Текст книги "Пропавшая без вести"

Автор книги: Арлин Хант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

11

Сара оставила машину перед армейскими казармами на Лоуэр-Ретмайнз-роуд и подошла к дому номер двадцать четыре. Это было одно из некогда роскошных эдвардианских зданий, теперь разделенных на клетушки. Номер двадцать четыре был еще и одним из самых запущенных.

Стоя на разбитом тротуаре, она разглядывала звонки. Да, Беки сказала правду – квартира находилась на первом этаже и звонок не работал. Она спустилась по металлическим ступенькам и увидела дверь – три матовых стекла в прогнившей раме. Если бы она захотела, то открыла бы ее без труда, но она не стала. Не Джон же она все-таки…

Она быстро поднялась вверх по ступеням, перешла улицу, зашла в магазин «Центра», купила конверт большого формата и написала на нем адрес Джимми.

Потом она вернулась к двери его квартиры и громко постучала.

Через пару минут грязная занавеска зашевелилась. Сара сделала вид, что смотрит на конверт, и постучала еще раз.

Джимми отодвинул занавеску, и Сара наконец смогла его разглядеть.

Молодой человек был без рубашки. Он с опаской глядел на нее сквозь падавшие на глаза черные лохмы. Смазливый, такие с возрастом обычно тускнеют, но Сара понимала, почему Беки млела. Он покосился направо, и Саре показалось, что он не один.

– Чего? – отрывисто бросил он.

Сара улыбнулась как можно вежливее:

– Джимми Данн?

– Чего?

– У меня для вас конверт.

– Оставьте там.

– Не могу. Вам надо расписаться.

Джимми выругался и опустил штору. Немного погодя Сара услышала, как в ржавом замке скрипит ключ.

– Ну, давайте, – сказал он и протянул руку.

Сара передала ему конверт и вынула из кармана телефон. Джимми уставился на конверт:

– Так он пустой!

– Правда? – спросила Сара, набирая тем временем номер.

Хитрые глаза Джимми сузились.

– В чем дело?

– В том, что сейчас я звоню своему лучшему другу Джону Квигли, а он тут же позвонит своему лучшему другу Энди Косгроуву. Мы с тобой их здесь вместе дожидаемся, потом я удаляюсь, а вы мило беседуете. Годится?

– Как вы…

– Ну что, решай быстрее! – перебила его Сара и показала ему экран своего телефона. – Звоню? А может, ты будешь хорошим мальчиком и впустишь меня?

– Это шантаж.

– Допустим.

– Слушайте, а давайте в другой раз?

Сара рассмеялась:

– Чтобы ты опять сбежал? Нет уж, лучше сейчас, Джимми. Ну так что, согласен?

– Я, вообще-то, не один…

– И что? Я не кусаюсь.

Джимми отбросил челку назад:

– Уф, как вы меня достали!

– Нет проблем! Звоню Джону. Ну, я не знаю: хочешь, как лучше…

– Ладно! – отрубил Джимми, открыл дверь и впустил ее. – Вот попал…

Сара прошла в крошечную кухню под лестницей, где теснились электроплитка, мойка, две полки и холодильник. Сегодня она уже во второй раз видит кухню, в которой почти не готовят.

Вслед за Джимми она оказалась в мрачной гостиной со скудной обстановкой и болтавшейся под потолком голой лампочкой. Просиженный диван, засаленный пуф и телевизор на кирпичах вместо тумбы. Через приоткрытую дверь в другой комнате, спальне, виднелась неопрятная постель и на ней чья-то голая нога.

– Милая квартирка, – заметила Сара.

Джимми кашлянул, плюхнулся в кресло и начал скручивать папиросу.

– Я из-за вашего напарника-идиота работу, между прочим, потерял.

– Зачем ты сбежал?

– А вдруг он Энди позвонит! Вы оба, похоже, не прочь так поразвлекаться, – бросил он и презрительно посмотрел на нее.

– Нечего было связываться с его дочкой. Она еще ребенок.

– А по ней не скажешь!

Джимми ухмыльнулся так мерзко, что у Сары сам собой сжался кулак и она еле сдержалась, чтобы не двинуть ему как следует.

– Она несовершеннолетняя, дрянь ты эдакая!

– Вряд ли ее папуля захочет тащиться в суд.

Сара смотрела, как он, облизав края бумажки, прижал их друг к другу и полез в карман за зажигалкой.

