Текст книги "Бывший муж. Я к тебе не вернусь (СИ)"

Автор книги: Ария Тес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

«Химера»

Ян

Я не чувствую ничего, кроме горячего раздражения, когда Лола слишком по-хозяйски закрывает за собой дверь.

– Я не приглашал тебя зайти.

– Да брось, – тихо шепчет она, стреляя глазками, – Я все могу понять, но…нам нужно поговорить.

– Нам?

– Хорошо, мне. Пожалуйста.

Хмурюсь, а сам понять не могу. Какого черта она творит и зачем все это? Потом в голову заходит образ Полины. Сука! Еще одна! Как к себе домой.

Какая у нее прическа, чтоб ее?!

Она подстригла свои волосы? Как-то по-новому уложила их? Или, может быть, перекрасилась? Холодею, если честно. Не хочу, чтобы она меня цвет своих волос. Они у нее светлые, красивые, а еще пахнут карамелью.

По коже проходит дрожь, и я прикрываю глаза. Что же ты творишь? О чем думаешь, кретин?! Совсем уже, да?! Ты все решил. Ты разобрался, что так правильно. У тебя есть влечение к другой женщине, которая сейчас стоит перед тобой. Теоретически, у тебя больше нет никаких сдерживающих факторов. Вот она. Бери, не хочу. А я и не хочу. Меня волнует моя жена, которая изменила прическу и надела какое-то платье, которое сделало ее горячей, чтоб ее!

Мое молчание Лола воспринимает, как зеленый свет. Она тихо хихикает, скидывает туфли и делает еще один шаг.

– Ну? Мы так и будем стоять в прихожей?

В себя меня приводит не ее голос, а громкий скрежет ножек стула об пол. Резко оборачиваюсь. Тимур быстро идет до своей комнаты, потом наклоняется, держась за стену, срывает с пола рюкзак и поворачивается на нас.

Я вижу.

Конечно, я вижу, как его лицо искажается гримасой отвращения, когда он смотрит на Лолу. На меня смотрит с ненавистью.

Бля-я-ядь…

Я делаю к нему шаг, но он больше не отвечает. Уставился в пол, идет на нас быстро и слишком нервно, молча надевает кеды.

– Тим, да стой ты! – пытаюсь схватить его за руку, но сын резко дергается и подается назад от меня.

И снова смотрит.

Прямо в глаза. Таким взглядом, который каждый родитель мечтает никогда в своей жизни не увидеть.

Там и ненависть, и злость, но самое ужасное – это разочарование. Оно горечью оседает в моих легких, и от него я теряюсь, как будто он зарядил мне кулаком в морду.

А может, лучше бы и зарядил. Нет, точно лучше бы зарядил. Не может. Лучше бы он меня ударил, чем вот так смотрел…

– Прости, но это уже слишком, – цедит тихо, Лолу не касается намеренно, даже отстраняется от нее чуть больше.

Брезгует.

К своему стыду, сейчас я разделяю его чувства. Она раздражает меня еще больше, чем когда заявилась в ресторан. Как она об этом узнала? Даже думать не хочу, но в совпадения не верю.

С этим надо будет разобраться.

– Не буду тебе мешать наслаждаться жизнью с дешевой потаскухой, но и свидетелем быть не желаю! Удачи, – ядовито договаривает сын, разворачивается и чеканит шаг до двери, которой хлопает так сильно, что я буквально всем телом вздрагиваю.

Сука…

Прикрываю глаза и шумно выдыхаю.

Сукасукасука!!!

Я знал, что он уйдет. Честно. Может быть, даже был готов…хотя нет, я не был готов. Я только начинал понимать, и мне бы чуть больше времени, но его у нас забрали. Вероломно и нагло! Хотя мне винить некого, кроме себя. Кашу-то заварил я сам, чего теперь межеваться?

