Текст книги "Не чужие (СИ)"
Автор книги: Арина Вильде
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Глава 24. Давид
Смоленский сверлит меня тяжелым взглядом, а внутри меня разгорается целая буря.
Он может приказывать мне сделать что-то по работе, как старший по званию. Но он никак не может повлиять на мой выбор женщины. Это мое личное пространство, вторгаться в которое я не позволяю даже матери.
– Я не понимаю вас, Вячеслав Владимирович. – Откидываюсь на спинку стула и пытаюсь держать свой гнев в узде. – Вы наверняка уже приглядели Лере выгодную партию. Сына кого-то из ваших знакомых, с деньгами и статусом. У меня же из приданого подержанная машина и квартира в хрущевке. А узнать, сколько я зарабатываю, вам вообще не составит труда. Могу подсказать, в каком кабинете находится бухгалтерия, справку о моих доходах за год они выпишут за считаные минуты. Вряд ли я подхожу по статусу для Леры. Да вы и сами это знаете, так к чему эта игра?
– Но Лера любит не сына моего друга, а тебя, – усмехается он. При этом он не выглядит злым или напряженным, скорее эдаким добряком. Но внешность обманчива.
Бьюсь об заклад, этот старый хитрец со своего пути успел убрать не одного врага. И все они были мастью постарше меня. С таким опытом, силой и властью он съест меня, не подавившись.
– Лера еще слишком молода, чтобы отличить настоящую любовь от обычного увлечения, – возражаю я и с силой сжимаю в руке карандаш. Все же нажаловалась девочка папочке, попросила поговорить со мной?
– Ну если ее увлечение тобой пройдет и она решит выбрать кого-то другого, то я не против. А пока прислушайся к моему совету и прояви к девочке интерес.
– Вы в курсе, что сейчас подкладываете под меня свою дочь? – Моя бровь вопросительно ползёт вверх, и я выжидающе смотрю на Смоленского, который в мгновенье меняется в лице.
– Не смей дерзить мне, щенок. Я все сказал. Дальше дело за тобой. Но имей в виду: не сделаешь Леру счастливой – разберу вашу учебку по камням.
За Смоленским закрывается дверь, я же со всей дури врезаю кулаком в стол. Резкая боль быстро приводит меня в себя. Отрезвляет.
Да срать я хотел на советы Смоленского. Пусть катится к черту вместе со своей дочерью! Он не Господь Бог, вершитель судеб, и спать с женщиной по его указаниям я не буду.
– Давид, это что сейчас было? – В кабинет вернулись парни, с интересом глядя на меня.
– Ничего, – шиплю сквозь зубы и резко поднимаюсь с места. К черту бумаги, завтра закончу. А сейчас мне нужно выпустить пар.
Вылетаю из кабинета и, на автомате кивая сослуживцам, что здороваются со мной в коридоре, практически лечу в сторону тренажёрного зала. Остаюсь только в майке и штанах и цепляюсь руками за перекладину.
Вдох, выдох. Мышцы работают на износ. В голове не проясняется. Ненависть ко всей семейке Смоленских становится крепче. Неужели наш замминистра решил, что если у него в руках сосредоточена власть, то он может вот так просто распоряжаться судьбами людей? Ни фига подобного. Не собираюсь я прогибаться под него. Сошлют на заставу – буду служить там. Или к брату пойду работать, давно к себе в бизнес зовет.
Смахиваю ладонью с лица пот и сажусь на подоконник. Окидываю взглядом ребят, что задержались сегодня в зале, и понимаю, что бросать службу не хочу. Я после школы в армию сразу пошел, потом в военную академию, столько сил приложил, чтобы быть там, где стою сейчас, что не разрешу никому похерить это. Тем более из-за какой-то девки.
С такими мыслями возвращаюсь домой. Кормлю орущего кота, никак не могу найти себе место. Засыпаю тревожным сном, а на следующий день мне кажется, что разговор со Смоленским был лишь игрой моего разума.