– Как получилось, что Кэти Тодд облилась нашатырным спиртом?

Джимми бросил на нее злобный взгляд:

– А я знаю? У нее спрашивайте.

Сара отметила про себя, что глаза у него стариковские, странные для восемнадцатилетнего юнца. И он со злостью следит за каждым ее движением. Ясно, что он ее не боится и даже угроза позвонить Джону не слишком его беспокоит. Значит, придется показать, кто здесь хозяин.

Она решительно подошла к двери спальни и распахнула ее. Послышался приглушенный вскрик.

– Эй! – возмутился было Джимми, но Сара предупредительно вытянула руку, и он затих.

– Привет. Не пугайтесь, – поздоровалась она с девушкой, скрючившейся под одеялом. На стуле она заметила небрежно брошенную школьную форму. – Ага, школа Святого Луки… Ай-яй-яй, Джимми. Объявления, что ли, ты в столовых расклеиваешь?

– Да как вы можете! Это вторжение в жилище! Это… посягательство! – разошелся Джимми, но уже не так самоуверенно.

– Слушай, Джимми, это делается так. Мы с тобой разбираемся здесь, и благодари Бога, если этой застенчивой барышне под одеялом семнадцать лет. Потому что тебе, Джимми, – нам твоя мама сказала, – уже восемнадцать, и для закона ты вполне взрослый человек. Забудь про Энди. Я ведь могу прямо сейчас позвонить своему знакомому полицейскому. Это вполне тянет на изнасилование несовершеннолетней.

– Изнасилование? – растерянно переспросил Джимми. – Никого я не насиловал. Скажи, Шивон!

В ответ послышался тихий плач.

– Шивон!

– Не волнуйся, Шивон. Джимми все сделает правильно. Да, Джимми?

Джимми громко сглотнул и выпустил через нос две струйки дыма.

– Шивон, я сейчас выйду, а ты одеваешься и пулей в школу, поняла? Джимми мне пока кофейку сделает. Я посижу, попью, а ты давай иди.

Сара закрыла дверь и присела на диван.

Джимми смотрел на нее с ненавистью, но в то же время и уважительно:

– А я думал, Джон – полный лох.

– С молоком, Джимми, и без сахара. – Сара расстегнула пальто и вынула записную книжку. – По-моему, я и так подсластила как могла.

12

Джон кинул в спортивную сумку смену белья – трусы, носки – и застыл в раздумье, какие из поношенных «леви страусов» выглядят поновее.

Лежа на коврике у окна, Сумо внимательно следил за каждым движением хозяина, делая при этом вид, что ему вовсе не интересно. Но Джон-то уже заметил, что пес не сводит с него взгляда.

– Да ладно тебе! Подумаешь, два дня, – сказал он, обращаясь к своему четвероногому другу. – Никаких больше собачьих гостиниц – хватит с нас того раза.

Джон вспомнил, как сердито глядела на него женщина, которой он оставил Сумо, когда как-то уезжал на выходные с друзьями.

– Останешься с Сарой. Она тебе нравится.

Он запихнул в сумку еще две рубашки и пару кроссовок. Раз уж предстоит много ходить пешком, то надо подготовиться как следует.

– Смотри, веди себя с ней хорошо. У нее проблем сейчас и без тебя хватает. – Он прошел в ванную, чтобы сложить туалетные принадлежности. – Не лаять, не кусаться и не тянуть ее за собой. И она не из сахарной ваты сделана. У нее нога болит, не забывай.

Джон застегнул молнию на сумке и присел на кровать. Сумо поднялся, подошел к нему и, положив огромную голову на колени хозяину, вяло вильнул хвостом.

– Поаккуратнее с ней, – тихо сказал Джон и приласкал пса. – Смотри, чтобы с ней ничего не случилось. Понял?

Сумо тяжело вздохнул, а Джон уже в который раз подумал, что его собака понимает английский гораздо лучше, чем он, хозяин, подозревает.

Зазвонил мобильник.

– Алло?

– Привет, это Сара.

– Привет. Ты где?

– В офисе, а ты?

– Собираюсь вот. Удалось купить билет на вечерний рейс.

– Отлично, загляни ко мне до аэропорта.

– Зачем?

– Я вроде знаю, откуда у Кэти пушка! – По голосу Сары было понятно, как она довольна собой.

– То есть?

– Ну, говорю же, я, кажется, знаю, откуда у Кэти пушка, – повторила она.

