Текст книги "Не безымянный и не герой (СИ)"

Автор книги: Арабелла Фигг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Накличете ведь, – пробормотал Винс, Скорпио в ответ коротко, совсем не весело хохотнул, и они пошли дальше вдоль кромки леса.

Солнце стояло высоко, и потому Скорпио вёл Винса по тени, хотя в лес старался не углубляться, самым краешком шли. По паре волков он, кстати, то ли промахнулся, то ли намеренно пугнул их, не желая ранить, чтобы рассвирепевший от боли зверь не бросился на него, забыв об опасности – мозгов у волков точно было побольше, чем у падальщиков, потому что им и одного болта на двоих хватило, даже мимо свистнувшего. А ящериц, греющихся на песке, стражник и пугать не стал, обошёл сторонкой (чему Винс был только рад).

Вообще, уже знакомая дорога показалась заметно короче, чем в первый раз. Возможно, ещё и ботинки не сваливались с ног… правда, опять начали натирать – до этого визита Винсу подолгу ходить было негде и незачем. Хорошо, хоть надеты они уже были не на босу ногу, а на портянку, для которой Скорпио откуда-то приволок линялую атласную тряпочку, непонятно чем бывшую до этого. Ещё он почти час учил Винса правильно наматывать её половинки, чтобы не натирали и не сбивались. Снова и снова заставлял переделывать, пока не буркнул: «Ладно, сойдёт». Винс, взмокший и злой после Белиар знает какой попытки угодить придирчивому наставнику, откровенно сквозь зубы процедил «спасибо», а вот теперь готов был повторить свою благодарность вполне искренне. Подумав, кстати, что будь Скорпио помягче, дело бы опять закончилось кровавыми волдырями.

Вслух он, впрочем, ничего из этого не сказал. Попытался расспросить Скорпио о Варранте, но тот скривился, как от прокисшего пива: «Да о чём там говорить, Пёрышко? Жара и песок, песок, песок… много песка, везде – на зубах, в гло’тке, в карманах, в заплечном мешке, в сапогах. Про сапоги, кстати! Когда я увидел, как Ангар утром, едва продрав глаза, трясёт сапог голенищем вниз, я его сразу спросил, не бывал ли он в Варранте. Он спросил, как я догадался, а я ответил, что так вытрясать по утрам ядовитых пауков из сапог в Нордмаре точно не научишься. Только не Ангар, – поправился Скорпио, – а Кор Ангар. Он в Болотном лагере большая шишка, глава стражей».

Под дорожные разговоры они и дошли до Болотного лагеря, а там стражи у ворот велели им сразу отправляться на площадь перед храмом. Вид у мужиков был хмурый, Винс бы промолчал, но Скорпио вытащил из заплечного мешка две бутылки пива и спросил, что стряслось? Церемония откладывается?

Оказалось, что ничего не понятно – то ли состоится, как и планировалось, то ли сорвётся. Потому что Нираса, придурка такого, послали за юнитором. Всех дел было недоумку – пойти на берег, взять камень из гнезда в постаменте и принести в храм. А он ушёл чуть свет и как в воду канул, пришлось посылать людей, чтобы разобрались, в чём дело. При этом ни его, ни камня на месте не оказалось. В лагере же полным ходом идёт подготовка к церемонии, свободных бойцов не хватает, чтобы прочесать берег и лес, а простых послушников посылать… там падальщики, волки, кротокрысы, шершни кровавые стаями. Спасибо, ваши прислали призраков с полдюжины, и парни согласились поучаствовать в поисках. Но если к закату Нирас с юнитором… или один юнитор… или даже один этот идиот не найдётся, чтобы его хотя бы расспросить, то не будет никакого вызова.

– А что за камень? – рискнул спросить Винс.

Страж сделал последний глоток, посмотрел сквозь бутылку на свет, убедился, что она пуста, вздохнул и ответил, что юнитор – это юнитор. Камень такой волшебный. «Ну да, – подумал Винс, – нашёл кого спрашивать. Вот только с гуру нельзя заговаривать первым, а стражи и послушники сами знают не больше моего. Ладно, так и запишу, а кто будет читать, пусть сам голову ломает, что такое юнитор».

