Текст книги "Привет рогатому! (СИ)"
Автор книги: Ардмир Мари
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)
Глава 8.
Итак, после приема одной таблетки анальгетика мне легче стало и даже весело. Уже не так удручала мысль, что дома меня не ждет плитка шоколада ritter-sport. Все крема и скрабы, щетки и лосьоны я прихватила с собой, и еще раз пересмотрев, думаю, что часть нужно бы вернуть. Тут не те условия для хранения, да и жалко будет, если потеряю в следующей скачке по синим кущам.
Глядя на мои богатства, барон снял с телеги свои. Узрев вид морских губок, кусков полупрозрачного мыла, маленьких темных бутылочек с жидким неизвестно чем, подумала, что зря металась меж мирами.
– Чего скисла? – заметил барон.
– Была уверена, что совершу здесь переворот. А у вас своего предостаточно.
– Так и совершишь, – пообещал он. – Где твои де…зо и репе…?
Показав, как пользоваться, протягиваю свои запасы ему.
– Запах нейтральный, для вас может быть неприятным. О вкусах не спорят, – тут же добавляю я, – используется на чистое тело.
– Тело чистое, – заявляет этот, проворачивая колесо на гелевом дезодоранте.
– Чего?! А ну стой!
– Галя, не ори. – Попросил он.
– А я не ору, я требую, чтобы вы толпой шли мыться! Потом используете, – забрала предметы спора из его рук. – Я что, не с вами в пути? Вы хоть представляете, как от вас разит? За километр!
– Теперь ясно, отчего первое правило барона: баб не брать! – заметил сытый Якеш – самый низенький из свиты барона, на голову превосходящий меня, зеленоглазый блондин, если отмыть.
– Так это ж жертвенница! – выдал любимую присказку Герман.
– Завтрак готовишь сам!
– Нет! – хором запротестовала псевдо-разбойничья бригада.
– Нет?! Тогда подъем и мыться!
– А ты? – ухмыляясь, поинтересовался барон.
– А я все спросить хотела. Ваши домашние новую одежду прислать могут? – перевела тему, и глазом не моргнув.
– Чем наша плоха? Для похода в самый раз.
– Ага, – согласилась, чтобы сделать уточнение, – для похода бродяг. Вы все лежбища особым запахом метите – убойным. А мы сейчас с наветренной стороны, как бы утром не пришлось хоронить надышавшихся вашими запахами.
– Сказки рассказываешь. – Отмахнулся этот гад рыжий длинношерстный, и вся его немытая свита осталась сидеть на месте.
Ну и что там психологи рассказывают о влиянии на мнения масс? Пятнадцать человек – это еще не масса, и даже не толпа… и все-таки что делать?
– Барон, предлагаю договориться.
– Зови меня Кешик, Галя. – Откликнулся этот, продолжая лежать.
– Кешик, отправь своих мыться. С вами очень трудно рядом дышать.
– Ну, так три недели в пути. – Согласился он, зевая.
– И я о том. – Сижу, выжидательно на него поглядываю.
Неужели в нем совесть не проснется? Но я же на этот раз просила, шантаж не использовала и знакомые мне техники давления также. Хотя куда там… то, что частично работает с нашими современниками, вряд ли сработает со здешними.
Прошло пять минут, барон явно видел третий сон, и вся его бригада так же. Одна я сидела с напряженной спиной, думая о том, что мир не справедлив.
– Да ну, к черту! Кешик! – рявкнула я. – Либо вы сегодня же идете мыться! Либо то, что съел Лютый, больше не попробует никто…
Шантаж и угрозы, вот что двигает этим миром, поняла я, когда первым из собравшихся мыться оказался сам Лютый. Глядя на его стремительную подготовку к банным процедурам, поднялись и остальные. Так шантаж двигает этим миром или великолепное описание сладости первым испробовавшим?
Барон, который подлый Кешик, продолжал лежать, закрыв глаза. И, не смотря на мой ультиматум, улыбался.
– Все пошли? – с зевком поинтересовался он.
– Все. Тебя дожидаются.
– А я не пойду.
– Значит, массаж головы я тебе делать не буду.
– Какой головы?! – встрепенулся он и даже сел на своем одеяле.
– Точно не буду, – развеселилась я, видя его интерес. – Поднимайся и иди мыться, пошляк!
