Текст книги "Не безымянный и не герой (СИ)"

Автор книги: Арабелла Фигг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Заснул он уже под утро. Проснулся, соответственно, чуть ли не к полудню. Лопнувшие волдыри взялись тонкой коркой, к которой больно было даже кончиками пальцев притрагиваться. Остальные вздувались непримиримо, даже не собираясь опадать. Винс с тоской вспомнил обмотки болотных послушников – вот уж кто о мозолях знать не знал. О том, чтобы натянуть на этот ужас ботинки страшно было даже помыслить, и Винс решил, что никуда сегодня не пойдёт. Поголодает денёк, не смертельно. То есть, сидеть и чистить грибы или ещё как-то помогать повару (если возьмёт ещё!) он бы смог, наверное, но до Снафа сперва дойти как-то нужно. Сосед, уходя, оставил на столе недопитую бутылку пива, Винс сделал из неё два глотка. Потом он босиком, на цыпочках, кривясь и морщась, сходил за свою хибарку, решив, что от одного лишнего раза стена не рухнет, подмытая, а запах… хуже, чем есть, он вряд ли станет.

В общем, он лёг обратно. Если Бладвину не лень будет искать очередного должника, пусть приходит сам, подумал он. И даже задрёмывать снова начал.

Ну да, как же! Так ему и дали отлежаться денёк.

– Я говорил о тебе с Бартоло. Ему нужен помощник, так что вставай, пошли.

Вид у стражника… как там его? Паук, что ли? А, нет, Скорпио… был бледный и помятый. Неудивительно, конечно, если он сутки дежурил в шахте, а поспать после этого никак не успевал. Вот и спал бы себе, а не говорил вместо этого с каким-то Бартоло!

– Не помню, чтобы я о чём-то просил, – буркнул Винс, однако всё же сел и потянулся за рубашкой.

Скорпио посмотрел на его мозоли, покачал головой, но ничего не сказал – остался стоять как стоял, явно ожидая, когда его непрошеный протеже оденется.

Винс надел рубашку, затянул тесёмки у горла и, замирая, заранее прикусив губу, всунул правую ногу в ботинок. Боль сначала обожгла, но он только зашипел, пережидая острый первый всплеск. Дальше стало чуть легче.

– Бартоло – кто это? – спросил он, подавляя желание завыть.

– Один из рудных баронов, хотя я бы его попросту назвал управляющим, – ответил Скорпио.

– Так мы в замок идём? – опасливо уточнил Винс.

– Именно.

– А я в таком виде…

– Так тебя ещё и не взяли, – напомнил стражник. – Бартоло ещё посмотрит, на что ты годишься. Понравишься – возьмёт, не понравишься – ты тут не один грамотный.

– Понравлюсь в каком смысле? – подозрительно спросил Винс.

Скорпио усмехнулся.

– Он заказывает товары, получает товары, распределяет товары. Баб тоже, не только ветчину и цветное сукно. На кой ему сдался ты – в этом-то смысле?

– А тебе?

– А мне вот как раз сгодишься. Чем у какой-нибудь блядёшки быть десятым за день, я уж лучше одного постоянного мальчишку заведу.

Мнения Винса на этот счёт он явно спрашивать не собирался. Оставалось надеяться, что тому самому Бартоло Винс не понравится.

– А если Бартоло возьмёт помощником кого-то другого? – всё же решил уточнить он.

Скорпио дёрнул плечом, так что качнулся туда-сюда приклад тяжёлого арбалета.

– Я ему отдал записку от Яна и чертёж, который вы с Вайпером намудрили. Бартоло, кстати, сам спросил, кто рисовал – Вайперову руку он точно знает. Я сказал, что новенький из последней партии, он мне приказал тебя привести. Не знаю, что он решит, я только его приказ выполняю. С кем ты будешь спать, Бартоло точно не волнует, а я тебе вчера ещё, до всей этой свистопляски с ползунами и с шестерёнками говорил, что у меня к тебе дело есть. Так что писарем ты будешь у Бартоло или жуков потрошить для Снафа, мне оно как-то по херу.

