Текст книги "Бывший муж. Я к тебе не вернусь (СИ)"
Автор книги: Ария Тес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Бывший муж. Я к тебе не вернусь
«Герцогиня»
Полина
Вы не замечали, что мужчины избегают слово «измена»? Они никогда не говорят: я тебе изменил. У них на такую формулировку, похоже, аллергия.
Ну, или так только с моим мужчиной.
– У меня появилась другая женщина, с которой я сплю, Полина.
Фраза оглушает.
Я стою к нему спиной, но чувствую пристальный взгляд, который режет острейшим кинжалом между лопаток.
Хотя, может, это так его предательство резонирует? Ну, тот самый нож в моей спине?
Из потрясающих новостей только одно. В этот момент я думаю:
А неплохо ты составил предложение, да? Экий герой.
«У меня появилась другая женщина» звучит не так мерзко, как «Я ублюдок, родная». Или, например, клише «Я тебе изменил».
Нет.
«У меня появилась другая женщина, с которой я сплю» – это почти подвиг. От этих слов пахнет весной, и на сердце, полагаю, тоже весна, и летают бабочки, да?
Я просто не это чувствую, поэтому только предполагать и могу.
Моя душа – самый настоящий ад.
Такое ощущение, что нутро – это сплошные колючие щупальца. Они шевелятся медленно, нанося раны. Тоже медленно. С особым садизмом. С наслаждением.
И да, по закону жанра, я не могу дышать.
Застыла вся как статуя. Руки трясутся. Волнами расходится дикая пульсация, от которой аж ноги подкашиваются.
Моргаю.
Снова.
Хочу вернуть себе самообладание, но получается откровенно дерьмово.
«У меня появилась другая женщина» – для твоей женщины, которая уже тебя любит – это нихрена не весна, малыш. Это как толкнуть ее с обрыва. Это как вырвать легкие. Сердце. Сломать все кости разом.
«У меня появилась другая женщина, с которой я сплю» – это не интрижка. Это заявление о чем-то большем…
Черт…
Кладу ножницы на стол. Рядом очень красивый, пышный букет пионов, который я готовила для того, чтобы поставить в прихожей. Радовать. Гостей? Или себя?
Ты давно не дарил мне цветов… а ей? Своей новой женщине, с которой ты спишь?…
– Понятно, – шепчу еле слышно, смаргиваю слезы, которые быстро, незаметно стираю и улыбаюсь, – И что теперь?
Ян молчит долго.
Он вообще не из болтливых, но если я, обычно привыкшая к его крутому, порой грубому нраву, сейчас это дико раздражает.
Сейчас снаружи я – скала. Внутри исхожу на истерику. Ору. Отчаянно вою. Сдираю с себя кожу. Но снаружи? Я все еще герцогиня.
Черт…
Из груди рвется совсем еле слышный смешок.
Он так меня называл ласково. Моя герцогиня. Теперь он будет также называть ее? Кто она? Как она выглядит? Он ее…
– Ты ее любишь? – жалкий вопрос слетает с губ, а жестокий ответ на этот раз не заставляет себя долго ждать.
– Ты серьезно хочешь услышать ответ?
Звучит пренебрежительно. Он раздражается. Мне кажется, тупо из-за звука моего голоса.
Может повернуться и проверить? Нет. Нет…я не смогу.
А ответ я хочу услышать? Тоже вряд ли. Думаю, я его едва ли смогу пережить…
Как же так?...
Растерянно хмурюсь. Моргаю часто-часто. Я хочу понять. Я хочу устроить истерику, но меня будто сковали невидимые цепи.
Не могу пошевелиться.
А может, это инстинкт самосохранения? Если я сделаю шаг, то…черт, я развалюсь на части…
– Как давно?
– Что?
– Ты с ней спишь. Как давно, Ян?
Боже, ты мазохистка, Полина…
Муж устало вздыхает, а когда я зачем-то еще и поворачиваюсь, его лицо не выражает ничего. Он просто откидывается на стену, смотрит на меня лениво и устало.
– Что тебе даст эта информация?
– Не знаю.
– Вот и я не знаю.
Снова замолкаем. Смотрит. И я смотрю.
Потерянность наваливается с новой силой. Как себя вести в такой ситуации, я не понимаю. И почему он не озвучивает своего решения – тоже. Зачем ты мне рассказал? Нет, я знаю зачем. Мой муж – не лжец, как бы смешно это ни звучало. Он не станет делать из меня идиотку месяцами, годами, всю жизнь… У него появилась женщина, с которой он спит, а это значит, что…
– Сыновьям скажем вместе.