На что он только хмыкнул и вернулся в горизонтальное положение.
– Ну, мне-то известно, что будь в твоем доме этой сладости больше, Лютый бы ее принес.
– Может быть тебе еще известно, как продлить мое пребывание дома?
– Ммм… есть пара приемов. Но они не проверены.
Подумав о том, что и прошлые перебросы были не проверены, махнула рукой на его слова. У меня сегодня объявилась заначка, которую я забыла, где спрятала. В самый раз потратить на сладкое все вновь обретенные. Или не все, а половину или лучше треть. А вообще шикануть бы! Глюк у меня затяжной с вариациями, о таком книгу написать в самый раз.
– Сможете перебросить на более долгий период, шоколад будет ваш.
Кешик глянул на меня и поднялся:
– А то жидкое, что с морскими травами, дашь? – спросил, явно на гель для душа намекая. Запах у геля был резче, чем у остальной продукции линейки «Мертвое море», оттого я им не пользовалась, считая исконно мужским. Вот и пригодился.
– Дам. – Я протянула флакон, а за ним и ранее конфискованные дезодорант и репеллент. Через час от лесной шайки пахло приятно и освежающе. Барон хлопком отправил грязную одежду домой, а со вторым получил новую. К ним более не стремились комары, и отбиваться от них не пришлось, чего не скажешь о женах. Приятно было лицезреть, как на голову каждого вымытого и переодетого из воздуха падало материализовавшееся письмо с требованием немедленно объяснить, что за бабу встретил благоверный.
Выходит и тут редко вспыхивающая мужская приверженность к чистоте вызывает подозрения. Спросила у Кешика, часто ли они моются в таких походах. Оказалось за все семь лет ни разу, пока не достигнут дворца Темного Повелителя.
Вот так я узнала, что дала бедным женщинам повод сомневаться в мужьях, а так же куда меня все-таки везут.
В это время ситуация с письмами выходила комичная. Каждый отправил по одному ответному письму, с заминкой пришел ответ. В зависимости от уровня доверия отмытый псевдо-разбойник получал либо еще один конверт на голову, либо сковородку, скалку, ведро с водой… такой бедлам начался.
Еще бы! У всех шло одно и то же объяснение, придуманное Германом: «Так же ж жертвенница с нами!»
– Лучше бы написали, что в гостинице спите из-за погодных условий. – Прокомментировала я их безрезультатную переписку.
– Каких условий? – отирая воду с лица, поинтересовался Якеш. Присланное супругой ведро воды, падая, пришлось на голову, и одежду не замочило.
– Дождь, снег, град, туман. Да хоть что, через болото пришлось идти, в грязи извалялись по плечи вот и вымылись.
– Или что жертвенница-размазня в гостиницу просилась, вот вы и подались, а приодеться бы надо, чтоб как люди выглядеть. – Предложил Кешик. Он единственный, кто, направив ответ домой, новых писем или сковородок или мешков с мукой на голову еще не получил.
– Ты так и написал?
– Да. – Ответил он самодовольно.
– Вот это глупость… – протянула я. И как по заказу на него сверху высыпалась рыбья потроха. Так я и продолжила мысль свою под его бешеный рев. – У нее сразу ассоциации баба и постель, думал бы прежде, чем такое писать.
– Убью!
– Кого? Жену?! Не надо жену, она тебе еще ой как пригодится.
– Тебя, Галя!
– А что так сразу – Галя!? – тут же ретировалась за спину Лютого. – Я что знала, что вы такие олу…, кхм, что вы с женами разговаривать не умеете?
– Поговори мне еще! – буркнул Кешик, отошедший от идеи рукоприкладства. Посопел, сжимая и разжимая свои кулачищи, затем плюнул.
Взяв флакон с гелем и мочалку, гневный барон пошел к воде, где уже обиталась пара пострадавших из его свиты.
– И что делать? – тихо спросил Лютый. – Моя вообще не пишет.
– А может быть, не увидела письма? – но, глядя на него, я и сама в предположении засомневалась. Видимо она и не писала ему с требованиями объясниться. – Не горюй, ты! Выходит ты единственный, кому жена верит безоговорочно.
– Либо единственный, чьи вещи уже выбросили в хлев к свиньям… – пробасил он.