– А Кор Ангар где? – спросил Скорпио. – У себя?

– Вряд ли, – подумав, ответил заметно подобревший после пива страж. – Наверное, в храме. Ну, или на площади. Послушников с утра так и не удалось на работу загнать, носятся, как шершнями в жопу ужаленные, кучками собираются, такую чушь несут – уши сворачиваются. Несколько человек уже подрались, только успеваем растаскивать. На воротах сегодня, считай, самое спокойное место, Кор Ангар нас сюда отдыхать посылает.

– Поэтому, – прибавил его напарник, тоже допивший пиво и с тоскливым вздохом сунувший бутылку куда-то под открытую на день створку ворот, – и некого толком послать искать Нираса. Без нас в лагере вообще демоны знают что начнётся.

– А разве гуру не могут успокоить послушников? – удивился Винс. – Я думал, им достаточно только глянуть, чтобы все заткнулись.

– Так гуру же готовятся к вызову, – посмотрев на него, как на полного идиота, ответил страж. – Медитируют, сил набираются. Их много понадобится, сил этих. С нас со всех потянут.

– А-а, – как мог почтительно протянул Винс, – понятно.

Понятным стало только то, зачем гуру набирали новых послушников, и побольше, побольше, хотя кормить их на болотах было нечем, и даже меняя дурманную траву на продовольствие, обитатели лагеря всё равно только что не голодали. Чтобы разобраться во всём остальном, надо было, очевидно, быть магом. Винс им не был, и потому мог до бесконечности гадать, что к чему.

Или просто записывать то, что видел и слышал, чтобы знающие люди потом сами разобрались.

Кор Ангар нашёлся на той самой площади, про которую Винс ещё в прошлый раз подумал, что она храмовая. Скорпио, похоже, без труда определил, где именно стоит глава болотных стражей, по почтительному кругу порядка и молчания. Страж и стражник пожали друг друг руки, Скорпио отдал Ангару сумку с мясом, тот подозвал кого-то из послушников, передал гостинец ему, а сам повёл гостей внутрь храма, в прохладу и тишину.

– Тут пока посидите, ладно? – сказал он, кивая на каменные скамьи, стоящие в небольшом темноватом зале. – У нас сегодня не лагерь, а приют для умалишённых, не свети там своей формой, Скорпио. Потом я вас сам на стену отведу, когда попрохладнее станет. Сейчас-то вы там просто изжаритесь.

– Ты тоже подумал про стену?

– Ну да, оттуда всё хорошо видно, а участвовать в призыве вы всё равно не будете.

– А ты? – спросил Скорпио.

Кор Ангар покачал головой.

– Ни я и ни мои парни тоже. Мало ли как пойдёт ритуал? Стражи должны оставаться в боевой готовности.

Винс вместе со своим спутником кивнул, но подумал, что для болотного стража этот мужик чересчур здравомыслящий какой-то. У него даже голос деловитый и спокойный, тогда как у всех стражей, с которыми Винс хоть парой слов перекинулся, отчётливо слышны были в голосах исступлённые, даже истеричные слегка нотки, дико и странно звучавшие в исполнении рослых и крепких бойцов с двуручными мечами. Это их «Да хранит тебя Спящий!» вечно произносилось таким тоном, что любой примерный прихожанин Инноса локти себе искусал бы от зависти: ему бы столько безоглядной веры в бога света и порядка, сколько её имелось у адептов сомнительного болотного божка.

– Я могу пока начать записывать? – спросил он. – Если да, можно мне какой-нибудь огарок?

Кор Ангар сказал, что пришлёт кого-нибудь из послушников, и ушёл по своим делам. Винс, ожидая этого «кого-нибудь», повертел головой по сторонам, но в зале нечего было разглядывать, даже будь он лучше освещён, и за кафедрой, стоящей на небольшом возвышении у дальней от входа стены, не стоял пока что никто. А может, и вообще никто никогда не стоял: совместные моления проще было проводить во дворе, там помещалось гораздо больше народу.

– Сюда правда отправляли двух женщин? – спросил Винс негромко (акустика в зале была прекрасная, с кафедры, наверное, можно было даже шептать, и всё равно тебя услышали бы).

