Текст книги "Утраченное соглашение (ЛП)"

Автор книги: Ари Мармелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Теперь городу стало лучше, и она не управляла этим местом.

Только так Робин позволяла себе думать об ушедшей подруге: она. Ее. Слышать то имя, произносить, думать было так больно, что ей не хотелось ничего чувствовать.

Она клялась каждый раз, засыпая в слезах, что это будет последний раз, но это проскальзывало пару раз в неделю.

Для многих посетителей и друзей Робин выглядела хорошо. Все еще тощая, все еще девочка, а не женщина, она уже прощалась с детством. Неуклюжесть сменялась грацией, веснушки немного посветлели, хоть и не пропадали на бледной коже. Она все еще неровно обрезала волосы, но, намеренно или нет, позволила им отрасти ниже плеч.

Это, а еще ее власть в «Дерзкой ведьме», начало привлекать внимание парней и мужчин, и этому не мешало даже мешковатое платье.

Боги, это кошмарно!

– Простите?

Робин посмотрела на рыжебородого Жерара, одного из старых работников «Ведьмы», чуть смутившись.

– Прости, не хотела говорить это вслух.

Он улыбнулся ей знакомо, она знала, что это была дружелюбная улыбка, хоть его зубы были бесцветными, неровными, торчали, как горы, из его десен.

– Но сказала. Так что… о, еще три извозчика сзади… Что кошмарного?

– Пронырливые работники, – фыркнула она, – которые подслушивают личные разговоры, – она взмахнула рукой, чуть не сбила бочки за стойкой. Она вернулась с пенными кружками в руках, что она протянула Жерару, хитро подмигнув. Крупный официант рассмеялся, вытер воображаемые брызги эля с выцветшей синей туники и пропал за столами.

Они играли и знали об этом. Робин делала бодрый вид, Жерар и остальные якобы верили ей. Но у нее было мало причин, чтобы радоваться, в последнее время.

– Эй, Робин!

Несколько. Они были.

Улыбка девушки стала шире, стала искренней, когда она узнала голос в шуме наполовину заполненной комнаты.

– Фостин!

Пришло несколько клиентов – они все время приходили и уходили – но эта улыбнулась в ответ. Трепет огня в камине в другой части комнаты и дымящиеся лампы отбрасывали на ее волосы, обычно похожие на лунные свет, оранжевые огни. Фостин прошла сквозь толпу, изящно, почти без усилий, как Ви… как сделала бы она, и скользнула за стойку. Она тряхнула юбками, достаточно длинными, чтобы отвечать моде, но не мешающими ей постоянно бегать, и устроилась на скрипучий стул, который только освободил ушедший пьяница.

Сдвинув кружки, не слушая крики о выпивке и еде, Робин села за стойку, взяла Фостин за руки. Фостин покраснела, отвела взгляд. Она хотела отодвинуться, но замерла. Глядя на стойку, она сжала пальцы Робин.

– Я не ждала увидеть тебя сегодня, – сказала хозяйка таверны, радость была слышна в голосе, отвыкшем выражать их.

– Я… ох… – гостья была на пять лет старше Робин, но лепетала, как школьница. – Я… сама не ожидала. Что буду тут. Сегодня, – Робин растерянно моргнула, и она виновато улыбнулась. – Я по работе. Я не… я не рада тут быть…

Робин задумчиво кивнула… и ждала. Ждала.

– Фостин?

– О! – курьер нервно рассмеялась и отпустила руки Робин, порылась в сумочке, скрытой под жилеткой и юбками. Она передала толстую дешевую бумагу, запечатанную воском, без подписи или печати.

– Кто мне мог написать?

Это был риторический вопрос, она не собиралась это произносить, как и восклицание до этого. Но Фостин пожала плечами.

– Не знаю, Робин. Я пришла домой после доставки по городу и нашла на крыльце со стандартной оплатой и открытой запиской, где говорилось: «Прости, мне тебя не хватало». Обычно я такое не ношу, но… – она пожала плечами и робко улыбнулась.

Робин кивнула, развернула бумагу… и поросла сосульками, тут же замерзнув.

Могила Женевьевы. Сейчас. Прошу.

– Робин?

Девушка едва слышала. Она могла лишь смотреть.

– Робин, что такое?