Оглянувшись на удрученную и чертыхающуюся группу мужчин, поняла, что пора брать ситуацию в свои руки. Вымытые мужики у меня всегда ассоциировались с более благородным определением – мужчины, а мимо несчастных и удрученных, таких красивых и здоровых мужчин я и ранее пройти не могла:
– Так! Слушай мою команду! На письма больше не отвечаете. Кешик, когда вымоешься, отправь всю провизию и котелки домой.
– Раскомандавалась, – брякнул отплевывающийся от пены барон.
– А как же завтрак? – грянуло в ответ не дружным строем.
– А кто на охоте по степям и весям месяцами пропадает? Если вы у себя охотились хорошо, то и здесь чего-нибудь поймаете.
– Охотимся мы знатно, – пробасил мой защитник.
– Так долго…– И свежевать потом… – А если кабан старый, так и готовится три часа, – послышалось в ответ.
– Они всегда такие нюни распускают? – спросила тихо.
– Не всегда. – Ответил Лютый. – На войне от них ни писка, при застолье тоже.
– Если вы хотите, как барон, рыбьих потрохов на голову поступайте, как знаете. А те, кому уже досталось, лучше послушайтесь.
Ночью все спали, накрывшись ветками и одеялами. Кто-то еще бурчал и ругался на посланную им богом супругу или жертвенницу, кто-то, стиснув зубы, терпел, когда на него сыпались сверху ножи и топоры, а кто-то, как я, спал сном младенца. Поутру оказалось, что таких счастливцев всего трое: я, Кешик и Лютый. И именно нашей троице было уготовано нести всю тяжесть принятого решения.
Да, поразмыслив, они все-таки согласились с моим предложением и из дома провизии не попросили. Поэтому за ночь невыспавшихся оставили досыпать, меня оставили сонное царство сторожить, а двое здоровяков отправились на охоту.
9.
Проходя по пещерам горняков к порталу, Нардо уже готовился к предстоящей битве. Бабушка семью навещала не часто, но знаменательно. Как чистокровная чертиха в сороковом колене она не могла простить дочери демона в зятьях.
Лучшим из ее выражений по этому поводу было:
«И нет чтоб демон – хранитель огня или земли, угораздило же, влюбилась в водного, обиравшегося где-то на Олимпе!»
Отец, к слову, был не так прост, как говорила бабушка, но ее это мало волновало. Могут ли воды шестнадцати озер противостоять по богатству тринадцати котлам? Конечно, нет! Бабушка была уверена, что:
«Только грека в нашей семье не хватало! Полноводного! А какая у тебя была партия! ТАКОГО черта, променять на такого демона!»
Мама в это время чаще всего пыталась что-то объяснить, на что, по закону жанра, шел следующий ответ:
«Любовь, любовь! Где она теперь, твоя любовь?!»
Любовь у родителей все еще была ого-го! От такой любви у Нардо по всему Олимпу и подземному миру двенадцать родных братьев и сестер. И во всех них бабушка души не чаяла, не смотря на то, что двенадцать из тринадцати были демонами воды. А чертом угораздило родиться только первенцу – именно поэтому Нардо присутствовал на всех разборках семьи. И он хорошо знал, что самый настоящий скандал начинается после того, как бабушка напоминает о благосостоянии внуков.
«Мало того, что жизнь себе испортила, так и бизнес летит коту под хвост!»
Тут отец чаще всего закрывает грудью супругу и говорит следующее:
«Бизнес коту под хвост не летит. Вы получаете те же суммы, что и раньше»
«Что мне суммы! У тебя тринадцать котлов как было со дня свадьбы, так и осталось, развития никакого! Доходы упали!»
«Доходы стабильны» – чаще всего выговаривает мама, выглянув из-за спины отца.
«А когда в управе был мой муж, все развивалось. Мы начали с одного котла захудалого с дырой на дне… И дошли до тринадцати литых из меди. А сейчас все застыло!»
«Он не следит за делами!»
Тут мама напоминала, что в его управе еще и шестнадцать озер, на что следовало гневное:
«А за нашим семейным делом?»
И чтоб совестливее было обязательно добавляет:
«Ты о детях подумала?»
