Текст книги "Линии судьбы. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Артем Федоренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Он чувствовал, что часть его умирает вместе с ней, часть, которая только начала оживать после десятилетий одиночества и сосредоточенности на механизмах времени.

Тан Сяо будто почувствовала его смятение.

– Как… всегда, – выдохнула она, – текучей… водой. Ты… помнишь? Вода… не останавливается… течёт дальше.

Она с неожиданной силой сжала его руку.

– Я не боюсь, – прошептала она. – Это… лишь… переход.

Её взгляд сохранял удивительную ясность до последнего момента. В нём не было страха, только решимость. Затем пальцы, сжимавшие хронометр, расслабились, и свет в глазах погас.

Мир замер. Михаил не ощущал течения времени, не чувствовал окружающих, не слышал голосов. В сознании осталось только тело Тан Сяо на его руках, непостижимо лёгкое и одновременно невыносимо тяжёлое.

Лань опустилась рядом.

– Она отдала жизнь, чтобы спасти тебя… и весь наш мир.

В груди Михаила поднялось что-то тёмное, горячее, вязкое – смесь ярости, горя и бесконечной усталости. На мгновение целое здание задрожало, временные потоки вокруг него исказились так сильно, что по полу пробежала рябь, а воздух загустел.

– Михаил! – строгий голос мастера Чжоу пробился сквозь туман отчаяния. – Контроль! Немедленно!

Старик смотрел на него глазами, полными понимания и сострадания. Не приказ воину – напоминание часовщику. Гири должны опускаться плавно, маятник – качаться ровно.

Михаил сделал глубокий вдох. Выдох. Ещё вдох. Временные возмущения вокруг него постепенно успокоились.

– Разлом закрыт, – произнёс мастер Чжоу, разглядывая место, где ещё недавно зияла трещина между мирами. – Но это лишь временная победа.

– Временная? – Михаил поднял голову, костяшки его пальцев побелели от напряжения.

Мастер Чжоу осторожно коснулся потухшего кристалла.

– Закрытие разлома не решило проблему, наоборот, выброс скверны ускорил процесс заражения. То, что прежде требовало месяцев, теперь займёт дни.

– Мы остановили главный источник, но не последствия, – Лань поднялась на ноги, морщась от боли в раненом боку. – Каждый час промедления означает новые заражённые территории.

Михаил бережно удерживал тело Тан Сяо.

– Сколько лет прошло с тех пор, как я держал на руках мёртвую женщину? – пронеслось в голове. Воспоминание, подобно призраку, проступило из глубин сознания – тело Анны, холодное и лёгкое, когда он переносил её из больничной палаты. Тогда, в прошлой жизни, в другом мире, он тоже потерял любимую. И тоже не смог спасти, несмотря на все свои таланты.

Хронометр, сжатый в безжизненных пальцах Тан Сяо, мерцал тусклым, но ровным светом.

– Её брат… исследования… – Михаил с трудом удерживал мысли в фокусе.

– Юань Ли был одним из лучших среди нас, – тихо сказала Мэй, глаза её блестели от сдерживаемых слёз. – Его работа по противодействию скверне была бесценна. Когда мы потеряли его, это стало тяжёлым ударом.

Она извлекла из-за пазухи небольшой свёрток.

– Это его записи. Я собиралась отдать их Тан Сяо, но… – её голос дрогнул. – Теперь они твои. Может быть, ты сможешь продолжить.

Михаил осторожно взял хронометр из руки Тан Сяо. Между амулетом на его шее и хронометром сохранялась тонкая энергетическая связь.

– Я продолжу их дело, – его голос стал жёстче, пальцы непроизвольно сжались в кулак с такой силой, что ногти впились в ладонь.

Он бережно опустил тело Тан Сяо на каменный пол и поднялся, надевая хронометр на шею рядом с амулетом. Артефакты соприкоснулись, и на мгновение помещение озарилось серебристым сиянием.

– Нам нужно выдвигаться немедленно, – сказала Мэй, подбирая с пола посох. – Волна скверны движется к ближайшим поселениям.

Защитники уже собирались, проверяя оружие и снаряжение. Несколько человек поддерживали раненых товарищей, в их движениях читались усталость и вместе с тем решимость. Сражение только начиналось.

– И все же, – сказал Михаил. – Как целая организация воинов могла существовать незамеченной?

Мастер Чжоу тонко улыбнулся.