– Что скажем?
Ян поджимает губы, тянется к карману своего пиджака, но потом опускает руки и хмыкает.
– Полагаю, это означает развод? Или попытаемся спасти…наш брак?
Насмешка буквально осязаема. Если я протяну руку, обязательно смогу об неё физически обжечься.
Это тоже больно.
Это еще больнее, на самом деле. Ничего он не хочет сохранять. Он признался, чтобы разрушить.
– Нет, – даю ему то, что он хочет услышать, и вижу то, что предполагала, но не была готова.
Ян слегка кивает и коротко ставит меня перед фактом.
– На развод подам сам.
Пару раз моргаю, киваю зачем-то, снова отворачиваюсь.
Чувствую себя максимально уязвимой.
Снова потерянность. Снова я не знаю, что ему сказать. А еще больше не хочу вообще рта раскрывать! Раздражать его или…выглядеть глупо. Нелепо. Недостойно.
Будто если это случится…я потеряю абсолютно все. Пусть уже потеряла, но пока об этом никто не знает, и как будто в безопасности.
Я закрываюсь. Максимально прячусь за маской благопристойной леди высшего общества. Жены успешного бизнесмена. Влиятельного человека.
Там безопасно.
Но я же теперь бывшая жена, да? И что в этом безопасного?
– Я соберу кое-какие вещи на первое время. За остальным пришлю человека. Спасибо, что без херни.
Ян хмыкает и встает. Он уходит, а у меня все нутро за ним дергается. Оно подает на колени, хватается за него и просит: пожалуйста, не уходи! Не уходи!
Но я стою на месте. Цепляюсь за стол, чтобы не упасть.
Херня…
Это означает «без эмоций». «Без слез». «Без истерик». Он ненавидит женские слезы и истерики.
Но я хочу устроить истерику!
В полной прострации я выхожу из кузни за ним. Надо только подняться на второй этаж, пройти пару метров и зайти в нашу спальню, чтобы спросить: какого черта?!
Но я этого не делаю.
Не могу.
Я просто не могу себя пересилить. Иду в гостиную и сажусь на край огромного дивана, где мы когда-то любили проводить общие вечера. Праздники…вон там в углу, стояла наша елка. А там…
Ох, боже…нет…
В горло вонзаются тонкие иглы. Они раскаленные, жестокие. Они достают до самого сердца.
Я обхватываю шею рукой, закрываю глаза и застываю.
Так безопасно, Поль, помнишь? Просто не шевелись.
Не знаю, сколько проходит времени. Сколько его обычно требуется, чтобы собрать вещи. А сколько, чтобы разрушить восемнадцатилетний брак?
Сколько?...
Сколько у него заняло времени найти себе шлюху?
Ответ остается где-то там. От меня далеко. И вместо него я слышу тихие, но уверенные шаги.
Ян направляется в мою сторону, потом появляется в зоне видимости, прижимается плечом к дверному косяку и склоняет голову чуть набок.
Я смотрю на него не мигая. Не потому, что боюсь, что он исчезнет. Просто не узнаю в нем мужчину, который когда-то обещал, что будет любить меня всю жизнь…
– Ты обещал, что никогда так со мной не поступишь, – шепчу еле слышно, да и еле-еле в принципе, – Ты обещал, что будешь любить меня и беречь, Ян.
– Я больше не знаю как, а главное, кого любить, Полина.
Мне сложно говорить.
Иглы.
Они блокируют горло в спазме, от которого физически больно. Мурашки осыпают тело. Руки. Доходят до пальцев, возвращаются резко и ударяют в груди с ноги.
Это действительно происходит.
От меня уходит муж.
Он уходит.
Мы разводимся…
– Почему? – маска падает.
Я уродливо всхлипываю, сжимаю себя руками в надежде, что смогу удержать саму себя. Больше некому. Только я могу. Не дать себе утечь между пальцев, как песок, но я все равно утекаю.
Мне не хватает сил удержаться…
А Ян? Он...молчит. Его лицо не выражает ничего. Очередное холодное безразличие…
В моменте оно бесит настолько сильно, что я забываю о правилах поведения. Вскакиваю и каркаю. Сухим, треснутым голосом, в каждой ноте которого адская боль.