«Мама, все взрослые»
Чаще всего это воспринимается не как достойный аргумент, а как новый виток в разгромной речи бабушки:
«И что, им бизнес не нужен? Какой статус?! Каждому по котлу в управу дашь и все на том!? Это что! Это как?! Это позор на всю нашу семью!»
Здесь родители чаще всего замолкали. Рассказывать бабушке о том, что за каждым к их совершеннолетию было закреплено по два озера не имело смысла. В отличие от дела под чертогами земли, водные просторы отца с каждым годом увеличивались.
К этому времени в столовой успевали накрыть стол, и бабушка со вздохом добавляла, обращаясь к отцу:
«Тебе еще повезло, что Нардо на короткой ноге с Повелителем… Не можешь справиться с котлами, передавай дело ему»
Молчание, возникающее в приемной гостиной, всегда давило на участников предобеденной перепалки. Обычно, как по сигналу, в комнату влетает один из прислуживающих бесов с предложением пройти в столовую. Еда после такой бури поглощается семьей в безмолвии. А бабушка позволяет себе снять личину грозной чертихи и поговорить о делах обыденных. Например, о цветах в саду.
Перешагнув через стенку активного портала у горняков, Нардо предположил, что попадет как раз на историю о петуниях.
Но ошибся!
Супруги Олдо Даро и их добрая родительница, нарушив все этапы распланированной разборки, заседали в кабинете главы семейства. Поэтому он послал беса к зеркалу всевидящего ока – присмотреть за Галей, а сам направился проверять дела семейные. Хотя он и сам был рад узнать, как живется в Дарлогрии жертвеннице, вечно качающей права. Но пока она в безопасности, спешить некуда. В случае чего, бес его вызовет.
Переодевшись, Нардо, шел на встречу с горячо любимой бабушкой. Из-за дверей в кабинете отца доносилось ее глухое бурчание:
– Тебе еще повезло, что Нардо на короткой ноге с Повелителем…
– Мы все этому очень рады, мама. Но и поэтому Нардо часто нет дома. – Послышалось в ответ.
– Неужели так трудно отвлечься от дел государственных, чтобы увидеться со своей бабушкой? – картинно вздохнула она. – Я не так часто приезжаю, чтобы можно было игнорировать мое присутствие в вашем доме. Вы передали ему сообщение?
– Да, менее двадцати минут назад дали сигнал на родовой браслет.
– Двадцать минут?! Это все ваше воспитание, если он до сих пор не прилетел встретиться со мной, с …!
– С самой лучшей из бабушек! – сообщил Нардо, объявляясь в дверях.
– А вот и ты, мой дорогой! – сжав его в крепких объятиях, Рекоция Олдо расцеловала внука в обе щеки. – Исхудал!
– Как сказать, бабушка. А ты не изменилась, все так же молода.
– Льстец! – отмахнулась чертиха.
– Ну, наконец-то! – просиял отец, пожимая его руку. – Мы без тебя пришли к одному общему решению, думаем, ты будешь рад.
– И чему я должен быть рад?
– Для начала сообщу, что ты обедаешь с нами! – ответила мама.
***
После того, как Кешик и Лютый с нашей стоянки-лежанки отбыли, я осталась «одна». А что делать девушке, когда она одна? А впереди целый день воскресенья?
– Намазываться! – провозгласила я и пошла принимать одну из самых странных ванн в своей жизни. Перетащила кусок от импровизированного шалашика, установила на камни так, чтобы прикрывал не спящим обзор и, прихватив сумку с кремами и бельем, отправилась. Вода была, что парное молоко. Когда наши в такой водице плавают на южных морях, у местных жителей глаза на лоб лезут. Для них водица лед, для нас – молоко.
С банными процедурами постаралась не затягивать. И, выглядывая из-за укрытия, проверяла чистоту горизонта. Все же я девушка и, даже в глюках затяжных, о скромности помню. А мужчины – они и в Африке мужчины. Дай только посмотреть, полапать, заценить или просто дай. Так что учишься и за себя постоять и непредвиденное предвидеть.
Так что намазывалась я, не сводя глаз с периметра. И думала о том, что здешние дамы мужиков своих могут любить иначе, чем наши. В этом случае день предстоит разгрузочный и явно тяжелый. Потому что, если психологический трюк не пройдет, то разделывать добычу Лютого и Кешика явно я буду, как гениальный мыслитель, отправивший провизию восвояси.
