Текст книги "Привет рогатому! (СИ)"

Автор книги: Ардмир Мари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Однако весело тут у них, экшен настоящий.

– И долго бежать? – спрашиваю, так как черт меня с себя сгрузил и за руку в чащу тянет. А трава вокруг по пояс и ветки сосновые к траве очень близко, бежим в три погибели согнувшись, неудобно.

– До опушки. – Подал голос черт. – Пока не уйдем за территорию охотничьих угодий короля.

– А дальше?

– А дальше лошадьми дня два. – Бес отвечает.

– А я лошадей боюсь! – я на месте стала, а бес подле меня. Тут «вжик» стрела, перед самым моим носом.

– Мама! – я воплю. Когда другая рядом пролетела, – черт!

– Я здесь, – кричит красавец, меня на плечо взвалил. – Бежим!

И побежали, впереди нас бес, а стрелы следом. Черт как заяц из стороны в сторону прыгает, меж ветками петляет и от стрел уворачивается. Я на плече трясусь и внутренне и внешне.

Вот же ж попала!

***

Я редко так попадаю, а если редко, то метко.

Как-то с подругой Женькой решили в салочки поиграть, время было детское два часа ночи, возраст маленький – последний курс универа, выглядели мы прилично – только-только из клуба выползли, понятное дело: каблуки и юбки и шаг нетрезвый от бедра. Уж лучше бы мы такси вызвали, или на худой конец и далее шагали от бедра, а не молодость, то есть детскость, вспомнить решили. Но настроение было игривое, головы шальные решили: в салочки, так в салочки. Женька с низкого старта рванула первой, я за ней.

Если бы приближение двух ржущих девиц не спугнуло вора карманника, а затем и авто угонщика мы бы просто пробежали квартал или меньше него и все на том. Но нет.

Под наш хохот какой-то хмырь стянул сумку у мужика в черном фраке, он бежит, улепетывает, а мы сзади, подгоняемые пострадавшим мужиком. И нет, чтоб в сторону свернуть, давай за этим штуцером, а он между машин решил пробежать, а там второй с отмычками. Первый навернулся, второй грохнулся. Мы сверху, потому что каблуки дело тонкое, инерции не противостоят, мы ржем, те матерятся, сирена на полицейском авто орет, мужик молчит, хватаясь за сердце.

Когда нас в СИЗО закрыли, как соучастниц, выяснилось, что мужику во фраке повезло вдвойне – и с сумкой, и с машиной – обе ему принадлежали. И нам соответственно тоже вдвойне, чуть было не прошли по статьям кражи и угона.

Спасибо мужчине во фраке, он тоже в тот вечер в клубе отдыхал и нас веселых видел. Злым юмором не отличался, по доброте душевной отмазал. Мол, девчонки спортом ночью на каблуках занимались, включились вовремя в преследование и помогли с задержанием. Под объяснением этим мы и расписались.

А что такого!? Некоторые, стерпев побои от благоверных, чтобы не признаваться в неумении уворачиваться или отвечать, пишут и о том, что вишню собирали и с лестницы грохнулись (это среди зимы на фрукты мороженые потянуло). Пишут и о том, что кота вели на кастрацию, а животинка оказалась против. А если к мордашке пострадавшего присмотреться, то животинка была не только очень против, но и здоровой, да и с маникюром, и вообще, не кот, а кошка. Этих историй мы тоже в СИЗО наслушались.

До девяти утра сколько просидели, столько и прослушали. А вспомнилось, от того, что еще два дня голова гудела так же, как сейчас.

***

Пока я размышлениям предавалась, бес и черт со мной в нагрузку успели от нападавших оторваться, стрелы над их ушами и моей пятой точкой уже не свистели, вокруг наступила тишь да гладь. Но, как говаривала моя прабабка – это тишина явное свидетельство перехода из грозового молчания в гробовое.

– Спешились, – молвил черт, и меня на ноги рядом поставил. Мы к этому моменту как раз до опушки добрались, где на полянке лошади мирно пасутся.

– Аккуратнее надо, – посетовала я. Стою, пошатываюсь, но руки его от себя в стороны отодвинула, – и не кантовать!

– И не буду, садись в седло.

– В седло, – для непонятливых продолжает, – сядь сверху, лошадь оседлай, займи седалище.