– Просто мы существуем вне систем и иерархий, объединяя лучших из всех школ под единой целью.

– И глава твоей школы знал о нас, – добавила Лань. – Юнь Шу всегда поддерживал с нами связь.

Понимание снизошло на Михаила как озарение.

– Поэтому он отправил меня странствовать, чтобы я нашёл вас?

– Или чтобы мы нашли тебя, – кивнул мастер Чжоу. – Носители дара всегда играли ключевую роль в противостоянии скверне.

Мэй опустилась на одно колено рядом с телом Тан Сяо и бережно закрыла ей глаза.

– Что будет с ней? – Михаил бросил взгляд на Тан Сяо.

Часть его хотела остаться здесь, рядом, но он знал, что Тан Сяо никогда бы этого не одобрила. Лучшим памятником для неё будет продолжение борьбы.

– Мы позаботимся о ней, – ответила Лань. – Но сейчас живые важнее мёртвых. Она поняла бы это лучше всех.

Михаил кивнул. Его руки всё ещё дрожали, но глаза стали сухими и решительными.

– Я должен вернуться в школу Текущей Воды, – сказал он. – Предупредить всех и мобилизовать силы, которые сможем собрать.

– Мы направимся на восток, к деревням в долине, – сказал мастер Чжоу. – Ты должен организовать защиту западных границ. Ваш юный друг уже отправлен в Саньхэ с лекарством и предупреждением.

Михаил вскинул брови.

– Лю Дашань? Но скверна в нём…

– Состав твоей подруги очистил его достаточно для выполнения этой миссии, – объяснила Мэй. – Он вызвался сам. Сказал, что должен искупить вину.

Мастер Чжоу бережно коснулся руки Михаила.

– Знай, что всё было предсказано. Твой путь, как и путь целителя Вэя, сплетен с тканью времени особым образом. Вы оба – ключевые звенья в цепи противостояния скверне.

– Целитель Вэй… – Михаил замер. – Он когда-то привёл меня в школу Текущей Воды.

– И первым увидел в младенце с горящими глазами душу мастера, – кивнул старик. – И знал, что замыкает круг, жертвуя собой сегодня.

Михаил оглядел уцелевших защитников, молча прощаясь с каждым. Все понимали, что впереди их ждёт долгая и изнурительная борьба. А круг действительно замыкался – от колыбели до битвы, от учителя до ученика.

– Удачи вам, – сказал он, направляясь к выходу. – И пусть путь воды ведёт вас.

Перед тем как покинуть зал, Михаил обернулся к телу Тан Сяо. В смерти она выглядела почти умиротворённой, чёрные прожилки скверны постепенно бледнели, оставляя едва заметные следы на бледной коже.

– Я продолжу твою борьбу, – прошептал он, хотя знал, что она уже не услышит.

С этими словами он покинул подземный зал, поднимаясь к выходу из храма. Каждый шаг вызывал боль, но он продолжал идти, чувствуя, как амулет Теневого Шёпота и хронометр на его шее пульсируют в такт друг другу.

Время и тень – две противоположные силы, которые теперь соединились в нём.

На поверхности мир казался неизменным. Солнце всё так же освещало горы, ветер шелестел в листве деревьев. Но Михаил чувствовал: ничто уже не будет прежним. Скверна распространялась.

– Вода найдёт свой путь, – прошептал Михаил, начиная спуск по горной тропе, – даже сквозь самую глубокую тьму.

В этот миг он ощутил себя больше Михаилом Старовойтовым, чем Ли Цзянем, словно пережитое пробудило в нём часть предыдущей личности. Та несгибаемая упрямая решимость, которая когда-то помогала ему создавать идеальные механизмы, теперь направит его на борьбу со скверной.

Мир стоял на краю пропасти, и опасность не миновала. Но сегодня они сделали первый шаг к победе, заплатив страшную цену.

Глава 20: Граница душ

Медленно, осколок за осколком, Елена собирала фрагменты разбитой печати. Каждый требовал особого подхода, одни были словно заморожены, другие пульсировали лихорадочным жаром.

Чем глубже она погружалась в странное пространство пограничного мира, тем сильнее ускользало ощущение времени. Здесь, между жизнью и смертью, понятия «сейчас» и «потом» теряли смысл. Оставался только момент, растянутый в вечность.

Собрав десяток осколков, Елена попыталась соединить их на месте, где раньше располагалась печать Чжан Вэя, но фрагменты отталкивались друг от друга, точно магниты с одинаковыми полюсами.

