Текст книги "Линии судьбы. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Артем Федоренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

А затем пришла темнота. И тишина.

Первым вернулся слух. Михаил услышал взволнованные голоса, хлопанье дверей, звон металлических инструментов. Затем появились запахи травяного отвара, дыма от благовоний, пота и страха. Наконец, он смог открыть глаза.

Мир вокруг был размытым, нечетким, но не из-за отсутствия очков, к которым он привык в своей прежней жизни, а из-за неразвитого зрения младенца. Он видел лишь контуры, цветовые пятна, движение.

Но как же ярко он чувствовал время! Оно струилось вокруг, переливалось, словно жидкий хрусталь, было намного отчетливее, чем раньше. Каждое его колебание, каждое изменение плотности ощущалось всем существом.

– Смотрите! Ребенок очнулся! – воскликнул женский голос над ним.

Размытое лицо наклонилось к колыбели, но Михаил чувствовал волны удивления и облегчения, исходящие от него. Время вокруг этой женщины, матери ребенка, в теле которого он теперь находился, текло неровно, колебалось от счастья.

– Невозможно, – послышался мужской голос, и над колыбелью склонилось еще одно лицо. – Он был при смерти. Как такое может быть?

– Это чудо! – воскликнула женщина, и Михаил почувствовал, как его поднимают из колыбели. – Посмотри, милый, он смотрит на нас! Цзюань, ты видишь? Его глаза… они как будто… понимают!

– Боги услышали наши молитвы, – пробормотал отец. – Целитель сказал, что к утру его не станет, а сейчас посмотри, дыхание ровное, жар спал.

Михаил пытался сфокусировать взгляд на лицах родителей. Это было странно: быть беспомощным физически, но сохранять разум взрослого. Его крошечное тело отказывалось подчиняться команде пошевелить рукой так, как он хотел, мышцы еще не развились, нервные пути не установились. И всё же он чувствовал, как жизнь возвращается в это тело, как каждая клетка наполняется новой силой.

В комнату вошел новый человек, судя по одежде и манере держаться, целитель. Он склонился над Михаилом, и время вокруг него было густым, тягучим – признак опыта и мудрости.

– Невероятно, – пробормотал он, проводя сухими пальцами по лбу ребенка. – Жар спал, дыхание восстановилось. И глаза…

Он замолчал, пристально вглядываясь в лицо младенца. Михаил попытался сохранить выражение лица обычного ребенка, но что-то в его взгляде, видимо, выдавало его.

– Его глаза, – прошептал целитель. – В них мудрость. Странно для столь юного существа.

– Что вы хотите сказать? – испуганно спросила мать, прижимая ребенка к груди.

Целитель выпрямился, его взгляд стал задумчивым.

– Возможно, ваш сын особенный. Возможно, боги отметили его, – он сделал паузу. – Я знаю школу, где таких детей обучают особым практикам. Когда придет время, я вернусь, чтобы рассказать вам больше.

Целитель откланялся, оставив родителей в недоумении и радости. Мать прижимала Михаила к груди, и он ощущал ее тепло, биение сердца, счастье, исходящее от нее волнами.

Странно, но он не чувствовал себя чужим в этом теле, в этой семье. Словно частица души ребенка, его изначальной личности, смешалась с сущностью Михаила, сделав переход более естественным. Будто два потока слились воедино, обогащая друг друга.

И тут в его крошечном мозгу зародилась мысль: «Теперь я начинаю всё заново. С новыми знаниями, с новыми возможностями, с новым предназначением».

Сейчас он бессилен, зависим от заботы других. Но время на его стороне, время, которое он чувствует теперь лучше, чем когда-либо. Время, которое станет его оружием в борьбе со скверной, чем бы она ни была.