На всякий случай проверяю сообщения. Мало ли, может, Вячеслав Владимирович уже сообщил дочери о профилактическом разговоре с будущим зятем и она решила назначить свидание? Но нет, телефон молчит. Лишь несколько пропущенных от матери и брата вчера вечером.
Я принимаю душ, гладко бреюсь, надеваю форму и сажусь в автомобиль. Пока двигатель прогревается, пытаюсь придумать, что делать дальше. Стоит ли уже начинать собирать вещи? Или же самому попросить о переводе, тем самым опередив Вячеслава Владимировича?
Но неделя проходит спокойно. Даже напряжение начинает исчезать. Может, и в самом деле это была какая-то дурацкая проверка? Он хотел посмотреть, клюну я или нет на его предложение? Ведь породниться со Смоленским мечтают многие.
Узнать, так ли это, мне удается уже через несколько дней. Когда меня вызывают на ковер к начальству.
Роман Алексеевич на удивление спокоен, но это только внешне. Его взгляд, брошенный на меня, движения – все выдает в нем недовольство и напряжение.
– Вот скажи мне, Леонов, ты ведь парень у нас толковый, надежный, в двадцать восемь майора получил, так какого хера ты самому Смоленскому дорогу перешел? – начинает он уставшим тоном, но к концу речи его голос звенит сталью.
– Простите, товарищ генерал, но ваши выводы неверные. Никому дорогу я не переходил, – стиснув зубы, произношу я. Чувствую, что надвигается что-то нехорошее. Я ещё ощущаю себя провинившимся школьником, которого отчитывает директор.
– Я на дурака, что ли, похож? Сначала из министерства приходит запрос на тебя. Я обрадовался, думал, может, переведут тебя на местечко потеплее, а потом все затихло. И вот две недели назад замминистра обороны собственной персоной посещает нашу тренировочную базу. Разговаривает с тобой о чем-то за закрытой дверью, после чего к нам присылают проверку за проверкой и остро ставят вопрос урезать бюджет и расформировать все к чертям! На кону сейчас не только твоя карьера, майор, мы все пойдем следом за тобой подметать дворы. Так что реши свои разногласия со Смоленским либо пиши заявление по собственному и чтобы я тебя не видел даже за периметром базы! – Он ударяет кулаком по столу, изо рта брызжут слюни, глаза налиты кровью, такого злого Романа Алексеевича мне ещё не удавалось лицезреть.
– Так точно, товарищ генерал, – все, что мне остается сказать в этой ситуации. Отдаю ему честь и быстрым шагом покидаю кабинет.
В висках стучит, все изнутри наполняется чернотой. Объясняться с Титовым и оправдываться я не собирался, мои речи ему ни к чему. В одном он прав: из-за меня не должен никто пострадать. Поэтому выдвигаю ящик в своем рабочем столе, достаю телефон и, словно в трансе, быстро печатаю сообщение той, с кем предпочел бы вообще не встречаться.
Я: “Привет. Как насчет ужина сегодня вечером? Если занята, можем договориться на какой-то другой день”.
Ответ не заставляет себя ждать.
Лера: “Неожиданно. Мне казалось, ты ясно дал понять, что между нами ничего не может быть. А сейчас твое приглашение на ужин слишком смахивает на свидание”.
Я зло усмехаюсь. “Словно сама не знаешь, что изменилось”, – вот что хочу ответить ей, но вместо этого пишу другое:
“Да или нет? Предложение действует всего минуту”.
Вести с ней длинные разговоры не собираюсь. С этого момента ненависть к ней – единственное, что я чувствую.
Лера: “Да. Сегодня в восемь нормально?”
Я: “Заеду за тобой”.
От Леры прилетает эмодзи “смущаюсь”. Я блокирую телефон и поднимаюсь со стула. Хватаю ключи от машины. Сегодня можно уйти пораньше. Тем более причина ведь веская. Я, можно сказать, спасаю задницы сослуживцев.