Это был ее почерк? Не похоже, ведь Робин долго разглядывала записку, что она оставила перед побегом, но было близко. Грубовато, криво…

Будто послание было написано в страхе и спешке.

– Прошу… Робин, ты меня пугаешь!

Она подняла голову и задумалась, как выглядит ее лицо, раз Фостин так испугалась.

– Мне нужно идти.

«Это мой голос? Звучит слишком пусто…».

– Куда? Что там?

– Прости. Я не могу, мне… нужно идти.

Без слов, не взглянув на клиентов, лишь отыскав плащ, Робин вышла в холодный вечер, худые ноги несли ее быстрее, чем могли.

На миг Фостин и Жерар переглянулись. Он хорошо знал Робин, она слышала часто истории, так что они не сомневались, к кому девушка так спешила.

Хоть ее губы дрожали, а лицо стало напряженным, Фостин сорвалась с места и пошла следом.

* * *

Робин смутно осознавала, что Фостин идет за ней, но не думала, что это важно. Она не отметила и то, что курьер, часами бегающая по Давиллону, не могла ее догнать.

Ее легкие пылали от усилий и холода, дыхание вырывалось паром, люди мелькали потрясенными и злыми лицами, кричали и ругали девчонку, что миновала их, порой отталкивая с силой, что не вязалась с ее размером.

Это не было важным. Мира не было, только место назначения, дорога туда и эмоции в ее разуме, грозящие утопить ее. Страх и гнев, обида и тревога, больше любви, чем она хотела признавать, и уголек ненависти…

Она знала, что подошла к кладбищу, уловив запах почвы и растений, которого не было в других местах в это время года. Город и церковь старались сохранять кладбища (богатые, по крайней мере) густо засаженными, чтобы это мешало там ходить в любое время года, хоть они не всегда работали над этим усердно. Через полминуты стало видно ворота.

Робин застыла, грудь вздымалась, тело дрожало, но не из-за холода. Она сжала железо рукой, согнулась, и ей казалось, что она рухнет…

Она не видела и не ощущала руки, что поймали ее, пока не повисла в их хватке.

– Поймала, милая.

– Ф-Фостин? – разве она должна тут быть? Это было хорошей идеей? Она не могла думать из-за боли в голове и сердце…

– Это я. Идем.

Руки обвили плечи Робин, помогли встать. Точки медленно рассеялись перед глазами, отступили и боль с тошнотой.

– Фостин, я…

– Это она, да?

Робин проглотила достаточно своих слез, чтобы узнать это состояние у других: дрожь слов, дрожь лица. Впервые ощущая все вокруг себя после тех написанных слов, она легонько провела пальцем по щеке женщины.

– Думаю, да, – просто сказала она. – И я должна.

– Знаю.

– Ты… пойдешь со мной?

Робин не знала, что на лице может отразиться сразу столько эмоций, но когда Фостин взяла себя в руки, там осталась печальная и нежная улыбка.

– Зашла так далеко…

Сжимая руки друг друга, они прошли врата и отправились по тропам, окруженным снегом.

Через миг Робин задумалась, почему никто не спросил, зачем они пришли. Врата кладбища не закрывали на закате, но один или два стража следили за ними, пока врата не закрывали в темноте.

«Может, мы их пропустили…», – она слишком устала, отвлеклась и не думала о другом.

Она узнала бы кладбище Женевьевы Маргулис, даже если бы не была тут много раз до этого сама и с… ней. В отличие от других могил, тут росла трава, вокруг камня цвели цветы, поверхности покрыл плющ. Она и Ольгун сделали их зелеными…

Но в этот раз не только магия божества питала растения у тела Женевьевы. А кровь четырех трупов, разбросанных на могиле и траве неподалеку, они умерли недавно, раны еще сочились кровью в холодном воздухе. Коричневые пятка на надгробии, цветы были раздавлены под мертвыми.

– О, боги…

Робин отошла от Фостин, словно могла рукой стереть кровь. Мир расплывался от подступивших слез, она могла лишь моргать.

Зашуршали юбки курьера, кожа, и Фостин оказалась рядом с ней с кинжалом в руке, маленьким пистолетом в другой.

Женщина бегала по Давиллону днем и ночью.

– О, как мило. Я не ждала вас двоих.