– Как их объединить? – мысль застыла в сознании, когда рука потянулась к очередному осколку, пылающему изнутри золотистым светом.

В момент прикосновения мир вокруг дрогнул.

Фары встречного автомобиля, ослепительно яркие в ночной мгле. Визг тормозов. Скрежет металла о металл. Странное ощущение замедляющегося времени, где секунды растянулись, позволяя в деталях увидеть осколки лобового стекла, разлетающиеся алмазной пылью.

– Так вот как я умру, – пронеслась мысль. И следом другая: – Такая нелепая смерть для человека, который всегда полагался на свою интуицию и просчитывал все возможные исходы.

Тело начало терять связь с реальностью – боль отступила, сменившись странной невесомостью. И тогда появилась она, женщина с глазами цвета янтаря, в которых отражались все возможные пути судьбы.

– Феликс, – произнесла она, и голос ее звучал везде. – Твой путь здесь не заканчивается. Мне нужен избранник в мире за гранью.

– Кто ты? – хотелось спросить, но губы уже не подчинялись.

– Я Фортуна, – улыбнулась она, словно услышав вопрос. – И я предлагаю тебе выбор…

Елена резко вернулась в пограничный мир, дрожа от пережитого. Это было не просто воспоминание, она прожила его, став на мгновение Феликсом, ощущая его мысли, страхи, удивление.

Феликс.

Не Чжан Вэй. Феликс. Человек из другого мира, как и она сама. Человек, погибший в автокатастрофе и призванный богиней Удачи стать её чемпионом.

Как она сама была призвана богиней Смерти всего несколько недель назад.

Осколок в её руке пульсировал, реагируя на узнавание. Живое существо, рвущееся к хозяину.

– Феликс, – произнесла она вслух, и пространство откликнулось эхом, подхватывая имя и разнося его по бесконечной равнине. – Твоё настоящее имя Феликс.

Следующий осколок потянулся к первому, как ребёнок к материнской руке. Когда Елена коснулась его, новая волна воспоминаний захлестнула сознание.

Первое пробуждение в этом мире: агония в каждом нерве, дезориентация в чужом теле. Нападавшие с тёмными пульсирующими венами, допрашивающие его о какой-то печати. Странное тепло в центре груди, отзывающееся на их присутствие.

Тогда он впервые увидел нити вероятностей – золотистые линии, переплетающиеся вокруг людей и предметов, показывающие десятки возможных исходов. В большинстве из них он умирал, но одна тонкая золотая нить указала путь к спасению.

Отголоски чужих ощущений медленно покидали сознание Елены, но она держалась за них, пытаясь понять. Каждый осколок не просто фрагмент печати, но и часть души, памяти, личности.

Следующий осколок принёс более раннее воспоминание – успешная сделка, празднование в дорогом ресторане. Затем детство, старая голубятня на чердаке, седой мужчина, который учил понимать птиц.

Кусочки чужой жизни, мозаика личности Феликса до того, как он стал Чжан Вэем. С каждым новым фрагментом осколки печати светились ярче, точно пробуждались от долгого сна.

Елена поняла главное: Феликс, как и она сама, был призван из другого мира. Оба они чемпионы. Возможно, поэтому они смогли почувствовать друг друга в видениях? Поэтому его образ появился в её кошмаре, изгоняя скверну?

– Феликс, – снова произнесла она. – Я знаю, кто ты. Я вижу тебя. Вернись.

Осколки в её руках вспыхнули ярче, почти обжигая, но она не разжимала ладоней. Перед внутренним взором потекли её собственные образы. Операционная. Внезапная остановка сердца. Темнота. А затем появление загадочного пациента. “Елена, мне нужен чемпион в мире за гранью”.

Печать каким-то образом отражала их общее прошлое.

Постепенно Елена собрала почти все видимые осколки, разложив их на серебристой равнине. Теперь они напоминали странную мозаику, все части явно должны были соединиться, но отталкивались, стоило попытаться сложить их вместе.

– Почему это не работает? – прошептала она, обращаясь к себе, но пространство вокруг задрожало от её слов.

– Потому что старая форма разрушена.

Елена резко обернулась. Перед ней стоял он, но не как живой человек, скорее, это был мираж. Феликса? Или Чжан Вэя? Или обоих сразу? Лицо азиатское, но выражение глаз, жесты, осанка говорили о человеке из другого мира, другой культуры.