По дороге домой в моей голове медленно вырисовывается план действий. Что ж, девочка Лера, придётся тебя получить по-взрослому, чтобы в следующий раз думала головой и парней с помощью папочки арканом не ловила.
Глава 25. Лера
Давид пригласил меня на свидание.
Не могу в это поверить.
Еще несколько дней назад я поддалась хандре, окончательно убедившись в том, что пора вычеркивать эту глупую любовь из своего сердца, а образ Леонова – из головы, а сегодня мне пришло от него сообщение, в котором он явно дал понять, что не против встретиться со мной.
Я не сразу догадалась, кто мне написал. Ведь номер Леонова я удалила, но три последние цифры въелись в память, и, когда я узнала их, сердце в груди затрепетало от радости.
После случая в бане я была полностью раздавлена. Давид был так близко ко мне, целовал меня, ласкал, я чувствовала твердость его члена, а потом его словно перемкнуло и передо мной предстал все тот же холодный и циничный Леонов. Возбуждение словно рукой сняло, а его взгляд мог остудить даже вулкан.
Обида была настолько жгучей, что я проплакала всю ночь, пока Давид спал, и жалела, что не взяла свою машину. Так могла бы сорваться с места посреди ночи и уехать домой, а не ждать утра.
Мое подавленное состояние заметил даже отец. Пытался поговорить со мной, но я отмахнулась от него, уверяя, что со мной все в порядке.
Давид больше ничего не пишет, я же вскакиваю с кровати и мчу к шкафу. Взгляд скользит от полки к полке, я пытаюсь выбрать на завтра наряд, от волнения и руки, и коленки уже начинают подрагивать.
Я пытаюсь понять такую резкую перемену в решении Давида держаться от меня подальше. Неужели тоже что-то почувствовал? Это случай в бане так повлиял на него? Он ведь хотел меня. Не меньше, чем я его. Давид может отрицать это, но реакция его тела на меня красноречивей любых слов.
Дождаться вечера следующего дня очень сложно. Я не могу найти себе место. Записалась в студию красоты, где мне сделали укладку и легкий макияж. Потом перемерила множество нарядов и никак не могла определиться с выбором.
– Куда-то собираешься? Сверкаешь, словно новогодняя ёлка, – усмехается отец, когда я пробегаю мимо него в гостиной, пытаясь отыскать в доме свой зелёный шелковый шарф.
– Погулять иду, – с трудом прячу счастливую улыбку.
– На свидание, что ли? – с подозрением смотрит на меня папа, его бровь вопросительно ползет вверх.
– Что? Нет! С чего ты взял? – испуганно спрашиваю я, потому что боюсь, что отец начнёт задавать слишком много вопросов. Или ещё хуже: вдруг решит, что Давид недостойная партия для дочери Смоленского, и запретит мне с ним видеться?
– Ну, ты разоделась словно на бал, – хитро щурится отец. – Прическу сделала, накрасилась. Это очень подозрительно, и напрашивается лишь один вывод.
– Все-то ты замечаешь, папа, – качаю головой и смущенно отвожу взгляд в сторону. – Ну да, на свидание, – все же признаюсь я.
– Я же говорил, что одумается твой майор. Или ты не с ним?
– С ним, – мечтательно улыбаюсь я.
– Хорошего вечера тогда. Только чтоб дома к одиннадцати была, – переходит на строгий тон отец.
– Ну пап, я уже не маленькая. Ой, все, мне пора, – сжимаю в руке телефон, на которой пришло сообщение от Давида. Он уже на месте.
Машина Давида припаркована у ворот. Он не встречает меня, не открывает мне дверцу автомобиля. Я юркаю в салон и смущенно поднимаю взгляд на мужчину.
– Привет, – улыбаюсь, не зная, как вести себя после всего, что между нами произошло. А ещё безумно боюсь, что Давид в очередной раз передумает и отправит меня домой.
– Привет, – даже не взглянув на меня, отвечает он и заводит двигатель.
Я подавляю в себе разочарование, потому что рассчитывала на поцелуй, а его не случилось.