Глава 4: Новая жизнь

Сознание Михаила проявлялось постепенно. Первые месяцы в теле младенца напоминали полусон, когда образы прошлой жизни перемешивались с размытыми ощущениями нового мира. Воспоминания о мастерской часовщика в Петрограде, сотнях тикающих часов и запахе полированного дерева сталкивались с новыми впечатлениями – прикосновения заботливых рук, мягкий голос матери, звуки незнакомого языка.

Хотя память взрослого мужчины сохранилась полностью, он не мог ею пользоваться, его детский мозг ещё не был готов обрабатывать такой объем информации. Михаил словно наблюдал мир через запотевшее стекло, постепенно проясняющееся с каждым днём.

Порой воспоминания о прошлой жизни накрывали его с неожиданной силой. Тихими ночами, когда родители спали, а он лежал в колыбели с широко открытыми глазами, Михаил видел призрачный силуэт Анны, сидящей в кресле-качалке возле кроватки, совсем как в тех детских воспоминаниях, когда мать укачивала его самого. Видение было таким четким, что он тянул к ней крошечные ручки, только чтобы схватить пустоту, отчего в груди разливалась тяжесть.

– Время – единственное, что невозможно вернуть, – мысленно повторял он, пытаясь смириться с утратой всего, что составляло его прошлую жизнь.

Единственное, что проявилось сразу и безошибочно, – его восприятие времени. В этом новом мире оно ощущалось почти материально. Михаил чувствовал его подобно тому, как другие ощущают течение воды между пальцами. Различные плотности, скорости, текстуры – время больше не было абстракцией, оно стало живой субстанцией, переливающейся всеми оттенками бытия.

Мать, которую звали Лин-Су, первая заметила необычность своего спасённого чудом ребёнка. Всего через несколько недель после выздоровления она увидела, как младенец следит за движением солнечных лучей по стене с таким вниманием, которое невозможно было объяснить обычным любопытством.

– Цзюань, ты только посмотри, – прошептала она мужу, когда малыш провел почти час, наблюдая за перемещением тени от бамбуковой ширмы. – Как он следит за светом, словно понимает что-то, недоступное нам.

Отец, рыбак с загорелым, прочерченным морщинами лицом и жесткими от соленой воды руками, лишь сдержанно кивнул.

– Он особенный. Целитель Вэй был прав.

Пока родители тихо переговаривались, Михаил медленно осознавал важную истину: нельзя показывать всю глубину своего восприятия. Его спасение от смертельной болезни уже привлекло внимание, если же он проявит способности взрослого в теле младенца, это вызовет слишком много опасных вопросов.

В детской колыбели он принял первое важное решение в своей новой жизни – развиваться быстрее обычного ребёнка, но не настолько, чтобы это казалось неестественным. Сдерживая своё нетерпение, он должен был найти баланс между освоением нового мира и сокрытием своей истинной природы.

Развитие физических навыков оказалось сложнее, чем он предполагал. Сознание часовщика помнило, как держать тонкие инструменты, как точно измерять доли миллиметра, но тело младенца не подчинялось даже простейшим командам. Михаилу пришлось заново учиться контролировать свои мышцы, и именно здесь он обнаружил первое практическое применение своего дара.

Сосредотачиваясь на особом качестве потока времени вокруг своего тела, Михаил мог неуловимо ускорять некоторые процессы достаточно быстро для того, чтобы мышцы формировались, нервные связи устанавливались, но не настолько, чтобы вызвать подозрения.

К четырем месяцам он уже сидел самостоятельно, в восемь уверенно стоял, а к году начал произносить первые слова. Для окружающих это выглядело как опережающее, но не чудесное развитие.

– Цзянь схватывает всё на лету, – с гордостью говорил Цзюань соседям, когда мальчик подавал ему инструменты для починки сетей, безошибочно выбирая нужные. – Будет хорошим рыбаком, глаз острый.

Эти слова вызывали у Михаила смешанные чувства. Мысль о том, что ему предстоит стать рыбаком, была одновременно простой и пугающей. В прошлой жизни он работал с мельчайшими деталями часовых механизмов, создавая приборы невероятной точности, теперь его руки должны были огрубеть от соленой воды и веревок? Но вместе с тем нечто в этой простой жизни манило его – честность труда, зависимость от природных циклов, тесная связь с течением времени в его самом естественном проявлении.