– Я спросила тебя! Почему?! Чего тебе не хватало?!
Ян отвечает холодно и отрешено.
– Все-таки хочешь услышать? Легко. Подойти к зеркалу и посмотри. Только хорошо посмотри, дорогая. Ты же ледяная статуя. Гребаная герцогиня, мать его.
Я медленно перевожу взгляд на зеркало в пол и пока слышу отдаляющиеся шаги – смотрю на себя. Ледяная статуя? Нет, я вижу абсолютно потерянную женщину, от которой только что ушел муж.
«Мама все выдержит. Да?»
Полина
Я не знаю, сколько я сижу в темноте гостиной. В холодном, пустом доме.
Я правда не знаю.
Смотрю в одну точку, сжимаю себя руками. О чем думаю? Ни о чем. В голове просто белый шум, а я будто онемела вся. Как под наркозом.
Я помню наркоз.
У меня был наркоз однажды, когда мне делали операцию на руке. Сломала. Упала со скейтборда вместе со своей взбалмошной младшей сестрой Витой. Она младше меня на три года, но нам это не мешало вообще. Мы с ней часто...кажется, хулиганили? Были такими, знаете? Бандитками. Что я, что она. Папа всегда говорил, что характером мы пошли в маму: она у нас тоже такая. "Яркая личность", так ее папуля всегда называл с нежной улыбкой. И за словом в карман не полезет, и коня на скаку остановит. И избу потушит, если потребуется.
Боже, неужели я когда-то такой была? Представляете? Я совсем не помню.
Мамочка…папа...
Я по ним скучаю сейчас особенно сильно. Семь лет назад они попали в аварию, которую не пережили. Какой-то козел пошел на обгон, не рассчитал дистанцию и забрал моих родителей. Тогда рядом был Ян. Я помню, как я горько плакала, а он обнимал меня. Молчал, но мне и не нужно было, чтобы он говорил.
Он просто был рядом.
Он был рядом…а теперь?
А теперь мой муж нашел другую женщину, с которой он спит. А потом точно так же будет ее утешать, да? И называть моей герцогиней…
От ласкового прозвища, сказанного особым, нежным тоном – веду плечами. Ян редко говорил о своих чувствах. «Я тебя люблю» – я слышала всего три раза. Когда на свое восемнадцатилетие я впервые перед ним обнажилась и телом, и душой. На нашей свадьбе. И когда я родила двух мальчиков-близнецов. Ян – человек действия, а не слова. Он всегда действует. Порой жестко, но я в нем очень ценила именно это качество. Не вешать мне на уши лапшу, а делать. И каждый раз, когда он говорил «моя герцогиня», я слышала всю теплоту и любовь.
Исключение – сегодня.
"Сегодня" вообще день такой, видимо. Исключительный.
Обычно в это время я накрываю на стол, а сегодня вот сижу в темноте и смотрю в одну точку…
– Мам? – раздается голос Тимура.
Глаза слепит яркая вспышка света, который он включил резковато. Но он вообще такой у нас. Резковатый.
Я поднимаю глаза и в который раз удивляюсь, как сильно он похож на супруга. Высокий, темные волосы и глаза, волевой подбородок. Тимур – старший из наших двух сыновей. Он родился на пятнадцать минут раньше Егора – светловолосого, голубоглазого мальчишки. Моего отражения.
Пожалуй, стоит рассказать предысторию, да? Предыстория – это важно. Только благодаря ей ты сможешь больше понять ситуацию, а я очень хочу понять…что происходит. Так что да, пожалуй, стоит рассказать…
Мы с Яном познакомились на юбилее моего папы. Он пригласил всех своих старых друзей еще со времен службы, и туда как раз приехал Вячеслав Янович Титов. Мой будущий свекор. За годы разлуки он успел возглавить довольно перспективный бизнес своих родителей и расширить его еще больше. Титовы владеют самой большой транспортной компанией в нашей стране. В будущем Ян пойдет еще дальше и выведет свое дело на международный уровень, но тогда он был просто парнем.
