Текст книги "Привет рогатому! (СИ)"

Автор книги: Ардмир Мари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Гриф=мамаша прищелкнула клювом и кивнула.

Рассудив, что более она метаться не будет, я отпустила скалу. Может быть, она меня понимает, а может быть, и нет. Но после того, как я жалобно попросила не оставлять меня какому-то монстру на съедение, птаха подставила к гнезду свое крыло и качнула головой.

Рисково, однако, и все же забралась на ее спину.

Какого дьявола я это сделала, неизвестно. Но с первых шагов птицы поняла, что напросилась зря. Мамаша пернатого, вначале низко пригнувшись, долго и нудно петляла по слабоосвещенным коридорам идущим, как ни странно вверх. Выглядывая из-за ее перьев, я не переставала молиться. А когда она вылетела в свинцовое пространство низких и очень знакомых туч и понеслась, увиливая от зигзагов бьющих молний, я перестала что-либо соображать.

– Да ты везде успеешь, – попыталась вразумить птицу, на что она ответила удвоенной скоростью.

– Теперь главное не только не свалиться, но еще и не замерзнуть, – скомандовала я себе, зарываясь под ее перья. Несмотря на то, что мы низко летели над огненным морем, скорость полета мамаши-грифа не позволила согреться в «морском» тепле. Более того, воздух, обволакивающий ее перья, был не просто холодный – ледяной. Сжав зубы, в надежде дождаться приземления, я крепко держусь за пташкины перья, продолжая молиться.

– Господи, если я останусь в живых, я изменю свою жизнь кардинально! Так и быть, начну курить, чтоб от прочих не выделяться. Пить, чтобы со мной в компании было веселее. И по мужикам шляться, чисто для засечки на столбике кровати. И чтоб в старости было что вспомнить…, если доживу до старости.

Вспомнила, что у моей кровати нет столбика.

– Ладно! Господи, если я останусь жива, то перво-наперво куплю кровать с деревянными столбиками, а затем уже все выше перечисленное.

Птаха сделала мертвую петлю, от которой я чуть не прикусила язык.

– Хорошо! Хорошо! Господи! Так и быть, отдам полторы тыщи гривен на основание новой церкви… – подумала. Вспомнила, что перед отпуском хотела взять новый набор косметики и купальник с парой летних платьиц.

– Тыщу! – внесла я поправку. Затем прикинула, что к платьям, если останусь в живых, потребуются босоножки. Мне ж на море, как ни как! – Нет, это много – пятьсот! – птаха сделала пике.

– Если ты меня не спасешь, я перестану в тебя верить!

И, о чудо, гриф-мамаша мягко опустилась на землю.

– Ху! С меня ничего не причитается. – Обрадовалась я. И слышу топот ног, многочисленных ног. И сразу же вспомнились огненные твари, ползущие в костяной башне в доме Рекоции.

Но не может же мне после всего так везти, правильно? Или нет?

Равномерный и бесперебойный топот маленьких ножек продолжался, а в том тепле, которое я наконец-то ощутила, он стал сродни стуку колес в поезде. К тому же мамаша-гриф более никуда не спешила. Так что не было ничего предосудительного в том, что я уснула, крепко держась за ее перо. И пропустила самое интересное.

31.

Когда двери портала разошлись, и на площадке приема появилась фигура «прибывшей», четверо присутствующих застыли. Вызволяя жертвенницу из плена, они никак не могли предвидеть, что девушка так изменится. Светящаяся двухметровая особа на площадке шевельнулась и, вздыбив перья, поднялась на когтистые лапы.

– Это же не Галя…?! – полу-вопрос полу-восклицание Ирвит эхом разошлось по оранжерее. Ее муж Себастьян поспешил обнять жену.

– Но почему же? – Улыбнулся Вестерион. – Носки на ней есть, именно те носки.

Носки красовались на ногах прибывшего, точнее, на его пальцах. Переступая лапами, гигант вышел из темноты проема и оказался в освещении просторного зала. Только тут он смог встать в полный рост и, удивленно озираясь, прищелкнул клювом.

– Съел?! – воскликнула демонесса. Указывая на порошок, осыпающийся с носков. – Это же эльфийская приправа….

– Приятного! – поддержал Вестерион.

– Нет, только раздел. – Успокоил жену Себастьян. – Только раздел.