По ночам, когда дом затихал, он часто вспоминал Анну. Смех, разливавшийся по мастерской, когда она находила что-то забавное в городской газете. Запах духов – лаванда с ноткой ванили. Тепло ее руки, когда они прогуливались по Невскому проспекту. Эти воспоминания приносили одновременно утешение и боль, постепенно исчезая, как след дыхания на холодном стекле.

Михаил использовал каждую возможность для изучения окружающего мира. Наблюдение за ремеслом отца, хлопотами матери на кухне, разговоры рыбаков на пристани – всё становилось предметом его внимания. Он впитывал новый язык с жадностью, сначала понимая отдельные слова, потом фразы, наконец, постигая сложные конструкции и нюансы.

К двум годам он уже мог составлять простые предложения, но старательно не использовал сложные грамматические формы, которые уже понимал. Выглядеть не по годам смышленым ребёнком было допустимо, вести себя как маленький взрослый – слишком рискованно.

Свой первый осознанный эксперимент с даром времени Михаил провёл в возрасте двух с половиной лет. Сидя во дворе дома, он наблюдал за муравьями, тащившими крошки хлеба. Сосредоточившись на своём внутреннем восприятии, он почувствовал, как поток вокруг маленького участка земли начинает сгущаться, замедляться. Движения муравьёв стали более отчётливыми, и он мог видеть их мельчайшие действия, обычно скрытые от человеческого глаза.

Опыт оказался истощающим, после нескольких минут сознание затуманилось, а в висках застучала боль. Когда мать окликнула его, Михаил почувствовал головокружение и слабость, словно часть его жизненной силы была израсходована.

– Ты побледнел, малыш, – Лин-Су приложила прохладную ладонь к его лбу. – Не перегрелся ли на солнце?

Он улыбнулся и позволил увести себя в дом, мысленно отмечая необходимость быть осторожнее с экспериментами.

Той ночью его мучили кошмары: часы в мастерской шли в обратную сторону, Анна старела на глазах, превращаясь в древнюю старуху, рассыпаясь пылью. Михаил проснулся с криком, привлекая встревоженную мать. Он понял горькую истину: его дар имел цену, и эксперименты с потоком времени влияли не только на внешний мир, но и на него самого.

В четыре года жизнь Михаила изменилась. Целитель Вэй, который когда-то объявил о его чудесном выздоровлении, появился в доме рыбака снова. Высокий, с длинной белой бородой и глубоко посаженными глазами, он пронизывающе смотрел на мальчика, словно видел сквозь лицо ребенка нечто большее.

– Расскажите, как развивается мальчик? – спросил он, присаживаясь за низкий стол, куда мать подала чай в простых глиняных чашках.

– Рано начал ходить и говорить, – ответил Цзюань, поглаживая усы. – Помогает по мелочам в доме. Умный мальчик, схватывает всё на лету.

Целитель кивнул, не сводя глаз с Михаила.

– А что-нибудь необычное замечали?

Михаил напрягся, продолжая играть с деревянной игрушкой, которую отец вырезал для него, – примитивный механизм, напоминающий простейшие часы.

– Он словно всегда знает, который час, – неуверенно сказала Лин-Су. – Даже в пасмурные дни, когда тени не видно. И точно предсказывает, когда вернутся рыбацкие лодки, хотя не видит моря.

Целитель улыбнулся.

– Могу я поговорить с мальчиком наедине?

Родители переглянулись, но согласились, оставив их в комнате одних. Михаил поднял глаза на целителя, сохраняя на лице выражение детского любопытства, хотя внутренне напрягся.

– Ты не обычный ребёнок, Цзянь, – произнёс целитель тихо. – Я чувствую твою энергию. Она особенная, древняя.