Ладно, тут я лукавлю. Ян никогда не был «просто парнем». Высокий, поджарый, шикарный. Очень красивый. Как такого красивого не любить? Ну, как? Такой же красивый, как Тим…
Влюбилась ли я сразу? Наверно, да. Мне было семнадцать, ему двадцать один. Небольшая разница в возрасте. Можно сказать, идеальная. А потом все закрутилось… Он ухаживал за мной топорно, но настойчиво. Сначала мне было страшно. Все-таки…для такого союза даже слово придумали, кстати, очень неприятное: мезальянс. Наследник и дочь маленького военного, в маленьком городе. Я не думала, что из этого союза что-то получится, как и его мать, кстати. Тамара Георгиевна – женщина…скажем так, из высшего общества, совсем не обрадовалась такой невестке, как я. Но нас поддержал его отец. А еще у нас была наша любовь, полагаю? Когда есть любовь, особенно в таком нежном возрасте, кажется, что весь мир у твоих ног. Ничего не страшно!
Так и было.
Я ничего не боялась когда-то, отважно встала рядом с ним и поклялась, что буду любить его всю жизнь. Он поклялся тоже. Я верила…ведь, несмотря на свою природную угрюмость и молчаливость, его глаза горели особенно ярко только ради на меня. Его глаза в принципе горели, только когда он смотрел на меня. А теперь? Не только.
Снова больно.
Я немного ежусь и опускаю глаза в пол. Хмурюсь.
Как же так вышло? Другая женщина, с которой я сплю. Почему? Это банальный вопрос, знаю, но…почему? Я же…почему?…
– Мам? – Тимур зовет меня повторно, я мотаю головой.
– Я просто…не знаю. Просто…
Повисает пауза. Недолгая. И ее разрывает неожиданно злой, ядовитый смешок.
– Ты знаешь.
Резко поднимаю глаза. Вижу, как моего старшего сына перекосило от злости.
– Знаю…что?
– Не прикидывайся, хорошо? – цыкает он, снова голову склоняет вбок, – Ты знаешь, что отец закрутил роман.
Я молчу.
Даже не так.
Я просто…застываю. Опять.
Какая тупая реакция! Внутри я беснуюсь, вою только громче, но выхода эти эмоции не имеют.
Не имеют…
Я сгораю на костре в прямом смысле этого слова. Мои внутренности покрываются уродливыми блямбами, пузырями, которые лопаются и лопаются. Снова и снова.
Боже, как же больно…
– И что теперь? – Тим слегка щурит глаза, – Что ты будешь делать?
Я продолжаю молчать. Делать?…я не знаю. Я так потеряна…я не знаю…
Тимур хмыкает, как всегда делает его отец. Кивает.
– Ясно. Ты ничего не будешь делать.
А что я могу сделать, Тимур?…
– Это твоя вина! – неожиданно шипит он, поблескивая глазами, – Посмотри на себя! Ты вообще живая, а?! Сидишь тут в темноте, драмы разводишь! Да подними ты свою задницу, какого хера?! Ты! Сидишь!
– Тимур…
– Что, Тимур?! – орет он, делает ко мне шаг, дышит тяжело, – Это ты виновата! Ты просрала семью! Да я даже не знаю…как он жил с тобой все это время?! Ты посмотри на себя! Вечно идеальная же до зубного скрипа! Волосок к волоску, платья, улыбочка твоя пластмассовая! Тебе тридцать шесть всего, мама! А будто сто! Ты ж нихрена про жизнь не знаешь! Закрылась в своем замке, организуешь обеды, сука, ужины! Приемы! И это все, что тебя волнует! Да кому они нужны?! Все! Это! Счастливая, «майонезная» семья, и главное, чтобы в обществе косо не посмотрели!
– Тимур, пожалуйста… – хриплю сипло, но сына несет.
Он злится.
Он очень злится, потому что понимает. Он все понимает и винит во всем меня. А я?...
Развод. Мы с Яном разводимся…
Внезапно осознание оглушает. Я больше не буду его девочкой, его герцогиней. Фу, нет, не хочу слышать этих слов. От них меня ведет еще больше.
Тихо.
А Тим продолжает выливать на меня все свое разочарование…
– … У тебя нет даже профиля в соц сетях! Ты реально старуха! Конечно! О чем с тобой говорить?! О ЧЕМ?! Что твои престарелые подруги по книжному клубу сказали?! Книжный клуб, сука! Тебе реально сто лет! Вместо своих ублюсдких приемов, ты бы лучше порнуху посмотрела! Может быть, отец тогда не пошел бы к Лоле…
– Ты охренел совсем?!
Откуда-то сзади ревет Егор. Я слышу быстрые шаги, а потом мир смазывается в одну уродливую кляксу. Мои сыновья сцепляются. Егор бьет Тимура кулаком. Он что-то орет. Тимур толкает его и бьет в ответ. Тоже орет. Но я ничего не слышу.
