Текст книги "Не чужие (СИ)"
Автор книги: Арина Вильде
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
Не чужие
Арина Вильде
Глава 1. Лера
“Если через полчаса ты не появишься в университете, я отберу у тебя машину. Будешь на общественном транспорте ездить”, – читаю гневное сообщение от отца и отключаю телефон. Пытаюсь поудобней устроиться в жестком кресле самолета и нервно поглядываю в иллюминатор.
Мы с подругами решили устроить себе каникулы. Несколько дней в Мадриде, вдали от наших предков. В последний момент купили билеты и налегке сорвались в аэропорт. Кто же знал, что кураторша именно сегодня решит пожаловаться отцу на мои многочисленные прогулы?
Я приподнимаюсь в кресле и поворачиваюсь назад, выглядывая Лиду. Свободных билетов почти не было, поэтому мы с подругами сидим в разных частях самолета. Здесь нет бизнес-класса со всеми привилегиями, обычный чартер, но я не привередливая. А вот мои подруги – да.
Лида разговаривает по телефону, и, судя по выражению ее лица, Нина Петровна звонила не только мне домой. Мы переглядываемся с Лидой, и она проводит ребром ладони по шее, корчит смешную рожицу, давая понять, что по возвращении домой ей не поздоровится.
Я усмехаюсь и возвращаюсь на место. Достаю из рюкзака лист бумаги и карандаш. Несколько секунд задумчиво смотрю на серый грифель, решая, что бы изобразить, а потом начинаю рисовать карикатуру злого отца. Поздно он решил заняться воспитанием дочери. Когда я нуждалась в нем больше всего, его никогда не было рядом.
Кто-то занимает место рядом со мной. В поле моего зрения сначала попадают грубые берцы, потом военная форма. Мы договорились с подругами, что попросим пассажиров, чьи места будут рядом с нашими, обменяться, чтобы устроиться втроем. Я поднимаю взгляд на мужчину, открываю рот, но все слова застревают в горле.
Я знаю его.
Щеки вспыхивают от смущения, руки начинают дрожать. Такая реакция абсолютно несвойственна мне. Он на девять лет старше, я это точно помню. А еще его зовут Давид. И мы с ним из одного поселка.
Моя мама умерла при родах, отец был убит горем, он безумно любил ее и не смог совладать с потерей. Он переехал в город, оставив меня с бабушкой. Приезжал редко, я всегда готовилась к этому дню, надевала самое лучшее платье, убирала в своей комнате, ждала, когда папа спросит о моих оценках, чтобы вручить дневник отличницы и услышать, какая я у него умница.
Вот только ему это было вовсе не нужно.
Он лишь смотрел на меня хмуро, проходился по дому, ужинал, оставлял увесистый конверт с деньгами и вновь садился в свою машину, чтобы на месяц исчезнуть из наших жизней.
Но давайте не будем о грустном.
Вернемся к Давиду.
Я тогда была угловатым неприметным подростком, выскочила утром на улицу, чтобы покормить кошку, и застыла, завидев в нашем дворе парней с лопатами. Они разговаривали о чем-то с бабушкой, а потом весь день рыли траншею для нового водопровода.
Я спряталась в доме и через занавеску наблюдала за тем парнем, который был повыше. В груди сердце так трепыхалось, что казалось: выскочит. Руки чесались ухватиться за краски и нарисовать четкий мужественный профиль незнакомца. А когда бабушка попросила отнести им графин с холодным компотом, я думала, умру на месте от смущения.
Кое-как выдавила из себя несколько слов в ответ на их благодарность и снова сбежала в дом. Помню, в тот день я много рисовала. Его. И пообещала себе, что когда-нибудь Давид станет моим мужем.
Потом, когда выросла, долго вспоминала тот случай, смеясь над глупой собой, а вот сейчас поверить не могу своим глазам. Какая, вообще, вероятность того, что я могу встретить в самолете свою первую юношескую любовь?