– Мое или твое занять? – смотрю на лошадь, бррр, кошмарная скотина. – Не сяду и не подойду. Я не для седловой жизни создана.

– Да-да, – смеется черт, – для скаковой на мне.

– Какая хорошая идея. – Чуть не облизнулась.

– Ты зубы не заговаривай, садись, давай!

– А если я хочу на своих двоих?

– У тебя своих лошадей нет и не было. – Бес говорит. – Ни одной и не двух.

– Слушай бес, иди ты в лес! Я о себе, то есть я своим ходом – пешком.

– Тогда может и в своей одежде. Легко!

– Вспомнила, что на мне здесь своего осталось, и за него испугалась. Вот не выдержу/ ведь и вряд ли сдержусь, и врежу. Да так, что мало не покажется.

– Знаешь, рогатик, а не пошел бы ты, касатик, после вашей пробежки грибочков по лесу искать.

– Что делать, – говорит красавец, – пойду, раз просишь.

Глазами синими сверкнул и ушел.

– Все, – вслух сообщаю, – хочу себе серьги под цвет его глаз! А еще парик черный из вот такой же гривы и… да, мужика такого хочу, и чтоб на руках с легкостью таскал.

– Что за оказия с этими жертвенницами, – бес руками всплеснул. – Все его раздеть хотят, так ты еще и разделать!

– А много их было? Жертвенниц?

– Ты седьмая.

– А живые остались?

– Наверное, остались. – Макушку почесал, прищурился. – Трудно сказать, черт их щелчком назад переправлял.

– Сразу в цинковый?

– Что «в цинковый»?

– Значит сразу. Что-то мне в кустики захотелось. Я пойду вон в те, – с травы поднялась, в сторону кустов указала. – Не подглядывай.

– Как не подглядывай, если за тобой приглядывать нужно? – он на меня посмотрел, сжалился. – Ладно, а ты далеко не уходи.

– Что? Чтоб ты подслушивал?

– И не подумаю. – Бес от меня отмахнулся.

– Это я и не подумаю рядом размещаться. И вообще, сильно приглядывать хочешь, до кустиков за ручку проведи.

– Иди, иди. Справляй нужды.

Глава 4.

И пошла я к кустикам. Под первыми выбранными явно кто-то богу душу отдал, вторые цвели и пыльцой все вокруг покрыли, третьи были редкими, четвертые колючими, а за пятыми я и забыла, откуда пришла. Оглядываюсь, а рядом ни полянки, ни беса, уши заткнувшего, нет, и черт, блин, черт знает где.

– Ну, что за чертовщина! – топнула ногой в сердца. Поворачиваю, иду к кустам колючим, затем к редким, от них к пылящим, а рядом никого. И лес другой какой-то. Зову их тихо.

– Черт?! Бес?! – и тишина, – да чтоб им пусто было!

А из-за соседних кустов голоса слышатся – два, оба мужские и страшные по своей тональности: один скрипит, второй басит. Никак мордоворот душит тощего.

– С наживой сегодня не густо. Влетит от главаря за то, что девку упустили. – Сипящий произнес понуро.

– Сдалась она ему? Все девки как девки, а эта только и делает, что плюется. И плевать ей на запреты с высокой горки.

Разбойники! Мама родная, про какую-то сбежавшую говорят. О девице, что позарез нужна их главарю. Молодец девка, хвалю за находчивость! Опоила главаря якобы лечебным соком, а когда ему «Хорошо» от сока стало, вызвалась найти нужную траву озерную. Заманила стражей – сипящего и басящего к озеру и мерным брасом в камыши. Там-то не умеющие плавать разбойники и потеряли из виду голову ее рыжую.

Молодец рыжая. Голова! Вот только бы не стать ее заменой.

Я осторожно, кустов не задевая, в сторону шагнула и, как распоследняя неудачница, наступила прямиком на громко хрустящую ветку. Мужики в кустах замолчали. Вот же ж! Е-к-л-м-н! И здесь закон подлости работает, все как в жизни. Я еще шаг и опять на ветку, которая по жанру триллеров треском обозначила мое отступление.

– Видишь? – спросил скрипящий. Вот черт, меня засекли!

– Вижу, – послышался басовитый ответ. И эти двое напролом через кусты ко мне продираются, а я от них.

