Текст книги "Бывший муж. Я к тебе не вернусь (СИ)"
Автор книги: Ария Тес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
Ян это понимает, улыбается и подходит, потом проделывает фокус, от которого я, если честно, эстетически просто тащусь.
Обходит машину.
Я за ним наблюдаю исподлобья, но не боюсь. Не злюсь даже, если честно. Я ничего не испытываю, кроме огненного азарта и счастья…а еще полного ощущения того, что ты оказался на своем месте.
Наконец-то…
Ян опускается на свое сидение, а потом заводит двигатель, но раньше, чем мы трогаемся с места, он шепчет.
– Я правда все понял, Поль. Пожалуйста, не целуйся ни с кем.
А у меня сработало осознание…
Его слова вызывают во мне улыбку своей простотой и искренностью. Может быть, кризис и правда не такая страшная вещь? И в жизни ничего не бывает просто так? За каждым провалом тебя ждет новая дверь и новые возможности. Или возврат к старому, давно забытому, но любимому…
Перерождение и переоценка ценностей. Правильно расставленные акценты…
«Он не понимает, как говорит мне все, что нужно»
Полина; месяц спустя
Месяц назад я согласилась пойти на свидание со своим бывшем мужем, и знаете? Ни разу об этом не пожалела. После того как мы очень круто, а главное – долго, посидели в одной уютной кафешке, Ян попытался меня поцеловать на прощание, а я ему заявила:
– Я не вернусь к тебе, Титов.
Он усмехнулся и выгнул брови, но когда заглянул мне в глаза, до него дошло, что я не шучу.
Я и не шутила…только он понял немного неправильно.
Медленно отстранился и тихо спросил:
– Ты поняла, что уже не любишь меня, да? Или что никогда не сможешь простить?
На мгновение я тоже словила ступор и нахмурилась. Теперь уже я не поняла, и мне потребовалось какое-то время, чтобы сообразить. Ну, что сказать? Устала, да. Я редко хожу на два свидания за один вечер. А точнее, никогда раньше не ходила…
Усмехнувшись, я сложила руки на груди и «упала» на мягкое сидение. Черт, поспать бы сейчас…
– Я не об этом.
– А о чем?
Игнорирую его вопрос, задав свой.
– Почему ты захотел отмотать развод назад?
Ян издал смешок.
– Мне снова надо повиниться в своих грехах? Если что, то я могу, ты не подумай…
– Нет, я не об этом сейчас. Ты хотел со мной развода.
Наверно, он сейчас хотел бы соврать, но Ян прекрасно понимал, что это не вариант, поэтому, помедлив, все-таки согласился.
– Хотел.
– Но ты передумал. Почему? Из-за ребенка?
– Я уже говорила, что ребенок тут ни при чем.
– Тогда что при чем?
– Ты просто вернулась, а я передумал еще на этапе твоего похода в клуб, где ты, кстати, танцевала слишком соблазнительно…
– Ты за мной следил?!
– И вечно этот удивленный тон…
– Ян!
– Что?
– Ты…
– Поль, я ведь и не хотел уходить.
– Ты только что сказал, что хотел!
Коротко выдохнув, он кивнул.
– Так. Я запутался.
– Ты издеваешься?!
Через мгновение гляделок мы неожиданно начали смеяться…так нелепо все получается, будто мы действительно все еще дети. Точнее, снова те самые Поля и Ян. Одна слишком много говорит и улыбается, а второй совершенно не может высказать свои чувства, поэтому в результате получается какое-то дикое варево.
– Еще раз, хорошо? – кивнула, – Я хотел уйти от светской львицы, которой важнее интерьер и ее «лицо», чем наши отношения. От своей Полины я уходить никогда не хотел. Теперь понимаешь? Черт…я не уверен, что объяснил нормально…
Но он объяснил, и я поняла.
– Хорошо, допустим.
– Ты поняла?
Конечно, блин, я тебя поняла. Почти двадцать лет прожив с тобой, еще бы я не поняла, господи!
Снова кивнула и набрала побольше воздуха в грудь.
– Тогда ты поймешь и меня. Я не вернусь к тому козлу, который сидел пару месяцев назад на нашей старой кухни и намеренно делал мне больно.
Ян нахмурился, а я, как бы ни было сложно, но открыла дверь его гелика и прошептала.
– Я тоже хочу своего Яна, а не того мужчину. Он мне неинтересен и никогда не будет. Он меня обижает и ранит. Я не хочу, чтобы меня ранили до конца моих дней, Титов. Либо верни его, либо не звони мне больше с этими разговорами. Только по детям, расход и девичья фамилия. Думай.