В мозгу пульсирует вата.
Звон.
Кажется, в гостиную вбегает кто-то еще. Кто? Может быть, наш ремонтник? Или водитель? Я не понимаю.
Лола…
Теперь я знаю ее имя. Лола…
И он знает.
Моргаю заторможено. Откуда он знает ее имя?
Откуда?
Стараюсь вернуть себе фокус, а когда поднимаю глаза, моих мальчиков по разные стороны держит наш водитель Александр. Он тяжело дышит. Смотрит то на одного, то на другого. Егор и Тимур этого не видят. Они вообще ничего вокруг не видят. С окровавленными лицами, для них мир сейчас сужается только до них самих. А я…еле слышно выдыхаю.
– Откуда ты знаешь, как ее зовут, Тимур?
Он медленно переводит на меня взгляд. Его непослушные кудряшки падают на глаза. Волевым движением кисти сын смахивает их назад, и меня пронзает. Знакомое движение их отца...
– Это имеет значения?
Снова удар. Опять Ян. Господи, как он на него похож...
Он выберет его сторону. Он выберет его...
Имеет.
Это имеет большое значение…
– Я бы тоже от такой, как ты, сбежал! Честно! Ты не человек, а гребаный антураж! С вечной улыбкой, от которой у меня внутри все горит! Кукла! Бездушная, тупая кукла! Да пусти ты меня!
Тимур отталкивает Александра и жестким шагом летит в сторону террасы.
Бдыщ!
Дверь бьется о косяк с такой силой, что стекло дрожит. Может быть, выпадет? Ну и пусть. Добавится к остальным осколкам, которые вот сейчас лежат у моих ног.
Осколкам моей жизни…
Но мама затем и нужна, да? Убрать все, улыбнуться и сказать, что все будет хорошо.
Ничего. Малыш, я на тебя не злюсь.
Мама выдержит все. Да?
«Ты намного лучше, чем она»
Полина
Я не знаю, когда все меняется. Не поспеваю за жизнью. Совсем не поспеваю.
Вот я сижу на диване и передо мной два моих сына сцепились будто не на жизнь, а на смерть.
Нет, ужас, стоп. Я так думать не хочу о своих мальчиках. Это не про них. Не про нас. Да, они иногда ссорились. Иногда очень сильно. Но это обычное, братское соперничество. Тем более между близнецами. Просто Егор – он всегда был моим мальчиком, а Тимур больше тянулся к Яну. И теперь…он злится.
Даже сейчас он продолжает кипеть.
Я бросаю взгляд на сыновей, стоя в сторонке, словно тень. Они оба сидят на большом диване, но с разных сторон. Друг на друга не смотрят. Тим упер локти в колени и уставился в пол. Егор ковыряет подлокотник и гневно хмурит брови.
А перед ними Ян.
Я понятия не имею, когда он приехал. Как узнал – догадываюсь. Александр. Скорее всего, он позвонил и неизменным баритоном пробубнил:
– Босс, дома проблемы. Вы нужны.
Он тоже немногословный совсем. Прямо как его начальник.
Да и я тоже.
Я все еще не могу поверить и рта раскрыть. А хочется…у меня в голове кипят мысли, но я просто не в состоянии ухватиться ни за какую из них.
Ускользают.
Как я. Между пальцев, сколько бы ни сжимала свои предплечья, удержаться не получается.
Бросаю взгляд на могучую спину мужа. Он большой. Высокий, почти два метра роста. И красивый. Знаете? Не сопливо красивый, а правильно. По-мужски. У него невероятно глубокие, ореховые глаза. Они темнеют, когда он злится или…возбужден.
Нет-нет-нет…не думай об этом.
Теперь он такими глазами будет смотреть не на тебя. Уже смотрит. На нее. На Лолу.
От внезапной, острой боли в грудной клетке, сутулюсь чуть. С прямой спиной, как бы мне ни хотелось, я просто не справляюсь.
Моя маска падает? Нет. Нельзя. Я не хочу в действительности упасть в ноги своему предателю и палачу и умолять его…так жалко умолять остаться. Разве было мало унижений?
Он познакомил с ней детей. Он это сделал. А значит…отношения с этой Лолой у него…серьезные, да? Господи. Зачем ты об этом думаешь, Полина? Так. Сколько вилок существует? Лучше пересчитай их. Давай. Только не представляй, как он сажает свою Лолу сверху, как она кладет руки на его мощную грудь. Туда, где раньше лежали только твои ладошки. И чувствовали сердце, которое билось только для тебя.