– Да, – отозвался Скорпио, тоже озираясь по сторонам, но не с любопытством, а довольно хмуро – привыкнув после солнца к полумраку зала, Винс видел это совершенно ясно. – Надеюсь, их не будут приносить в жертву, или что-то такое, потому что помочь девчонкам мы с парнями точно не сможем… да ещё и кто из них захочет помогать.

Винс непроизвольно поёжился, представив, как болотные гуру пытаются разбудить своего Спящего истошными женскими воплями. Представилось почему-то совершеннейшее непотребство на чёрном каменном алтаре, он даже головой помотал, отгоняя бредовые видения: для этого уж точно длительная медитация не нужна, а страж у ворот именно о ней говорил как о важной части подготовки к ритуалу.

Он приготовился поскучать, ожидая, пока-пока ещё замотанный Кор Ангар вспомнит о них и пришлёт послушника со свечой, но в пустом зале гулко раздались тяжёлые, усталые шаги, совершенно не похожие на поступь послушников в их обмотках. Винс повернул голову к проходу и увидел, как по тому шагает старый знакомый с хвостиком. В руке он держал что-то, тускло светящееся голубым, как у сполохов Барьера, светом. Очевидно, тот самый загадочный юнитор нашёлся.

========== Попытка разбудить Спящего ==========

– …Фокусирующий камень. Он собирает и направляет магическую энергию, – пояснил Каин. – Всего их пять, с их помощью был установлен Барьер. Поэтому до поры юниторы не трогали: вдруг бы с их помощью и разрушить его получилось.

Своего ученика Кор Галом, местный алхимик и вообще один из главных помощников самого Ю’Бериона, посмотрев на Винса, тоже послал на стену наблюдать за призывом со стороны и тщательно записывать все детали. Винсу казалось, что Каин втихомолку радуется этому. В отличие от остальных послушников, он-то своими глазами видел, из чего Кор Галом готовит зелье для церемонии. А ещё вполне могло быть, что наставник на нём и испытывал пробные партии. На испытание первых проб точно пошли самые ленивые, тупые и вообще бесполезные члены братства, но то, чем предполагалось поить гуру, определённо сначала должен был принять кто-то толковый и с хорошо развитой речью. Кто сумел бы рассказать о своих ощущениях подробно и ясно, а не мычать, размахивая руками, не в силах описать пережитое.

– Господин Ю’Берион собирается использовать юнитор для призыва Спящего? – уточнил Винс. – А разве он не разряжен после установки Барьера? На это же понадобилась огромная мощь!

– Конечно, разряжен, – кивнул Каин и посмотрел на Винса одобрительно: дескать, правильные вопросы задаёшь. – Но это и к лучшему. Юнитор напитается силой объединённой молитвы целого лагеря, а наш Учитель с его помощью сфокусирует полученную энергию, направляя её нужным образом.

Винс покивал и принялся торопливо записывать пояснения. Настоящими чернилами, разведёнными из порошка, присланного в числе прочих товаров, а также тщательно очиненными перьями он щедро поделился с учеником алхимика (тот готовился писать остро заточенными тростинками, макая их в комковатую дрянь, явно замешанную из обыкновенной сажи, а на такой кошмар переписчик с немалым опытом не мог смотреть без содрогания). Каин подарку обрадовался и взамен вывалил на Винса кучу подробностей о тех же юниторах. Даже жаль стало, что они не познакомились раньше: Каин на каторгу попал явно не с фермы, с ним хоть поболтать можно было по-человечески. Не подбирая слов попроще… Тут Винсу, разумеется, вспомнился Ворон с его «Я ведь думал, что просто проведу вечер с человеком, которому не надо объяснять половину сказанных мною слов», но он отогнал такие мысли. Он-то Каина не для развлечения расспрашивал.