– Черт! Черт! Черт! Черт! – бегу, задыхаюсь, но выговариваю. – Чеееерт!

И хоть бы хны! Ни черта, ни беса. Поляна справа, лес слева. Из двух диспозиций выбрала наиболее затененную – побежала в лес, треск ломаемых сзади кустов и довольные вопли преследователей, вышедших на охоту, подстегивали бежать во всю прыть. Не останавливаясь, даже когда бок заколол, и воздуха перестало хватать на призывное «Черт!», а спустя пару десятков метров и на дыхание тоже.

– Черт?!

Да, блин, не работает, не отзывается. Неужели обиделся гривастый? Да залезу я на ту лошадь, и на пони залезу! Только бы не попасться, только бы не…

Откуда корень под ногами возник, не знаю, но за сальто и кувырок через голову из-за него я бы на вечно пропускаемых парах физкультуры получила бы высший бал. В этом чудном мирке моих фантазий после первой подставы закон подлости не ослабевает, а наоборот – набирает обороты. Акробатический кувырок и громкое падение на кухонную утварь стали завершающим аккордом в погоне.

Разбойники как глупую зайку загнали меня к своему стойбищу. И почему в этих сказочных условиях я не создала прототип навигатора из игры Call of Duty 4 или хотя бы из Gotika?

Лежу, пытаюсь косить под дополнительную кастрюлю в груде их казанков, чанов и мисок, смотрю в небо сизое и, что есть силы, матом крою и черта и беса и этих двоих из кустов появившихся. Отдышаться не дали, подняли как добычу за шиворот, представив группе собравшихся на полянке.

Мечты сбываются!

Как-то в юности я все думала, как чудесно будет крутить романы с пятнадцатью парнями. Пятнадцать парней, с которыми я бы начала встречаться в первых числах марта, чтобы не разоряться на 23 февраля. Ведь это и подарки, и прогулки, и выходы в свет или в сквер – у кого на что фантазии хватит. А главное, все-все вечера заняты. И надоесть даже самый заурядный парень не сможет никак!F! Потому что видеть я его смогу лишь дважды в месяц.

Особой сложностью в моих грезах было представить, как они отреагируют, если, не дай им Бог, соберутся все вместе и поделятся информацией обо мне такой неуловимой, вечно занятой и красивой. Так вот… то, что я не могла представить тогда, сейчас предстало во всей красе и с такой яркостью, что мне опять захотелось в кустики, к которым я все никак не доберусь.

Мужики, ровно пятнадцать человек, включая и того, кто меня удерживал за шкирку, были мне рады. И не просто рады, а так, словно успели перемыть все мои косточки, пожаловаться на капризы и требования бросить пить, курить, по бабам шастать и мало зарабатывать. А в их случае – уйти с большой дороги или темного леса и податься в казначейство уже известного короля, чтобы работать, то есть грабить, по крупному. А как иначе? Я девушка с запросами. Со мной – либо по-моему, либо никак.

– Черт! – взмолилась я сдавленно. Вспомнила, что призыв его с недавних пор не работает, тут же меняю тактику, – дьявол!?

– Дьявол! Дьявол! Дьявол… – и тишина. Ни грома, ни молнии, ни дьявола, из всех возможных изменений – только у разбойников глаза стали какие-то удивленные и большие.

– Эй! Это не наша жертвенница, – подал голос здоровый мужик с зеленой кожей – явным признаком отравления. – Наша рыжей была.

– После озера перекрасилась. – Нашел выход из положения голосом скрипящий. Выходит и у этих жертвенница есть. И сколько нас тут? Да сколько бы ни было, выпутываться нужно. Меня компания черта и беса устраивает больше, чем толпа одичавших и истосковавшихся. По чему бы не тосковали: по кухне домашней, стираному белью, нормальной ванне или ласке, я с такой толпой не справлюсь, пусть и не просят.

– И ни фига не перекрасилась, меня украли! Слышь, ты! На землю положь!

– Чего? – удерживающий меня разбойник удивленно покосился, в затылке почесал, но не отпустил.

– На землю меня опусти.

– А с чего вдруг? – задался вопросом басовитый.

– Зенки выколю! – вспомнились варианты устрашающих обещаний из советского кино и не только советского. – Моргала на подбородок натяну, писаться кровью неделями будешь!