У него резкие черты лица, темно-русые волосы. Разворот плеч в два раза шире, чем я помню. Ему, должно быть, двадцать девять, раз мне уже двадцать.
– Что? – Он поворачивается в мою сторону, смотрит на меня с насмешкой.
– А? – отзываюсь я и чувствую, как щеки становятся пунцовыми.
– Ты глазеешь на меня, – его голос глубокий, пробирает до дрожи.
– Что? Нет, ничего я не глазею, – возмущаюсь, а сама злюсь на себя, что так легко спалилась.
Долгая пауза. А потом у самого моего уха раздается его горячее дыхание.
– Понравился?
Кажется, мое сердце остановилось, а трусики промокли насквозь. Ох, черт, от него так пахнет.
– Ни капельки, – даже не поворачиваю голову в его сторону. – Задумалась просто.
– Не обольщайся, ты не в моем вкусе, – резко осаждает меня и отстраняется. Застегивает на поясе ремень безопасности, подкладывает под голову подушечку и прикрывает веки.
Прекрасный подонок. Не иначе.
Глава 2. Лера
Военная форма ему безумно идет. Делает его мужественным. И слишком сексуальным. Как жаль, что я не разбираюсь в званиях и отличительных чертах обмундирования. Тогда могла бы понять, в каких структурах он служит.
Я одергиваю себя каждый раз, когда взгляд норовит зацепиться за Давида. Досадно, что он меня не помнит. Но, впрочем, это и неудивительно. Я выросла и превратилась в девушку. Хочется верить, что в прекрасную. Да и зачем ему запоминать малолетку из деревни, которую всего-то один раз в жизни видел?
Я слышу гул турбин. Больше всего ненавижу момент взлета. Когда самолет стремительно набирает скорость, а потом отрывается от земли, паря в невесомости, и никогда наверняка не знаешь, взлетит он или грохнется обратно, протаранив собой все вокруг.
Но в этот раз я совершенно забываю о своих страхах. Больше всего меня беспокоят зеленые пряди в моих волосах. Вот же засада. Решила выкраситься в этот цвет, чтобы отца позлить, а сейчас мечтаю о шапке, которую дома забыла. Чтобы весь этот ужас спрятать под нее. Вряд ли таким взрослым мужчинам, как Давид, нравится такое.
А может, это не Давид? Может, показалось?
Я медленно поворачиваю голову в его сторону. Взглядом сначала шарю по его ботинкам. Несмело изучаю его ноги, разглядываю пряжку ремня, любуюсь мощной шеей, губами, а потом вздрагиваю, потому что глаза мужчины оказываются открыты и он с насмешкой смотрит прямо на меня.
Я резко отворачиваюсь. Сердце с силой грохочет в груди. Кончики ушей горят. Коленки дрожат. Словно меня застали за чем-то неприличным.
Нет, это точно Давид.
– Ты мне вовсе не нравишься, – произношу я с вызовом, наконец-то взяв себя в руки. И в самом деле, чего это я? С каких пор стала робеть под пристальным мужским вниманием? – Просто твое лицо мне кажется знакомым.
Я все же нахожу в себе смелость посмотреть на него в открытую. И сразу же натыкаюсь на снисходительную улыбку.
Не верит.
– Подкат не засчитан, – качает он головой. – Давай, у тебя есть ещё четыре часа, чтобы попробовать увлечь меня так, что я соглашусь уединиться с тобой в тесном туалете и дать то, чего ты так хочешь.
От такой наглости я на мгновенье теряю дар речи. Открываю и закрываю рот, чувствуя себя немой рыбой.
– Да ты дурак, – от переизбытка эмоций мой голос звучит достаточно громко, чтобы на нас обратили внимание пассажиры, чьи места расположены рядом. – Я, вообще-то, из Красноселки. И я почти уверена, что видела тебя там.
Выражение лица мужчины мгновенно меняется. Он щурится, внимательно рассматривает меня, словно силится вспомнить, где именно мы могли пересечься. Теперь в его взгляде нет высокомерия, лишь заинтересованность.