Резко мотаю головой и тут же выдаю.
– Я приготовлю чай.
Моя реплика звенит в тишине. Ян очень медленно поворачивает на меня голову, и я снова чувствую себя ничтожеством. Под взглядом этих глаз…
– Мне еще раз задать вопрос? – отворачивается, не удостоив меня более ничем, разве что мысленным фырком.
От него я тоже ежусь, кстати.
Груз собственной никчемности давит на плечи сильнее.
А Ян пропускает воздух сквозь плотно сжатые губы и щурится. Он не будет орать. Я знаю. Но иногда…лучше бы он орал. Я себя часто ловлю на этой мысли: лучше бы он орал, чем смотрел так тяжело.
– В чем проблема? – хмыкает супруг, тянет на себя стул и садится перед нашими мальчиками, – Подрались? Замечательно. Имейте совесть признаться в своем дерьме и пояснить.
Егор громко фыркает.
– Кто бы говорил.
– Прости? Ты, кажется, хочешь что-то сказать?
Я напрягаюсь всем телом.
Сжимаюсь сильнее.
И молюсь: нет, не надо, пожалуйста. Егор, не надо…
Но Егору досталась моя смелость, которую у меня отняли правила хорошего тона.
Он медленно поворачивает на него голову и скалится.
– Ты – блядун. Трахаешь малолетнюю шлюху! На сколько она старше меня?! На четыре года?! Пять?! Впрочем, неважно! Но эта херь...лишает тебя права сидеть и, сука, морали читать! Да пошел ты!
Тимур резко откидывается на диван и, глядя в потолок, вздыхает.
– Ооо…еще один любитель драмы…
– Ты рот свой завали!
Его дергается в сторону брата – брата в его.
– Или что?!
– А ну, заткнулись!
От жесткого голоса мужа, который внезапно слишком похож на гром, я вздрагиваю.
Парни замолкают.
Они еще пару секунд сверлят друг друга взглядами, полными ненависти, но потом резко отлепляются и отсаживаются в прежние позы. Как два мячика, которые столкнулись и отпрыгнули друг от друга.
Я сильнее вонзаю пальцы в свои предплечья.
Пожалуйста, скажи, что это все неправда…
Ян откашливается. Его голос снова падает до привычного, тихого тембра, которым он выносит вердикт.
– Да, это так. Я – блядун и самый последний говнюк всея Руси. Да. Но вас это все не касается. Это только между мной и вашей мамой…
– Как удобно!
– Егор…
– Закрой свой хавальник, – рычит сын и резко подается вперед, – Я слышать не желаю ни слова. Тебе пора отсюда двигать.
Супруг молчит. Смотрит. Егор глаз тоже не отводит, вдавливает в него свой взгляд, который сейчас мне очень напоминает Яна. Ну, конечно. Конечно…он его сын, но мне всегда казалось, что в моем мальчике этого нет.
Ошиблась…есть…
Кажется, я вообще во многом ошиблась в своей жизни…
– Она будет счастлива, – говорит Егор тихо, – Мама одна не останется. Она охренено красивая, умная и веселая! Встретит шикарного мужика, настоящего мужика! А ты будешь куковать со своей дешевой шлюхой, пока она тебя не кинет и не пересядет на член помоложе. Так что недолго тебе радоваться, па-па-ша. А теперь вали. Иди трахни ее еще разочек, не теряй золотое время зря!
Ян молчит долгих пару мгновений, а потом тихо говорит.
– Егор. Я понимаю, что ты злишься…
– Я не злюсь. Я тебя презираю. Ты мне отвратителен, и даже смотреть на тебя мне противно, ясно?! Думаешь, ты предал только ее?!
– Наши отношения с твоей мамой – это наши отношения.
– Ты говорил, что любишь ее, и что она самая лучшая. Твои слова. Получается, ты просто их на ветер кидал, так?!
Все мое нутро моментально напрягается в жесточайшем спазме, а дыхание замирает.
Мне важно услышать, что он скажет…я хочу это знать.
Сама спросить не смогу, но…я должна это услышать...
– Твоя мама лучшая…но я ее, видимо, люблю какой-то другой любовью, раз все так сложилось, сын.
Ну, вот...услышала.