Я тогда ушла, а он думал недолго…наутро я проснулась, собралась и поехала присматривать мебель для своей новой гостиной, а между дворниками моей машины лежал небольшой букетик с полевыми цветами и записка на стекле.
Я знала, что она там будет.
Подошла чуть поближе, подышала и увидела:
«Я здесь и больше не уйду. Ян»
Он всегда в прошлом оставлял мне маленькие подарки и коротенькие записочки, чтобы я улыбнулась. Так вышло и теперь, так происходит даже сейчас.
Уже месяц прошел с тех пор, как мы…снова начали «встречаться». Притом отношения наши нежные и чистые, как когда-то давно. А еще тайные, как когда-то давно.
Да, мы с Яном начинали встречаться именно тайно. Он прыгал в свою машину и говорил родителям, что едет на тренировку, а друзьям, что помогает родителям, и мчал ко мне. Я ссылалась на дополнительные занятия по математике. Наверное, выглядело это нелепо. В математике я совсем плаваю, а все равно заниматься бы ей не стала и под страхом смерти…Но это было неважно. Прикрыв тылы, как мне казалось «элегантно», я заходила за дом и на остановке ждала Яна, а потом мы отправлялись…да неважно куда. Лишь бы побыть рядом. От Москвы до нашего города на машине ехать три часа, и так он ездил почти три месяца.
Мы пока прячемся не три месяца, конечно, а всего лишь месяц, но он на меня не давит. Все должно быть постепенно, полагаю, и пока я понятия не имею, как сказать мальчикам о том, что я решила попробовать дать их отцу шанс.
Нет, знаю, что Тим примет эту новость нормально. Он более мягкий, на меня похож, а вот Егор…
Прикрываю глаза, стоя в квартире Яна и сжимая свои плечи. За окном идет дождь, донося до меня запах свежей травы. Через три дня они возвращаются домой из Греции, куда улетели с друзьями почти две недели назад. Они мне шлют сообщения, записывают кружки в телеграмме, присылают видео и всегда спрашивают, как я себя чувствую. А как я себя чувствую? Обманщицей немного. И мне страшно, что они сочтут меня размазней, но…
Ян подходит со спины и обнимает меня, а потом прижимается губами к макушке и выдыхает.
– Думаешь о них?
Он знает…
Ну, конечно. Ян всегда знает, что меня беспокоит. Особенно когда я позволяю ему, а не прячусь, как пряталась раньше…
Слегка киваю и прислоняюсь спиной к его груди.
– Они…не знаю, как они отреагируют.
– Вали все на меня.
– Это несмешно.
– Я и не шучу.
Ласково поддев подбородок, Ян разворачивает мое лицо на себя и слабо улыбается.
– Вали все на меня.
– Это я дала тебе шанс.
– Скажи, что я не дал тебе возможности…
– Ну, что за глупости?
Тихо смеюсь. Рядом с ним мне так спокойно, что я не катаюсь на американских горках своих эмоций – я могу рассуждать здраво. Ну, или почти.
– Нам нужно будет с ними поговорить. Нужно будет объяснить…
– Нет.
– Что значит «нет», Ян?
– Я это все заварил. Мне и разговаривать. Окей?
– Но…
– Поль, ты прости, если грубо прозвучит, хорошо? Но это наше с ними дело.
Хмурюсь с возмущением, а потом опускаю руки на живот и шиплю.
– Вот когда рожу нашу девочку, тоже тебе так говорить буду!
Ян тут же округляет глаза и выдыхает еле слышно.
– Девочку?...
Ой.
– Ты узнала пол? Мы же…не хотели узнавать пол?
– Я не узнавала, успокойся.
– Но ты сказала…
– Вита постоянно повторяет, что у нас будет дочка. Требует назвать ее в честь себя.
Ян издает смешок, расслабляется и кивает.
– Ну, разумеется.
– Если будет девочка, я хочу назвать ее в честь мамы. Марусей. Ты не против?
Его улыбка становится мягче, а потом он проводит по моей щеке кончиками пальцев и шепчет.
– Конечно, нет, Поль. Как ты захочешь, так и будет.
Это приятно. Бросаю взгляд на кухню, и он снова тихо усмехается и кивает.
– А теперь ты хочешь кушать.
– Немного.
– Закажем или приготовить?
– Можно я?
– Ты хочешь приготовить?
– Ну, да? У тебя же есть продукты?
– Да, Дарья наполнила холодильник. Проверь, если нужно что-то еще, я закажу, но…
– М?