Михаил молчал, не зная, можно ли открыться.

– Не бойся, – продолжил целитель. – В нашем мире есть место для особенных детей. Ты когда-нибудь замечал, что энергия вокруг тебя течёт иначе, чем у других?

Это был прямой вопрос, на который нельзя было не ответить. Михаил медленно кивнул.

– Я думал, так у всех, – произнёс он тонким детским голосом, решив создать образ ребёнка, который не осознаёт своей необычности.

Целитель Вэй положил морщинистую ладонь на голову мальчика.

– Это дар, Цзянь. Редкий дар, который нужно развивать. Есть особые школы, где учат управлять такими способностями.

– Школы? – переспросил Михаил, позволяя себе проявить детское любопытство. – Это места, где учат писать и считать?

– Гораздо больше, – целитель улыбнулся. – Там учат понимать энергию, которая течёт в мире и внутри нас.

Михаил внутренне подобрался. Это был момент, который мог определить его судьбу в этом мире.

– А люди там добрые? – спросил он с детской непосредственностью, хотя вопрос был глубоко осознанным.

Целитель задумчиво погладил бороду.

– Школы разные, как и люди в них. Через год я вернусь, и ты сможешь увидеть некоторые из них. Тогда сам решишь, какая подходит тебе больше.

Когда целитель ушёл, родители долго обсуждали что-то шепотом в углу комнаты, изредка бросая взгляды на Михаила. Наконец, отец подошел и присел рядом с ним.

– Целитель Вэй говорит, что ты особенный, – сказал он, положив грубую ладонь на плечо сына. – Говорит, что есть школы для таких, как ты. Место, где ты сможешь развить свой дар.

Слово “дар” он произнес с благоговением, смешанным с опаской.

– Я не хочу уезжать от вас, – ответил Михаил, и это не было притворством. Несмотря на воспоминания о прошлой жизни, он привязался к этим простым добрым людям, которые заботились о нем с такой любовью.

– И не надо пока, – успокоил его Цзюань. – Но когда-нибудь… возможно… это будет лучше для тебя.

В его голосе звучала смесь гордости и грусти – предчувствие будущего расставания с сыном, который избежит простой рыбацкой судьбы.

Следующие месяцы Михаил посвятил наблюдению. Он слушал разговоры взрослых, расспрашивал рыбаков и торговцев о школах и мастерах. Большинство относилось к этим темам с благоговейным уважением. Выяснилось, что в их мире некоторые люди могли совершать действия, которые в его прежней реальности считались бы невозможными. Они двигались быстрее обычного человека, создавали внутреннее тепло в холод, концентрировали силу в руках и оружии.

В разговорах часто упоминались четыре главные школы, каждая со своей философией и набором практик.

Однажды в гавань прибыл необычный корабль, в отличие от обычных судов рыбаков и торговцев, он был украшен изысканной резьбой и голубыми флагами с серебристыми символами. С него сошли люди в одеждах цвета морской волны, двигавшиеся с необычайной грацией.

– Это практики школы Текущей Воды, – прошептал отец Михаилу, который наблюдал за происходящим, сидя на его плечах. – Они приходят несколько раз в год, чтобы найти одарённых детей и пополнить свои ряды.

Михаил внимательно изучал пришельцев. Их движения были плавными, экономными, словно они находили путь наименьшего сопротивления в самом воздухе. Это напомнило ему механизмы часов, где каждое колёсико и шестерёнка двигались по идеальной траектории, без лишних усилий и потерь энергии.

Но что поразило его больше всего, так это поток времени вокруг этих людей. Он был не таким, как вокруг обычных рыбаков. Вокруг практиков Михаил видел почти визуальные завихрения, как если бы время обтекало их особым образом, подчиняясь их внутренней гармонии.

В тот момент Михаил принял решение: если ему предстоит выбрать школу, то школа Текущей Воды будет его целью. В её философии и практиках он интуитивно чувствовал связь со своим даром восприятия времени.