Перевожу взгляд на Лолу. Она смотрит прямо, с вызовом, и, конечно, ей совсем не жаль. Чего ей жалеть-то? Своя рубаха ближе, а у моего сына еще и характер – дрянь. Когда он увидел нас с Лолой, вылил на нее отборные помои. Там были разные слова: и дешевая шлюха, и потаскуха, уродина, и «моя мама все равно красивее тебя, крыса стремная». Я его еле от нее оттащил. Мы долго с ним разговаривали, и я попросил дать мне время, чтобы разобраться. Он дал. Ему сложно было молчать, и я себя ненавижу за то, что попросил его об этом. Тим очень любит Полину. Конечно, она же его мама, но справедливости ради, даже я к своей так не относился. Она для него...как самый надежный тыл. Он придет ко мне со своими проблемами, попросит совета в мужских делах, но что-то сакральное и слишком личное...это всегда к ней. Я это знал, поэтому, чтобы не усугублять мое и без того шаткое положение в глазах собственного сына, рассказал ему абсолютную, местами неприглядную, но правду. Только теперь эта правда под большим вопросом из-за Лолы. Кто мне поверит? Я бы сам не поверил, если бы любовница моего отца притащилась к нему на новую квартиру сразу по факту его переезда, а она и рада. Буквально кожей чувствую какое-то нелепое превосходство, которым она сейчас упивается.

И это бесит!

Дико-дико-дико бесит, как в принципе и она сама…

– Я же просил, – цежу, Лола тихо цыкает и делает еще один шаг по направлению ко мне и моему дому.

– Да брось. Он же все понимает…

Нет, ты, сука, издеваешься.

– Он, может быть, и да. А вот я – нет. Какого хуя ты сюда приперлась?!

От холодности и тяжести моего голоса, Лола вздрагивает и тормозит. Ага. Теперь ты уже не так уверена в себе, да?

Хмыкаю.

– Тебе надо уйти.

– Но, Ян! Это несерьезно!

– Что конкретно? Моя пока еще просьба?

Еще мгновение Лола тупо втыкает, а потом резко меняет тактику. Подходит вплотную, жмется ко мне, кладет руки на мои и глазками шлепает.

– Ну, Ян…я соскучилась по тебе! Ты совсем не приходишь ко мне, и я понимаю, правда…Я понимаю. У тебя развод с этой твоей… – ее лицо искажается в отвращение, – …Тупой курицей, но…

Меня кроет моментально.

Резко скидываю ее ладони, хватаю за горло и дергаю на себя.

Перед глазами – красные мушки. На душе – буря. Я ей могу задавить эту наглую девчонку и сейчас этого очень хочу. Кто бы знал, сколько мне приходится приложить воли, чтобы не сломать ее цыплячью шейку.

Дыши.

Только, сука, дыши.

Делаю пару глубоких вдохов, выдыхаю, а сам смотрю ей в глаза. В них плещется страх, конечно, но больше какой-то игры? Какой-то больной радости? И чего ты радуешься, блядь? Хрен тебя знает. Кажется, ты полагаешь, что сейчас настал твой звездный час, да? По твоему представлению я прижму тебя к стене и наброшусь, как оголодавший волк на свою добычу? Как уже однажды набросился? Нет. Это другой момент. Этого не будет. Потому что никто не смеет говорить о Полине так. Никто!

– Я предупреждаю тебя один-единственный раз, Лола, – шепчу тихо, щурюсь слегка, – Никогда не смей говорить о моей жене в таком тоне.

– О бывшей жене…

Ее голос сейчас дико бесит и одновременно дерет что-то уже надорванное в глубине моей души.

Сжимаю пальцы сильнее, и Лола начинает хрипеть. Хватается за мои плечи, пытается вырваться, но я держу ее крепко. Может быть, даже чересчур. Однако я такой. Я грубый и жесткий. Только с Полиной мог быть другим, и только ей я позволял гораздо больше, чем другим.

А Лола не Полина. И она никогда не будет Полиной.

– Еще хотя бы одно, оскорбительное слово о ней…хотя бы как-то коснешься моей жены в принципе, я тебя раздавлю, Лола. Ты меня услышала? Я тебя уничтожу, и меня ничего не остановит. Будешь мыть сортиры, да и то не в Москве. Где-нибудь в ебенево, откуда ты выползла!