– Ты точно хочешь готовить?
– Да, Ян, точно. Я беременна, а не больна!
– Ладно-ладно. Можно тогда пожелание?
– Не наглей.
Он тихо смеется, а потом притягивает к себе и смотрит так красиво…В этот момент еще солнце выходит, будто только нас и ждало. Его глаза становятся еще ярче, а улыбка еще светлее, и будто все годы стираются.
Я снова вижу перед собой того самого Яна, который всегда смотрел только на меня так, будто на мне сосредоточен весь мир…и я не боюсь ему открыться…
– Это будет очень сложный разговор, Ян, – шепчу, он слегка кивает.
– Знаю. Мы правильно воспитали наших парней. Я ими горжусь. Они защищали тебя, как львы! Полина, оба. Как львы…
– Но ты…
– А я заслужил. Не думай об этом. Ты же знаешь, я все сделаю для того, чтобы вернуть их доверие обратно.
– Знаю…
– Это будет сложный разговор, – повторяет он, – И возможно…точнее, скорее всего, я не смогу вернуть их быстро. Возможно, даже никогда не смогу загладить эту ошибку. Не хочу об этом думать, но иногда накатывает…
– Ян…
– Нет, подожди. Я должен это сказать.
Киваю.
– Возможно, они никогда не забудут, что их идеальный отец оказался не таким уж и идеальным. Наверно, даже когда у меня получится восстановить наши отношения, они всегда будут помнить об этом, но…
– Но?
– Может быть, это к лучшему, Поль? В жизни они столкнутся с ситуациями, когда буду поступать неправильно. Я не хочу, чтобы они думали, что не имеют права на ошибку, а главное – я не хочу, чтобы они опускали руки. Это еще один урок, полагаю, который я должен был им преподать: никогда не сбегать с поля боя и драться до конца, чтобы заслужить прощение.
Мое сердце часто-часто бьется, а на глазах появляются слезы. Это звучит очень правильно…так чертовски правильно…
– Не плачь.
– Ты же пишешь им, да?
– Каждый день.
– Отвечают?
– У Егора я по-прежнему в блоке, но я передаю привет через Тима. Он читает, но…
– Тоже молчит?
– Да.
– Мне очень жаль…
– Ты здесь ни при чем. Это последствия моих неправильных решений. А теперь…я могу попросить?
– Да. Что ты хочешь покушать?
– Макароны с сыром.
Замираю.
– Ч-что?
– Ну, помнишь? Твои фирменные макароны с сыром, которые ты готовила постоянно…
– Я больше ничего не умела готовить, поэтому… – смущенно отвечаю, а потом заправляю волосы за ухо и вскидываю глаза, – Теперь все иначе. Я могу приготовить стейк, например? Или еще что-нибудь? А если хочешь, то мы вообще можем что-нибудь заказать?
– Окрошку с крабом на шампанском?
– Ц-ц…
Слегка пинаю его локтем, и Ян смеется, уворачивается от моих «ударов», а когда в глаза смотрит – все становится ясно.
Он счастлив…именно сейчас. Весь светится…
– Не хочу ни стейки, ни еще что-нибудь. И ресторанное не хочу. Макароны с сыром – это да. Сделаешь?
Конечно, он не знает, что я вкладываю в это блюдо теперь. Я ему не рассказала, как ночью на кухне Егор завуалировал меня в эти самые макароны и открыл мне глаза. Как именно с этих макарон с сыром начался мой путь по возвращении себя и избавлению от всех глупых страхов…но…он говорит это. Именно это! И просит именно это блюдо! Пока солнце играет в его глазах солнечными зайчиками…
Разве это возможно? Случайность? Нет, это неслучайность…это знак…
– Я люблю тебя, – шепчу, Ян хмурится.
– Что?
– Я люблю тебя, но если ты еще хотя бы раз…только посмей! Ян! Я серьезно! Я готова простить один косяк за двадцать лет, но…больше не прощу. Никогда. Если хотя бы…
– Я никогда тебя больше не потеряю, – уверенно перебивает он, а потом подтягивает ближе и кладет руку на щеку, – Вздумаешь снова прятаться за ледяную стену? Разобью ее нахрен, услышала меня? Но я тебя не потеряю.
– Все дело в родителях, – шепчу, он хмурится сильнее.
– Не понял.
– В моих родителях, Ян. Когда они умерли, мне стало страшно, что я осталась одна.