Им пришлось засветить лампу, чтобы писать: на западе ещё тлела розовая полоса, но болото даже в полдень смотрелось сумрачным, а уж вечером даже на храмовой площади, просторной и открытой со стороны моря, было откровенно темно. Уже зажглись местные фонари – не факелы, а куски магической руды, освещавшие лагерь призрачным синеватым сиянием. Иннос знает, как их зачаровали местные гуру, но кое в чём они точно были лучше факелов: от них не воняло гарью, они не капали кипящей смолой и не боялись ни дождя, ни ветра. Хотя этот синий свет смотрелся неприятно, конечно. Мертвенно как-то. Особенно среди болота, и без того пугавшего Винса.

Закат догорал вдали; почти ночное небо над морем уже темнело… темнело бы, кабы Барьер не рвал его неизменными вспышками; между чёрными ветвями огромных деревьев гасли огоньки в верхнем ярусе хижин – народ собирался на площади. Какая там сотня послушников! Похоже, вокруг каменного «языка», выступающего из лестницы, собрался весь Болотный лагерь. Курили все, и кажется, отнюдь не «Зелёный новичок». Ещё для освещения площади зажгли масло в огромных каменных чашах, и чадило оно немилосердно. Дым заполнял площадь, расползался по ней в стоячем вечернем воздухе, добирался понемногу до стены. «Опять надышусь сейчас, – мрачно подумал Винс, – и опять сделаю какую-нибудь феерическую глупость. Слезу, например, отсюда и тоже паду на колени, начав отбивать поклоны болотному божку».

– Ты как? – спросил Скорпио. Должно быть, заметил, как Винс поморщился и потёр виски.

Сам он, «чтобы не светить формой», сидел на парапете со стороны озерца, которое подступало вплотную к стене, огородившей храмовую площадь. Арбалет лежал у него в ногах, ещё не взведённый, но Винс видел не раз и не два, с какой скоростью Скорпио заряжает его, упираясь прикладом в живот и с небрежной точностью роняя в канавки болты, которые зубами доставал из-за плеча. «Тебе бы на ярмарках выступать, – хмыкнул однажды кто-то из его учеников. – Деньжищи бы лопатой грёб…» Наставник только ухмыльнулся и ничего не сказал на это, а Винс впервые пожалел о том, что у приличных людей не принято расспрашивать, кто за какие подвиги загремел на каторгу. Скорпио, что ни говори, кровавым маньяком не выглядел. Сколько бы человек он здесь ни поубивал, явно ему пришлось это сделать, отстаивая жизнь, честь, независимость или банально своё имущество – о том, что творилось в Минентале в первые недели после установления Барьера, до сих пор рассказывали истории, больше похожие на страшные байки, какие обычно травят у ночного огня. Что Скорпио совершил такого ещё в Варранте или уже в Миртане, что его сослали добывать магическую руду? Дал в морду старшему по званию?

– Голова начинает болеть, – пожаловался Винс. – Видимо, надо хоть иногда понемногу покуривать болотник, а то я совсем его не переношу.

– Я тебе покурю, – проворчал Скорпио. Но тут же попытался утешить: – ладно, Пёрышко, потерпи, вряд ли это надолго. Потом сразу вернёмся к себе, не будем ждать утра.

Винс прикусил губу. Пёрышко… хоть при посторонних бы не звал дурацким детским прозвищем. Каин, правда, даже не улыбнулся. Наоборот, чуть ли не вздохнул. Винс его понимал. С Кор Галомом он успел пообщаться совсем недолго, но только укрепился во мнении, что алхимик – это не профессия, это характер. Ученик-то пел наставнику восторженную хвалу, а вот наставник ученику вряд ли хоть одно доброе слово сказал.

– Зря, – отвечая Скорпио, заметил Каин и приготовил чистый лист, потому что на «язык» вышел сам Ю’Берион. – Ночью мимо реки, мимо леса… Опасно же.

– Не опасней, чем заставлять Гомеза ждать, – буркнул стражник.