– У меня там бабушка жила, я часто там бывал, но тебя не помню, – заключает он.
– Конечно, ты меня не помнишь, – фыркаю я, – мне тогда двенадцать было. Ты с каким-то парнем к нам приходил. Я внучка Полины Николаевны. Каретниковой.
– Ты Лера, что ли? – с недоверием спрашивает он.
– Да, – выдавливаю из себя восторженное, потому что: о боже мой, он помнит мое имя! Этот невероятно крутой, сексуальный, взрослый и с виду опасный мужчина помнит, как меня зовут!
Но внешне я, конечно же, невозмутима. Первое правило укрощения мужчин – не показывать им свою заинтересованность.
– Неожиданно. – Его взгляд опускается вниз. На мою грудь. Которая, кстати, вообще не выдающаяся, благо под свитером лифчик с пуш-апом, поэтому теперь она тянет на что-то среднее между первым и вторым размером. Непроизвольно распрямляю плечи, выпячивая грудь вперед. Задерживаю дыхание.
– А ты куда летишь?
Я решаю: раз мы признали друг друга, оказались земляками, то теперь можем и поболтать.
– По работе лечу, – ровным тоном произносит Давид и достает из кармана беспроводные наушники.
Вот и поговорили.
Класс.
Остаток пути я провожу наедине со своими мыслями. Я зла на себя за зеленые пряди волос. Конечно, он не заинтересовался во мне. Я ведь выгляжу словно подросток, а не взрослая женщина, с которой можно завязать отношения.
Почему жизнь так несправедлива ко мне? Я, можно сказать, восемь лет этой встречи ждала, а тут такое. Внезапно стало жаль себя, захотелось расплакаться. Настроение ни к черту. Не хочется уже никакого Мадрида.
– Ох, – напрягаюсь я, когда самолёт хорошо так встряхивает. А потом ещё раз. Я с силой цепляюсь в подлокотник, рвано хватаю ртом воздух. Мы падаем?
– Успокойся, мы всего лишь вошли в зону турбулентности, – звучит спокойный голос Давида. Я что, произнесла это вслух?
– Я не очень люблю летать, – признаюсь и тихо вскрикиваю, когда меня подкидывает в кресле. – Мы ведь не разобьёмся? – смотрю на него с надеждой.
– По статистике, за последние двадцать пять лет не произошло ни одной авиакатастрофы из-за попадания в зону турбулентности. Так что глубоко дыши и перестань поддаваться панике, – мягким тоном произносит он. Как он вообще может оставаться таким спокойным в этой ситуации?
Несколько раз мигнули лампы.
– Это не к добру, – загробным голосом шепчу я, а потом ощущаю, как к моей руке прикасается Давид. Меня прошибает электрическим током.
– Турбулентность – это естественное явление в авиации, точно такое же, как качка в море или тряска автомобиля на неровной дороге. Она возникает из-за мощных потоков ветра и воздушных течений, которые встречает на своем пути самолет, – Давид словно цитирует слова из учебника, я слушаю его краем уха, все мое внимание сосредоточено на наших переплетенных пальцах. О каких потоках ветра может идти речь, когда у меня приступ тахикардии от такой его близости? – Успокоилась? – спрашивает он, я же смотрю прямо перед собой, не в силах взглянуть на него. Кажется, что если он сейчас посмотрит в мои глаза – сразу все поймёт.
– Да, спасибо. Надеюсь, это быстро закончится. – Я сильнее сжимаю его руку, на случай если он захочет отстраниться от меня. Сама же хоть весь полёт готова провести в этой чертовой турбулентности, только бы вот так. Рядом с Давидом.
Глава 3. Лера
Я притворяюсь спящей, все еще держусь за руку Давида. Он не спешит освобождать свою ладонь от моего захвата, я же пытаюсь успокоить частое дыхание, чтобы он не догадался, что я на самом деле не сплю.