Женщины обернулись к фигуре напротив, возле маленького мавзолея. Она была тенью на фоне склепа. Робин заметила плащ с капюшоном, но лишь это.

– Что это такое?! – завизжала она невольно.

– Двух фазанов одним выстрелом, – женщина? Да, голос явно был женским. – Начну с послания, – рука махнула на тела. – Узнаешь их? Нет? Они не очень похожи. Труп аристократа – Гуррерре Маргулис, патриарх его дома, отец бедной гниющей Женевьевы. Гуррере отказался от предложенного шанса, и я ответила.

Робин не могла дышать, думать, могла лишь ждать, пока два желания в ее душе сражались – желание разреветься и задушить женщину голыми руками.

– Кто ты? – она испугалась, что смогла выдавить слова, а потом поняла, что спросила Фостин.

– Просто путешественница, что вернулась домой, – Робин слышала ухмылку в ее голосе. – И, кстати, если выстрелишь, промажешь. И я разозлюсь.

Пистолет курьера задрожал.

– А… второй фазан? – спросила девушка.

– О, до этого дойдем, червячок. У меня есть второе послание, личное, и ты его доставишь.

Робин могла поклясться, что женщина не двигалась, таким быстрым был ее бросок. Он перенес ее к Фостин со скоростью молнии из тени.

Пистолет звякнул, ладонь отбила его, другой кулак женщины врезался в живот курьера, и та упала на четвереньки, ее стошнило кисло пахнущей жижей с кровью.

Робин только начала кричать от страха, когда женщина добралась до нее. Сталь сверкнула в ее кулаке, отражая лунный свет, и Робин узнала кинжал Фостин, а потом он пропал и прижался к ее горлу.

Рыжие. Странное замечание в этот миг, но из-под капюшона выбилась прядь рыжих волос женщины.

И ее глаза были большими и белыми.

– Я могла бы просто убить тебя, – прошипела она, дыхание было теплым на лице Робин. – Это было бы приятно и больно. Но это не понятно, да? Тебя могли бы убить многие…

Улыбка белая, как и глаза во тьме капюшона.

– Выстрел мог привлечь внимание, – сказала она, – и твоя подруга сможет стоять еще пару минут. Если повезет, червячок, ты не истечешь кровью насмерть.

– Ч-что?

Пальцы сжали неровно обрезанные каштановые волосы, дернули и лишили девушку равновесия. Женщина в плаще вонзила кинжал Фостин глубоко в бедро Робин.

Жуткая агония, какую она не могла бы и представить, гадкая тошнота при виде крови, льющейся из раны, сталь в ее плоти. Она не помнила, как упала в снег, который быстро стал алым вокруг нее, не помнила, как безумно сжала ногу, не понимала, что звук, что бил по ее ушам и горлу, был ее голосом.

– Да… – почти чувственно прошептала женщина, уходя во тьму. – Уверена, это она поймет…

Вспышки белого и красного перед глазами – или это кровь на снегу?

Фостин ползла к ней, раскрыв рот от ужаса, тянулась…

И боль стала утихать. Робин теряла сознание и задумалась с пугающим спокойствием, проснется она или нет? И что она… Виддершинс подумает, если она не проснется?

ГЛАВА ПЯТАЯ

Копыта стучали по замерзшей земле, бока вздымались и потели под седлами из украшенной кожи. Сирилл Делакруа склонился, почти стоял в стременах, радуясь холоду воздуха на лице, молясь Севоре и остальным, чтобы они прибыли, пока не потеряли слишком много земли.

Мама не хотела отправлять его вести воинов их дома за собой, это он знал. Он был неопытным, вспыльчивым, ненадежным, юным. Как только не звали его мама и старшие братья и сестры. Но они не могли поехать, да? Когда слуга прибежал в дом на закате, крича про «проклятие», только он из Делакруа не был в другом месте. И они мало понимали об этой гнили, не знали, сколько еще их полей пострадало. Мама не могла доверить это дело одним слугам.

Хорошо! Это был его шанс проявить себя, быть наравне с братьями и сестрами (почти всеми) в ее глазах. Он мог лишь представлять, как выглядел: под ним скакал рыжий конь, его синий плащ и черные волосы развевались за ним, сшитая на него кираса – чистая, но не новая – сияла в свете луны. Он был как из книги сказок, как ему казалось. Он взглянул на юго-восток, надеясь увидеть силуэт старого замка Поврил на фоне звезд и неба – это дополнило бы иллюстрацию – но ночь была темной. Не важно, он просто…

– Мастер Сирилл, стойте!