– Такую разденешь, – буркнул Нардо, медленно спускающийся по ступенькам. – Она сама кого угодно разденет и разует, заставит мыться.

– Да хватит вам! – Отмахнулась от них чертова бабушка. Она подошла птенцу и подала знак, чтобы наклонился. Птенец приблизил к ней голову. Ласково поглаживая черный хохолок, Рекоция спросила:

– Керимчик, дорогой, а мама твоя где?

В ответ долгий тихий клекот и фырк.

– И что это значит? – ухмыльнулся Вестерион, – его матушка жертвенницу доедает?

– Нет, его мама ушла на охоту.

– И с охоты принесла носочки? – возрадовался зеленый монстр.

– Нет, но обещала скоро вернуться. – Птенец, вскинув голову, еще раз прищелкнул клювом.

– Она сюда летит. – Перевел Нардо.

– Как сюда?! – Ирвит вцепилась в мужа. – Это же не просто гриф! А Галлоранский стекуляр Животворец.

– Точнее сказать Живопоедалец, но нам все равно следует встретить Графиню. Керим, – обратился к птенцу черт, – сам переместишься, как я учил или мне помочь?

Ответа не потребовалось, пятиметровый грифенок исчез, а вместе с ним и Галины носочки.

***

На полянке перед клыкастой пастью домика чертовой бабушки материализовался грифенок, а за ним на поверхности появились хозяйка и ее гости. Через мгновение к ним подоспел бледный Люциус с рваным куском пледа в руках.

Птенец прищелкнул клювом и склонил голову, приветствуя Темного Повелителя. И клекотом спросил, не отдаст ли тот угощение сейчас.

– Это что такое? – возмутилась чертова бабушка. – Это же мой плед! Где вторая часть?

– У него стоит спросить, – махнул Темный повелитель в сторону грифенка и опустился на садовую скамью.

– Попросите срыгнуть, и будет полный комплект, – развеселился Вестерион. Поймав укоризненные взгляды, замолчал.

– Моя последняя надежда съедена! – вздохнул Темнейший, отбрасывая кусок пледа. Чем тут же воспользовался голодный Керимчик. – А он даже носочки присвоил, Живоглот!

– Ваше Величество, Галю он не трогал. – Заступился за птенца Нардо. – Только плед.

– Тогда где она, Керим? – насупился Темнейший. – Признавайся, пока я тебе не общипал! – Керимчик в испуге упал на лапы и голову к земле пригнул:

– Что значит – не знаешь?

– Лишь то, что он не знает. – Ответила Ирвит, и муж ее поддержал:

– Мы перебросили его ранее.

– Тогда где твоя мать? – голос Темнейшего звучал громогласно, и притихший птенец спрятал голову в перьях. За него ответил Себастьян:

– На охоте была.

– Она уже вернулась. – Отрубил Люциус, – принесла ему хвост Черной Гадины. И Гали там нет.

– Сейчас она летит сюда, – сообщила Рекоция. – Мы поэтому и поднялись.

Ирвит внесла свое предположение:

– Задерживается?

– Или ждет подходящего момента для появления. – Ухмыльнулся Вестерион. – Когда пищеварение нормализуется. После такой жертвенницы, как ваша, даже самый крепкий желудок взбунтуется.

Грифенок вскочил на ноги и подпрыгнул, создав маленькое землетрясение. Его счастливый клекот оглушил округу. В ответ над площадкой раздался еще более громкий призывный клич Графини.

– Что-то вкусненькое ему несет, – перевела чертова бабушка.

– Что значит – вкусненькое? – улыбнулся Нардо и сел с другого края скамьи. – Еще более вкусненькое, чем хвост Черной гадины?

Птенец прищелкнул клювом.

– Как девицу? – встрепенулся Люциус. Но подумав, он сел обратно. – Если сюда несет, значит – уже переварила…

– Я не смогу этого видеть! – Ирвит упала в руки мужа.

– Я тоже. Простите, Повелитель.

Люциус качнул головой и семейная пара исчезла. Рекоция сжав руки на груди, присела возле него, в то время как Вестерион остался стоять:

– А я такое не пропущу. Жаль, запечатлеть не на что.