– Но…

– Она мать моих детей! – резко повышаю голос, вкручивая бешеный взгляд в нее, – Она моя женщина! И ее не будет оскорблять никто, особенно какая-то жалкая сучка из дешевого ресторана!

Отталкиваю от себя Лолу, а потом брезгливо вытираю руку о штанину брюк. Она смотрит на меня ошарашено. Да я и сам охуел, если честно. Не ожидал. Черт, я совсем не ожидал, что скажу это, но…

Знаете, что в этот момент я вижу перед собой?

Обычную химеру. Глупую, странную мечту. Морок. И даже того, что меня в ней привлекло, больше нет. Это все морок. Туман. Я слишком долго скучал по тому, что было мне дорого, и оказался в ситуации совершенно идиотской. Я! Человек разума и логики! Какого черта?! Но мы имеем по факту то, что имеем.

Я вижу перед собой не женщину, к которой испытывал сильное притяжение и желания. Я вижу в ней...даже не знаю...что я в ней вижу? Ничего.

Это и пугает.

Где были мои глаза раньше?...Когда я ездил в тот ресторан? Снова и снова смотрел ее выступление и думал о том, как круто было бы видеть это тело на белых простынях какого-нибудь отеля. Теперь я думаю только о том, как круто было бы, чтобы она ушла и никогда больше не появлялась.

Что со мной?

Что происходит?

Почему так? Это злость из-за того, что она меня ослушалась? Или я просто в себя пришел? Что это? Не понимаю, но одно знаю точно: я хочу, чтобы она ушла сейчас. Я этого действительно хочу, потому что если она останется, я ее убью.

– Уходи, – выдыхаю тихо, прикрыв глаза.

Не хочу ее видеть. Не хочу слышать ее голоса. Не хочу чувствовать не тот аромат духов.

Она мне не нужна. Она – химера.

– Ты серьезно сейчас?

– Если я захочу тебя увидеть, я сам приеду. Не играй со мной в эти игры с якобы случайными встречами...

– Но она была случайной!

– Хочешь сказать, что тебя по чистой случайности занесло в ресторан с Мишленовской звездой? Туда, где одно кофе стоит почти тысячу рублей?

– А что? – Лола вздергивает подбородок, бросая мне вызов, – Я не могу себе этого позволить? Так ты думаешь?

– Я никак не думаю, но мне не пятнадцать. Я в такие совпадения не верю. Еще раз случайно где-то тебя встречу, особенно если это будет касаться моей семьи, ты пожалеешь. Запомни, дорогая, меня не нужно ловить, как подростка, и уж точно не нужно преследовать. Завязывай с этим дерьмом, и если я наконец-то объяснил все достаточно доходчиво, чтобы даже до тебя дошло, вали отсюда на хер.

– Как ты смеешь так со мной разговаривать?!

– Ты по-нормальному не понимаешь! Что я сказал тебе в ресторане?!

– Ты сразу же сбежал!

– Это ты нихрена не услышала, дорогая. Я сказал тебе: не появляйся. Ты что делаешь? А?!

– Но…

– Никаких «но»! – снова повышаю голос, – Не ты устанавливаешь правила, Лола! И если я сказал "держи дистанцию", ты ее, сука, будешь держать! А теперь закончили. Проваливай. Я все сказал.

Подхожу к двери, открываю ее и молча жду, пока она уйдет.

Черт, я до дикой дрожи хочу, чтобы она побыстрее свалила отсюда! Я помню это чувство. Оно с тобой, после того как ты по пьяни или глупости переспишь с женщиной, к которой ничего не испытываешь.

И я не испытываю ничего к тебе, Лола.

Это просто мираж. Это просто замещение. Это просто я попутал берега. Это я заблудился и запутался.

– Я тебе шлюха какая-то?! – шипит она, но туфли надевает.

Хмыкаю.

– Уходи, не стоит развивать этот разговор дальше.

– Ты ведешь себя, как гандон.

Устало закатываю глаза, хватаю ее за руку и выталкиваю из квартиры.

– Все возможно в этом мире.

