Кто там? – громко спросил Михаил.

Тишина. Затем снова три удара, более настойчивых.

– Назовите себя, – потребовал он, готовый активировать свой дар при малейшем признаке опасности.

– Помогите… – донесся снаружи слабый голос. – Пожалуйста, помогите. Я заблудился.

Голос принадлежал ребенку. Или кто-то имитировал детский голос?

Тан Сяо беззвучно прошептала одними губами: – Ребенок?

Михаил коротко покачал головой. Он знал эту уловку. Скверна часто использовала образы наиболее беззащитных, чтобы пробудить жалость и заставить жертву потерять бдительность.

– Что вам нужно? – спросил он.

– Холодно… Темно… Пожалуйста, впустите меня… – голос звучал настолько жалобно, что Тан Сяо невольно шагнула вперед.

– Цзянь, – прошептала она. – Это же дитя.

– Это не ребенок, – твердо ответил он. – Смотри.

Один из защитных свитков в углу комнаты ярко вспыхнул кроваво-красным – признак присутствия скверны.

Существо за дверью, поняв, что его уловка не сработала, издало низкий, утробный рык. Дверь содрогнулась от мощного удара.

– Назад! – скомандовал Михаил, принимая боевую стойку.

Дверь выдержала первый удар, но второй был настолько силен, что дерево треснуло. В образовавшуюся щель Михаил увидел лицо существа – полностью черные глаза и неестественно бледная кожа, покрытая тёмными прожилками, напоминающими трещины на фарфоре. Затем сокрушительные удары посыпались на дверь безостановочно.

Сосредоточившись, он ощутил поток времени вокруг себя не как абстрактное понятие, а как осязаемую материю, которую можно было сгущать и растягивать. Годы практики позволяли ему делать это почти рефлекторно. Энергия потекла от его солнечного сплетения к конечностям, создавая локальное искажение, – пространство радиусом в два-три шага, где время текло иначе.

Для Тан Сяо и существа снаружи прошла едва ли секунда, но для его измененного восприятия этого было достаточно, чтобы оценить ситуацию и принять решение.

Вскоре дверь не выдержала натиска и слетела с петель, а следом с неестественной скоростью ворвалось существо. В обычном восприятии его движения были бы размытым пятном, но в искаженном временном пузыре Михаила оно двигалось, словно муха в дегте, быстрее обычного человека, но достаточно медленно, чтобы реагировать.

Михаил встретил атаку серией точных ударов – в горло, солнечное сплетение и под колено. Обычного противника это сокрушило, но существо лишь пошатнулось и снова бросилось вперед, оскалив неестественно острые зубы.

– Тан Сяо! – крикнул Михаил, уклоняясь от когтистых рук. – Флаконы!

Тан Сяо метнула один из флаконов с эссенцией женьшеня и мяты, целясь в лицо нападавшему. Стекло разбилось, обдав существо резко пахнущей жидкостью. Реакция была мгновенной, существо отшатнулось, испустив пронзительный вопль. Там, где жидкость коснулась кожи, появились дымящиеся следы, а черные прожилки словно вскипели под кожей.

Воспользовавшись моментом, Михаил сконцентрировал энергию в центре ладони – техника “Вспять обращенный поток”, позволяющая направить скопившуюся энергию точным ударом. Он нанес удар прямо в центр груди существа, чувствуя, как энергия проникает глубоко в тело противника, разрушая структуру скверны.

Существо отлетело к стене и замерло. По его телу пробежала судорога, затем еще одна. Черные прожилки проступили резче, вздуваясь под кожей, а затем тело просто рассыпалось темным пеплом, словно выгорев изнутри.

В оглушительной тишине, последовавшей за этим, Тан Сяо медленно подошла к груде пепла. Её зрачки расширились, дыхание стало поверхностным – признаки шока, которые Михаил научился распознавать за годы странствий.

– Это был человек? – её голос дрогнул.

– Когда-то, – мрачно ответил Михаил. – То, что мы видели, это лишь оболочка, полностью поглощенная скверной. От настоящего человека там почти ничего не осталось.

Запах гари смешивался с резким ароматом разбитого флакона. Зрачки Тан Сяо сузились, она глубоко вдохнула, возвращая контроль над собой.

– Эссенция подействовала, – произнесла она, уже спокойнее. – Наставник Цзы не ошибся.

Михаил быстро осмотрел комнату – защитные свитки по периметру все еще светились кроваво-красным.

– Там их еще несколько, – предупредил он. – Они отступили, но не ушли. Приготовь оставшиеся флаконы.

Тан Сяо кивнула и разложила флаконы так, чтобы можно было быстро до них дотянуться.

– Я возьму два, и ты возьмешь два, – она протянула ему флаконы. – Ты сможешь объединить свою технику с воздействием эссенции.

Михаил принял флаконы, оценив её практичность.

– Ты быстро адаптируешься.

– Служение наставнику Цзы научило меня одному – знания бесполезны, если не применять их в нужный момент, – её глаза стали серьезными. – Что будет, когда они закончатся?

Михаил ощутил странную легкость, что всегда приходила перед боем. Время вокруг него словно кристаллизовалось, обретая особую ясность, а мир становился насыщеннее и ярче.

– Тогда, – сказал он с уверенностью человека, который видит все возможные пути развития событий, – я покажу тебе, что на самом деле значит быть мастером школы Текущей Воды.

Снаружи вновь послышалось шуршание, существа скверны перегруппировывались, готовясь ко второй атаке. Михаил встал в центре комнаты, принимая боевую стойку. Тан Сяо молча встала за его спиной, сжимая в руках флаконы с эссенцией и небольшой нож.

Долгая ночь в хижине лесничего только начиналась.