Юный аристократ потянул за поводья, с болью повернув голову скакуна. Конь завопил, затормозил, резко встал на дыбы. Удача и стремена, а не умения Сирилла спасли его от полета.

Он развернул коня, склонился и зашептал ему, похлопав по шее – дав при этом шанс дыханию и сердцу замедлиться. Он недовольно (но и напугано) посмотрел на стража, который кричал.

– Как это понимать, Джордейн?!

В плотном плаще и с табардой с гербом льва в маске Дома Делакруа, солдат направил коня вперед на пару шагов и указал рукой, другой гладя усы.

– О, – Сирилл отчаянно надеялся, что свет луны скрывает его румянец, или Джордейн с другими могли списать это на холод. Не важно. Он знал, что они смеялись в душе, хоть скрывали, обученные этому. Он знал, что мама услышит об этом. – Хорошее зрение, – сухо отметил он. Стараясь вести себя спокойно, он слез с седла, взял у стражи только зажженную масляную лампу и опустился, чтобы осмотреть твердую землю, по которой, любуясь собой, несся почти вслепую.

Или на то, что должно было – как и все поле в это время года – быть твердой землей.

Но почва на поверхности была вязкой жижей, напоминая гниль, что оставалась от овощей, испортившихся в доме. Испарения жалили глаза и легкие, как моча старого кота. Сирилл закашлялся, горло сдавило, его почти стошнило.

Черчи и жуки разных видов, даже те, кого не бывало зимой, лежали на поверхности жижи. Некоторые еще дергались. Многие давно умерли. Сирилл знал по прошлому примеру, что растения, пережившие холод, тоже погибли, а земля станет сухой, зернистой, не подходящей для фермерства.

Чем дольше он ждал, тем больше земли терял.

– Это точно болезнь, – сообщил он, поднимаясь с колена и пытаясь командовать, хоть хрипел, а горло пылало. Он принял кашель Джордейна за результат испарений, а не за прикрытое фырканье. – Отправьте кого-то за подмогой из дома. Остальные – за работу.

Хоть они презирали Сирилла (и плохо скрывали это), стражи Делакруа тут же стали выполнять его приказ. Джордейн отправил одного в поместье, а другие стали открывать седельные сумки, набитые на лиги пути, а не на быстрый обход владений.

Лопаты и тяпки из одних, фляги и бутылки из других. У горлышек фляг и бутылок был блеск, что указывал, что в них не хранилась вода.

– Разойдитесь. Поймите, где лучше начать траншею, – он посмотрел на жижу, которая, казалось, поглощала свет лампы. Да, она продвинулась на пару пальцев, пока они тут стояли. После грубой оценки он сказал. – Предлагаю начать с пяти футов. Может, больше, когда придет подмога. Земля плотная. Джордейн, мы с тобой с маслом, – он схватил лямки нескольких флаг и пошел вокруг пострадавшего места в другую сторону, решив, что страж поддержит. – Не думаю, что хватит на все зараженное место, но если сжечь тут, то не дойдет до…

– Мастер Сирилл! – тихо, но напряженно, смесь шепота и рычания. Юноша и старый солдат повернулись к двум стражам, которых только что отправили в другую сторону. Они бежали к ним.

– Я же отправил вас… – начал возмущенно Сирилл.

– Там кто-то есть!

Джордейн потянулся за пояс и вытащил украшенный резьбой пистоль так быстро, что засияли звезды. Рапира Сирилла вылетела из ножен на миг позже, он сжимал рукоять как по учебнику дуэли. Он с тихим щелчком закрыл отверстие лампы.

– Покажите.

Они вчетвером, аристократ и стражи, пошли по полю, позволяя глазам привыкнуть, а луне вести их. Осторожно, тихо, не шаркая сапогами по каменистой почве. Казалось, их не заметили.

Фигура в пепельном плаще с капюшоном от холода была неопределимой. Сирилл видел лишь, что она ниже него, и до него доносился гул, фигура что-то бубнила под нос.

Гул стал громче, расцвел, став словами, когда Джордейн вдохнул, чтобы заговорить.