Каин так, кажется, не думал, но спорить не стал. Тем более что доверенные послушники пустили по рядам чаши с дурманным зельем, а за плечами Ю’Бериона встали Кор Галом и Кор Ангар. В руках у главы Болотного лагеря тускло светился юнитор, и выглядел Ю’Берион необычайно торжественно и пафосно. Он завёл речь о том, что после долгих упорных трудов и бла-бла-бла… Просто видимо, чтобы народ не скучал, пока последние послушники допивают зелье из слюны ползунов. Или разогревая своих адептов перед совместной молитвой. Винс тихонько уточнил у Каина, сколько зелья нужно выпить для участия церемонии, и попытался выделить в речи Ю’Бериона хоть что-то действительно важное, но не преуспел. Обычная такая была речь «Мы с вами молодцы, а остальные придурки». Винс тем не менее коротко набросал основные тезисы, а меж тем началась церемония.

Язык, на котором Ю’Берион читал заклинание, Винсу был незнаком. Приходилось торопливо записывать на слух, наверняка ужасающе коверкая слова. Юнитор в руках главы сектантов светился всё ярче, понемногу забивая своим сиянием и пламя в чашах, и фонари. Этот пульсирующий свет почему-то напомнил Винсу о Барьере – цветом своим, что ли, или ритмичными вспышками. Но народ на площади был просто в восторге, исступлённо кланяясь и вопя что-то вроде: «Приди, Спящий!» Так что голова разболелась совсем уж нестерпимо: яркий неровный свет, дым, вопли… И почему-то было тревожно. Притом что это был не разумный, обоснованный страх перед целой толпой обкуренных до умопомрачения фанатиков, а какой-то глубинный, тёмный, тот, что без причины овладевает безлунной ночью даже в безопасном месте. Страх, что Спящий действительно отзовётся?

А Спящий отозвался-таки. Ну, или Винс тоже нанюхался болотникового дыма, потому что он ясно видел, как из сияния выступила каменная стена, а на её сером фоне возникла клыкастая орочья морда. Люди на площади дружно замолкли, пытаясь понять, что это такое они видят, но в этот момент юнитор полыхнул совсем уж нестерпимо, вспышкой этой словно смело’ странное видение, а Ю’Берион рухнул замертво.

Глаза, получившие такой световой удар, не сразу приноровились к обычному освещению, и Винс не очень чётко видел, как Кор Ангар успел подхватить падающего пророка. А на площади началось бурление: никто ничего не понял, кроме того, что ничего, в сущности, не изменилось – Барьер не рухнул, вино с неба не полилось, а из храма не повалила толпа голых баб (ну, это Винс потом-потом уже, рассказывая об увиденном в безопасном месте, ядовито прибавил, а в тот момент ему было не до шуток).

– Уходим, – бросил Скорпио, заряжая арбалет. Двое призраков, остававшихся с ним «на всякий случай», тут же охотно подхватились и двинулись к лестнице. Винс всё-таки помедлил, успев увидеть, что стражи уносят Ю’Бериона, а Кор Галом спускается к устремившимся к нему послушникам. Спокойный и размеренный голос Кор Ангара объявил о том, что пророк жив, просто лишился сознания, не вынеся божественной мощи, но его тут же перекрыл громкий нестройный гомон. Дальнейшего Винс однако уже не видел, потому что Скорпио гневно прошипел: «Мне в озеро тебя скинуть?» В озеро Винс не хотел, пришлось торопливо спускаться по приставной лестнице.

– Мне надо будет, сразу как вернёмся в замок, записать всё, что не успел, – проговорил он, на ходу помахивая листом с непросохшими чернилами. Записи смазались, конечно, пока он спускался, но по свежим следам их несложно было бы разобрать.

– Непременно, – мрачно подтвердил Скорпио, не сбавляя шага. – Ходу, парни, ходу. Как бы нас не объявили виноватыми в том, что Спящий не явился лично, а послал взамен себя орка.

– А нас-то с чего? – удивился-возмутился один из призраков. – Мы же им помогали каменюку эту Белиарову добыть!

– Ну, кто-то же должен быть виноват у толпы обкуренных уёбков. Почему бы не мы?

– Да уж, – пробормотал второй призрак. – Давайте-ка и правда… ноги уносить подальше.