Закрываю дверь перед ее носом и ненадолго прижимаюсь к ней лбом.

Холодно.

Хорошо.

Куда меня несет? Что я творю? Хрен его знает. Говорят, у мужиков бывают такие периоды пару раз за жизнь. Мои сыновья сейчас в этом периоде, и, как оказалось, я их догоняю.

Сука!

Резко отстраняюсь от двери и иду обратно в гостиную, по пути набирая сообщение Тимуру:

Вы

Клянусь, я ее не звал и не хотел видеть в своем доме

Он мне, конечно, не поверит, но промолчать я тоже не могу. Один мой сын уже считает меня гандоном, хотя…кому я вру? Тимур тоже так считает. И единственная причина, по которой он пошел за мной – ему стыдно смотреть матери в глаза. А теперь…

Блядь!

Все валится куда-то к чертовой матери, и мне бы снова притормозить и подумать, что я поступил правильно. Что развод – это единственный выход. Что я больше не могу смотреть на Полину, которую волнует сервировка стола, блядь, шторы, сервиз, все на свете, только не я! Но… у меня перед глазами скачет ее прическа и какое-то мифическое платье, а еще клуб.

Клуб, полный мужиков. Которые будут. На. Нее. Смотреть.

А они будут.

Моя Поля – женщина, которая умеет цеплять взгляды и вести. Если захочет. Если отвлечется от своих тарелок, музыкальных квартетов и прочего, свесткого дерьма!

Чтоб ее!

Набираю начальника своей безопасности и жду ровно два гудка, после которого слышу его спокойный голос.

– Да, босс?

– Моя жена собралась в клуб.

Короткая пауза, за которой следует аккуратный вопрос.

– Мне…ее остановить?

– Нет, – нет, пусть сходит и развеется. Ей это пойдет на пользу, но… – Я хочу знать, что к ней никто не подойдет и на пушечный выстрел. А еще…

Он снова молчит. Ждет. Не знаю, чувствует ли, что сейчас я ломаю свою гордость? А я ведь ломаю. Мне дела быть не должно, но оно есть. Оно горит и режет меня изнутри, а через мгновение становится словами.

– Я хочу, чтобы твой человек снимал для меня видео всего, что она там делает.

Ой, дура-а-ак…

Прикрываю глаза рукой, издаю тихий смешок.

– Ебать, я идиот…

По ощущениям, бравый солдат, который вот уже пару лет прикрывает мою задницу на случай непредвиденных происшествий и защищает мою семью – того же мнения.

Он, конечно, не позволяет себе посмеяться в ответ, но когда отвечает, то я слышу, насколько он близок к этой грани субординации, которую военный человек не может позволить себе пересечь.

– Я вас понял, босс. Все будет в лучшем виде.

Улыбается.

О да, он улыбается, гад. Но что тут поделаешь, а? Если твой начальник, кажется, совсем с ума сошел?

Кладу трубку и делаю плотную, тугую затяжку, а когда сизый, горький дым уплывает в темное небо, вздыхаю и снова смотрю в экран телефона. Меня нет в социальных сетях – это было бы уже слишком, конечно, но я слежу за своими сыновьями. Хорошо знаю, что мир больших денег – это опасный мир, это море развлечений и это море соблазнов, поэтому предпочитаю держать руку на пульсе. Так что да, я знаю, как называются их профили, и легко нахожу страницу Егора.

Сердце пропускает удар.

Последняя его фотография сделана на веранде нашего дома. Он стоит на фоне пышного, розового куста. Полина его очень любит, ухаживает за ним постоянно, иногда составляет из его цветов букеты. Очень красивые букеты, надо сказать…а ей говорил? Хотя бы раз? Ну, что они были красивыми? Мне казалось, что да, но сейчас я не помню. Значит, не говорил, а надо было говорить.

И ей надо было говорить обыкновенное «спасибо» за все, что она делала для меня. Этого было много. Но, опять же, я говорил? Тоже не помню. Я очень много работал – это хорошо помню. Как давал ей деньги и дарил подарки тоже. Мне казалось, что так я выражаю все то, что выражать словами не научился, но может быть, надо было? Чтобы не оказаться в такой дерьмовой ситуации, где я вынужден пускать на нее слюни через экран?