– А он уже! – хохотнули разбойники, и басовитый меня отпустил.

К этому моменту лицом зеленый ко мне подобрался, за подбородок крепко взял, принялся рассматривать.

– А ничего так, – прокомментировал главарь. – Не краше нашей, но тоже ничего.

– Что?! – мой вопль прокатился над поляной.

– А что? Кулон жертвенницы на шее висит, по лицу видно – не здешняя. – Четырнадцать муда… главаря смешками поддержали. – Если наша сбежала, мы эту возьмем, а потерявшие тебя пусть рыжую ловят и демону представляют.

– Я не…

– Цыц! – за этим емким пожеланием помолчать, меня скрутили, кляп в рот запихнули и на лошадь поперек хребта водрузили. Мое сдавленное мычание их только рассмешило. Вот черт! Где же ты бес мохнатенький и чертяка синеглазый? Эх, ребятушки,… не сберегли девицу!

5.

Приведя из лесу двух соколов черт заволновался, не увидев жертвенницы Галины подле беса. Кустики кустиками, но нельзя же в них без причины полчаса пропадать, а именно столько его и не было. Пока договорился со стаей орлов о перелете, пока выторговал двоих вместо одного, оказалось, ушло не только время, но и жертвенница их «безупречная», то есть которая и слова не скажет без упрека.

– Что значит, в кустики пошла?

– По нужде, – замялся бес. – Помните, она еще там в домике охотничьем хотела.

– И в какие кустики пошла? Тут кустиков не сосчитать сколько. Вся поляна вплоть до темного леса.

– Хозяин, не гневайтесь. Девица хоть и бесстыдница, а скромная, просила не подсматривать и не подслушивать. Что ж, мне наперекор ее просьбе нужно было?

Звук крадущихся шагов прервал их. Из синих кустов в отдалении вначале появилась одна голая женская ножка, затем другая.

– Скромная говоришь?

– Так, может быть, это не наша? – предположил бес, когда из кустов задом выползла девица в одном исподнем.

– Не может, помимо нас с представлением жертвенницы более никто не опоздал. Галина?

Девушка вздрогнула и обернулась.

– Не Галя. – Бес ближе подошел.

– Но тоже жертвенница. Потерялась?

– Судя по лицу и одежде, сбежала вплавь.

– Девушка, Ввам помочь? – Нардо окликнул ее, приветливо улыбнувшись.

Девица на пальцах попыталась что-то подсказать, но черт и бес не вникли в смысл сказанного.

– Это что только что было?

– Кажется, она показала средний палец. – Почесал макушку бес. Девица на вид была та еще проказа. С такой лучше не связываться. – Может пальчик уколола?

– Да? Тогда, наверное, и сгиб локтя, по которому она треснула второй рукой.

– Хозяин она еще более странная, чем Галя. – Помощник придержал его за рукав рубахи. – Не приближайтесь к ней.

– Да, от Гали подобного ждать не придется, – согласился черт. В это время девица шлепнув себя пониже спины, сверкая пятками, убежала в противоположную сторону.

– Если бы я из кустов ее способом выбирался, то сидеть бы потом не смог, а она себя еще и шлепает.

Очнувшись от раздумий, бес потянул хозяина в сторону:

– Эта пропажа сама по себе через час на родную землю вернется, а нашу Повелитель избрал. Где бы ни была, а покуда месяц не пройдет, домой не воротится.

– Да, торопиться нужно, вдруг в беде, явно ушла далеко и криков ее не слышно.

***

Ехать на кляче кверху «пятой точкой» и наблюдать за тем, как копыта монстра то приближаются ко мне, то удаляются, было страшно. И все-таки, я старалась вспомнить основы переговоров с похитителями и террористами.

Угрозы, слезы, моления, шантаж, обещания большого выкупа… Вот! Вот оно! Черт меня сюда приволок, черт пусть и откупается. Невозможно ведь, чтобы такой статный муж… хм, черт, и без гроша за душой. Магией его тут уже обделили, это ясно, но может возместить сподобились дензнаками?

Кстати, что значит «тут»?

Во-первых: «тут» – это где?

А во-вторых: сколько еще таких «тут»?