Вообще, вопреки здравому смыслу, я снова отмечаю невероятный талант Яна формулировать фразы. "Я люблю тебя другой любовью" звучит лучше, чем "Я тебя больше не люблю. У меня появилась другая женщина, с которой я сплю."
– Я тебе не сын.
– Егор…
– Пошел отсюда нахер. Предатель! Вали! Чего ты расселся?! Вали отсюда!
Сын так кричит, что с каждым словом я сжимаюсь все сильнее.
Это так больно…больно, потому что ему больно. И Тиму тоже. Я не злюсь на него. Совсем не злюсь…я выдержу. Лишь хочу закрыть глаза и проснуться там, где нет всей этой грязи. Где не было слов о другой женщине. О разводе. И имени Лола тоже не было…
Я хочу все это забыть.
Жмурюсь, прижимаю руки ко лбу. Меня трясет.
Только не рыдай. Не рыдай. Не рыдай! Нельзя рыдать. Нельзя…
– Убирайся из этого дома! Посмотри, что ты сделал с ней! – голос Егора ломается, а я сильнее вжимаюсь в стену.
Так хочется исчезнуть…но я слушаю. Будто все, что я думаю, говорю его устами – устами своего сына…
– Похотливая тварь! Нравится, а?! Тебе нравится?! Ты все разрушил! Ради какой-то шалашовки! Да таких по Москве ходит...господи, сколько?! И что?! Она стоит всего этого?! СТОИТ?! ВАЛИ!
Ян проходит мимо меня. Больше всего на свете я хочу потянуться и утонуть в его объятиях, где всегда будет безопасно, но я себе не позволяю. Так и стою. Он тоже. Рядом. Но уже нет…
– Вали, твою мать! Не смотри на нее! Не смей! ВАЛИ! А ты?! – Егор часто дышит и теперь перенаправляет гнев на брата, – Уйдешь с ним – ты мне больше не брат!
– Егор, остановись! – выпаливаю, резко отняв руки ото лба, – Пожалуйста, хватит!
– Что он пообещал тебе?! – сын игнорирует, бешено сверля взглядом Тима, который, как я, смотрит в одну точку и молчит, – Что он тебе пообещал, ты, сука! Я же не слепой! С тобой уже месяц какая-то дичь творится! Потому что ты уже месяц знаешь! И ты молчал! ТЫ. МОЛЧАЛ! Что он тебе пообещал?! Еще одну хату?! Побольше?! Пентхаус с видом?! С бассейном, чтобы ты туда своих баб водил?! Тачку?! Записать твою дерьмовую музыку?! ЧТО?!
Тим молчит. Егора это бесит еще больше.
– Снова молчишь?! Да?! Как эта паскуда! Такой же тихушник и предатель! Господи, да глаза свои разуй! Он и тебя променял на шлюху! На обыкновенную блядь! Ты это понимаешь?! Она хуже Светки! Вот теперь представь, что наш папаша променял нас на кого-то ХУЖЕ СВЕТКИ! Нормально тебе?! Сожрал и не подавился, да?! Ради бабла?! Ради его подачек?! ЧТО С ТОБОЙ НЕ ТАК?!
Тимур резко встает и быстро идет по направлению к двери. Я пытаюсь удержать его, но он, не глядя, резко вырывается и почти бегом идет к отцу.
Мы с Яном встречаемся взглядами. В них нет злости, раздражения, а только какое-то бесконечное, больно сожаление.
И это еще хуже.
Я прерываю этот контакт первой. Я его не хочу. Больше нет…
– Не смей больше приходить сюда! – продолжает наступать Егор.
Его мне удается удержать, крепко обхватив запястье. Но не остановить.
Он кипит. Тяжело дышит и орет до хрипоты. Как я. Внутри себя...
– И имей в виду, сука похотливая! Я тебе сюда вернуться не позволю! Никогда! Набегаешься?! Насрать! Тусуйся дальше! Порог этого дома не смей переступать! И ей не позволю! Ты слышишь?! Я. НЕ. ПОЗВОЛЮ! ей тебя простить и принять! Каждый день буду напоминать, какая ты мразь! И что какая-то шалава тебе важнее нас была!
– Нет ничего важнее вас.