– Ты видишь меня, – произнёс он с лёгким удивлением.

– Я вижу тебя, Феликс, – откликнулась Елена, и при звуке настоящего имени полупрозрачная фигура мужчины стала немного плотнее.

Он помолчал, изучая собранные осколки.

– Все эти недели я чувствовал раздвоение. Феликс и Чжан Вэй. Два человека в одном теле, две памяти, две личности, – он поднял глаза, и в их глубине мелькнуло узнавание. – А ты тоже не из этого мира, верно? Я чувствую это.

Елена кивнула.

– Елена. Врач-реаниматолог. Богиня смерти предложила новую жизнь в новом мире, – она говорила сухо, почти по-военному чётко, удивляясь, как легко делится тем, что скрывала. – Теперь я Юнь Лин. Целительница. Вижу нити жизни.

– А я вижу нити вероятностей, – отозвался Феликс с грустной улыбкой. – Что ж, приятно познакомиться. Снова.

Между ними повисла пауза. Два чемпиона богов, два пришельца из других миров, вынужденных принять новую жизнь, новую личность, новую судьбу.

– Я пытаюсь восстановить твою печать, – сказала Елена, указывая на разложенные осколки. – Но они не соединяются.

Феликс опустился на колени рядом с мозаикой, осторожно провёл рукой над фрагментами. Они отозвались, вспыхнув ярче.

– Думаю, дело не в том, что они не подходят друг к другу. Печать эволюционирует, – он поднял один из осколков, и тот не прошёл сквозь полупрозрачные пальцы, а остался лежать на ладони. – Она не хочет возвращаться к старой форме. Стремится к чему-то новому.

Елена молча рассматривала игру света в осколках. Они действительно изменились с момента, как она начала их собирать, стали ярче, переливались разными оттенками золотого.

– Как нам помочь ей принять новую форму?

Феликс ответил не сразу. Он смотрел на неё с задумчивым выражением, словно собираясь с мыслями.

– Знаешь, что странно? Я видел тебя в своих видениях. Когда печать активировалась на полную мощность, я часто видел серебристый силуэт женщины, идущей по грани миров. Думал, это просто символ, метафора. Никогда бы не подумал, что встречу тебя… Вот так.

Елена кивнула, чувствуя странное спокойствие. Словно что-то, долго тревожившее подсознание, обрело форму.

– А я видела тебя в своих кошмарах. Когда скверна пыталась проникнуть в моё сознание, твой образ помог мне изгнать её.

– Интересно, – задумчиво протянул Феликс. – Выходит, мы были связаны ещё до встречи. Даже до того, как я спас Лина, а ты исцелила его.

Елена кивнула, чувствуя растущее понимание. То, что сперва казалось случайным совпадением, теперь обретало смысл. Выбор богов не был случайным. Их пути должны были пересечься.

– Возможно, в этом ключ, – произнесла она тихо. – Печать не может быть восстановлена только твоей или моей силой.

Феликс смотрел на неё, в его глазах было понимание.

– Слияние, – сказал он, и осколки на равнине отозвались вспышкой света. – Печать была создана для работы с вероятностями. С их естественным течением. Скверна же противоестественна, искажает сам ход вероятностей. Чтобы противостоять ей, печать должна эволюционировать.

– Соединить противоположности, – подхватила Елена. – Жизнь и смерть. Вероятность и неизбежность.

Они смотрели друг на друга. Две силы, два начала, которые должны соединиться, чтобы создать что-то новое.

– Как мы это сделаем? – спросил Феликс.

Елена протянула руки через разложенные осколки.

– Так же, как я сейчас нахожусь в твоём сознании. Слиянием. Единением энергий.

Феликс смотрел на её ладони, и Елена видела в его глазах внутреннюю борьбу. Часть его существа, уверенный в себе бизнесмен, сопротивлялась идее быть уязвимой, полностью раскрыться. Но другая часть, Чжан Вэй, понимающая течение энергий, согласилась с этим предложением.

– Бизнесмен во мне считает это слишком рискованным, – произнес он.

– Логично, – поняла его Елена. – То, что сокрыто даже от самого себя, станет видимым.

– Да, – согласился он. – Но иначе я, кажется, застряну здесь навсегда.

Здесь не было физических тел, только сущность их душ, квинтэссенция личностей. Слияние означало полное раскрытие, как у любовников, обнажающих не только тела, но и души.