На свежем воздухе за пределами лагеря, затянутого, как туманом, дымом болотника и масляной гарью, больной голове стало заметно легче, несмотря на то, что шагали все четверо торопливо, чуть ли не переходя на рысцу. Ночью особенно громко шумела, рушась с каменных уступов, вода. И действительно временами похоже на дальнюю грозу рокотал Барьер, не чудилось это Винсу от страха. Светила сквозь магический купол полная луна, лунный свет и синие вспышки дробились в беспокойной воде – настоящей темноты не было. И не столько трое сопровождающих добавляли спокойствия, сколько необходимость хотя бы про себя продумать и даже мысленно проговорить будущие записи мешала бояться ночных хищников.

– А это какое-то реальное место было в видении? – спросил Винс, стараясь припомнить как можно больше деталей. – Ну то, где орк показался? Или мне привиделась старая каменная стена?

– Похоже на старое орочье кладбище, – не очень уверенно проговорил тот из призраков, который согласился со Скорпио, что сматываться надо поживее.

– Точно! – поразился его напарник. – А я ещё глядел и думал, что вроде знакомое какое-то место-то. Капище это ихнее, там внутри ещё клетки такие… с высохшими трупаками и подношениями для них, что ли. Я неплохих зельиц вытащил пару бутыльков, больше не успел – орки заявились глянуть, всё ли ладно, еле ноги унёс. За синенький бутылёк мне ученик идола Намиба дюжину косяков отсыпал, – похвастался он. – «Зов сна», не кот начхал. Сам я такое не курю, так что сбыл Мордрагу. В Новом лагере кое-кому уже только такое и заходит, а «Зелёный новичок» ни в голове, ни в жопе.

– Кое-кому из наших тоже, – буркнул Скорпио. – А потом они голоса слышат, того гляди Спящий и их пошлёт магические булыжники прятать по окрестным лесам от недостойных.

Призраки невесело поржали. Тот самый послушник Нирас, которого отправили за юнитором, обкурившись, видимо, до голосов в бритой голове, решил, что он единственный достоин владеть волшебным камнем. Он не понёс юнитор в лагерь, а ещё и напал на тех, кто его, придурка свихнувшегося, искал по лесу, отстреливаясь и отмахиваясь мечами от падальщиков, кротокрысов и волков. Не зря Скорпио мучили дурные предчувствия. Паршиво всё началось, не лучше и кончилось.

Если кончилось, конечно. А то, возможно, настоящее веселье только начиналось.

Спать они легли только под утро, уже на востоке небо посерело. Сперва пришлось докладывать Гомезу, но он-то удовлетворился кратким описанием ритуала. А вот Ворон требовал подробностей от всех, особенно от Винса, несмотря на то, что тот торопливо, сокращая слова, записывал ответы призраков, которые не отвлекались на писанину, а потому могли заметить что-то, что сам он пропустил, пока царапал пером бумагу.

Ворон тоже что-то записывал, задавая Винсу вопросы, порой такие странные и неожиданные, что тот терялся, не сразу соображая, что ответить. Неудивительно, впрочем, если учесть время разговора (больше похожего на допрос) – далеко за полночь. С чего он, Винсент из Гельдерна, интересовался Ворон, решил, будто между энергией призыва, устремившейся в юнитор, и Барьером есть что-то общее? Да, деточка, решил – вот же, написано «свет, похожий на разряды в магическом куполе». И сбивчивое «он просто такого же цвета» вызвало, как ни странно, одобрительный кивок, пугавший больше всякой насмешки. Винс даже под столом нашарил руку Скорпио (разумеется, тот никуда не ушёл) и, как ребёнок, вцепился в неё. Скорпио в ответ перетащил Винса к себе на колени. Тот вспыхнул, дёрнулся сползти под понимающими ухмылками остальных, но тот же Ворон протянул насмешливо: «Да сиди уже где сидишь. Может, так соображать лучше станешь – ничего не боясь у доброго дяденьки на ручках». Винс разозлился, голова заболела снова, но отвечать он и правда стал чётче и спокойнее. Словно обыкновенный стражник мог защитить его от всесильного рудного барона.

Словом, из него вымотали всю душу, прежде чем отпустили спать. А он радовался тому, что спать будет утром и, если позволят, днём, когда светло, когда народ бродит туда-сюда, занимается обычными делами, болтает, брякает, лязгает, топает… Потому что после выматывающего разговора с Вороном тот страх, что он испытал во время церемонии призыва, только усилился.