– Куда поедем? – спрашивает он, выворачивая руль и выезжая на дорогу. Я же стараюсь не пялиться на него и вести себя так, словно абсолютно не заинтересована в этом свидании.
– Ты меня позвал на ужин, так что тебе и выбирать, – произношу я, сама же нервно тереблю край шарфа.
– Я надеялся, что у тебя есть любимое место, потому что я редко бываю в ресторанах, разве что в пивных с друзьями. – Он бросает в мою сторону странный взгляд. – Но вряд ли тебе такое понравится, – криво усмехается он, добавляя после паузы.
– Я бы в боулинг сходила, – предлагаю я, потому что не знаю, о чем мы будем разговаривать в ресторане.
Пока что между нами настоящая пропасть, с последней встречи ничего не изменилось. А неловкое молчание в боулинг-клубе можно будет смягчить игрой.
– В боулинг так в боулинг, – соглашается он без особого энтузиазма и тянется к проигрывателю. Перелистывает несколько треков, пока не находит нужный.
Салон наполняется спокойной мелодией. Рядом с Давидом я чувствую себя самой счастливой. Но из бойкой девушки отчего-то превращаюсь в смущенную и неуверенную влюблённую дурочку.
– Как на работе? – спрашиваю я, ерзая на сиденье и смотря в окно.
– Как обычно. А как у тебя? Успела влипнуть во что-то за две недели, что мы не виделись?
– Моя чёрная полоса закончилась, так что ты со мной теперь в полной безопасности, – пытаюсь пошутить я, но Давид шутку не оценивает. Все так же сосредоточенно смотрит на дорогу и напряжённо сжимает пальцами руль.
Остаток дороги мы проводим почти в молчании. Перекидываемся несколькими ничего не значащими фразами, ловим короткие взгляды друг друга и делаем вид, что слушаем музыку, хотя на самом деле я даже не могу сказать, какая песня звучала перед треком, что играет сейчас.
Атмосфера между нами накалена. У меня вообще создаётся ощущение, что Давиду неприятно общение со мной, но я быстро выбрасываю эту мысль из головы. Ведь иначе он не позвал бы меня на свидание.
– Это же свидание? – на всякий случай уточняю я, поражаясь своей смелости.
– Как пойдёт, – загадочно усмехается Давид.
– Тогда где мои цветы? – ради шутки спрашиваю я и замечаю, как сжались челюсти мужчины. Решаю, что мне стоит и дальше держать язык за зубами, чтобы не испортить остаток вечера, ляпнув лишнего.
Проехав полквартала, Давид неожиданно сворачивает на обочину. Машины позади нас громко сигналят, я испуганно хватаюсь за ручку двери, пытаясь понять, в чем дело.
– Я сейчас, – резко произносит Давид, включает аварийку и покидает салон.
Он ёжится на холоде, куртка осталась в машине, на улице минусовая температура. Закуривает на ходу и направляется… в цветочный магазин. Черт, я ведь пошутила!
Лицо горит от стыда. Теперь он решит, что я избалованная и капризная папина дочка. Возможно, стоит позвонить ему и сказать, чтобы возвращался? Нет, лучше этого не делать.
Минуты кажутся вечностью, я чувствую, как мое тело бьет мелкая дрожь. Волнуюсь до чертиков. Я представляла себе наше свидание совсем по-другому, и мои мечты не имеют ничего общего с реальностью. В них мы целовались с Давидом прямо в машине, много шутили, а ещё выбрались за город, чтобы посмотреть на звёзды.
Мощная фигура появляется в дверях магазинчика, и я напряжённо наблюдаю за приближением Давида. В руках – букет ирисов, и на моем лице появляется лёгкая улыбка. Все же это свидание.
– Держи, – протягивает букет в мою сторону, и, когда наши пальцы соприкасаются, меня бросает в жар,
– Спасибо, они прекрасные. – Подношу к лицу цветы, чтобы вдохнуть их аромат, и прячу взгляд в ирисах. – Но не нужно было, я ведь пошутила, Давид, – смущенно улыбаюсь я и ловлю на себе его задумчивый взгляд.