Ну и черт с ними! Зато я буду красивая: с шелковистой кожей, пышными локонами, румяными щечками, красными губами и ноготками, с длиннющими загибающими ресницами… и ароматно пахнущая репеллентом. А что делать? Комары тут вопиюще настырные, пасутся стадами и с совестью не знакомы. В подтверждение моих слов их жужжание из леса на полянку переместилось. И странное оно какое-то, то жужжит, то свистит. Я в срочном порядке завершила процедуры и оделась. На полянке проснулись все, и все крутили головы в поисках источника звука.
– Всем доброе утро, – тепло поприветствовала их я. «Утро» говорить было уже поздно, время близилось к обеду, и пустые животы поглаживала вся свита барона. Так что на мой сногсшибательный вид никто внимания не обратил.
– Доброе. – Герман, оторвав руку от живота. – Галя, ты ничего не натворила?
– Чего? – не расслышала его из-за усилившегося звука. Он повторил.
– Нет, я ничего не варила!
Звук стал сильнее и разносился теперь не со стороны леса, а сверху. На комариный рой, горланящий о голоде, он уже не походил. Поэтому мы все остались стоять на месте и задрали головы, ожидая неизвестно чего. Мы бы и дальше долго и нудно стояли на каменистом утесе в позе незнаек, если бы кому-то из мужчин не приспичило хлопнуть в ладоши. Он еле увернулся от полетевшей на голову чаши с питьем, а вот запеченную утку на блюде поймать успел.
Остальные сообразили быстро. И вскоре на нашем утесе раздавалось довольное – «Моя готовила!»
Таки – да! Здешние красавицы любят своих мужей точь-в-точь, как наши. Жужжание над головами значительно поубавилось, так что мою команду «накрываем на всех», они расслышали четко. Пока расставили приборы на полянку, прибыли добытчики. Грязные, уставшие на взмыленных лошадях, но с тремя тушами какого-то копытного животного. Увидев наш «стол», тут же спешились.
– Откуда?!
– Сверху! Жужжит вроде бы еще, в ладоши хлопни, получишь свое.
Они хлопнули. Лютого «посылкой» чуть не зашибло, а на барона не упало ничего. Расстроено крякнув, он сел на валун возле импровизированного стола.
– Как ты узнала?
– Для любящей женщины главное правило, чтобы муж был сыт и доволен, вот и весь секрет. Так что любят вас дома и очень. Правда, Лютый?
Он все еще оторопело держал перед собой огромное блюдо с фаршированным осетром или чем-то типа того. Как сказал Герман – это редкая рыба, в их краях редко кто сумеет так ее приготовить.
– Только моя любимая женщина. – С гордостью ответил Лютый, садясь за стол. Итак, готовить не пришлось, а попробовать всякого разного удалось всем. Всем, кроме Кешика. Расстроенный барон отказался от предложенных угощений. Он сидел в отдалении и хмуро смотрел на ручей. Как не могла я раньше пройти мимо несчастных и удрученных, таких красивых и здоровых мужчин, так и сейчас не смогла. Подошла к нему тихо.
– Чего тебе, Галя?
– Я.. ну… я… в общем. Напиши, что жертвенница ваша отравила тебя и сбежала. И ты не знаешь что делать.
– Так ты ж не травила.
– А ты о той, другой, жене писал?
– Нет. Что я, маленький?
– Так ты напиши. Напиши правду, что одна отравила, другая все время требует чего-то. И ты домой хочешь к ней, к спокойной, доброй, любящей… Знать не знал, что желание вновь ощутить запах родного дома от одежды, так ее разозлит. – Завершила я одно из самых проникновенных посланий придуманных мной.
– Я такого не пишу… – пнув ногой камень, ответил Кешик.
– Напиши свое. Главное чтобы мысль проскальзывала четкая: скучаешь и не можешь обнять.
– А это еще зачем?!
– Для профилактики, чтоб не думала, что ты тут уже наобнимался свыше крыши!
Я вернулась к столу и застольному веселью сытых и довольных жизнью мужчин. Красоту мою наведенную наконец-то приметили и похвалили. Краем глаз видела, как Кешик строчит письмо за письмом своей дорогой и любимой, хлопком их отправляет и через каждое второе получает ответ в виде чугунной сковороды или котелка. Явно меня не послушался, поступил по своему, а теперь расхлебывает.