Феликс медленно протянул руки навстречу. Пространство между их пальцами наполнилось напряжением ожидания, трепетным предвосхищением первого касания.

Первое соприкосновение – лёгкое, но поразительное в своей интенсивности. Их энергии, такие разные по природе, соприкоснулись, и волна наслаждения прошла сквозь самую сущность их бытия. Золотистое сияние дара Феликса, жаркое и пульсирующее, встретилось с прохладным серебристым мерцанием силы Елены. Там, где они соприкоснулись, возникло страстное, почти ртутное сияние, заставившее их вздрогнуть от удовольствия.

Защитные оболочки сознаний начали растворяться, словно одежды, медленно соскальзывающие с разгорячённой кожи. Елена ощутила первое вторжение, нежное, но настойчивое, когда воспоминания Феликса проникли в её разум обжигающей волной. Она принимала их в себя, как женщина принимает мужчину, отдаваясь каждому ощущению.

Елена чувствовала, как её собственная сущность раскрывается перед ним, – уязвимая, открытая, отдающаяся без остатка. Больше не было места для стыда или секретов, всё самое сокровенное бежало между ними свободно, усиливая удовольствие от единения.

Их энергетические формы сблизились ещё сильнее, проникая всё глубже. Это были не просто образы или информация, они ощущали чувства друг друга, перенимали желания с интенсивностью, превосходящей любое физическое наслаждение. Его желание становилось её желанием, его удовольствие – её удовольствием.

– Я никогда не думал, что возможно такое полное проникновение, – завибрировала мысль в его сознании, заставляя трепетать от чувственности этого единения.

– Это пограничье стирает все преграды между нами, – ответила она, её голос звучал интимно и хрипло, как у женщины в момент страсти.

– Твоё одиночество сливается с моим.

– Как два одиноких существа могут быть так тесно связаны? – эхом отозвалась она, отдаваясь всё сильнее.

Осколки печати вокруг них начали пульсировать в едином ритме, словно участвуя в этом танце единения, поднимаясь и кружась вокруг переплетающихся энергий. Они двигались всё быстрее, сливаясь в ослепительное кольцо света.

– Не отпускай, – прошептал Феликс, и его голос звучал как сладостный стон на грани экстаза, одновременно вне и внутри неё.

Елена ещё теснее соединилась с его энергией, отдаваясь этому слиянию без остатка. Их сущности переплетались, создавая новые узоры единства. Золотые нити вероятностей и серебристые линии жизни сплетались в страстном танце, даря волны блаженства с каждым новым витком их соединения.

– Это так глубоко, – её мысль была наполнена упоением от интимности происходящего.

– Я никогда не был настолько обнажён перед кем-то, – отозвался он, и эта уязвимость, это признание делали момент ещё более чувственным.

С каждым мгновением границы между их сознаниями становились всё прозрачнее. Елена видела его полностью, до самых глубин, его сокровенные страхи, тайные желания, подавленные страсти. А он ясно видел всю её историю, все скрытые стремления, все неисполненные фантазии.

Кольцо из осколков сжималось, сгущалось, начиная приобретать новую форму в танце их энергий. В центре формировался спиральный символ, окружённый сложным узором знаков, единением противоположностей – жизни и вероятности, существования и возможности.

Боль и наслаждение переплелись, когда единение достигло высшей точки. Елена ощущала резонанс на уровне самой своей сути, как будто каждая частица её существа вибрировала в унисон с Феликсом. Границы между ними стирались, оставляя чистейшее слияние энергий, намерений, сущностей.

В ослепительной вспышке кульминации она услышала голос богини Смерти далёким эхом: “То, что создаётся сейчас, больше, чем вы оба. Храните это единство”.

А рядом, едва различимый в потоке света, отозвался голос Фортуны: “Пути, что не могли пересечься, теперь сплетаются в один. Новая вероятность рождается”.

Яркая вспышка света ослепила их на мгновение. Когда зрение вернулось, между их всё ещё соединёнными энергиями парила новая печать, завершённая, цельная, преображённая их союзом. Золотые линии вероятностей покрывали её поверхность, а серебристые шрамы пересекали узор, придавая ей уникальную красоту. Центральный спиральный символ пульсировал как живое сердце их связи.

Медленно, неохотно, они разъединили свои энергии. Печать не рассыпалась, мерцая между ними как воплощение их временного, но совершенного единства.