Все мое тело пронзают всполохи молний. Волоски встают дыбом. Я не могу поверить, что это происходит. Если это не судьба, то что тогда? Мы обязаны быть вместе. Нужно как-то узнать его номер, чтобы не потерять связь. Нужно как-то заинтересовать его. Но как?
Через какое-то время я наглею еще больше, кладу голову ему на плечо. Почти не дышу. Он не отталкивает меня, не пытается отстраниться. Только напрягается всем телом и замирает.
Его ладонь горячая, словно раскаленная лава. Моя же – холодная, словно я только что была на морозе. Контраст сумасшедший. А еще его рука в два раза больше моей.
Так хочется, чтобы этот полет никогда не заканчивался, но вот звучит голос пилота, вокруг начинают суетиться люди, включается свет, и самолет идет на посадку.
Мне приходится “проснуться” тоже. Я смущенно опускаю веки, изображая неловкость, разжимаю пальцы. Сразу же становится неуютно.
Все происходит слишком быстро.
Я не успеваю найти нужные слова. Давид встает со своего места и достает ручную кладь. На меня не смотрит. Я же, словно зачарованная, слежу за ним. Пожираю взглядом его идеальное тело. Футболка цвета хаки задралась, и мне удается разглядеть дорожку светлых волос, уходящую под пояс штанов.
Сглатываю скопившуюся во рту слюну. Открываю рот, чтобы что-то сказать, но Давид меня опережает.
– Пока, Лера, – бросает на меня озорной взгляд и начинает идти вдоль прохода.
Нет-нет-нет, а как же номер телефона?
Я вскакиваю со своего места, но из-за полненькой женщины, которая перегородила проход, не могу достать свой рюкзак с верхней полки и броситься следом за Давидом.
Я нервничаю, ничего вокруг не замечаю. Неотрывно слежу за удаляющимися от меня парнями в военной форме. В висках стучит пульс. Забываю даже куртку на сиденье, приходится вернуться. Все это крадет мои драгоценные минуты и разделяет нас с Давидом еще больше.
К выходу из самолета я почти бегу. Злюсь на медлительность пассажиров и не обращаю никакого внимания на подруг. “Рукав” кажется мне километровым. Дойдя до паспортного контроля, выискиваю взглядом Давида и стону от разочарования. Он уже за стеклянными стойками. Движется к выходу из терминала
Свою очередь приходится ждать минут пять. Я упустила свой шанс. Хорошее настроение окончательно покидает меня. Не удивлюсь, если придется еще лет десять ждать, чтобы вновь встретить Давида. Он, небось, уже отцом троих детей станет к тому времени.
– Лер, ну ты куда убежала-то? – Рядом со мной останавливаются подруги, а мужчина, чья очередь сейчас идти к пограничникам, как назло, не может найти свой паспорт, задерживая всех.
– Мне в уборную нужно, терпеть сил нет, – вру я, а сама нервно постукиваю носком ботинка по полу. – Мужчина, давайте поменяемся с вами. Пока вы свой паспорт найдете, ночь закончится, – раздраженно произношу я и протискиваюсь без очереди, ступая за красную линию.
Протягиваю паспорт мужчине в форме. У него отрешенное выражение лица. Ни одной эмоции. На вид словно робот. А еще он слишком медлительный. Времени почти нет. Если поспешить, могу догнать Давида на выдаче багажа. Это мой последний шанс.
Ненавижу себя за нерешительность. Нужно было не притворяться спящей, а попробовать завести разговор. Узнать о нем побольше. Сблизиться.
Пограничник считывает данные с моего паспорта, сверяет информацию с той, что высвечивается в его мониторе. Внимательно изучает мое черно-белое фото, потом переводит взгляд на мое лицо, сопоставляя. Наконец-то начинает листать страницы, находя пустую. Ставит штамп.
Ура.