Осталось узнать, чего в этой сказке жертвенница стоит. Ох! Как нашла вариант выхода из положения, так и легче стало. Относительно легче стало, потому что копыта коняки все ж нервируют не по–детски, в кустики я так и не попала. Да и что может быть ужасней: первую половину дня вверх тормашками провести?

Мои мысли были услышаны только через полчаса. Когда караван проходимцев из темного леса спешился, меня они «спешили» весьма резко – скинув на землю. Ловить было некому, так что грохнулась я на травку безвольным кулем. Рядом рухнула чужая поклажа с котелком, черным от сажи.

Лежу, детство свое вспоминаю. Вот уж точно, где бы и как бы ни упала, все нипочем. И гордость не ущемлена и синяк не набит, чаще всего парой ссадин падения мои обходились. А тут... Нечто не знают, сволочи, что с девушкой аккуратными нужно быть. Я ж хрупкая – относительно, нежная – основательно, я ж теперь и обидеться могу за синяки наставленные. Но иродам этим плевать, снуют из стороны в сторону лагерь разбивают. Кто по дрова, кто за водой, а трое громил надо мной стали, руки-ноги развязали и кляп вытащили. Воды хотелось страшно, хоть бы дать попить догадались! Но нет, у них на мой счет свои планы и стоят они надо мной, чтобы их озвучить.

– Эй, ты! Жертвенница. Вставай, иди готовить.

– Да, что ж за жизнь здесь такая, – возмутилась я хрипящим голосом. – Одним сама копай, другим сама готовь. Парни! Вы думаете, я со своим будущим благоверным наготовиться не успею? – встала на негнущихся ногах, начала их медленно разминать. – Еще как успею!

– Жрать готовь. Не разглагольствуй!E! – рыкнул лицом зеленый.

– А сухари моченные?

– Нет, мы не замачивали. – Буркнул тот, что справа. Афоризмы и выражения крылатые они тоже не воспринимают, отметила я.

– А вам морковки не натереть?

– Фууу, морковь терпеть не могу! – детина слева позеленел, прям как их вожатый.

– А я редьку! – послышалось за их спинами.

– А мне картошка не нравится, особенно вареная… – уже другой голос вклинился в общий строй высказываемых заказов и предпочтений.

– И мне немного без мяса сделай, – рукой махнул вожак, лицом зеленый.

– Тихо! – рявкнула я. – С чего вы взяли, что я готовить соглашусь? Нашли рабу!

– Так ты ж жертвенница, никуда не денешься. – Ухмыльнулся тот, что справа.

– Еще как денусь! Грибочков нарежу, и черта с два вы поймете, что там намешано.

– Я те дам! – вожак, рукава рубахи закатал, явно готовясь к выдаче.

– Ну, давай! – вспылила я и котелком вооружилась.

Он на меня посмотрел, потом на котелок, усмехнулся и понял мою боевую позицию по-своему:

– Герман, – лицом зеленый обратился к детине справа, – дай ей провизии, сколько нужно. Сам помоги, если потребуется и пусть заткнется. Иначе…

У меня аж зубы от такой наглости свело. Я к войне готовлюсь, котелок для самозащиты взяла, а он еще и выкручивает!?

– Иначе сам заткнешь?!

– Нет, закатаю! – вожак сделал шаг навстречу с таким лицом, что я непроизвольно отступила.

– По банкам или по бутылкам? – спрашиваю.

– Что по банкам? Или по... бутылкам? – не понял он. Пришлось разъяснять, а самой страшно, с таким лицом такие, как он, и закатывают.

– Меня закатывать будешь по банкам или по бутылкам?

– В болото закатаю!

– В этом или в том, что прошли? – поинтересовалась я, вовремя вспомнив, что жертвенница им все же нужна.

– А тебе знать зачем? – Герман нахмурился.

– Цветочков на могилку нарвать, – отвечаю, ухмыляясь, – с грибочками!

– Герман! Убери эту… к черту!

– И я за это! – вывернувшись из рук громилы повара, вновь предстала перед главарем. – Но чертяка полосатый не откликается!

– Кляпом заткни и пусть готовит! – бросил тот уходя. Здоровенная лапища повара опустилась на мое плечо, пригвоздив к земельке намертво.

– Пошли, скоро время обеда. – Молвил Герман, увлекая меня за собой. И вот тут мой животик бурно поддержал тему о готовке.

– Эх! Блин, я тут гостья, а пахать буду, как своя.