– Здравствуйте, ребята. Вот, кто идет. Не знаете, что это? Это не естественно.

Сирилл моргнул. Как она – голос был женским – узнала, что они были тут? Кто это? И о чем, во имя Севоры, она говорит?

– Глупый вопрос, – продолжила она. – Нужно быть глупцом или слепцом, чтобы не знать, да? Или два в одном. Похоже, тут дно горшка с болезнью.

Юный аристократ растерялся.

– Кто вообще…?

– Болезнь, – добавила она.

Джордейн прицелился.

– Развернись и назови себя!

– Неприятная болезнь.

– Я сказал, развернись и представься!

– Ого, хорошо. Ранимые. И громкие.

Она медленно повернулась, медленно подняла руки в темных перчатках и опустила капюшон… и Сирилла словно ударили в грудь. И в живот. И еще раз.

Она была далеко не самой красивой девушкой. Обитая среди аристократов, юный Делакруа знал женщин благородной крови, которых воспитывали так, что всю жизнь они занимались своей красотой.

Эта незнакомка? Милая, но не утонченная. Острые черты, неровные волосы. Глаза и щеки были немного впавшими, она недавно голодала.

И она забавно говорила.

Но в ней была искренность, какой Сирилл не видел раньше. Она была настоящей, где все аристократы его семьи и прочие носили искусственное покрытие.

Боль в его груди стала хуже, и его уши наполнил рев толпы или шум моря. Он вспомнил, как дышать.

– …толку от моего имени, – объясняла незнакомка Джордейну, не переживая из-за направленного на нее пистоля. – Вы меня не знаете. Какая разница? Лучше поговорим о…

– О, ради Севоры! – Сириллу казалось, или девушка вздрогнула от вопля стража? – Все. Ты идешь с нами!

– Да? – она уперла руки в бока и склонила голову. Сирилл не знал, хотел он смеяться или вздыхать. – Такого я не помню. Я что-то пропустила?

– Пока мы не определим, как ты связана с отравлением полей дома Делакруа…

– Я похожа на отравителя?

Джордейн замолк, дико взмахнул пистолем. Сирилл прикусил губу, чтобы не хохотать. Его тело, даже рапира, дрожало от подавляемого веселья.

А потом страж приказал:

– Взять ее! – и веселье Сирилла пропало.

– Погодите. Это не…

Никто не слушал. Джордейн направил снова оружие на женщину. Два других стража подходили по бокам, подняв руки, мечи оставались в ножнах. Ветер пронесся над полем, посылая дрожь по участкам открытой кожи, словно зима усилила хватку.

И хоть он знал, что ошибался, Сирилл мог поклясться, что незнакомка заворчала.

Он не понимал того, что произошло потом.

Пистоль Джордейна загремел в паре дюймов от мишени, и пуля попала в зараженную землю. Страж вздрогнул с дикими глазами, чуть не уронил оружие. Двое других посмотрели на него, не понимая, как он промазал, не понимая, куда он стрелял.

В этот короткий миг отвлечения незнакомка пошевелилась.

Она добралась до них быстрее, чем смогли бы лошади. Она сжала плечи Джордейна раньше, чем он понял, что она приближается. Короткий прыжок, пока она держалась, ее колени взлетели на скорости. Первое попало в живот Джордейна, второе – ниже. Кожаная прослойка формы спасла его от худшего, но ему хватило и оставшегося. Он упал на четвереньки, хрипло дыша.

Девушка толкнула его, и он упал лицом к Сириллу. Она подняла в правом кулаке рапиру с медной гардой, встала в стойке, за которую Сирилла отругали бы наставники, и он мог погибнуть, если бы она того хотела. Его рапира была опущена, юный Делакруа решил выпалить самое важное замечание:

– Ты знала, что у тебя на рукояти не хватает камня?

Он мог лишь смеяться, хоть и с истерикой, от потрясения на ее лице. И она побежала, два стража – за ней, а Сирилл смотрел, не замечая скулящего Джордейна.

А потом он вдохнул, подавил смех и шок и последовал за ней.

Он споткнулся раз в тусклом свете луны, нога зацепилась за что-то, но он поднялся и побежал снова с грязными штанами и царапинами на ладони.