Черная точка, вспорхнув с утеса, медленно приблизилась к ним. Гигантская птица очень аккуратно опустилась за ухоженным садом Рекоции и тихо пророкотала, приветствуя всех. Когда она в знаке почтения перед Темным Повелителем склонила голову, Вестерион отмер:

– Это и есть Галлоранский стекуляр Животворец?! Но… но я был уверен, что она всего лишь в два раза превосходит птенца!

– Нет, это Керим, став взрослым, будет в два раза больше матери. – В голосе Темного повелителя сквозила горечь. – Здравствуй, Графиня. Был бы рад встретить тебя при других обстоятельствах …

– Где твой подарок, дорогая? – всхлипнула чертова бабушка. Послышался клекот и Нардо перевел:

– С собой все-таки…

Графиня вывернула голову так, что задевала макушкой, а затем и клювом, спину. Глядя на ее движения, посол из 98 мира позеленел пуще прежнего.

– Это она сейчас все-все предоставит? – встрепенулся Вестерион, – весь объем съеденного?! – Рекоция грустно кивнула, а птенец, довольный собой и ситуацией, подпрыгнул на месте. Посол представил этот «поток провианта» и тут же прикрыл свой нос.

– Нет, увольте! Я на весь этот поток смотреть не буду. Ваше Величество, примите мои соболезнования в связи с потерей… – произнес он, исчезая. Трое сидящих на скамье были бледны и немногословны.

– Надо же. Он так ее ненавидел раньше, а сейчас соболезнует. – Произнес Нардо.

– Есть из-за чего… – Люциус указал на странные телодвижения Графини. – Никому не пожелаю такой участи.

– Да… – протянула чертова бабушка, – бедная Галочка.

Но, к удивлению троицы, Графиня опустила перед ними одно свое перо.

– Не понимаю… – вздохнул Люциус. Графиня, присмотревшись к перу, тоже что-то не поняла и опять вернулась к странным движениям.

– Клещи завелись? – Предположил Нардо.

– Она – любимый питомец моего отца, временно обитающий в зоопарке моего деда, какие клещи? – отмахнулся Темный Повелитель.

– Большие. – Ответом Нардо стал раздраженный птичий клекот. – Что значит: прилипла к перьям? Как она после всего могла к ним прилипнуть?

– Расползтись должна была…

– Она и расползлась, – всплакнула Рекоция. Графиня вырвала сразу четыре пера и аккуратно начала переносить их на поляну. – Смотрите, что-то белое…

– Клещ, я же говорил.

– С ногами, – заметил Люциус вслух. Прошло мгновение, прежде чем он подскочил на месте. – С ногами!

– Галя! – под счастливый окрик Рекоции белый клещ с ногами оторвался от перьев и полетел вниз. Ловил Люциус.

***

Ужасны те сны, когда ты ощущаешь падение. Вздрагиваешь, холодеешь, покрываешься мурашками… Но если тебя ловят, опять окунаешься в сладкое сновидение. Сновидение, где три встревоженных лица, взирая на тебя, начинают счастливо улыбаться. Где теплые руки нежно и бережно прижимают к не менее теплой груди, и один из самых красивых голосов произносит твое имя.

– Галочка!

О, как звучит оно нежно из уст Темнейшего рогатого. Оно бы и далее нежно звучало, если бы этот гад рогатый не начал проверять мой слуховой аппарат.

– Галочка! Галочка!? Галочка? – вещал красивый голос, постепенно начиная раздражать. Да что ж, мне и во сне покоя не дают!

– Галочка! – это уже Рекоция, утирающая щеки платком.

– Галь?! Галя. – Вклинился Нардо.

– Да, с тобой я возненавижу свое имя!

– Жива! – счастливо вздохнул Люциус.

– Нет! Но я сейчас убью кого-нибудь! – прохрипела я, вырываясь из сна и из рук рогатого. Вырвалась, упала на четвереньки. – Что вы за нелюди!

Не открывая глаз, поняла – подо мною мягкое, приятное на ощупь ложе. Я тут же вытянулась, принимая удобную позу для сна.

– Дайте поспать!

– И жива, и спала все это время? – недоверчиво поинтересовался Нардо. – Даже в полете?

Его вопрос оставила без внимания и подложила руку под голову. Сверху послышался соглашающийся клекот, а затем еще один вопросительный.

– Понятно. – Ответил Люциус. – Нет, нельзя. Я тебе подарю нечто более ценное.

– Куда уж более ценное? – возмутилась Рекоция.