– Thank you! – Забрасываю паспорт в рюкзак и, совершенно забыв о подругах, несусь к эскалатору, следуя за указателями на полу. Мужчин в форме замечаю далеко впереди. Это хорошо, на шаттл они еще не сели, а значит, я точно смогу их догнать.
Глава 4. Лера
Табло на стене показывает обратный отсчет. Меньше двух минут остается до прибытия шаттла, который ведет от терминала Т1 к багажной карусели. Аэропорт очень большой, особенно в сравнении с нашим, поэтому внутри него курсирует небольшой электропоезд.
Я останавливаюсь в нескольких метрах от парней в форме. Подпираю спиной столб. Подходить не решаюсь. Не хочу выглядеть влюблённой идиоткой. Наблюдаю тайком за Давидом. Меня все в нем привлекает. И как он смеется, слегка запрокидывая вверх голову, и как двигается, и как хмурится. На какое-то мгновенье я вообще забываю о существовании других людей вокруг нас.
Внезапно наши взгляды пересекаются, и я резко отворачиваюсь от него. Краснею. Он случайно увидел меня, а вот я пялилась.
Осталось пятьдесят секунд.
Я вся дрожу от нетерпения. Мы могли бы войти в один вагон. Я бы заняла место рядом с ним, и ему пришлось бы заговорить со мной.
– Лер, ты чего нас снова бросила? – Лида и Женя недовольно смотрят на меня. – И уборная, кстати, в другой стороне, – показывает она назад.
– Отец звонил, – кривлюсь я. Подруги понимающе переглядываются.
– Боюсь, девочки, что до конца учебного года это наш последний отдых, – грустно вздыхает Лида.
– Поэтому мы должны оторваться по полной! – подхватывает Женя и смешно поигрывает бровями.
– И в этот раз, Лера, ты не отвертишься. Будешь делать то, что скажем мы.
Делать то, что скажут они, означает всю ночь провести в ночном клубе, влить в себя много алкоголя, подцепить какого-нибудь красавчика на танцполе. Завершать вечер с ним не обязательно. Тут уж как пойдёт.
– О, вы видели этот ходячий секс? – плотоядно улыбается Лида, кивком указывая в сторону парней.
– Ага, вам повезло, – дуется Женя. – Рядом со мной сидел лысеющий мужчина и весь полет храпел на ухо, а вас всю дорогу развлекали эти греческие боги.
– Мой был крайне молчаливым, так что ничего весёлого, – пожимаю плечами, а сама не могу удержаться и вновь бросаю взгляд на Давида.
– Мы с Егором обменялись номерочками, так что по возвращении домой обязательно куда-нибудь сходим. И уж тогда я точно не упущу возможность проверить, так ли горячи парни в форме, как все говорят. – Лида стреляет глазами в брюнета, чье место в самолете оказалось рядом с ней, и тот, поймав ее взгляд, могу поклясться, покраснел.
Я завидую Лиде. У нее всегда все так просто получается. Захотела – сделала. Я же могу только глупостей сотворить. Хотя, честно признаться, парнями я раньше особо не интересовалась. Давид единственный, на кого я так реагирую. Робею и слова сказать не могу.
– Они в противовоздушной обороне служат. Прилетели сюда на сборы и обмен опытом.
– Ох, ничего себе, а они серьезные ребята, – присвистывает Женька и косится в их сторону.
– Что еще ты успела разузнать? – не могу удержаться от вопроса. Хочется как можно больше узнать о работе Давида.
– Вот тот, что постарше, – понижая голос, произносит подруга.
– Блондин? – уточняет Женя.
– Нет, рыжеватый который, ему под сорок. Черт, да не пяльтесь вы так на них, они же поймут, что их обсуждаем, – шипит она. – В общем, рыженький у них за главного. Будут здесь пять дней. Так что обратно полететь вместе не получится, разве что решим продлить свои каникулы.
– Я только за, – отзываюсь, не думая. Перспектива вновь оказаться с Давидом в одном самолете, да еще и на соседних местах, слишком соблазнительна.