– Ты никогда не была бы одна…
– Я знаю, но… – тихо всхлипываю, а потом как ребенок вытираю слезы, но всхлипываю еще раз, – Все вокруг друг другу изменяют. Мужья бросают своих жен, с которыми прожили миллион лет, ради каких-то шлюх! А потом Лара и Дима…ты помнишь, как это было кошмарно, Ян? Ты помнишь? Он же…
– Тшш…
Ян обнимает меня сильнее, а я уже не могу. Утыкаюсь ему в грудь и плачу, не сдерживая себя никакими рамками приличий…
– Я так боялась, что ты от меня уйдешь, что стала выполнять все заветы твоей матери, как умалишенная! Я так боялась, что если не буду идеальной, то ты однажды посмотришь на меня и подумаешь: зачем мне такая? Она вечно меня позорит и…и ей недовольны мои партнеры и…
– Насрать мне на них, – рычит он, но это меня успокаивает слабо.
Я мотаю головой и продолжаю.
– Ну, да. Поначалу тебе было бы насрать, но потом…
Ян решительно отрывает меня от своей груди и заставляет посмотреть себе в глаза.
– Ты – моя любимая женщина, Полина. Ты – мать моих детей. Ты – мой самый близкий и дорогой человек. Ты – мой лучший друг. Ты – мой мир. Ты думаешь, что кто-то посмел бы мне сказать, что мой мир «недотягивает»?
Всхлипываю и мотаю головой.
– Н-нет…
– Разве я давал тебе поводы думать иначе?
– Нет, но…
– А Дима? Он – ублюдок. Я тоже, но я бы не смог так поступить. Не смог бы, клянусь…
– Я тебе верю…
– И я всегда бы выбрал тебя, Поля. Среди тысячи самых красивых женщин, ты для меня самых яркий бриллиант. Сейчас? Потом? Это неважно. Даже когда пройдет много-много лет, ничего не изменится. Я точно это знаю.
– Кажется, я тоже…– слабо улыбаюсь и добавляю, – Ты ведь выбрал из всего многообразия еды – мои макароны с сыром…
Ян не понимает этой странной аналогии, но он видит улыбку на моем лице и кивает, а потом притягивает к себе и шепчет, прежде чем накрыть мои губы своими.
– И я всегда буду выбирать макароны с сыром, любимая.
«Надеюсь, что у меня получилось»
Вита
Я просыпаюсь от какого-то шума в прихожей. Полину не жду. Хоть она и отрицает, но я, конечно же, знаю, что моя дорогая сестра опять сбежала к своему Титову.
Закатываю глаза с легкой улыбкой.
Немного забавно это, конечно. Как их так перевернуло, что в почти сорок они взяли и вернулись в юность. Может быть, сказывается, что в свое время они не догуляли? Ай, какая разница. Поля улыбается. Она расцвела. Я не про красоту говорю, кстати. Моя сестра не изменилась ни на йоту, может быть, если только совсем чуть-чуть. Она так же прекрасна, как была когда-то, и какой всегда будет.
Я говорю про ее глаза, которые стали гореть еще ярче. Про свежий румянец на щеках. Про заливистый смех, который наконец-то вернулся, чтобы снова греть мое сердце, которое с каждым ударом отражается глубокой болью…
Нет, только не сейчас! Не думай об этом, Вита! У тебя есть проблемы поважнее. Кто-то забрался в нашу квартиру!
Медленно встаю, беру со стола декоративную штучку, которая напоминает шар, а потом крадусь до прихожей. На секунду в голове возникает шальная мысль, что то, о чем я себе запрещаю думать, как раз и нагрянуло…ну, нежданно-негаданно так сказать. Может быть, если я использую шар по прямому (в моих руках) назначению, мне станет легче?
– Ха!
Выскакиваю из-за угла, готовясь запульнуть свою бомбу, но тут же застываю.
– Черт возьми! – через мгновение рычу, опускаю руки, а потом рычу еще раз, запрокинув голову назад, – Ну вы…блин! Даете! Охренели?!
Мои племянники так и стоят в позах, в которых я их застукала. Егор, снимая рюкзак с плеча, а Тим с одним кедом в руках. А потом они начинают ржать…
Сволочи!
– Мы, вообще-то, домой приехали, Вита! И тебе привет!
Орава кидается на меня с обнимашками, а мне только и остается что закатывать глаза. Сбежать – без вариантов. Они когда шибздиками были – не сбежишь, а теперь? Вон какие! Лбы здоровые! Высоченные, как их папаша, а еще накаченные и…увы и ах, молодые. А я уже нет.