– Более ценное для него, – поправился Люциус, и Нардо с ним согласился. – Присмотрите за ней, я сейчас вернусь.

– А ты… глаз с нее не спускай.

– Руки тоже. – Посоветовала Рекоция.

– Да, Ваше Величество. – Ответил черногривый. Где-то на задворках сна услышала веселый клекот и хлопанье крыльев.

– Галочка, – позвала меня чертова бабушка, – это не лучшее место для сна, ты на моем газоне лежишь, деточка.

– Плевать!

***

Когда домашние слуги аккуратно подняли девушку с газона и внесли в дом, чертова бабушка взяла внука под руку.

– В виду приказа Его Величества, предлагаю разместить вас не только в одной комнате, но и на одной плоскости.

– Бабуль – это безопасно?

– С каких пор ты боишься нападения скромных девушек?

– Да, не о том я. – Поморщился черт. – Если ее из башни выкрали, могут совершить нападение еще раз.

– Могут. Аид для нее более не безопасен, Дарлогрия и подавно. Плюс выспаться деточка мечтает вторые сутки подряд.

– Кулона жертвенницы нет, четвертый мир сейчас закрыт для Гали…

– Остается? – постаралась скрыть улыбку Рекоция.

– Моя резиденция на Олимпе.

– Но ты будешь занят с Галей!

– Я постараюсь следить и за семейным делом, – пообещал Нардо. На укоризненный взгляд бабули встал на защиту своих действий. – Да мне не удалось договориться с гоблинами. Но я с ними договорюсь!

– Успеешь до начала сезона?

– Нет.

– Упускаем еще один год. – Печально вздохнула она.

– А что, если этим вопросом займешься ты сама? Судя по договору, что я видел…

– Хорошее решение, дорогой! – возликовавшая бабушка тут же спохватилась, и, стерев счастливую улыбку, серьезно добавила. – Я согласна.

– Решено. Галю я забираю к себе, а документы переправляю тебе.

– Прекрасно. Сейчас же перешлю к тебе и других жертвенниц!

– Но… – остолбенел удивленный черт.

– Только учти, у них такой упаднический настрой, – Всплеснула она руками и улыбнулась, не скрывая эмоций, – что самому жить не захочется!

– Спасибо, бабуля. – Вздохнул Нордо.

Вот так он и попал в хорошо расставленные сети.

32.

Кажется, мне вновь снился кошмар. Надо мной стояли отчасти знакомые шесть мужиков с серьезными лицами, и один из них точил нож. И, как не странно, вместо паники во мне встрепенулась логика. Мгновенно просчитала, что один убивает, один отпевает и четверо несут к месту захоронения.

– В принципе, неплохое решение для убийства, – произнесла я, хрипя. – Вот только свидетелей зачем оставлять? – и указала на фигуру справа. Фигура улыбнулась, сверкнув белым рядом зубов, после чего я различила знакомый пятачок и излишнюю мохнатость мордашки.

– Мохнатик, это ты?

– Я, – бес шагнул ближе, и мужики расступились. – Рад видеть Вас в полном здравии, Галочка.

– Значит, не в раю. – Выдала я свой вердикт.

– Не совсем. Вы на Олимпе, в одной из самых красивых резиденций восточного склона.

– Это где?

– В доме моего хозяина.

– А-ха! – оглядываю свое новое одеяние и улыбаюсь. Никогда еще не видела такого нежно персикового цвета у белья. – В гостях или в заточении и под охраной?

– Вас и других жертвенниц из комнат велено не выпускать. – Бес дал знак, и охрана растворилась в воздухе.

– А кормить будут?

– Двери в общую столовую справа, в гардеробную и ванные комнаты слева.

– А двери на выход? – я потянулась за халатиком на спинке кровати.

– В этом крыле резиденции внешние двери заблокированы с тех пор, как жертвенницы заселились.

– А сколько времени прошло? И как тут время течет?

– Как в Дарлогрии. Трое суток с момента заселения и двое с момента блокировки.

– Я спала трое суток?!

– Мы тоже были удивлены. Но надеялись на Ваше пробуждение. А вот для жертвенниц это стало знаком к массовому суициду. Пришлось принять меры.

Предположила самое худшее:

– Из жертвенниц здесь осталась я одна?

– Что Вы, нет! Из жертвенниц на одну спящую стало меньше.

– Умно. Нужно было раньше. А то они все время о смерти, да о смерти… Знаешь, как нервирует?!