Он смотрит на меня безумно долго, словно решает сложную задачу. Я не решаюсь отвернуться первой. Букет в моих руках кажется безумно тяжелым, а губы Давида – привлекательными. Я сама не замечаю, как подаюсь вперёд. Наклоняюсь к нему всем корпусом и тянусь своими губами к его.
Глава 26. Лера
В первое мгновенье ничего не происходит. Губы Давида плотно сомкнуты. Он замер и не двигается. Никак не реагирует на мой внезапный порыв, но и не отталкивает меня.
Поэтому я смелею, провожу языком вдоль его губ, легко прикусываю его нижнюю губу, оттягиваю ее зубами. И когда уже решаю, что не добьюсь взаимности, Давид внезапно приоткрывает рот, а его пальцы зарываются в волосы на моем затылке.
Он фиксирует мою голову, медленно отвечает мне. Наши языки переплетаются, жесткая щетина царапает нежную кожу моего подбородка. В одну секунду целомудренный поцелуй превращается в нечто иное. Порочное и неудержимое.
Я забываю, как дышать, прижимаюсь к Давиду всем телом, желая оказаться еще ближе. Забываю о цветах в своих руках, обо всем забываю. Есть только это мгновенье, губы желанного мужчины, наши сердца, что бьются сейчас в унисон, и дыхание – одно на двоих.
Из моего горла вырывается стон. Ладонь Леонова ползет вниз по спине, поглаживает поясницу, он обхватывает обеими руками меня за бедра, я приподнимаюсь, желая пересесть к нему, как вдруг рядом с нашей машиной кто-то начинает громко сигналить – мы перегородили заезд во двор, – и момент улетучивается.
Давид резко отстраняется от меня. Кладет руки на руль, дышит рвано и часто. Я дрожу всем телом, пораженно смотрю на мужчину, жалея, что все так быстро закончилось.
Мужчина берет себя в руки, переключает передачу и возвращается на дорогу. Кажется невозмутимым и безразличным. Ощущение, словно между нами вновь выросла пропасть. Как же сложно понять Леонова.
– Пристегнись, – хрипло произносит он, бросив на меня быстрый взгляд.
И вновь в нем нет ни тепла, ни намека на симпатию. Но то, что произошло между нами всего минуту назад, – прямое доказательство того, что я ему небезразлична.
– Да, конечно. – Дрожащими руками дергаю ремень безопасности, потом поправляю на себе одежду и вжимаюсь в кресло. – Чем ты недоволен? – спрашиваю я, осмелев.
– С чего ты взяла?
– Твое настроение так же переменчиво, как погода за окном. У меня создается ощущение, что ты никак не можешь определиться с тем, что чувствуешь ко мне. Ты то отталкиваешь меня, то обратно зовешь. Честно говоря, я запуталась, Давид. Я тебе нравлюсь или нет? Я спрашиваю это для того, чтобы понимать, как себя вести. И стоит ли снова пытаться тебя поцеловать.
Я чувствую в себе прилив уверенности. Вновь могу говорить с мужчиной на равных. Теперь почему-то не боюсь спугнуть его своим взрывным характером. Надоело притворяться хорошей, послушной девочкой. Хочу быть смелой.
– А ты как думаешь, Лер? Нравишься мне или нет? – не поворачивая головы в мою сторону, спрашивает Давид.
– Похоже, что да. – Пожимаю плечами и поглаживаю пальцами ирисы, которые успела помять во время поцелуя. – Но отчего-то сдерживаешь себя. Как в бане. – Мои щеки покрываются румянцем, стоит вспомнить о том, что произошло там. – Ты хотел меня, но оттолкнул. Это из-за нашей разницы в возрасте? – допытываюсь я, желая сегодня расставить все точки над «і».
– Возможно. Включи музыку погромче, Лер, – уходит от прямого ответа Давид, и больше сегодня я не решаюсь начать тему наших с ним отношений.