Покосилась на увальней лесных с лицами удрученными, решилась согласиться с трудовой повинностью. Кто ж знает этих проходимцев, если не соглашусь, то и сама ничего не съем.

Герман меня к поклаже подвел. Смотрю: и толи они набег на деревеньку успели сделать, толи от них здешние откупаются, оставляя провизию, да с собой у них не хилый воз с продуктами. Не просто живность, набитая в лесу, а даже овощи в мешках и что-то по корзинкам.

– Ну, и что делать?

– А вот что, – верзила, оглядывая поляну со снующими туда-сюда мужиками, начал рассказывать, – нас пятнадцать человек. Значит: Симорт любит копченое мясо, Якеш рыбу, я…

– А ну, погоди! Ты в шайке поваром?

– Ну, я. – Довольным голосом ответил разбойник.

– Раз так, отвечай: ты как раньше готовил?

– Один казан на всех. – Одним мощным движением он спустил тяжелый мешок с телеги.

– А как же их предпочтения?

– А мне-то че?! Ели и не тявкали.

– И ты думаешь, я сейчас каждому в отдельности готовить буду? Ага, разбежалась!

– Так ты ж жертвенница! – возмутился он.

– Да что с того? Я что робот вам или кухарка наемная?

– Ну, так… – прищурился недобро и надо мной навис с угрозой в голосе, – ты жить хочешь?

– Я жить буду, а готовить по запросам – нет. Двигайся, – отмахнулась от него, как от мухи. – Дай глянуть, что у вас припасено.

Наглость – второе счастье, мужик зыркнул недовольно на меня и все же отошел. А я полезла на воз с ревизией. Запасы были так себе, никакого разнообразия. Почти как у нас: картошка, рис, рыба и мясо, что-то желтое, на помидоры смахивающее, баклажаны, лук, …какая-то дрянь.

– Это что? – я подняла вверх, пучок оранжевой тины.

– Морковь.

– Дрянь это, а не морковь. И я бы тоже такую гадость готовить не решилась!

– Ее Кампок любит, – обиделся Герман.

– Вот Кампок пусть и жует всухомятку. После такого точно заворот кишок заработает. А значит минус один, и останется четырнадцать мужиков и я. А если найти еще пару любителей оранжевых бодылей, то минус этих самых любителей.

– Слышь ты, девка, я тебе наших травить не дам!

– Значит, сам отравишь... – буркнула я под нос и сдвинула мешковину в сторону от других корзинок. Нашла яйца, курицу без головы ощипанную, но не обожженную, и муку. Вслух возмутилась.

– Хоть бы перец болгарский был или помидоры и еще масло из подсолнечника, а лучше и то и то…

– Так есть! – обрадовался он.

– Так давай. А пока вытаскиваешь, значит слушай мою команду: мне нужен поваренок, огонь под два казана, один под картошку отварную, другой под овощи тушенные и еще два детины-дубины.

– Кого?

– И еще двое таких же, как ты, мупсик!

– Не дури… – протянул он кровожадно и руки в кулачищи сжал.

– Ладно, черт с вами с мужиками! Не поймешь когда ласково можно, а когда грубо нужно. Значит: мне тебя, громила, и вот того, с кривым носом и этого, безухого.

Здоровяк их подозвал, а потом крутанулся ко мне и ручищей взял за грудки. Подвесив на уровне своего лица, пробубнил сквозь сжатые зубы.

– Меня зовут Герман, второго Кампок, третьего Симорт. Обращайся по именам.

Да, зависнув, трудно придать голосу бравые нотки, но даже тут я справилась. С трудом, но руки сложила на груди и, встретив его взгляд, до конца выслушала тираду.

– А меня не «девка», и не «слышь, ты»! Я Галя и в жертвенницы не записывалась. Так что заруби на своем носу, пока я тебе не зарубила. – Вот тут матерым ударом в его горло заставила меня на земельку опустить. Меня не опустили, а отбросили. Поднимаюсь и подхожу, отряхивая рубашку.

– Еще раз … – хрипит мужик, – ты…пожалеешь.

– Нет, громила, это ты еще раз ручки свои распустишь и пожалеешь! На вот, – я ткнула ему в руки казан средней величины, – воды принеси и поживее.