– Как тебе это удалось?

– Пришлось потрудиться. Так ты заедешь?

– Конечно! – Джон закрыл мобильник и вскочил с кровати. – Что я тебе, Сумо, говорил? Вот она какая! Особенная!

Сумо решил, что на сегодня хватит вилять хвостом. Он лег на коврик и закрыл глаза. Джон помахал ему на прощание и взял сумку.

– Не балуй! Я скоро.

Джон опять взглянул на листок бумаги. На нем было написано мужское имя – Уилли Стонтон и название бара – ничего удивительного, «Несбитс», веселенькое заведение на Джеймс-стрит.

– И как ты это раскопала? – поинтересовался он.

– Если к Джимми Данну найти подход, он становится очень даже разговорчивым.

– Он что, взял и выложил все по доброй воле?

– Конечно. – Сара заправила прядь волос за ухо. – У него ведь был выбор: или это, или дать полицейским объяснение, каким образом он узнал, куда делся бумажник Кэти.

– Погоди, дай разобраться. У Джимми Данна, с которым ты случайно встретилась на улице, вдруг проснулась совесть, и он говорит тебе: «Сара, я тут подумал… Та девушка, о которой мы говорили с твоим напарником… ну, я хотел ее обчистить, а она меня застукала, и мы подрались. Не знаю, как получилось, что на нее пролился нашатырный спирт, но она сказала, что меня не уволят и не арестуют, если я ей помогу, поэтому я дал ей номер парня, который мог, а может, и не мог достать ей пушку. А потом, когда она застрелила кого-то и сама стрелялась, я, как истинный джентльмен, подумал: «Эх, нехорошо получается, я вроде как ни при чем. Надо было Джону во всем признаться, да только напугал он меня. А теперь вот откуда-то смелость взялась рассказать все от чистого сердца». Я правильно излагаю?

– По-моему, ему хотелось облегчить душу.

Джон скептически приподнял бровь:

– Хватит мне сказки рассказывать. Чем ты его прижала?

– Ничем.

– И где он сейчас?

– Не скажу.

– Не скажешь?

– Пообещала ему.

– Пообещала… – не веря своим ушам, повторил Джон. – Это Беки тебе рассказала, где его искать?

– Она не знает, где он живет.

– Как же ты его узнала?

– Я его видела, Джон. У Энди в джипе как-то раз.

– И что, ты его запомнила? Не верю. Кончай заливать.

– Зачем мне тебя обманывать?

Замечание было резонным. Джон внимательно посмотрел на Сару, но ее лицо оставалось непроницаемым, как маска.

– Ты же понимаешь, я его найду.

– Отлично! – сказала Сара, возвращаясь к столу. – Если ты сам его выследишь, без меня. Может, тебе тоже повезет и ты совершенно случайно встретишь его на улице.

– А ты что собираешься делать? Заявишься в «Несбитс» и станешь всех расспрашивать, не знает ли кто парня по имени Уилли, который пушками торгует?

– Нет, конечно.

– Что тогда?

– Что-нибудь придумаю.

– Только подожди, пока я вернусь.

Сара резко обернулась:

– Что ты сказал?

– Я хочу, чтобы ты подождала, пока я вернусь.

– Зачем?

– Это нехорошее место. Там небезопасно.

– Джон, я в состоянии позаботиться о себе.

– Никто и не говорит, что ты не в состоянии.

– Ты только что сказал!

– Я просто прошу тебя подождать день-два. Что тут такого?

– Ничего. Но не надо говорить мне, что делать и чего не делать.

– Отлично! – Джон сел и сложил на груди руки. – Тогда тебе лучше позвонить и заказать себе билет на самолет, потому что ни в какую Англию я не полечу!

– Это что, шантаж? – изумилась Сара.

– Да.

– Тебя подбросить до аэропорта?

– Я возьму такси. Не увиливай.

– Джон, я не ребенок! – гневно сверкнула глазами Сара.

– Никто и не говорит, что ты ребенок!

Помолчав, Сара сказала:

– Хорошо. Я подожду, пока ты вернешься. Тогда и сходим вместе.

– Вот и договорились.

– Так какой у тебя план действий? – спросила она.

– Утром встречаюсь с Джереми Торнтоном. Бизнес начал его отец, и он подтвердил, что рубашки они продавали готовыми, а вот жакет – это, похоже, зацепка. Каждый шился индивидуально. Значит, если получится установить время, когда его сшили, то, возможно, получится и выйти на заказчика. Что-нибудь еще нашла?