Целитель Вэй не вернулся через год, как обещал. Эта задержка беспокоила Михаила, возможно, в его новой реальности тоже существовали временные аномалии? Или просто целитель столкнулся с непредвиденными обстоятельствами? В любом случае это дало ему еще немного времени для подготовки и наблюдений.

В возрасте шести лет Михаил получил подарок, который взволновал его больше, чем что-либо, – навигационный компас с необычными символами по краям циферблата. Отец привёз его из дальнего порта, куда ходил торговать рыбой.

– Видишь, стрелка всегда указывает на север, – объяснял Цзюань, когда они сидели на причале, наблюдая закат. – Моряки используют такие, чтобы не сбиться с пути.

Для обычного ребенка это был бы просто интересный механизм. Для Михаила это был удивительный артефакт, объединявший знакомые ему принципы механики с чем-то новым, – странными энергетическими потоками, исходящими от странных символов. Компас не просто показывал север, время вокруг него образовывало уникальный узор, который Михаил раньше не видел.

Он решил провести исследование. Тщательно изучив компас, Михаил обнаружил, что символы на нем не просто декоративные элементы, они взаимодействовали с потоками энергии, направляя их определенным образом. Это было первое материальное доказательство того, что в этом мире люди научились объединять физические предметы с энергетическими практиками.

Именно тогда в дверь их дома снова постучал целитель Вэй.

– Прошу прощения за задержку, – сказал он, поклонившись родителям Михаила. – Дела в горных провинциях заняли больше времени, чем я предполагал.

Михаил заметил, что целитель выглядел уставшим, а в его ауре времени появились неровности, которых раньше не было. Что-то изменилось за эти два года, и не в лучшую сторону.

– Как поживает мальчик? – спросил целитель, принимая чашку чая из рук Лин-Су.

– Растет не по дням, а по часам, – с гордостью ответил Цзюань. – Уже помогает с починкой сетей и может читать простые свитки.

– А его особенности? – осторожно поинтересовался целитель.

Родители переглянулись.

– Они стали заметнее, – тихо сказала мать. – Он предсказал шторм за два дня до его прихода, когда небо было чистым. И может найти потерянные вещи, словно видит, где они лежат.

Целитель кивнул и повернулся к Михаилу, который сидел в углу комнаты, притворяясь, что занят игрой с компасом.

– Подойди, Цзянь, – позвал он мальчика. – Пришло время поговорить о твоем будущем.

Михаил подошел, крепко сжимая компас. Какое-то внутреннее чувство подсказывало ему, что этот предмет будет важен в предстоящем разговоре.

– Я говорил с мастерами нескольких школ, – начал целитель Вэй. – Каждая из них проявила интерес к твоему дару. Обычно дети начинают обучение в семь лет, но в твоем случае они готовы сделать исключение.

– Каких школ? – спросил Михаил, не скрывая интереса.

– Школа Небесного Ветра выразила особый интерес, – ответил целитель. – Они ценят скорость и интуицию. Школа Пылающего Разума тоже заинтересовалась, узнав о твоей способности предвидеть события.

Михаил кивнул, но внутренне остался верен своему выбору. Целитель, словно почувствовав его мысли, добавил:

– Я также говорил с мастером школы Текущей Воды. Он выразил сдержанный интерес.

– Сдержанный? – переспросил отец Михаила, слегка озадаченный.

– Они предпочитают, чтобы ученики сами находили путь к их дверям, – пояснил целитель с лёгкой улыбкой. – Это часть их философии – плыть по течению к естественному выходу, а не грести против потока. Но я чувствую, что именно эта школа может больше всего подойти для Цзяня.

Михаил протянул компас целителю.

– Здесь есть какие-то знаки… они делают что-то.

Целитель Вэй взял компас с явным удивлением.

– Ты это чувствуешь? – он присмотрелся к символам. – Это древние знаки, связанные с течением энергии. Интересно, что ты заметил их действие. Это подтверждает мои догадки о твоем даре.