– Знаю, – вздохнул бес, – хозяин теперь тоже знает.

Хоромы у Нардо потрясающие. Но, памятуя о том, как они наводят эту красоту, сильно не восхищалась и естественности не просила. Вдруг это нутро какой-то жабы или крысы и сторожит его пара собратьев многолапого Пего.

Первым делом приняла потрясающую ванную, переоделась и плотно позавтракала. Была надежда еще поспать, но я получила документы и копии договоров Дарлогрии, а также описание их традиций. Вся документация велась на синих кусках кожи, чернила на ней блестели и переливались, а скрепляли листы костяные замочки в виде птичьих лап. Стопок было три, и каждая превосходила меня по росту.

– Люциус очень ответственный, – заметила я скептически, когда бес принес четвертую стопку. – Или это мания?

– Это не его маничка, а Короля.

– Ладно, – я устроилась на пушистом ковре и открыла один из документов. Уж если слово дала, необходимо его сдержать. Открыв первый лист, я расстроилась:

– Бес, а юристы Темнейшества прибудут?

– К Вам не велено кого-либо допускать. Его Величество остерегается новых покушений. Вы можете обратиться к Нардо, хозяин знает их законы

– Ладно. Разберусь сама. – Бес исчез, а я, ругаясь, приступила к работе. Через какое-то довольно продолжительное время на новом витиеватом выражении моя выдержка пала:

– Да тут сам черт ногу сломит!

– Галя, – послышался укоризненный голос Нардо сверху. Помяни черта, называется…

– Да? Черт тебя побери!

– Что ты там делаешь?

– Ни черта!

– Прекрати немедленно, – потребовал Нардо.

– Иди ты к черту на кулички! У меня тут трагедия, а он возмущается. Я договора и основы традиции Дарлогрии просматриваю. А там бюрократических идей как в аду чертей, видимо-невидимо.

Вжик, я оказываюсь в другой комнате перед кроватью, на которой лежит несчастный черт с компрессом на голове, а рядом с ним какое-то шипастое чудище варево готовит.

– Сколько у тебя вариаций ругательств? – спросил Нардо тихо.

– Их у меня до черта! Особенно здесь.

– Что это значит?

– В твоем доме мне всюду черти мерещатся… вот, один на кровати лежит.

– Кто лежит на кровати? – не понял он.

– Черты Вашего лица напоминают мне черта. – Я ласково ему улыбнулась. Никогда не знала, что могу быть такой кровожадной. Но отчего-то вспоминалось и его поведение в лесу, и во дворце Темного Повелителя.

– Галя! Я второй час терплю ужасные головные боли, неужели так трудно воздержаться от ругательств.

– Трудно. – Четно призналась я.

– Галя, заткнись.

– Мог бы сказать: «Помолчи».

– Замолчи!

В дьявольской тишине чудище напоил его своим зеленоватым дымящимся отваром. Сменив компресс многострадальцу, оно с поклоном отошло в мою сторону. Лорд подземных чертогов, как тяжело больной, некоторое время тупо смотрел в потолок, потом поманил пальцами монстра. Тот не двинулся. Поворачиваюсь к шипастому, киваю головой в сторону Нардо.

А он не двигается, а даже наоборот улыбается и мне указывает лапой, как бы говоря: «Иди сама».

– Счаз! Бегу. – Ответила я и сложила руки не груди. Черт опять в полном молчании сделал неизвестный знак. Шипастый монстр остался на месте, и я стою.

Нет, ну реально – меня сюда переместили, мне рот закрыли, и тут еще какие-то знаки выдают – не пойду. А монстр тем временем, указал на Нардо, потом на меня и двумя пальцами на раскрытой кверху лапе второй руки изобразил шагающего человечка.

Может сделать вид, что я не поняла его? – подумала и мило улыбнулась, пожимая плечами. Он посуровел,отчего шипы на спине и плечах начали расти. И в этом воинственном и зловещем виде потянулся ко мне!

И я решила послушаться. Потому что совесть у меня есть. Маленькая, но есть, и за головную боль у чертяки синеглазого мне стыдно.