А я пускаю.

Полина выглядит шикарно. У нее новая прическа с пышной укладкой. Сделала челку, да и волосы теперь короче. Разной длины. Думаю, так сейчас модно, потому что с похожими прическами я видел много женщин, но ей она идет больше остальных.

А платье…

Черт…

Оно не развратное. Я не вижу ее сосков, как видел соски Лолы. Но оно заводит еще больше, потому что в случае с моей Полиной, там грамотно соблюден баланс между похотью и элегантностью. Тайной…да, в ее образе много тайны. Оно приталенное, у него открытые плечи. Оно дает обзор на ее плечи и тонкие линии ключиц. Оно подчеркивает ее талию. Оно ниже колена. И оно, сука, красное!

Твою мать…

Красная тряпка для быка, у которой нет ни одной возможности остаться незамеченной. Как, в принципе, никогда и не было…

«Куда же ты смотрела?...»

Полина

Я танцую под хорошо знакомый трек. Народу – просто море! Таких же...как я. Женщин, которых бросили? Да, возможно, их здесь много. И все такие красивые…взять хотя бы Лару. Боже! Когда я впервые услышала от нее, что Дима изменил – не поверила! Она выглядит великолепно! Стройная, высокая, глаза – озера небесной воды! Волосы шикарные, темные и густые. Стильная, умная, веселая...Вот что тебе не хватало, да?! И я никогда не поверила бы, что это не шутка, но Ян хмуро подтвердил.

Хмуро подтвердил – сейчас это смешно. Знаете? Мне тогда в который раз стало тепло на душе, потому что мой муж не такой! Он не такой мужчина, который будет заводить отношения на стороне. Ему не позволит совесть, его принципы, мораль. Ха! Аж до слез смешно сейчас, и я останавливаюсь, смотрю в потолок и молюсь дать себе сил, чтобы не разрыдаться.

Трек сменяется другим.

До смешного похожего на то, что я сейчас чувствую. Нет, вы только вслушайтесь в слова:

У меня опять война с самой собой

Моя гордость под огнём на поле боя

Нельзя ни верить, ни бояться, ни просить

Ведь если ты придёшь, то чтобы отомстить

Мне лишь остаётся молить богам

Пока я люблю своего врага

Ты не испытание, ты – беда

Я жду тебя, даже когда в бегах

Усталая ночь, температура

Я снова пишу тебе, как дура

Зачем я сдаю координаты

И вновь по тебе разлетаюсь на атомы?

Ночь накрывает, и снова меня ломает

Так сильно меня ломает, ты – моя мания

Вновь добиваешь, я снова всё обрываю

Я правда всё понимаю, только как выстоять?

Ломка, ломка, ломка, ломка

Я как будто на иголках

Ломка, ломка, ломка, ломка

Я не выдержу так долго*

Как смешно…и как точно.

Как, сука, точно! Ты – мой главный враг, самый подлый и родной мой человек…Мой Ян, который оказался не таким, каким я его видела всю жизнь.

А я видела его другим.

Надежным, сильным. Мужчиной, за спиной которого ты всегда можешь позволить себе чувствовать…безопасность. Женщины редко могут чувствовать себя в безопасности. Лара далеко не первая, кого предают мужья даже в моем кругу, а сколько их еще? Вон, целый клуб…

Я оббегаю глазами толпу и вижу, что не только я на этой песни залипла. Не только мне, значит, она бьет точно в мозжечок.

Вот так.

Все мужчины, видимо, жестокие, да? Все похожи, пусть и различаются во всем, но это их общая черта: жестокость по отношению к своим женщинам…

Мой точно жестокий.

Он завел себе роман, который даже не думал скрывать! Просто ради приличия или ради меня. Мы не развелись, а он уже ходит по ресторанам и сосется с этой псиной! На глазах у всех! Как будто это нормально…и плевать на все! И на то, что у него жена еще есть, и на то…

Господи, «еще есть». Какая отвратительная формулировка, и как же больно это вдруг. Понимать, что реальность такова: от тебя ушел муж, и ты «еще есть» только на бумаге. А там уже совсем другая история у него…

Интересно, они сейчас вместе?