Он повернулся к родителям.

– Предлагаю через неделю отправиться в путешествие. Я покажу мальчику три главные школы, и он сможет сам почувствовать, какая ему ближе.

В глазах Лин-Су блеснули слезы.

– Так скоро? Мы думали, у нас есть еще хотя бы год.

– В мире происходят изменения, – загадочно ответил целитель. – Такие дети, как Цзянь, должны быть готовы.

Той ночью Михаил долго не мог уснуть. Он слышал тихие разговоры родителей, шорох одежды, которую мать готовила для его путешествия, тяжелые вздохи отца. Расставание давалось тяжело всем троим.

В темноте комнаты Михаил сжимал компас и думал об Анне, о своей мастерской, о предстоящем путешествии через пустоту между мирами. Круг замыкался – он снова отправлялся в неизвестность, снова оставлял позади жизнь, к которой привык. Но на этот раз он был лучше подготовлен и точно знал свою цель.

– Я стану мастером времени, – подумал он, глядя, как лунный свет играет на металлической поверхности компаса. – Не просто часовщиком, создающим механизмы, но настоящим мастером, способным защитить саму ткань реальности от искажений.

Компас в его руке слабо светился в темноте, подтверждая правильность выбранного пути.

Глава 5: Архитектор победы

Феликс сделал первый шаг по каменным ступеням, спускаясь в сгущающиеся сумерки. Новая сила пульсировала внутри, меняя само восприятие реальности. Мир больше не был одномерным полотном, он раскрывался как многослойная конструкция, где каждое решение ветвилось десятками вероятностей. Школа жила своей привычной вечерней жизнью – ученики возвращались с тренировок, наставники собирались на вечерние беседы, дежурные зажигали фонари вдоль дорожек. Но теперь Феликс видел в этой обыденности сложную систему связей и взаимодействий, пронизанную нитями потенциальных опасностей.

– В бизнесе я всегда говорил, что информация – это власть, – подумал Феликс, вспоминая последние слова Ляна, что после завершения преобразования печати ему нужно немедленно его найти. – Теперь у меня есть информация, о которой никто даже не мечтал. Пора превратить её в план действий.

Он ускорил шаг, направляясь к тренировочной площадке, где по вечерам обычно можно было найти Ляна. Однако неожиданно для себя он свернул в сторону, повинуясь странному притяжению вероятностей, указывающих на центральную беседку.

В вечернем воздухе висел запах благовоний и горного ветра, когда он подошел к каменному павильону, где обычно проводились вечерние советы. К его удивлению, мастер Ю уже ждал там, будто предвидел его намерения. Рядом с наставником стояли Лян и Лю Бао, давний друг Чжан Вэя, которого Феликс теперь считал и своим другом тоже.

При виде Феликса лицо Лю Бао на мгновение осветилось облегчением, но тут же приняло привычное сдержанное выражение. Только тени беспокойства в глазах выдавали его истинные чувства.

– Я думал, ты будешь медитировать до рассвета, – заметил мастер Ю, не поворачиваясь. Его голос звучал как журчание ручья в ночной тишине. – Но трансформация завершилась быстрее, чем я ожидал.

Феликс не сдержал улыбку. Даже теперь, с новым даром, учитель все равно был на шаг впереди.

– Учитель, мне кажется, вы всегда знаете больше, чем показываете, – он поклонился, соблюдая ритуал, затем кивнул Ляну и Лю Бао. – Ты хотел показать мне что-то важное, брат Лян?

– Да, – Лян жестом пригласил его к каменному столу, на котором Лю Бао уже разворачивал свиток с детальной картой школы.

– Мы следили за защитными контурами с тех пор, как ты отправился в школу Каменного Сердца, – тихо проговорил Лю Бао, его пальцы осторожно разглаживали края пергамента. – И заметили изменения.

На карте были отмечены все защитные печати и энергетические узлы школы, некоторые из которых пульсировали слабым красноватым светом.