Он скоро догнал их: девушка и стражи добрались до места, где они оставили лошадей. За те мгновения девушка уже повалила одного из стражей. Он лежал на твердой земле, стонал и держался за руку, что блестела влагой в свете луны.

А другой…

Сирилл мог лишь потрясенно наблюдать. Девушка отпрянула от клинка стража, отскочила и перекатилась на седле нервно переминающегося коня. Глаза зверя расширились, но он был обучен и не сорвался. Она миновала седло и пропала за телом коня.

И выбралась из-под него, на безумный миг оказавшись возле копыт, ударила стража по коленям, не дав ему сделать больше двух шагов. Рывок, и он рухнул на спину с кряхтением, оказался под конем.

Она снова пропала в тенях, вернулась, перепрыгнула коня, не задев его, сделав в воздухе сальто. Один взмах ее рапирой, пока она спускалась при полете, и тяжелая сумка упала с седла на лицо стража.

А потом все было формальностью. Она убрала рапиру в ножны, прошла к оглушенному стражу и натянула мешок так, чтобы он закрыл его голову, грудь и руки. Она затянула его, отбросила меч подальше во тьму поля. Она опустилась рядом с раненым, оторвала кусок его одежды, чтобы остановить кровотечение его руки, а потом связала его руки поводьями.

Она спокойно прошла к Сириллу.

– Меч.

– Ч-что?

Она закатила глаза, и ее лицо ему показалось от этого еще милее.

– Меч. Отдай.

Сирилл опустил взгляд, удивился оружию в руке. Он и забыл о нем. Но…

– Нет.

– Он сказал нет? – Сирилл не знал, с кем она говорила, но явно не с ним. – Он точно сказал нет. Ты же слышал?

– Я… – что за…? – Семья доверила мне этот меч. Я не могу отдать его кому-то.

– Я не кто-то, – возразила она. – Я не просто какое-то кто-то!

Длинная пауза.

– Что?

– Они всех детей высшего класса этому учат, или ты одаренный?

Еще одна пауза.

– Что?

Девушка вздохнула, и так звучал бы сдувающийся бык, если бы он представил это.

– Убери в ножны, – приказала она. – И… если я увижу хоть полосочку стали, ты потеряешь не только меч, понял?

– Эм… – рапира вернулась в ножны со стуком. – Да.

– Хорошо, – она повернулась, потирая подбородок, глядя на двух связанных мужчин. – Их тут ничто не съест в ближайшее время?

– Не знаю. Может, волки, если бросить их надолго, но это вряд ли.

– Мы постараемся не бросать их надолго. А теперь поговорим с твоим стражем с неуправляемым пальцем, чтобы я показала, что, будь я плохой, он бы уже не жил.

– Я переживаю из-за ситуации, – он робко улыбнулся.

– Мне все равно. Просто иди за мной.

Обдумывая ее логику, мысли и речь, он довольно рьяно последовал за ней.

* * *

– Ольгун? – горло и губы Виддершинс почти не работали, она говорила так тихо, чтобы даже щенок, что плелся за ней, не услышал. – Почему половина людей, что я встречаю, пытаются чем-то меня ударить? Знаю, не нужно говорить. Потому что другая половина еще меня не знает. Ха-ха-ха. Напомни оставить тебя в корзинке в приюте, – она замерла так резко, что мужчина за ней едва успел остановиться. Словно это был самый важный вопрос в истории людей, она прошептала. – А если подумать, у богов есть родители? И если нет, то ты считаешься сиротой?

Ольгун ответил так, будто похлопал Виддершинс по голове и строго указал вперед.

– Ладно! – буркнула она. – Посмотрим, отвечу ли я на твои вопросы!

Еще через пару шагов она поняла кое-что еще.

– Эй, ты! Эм… как твое имя?

– Сирилл Делакруа из дома Делакруа, – сказал аристократ.

– Ты понимаешь как излишне это?

– Что?

– Не важно. Твой другой страж, старший. Как его зовут?

– Джордейн.

– Хорошо. Ольгун?

Слабое покалывание силы, что растекалась в воздухе, и Шинс знала, что ее голос донесется вперед, не прозвучав по всему полю.