Тут же приблизилась к Нардо. Сказал молчать, я и молчу, сказал тихо, я тихо и подошла. Стою у кровати. Черт еще какой-то знак рукой наглому монстрюге показал. А затем похлопал место возле себя. Ну что делать, разуваюсь, подтягиваю платье сажусь рядом. К тому моменту, как я добралась до него, двери в спальную были тихо закрыты снаружи. Вот так прикол…

Ладно, стерпим. Терпеть пришлось недолго. Не успела упереться в изголовье спиной возле черта, как оказалась под горячим Нардо:

– Что ты делаешь?

– Спасаю себя.

– От одиночества, что ли?

– Как хочешь, так и называй!

– Еще чего…!

А чего, собственно, я возмущаться хотела? – думаю я, когда его губы самым прекрасным образом завладели моим вниманием. – А просто так, для профилактики, – ответила сама себе. Поцелуй был прекрасен, на такой не ответить невозможно. Только решила расслабиться в руках опытного партнера, как слышу:

– Вот теперь ты больше чертыхаться и дьяволиться не сможешь.

Открываю глаза, а этот бледный подлый умник улыбнулся. И не просто так улыбается – от приятных ощущений, а нагло. Вот теперь все стало на свои места. И обидно до слез –очень, так бы вмазала с радостью! Если бы могла.

Но я все еще прижата сверху, ни рук, ни ног не чувствую и в себя от поцелуя не пришла – пришлось действовать иначе – хитрее:

– А знаешь, такие синеглазые брюнеты, как ты, мне всю жизнь нравились. Можно сказать, что я их люблю.

– Правда? – вот теперь его улыбка мне понравилась больше, но все равно не прощу.

– Ага… – поклипала я глазками. И потянулся гад за поцелуем, а получил укус. Дернулся, выпустил из рук меня. Чем тут же воспользовалась и удалилась на середину комнаты. – В запеченном виде под майонезом с чесноком на завтрак каждое четвертое воскресенье!

– Остроумно.

– Скорее вкусно, сытно и остро. – Бурчание моего желудка поддержало идею каннибализма. Нужно пообедать. – А знаешь, я только что черт-ила черт-е что, сам черт-ежник не узнает ни за что. И кстати, кто не знает, как рисуется черт-а, не начертит черт-ежа!

У него глаза опять кровью стали наливаться, я левое веко дернулось. Быстро перехожу к двери:

– Съело, чертило полосатое?

– А ну вернись! – он молниеносно вскочил с постели. Стало ясно, что сейчас любое промедление – непозволительно!

– Фигушки! Целуешься отвратно!

Выскочив за дверь его спальни, странным образом оказалась в своей комнате среди стопок синих документов.

– Вот че…льд!

Излюбленное ругательство в произнесенном не узнала. Ругнулась еще раз, и комнату огласило звучное: «Чельд!»

– Во чельд полосатый! – вспыхнула я и топнула ножкой.

– Дьякол! Чельдежник! Чельда! Ни чельда! Чельдяка полосатый…

– Синеглазый ирод! – Вздохнула я, – дьякольский чельдяка!

***

В каменном кабинете напротив огромного круглого окна с самым прекрасным видом на восточный склон Олимпа расположился его владелец. И вот уже более часа вольготно отдыхал. Нардо любил пополнять свои знания чтением. Интересовался многим и читал много всего. Вот и сейчас в минуты, свободные от головной боли, он самообразовывался, листая журнал с картинками. Проглатывал короткие рассказы и внимательно вглядывался в изображения. Периодически, раскрыв предмет из четвертого или пятого мира, он поворачивал страницы на девяносто градусов, чтобы лучше рассмотреть разворот.

– Хозяин? – в кабинете возник бес. – Жертвенницы разбужены и накормлены, как Вы и просили. Вечером будут банные процедуры для них и прогулка.

– К чему прогулка? – черт с сожалением оторвался от чтения. – Я менее всего хочу опять лицезреть беснующихся дев!

– И я Вас в этом поддерживаю. – Согласился бес. – Но разве не на Ваши плечи легла забота об их здоровье?

– Хорошо. Будут им прогулки и процедуры банные. – В это мгновение с этажа жертвенниц долетел шум и ряд странных выражений.

– Они не спят? – спросил черт, поежившись.

– Спят.

– Тогда откуда вопли?

– Это Галочка.

– Какая Гало...? – не понял черт, временно засмотревшийся на иллюстрацию. И тут же вспомнил. – А, ясно. Почему вопит?