Нет, Поля, не смей! Не смей думать, господи! Не смей о них думать…и о нем…не смей вспоминать, как он может быть нежен. Как может быть страстен. Не смей вылавливать из омута памяти обрывки вашей жизни, где пусть он не мог мне чего-то сказать, но всегда делал.

Совершенно по-особенному смотрел. Улыбался лишь слегка! Так неуловимо, но таинственно. Это была только моя улыбка, которую получала лишь я одна. А теперь и она, да? Ты даришь ей такую же улыбку? Совсем мимолетную, как будто ее и нет вовсе, но которая стоит больше всех высокопарных слов.

Дима вот любил говорить. Он говорил очень много, очень громко, но по итогу его слова – пустой звук. Ян молчал. Я всегда думала, что это гораздо лучше, что мой супруг не любит заливаться соловьем. Это значит, что он ценит каждое сказанное слово, но…похоже, даже молчание – это нож в сердце, просто другой. Такой или не такой, как у Ларки, я, конечно, не знаю, но это все равно больно. Наверно, по-другому. Да, у нас по-разному болит, но болит при этом одинаково сильно.

Я вижу в ее глазах боль.

Она сказала, что он завел себе новую девушку.

Когда Вита налила ей третий бокал шампанского, добавила, что «траур закончился», и начала плакать. Это было хорошо лишь в одном – мне удалось отключиться от себя и переместить фокус внимания на нее, но это все. Финиш. Каждый раз, когда вокруг меня стихают разговоры, я возвращаюсь в свою ракушку и снова вспоминаю, как она на него смотрела.

Будто он уже ее.

Чтоб ее…сука! Господи! Какая же эта Лола тварь! Кстати, ее зовут нихрена не Лола, ясно?! Это чертов псевдоним. Она обычная Сашка Иванова и приехала в Москву из города, который я даже не запомнила. Нет, не то чтобы я относилась плохо к периферии – это далеко не так. Сама ж оттуда! Это я к тому, что город настолько маленький, что его и на карте еле найдешь. И откуда такая наглость? Хотя, наверно, именно оттуда. Когда ты из маленького города – «цепляйся всеми яичниками за каждый неприятно-женатый шанс», как сказала Вита. Наверно, она права. Неприятно-женатый шанс ведь как? Может вдруг стать и свободным, холостым. А потом снова женатым. Уже приятно и удачно для тебя. Потому что на тебе, а не на какой-то там Полине...

Черт…

Что ж со мной будет, когда они объявят о свадьбе?

Снова затошнило. Что-то я чувствую себя не очень хорошо, наверно, что-то съела…поэтому не пью. Поэтому сегодня я – трезвый водитель. Ох, Вита…не напилась бы ты за нас двоих…

Смотрю на свою сестру, которая уже полетела – тихо усмехаюсь. Она за собой тянет Лару, но ей это нужно. Расслабиться и отойти немного от такой тяжелой новости, как «новая девушка».

Мне тоже было бы неплохо, и я обязательно напьюсь, но в следующий раз. Да, в следующий раз.

Телефон коротко вибрирует, и я смотрю на экран, а сердце тут же подпрыгивает.

Тима

Мам, можем поговорить?

Я не думаю ни о чем. Обида моментально забывается, а вот волнение накатывает волной, поэтому я тяну за руку Лару и кричу ей на ухо:

– Я выйду на улицу, мне надо поговорить по телефону! Хорошо?

– Что-то случилось? – кричит в ответ, я мотаю головой.

– Нет, ничего. Проследи, пожалуйста, за Витой, окей? Или попроси Егора. Знаешь, я ему сама напишу, чтобы…

– Поль, у меня есть взрослый сын, – напоминает она с улыбкой, – Очень-очень активный сын, поэтому с твоей сестрой я разберусь. Иди.