Гад неблагодарный! Я за его семейное счастье боролась, а он…! Олух!
Не знаю я, чем у них переписка закончилась, да только через час счастливый и довольный барон затягивал пояс на новой рубахе с ярко-красным гербом. Видать из дома прислали чистую и свежую, взамен пропахшей рыбой.
– Значит, улов направим по домам. – Провозгласил он, указав на три туши.
– И цветы не забудьте. – Добавила я. – Чтобы красивые и букетом.
– Зачем цветы?
– Ладно. Можно не цветы. А что можно из леса отправить, в качестве благодарности?
– Много чего, – деловито ответил Кешик и сел к столу. Хотелось напомнить, что прошлые его послания привели к рыбьим потрохам, но вовремя сдержалась. Вряд ли он первый год в браке, разберется сам, ссылаясь на прошлый опыт.
Не прошло и десяти минут, как он засобирался, и прочие последовали примеру. На мой удивленный взгляд, когда каждый из них начал упаковывать оставшееся от «посылки», Герман пояснил, что возвращать еду у них не принято. Хлопками вернули только пустые приборы.
– Собираемся, у нас еще день пути и краткосрочная остановка в храме. – Провозгласил барон и направился к черному коню. К слову, попона уже знакомого скакуна была такой же праздничной, как и одежда барона Кешика.
– Галя, ко мне!
– Ага, еще «фас» скажи!
– А что, поможет? – Поинтересовался Кешик.
– Нет. Я же не собака.
– А кто ты? – прищурился он улыбаясь. – Жертвенница?
– Я человек, Зовут Галя, фамилия Гаря, а жертвенницей меня черт первым назвал, он же сюда и затянул.
– Как? Сам господин Нардо?
– Если он высокий брюня с синими глазами, то да.
– Вот те раз… – выдохнул барон. Он посмотрел на меня, как на неведомую зверюшку, отчего я непроизвольно ощупала лицо на наличие пяточка и рожек.
– Тебя выбрал Нардо? – В унисон спросили остальные.
Ничего нового на лице не обнаружилось и на теле тоже, как я ни смотрела. Но взгляд барона теперь разделяла и вся его свита. Они даже стали полукругом, удерживая лошадей под уздцы.
– Мне кто-нибудь что-нибудь разъяснит? Или вы так и будете стоять и смотреть?
В это мгновение еще недавно сизое небо заволокло серыми тучами, и грянул гром.
– Ладно, тогда расскажите хоть, кто такая жертвенница?
Молния ударила в ближайшее дерево, и осветила группу людей под ним. Злые физиономии незваных гостей были смутно знакомы. Кажется, это те самые охотники короля с луками и стрелами с хорошим прицелом.
– Вот черт!
***
Нардо перестукивал пальцами по белоснежной поверхности стола. Бабушка вновь предложила отдать котлы первенцу четы, и на этот раз родители согласились. Теперь и здесь дел прибавится, удрученно думал он.
– В твои владения перейдут все тринадцать котлов, три тысячи бесовской силы. – Сообщила мама.
– И дополнительные два озера. – Добавил отец.
– Что? – вопросила бабушка. – Два озера?!
– На самом деле за Нардо уже было закреплено четыре водных объекта и обслуживающий их персонал. – Не без гордости сообщил глава семейства.
В кабинет вошел один из бесов и сообщил, что столы накрыты. Но есть сейчас никто не захотел. В семье назревал скандал, в ходе которого лучше подальше держаться от колющих и режущих. Почуяв неладное, новый владелец тринадцати котлов ретировался за дверь.
И решил узнать, как дела у Гали обстоят. Хохот беса Степаненко еще за дверьми слышен был. Отчего в коридоре столпилось еще пятеро бесов из прислуги. Когда Нардо послал из заниматься своими делами и открыл двери, перед ним предстала невиданная картина: громко похохатывающий бес лежит на ковре перед зеркалом всевидящего ока и за бока свои держится.
– Ну и что там?
– Сейчас… Завтракают в обед!
– Бес, а сколько времени прошло?