Елена смотрела на Феликса по-новому. Теперь она знала его другим, она видела его душу обнажённой, без масок и защит. И знала, что он видит её с той же абсолютной ясностью.

– Это изменит нас,– мысль возникла одновременно в обоих сознаниях, невозможно было понять, кому она принадлежала.

– Что теперь? – спросил он, и его голос всё ещё дрожал от пережитого, отголоски их единения продолжали резонировать между ними.

– Теперь мы возвращаемся, – ответила Елена, указывая на реку света, ведущую обратно в материальный мир. – Ты должен забрать печать с собой. Она теперь наша. Созданная нашим союзом.

Феликс кивнул, протягивая руку к мерцающему символу. Тот поднялся и приблизился к его груди. Момент контакта вызвал новую вспышку света, и печать начала медленно погружаться, интегрируясь с его сущностью.

– Это меняет всё, – произнёс он тихо.

– Не всё, – возразила Елена, – но многое.

Она уже ощущала, как сильное чувство единства постепенно ослабевает, оставляя после себя лишь тонкий след. Словно эхо, постепенно затихающее в горах, но не исчезающее полностью.

– Связь останется, – сказал Феликс, считывая её мысль, – но не такая всеобъемлющая.

– Пожалуй, это к лучшему, – ответила Елена с легкой улыбкой. – Быть постоянно в сознании другого слишком сильное испытание.

Они поднялись одновременно, все еще синхронизированные невидимой связью, и направились к реке света. С каждым шагом мир вокруг начинал терять чёткость, размываться, подготавливая их к возвращению.

– Елена, – позвал Феликс, когда они уже стояли на берегу светящегося потока. – Спасибо. За всё.

Она улыбнулась, ощущая странную лёгкость. После такого полного единения слова казались неуклюжими, но необходимыми для возвращения к обычному существованию.

– Не за что, Феликс. До встречи по другую сторону.

Они шагнули в поток одновременно, и мир вокруг превратился в вихрь света и ощущений, уносящий их обратно к физическим телам, к материальному миру, где их ждали новые испытания.

***

Елена открыла глаза, чувствуя, как дрожат руки. Всего пара часов прошла с момента, когда принесли едва живого Феликса, но казалось, что минули дни.

Она всё ещё касалась преображённой печати на груди Чжан Вэя. Раньше обугленный и почерневший, теперь символ мерцал золотистым светом с серебристыми прожилками, напоминая шрамы, заполненные жидким металлом.

Сяо Мин стояла в дверях, её обычно невозмутимое лицо выражало удивление.

– Что ты сделала? – прошептала она. – Это… я никогда не видела ничего подобного.

Елена не ответила сразу. Сильнейшая усталость наваливалась на плечи, но вместе с ней пришло странное умиротворение. То, что произошло в пограничном мире, изменило не только печать Феликса, но и что-то в ней самой. Словно частица его силы, его видения осталась с ней, дополняя её дар, расширяя возможности.

Она встретилась взглядом с Феликсом, который тоже открыл глаза. В его зрачках отражалось то же понимание – между ними теперь существовала связь, которой не было раньше. Нечто, выходящее за рамки обычных человеческих отношений.

Феликс лежал неподвижно, разглядывая потолок комнаты в храме целителей. После путешествия на грань миров физический мир казался одновременно ярче и тусклее – краски интенсивнее, но ощущения приглушеннее, словно часть его существа всё ещё пребывала там, на серебристой равнине.

Он осторожно поднял руку и прикоснулся к груди. Вместо ожидаемой боли от выжженного символа ощущалось лишь тепло – печать пульсировала под пальцами, как второе сердце.

Сяо Ин, всё это время сидевший неподвижно у противоположной стены, наконец шевельнулся.

– Учитель! – выдохнул мальчик с облегчением. – Вы вернулись!

Феликс слабо улыбнулся. Его тело Чжан Вэя ощущалось теперь совершенно иначе – будто две души внутри не боролись за господство, а переплелись в единое целое.

Сяо Мин подошла к нему, профессиональным движением проверила пульс.

– Вам обоим нужен отдых, – произнесла она, переводя взгляд с Феликса на Елену. – Особенно после… чем бы это ни было.

– Это было исцеление, – тихо ответила Елена, отводя взгляд. Она чувствовала себя обнажённой, уязвимой после всего, что произошло в пограничье.

Сяо Мин помолчала, изучая её лицо.