Принимаю их радости и почести с отвагой. Что поделать? Такова моя нелегкая роль любящей тетушки…
– Вы должны были прилететь через три дня! – по очереди шлепаю их по рукам, но сама улыбаюсь.
Я серьезно очень люблю своих племянников. Они хорошие дети. Мне горько признавать, но Ян постарался на славу. Полина тоже, но все-таки больше Ян. Ни для кого не секрет, что парни часто перенимают привычки от отцов, да и слушаются больше пап, чем мам. В их семье так и было. Ян им многое дал, и да, мне горько. Но так. В шутку и по старой привычке…
– Мы решили сделать сюрприз. А где мама? – спрашивает Егор, его тут же поддерживает Тим.
– Мы привезли ей кучу подарков! Такие улетные бусы купили…
Отмахиваюсь.
– Ее нет, расслабьтесь.
С последним выходит туговато. Они тут же застывают, хмурятся, а потом выдают одновременно.
– Где она?!
– Что-то случилось? – добавляет Тим, следом Егор.
– Что-то с ребенком?
Ааа! Знаете, это дико сложно. Во-первых, я и правда немолодая уже козочка, а во-вторых, в них столько кипящей энергии, что даже будь я молодой – хоть вешайся…
– Прекратите так делать!
– Как?
– Говорить одновременно! Терпеть не могу, когда…
– Вита, где мама?!
Егор более тяжелый, чем Тим. Он в их паре «ведущий». Спокойный, рациональный, но когда надо – чертова скала. Потому что на Яна похож до дрожи, когда как Тим много взял от Польки. В его поведении больше эмоций, но при этом он мягче. Все, как у Полины и Яна. Забавно, да?
Я тихо усмехаюсь, смотрю на парней и закатываю глаза. А потом строю лицо, которое отвечает за меня: догадайтесь-с-трех-раз. Так называется это выражение моих поджатых губ и устало-саркастического взгляда.
Тим не понимает. Зато Егор схватывает сразу и тяжелеет еще сильнее. Громко цыкает, складывает руки на груди и шипит.
– У него, да?!
Как же я устала…
Сейчас начнется. Вот отвечаю! Сейчас начнется! Будет пародировать своего папашу передо мной, а я уже общалась с ним в этом месяце! Мне хватило! Поэтому раньше, чем Егор открывает рот, я выставляю в него руку и шиплю.
– Даже не вздумай включать Яна.
– Я не…не сравнивай нас!
Господи!
– Увы и ах! Он твой отец. И ты дико на него похож, особенно сейчас!
От возмущения Егор покрывается красными пятнами, и это уже смешно. Ян так не покрывался, конечно, зато знаете, кто так делал? Правильно. Наша мама.
Я смягчаюсь, и Егор это считывает. А может быть, ему уже плевать. Он очень сильно злится на Яна. Гораздо больше, чем Тим. Его дурость задела именно сына, который похож на него сильнее. Возможно, ему страшно, что однажды и он так облажается? Ну, и, конечно, Егор всегда защищал Полину с неистовой силой. Потому что его так папа научил… Да они оба ее защищали. Помню, мы как-то поссорились с ней перед мальчишками, когда им было лет пять или шесть. Знаете, чем это кончилось? Они меня чуть в фонтан не скинули.
Эх, были времена…
Я с улыбкой вспоминаю, как две мелких копии Яна выпрыгнули, как чертики из табакерки, прямо перед Полькой в пылу нашей разборки, а потом начали на меня наступать. Шипели еще что-то…представляете? Мол, не обижай мою маму! Да! Не обижай маму! Ох, выкинь Ян такой фокус тогда, костей бы не собрал… а сейчас я надеюсь на хотя бы толику разума, но, видимо, зря.
Егор огибает меня по дуге, хватает ключи и направляется к двери. Мне не нужно спрашивать, куда он собрался, но я все же делаю это, хватая его за руку.
– Куда?!
– Как куда?! Вернуть маму домой! Он ей в уши надул и…
Вот какой же упертый засранец!
Дергаю его на себя и гляжу в глаза, в которых скачет и злость, и обида, и боль.
Знаю, малыш. Это сложно, когда ты понимаешь, что тот, кого ты любил – неидеальный, но такова жизнь.
– Прекрати исполнять, Егор!
– Ты его защищаешь?! Серьезно?! Вита, твою мать!
– Я никого не защищаю, но я одна способна смотреть на ситуацию без эмоций!
– Да я…
– Пойдем.
– Вита!
– Я сказала – пойдем! Поговорим!
Они не очень хотят. Точнее, упирается больше Егор, а Тим просто следует за нами молчаливой тенью, но когда мне удается усадить их на диван, оба смотрят волком.