– Я приказал принести её, как только почувствовал изменение в твоей энергетике, – спокойно пояснил мастер Ю, глядя на Феликса своими бездонными глазами. – Что показали тебе нити вероятностей?

Феликс глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Как объяснить то, что он увидел? Как описать словами сложное переплетение вероятностей, где каждое решение порождает каскад последствий?

– Нам нужно изменить всё, – наконец произнёс он. – Не только укрепить защиту или улучшить подготовку учеников. Мы должны перестроить саму структуру школы, создать новые связи между людьми и местами.

Его руки двигались над картой, словно прослеживая невидимые линии силы.

– Вот здесь, – он указал на западный двор, – традиционно тренируются старшие ученики. Но если перенести их практики на восточную площадку, а младших переместить сюда, – его палец скользил по карте, пока он объяснял увиденные возможности, – это создаст новый поток энергии, который усилит защитные барьеры естественным образом.

Мастер Ю внимательно слушал, его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах стоял интерес.

– Дальше.

– Патрули, – Феликс перешёл к следующему пункту. – Мы меняем их каждые четыре часа по устоявшемуся графику, но если сделать смены случайными, непредсказуемыми, – он замолчал, наблюдая, как нити вероятностей перестраиваются вокруг этой идеи. – Скверна не сможет изучить наш порядок и найти слабые места.

– Это нарушит привычный уклад школы, – заметил мастер Ю. – Многие будут недовольны.

– Временное неудобство лучше вечной потери, мастер, – ответил Феликс, выбирая вежливые обороты, хотя и говорил достаточно твердо.

Он продолжил излагать свой план, всё больше входя в роль стратега. Каждое предложение подкреплялось видением вероятностей, каждое изменение было частью большой картины. Передвинуть склад лекарственных трав ближе к тренировочным площадкам. Создать дополнительные пункты наблюдения на крышах. Изменить систему сигналов тревоги.

Лю Бао, который обычно занимался состоянием защитных контуров, внимательно слушал каждое слово, периодически делая заметки на отдельном свитке. Его осторожные движения и напряженные плечи выдавали беспокойство.

– А что с учениками? – спросил мастер Ю, когда Феликс закончил с организационными моментами.

– Здесь сложнее, – Феликс потёр переносицу. – Я вижу потенциал. В каждом из них. Но мы используем его неправильно, – он вспомнил свой опыт управления компанией: как важно было поставить правильных людей на правильные места. – Сяо Ин, например. Все считают его просто способным учеником, но я занимался с ним и видел его истинный дар, он чувствует потоки воды так, как не умеет никто из старших. Если правильно направить его развитие.

Феликс замолчал, увидев, как изменился узор вероятностей вокруг этой мысли. Одно правильное решение, один ученик на верном месте мог изменить исход будущей битвы.

– И сколько ещё таких талантов мы упускаем? – он повернулся к мастеру Ю. – Я хочу пересмотреть состав всех тренировочных групп. Расформировать существующие и создать новые, основываясь не на возрасте или опыте, а на взаимодополняющих способностях.

Мастер Ю медленно поднялся, в глазах читалась внутренняя борьба – многовековые традиции школы не предполагали столь радикальных изменений за такой короткий срок.

– Я дам тебе возможность действовать, – наконец произнес он. – Но школа – это не только стены и люди, это наследие, которое мы обязаны сохранить.

Феликс не стал терять время. Лю Бао, видя его решимость, сам вызвался помочь с координацией первых изменений.

– Я знаю каждый уголок школы не хуже тебя, – сказал он тихо. – И все эти годы следил за защитными контурами. Позволь мне быть твоими глазами там, где ты не сможешь присутствовать.

В этом предложении Феликс ощутил не только рвение, но и личную преданность, дружбу, которая связывала Лю Бао с Чжан Вэем.

– Спасибо, – искренне ответил Феликс. – Твоя помощь неоценима.