– У нас шестнадцать минут, а у них двое суток. – Ответил бес, утирая слезы. – Хозяин, Вы бы видели, какая она покладистая в момент опасности.
– И на лошадь села?
– Вначале ее силой закинули, а когда духи объявились поблизости, так сама к коню подскочила.
– Духи? Степаненко, что ж не позвал?
– Так оторвались они. Одна беда, ей тяжко пришлось.
– Домой просилась. – Рассудил Нардо.
– Так они ее и отправили.
– Что значит – отправили? Как посмели мою жертвенницу обратно отправлять?
– За мазями лечебными отправили, а там…
– Что там?
– А там грабителей двое. Так Лютый, вот этот, – он на мужика в зеркале указал. – Их за дверь стеклянную выдворил.
– Да неужели, сам барон Кешик жертвенницу увел!
– Он самый, я поначалу тоже не признал, думал разбойничья стая.
– Что же теперь отмылись, ко дворцу правителя у них еще день пути.
– Галя потребовала, чтоб помылись, шоколадом шантажировала! – рассмеялся бес.
– И что смешного?
– А то, что жены неладное заподозрили, сковородки и скалки мужьям стали посылать! А Кешику так рыбьи потроха!
А в это время Галя в отображении красоту наводит: локоны чем-то промазывает, ноготки в краску красную мазюкает, втирает в кожу белый раствор и при этом улыбается. И зачем мылась, спрашивается? Жужжание, что над поляной раздалось, и бес с чертом услышали и с удивлением переглянулись, когда на свиту барона еда целехонькая и аппетитная посыпалась.
– Это откуда? – полюбопытствовал черт. – И с чего вдруг?
– Галя подсказала провизию с вечера домой направить и ничего у разгневанных жен не просить. Так те за мужей всю ночь беспокоились, а под утро готовить взялись.
– Пожалели, да не всех. Кешику с супружницей всегда везло. – Бес весело подмигнул.
– Да и с жертвенницей тоже, – согласился черт, когда Галя к барону подсела.
– Раз у них тихо, то и у нас есть возможность еще час погостить. – Нардо направился к двери.
– Хозяин, – позвал его бес. А в это мгновение он и сам понял, что с Галей дела плохи.
Ее фраза « Вот, черт!» в голове его колоколом тревожным зазвенела.
– Жаль. – Потирая виски и уши, сказал Нардо.
– Вы хотели, чтобы она с ними к храму добралась?
– Нет, но… так и быть, сейчас заберем. Нам все равно к Повелителю с Галей нужно явиться.
Бес только хмыкнул и последовал за ним к порталу.
10.
– Это кто? – я кивнула в сторону незваных, и в стремительно опускающихся сумерках раздался гром.
– Охотники Короля… – закашлялся Лютый, когда первые из них вышли вперед и направили на нас заряженные арбалеты.
– Это точно охотники?
– Точно.
– Уууу, какие они все злющие и страшные. Фредди Крюгер позавидовал бы этим чудикам, – призналась я. – А что их перекосило? Стремные какие-то. У нас даже братки в девяностые не были такими страшными. Да вот и вы немытыми краше были.
– Мы живые. – Пробасил Кешик и дал команду своим, – Ягель, Стерпо, Рошаль прикрываете Галю. Остальные со мной.
– А я что?! Погодите! Если это мертвяки то… Да что вы с мертвецами сделать сможете? Вас же нарубят. – Возмутилась я. – Может, отложим разборки?
– Уже нет. – Ответил Кешик.
– А если я переговорщиком к зомбикам пойду? – в том, что это зомбики, я уверилась окончательно. Голые кости рук и кое-где черепушек неестественно заблестели от первых капель дождя. Обглоданность их костей оценил бы режиссер фильмов ужаса, вид был таким, как будто их погрызли.
К сожалению, детали рассмотреть не успела. Обступившие со всех сторон мужчины закрыли обзор. Видать, за два дня сопровождения прониклись ко мне симпатией. И отпустив лошадей, выстроились впереди, как футболисты у ворот. Правда, в их позах была одна отличительная особенность – стояли, не сцепив руки над самым ценным, а держа кинжалы и сабли.
– Подумайте, я тут все равно проездом на месячишко. – Откуда-то проснулась во мне страсть к самопожертвованию.
– Нет. – Ответил Лютый. – Нам от боя не уйти.