Опять.
Я на мгновение теряюсь. Как обращаться с детьми – без понятия. С подростками – тем более. А с молодыми мужиками? Это вообще ад. У них кровь горячая, кипит и взрывается! А в голове одна дурость. Но я хочу попытаться. Ради Полины. И ради Яна. Все-таки…я ему должна.
Тяжело вздыхаю и говорю первое, что мне кажется самым важным.
– Между ними с этой псиной ничего не было.
Комната моментально взрывается! Егор и Тим начинают говорить наперебой, потому друг друга перекрикивать, а потом и вовсе рычать на меня! Господи! И как Полина это вывозила?! Жесть!
Я теряюсь. Вообще, я отлично чувствую себя на публике. С детства у меня талант завладевать вниманием толпы, поэтому и профессию я себе выбрала подобающую – связи с общественностью. Но сейчас у меня ступор и страх. Я боюсь, что сделаю только хуже. Боюсь сказать неправильно. Боюсь…потому что не хочу, чтобы семья моей сестры развалилась. Этого не должно произойти, поэтому я должна приложить все усилия, чтобы им помочь.
Кто-то должен быть счастлив…
Кто-то должен…
– МОЛЧАТЬ!
От моего визга у самой в голове начинает звенеть, но, кажется, работает. Парни замолкают, пока я тяжело дышу и смотрю то на одного, то на второго. Потом грузно опускаюсь на журнальный столик перед ними и хмурюсь, сцепив ладони вместе.
Так, ладно. Надо продолжать, пока они заткнулись…
– Не было между ними ничего. Ян бы никогда не изменил вашей маме…
– Откуда ты…
– Знаю. Поверьте, я это знаю… – горько усмехаюсь, а потом поднимаю на них глаза и тихо шепчу, – Ни для кого не секрет, что я его не особо-то жалую. У нас как-то не задалось с самого начала. Титов пришел и собирался отнять мою сестру, а я…короче, ревновала.
– К чему ты клонишь? – аккуратно спрашивает Тим, но я не могу смотреть им в глаза.
Мне стыдно. Мне до сих пор стыдно за то, что я когда-то сделала…
– До Поли Ян встречался с одной девушкой. Она была наглой тварью и звали ее то ли Ника, то ли Нина. Это сейчас уже неважно, но тогда…было очень важно.
– Почему?
– Потому что я кое-что сделала в день их свадьбы, – тихо признаюсь я, – Я знала, как ее зовут, поэтому сбежала из дома в Москву, приехала в универ, где учился ваш папа, и нашла эту девчонку, а потом притворилась курьером и сунула ей якобы любовное письмо от Яна. Я слышала, как Поля жаловалась маме, что эта девчонка заявилась на какую-то их вечеринку и…в общем, скандал устроила, орала, что он ее любит. Ну, я и подумала, что ей достаточно маленькой косточки, чтобы спровоцировать – получилось. Она приехала на свадьбу, а я спряталась в шкафу с камерой, чтобы записать на видео, как он изменит Полине, но…
– Но?
– Но я записала кое-что другое…
Вита; около двадцати лет назад, свадьба
Этот козел недостоин моей Полины! Он:
А) наглый;
Б) какой-то тупой;
В) совершенно не умеет шутить!
И вообще. Не такой уж и красивый! Полина обязательно найдет себе кого-то получше, потому что у этого черта рогатого на морде написано: я козел, охотник за юбками и вообще! Ебырь-террорист.
Я ему не доверяю. А Полина просто не видит его гнилой сути! И сейчас настанет час расплаты!
Аккуратно вытягиваю затекшую ногу и закатываю глаза. Господи! Ну когда уже придет эта курица, чтобы забрать своего Яна в свою Москву?! Пусть валит! Туда ему и дорога! А Поля останется дома. Рядом…
Пару раз моргаю, а потом слышу тихий стук. Наконец-то!
Ян хмурится и встает с постели, а когда пересекает комнату и открывает дверь, удивленно спрашивает.
– Нина?
Началось! Я ловко откидываю экранчик на камере и задерживаю дыхание, когда слышу щелчок. Блин! Надеюсь, они слишком заняты друг другом, чтобы тоже услышать…
– Ян…
О боже. Закатываю глаза и передразниваю про себя:
– Ньиня…
– Янь…
Тьфу ты! Какая нежность, дайте мне тазик!
Ян резко дергает девчонку на себя, а я приближаюсь к щелочке поближе. Ага! Прямо с порога! Ты посмотри на них! Любовнички…так и знала, что он чертила!