– Не, Лер, я пас, меня папка по телефону так отчитал, что мне бы лучше уже покупать обратный билет. О, вот и поезд.
Люди обступают нас со всех сторон и разделяют с Давидом по разные стороны. Так получается, что мы оказываемся в разных вагонах. Это огорчает. Несправедливо.
Что ж, похоже, и в самом деле не судьба. Стоит сосредоточиться на том, как буду оправдываться перед отцом, а не на глупых несбыточных мечтах о взрослом мужчине, который мной как женщиной вряд ли заинтересуется.
Глава 5. Лера
– Это выглядит намного лучше, чем обнаженные толстые девы в соседнем зале.
Я вздрагиваю от мужского голоса за спиной. Словно парализованная, замираю перед картиной Рембрандта, не веря своим ушам. Наверное, это мне мерещится. Но нет, громкое дыхание мужчины и жар, исходящий от его тела, настоящие.
– В те времена они считались эталоном красоты, – наконец-то нахожу в себе силы произнести хоть звук. – Ты не похож на того, кто интересуется искусством, так что здесь делаешь? – Оборачиваюсь лицом к мужчине, стараясь скрыть радость и интерес во взгляде. А ещё удивление.
Сегодня он в гражданской одежде. Джинсовая куртка с теплой подкладкой, под ней белая футболка. Вместо военных берцев обычные кроссовки. Наша встреча абсолютно неожиданная. И конечно же, я все так же с зелеными прядями в волосах и одета совсем неподобающе для вероятного продолжения вечера.
Но погодите, какая вообще была вероятность того, что в этом огромном незнакомом городе я и Давид окажемся в одном и том же месте? Если бы я знала наверняка, обязательно приоделась бы к этому случаю.
– Твоя подруга тоже не похожа на ценителя живописи, – усмехается он, – тем не менее она здесь.
– Какая из? – Сердце неприятно кольнуло от ревности. Неужели ему нравится Женя или Лида?
– Блондинка с дутыми губами, – равнодушно произносит он и задирает голову вверх, разглядывая полотно, висящее на стене.
– Лида? – уточняю я, хотя и так ясно, что она. У Жени пламенно-рыжие волосы.
Давид неопределенно пожимает плечами. Молчит. А я не говорю ему о том, что девочки идти сюда напрочь отказывались, мне пришлось их целый день уговаривать. Потому что как можно побывать в Мадриде и не посетить музей “Прадо”, где собрано столько работ известных художников?
– Рембрандт был мастером игры света и теней. Гением, – произношу я, чтобы заполнить неловкую тишину между нами. Или же потому, что об этом я могу говорить часами напролет.
– Не могу не согласиться с тобой, потому что это первая нормальная мазня, которую я здесь вижу. Пять минут назад мои глаза чуть не начали кровоточить от красоты трех голых девиц и обилия младенцев, сосущих грудь. Еще было нечто непонятного, едкого розово-синего цвета. Похоже на работу сумасшедшего: люди, кони и инопланетные сооружения.
– Это Босх, – прыскаю со смеху. – Триптих “Сад земных наслаждений”. На самом деле оригинальное название никому не известно, так его назвали исследователи. Работе пятьсот лет. Невероятно просто. На левой створке изображены последние три дня… Ой, прости, тебе вряд ли интересно такое, – смущаюсь я, понимая, что слегка увлеклась. Теперь Давид решит, что я не только неформал, но еще и зануда.
– Нет, продолжай. – Он переводит на меня цепкий взгляд. Смотрит с любопытством и удивлением. Разглядывает меня. Сразу же становится неуютно. Хочется сбежать в уборную, расчесать волосы, нанести косметику, проверить, хорошо ли на мне сидят новые джинсы.
Нет, я совершенно не хочу поразить его тем, что разбираюсь в искусстве, просто меня не так часто слушают. А я ведь знаю столько интересных историй и фактов о жизни художников и о судьбе их картин, что меня просто разрывает от желания поделиться этим ещё с кем-нибудь.