Точно. Марк. Марк у нее – отдельный разговор. Активный – и это мягко сказано, но я люблю его. Они с моими мальчиками дружат так давно, что он давно стал частью нашей семьи. Да, как и Лара. И как Дима, но раньше. До того, как он стал…таким.

Или он был таким всегда, а просто в один момент устал скрываться за маской? Ай, ладно. Это уже неважно. Мы с ним не общаемся почти с момента развода. Заняли сторону Лары, как и большинство наших знакомых. Ян в том числе. Интересно, с ним также будет? Или нет? Ай, это тоже неважно. Не хочу об этом думать.

Вместо этого выхожу на улицу и сразу набираю сыну.

Он тоже берет сразу.

– Мам?

– Тим, ты где? Все нормально? Ты не пострадал?

Слышу тихий смешок, до краев наполненный грустью.

– Почему ты вечно думаешь, что я обязательно должен пострадать?

Потому что это ты. Мой любимый хулиган, который однажды на ровном месте сломал себе палец, а однажды опрокинул шоколадный фонтан прямо на Марка. Причем клятвенно заверял, что вообще просто мимо проходил, и оно все само.

Ян тогда его сильно наругал и поставил в угол. За вранье. Тебя бы тоже в угол поставить, да? Только где такой угол найдешь, чтобы выдержал все твое эго и самомнение? А главное, твою вину и ложь? Я не знаю.

– Где ты? – тихо спрашиваю, улыбаюсь.

Тим, кажется, делает…затяжку?!

– Ты что…куришь?!

– Поверни голову направо.

Резко поворачиваюсь и вижу своего сына. Сидит на заборчике и действительно курит. Кажется, пьяный? Боже, пусть мне это кажется…

Вздыхаю и вешаю трубку, а потом иду в сторону своего ребенка, который понурил голову и крутит в пальцах сигарету. Глаз не поднимает. Стыдно.

– Ты пил? – сразу спрашиваю, он кивает пару раз, – Тимур…

– Надо было, мам, – еще одна затяжка, чей дым уходит в сизое небо столбом.

Я делаю шаг назад и машу перед лицом рукой. Кашляю. Тим сразу выбрасывает сигарету в сторону и шепчет.

– Прости…

– Ничего страшного. Почему ты пил? Зачем надо было?

– А как иначе мне к тебе прийти было…после всего того, что я сделал?

Тим поднимает глаза, и я вижу в них столько боли, что мое бедное сердце сжимается моментально.

Я знаю своих детей «от» и «до». Я их на самом деле знаю. Поэтому я прекрасно понимаю, почему Егор вступился за меня сразу: он правильный. Очень хороший, честный, спокойный мальчик. Тим – другой. Нет, это не значит, что он плохой, но он чувствует несколько сложнее, чем его брат. У Егора мир делится на черное и белое, как у Яна. Тимур…он мой мальчик. Часто путается, часто эмоций слишком много. По этой причине он и пошел в музыку, где у него получается выражать свои чувства. Так ему проще…

Поэтому я на него не злилась…ну так, если только немного.

Я же знаю, что он не хотел меня обидеть. Просто за всем, что он сказал, стояло что-то большее. Тогда он не был готов рассказать, ему нужно было время. А сейчас…

Я присаживаюсь на заборчик рядом и киваю.

– И что же ты сделал? Готов поговорить?

Тимур опускает глаза в пол, хмурится, а я терпеливо жду. Да, ему и для этого нужно чуть больше времени. Чтобы собраться, как мне нужно всегда – время, чтобы сформулировать.

Может, в этом и была моя главная проблема? Я не совсем умею выражать свои чувства, мне нужно сесть и хорошо подумать, чтобы отделить одно от другого, а этого времени часто совсем не хватало. Я закрутилась и закопалась в своей рутине: дом, муж, дети, приемы, репутация, образ. И я не заметила, как меня это начало тяготить и грузить.

У меня не было времени заметить. Его совсем не осталось для того, чтобы просто тупо сесть, подумать и сформулировать свои претензии, которые…вполне вероятно…могли бы спасти мой брак, да?