– Эй, Джордейн! Я иду к тебе. Сирилл со мной. Целый. Ты мне не поверишь. И не поверишь, когда я скажу, что твои люди в порядке. Сирилл подтвердит. Ты думаешь, что я угрожала ему. Я поставлю его рядом с тобой, подальше от себя. И он все равно подтвердит. Ты будешь ворчать, сомневаться, искать оправдания, но тебе придется меня послушать, особенно, когда он скажет тебе сдаться! Так что мы можем пропустить все это и просто поговорить как цивилизованные люди или как галициане?

– С чего ты взяла, что я прикажу ему сдаться? – спросил Сирилл за ней.

– Ты захочешь меня выслушать, – сказала она.

– Да, но почему ты так уверена?

– Это же очевидно.

Он замолк.

Земля хрустела, Джордейн появился из тьмы с пистолем в одной руке, мечом в другой, но он шел мелкими шажками.

– Мастер Сирилл?

– Она не врет, Джордейн. Уверен, она пока что не враг.

– Я бы не спешил…

– И я приказываю тебе сдаться, как она и предсказала.

Виддершинс ухмыльнулась, а Джордейн, выглядя так, словно хотел отгрызть губу и впиться зубами в усы, опустил оружие.

– Ты понимаешь, – прорычал он, – что болезнь распространилась дальше из-за твоего вмешательства.

– Не я направила на себя пистоль и устроила погоню, – она не стала продолжать этот спор и сказала. – Что вы знаете об этой заразе?

Сирилл открыл рот, но страж опередил его.

– Ты говоришь, что не враг, но не хочешь начать с того, что ты знаешь?

– Хмм. Я знаю, что это не естественно…

– Поразительная дедукция, – буркнул Джордейн. Сирилл зашипел на него.

– Но это не… – она замолчала, подбирая слова. – Это не обычная магия, – сказала она, мысленно кривясь от того, как глупо это звучало.

Но это было лучшее, что она могла. Она не была экспертом, но сталкивалась с парой существ и эффектов. Когда они столкнулись с этой «заразой», Ольгун заявил, что это не отличается.

Он не смог показать, что это было. Она уловила смятение, он сам не понимал до конца, а то, что он знал, не удавалось передать эмоциями и картинками.

– Эй, – его смятение наполняло ее. – Я знаю, как это звучит. Поверьте, это магия, но не такая, как обычно. Как то, что я видела. Или слышала.

Сирилл на миг посмотрел на Джордейна.

– Тысяча ворон?

Страж фыркнул. Виддершинс ждала, скрестив руки, топая ногой, и он вздохнул и сказал:

– Местная банда преступников Обера. Говорят, в их рядах есть маг. Бред, конечно.

– О, конечно, – и она сказала Ольгуну и себе, хоть слышать могли и остальные. – Шесть месяцев от дома, и я все равно не могу уйти от гильдий воров!

Джордейн фыркнул громче.

– Почему я не удивлен? Но звать Тысячу ворон гильдией – смешно. Их не так много, они не так хорошо организованы, и город слишком мал, чтобы их поддержать.

– Ты удивишься, – буркнула она. – Но если это не бред, у них есть повод нападать на дом Делакруа, да?

Сирилл покачал головой.

– Не вижу причины… и способа. Когда это началось, наши стражи день и ночь патрулировали землю. Болезнь ударила по полям, связанным с текстилем – лен для овец – а не посевы для еды, так что мы были сосредоточены там. Никто не мог пройти мимо наших людей столько раз!

– Я смогла, – Джордейн прищурился. – Но только сегодня, посмотреть. Но я смогла. Я ведь тут.

– Один человек, лишь раз. Это другое. Мои люди лучше этого, и они не видели следов нарушителей.

– Кроме участков пораженной земли, да?

– В любом случае, – вмешался юный аристократ, чтобы уйти от конфликта, – даже если бы они могли, у них нет повода атаковать нас. Мы не получали угроз, мы не отправляем стражей для хранения мира в Обере больше, чем другие дома…

– Они могли работать с домом Карно, нет?

Потрясение мужчин чуть не унесло Ольгуна в небытие.

– С чего ты взяла?! – выдавил Сирилл.

– Эм… это же соперники? Чтобы уменьшить влияние Делакруа? Это же знакомо?

– Не знаю, у какого дома такая политика… Ты, кстати, не назвала свое имя.