Мы идем вдоль зала, а я все говорю и говорю, не замолкая. К счастью, Давид не выглядит скучающим. Наоборот, задает вопросы и сыплет шутками. Если закрыть глаза на то, что встретились мы случайно, то это могло быть самым лучшим свиданием в моей жизни.
Иногда мы случайно касаемся друг друга то плечом, то рукой. Целых два раза Давид клал ладонь на мою поясницу, пропуская меня вперёд. Жаль, что на мне одежда, хотелось бы ощутить его кожу на своей.
– А все же, как ты здесь оказался? – спрашиваю, когда мы поднимаемся по ступенькам вверх, чтобы попасть в другой зал.
– За другом приглядываю и пытаюсь вставить ему на место мозги.
Я вопросительно перевожу на него взгляд.
– Ему твоя подруга Лида понравилась, – поясняет он ровным тоном. – У нас до завтра свободное время, он сразу же к ней рванул.
– Тебе не нравится Лида?
За подругу почему-то обидно становится. Она ведь хорошая девушка. Ладно, она любит вертеть парнями, дурить им голову, но как друг она отличный человек.
– Дело не в этом. – Он поджимает губы и хмурится.
– А в чем тогда? – допытываюсь я, а сама думаю о том, хорошо ли выглядит моя задница. И смотрит ли на неё Давид. Он ведь позади меня по лестнице идёт. Интересно, я бы смогла возбудить его? Завести так, что он пригласил бы меня к себе в номер.
Черт, это плохая мысль. Очень-очень плохая. Но так хочется.
– В том, что такую, как твоя Лида, он не потянет. Он на госслужбе, Лера, а подруга твоя явно привыкла не к тюльпанам с клумбы и ресторанам быстрого питания.
– Ты преувеличиваешь, Давид, – резко перебиваю его. – С такими, как Лида, как раз намного проще. У нее все есть, и твоему другу не придется спускать свою зарплату на съемную квартиру для девушки или такси. Она все это может сама себе позволить.
– Позволить-то она может, – на лице Давила появляется снисходительная улыбка, – но похвастаться перед подружками отдыхом на Мальдивах, на который свозил ее парень, хочется. Или новыми брюликами, тачкой. К тому же она тратит не свои деньги, а заработанные ее родителями.
– У тебя странные понятия о девушках, Давид. Словно тебе только такие и попадались. Мне бы даже в голову не пришло просить у парня что-то дорогое.
– Но ты ведь из семьи попроще. – Он сканирует мой внешний вид взглядом, а я с трудом сдерживаю себя, чтобы не рассмеяться вслух.
О да! Попроще! Как бы не так! Лучше бы Давиду вообще не знать, кем работает мой отец, если он такого мнения о богатых девушках.
После его высказываний в сторону Лиды, да и всех девушек, вместе взятых, разговор как-то не клеится. Нет той легкости, что была изначально. Я напряжена и все мысленно кручу в голове, как бы продлить этот вечер. А ещё боюсь, что Давид сможет узнать, что я такая же, как Лида. Дочь богатых родителей, которая может потратить за день больше, чем он зарабатывает за месяц.
Через полчаса мы все встречаемся у выхода. Лида о чем-то воркует с парнем из самолета. Тот смотрит на нее горящим взглядом. Между ними явно произошла химия, и смотрятся они хорошо. Надеюсь только, что Лида серьезно понимает, что творит. Это не ее Леша, с которым они то сошлись, то разбежались, то параллельно завели отношения из-за скуки.
– Мы собираемся сходить поесть, вы с нами? – спрашивает подруга. Я перевожу взгляд на Давида. Он явно недоволен перспективой провести ещё хоть минуту в нашем обществе. Могу поспорить, если бы не друг, его бы здесь давно не было.
– Да. Только место выбираете вы, девочки. Мы здесь абсолютно не ориентируемся. – На его лице растягивается довольная ухмылка. Кажется, я знаю, что он задумал.