Хлопает дверь. Ян довольно грубо оттесняет девушку поглубже в комнату, и я думаю: надеюсь, с Полиной ты не позволял себе распускать свои клешни…так! Очень надеюсь! Нашла твою телку, и тебя найду, куда бы ты ни уехал! А потом жестоко отомщу…
– Какого черта ты здесь делаешь?!
Хмурюсь. В смысле?! Господи! Нина! Да действуй ты, а не тупи!
Но она тупит. Хлопает глазами, а потом шепчет.
– Ты же сам сказал, что ты меня любишь…
Ян молчит, будто оценивая ее выражение лица, и только через пару долгих мгновений выдыхает.
– Ты спятила?
– Нет же, я…
– Нина, господи…сколько раз мне нужно повторить, что между нами все закончилось?
– Ты сам написал мне письмо, в котором признавался в своих чувствах!
– Какое письмо?
– Да вот же оно! Смотри!
Ой.
Ладно, не думала, что она притащит это письмо с собой…Я ставила на то, что она его зачитает до дыр настолько, что в прямом смысле протрет в нем дыры, но нет. Девчонка вытаскивает письмо из сумочки и протягивает Яну, а я задерживаю дыхание.
Не должен догадаться. Я изменила свой почерк, да и потом, он его ни разу не видел! Нет, не догадается. Спокойно…
Ян изучает мою писульку, потом резко поднимает глаза на Нину и тихо цыкает.
– Какой же бред… – одним движением руки, Ян сминает листочек в кулаке, – Похоже, над тобой кто-то подшутил. Мне жаль.
– Нет! Это неправда!
– Не ори! Никто не должен знать, что ты сюда притащилась.
– Потому что ты любишь меня! Меня! А не эту сучку и…
Сучку?! Да ты…
Я не успеваю сформулировать оскорбление, как вдруг Ян хватает Нину за нижнюю челюсть и шипит.
– Рот закрой! Не смей говорить так о моей жене!
– Она еще не твоя жена! И ты…Ян, ну, вспомни. Умоляю. Не допускай эту ошибку! Вспомни, как нам было хорошо…
Ее руки ложатся на грудь, а у меня внутри скручивается спазм.
Пожалуйста, не надо…
В этот момент я горько жалею, что вообще все это затеяла. Потому что именно в этот момент представляю, как буду показывать Полине запись, и как ей будет больно.
Дура…зачем же ты это сделала? Как я буду смотреть ей в глаза?…правильно мама говорит: ты, Витка, эгоистка страшная!
Но Ян всего одним шагом меняет мое плачевное будущее, когда делает его назад, а не к своей бывшей пассии.
– Никогда не смей меня трогать, – цедит он, – И никогда не смей говорить про мою жену плохо. Я люблю ее. Она – моя единственная, моя лучшая, моя нужная. Только Полина. Для меня существует только Полина, и я уверен, что это никогда не изменится.
– Ты говоришь бред…
– Нет, это ты веришь в свои иллюзии, но такова правда. Когда появилась Полина, для меня все перестали существовать. Я с первого взгляда понял, что она – моя женщина. Только о ней я мечтаю. Только о ней думаю. Только по ней скучаю. Она – моя любимая женщина, моя жена и мать моих будущих детей. Больше мне никто не нужен.
Нина громко всхлипывает и долго смотрит ему в глаза, а потом вдруг срывается с места, но Ян перехватывает ее за руку и тянет обратно на себя.
– Ты не пойдешь туда.
– Отпусти!
– Я сказал – ты туда не пойдешь! Тебя могут увидеть, а я этого не допущу. Ты не испортишь счастливейший день в жизни моей женщины. Сейчас ты останешься сидеть здесь, а я позову к тебе горничную, которая выведет тебя, когда это будет безопасно. Попробуешь оспорить мое решение? Ты меня знаешь, Нина. Я шутить не привык: это будет самая главная ошибка в твоей жизни. Ясно?!
– Я-ясно…
– Чудно. А теперь села и заткнулась. Не провоцируй меня на месть, умоляю. Я не хочу ломать тебе жизнь, но сделаю это, если что-то пойдет не так.
Он отпускает ее, а потом разворачивается и уходит, а я…я чувствую, точнее, не чувствую своего сердца…пока с глаз падают огромные слезы…
Сейчас
Парни молча смотрят на меня, а я на них, и наконец-то Тим тихо говорит:
– Ты…пыталась сорвать свадьбу наших родителей?
Горько усмехаюсь.