– Пока нет, но я ищу.

– Ладно. – Джон провел пальцами по волосам. – Пока тебя не было, звонил Джефф Гренджер, спрашивал про фотографии. Я извинился за качество, но, по-моему, качество его как раз не интересовало.

– Так-так. – Сара выпрямилась в кресле. – И что говорит?

– Почти ничего. Уставился на фотки и молчит, бедолага. Угадай, для кого миссис Гренджер стала бризом?

– И?..

– Для владельца местной гостиницы, куда они, с тех пор как поженились, ходили каждую пятницу танцевать.

– Ничего себе! – удивленно покачала головой Сара. – И что ее муж теперь собирается делать?

– Пригласит ее туда вечером на ужин и предъявит им фотографии. Он выскочил отсюда как ошпаренный.

– Худо.

– Думаю, для него не новость, что у нее с кем-то шуры-муры. Мне непонятно только, почему с таким стариканом. В смысле, Джефф ведь не урод, я бы сказал чем-то даже на Роджера Мура смахивает. А жена у него так себе.

Сара откинулась в кресле и скрестила руки за головой:

– Понятно, куда ты клонишь. Почему люди так поступают? Он и она – идеальная пара, вместе много лет, так зачем бегать на сторону, искать кого-то еще, особенно если этот «кто-то» уступает по всем статьям?

– Острые ощущения, риск, глупость, – ответил Джон. – Каждый имеет право на ошибку.

– Джон, я не имела в виду тебя, – сказала Сара. Это было правдой, но правдой было и то, что Джон Квигли в свое время разбил ей сердце своей изменой.

Он быстро поднялся:

– Ну, мне пора. Служба безопасности в аэропортах требует к себе уважения. Оставь машину себе, пока меня не будет, ладно?

Сара слегка удивилась. Серебристый «опель-манта» восемьдесят пятого года выпуска был любимой игрушкой Джона. Бензин он, правда, жрал, как голодный зверь, но даже и речи не шло, чтобы его продать. Вместе с Сумо он был самым ценным в его хозяйстве. Так что предложение искренне тронуло ее.

– Ценю твою щедрость.

– Лучше пообещай: «Джон, я не разобью твою машину».

– Джон, я не разобью твою машину.

– И сегодня вечером надо погулять с Сумо, хотя бы милю пройди с ним. Я не раз уже замечал: бодрый Сумо – не обязательно послушный Сумо.

Сара встала с кресла и обошла вокруг стола.

– Я буду хорошо заботиться о нем, обещаю.

Джон сделал к ней шаг, чтобы обнять, и они неловко столкнулись.

Сара рассмеялась, а Джон закатил глаза:

– Я ведь всегда был такой ловкий!

– Да, верно. – В Сариных глазах заплясали искорки. – Влево или вправо?

– Я выбираю влево.

Но он не подвинулся. Вместо этого он наклонился, взял в руки ее лицо и поцеловал ее в губы.

Сара замерла, ее щеки пылали.

– Позвони, когда устроишься в отеле, – попросила она.

– Непременно, – ответил он, глядя ей прямо в глаза.

– Ну, счастливого пути! – Она отвернулась и стала перебирать бумаги на столе.

Джон подождал немного, но было понятно, что больше она ничего не скажет. Он закинул сумку на плечо и вышел.

Сара тяжело опустилась в кресло и долго молча сидела, слушая, как бьется сердце. Надо же, поцеловал ее. Ей бы рассердиться, а еще лучше залепить ему хорошую пощечину. Только этого не хватало! Все, поезд ушел!

Ведь ушел?

Тогда почему она сидит и глупо улыбается?

А тем временем на другом конце города человек смотрел, как Джеки Кенни помогает матери забраться в машину Сары. Он отметил, что, перед тем как завести мотор, она проверила ремни безопасности, и еще отметил, в какое время ушла сиделка. Он подождал, пока они уехали. Он знал, что сегодня вечер у Сары свободный. Адрес Джеки он нашел в записной книжке, которую выкрал из квартиры Сары. И теперь он хотел осмотреть дом. Без машины Сара вернется поздно, значит, у него куча времени.

Он вытащил пару резиновых перчаток и дождался, пока сгустятся сумерки. Темнота – его лучший друг.