– Да что ты?! Нет никого важнее?! Ты снова пускаешь слова на ветер! Тебе верить вообще нельзя! Ходишь, сука, строишь из себя непонятно кого! Твою мать, биг босс! Решала! Но на словах каждый Лев Толстой, а по факту! Ты! Папаша! Хер простой! Ты ж нихрена не решала! Ты обыкновеный блядун и лжец! ТЫ. ПРОСТО. ПРЕДАТЕЛЬ! Такой же как все остальные! Точно такой же!
– Егор. Я...– голос Яна хриплый и до ужаса надломленный.
Думаю, он не ожидал от нашего хорошего мальчика такого мощного противостояния. Понимаю. Егор – спокойный. Тим у нас обычно барагозит, но Егор? Мой Егор? Который мечтает стать хирургом? Его ничто не может вывести из себя. Ну, или мы так думали, пока у папы не появилось "другой женщины, с которой он спит".
Сейчас это далеко не спокойный человек. Сын часто дышит, а в глазах стоит такое бешенство. Такая ярость. И боль...а самое ужасное, дикое разочарование. Отец для сыновей не просто кто-то абстрактный. Они всегда уважали и любили Яна, а тут...открылась страшная истина: отец – обычный человек...не герой. Обычный мужчина.
– ...Я понимаю...
– Да что ты заладил со своим пониманием?! Или как?! Отупел?! Шаболда дебилизмом наградила твой конец, так мозг отмирать начал?! СКАЖИ ЧТО-НИБУДЬ НОРМАЛЬНОЕ!
– ЧТО Я ДОЛЖЕН СКАЗАТЬ?! – Ян взрывается в ответ, тоже тяжело дышит и хмурится, – Что?! Что я изменил твоей матери?! Да! Но это не касается моего отношения к вам! Я вас по-прежнему люблю! Ты можешь орать. Можешь даже вмазать мне, если тебе полегчает! Но я никуда не денусь из ваших жизней! Я вас люблю. Ты слышишь!? Наши отношения с Полиной никак не повлияют на вас!
– Да ты ослеп?! Они УЖЕ повлияли! Ты предал свою семью ради беспонтовой дырки!
– Егор...
– Я ее видел, ясно?! Я ВАС ВИДЕЛ! И ЭТО, – брезгливо выплевывает он, – ЭТО тебе было дороже?! Она же чмо болотное! Ау! Окстись! Бык-осеменитель! Глаза раскрой!
– Сын!
– Я ТЕБЕ НЕ СЫН!
Егор окончательно выходит из себя и рвется вперед, так что мне приходится буквально повиснуть на нем, чтобы не допустить новой драки. Он на нее сейчас способен. Просто потому что, будь я все еще собой из прошлого...смелой и сильной девочкой...я бы сама бросилась к Яну и расцарапала ему морду.
– Егор, нет! Не надо!
– Я ТЕБЕ НЕ СЫН, УБЛЮДОК! Я ТЕБЕ НЕ СЫН! ТОЛЬКО ВОСЕМНАДЦАТЬ СТУКНЕТ, Я ТУТ ЖЕ СМЕНЮ ФАМИЛИЮ И ОТЧЕСТВО НА МАМИНО! И ПОДАЧКИ МНЕ ТВОИ НЕ НУЖНЫ! ХАТУ МОЖЕШЬ ЗАБРАТЬ! Я ОТ ТЕБЯ НИЧЕГО НЕ ВОЗЬМУ! НАМ ОТ ТЕБЯ НИЧЕГО НЕ НУЖНО! НИ-ЧЕ-ГО! Я САМ ЕЙ ВСЕ ДАМ! А ТЫ…– Егор тихо выдыхает и сипло шепчет, – Просто вали нахуй отсюда! К своей малолетней шлюхе. Передавай привет. От семьи, которую разрушила ее вонючая дырка! КОТОРУЮ ТЫ ПО-НАСТОЯЩЕМУ ЛЮБИШЬ!
Он резко отворачивается, берет меня за руку и тащит в гостиную, а потом захлопывает за собой дверь и прижимается к ней спиной.
Закрывает глаза.
Я буквально чувствую боль, которая волнами исходит от моего мальчика.
– Егор…
Сын резко притягивает меня к себе и крепко обнимает. А сам на ухо хрипло шепчет:
– Пошел он, мам. И Тим туда же. Оба предатели. Мы и без них справимся. А ты…мам, ты самая лучшая у меня.
В носу начинает колоть, а горло снова давит, но я провожу по его светлым волосам рукой и киваю.
– Я знаю. Все будет хорошо.
– Ты намного лучше, чем она.