– Да…я была очень-очень сложным подростком, мальчики. Второй ребенок, младшая девочка. Эгоистка…я очень не хотела, чтобы Полина уезжала и строила жизнь, в которой, как мне казалось, не будет места для меня. Поэтому…вот так.
– Жесть… – говорит Егор, и я киваю.
– Знаю. Это был мой самый отвратительный поступок и моя главная ошибка. Мне очень стыдно…
– До сих пор?
– Да, Тим. До сих пор. И всегда будет стыдно…
– Зачем ты нам рассказала?
– Важно, чтобы вы это знали. Ваш отец облажался по-крупному, но он любит Полину. Он всегда любил и будет ее любить…
Я вижу, что Тим сомневается еще больше, но Егор…Ох, эта Титовская твердолобость. Конечно, ему приятно было услышать все, что сказал их отец, но он уперся.
Сложил руки на груди и откинулся на мягкую, диванную подушку.
– Ты апеллируешь фактами двадцатилетней давности. Видимо, они просрочились, как…
– Ваш отец сказал ровно то же самое, когда я подслушала его разговор с этой Лолой.
Парни снова застывают, а я мягко улыбаюсь и по очереди киваю им.
– Да. Я пошла в его офис, чтобы с ним поговорить, и застала эту сцену. Она пыталась его соблазнить. Даже не так. Плясала перед ним с голыми сиськами, в одних вульгарных чулках и страшных трусиках, но он твердо отрезал.
Егор открывает рот, чтобы (спорю на что угодно)снова вставить свои пять копеек, но я его перебиваю.
– И он сказал, что между ними ничего не было. Она не отрицала. Заявила, что уважает его за решение подождать до развода, но «теперь их ничего не останавливает».
– А он? – с надеждой спрашивает Тим.
Я тихо усмехаюсь.
– А он сказал, что в его жизни всегда была и будет только Полина.
Гостиная погружается в тишину. Я знаю, что этого ничтожно мало, чтобы заставить парней сменить гнев на милость, но считаю, что правильно поступаю.
Улыбаюсь…
– Полине так повезло с мужчиной, мальчики…Ян – очень хороший муж. Да, он мало говорит, и меня это всегда раздражало. Когда я была молодой, то мне казалось, что если ты любишь – должен кричать о своих чувствах! И только с возрастом я поняла, что нет ничего лучше, чем действия. Ян всегда действовал. Он так оберегал вашу маму, если бы вы только могли это видеть…Да вы и видели, спорю на что угодно. Он всегда был рядом с ней, и она была счастлива каждое мгновение, я точно знаю! Каждое мгновение рядом с ним – были особенными для нее. А главное…он всегда брал самое сложное на себя. Проблемы, заботы – это зона его ответственности, а Полю он от всего этого берег. И как он смотрит на нее…вы же это тоже видели. Знаю, что видели. Невозможно не увидеть, когда рядом с ними находишься…А она? Вы же заметили, как она расцвела…счастливая, озорная…
Делаю короткую паузу, пока на глазах появляются слезы…я опускаю их на свои руки и тихо шмыгаю носом.
– Да, ваш папа сильно облажался. Он обидел вашу маму и причинил ей боль, а еще вы…Он так нечестно поступил с вами, но…ребят, каждый имеет право на ошибку. Вы должны это понять наконец: не бывает идеальных людей. Все мы лажаем. В какой-то момент нашей жизни каждый допускает ошибки, но, поверьте…я знаю, что такое настоящая, мужская жестокость, и Ян не такой. Он просто запутался, а…
– Вит… – тихо зовет меня Егор, а Тим подсаживается ближе и аккуратно касается моих рук.
– Вит, ну ты чего?
Я мотаю головой и смахиваю слезы, а потом смотрю на них и провожу ладонями по щекам.
– Такие вы замечательные. У них получилось воспитать вас хорошими мальчиками, и совсем скоро вы станете лучшими мужчинами. Оба. Ян – хороший отец. Когда у вас появятся свои дети, я думаю, что вы поймете это. Он так сильно вас любит…знаете, когда вы были совсем малышами, он сшил для вас переноску, чтобы таскать на груди, а Полину разгрузить.И для него это не было наказанием! Он с таким удовольствием проводил с вами время, учил вас ходить, потом говорить, потом учил вас быть мужчинами, и у него так замечательно получилось. Я знаю, что вы не простите его сразу, но…просто поверьте мне, ваш отец – идиот, но не предатель. Потому что я знаю, что такое предательство…и могу отличить его от чего-то совершенно другого…