Но я упорно не замечала такую простую деталь, как необходимость «сесть и подумать», поэтому тоже виновата. Так ведь? В отношения же все равно участвуют двое, как ни крути. Ян – поступил мерзко и подло, но его что-то ведь толкнуло туда…к этой чихуахуа по имени Сашка Иванова? А что, если это я сама?…

– Я все знал, мам, – наконец тихо сознается Тим, и я пару раз моргаю и возвращаюсь обратно на улицу у клуба.

Киваю.

– Да, я уже поняла.

– И то, что я знаю давно...тоже?

– Да.

Он медленно переводит на меня взгляд и шмыгает носом.

– Я хотел тебе рассказать, честно, но…он просил меня этого не делать. Он просил дать ему время разобраться. Отец сказал, что он тебя любит, но все сложно сейчас, и ему нужно время все понять. Ничего мне не обещал, клянусь, но он сказал, что пока ни в чем не уверен, и будет лучше, если я не стану волновать тебя зря.

Ну…это…что, простите?! Волновать зря?!

Если честно, я в шоке, а что сказать – не знаю вообще! Тим быстро замечает мою реакцию и мотает головой.

– Нет, ты не подумай, я ж не идиот! Он мне сказал, что у них…ну…не было ничего. Блядь…

Морщусь, Тим сразу извиняется.

– Прости, я не хотел. В смысле…ну, сейчас я сказал все это и понимаю, как тупо звучит, но…Я ему поверил, мам. Это же отец. Он не стал бы врать. Я так думал: он не стал бы мне врать…он ведь никогда и не врал...

Да…я хорошо его понимаю...

Киваю пару раз и обнимаю его за плечи, а потом оставляю ласковый поцелуй на щеке и шепчу.

– Я тебя понимаю и совсем не злюсь, малыш.

– Честно?

Усмехаюсь. Надо же, даже не брыкается на мое «малыш».

– А где привычное: "йа типе ни мались"? – передразниваю его и тихо смеюсь, а Тим мне отвечает.

Коротко, но отвечает. Потом кладет свою руку на мою и крепко ее сжимает.

– Я идиот, да? Нельзя было ему верить. Я допустил ошибку. Надо было сразу тебе рассказать про эту шалаву…

– Тим…

– Не проси меня не выражаться в ее сторону, – сын поднимает глаза на меня и уверенно кивает, – Ты намного лучше ее, поверь. Она просто дешевая, стремная крыса, а ты – королева. И пошел он! На хер!

– Тимур!

– Это алкоголь, если что. Но если что, ты знай – это все равно мои мысли, мам. Можно мне вернуться? Я не хочу с ним жить.

Слышу в последней фразе горькое разочарование и притворную брезгливость, причину которой я даже знать не хочу.

Потому что это больно.

А я не хочу, чтобы было больно…

– Господи, ну конечно, – обнимаю сына и утыкаюсь носом ему в плечо, – Без тебя дома очень тихо и пусто.

– Егор психанет…

– Я сварю ему макарон с сыром, и он сразу же успокоится.

– Макарон с сыром?!

Тимур резко выпрямляется и смотрит мне в глаза так, как смотрел в детстве. Они у него сияют и блестят…а я себя спрашиваю: господи, Полина…как глубоко ты увязла в протоколах, раз не видела этого? Не видела, что им и не нужны были никакие изыски, а только твои макароны с сыром! Куда же ты смотрела? Как все пропустила? Как?...

Этот вопрос оставлю на потом, тут есть над чем подумать, конечно. А пока я смеюсь и радуюсь, что мой сын вернулся обратно. Я могу его обнять. Я могу его поцеловать и почувствовать его запах, а потом услышать совсем тихое:

– Я очень люблю тебя, мама. Я испугался, что наша жизнь изменится, и ты…я испугался, что тебе будет больно. Прости за то, что я сказал и не сказал. Если ты сможешь, может быть, однажды я тоже смогу себя за это простить…

Слезы снова появляются в уголках глаз, хотя на этот раз…слезы хорошие. Они счастливые.

Мой сын вернулся ко мне, и я счастлива.

*Анна Асти – Ломка