– Наверное, от того, что не ела. А может, потому что с договорами Его Величества и Короля Дарлогии сидит. – Потупился бес. – Мне жаль ее от работы отвлекать, я ей не помощник. А Вы помочь можете. Подскажете, об обеде напомните и туфельки вернете. Ей без них холодно, небось.

– Какие туфельки?

– Ее. Остались в спальне вашей. – Бес тут же продемонстрировал два предмета на каблуке.

***

Кушать расхотелось. Настроение испортили ежеминутные чельдекания и дьяколения – в большинстве договоров я попросту ничего не понимала, а обратиться к синеглазому охломону черногривому гордость не позволила.

Сижу уж час и понимаю, что ни разбитая ваза, ни выбитое окно, ни сломанный стул, ни раскуроченный шкаф мне не помогут. Как ничего в договорах Дарлогрии не понимала до того, так и сейчас не понимаю. Хоть бери и чельдова чельда позови. И на тебе! Объявился красавец в светлых штанах и рубашке, как кимоно, на запах. Хорош собой, как звезда телесериала «Богатые тоже плачут!».

– От чего грустная? – и на горы синих папок смотрит.

– От тебя грустная.

– А недовольна чем? – спрашивает и один из документов в руки берет.

– Твоим поведением недовольна! С ругательствами я горы свернуть могла, а теперь вот – ничего не получается. Кучу времени с ними сижу…

– Так давай ты со мной горы свернешь? – предложил он.

– С тобой я бы и к гоблинам не пошла. Ты договариваться не умеешь.

– Это я бы с тобой к гоблинам идти не решился.

– Это почему еще? – возмутилась я, а потом рукой махнула. – А мне к гоблинам не надо.

– Тебе бы к лешему для начала.

– А он все ждет?

– А он все ждет. – Кивнул Нардо и уселся рядом. – Только не выйдет. Нет у тебя кулона жертвенницы.

– И что с того? Я больше не жертвенница, могу вернуться домой? – тая надежду, спросила я.

– Ты жертвенница без защиты. Тебя никто не увидит и не услышит, случись чего.

– Что же ты, чельд, меня ругательств излюбленных лишил?!

– Хорошо звучит, – усмехнулся он, но пояснил. – Раньше тебя все слышали, а теперь лишь те, кто ближе всех. А так как я ближе всех…

– Чельдей?

– Именно. И от такой близости моя голова раскалывается… – сделал он значительную паузу, – то пришлось…

– Иди ты к дьяколу! Пришлось ему!

– И это тоже хорошо звучит. – Заверил он сердечно и взялся за договор, что в моих руках. – Позволь взглянуть.

Смерила его гневным взглядом и отдала. Не прошло и получаса, как четыре внушительные стопки многократно поредели.

– Вот то что тебе нужно, – черт указал на стопку, едва ли достигающую четверти от одной.

– Зачем же он мне остальное передал?

– Это не он.

– Угу, это Король, мерзавец.

– Предлагаю поесть и приступить к обработке этих документов.

– Поддерживаю Ваше предложение. – Отозвалась я.

33.

В ходе обсуждения на полный желудок выяснилось следующее.

Узнать каких гостей и как кормить – нам не дано. Собственно, пока гости к столу не явятся, мы может только лишь запасаться провизией. Минус шесть предыдущих рас, остается зежеее сто двадцать четыре, и готовить нужно с учетом их предпочтений. Для кого-то варить или запекать, для кого-то просто ягоды откатать, а для кого-то в сыром и живом виде.

– Не переживай ты! В этот раз все обойдется. Повелитель, заблаговременно приготовит угощение для гостей.– Пообещал Нардо, словно в прошлые разы Люциус на жертвенниц рукой махнул.

– Ага, и подать успеет, прежде чем нас съедят?

– А с этим сложности. – Согласился черногривый. – В четвертый сбор жертвенницы и пискнуть не успели…

– Чельд! Замолчи ты! – двинула его подушкой, которую взяла с кровати. – Лучше по второму пункту давай. Что там со зверюшкой?

– А ничего. – Ответил он тихо.

– Это как «ничего»?

– Девы, которые его увидели, сразу же вернулись домой.

– Это что же, от инфаркта?

– От вида. Правда, одна задержалась. – Заметил он задумчиво.

– Да? Она что ж сделать успела?