– Отдайте жертвенницу и вы умрете быстро. – Проскрипели зомбики.
– Сейчас отдадим. – Пообещал он. И взмахнув оружием, свита барона под предводительством Кешика двинулись в сторону охотников короля. А я осталась стоять в окружении троицы с саблями наголо. И что тут началось! Хрипы, крики, звон металла, и даже стрелы посыпались сверху и заскользили снизу. Я с удивлением отметила то, как искусно стрелы были отбиты моими защитниками. Оба фронта вступили в ближний бой смело, несмотря на численное превосходство зомбиков.
Когда от кого-то стали отлетать ошметки тел и конечности, я закрыла лицо и отвернулась.
– Это кто-то из наших руку потерял?
– Нет, от наших так просто ничего не отрежешь. – Заверил Рошаль спокойным голосом, словно это не тот бой, который я вижу, в котором барона и его свиту зомбики стали теснить в сторону обрыва.
В поисках выхода вспомнила о перцовом баллончике в аптечке. Только двинулась в ее сторону и тут же была возвращена на место блондином по имени Ягель.
– Нельзя, – поддержали его двое других.
– Что, вот так и будем стоять, как истуканы, и смотреть, как наших крошат?!
– Наших не крошат. Барон сказал…
– Через три минуты он говорить уже не будет. – Я указала на обрыв.
– Но…
– В сторону и не мешайте! – рванула к своей аптечке за перечным баллончиком. Поздно сообразила, что скорее своих отравлю, и зомбики их втихую накрошат, а затем меня заберут.
– Черт! Черт! Черт! Черт! – меня явно заклинило, пока я рыскала в поисках лака для волос – да, и его я тоже взяла. Словно знала, что пригодится, жаль, что при подобных обстоятельствах. Баллончик с лаком нашелся мгновенно, а о спичках вспомнила с опозданием. – Черт… У кого есть спички? – троица удивленно переглянулась.
– А, черт! Вы еще с кремнием возитесь! Черт! Я же зажигалку взяла! – вспомнила и опять полезла в груду своих вещей.
– Галя!
– Что? – когда не могу найти искомое я злая и очень. – Что? Черт вас дери!
– Перестань ругаться! Начертыхаешься… – добавил Ягель тихо. Сам он давно хотел вступить в бой, но, сдерживаемый словами барона, остался стоять на месте.
Тут на мое плечо легла чья– то рука.
– Отстань!– прорычала я. – Лучше не стойте тут, им помогите! – я сбросила тяжесть с плеча. И не заметила, что рука без тела. Еще бы, я в этот момент нашла зажигалку! Не обращая внимания на мертвую хватку чужой конечности уже в мою ногу, подожгла струю лака. Оглянувшись в поисках, с кого бы начать экзекуцию, чуть не села на землю.
Наших основательно оттеснили к обрыву более сорока зомбиков и еще двадцать по частям собирали друг друга сзади. Троица, охранявшая меня, как свежие силы уже безрезультатно рубились где-то в центре этой свары, а в это время полутруп без нижних, зато с одной верхней конечностью, полз в мою сторону. И вот тут я увидела предмет его интереса, намертво вцепившийся в меня. Вздрогнув, я дала крен, как Пизанская башня, и была готова рухнуть, как здание под снос. Даже пребывая в неподдельном ужасе, мое сознание помнило и о лаке для волос в моей руке, и о подожженной струе.
Представив это травлей тараканов, я с садистской ухмылкой принялась искоренять их из квартиры. На полутруп огонь действия не возымел, а вот рука отцепилась. И в этот момент с устрашающим «вжик» над моей головой просвистела стрела, затем еще одна. Поток вжиков усилился, как только я кинулась под защиту валуна. Лак пришлось выбросить, в руках остался перцовый баллончик, от которого прока тоже ноль. А наших все теснили.
И от безвыходности положения я отрешенно смотрела в пропасть. Выходит – лучники, нарубленные первыми, уже собрали сами себя. Нам крышка, нам всем точно крышка, хотя я не знаю, как хоронят в этом мирке. Дрожа от страха и омерзения, постаралась взять себя в руки, а получилось наоборот – подвести грустный итог. Останусь здесь – умру, сдвинусь в сторону – умру, спрыгну вниз…