– Виддершинс, – рассеянно буркнула она и отругала себя (назвала зверями и фруктами). Она хотела быть Мадэлин здесь, это имя не так выделялось, но отвлеклась…

Но в полумраке на его лице и в голосе она не заметила подозрений Сирилла.

– Хорошо, Виддершинс. Там, откуда ты, ситуация может быть другой, но здесь? Присутствие дома Карно в Обере минимально, у них нет власти. Они не соперники, они едва заметны. И мы бы заметили, если бы они привели больше людей, чем нужно.

Шанс хотела сесть.

– Ольгун?

Его ответ был ошеломленным пожиманием плеч.

В этом не было смысла. Никакого. Она днями искала в Лурвью дом Карно после того, как связной Мориса назвал их врагами дома Делакруа. Она узнала, что они жестоко поступали с противниками во всех городах. Она узнала, что Делакруа, что жили в Лурвью, ушли в регион Геспелен и Обер, последний город, где у Делакруа осталось влияние.

И она узнала, что Лазарь Карно, патриарх дома в Лурвью, и его люди ушли «по семейным делам» вскоре после этого, оставив пару кузенов и слуг в поместье, пока они не вернутся.

Они должны были идти сюда, чтобы покончить с заданием. Должны были!

Или нет?

– Не понимаю, – призналась она. – Разве они не сказали, что было с Карно?

– Они?

– Делакруа из Лурвью! – закричала она. Они в Геспелене были идиотами или…?

– Виддершинс, – мягко сказал Сирилл, – никто из других ветвей не прибывал сюда уже пару лет.

– Ох… – они не добрались… никто из них не выжил…

Крики и топот копыт слуг Делакруа зазвучали во тьме. Сирилл и Джордейн отвели взгляды, и Шинс ушла в тени, пропала из виду. Она следила бы дальше, посмеялась бы над их лицами вместе с Ольгуном.

Но этой ночью им хватало пищи для размышлений, новой и старой информации, и не все из этого было хорошим.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Она не выглядела властно, не так, как привыкли видеть женщин во главе.

Она была ни худой, ни толстой. Ее волосы только начали седеть на висках, оставаясь в основном светлыми с рыжим отливом. Ее рост, черты, наряд, пока она не была на публике… были обычными. Она могла войти в людную комнату и не привлечь внимания.

Пока не смотрела, пронзая, и не говорила железным тоном. Тогда не возникало сомнений, что Каланта Делакруа, глава дома Делакруа в Обере и Геспелене, была женщиной, привыкшей к послушанию окружающих.

Она была в серьезном сине-лиловом платье, что напоминало траурное, сидела в кресле с высокой спинкой и мягкими подушками из красного бархата, ее пальцы были сцеплены на коленях, глаза не мигали. Книжные полки, дверцы и портреты в позолоченных рамах занимали две стены комнаты, большое окно со шторами, большой камин и знамя с львом Севоры, а еще старые доспехи – третью, а тяжелая дверь и слуги, похожие на статуи, четвертую.

Сирилл и Джордейн стояли перед ней, оба в новой одежде, без грязи и пота похода, тяжело дышали и хрипели от разговора. Вокруг них стояли, сидели или растянулись в библиотеке, глядя на говорящих или главу, в зависимости от симпатий, остальные из Делакруа.

Малгиер, скрестив руки с прямой спиной, стоял рядом с матерью. Арлуин медленно потирал густую бороду, единственные волосы на лице в комнате, кроме усов Джордейна. Ануска, копия матери, внимала всем словам и жестам холодным взглядом, почти не мигая. Кудри Джозефины отбрасывали тени в свете стеклянного фонарика с линзами разных цветов – этой игрушке она уделяла больше внимания, чем всему вокруг нее. Близнецы Чандлер и Хелен сидели рядом на диване, рассеянно и синхронно катали стеклянные шарики в руках.

Только Марджолин, что была младше Сирилла, отсутствовала, и это их не удивило.

Стекляшки звякнули. Часы на камине тикали. Огонь трещал, порой хлопая. Долгое время только это было слышно.

Каланта подняла руку, взмахнула. Один из слуг оказался рядом с ней, вложил длинный кубок в ее пальцы. Два деликатных глотка, осушившие как-то весь сосуд, и она отдала его слуге, который вернулся на место у стены. Все это было без слов, и она не переставала давить взглядом на напряженные плечи Сирилла.