Лян тем временем уже начал набрасывать новую схему патрулирования с непредсказуемыми интервалами и маршрутами. Его практический военный опыт идеально дополнял стратегическое видение Феликса.

Глубокая ночь уже опустилась на горы, когда они закончили первичный план.

– Отдохни немного, – сказал учитель, заметив усталость в глазах ученика. – Даже с твоим новым даром телу нужен отдых.

Следующим утром, когда первые лучи солнца только коснулись горных вершин, Феликс уже находился на тренировочной площадке, где Лян заканчивал утреннюю практику с группой старших учеников.

– Я начал воплощать первую часть плана, – сообщил Лян, отводя Феликса в сторону. – Случайные смены, непредсказуемые маршруты. Это усложнит координацию, но если правильно организовать систему быстрого оповещения.

– Именно, – Феликс развернул карту школы. – Смотри, если разместить сигнальные посты здесь и здесь, а основные силы держать в постоянной готовности в этих трёх точках…

Оставив Ляна заниматься перестройкой системы безопасности, Феликс поспешил к восточному двору. Там под руководством наставника Цзян Хуа тренировались младшие ученики. Наставница была удивительным сочетанием противоположностей: её седые волосы контрастировали с юными девичьими глазами. А еще она обладала уникальным талантом находить искру даже в самых безнадёжных учениках.

– Наставник Цзян, – Феликс почтительно поклонился, – если позволите, мне хотелось бы обсудить с вами возможность некоторых изменений в организации учебных групп. Мастер Ю дал свое согласие.

Следующий час они провели, анализируя способности каждого ученика. Феликс видел потенциал, Цзян Хуа понимала характеры учеников, что прекрасно дополняло его видение вероятностей. Вместе они создавали новую структуру, где каждый мог максимально развить свои таланты.

– Сяо Ин, – Феликс подозвал мальчика, заметив его в группе практикующих. – Покажи мне то упражнение с водой.

Мальчик кивнул и приступил к выполнению просьбы. Феликс внимательно наблюдал, как нити вероятностей вокруг него складываются в уникальный узор.

– Видите? – он повернулся к Цзян Хуа. – Его дар требует особого подхода, он должен тренироваться с продвинутой группой, несмотря на возраст.

По пути к следующему месту назначения Феликс то и дело останавливался, внося небольшие изменения. Он передвинул старую скамью у восточной стены на три шага вправо, заметив в потоке вероятностей, как именно здесь раненому ученику понадобится опора. Рядом с колодцем он попросил сложить несколько запасных веревок определенной длины, хотя все считали, что имеющихся достаточно. В потоке вероятностей он видел, как эти веревки помогут спрятать раненых в колодец, когда главные пути будут отрезаны.

– Что здесь происходит? – раздался резкий голос. Мастер Гуань, один из старейших наставников школы, стремительно приближался к нему. Его длинная седая борода развевалась на ветру, а в глазах читалось плохо скрываемое недовольство.

– Я слышал о твоих нововведениях, Чжан Вэй, но это уже переходит все границы.

Феликс выпрямился, чувствуя, как вокруг старого мастера клубятся тёмные нити вероятностей, его упрямство и приверженность традициям могли стать серьёзной помехой.

– Мастер Гуань, – он почтительно поклонился. – Все изменения согласованы с мастером Ю.

– Согласованы? – старик фыркнул. – Эти практики оттачивались веками! Каждая деталь, каждый ритуал имеют своё значение. А ты врываешься сюда и за один день пытаешься всё переиначить?

– Времена меняются, мастер Гуань, – спокойно ответил Феликс. – И угрозы, с которыми мы столкнёмся, требуют новых решений.

– Угрозы? – Гуань презрительно махнул рукой. – Я пережил нашествие демонов с северных гор, когда они пытались захватить источники силы. Я был здесь, когда армия императора-узурпатора осадила школу. Я своими руками отражал атаку последователей Пустого Неба. И каждый раз нас спасали именно древние традиции, а не импровизации.