Он стоит, не движется, мужики-разбойники, подозванные им, тоже. Оборачиваюсь, руки в боки и с нажимом спрашиваю.

– Кампок, Симорт, чего стали? С одного три костра, обжарка мяса и рыбы, да так, чтоб без крови. С другого – картошку начистить на большой казан.

– А вода тебе зачем? – удивленно спросили все трое.

– А вы с землицей есть будете? Паразитов своих размножать хотите?

– Так если на дне скапливается… – зубоскалят в ответ они. Выходит, тут о паразитах слыхом не слыхивали. А если что-то пострашнее паразитов есть? Нет, и в этом деле водные процедуры и тепловая обработка нужны.

– Что, до дна можно не доедать? Нет, так не пойдет. Мыть! И живее давайте. Я уже не есть, а жрать хочу.

6.

Тяжела работа повара при таких умниках, как эта троица. Нет, чтоб сразу слушаться, они либо вопрос бестолковый, либо умозаключение выдают. В конце-то концов, кто готовит – я! Так им меня слушаться нужно, а не готовку маменьки и батеньки вспоминать. Но ничего, и с такими справилась, через час у нас была отварная картошка и рис, к ним овощи тушеные и отдельно запеченные мясо и рыба – на выбор, так сказать.

Ели каждый со своей миски, предварительно вымыв руки и столовые приборы, зеленого лицом заставила выпить натощак с пол литра отвара от картошки. Это было сделано из сострадания к себе родной и любимой. Вдруг бы ему после первого отравления хуже от обеда стало. Кто бы тогда меня от четырнадцати осиротевших мужиков спас. Черт?

Да черт с ним! Время от времени и его звала и беса. И бестолку, в ответ – молчание.

Покосилась на соседа справа – лицом зеленого, который уже был лицом румян и уплетал вторую добавку овощей, затем на соседа слева – Германа. Тычок в горло он мне не забыл, поэтому орлом кружил над головою, отслеживая каждое движение. Поняв, что есть буду со всеми, из того же казана, малость успокоился, но мне съесть что-либо во время готовки не дал. Вдруг я отравы уже сыпанула и ищу для себя противоядие. Такой предусмотрительности и подозрительности можно только восхищаться.

Вот и сейчас повар разбойников отреагировал на мой взгляд злобно, но при этом не забыл звать по имени:

– Чего тебе, Галя?

– Ты вроде как поел…

– Отравила?! – стремительно подскочил он на ноги

– Нет, не успела! Спросить хотела… но раз ты встал, дай мне компота немного.

– Он с противоядием?!

– Он с сахаром! Герман, дай компота и успокойся, я у главаря спрошу.

– Чего тебе? – покосился на меня лицом румяный.

– А кой черт вам жертвенница?

– Традиция. – Сухо ответил главарь.

– Это очень мило. Спасибо за информацию, но отговорка в традиционности сего действа ничего толком не поясняет.

– Чего? – подался чуть ко мне главарь.

– Не понятно, говорю, поясните, будьте добры. Что за традиция? Откуда она к вам прикатилась? И какого черта вы жертвенниц коллекционируете? А иногда еще и бесправно меняете?

– А это… – протянул главарь и продолжил смаковать косточку.

– Да, это.

Но главарь молчал. В молчании вожака стаи, мужики каким-то чудом учуяли команду к сборам. Одновременно завершили трапезу, поднялись, сложили грязные приборы на телеге, там же казаны с остатками обеда, ножи, пни, замещающие досточки, для разделки тушек и овощей. Одеяла, на которых лежали пока обед готовился, скрутили каждый свое и закрепили на лошадях.

– Эй… уважаемый, что происходит?

В кронах деревьев вокруг поляны что-то пророкотало, а затем и засвистело. Вскочив на ноги, вожак застыл. Прислушиваясь к ветру, гуляющему над кронами темно-синих деревьев, он нахмурился. В эти мгновения кроны ближних великанов с синей листвой качнулись и окрасились серебром.

– Духи жертвенницу ищут, – рыкнул вожак тихо, но так что голос его долетел ко всем разбойникам. – По коням!

– Что? – я встала рядом с ним. – Нет! Я что зря ела? Меня же вывернет!

– Не вывернет, иди ко мне! – главарь свистнул, и ручки в стороны приглашающе раскинул. И пока я ужасом смотрела на приближение его коня, успел не только меня поймать, но и по рукам скрутить.