– Я оставлю вас, – наконец сказала она. – Отдохните хотя бы пару часов. Сяо Ин, идём, нужно приготовить отвар четырёх трав.

Мальчик неохотно поднялся, бросил последний взгляд на учителя и вышел следом за старшей целительницей. В дверях Сяо Мин остановилась.

– И Юнь Лин… – она помедлила, словно подбирая слова. – То, что сегодня случилось между вами – это редкость. Береги эту связь.

Когда дверь закрылась, в комнате повисла тишина. Феликс осторожно сел, отмечая странную лёгкость в теле, несмотря на пережитое потрясение.

– Благодарю тебя, – произнёс он, и звук собственного голоса отдался внутри него необычным эхом.

Елена кивнула, и это простое движение создало волну отголосков в его сознании – словно тысячи невидимых нитей соединяли их, передавая не просто движения, но и крохи ощущений, фрагменты эмоций.

– Это… необычно, – произнесла она, обводя рукой пространство между ними.

– Словно часть тебя всегда рядом, – согласился Феликс.

Он встал и подошёл к маленькому зеркалу на стене, распахнул ворот рубахи. Печать преобразилась полностью. Вместо выжженного символа красовался сложный узор из золотых линий с серебристыми прожилками. Центральный спиральный символ пульсировал в такт сердцебиению, но странно – не синхронно с ним, а словно в противофазе, создавая идеальный баланс.

– Она прекрасна, – тихо сказала Елена, отражаясь в зеркале за его спиной.

Феликс кивнул. Печать действительно стала красивее, гармоничнее. Но дело было не только в эстетике. Он чувствовал, как расширилось восприятие вероятностей. Раньше он видел возможные пути как отдельные золотые нити, но теперь они формировали объёмную структуру с чёткими узорами и закономерностями.

– Нам нужно поговорить о том, что произошло, – наконец произнёс он.

Елена встала, превозмогая усталость. Между ними было расстояние в несколько шагов, но оба помнили их соединение в пограничье, абсолютную близость, невозможную в физическом мире. Простое прикосновение теперь казалось одновременно слишком интимным и недостаточным.

– Это было… глубже, чем я ожидала, – сказала она, держась прямо, словно боялась пошевелиться.

Феликс хотел ответить, но внезапно замер. Что-то изменилось в пространстве вокруг них – едва заметное дрожание воздуха, невидимая рябь в структуре вероятностей.

– Чувствуешь? – шепнул он, видя, как напряглась Елена.

Она медленно кивнула, прислушиваясь. Из открытого окна донёсся беспокойный крик птиц, а затем – едва различимый вибрирующий гул. Чашка с водой на столе отозвалась концентрическими кругами.

Феликс расширил своё восприятие, и мир вокруг расслоился на десятки вероятностных слоев. В большинстве из них проступала тревожная закономерность – золотые нити закручивались в узлы напряжения, особенно к западу от храма.

– Искажение, – прошептал он, чувствуя, как печать нагревается, реагируя на приближение опасности. – Что-то нарушает естественный ход вероятностей.

Словно в подтверждение его слов, дверь резко распахнулась, впуская запыхавшегося молодого послушника с расширенными от страха глазами.

– Юнь Лин! Учитель Чжан! – выпалил он. – Старшая Сяо Мин просит вас немедленно прибыть в главный зал!

– Что случилось? – спросила Елена, и голос её звучал неожиданно твёрдо.

– Странный тёмный туман приближается с запада, – ответил послушник, едва переводя дыхание. – И к нам приносят всё больше людей с признаками заражения! Некоторые говорят, что видели странные фигуры, движущиеся в тумане.

Феликс встретился взглядом с Еленой, и ему не нужно было ничего объяснять – они оба понимали.

– Скверна, – произнесли они одновременно, и эхо их связи усилило слово, придав ему почти физическую тяжесть.

Они знали, что время отдыха закончилось, не успев начаться. Мир снова требовал их внимания, их силы… и теперь, возможно, их объединённой мощи.

***

Конец тома с неожиданной концовкой, следующий том тут /work/436708

И, подобно тому как Феликс предвидит опасные вероятности, предупреждаю: если не поставить лайк и не добавить книгу в прочитанное, вы рискуете подвергнуться воздействию скверны из Мира Обратной Вероятности. Помните, что даже богиня Фортуна благоволит тем, кто ставит лайки и подписывается!