13

Уже почти стемнело, когда Сара, забрав Сумо из дома Джона, отправилась через весь город в Клонтарф. Поставив машину у дома матери, она в который раз удивилась, как замкнулся круг ее жизни: здесь, в доме, где прошло ее детство, девчонкой мечтала она о Джоне Квигли, о том, как поцелует его.

Как будто она никуда и не уезжала.

– Ну, пошли, – сказала она огромному псу, открывая входную дверь. – Ты наверняка привык, что у Джона тебе живется вольготно, но здесь на диваны залезать нельзя. И грызть вещи тоже нельзя.

Сумо вяло махнул хвостом и не спеша начал обследовать свое новое жилище. Сара отпустила его спокойно. Он бывал в этом доме вместе с Джоном, поэтому она разрешила ему осмотреться и устроиться там, где ему больше всего понравится.

Она отнесла сумки с едой в кухню и поставила их на стол. У нее было еще три совершенно свободных часа, прежде чем Джеки привезет мать обратно, и Сара решила посвятить их себе. Сдвинув сумки в сторону, она приготовила чай. Сумо прошел через кухню в гостиную. Она слышала, как он неторопливо ходит по своим новым владениям, обнюхивает все и тихонько рычит. Забавная собака – с тех пор как Джон спас его еще в щенячьем возрасте, он рычал не переставая. Джон говорил, что он не замолкает даже во сне.

– Сейчас я переоденусь, и пойдем прогуляемся.

С поднятым ухом Сумо появился в дверях кухни.

Не допив чай, Сара поставила грязную чашку в раковину, взяла сумку и пошла наверх. Пес, тихонько рыча, последовал за ней.

– Я еще не решила, где ты будешь спать, но, по-моему, можно неплохо устроиться вот здесь. – Она открыла дверь в свою спальню и включила свет. – Эй, ты чего?

Сумо, ощетинившись, протиснулся мимо нее в комнату. Рычал он теперь вполне серьезно. Сара смотрела, как он, словно ищейка, бегает по комнате. Только обследовав все основательно, он запрыгнул на ее постель и зарычал на Барни, фиолетового плюшевого медведя.

– Сумо, а ну слезай! – Она потянула собаку за ошейник, стаскивая на пол. – Сидеть!

Сумо послушался, но жалобно закряхтел. Сара сделала вид, что ничего не заметила. Она посадила Барни на полку и, пошарив под кроватью, достала кроссовки.

– Сумо, два дня, и все. Я понимаю, старичок, ты еще не привык, но, по-моему, тебе здесь понравится. – Она села на кровать и стащила сапоги. – Смотри, даже спать здесь со мной можно. Я, конечно, сказала тебе, что нельзя, ну да ладно уж… – Сара погладила пса по тяжелой голове, а он лизнул ей руку. – Не переживай, он скоро вернется.

Поднявшись, она взяла со стула у туалетного столика спортивную куртку.

– Усталый Сумо – послушный Сумо, так? Ну, пошли уставать.

Она сбежала вниз, Сумо неохотно потрусил следом. Внизу, пока она искала поводок, Сумо опят заворчал. Пристегивая поводок к ошейнику, Сара заметила, что у пса на загривке шерсть стоит дыбом. Что такое? Наверное, испугался незнакомого дома.

– Пошли, дорогой, разомнемся.

Через несколько секунд после того, как закрылась дверь, человек, сидевший на чердаке, осторожно спустился на лестничную площадку. Собака спутала все его планы: он собирался дождаться, пока Сара пойдет в душ, а потом устроить ей сюрприз. Теперь все пошло под хвост этой дрянной псине.

Он прошел в спальню Сары и из окна наблюдал за девушкой, пока она не исчезла за поворотом со своей зверюгой. Господи, какой здоровенный пес, да еще и башковитый оказался – сразу почуял. Он взял с полки Барни и крепко прижал медвежонка к груди, размышляя, что делать дальше.

Можно убить собаку, но, пока он будет с ней возиться, Сара убежит. Нет, мстить надо изощреннее.

Пока Джон не путается под ногами, у него, разумеется, есть еще время пораскинуть мозгами.

Хелен сидела у кухонного стола в доме Джеки в Ратгаре, ее темные волосы тускло поблескивали в свете лампы. Она сняла пиджак и уже была готова погрузиться в свое привычное расслабленное состояние. Джеки готовила пасту, время от времени делая глоток красного вина и поглядывая поверх стакана на сестру.