Мы бронируем дорожку на час. Переобуваемся, делаем заказ. Никакого алкоголя сегодня, Давид за рулем. Лишь кола, салат для меня и стейк для Леонова.
Мое имя на экране высвечивается первым, я выбираю шар, который по весу кажется мне подходящим, прицеливаюсь и изящно бросаю его на дорожку. По крайней мере, я очень надеюсь, что это выглядело именно изящно.
С замиранием сердца наблюдаю за тем, как шар быстро катится в направлении кеглей и выбивает сразу четыре. Неплохо.
С улыбкой на лице поворачиваюсь к Давиду и подмигиваю ему. Он странно улыбается в ответ. Поднимается со своего места и берет в руки шар.
Конечно же, Давид выбивает страйк. Меня охватывает азарт, мне так хочется победить, что, когда счет сравнивается, я по несколько минут настраиваюсь на каждый бросок.
– Страйк! – радостно прыгаю я и показываю Давиду язык, не думая, как это смотрится со стороны.
– Не так быстро, малышка, у меня есть еще десять минут, чтобы отыграться. – Леонов допивает колу, поднимается со своего места и направляется ко мне ленивой походкой.
Я думала, что все будет намного хуже, но оказалось наоборот. Мы весело проводим время, в основном болтаю я, конечно, но, по крайней мере, Давид поддерживает разговор, смеется над моими шутками и всячески пытается обыграть меня.
Час игры заканчивается тем, что победа достается ему. Я наигранно хмурюсь и изображаю глубокое поражение.
– Время так быстро прошло, может, еще на час закажем? – предлагаю я, не желая уходить отсюда. Потому что это означает, что наше свидание может закончиться.
Давид оглядывается по сторонам, сканирует взглядом пространство. Я боюсь, что он откажет, но мужчина предлагает другое:
– Давай в бильярд сыграем? – кивком указывает в конец зала, где расположено несколько столов.
– Я не умею, – раздосадованно поджимаю губы.
– Там нечего уметь, я научу, – подмигивает Давид, и мы идем к стойке администратора, чтобы забронировать стол для игры в бильярд и сдать обувь для игры в боулинг.
Над моими неловкими попытками загнать шар в лузу можно только посмеяться. Я злюсь, что у меня ничего не получается, Давида же это, кажется, забавляет.
– Ты неправильно держишь кий, поэтому у тебя ничего не получается, – заключает он. – Давай помогу, – предлагает он и становится у меня за спиной.
Давид обхватывает кий вместе со мной и, когда я наклоняюсь, чтобы сделать удар, прижимается ко мне своим телом и повторяет мое движение. Его пах упирается в мои ягодицы, и по телу проходит легкая дрожь. Его тяжелое дыхание обжигает мой затылок, и мысли бегут далеко от игры в бильярд.
– Давай еще раз, – голос у Давида становится совсем низким и сиплым. Обстановка вокруг нас накаляется. Вот теперь все действительно по-взрослому.
Я разгибаюсь, моя спина впечатывается в его грудь, руки дрожат, я неуверенно сжимаю кий.
– Какой из них? – с трудом выдавливаю из себя.
– Попробуй загнать в лузу девятку. – Дыхание Давида щекочет затылок. Я снова наклоняюсь над столом, Давид вместе со мной. В этот раз мне кажется, что я чувствую твердость в области его паха. Или же это просто плод моего воображения?
Я непроизвольно ерзаю бедрами и слышу, как рвано начинает дышать мужчина. Усмехаюсь про себя и сосредотачиваюсь на игре.
Вместе мы ударяем по шару, тот соприкасается с девяткой и загоняет его в лузу.
– Молодец, – выдыхает Давид мне на ухо и распрямляется.
Я опускаю кий на игральный стол, поворачиваюсь лицом к мужчине. Смотрю прямо в его глаза.
– Еще немного, и смогу обыграть тебя, – заключаю я и криво усмехаюсь. А потом смелею, делаю шаг вперед, обвиваю руками его шею и легко целую его в губы.