– Бегала от него по клетке, визжала… – махнул рукой черногривый, – пока он сам не сжалился и лапой…

– Молчать! – он и замолчал, сидит, улыбается.

– Что страшно?

– Не то слово… – зябко стало, руки свои потираю. – Я ж не те девицы. Если тут помру, обратно не вернусь.

Он пальцами щелкнул и меня пледом подлетевшим накрыл. По рукам погладил:

– Не робей, с твоим-то везением тебе робеть нельзя.

– Как же, нельзя? Можно! У меня сердце крепкое, от вида псины на месте не помру. Буду бегать, визжать и ругаться, пока он…

– Не о том думаешь. – Остановил он меня. – Ты вот что… Как рассвет в доме Повелителя думаешь встретить?

Так я ему о недрах горящих и рассказала. Странное дело, он даже повеселел, когда определение рассвета на языке Дарлогрии нашел. По всему выходит, что это сияние желтое поднимающееся из-за горизонта.

– Устроить разрыв земель вблизи от дома и все проблемы, – решила я. – Вариант проще некуда.

– С рассветом да, а вот с хоромами нет. – Ответил чельд.

– Не поняла, поясняй.

– Человеку в родовом замке Его Величества не жить.

– Это где у них замок родовой? – мое удивление было обоснованным, все же после домика Рекоции я готовилась к самым странным вариантам «внутриутробной» архитектуры подземных чертогов. – Замок в желудке Цербера?

– Нет, в жерле вулкана, – улыбнулся Нардо, – который расположен в центре Аида высится. Температуры для жизни жертвенниц непригодные.

– Разве что Дельту-феникса послать, – предложила, а саму сомнения одолевают.

– Эй! – позвал веселый черногривый. – Ты чего бледнеешь?

– Нардо, это что же Темнейший после свадьбы вдовцом сразу хочет стать? У него ж невеста без дьякольских кровей.

– Для жены возведен дом особый. – Он ответил с таким неподдельным восхищением, что не спросить – где стоит домик, было бы глупо.

– Где?

– В сто двадцать девятом мире.

– А жертвенниц туда пустить нельзя? – спрашиваю с возмущением, а саму аж злоба берет.

– Это свадебный подарок!

Чуть не завопила от такой несправедливости:

– Чельд с подарком! Она не увидит его, если мы не справимся.

– Галя! По нашим традициям не положено!

– А вот теперь по вашим традициям! – руки в боки и с наездом на него. – Так что, мне разорваться?!

– Зачем? – опешил черт.

– Чтоб за всеми традициями поспеть?

Вот тут над нами что-то заколотило об стены, зарокотало, а затем и завыло.

– На очнувшихся жертвенниц похоже, – сообщила я. – Вышли из стазиса?

– Это не они. Подожди… – Нардо удалился в портал, который раскрыл справа. Гул был тревожным, нарастающим, требовательным, поэтому он в спешке забыл портал закрыть или хотя бы малость прикрыть. В общем, так и вышло, что сижу я на полу и не подслушиваю, а просто слышу, о чем в другой комнате говорят. Слова приветствия были громкими и радостными. Наверняка, звонит очень близкий представитель женского пола.

Вначале они говорили о прихотях бабули весело и с огоньком, а затем о чем-то очень важном. Во всяком случае, так показалось. Неизвестным образом я очутилась вблизи портала. Слова вопрошающего не слышны вовсе, а вот слова ответчика отчетливо.

– Нет. Это ничего не значит. Да, Повелитель попросил сопроводить одну из жертвенниц.

«Ага! Обо мне, о хорошей, говорят. У меня все-таки на информацию интересную чутье»

– Нет, не хорошенькая, миленькая.

«Чего? Я просто миленькая?»

– Как избрал? Не знаю. Но она через каждое второе слово поминает наше племя.

«Еще бы вас не поминать, чельдей проклятых»

– Нет, на ней я жениться не собираюсь.

«И слава Богу! Хотя… что ж это я не настолько мила?»

– Нет, он избирал сам. Да остальные тоже у меня. Какие вкусы?! О моих никто не спрашивал.

«Если я не подхожу, то что же там за вкусы?!»

– Да так себе. Стройная относительно… ухватиться есть за что, и посмотреть тоже есть на что.

«Что, и это все? А как же глаза, волосы, кожа потрясающая, юмор великолепный? Умная, добрая, активная, позитивная? Готовлю замечательно! Ирод!»