– Что же нам делать, Джеки? Когда я с ней говорила, она была очень недовольна. – Хелен отщипнула от батона кусочек и бросила его в рот. – Конечно, она права. Раз должна заканчивать в семь, значит, в семь. У нее тоже семья есть.

– Есть, есть, – бросила Джеки.

– Если Белинда от нас уйдет, мы не скоро найдем ей замену – хорошие сиделки на дороге не валяются.

– Это точно.

– Да еще мама ее терпеть не может, что, понятно, только масла в огонь подливает.

– Вот именно.

– Я никак не возьму в толк, почему Сара не может приходить домой вовремя, – покачала головой Хелен. – В этом она вся – такая несобранность!

– Вообще-то, если честно, в этот раз у нее была уважительная причина: ей стекло в машине разбили.

– Вот! – сказала Хелен, наставительно подняв палец. – Почему ей разбили стекло? Уже второй раз за месяц! Это, по-твоему, нормально? Не иначе опять влезла в какую-нибудь историю. – Она сделала глоток вина. – Вот увидишь, Джону Квигли счастья не видать, пока он не отправит ее на кладбище!

– Хелен…

– Что? В прошлом году в нее стреляли. Теперь разбили машину. Ты хочешь сказать, это нормально? Вот если бы она в магазине работала, стали бы в нее стрелять?

– Нет, но…

– То-то и оно! Только не говори мне, что ты за нее совсем не волнуешься.

– Конечно волнуюсь, но…

– Да, она у нас такой живчик… Хоть бы успокоилась поскорее.

– Хелен, Сара – взрослая женщина и сама знает, как и что ей делать. Не стоит забывать об этом.

– Как и что делать, да? И когда же это она что-нибудь решала за всю свою жизнь? Из одной неприятности выберется – в другую вляпается. Мы не знаем и о половине всех ее авантюр. Она же у нас скрытная.

Джеки поставила стакан на стол и помешала соус.

Хелен потерла глаза. Она смертельно устала, а телефонной звонок взбешенной Белинды не добавил ей хорошего настроения.

– Она же старается, Хелен, правда, старается. Ей тоже нелегко. И потом, она отлично ладит с мамой.

– Я знаю, – вздохнула Хелен, – и люблю ее за это старание. Но видит бог, иногда она доводит меня до белого каления. И мы ведь обе знаем, что она просто оттягивает неизбежное. В смысле, мама не может…

– Чего не может?

Хелен замерла.

– Чего мама не может? – повторила Дейрдра Кенни.

– Мама, я…

– Где она?

– Белинда?

– Да.

– Ее рабочий день закончился, она ушла домой.

Дейрдра кивнула:

– Правильно. Так о чем ты говоришь, Хелен?

Хелен улыбнулась:

– Ни о чем особенном, мам.

– Что-то мне так не показалось. – Дейрдра пристально посмотрела на старшую дочь. – У тебя усталый вид, милая. Спишь мало? Волнуешься, конечно. Ты всегда волновалась.

Она пошла из кухни, но остановилась в дверях и сказала:

– Джеки, вкусно пахнет твоя стряпня.

– Вот и хорошо. – Джеки отхлебнула еще вина. – Скоро будем есть.

– Жуть берет, правда? – тихо произнесла Хелен, когда мать ушла. – Сейчас вроде нормальная, совсем как раньше.

– Врач говорит, что это проблески сознания.

Но такие проблески случались все реже и реже. В любую минуту мать могла войти снова и уже не вспомнить, что она здесь делала, или, еще хуже, спросить Джеки, в котором часу их отец, уже покойный, обещал вернуться домой.

– Знаешь, Хелен, а мама права. У тебя и правда усталый вид, – нерешительно произнесла Джеки. – У тебя все в порядке?

Хелен провела пальцем по ободку стакана:

– Все в порядке. Работа и Пол, больше ничего.

– Он не хочет проконсультироваться?

– Великому хирургу консультации ни к чему. Вот еще! – горько усмехнулась Хелен. – Ему кажется, что видеть жену двадцать минут в день – это совершенно в порядке вещей.

– Все образуется, дорогая. Вот увидишь!

– Оптимизма у тебя, Джеки, хоть отбавляй. Твой стакан всегда наполовину полный.

Джеки налила себе еще вина.

– Не пей больше, – сказала Хелен. – Тебе же потом маму везти домой.

Джеки тоскливо посмотрела на свой стакан и вылила вино обратно в бутылку. Вечер обещал быть долгим.