Они со Скорпио даже умываться не стали – свалились оба на кровать. Скорпио подгрёб Винса к себе вплотную, и тот в кои-то веки ничего не имел против, ткнувшись лицом в завидной ширины грудь, коловшую нос и щёку жёсткими курчавыми волосами. Хорошо, что было светло и шумно. Хорошо, что солнечный свет был ярче мерцания Барьера. Хорошо, что они убрались из проклятого Болотного лагеря, едва что-то пошло не так с этой грёбаной церемонией.

– Надо было напоить тебя хорошенько, – пробормотал Скорпио, перебирая волосы Винса. – Чтоб сперва упал и как провалился, а потом опять помирал с похмелья и не пугал сам себя.

– Ворон что-то знает, – глухо отозвался Винс. – Или догадывается. Может, он в самом деле адепт Белиара? Поэтому и магов Огня ненавидит?

– А Спящий тогда при чём? – с досадой спросил Скорпио. – Молились бы на болотах Белиару, его бы святилище там и стояло. Я сам здесь пару его статуй знаю, но сектанты к ним не ходят. Ты просто устал и запутался, Пёрышко. Спи давай. Выспишься – сам ещё над своими страхами посмеёшься. Сил-то у меня не хватает дурь из тебя вытрахать, – проворчал он.

Ох, ну это только радовало – что сил не хватает. У них со Скорпио вообще всерьёз до чего-то дело доходило раз-другой в неделю, не таким уж пылким любовником стражник был, Винсу на радость. Но вот полапать, потискать, полизаться, волосы растрепать, запуская в них обе руки – это ему надо было каждый день и не по разу. Словно кота на руки схватить и гладить, чесать, трепать шёлковую шкурку. Плотской любви было примерно столько же во всех этих «распустить шнурок в волосах – куснуть за ухо – потереться щекой». Бесило до тоски, до приступов бессильной и потому особенно лютой злобы: зачем? Завёл себе подстилку, так пользуйся по назначению. Так нет же! Мало ему было дважды в неделю доводить Винса до исступления своей… любовью. Медленно, в два-три захода, то и дело останавливаясь, чтобы опять же полизаться-потискаться. Да чтоб его десяток орков самого так отымел – по полчаса подряд каждый!

Накатившая тоскливая злость живо избавила от липкого мутного страха. Винс отстранился, сколько сумел в крепких объятиях мужика, руки разжимать и не подумавшего, и повернулся спиной к нему. Всё равно тот воспользоваться такой удобной позой вряд ли сумеет после целого дня на ногах, потом ночного похода и совсем уж полуночного допроса. «А глупости про Спящего и про Барьер, – подумал Винс, уже неудержимо засыпая, – надо в самом деле выкинуть из головы. Ну ведь правда же: где Барьер – и где непонятная болотная хрень, явившаяся к своим поклонникам в виде орка?»

Комментарий к Попытка разбудить Спящего

“Мультики” из игры (да, графика две тыщи первого года):

https://www.youtube.com/watch?v=4mynQWj807c

А это следующая часть. Тип, открывающий-закрывающий с гнусной улыбочкой двери храма – это Ворон

https://www.youtube.com/watch?v=SZSsQOmipqk

========== Катастрофа ==========

Бартоло ворчал, но Ворон потребовал, чтобы Винс сперва привёл в порядок свои записи, изложив по порядку и прохождение самой церемонии (и по своим воспоминаниям, и с чужих слов), и всё, что ей предшествовало, включая побег обкурившегося послушника с магическим кристаллом. Гомез поддержал Ворона, и Бартоло, бурча под нос про ещё одного пригретого мажонка, отступил. Винс подумал, что как только выйдет на службу, целое утро будет ныть и жаловаться барону-управляющему на Ворона, на болотных колдунов с их церемониями, на призрака, который его во всё это втравил, и вообще на жизнь, в которой он вынужден обходиться единственными штанами – Бартоло с его страстью наряжаться в роскошные тряпки должен оценить.