– Так надежнее. – Сообщил он, вскакивая со мной на спину огромного черного копытного. Уж лучше бы на той другой везли, с нее хоть не так страшно упасть было. А этот – монстр переросток под два с половиной метра в холке, с такого рухнешь и не очнешься.

– Как вас там? – просительно промямлила, не помня, называли его по имени при мне или нет. А когда он меня усадил спиной к себе и, перекинув мою ногу через седло, привязал, справилась с первой оторопью и все же спросила. – А-а-а, может, я ножками, а?

– Убьют тебя, если ножками. Духи натравлены на жертвенниц, не щадят.

– И как выглядят ваши духи?

– Как люди, ток без глаз. И двигаются прытче, так что лошади им не нужны.

В это мгновение телега с провизией в воздухе растворилась, а за нею и забытые казанки с чанами на нашем привале. Мгновение, и скрылась с глаз полянка, временно приютившая нас. Возможно, мне привиделось странное серое создание в черных балахонах, замершее на другом конце полянки, и уж тем более взгляд отсутствующих в глазницах глаз, но спина холодом покрылась.

А стоило только лошадям набрать темп, так все мои мысли переключились на иное.

О, эти седла! Чтоб тому, кто их придумал, спалось крепко и хорошо! Если к седлам и можно привыкнуть, то не сразу, и уж точно не в погоне за ветром, которую устроил главарь. Мы мчались через чащобу синих деревьев, низко пригнувшись, срывая паутину и пауков и кое-где где солнца не было вовсе – росу и слизняков. Увидев одного из них на луке седла, а затем и на своем сапоге, я позабыла о мысленных проклятиях на создателей седел и уздечек, мужиков-разбойников, лошадей и прочей нечестии, в том числе синеглазого черта и мохнатого беса.

Попыталась снять слизняка, за что чуть не оглохла от рыка главаря в самое ухо. Он ни слова не сказал с тех пор, как бросился вскачь и повел за собой людей. К слову о людях, они тоже молчали, припав к лошадям. Памятуя о стрелах от охотников короля, молчала и я.

К тому моменту, как они сбавили темп, молчать было все сложнее, а наблюдение за тем, как слизняк подбирается вверх по моему сапогу и вот-вот коснется штанины, так вообще невыносимым. Вожак развязал мои руки.

– Сбрось их. – Разрешил он. И я с радостью это сделала, с улыбкой от уха до уха, за освобождение от склизкой твари оборачиваюсь и замираю.

– Что хорош? – спрашивает главарь лицо, которого целиком покрыто паутиной, а в волосах притаилась какая-то гадость.

– Безумно, – выдала я и, сжалившись над чумазым, смахнула мерзость с его головы.

– Будь добра, – попросил он с обворожительной улыбкой, – сними еще одного с затылка и с шеи.

Содрогаясь, сбросила и этих:

– Вам что двигаться нельзя было?

– Иначе духи заметят.

– О духах кто нашептал?

– Дриады.

– Чего?! – я вцепилась в него как утопающий за соломинку, – как они выглядят, кто это, что им нужно?

– Нормальные зеленые ба… девицы, – отодрав мои руки от себя, он спешился. – Зубки показать могут острые, если обидишь. Ничего им не нужно, у нас с древесными договор негласный. Мы не рубим их лес, они предупреждают об опасности.

– А откуда дрова для костра взялись?

– Из нашего родного селения, как и воз с провизией. – Он стянул меня, явно предположив, что ноги затекли, затем почему-то снял седло и поклажу с коня, а потом и уздечку.

– А вернули как?

– Перебросом. – Главарь хлопнул ладонями, и отпущенные пастись взмыленные лошади исчезли, хлопнул еще раз и на их месте явились следующие. – Мы даем им сигнал о том, что прибыли, чтобы прислали, а затем повторный, чтобы забрали.

– Почему они вас так к его темному величеству не прислали?

– От того, что переселенец будет как твое овощное…

– Рагу, которая икра?

– Да.

– Ха! А у черта наподобии этого получается вся местная стряпня.

– А вся местная на это и похожа. – Кивнул вожак и присвистнул, призывая коня. К нему приблизился черный монстр с белой звездочкой на лбу, ростом выше предыдущего.