Но это всё было в планах и в перспективе, а пока что два дня почти полностью ушли на переписывание набело совместного отчёта о призыве Спящего и на составление собственных заметок о юниторе. Последнее было глупостью, скорее всего: в долине имелись маги и Огня, и Воды, и уж они-то могли рассказать о фокусирующих камнях куда побольше, чем послушник болотного братства. Кабы снизошли до такого разговора с простым смертным.

Один, впрочем, снизошёл. Да не кто-нибудь, а сам верховный маг Корристо. Добрый такой, улыбчивый старичок с мягким лицом. Из тех, как почему-то подумал Винс, кто с сожалеющей улыбкой посылает людей на верную смерть, обещая молиться за них.

– Юнитор, – уверенно ответил Винс на вопрос Ворона о том, что больше всего интересовало мага.

Ворон, кстати, был суховат, холодноват, собран и деловит, и к играм в кошки-мышки не расположен совершенно – к несказанному облегчению Винса. Пить не заставлял, сказок не требовал, полуголых шлюх не подсовывал. Правда, от разговора с ним оставалось то же ощущение, что и от беседы с благообразным старичком Корристо. Что ты идёшь по болоту и в любой момент ухнешь в трясину с головой. Винс уже сотню раз проклял хвостатого придурка, впутавшего его в это дело. Скорпио винил себя в том, что его любовником слишком многие в замке заинтересовались, но Винс-то знал… ладно, подозревал, что останься он даже подручным Снафа, не в меру энергичный и предприимчивый сосед всё равно втравил бы его в свои приключения.

Нет уж, как бы ни злился он ночами (и днём иногда тоже) на Скорпио, стражник хотя бы не позволял использовать его совсем уж внаглую. Вытряс же из Гомеза разрешение и самому пойти в Болотный лагерь, и взять двух призраков из тех, что сопровождали хвостатого придурка. Винс представил, как сидел бы на той несчастной стене совсем один, когда началась вся эта катавасия, и его передёрнуло.

– Тоже не любишь магов? – усмехнулся Ворон, по-своему истолковав нервное движение плечами.

– А за что их любить? – буркнул Винс. – У них свои дела и заботы, а мы для них так… паства. Овцы, с которых шерсть можно стричь.

– Если вести себя как овца, так и будешь для всех овцой, – равнодушно заметил Ворон. – Ладно, твоим воспитанием Скорпио пусть занимается. Что именно Корристо спрашивал про юнитор?

– Практически то же, что и вы, – чуть помедлив, ответил Винс. – Ещё сказал, что недооценил Ю’Бериона. Не знаю, к чему это было сказано.

– А после какого вопроса он это сказал, не помнишь?

Винс покачал головой, но раньше чем досадливо покривившийся Ворон успел что-то сказать, уточнил:

– Не после вопроса. После того, как я вспомнил, что Кор Ангар объявил, будто пророк жив, просто лишился чувств. Наверное, не ожидал, что у того хватит сил справиться с таким потоком энергии и выжить после этого?

– Или в книге, переданной послушнику, было что-то опасное для Ю’Бериона, но как оказалось, недостаточно, – с жутковатой улыбочкой поправил его Ворон. – Впрочем, я, возможно, просто подустал быть советником Гомеза. Всюду заговоры мерещатся. В том числе, и в плодотворном общении непогрешимых наших светочей и жалких болотных колдунов.

– Да уж, жалких, – пробормотал Винс. – Как вспомню эту церемонию…

– Так было страшно смотреть на беснующуюся толпу?

Ворон сощурился, опять же как матушка выражалась, «вынимая душу взглядом», и хотя Винсу очень хотелось просто кивнуть, что-то помимо воли заставило его ответить:

– Нет. То есть, сначала я их опасался: они же были совершенно невменяемы. Но потом, когда в юнитор начала стекаться сила… Не знаю, как объяснить. Что-то в этом было жуткое. Как ночью мимо кладбища идти.

Рудный барон помолчал, откровенно разглядывая его, и неожиданно спросил:

– А тебя на способности к магии никогда не проверяли?

Винс покачал головой. Вот ещё! С какой бы стати единственный сын и наследник солидного, состоятельного, известного отнюдь не только в Гельдерне человека отправился в монастырь послушником?