Винс прикусил губу. Скорпио не обратил на это внимания. Или подумал, что это от боли. В левом ботинке как раз стало горячо и мокро, – кажется, лопнул ещё один волдырь, – и Винс, не выдержав, опять зашипел.

– До замка потерпи, – сказал стражник, и голос у него был такой… на человеческий похож. – Там попрошу Милтена, чтобы принёс какой-нибудь мази от Дамарока. Это целитель у магов Огня, – пояснил он. – Лекарствами не торгует, но может обменять на какие-нибудь травки, а кое-кто из парней к Декстеру их охапками таскает, договоримся.

========== Замок ==========

Во внутренних воротах кроме стражников торчал, перекрывая могучим телом проход, то ли загорелый дочерна, то ли просто темнокожий тип в даже на вид дорогущей броне. На Винса он посмотрел в сомнении, но Скорпио, похоже, был из тех, кому лишних вопросов не задают, и тип посторонился. Слегка так.

Скорпио однако счёл нужным объяснить:

– Бартоло хочет нового писаря, капитан.

– А, – протянул тот. – Ясно. Гляди, парень, аккуратнее с бабами, а то и тебя связанного на мелководье закинут.

– Почему с бабами? – не понял Винс.

Скорпио с капитаном стражи (стражи, очевидно?) переглянулись, и арбалетчик внушительно проговорил:

– Потому что Люк, идиот такой, вздумал клеиться к Сире, а та, дура, не послала его сразу к троллю в жопу. Теперь шныги доедают Люка, а Сира моет полы на кухне и радуется, что легко отделалась.

– Понятно, – пробормотал Винс, и ему окончательно расхотелось становиться писарем у этого Бартоло.

Ещё бы хоть кто-то спросил, чего хочет он! Но стражники у входа в замок так же молча пропустили его с провожатым, как и те, что стояли у внутренних ворот, и Скорпио повёл его прямо по короткому коридору, а потом наверх. Жаль, что не направо от входа. Не туда, откуда доносились почти уже забытые умопомрачительные запахи настоящей – и умело приготовленной! – еды. Винс сглотнул некстати набежавшую слюну. Постарался сделать это незаметно, но Скорпио сказал вполголоса:

– Вот поговорите с Бартоло, и пойдём ко мне. Посмотрю, чем тебя накормить.

– Лучше помыться, – буркнул Винс. – Отсосать готов за ведро горячей воды. – Стражник выглядел довольно опрятно, надо сказать, хоть и вроде бы едва успел вернуться из шахты. Не запускал себя точно.

– Да я не любитель этого дела, – Скорпио даже поморщился слегка. – Ни обнять, ни подержаться… Ладно, это всё потом. Заходи.

Винс вошёл, неуверенно озираясь: после темноватых коридоров покои рудного барона слепили светом из окна. В свете этом только и удалось выхватить самые яркие пятна: мужчину за столом, лаково блестевшую лютню у него в руках, позолоченный прибор на столе. Мужчина был расфуфырен – куда там купеческим дочкам, в лютнях Винс не разбирался, а про письменный прибор сразу подумал, что тот страшно неудобный. Не для работы сделан, а чтобы впечатление производить. Вернее, пыль в глаза пускать. Но судя по тому, как мужчина одевался, он такие вещи любил.

– Вот, – сказал Скорпио, – привёл, как вы велели, господин Бартоло.

– Хорошо, – сказал расфуфыренный индюк, вставая из-за стола и откладывая лютню. – Ты! Подойди сюда. Как зовут?

– Винсент, господин. Переплётчик из Гельдерна.

– Переплётчик? – без всякого интереса спросил Бартоло. – Ладно. И за какие же подвиги переплётчик загремел за Барьер?

– За то, что в его мастерской нашлись стихи, порочащие честь и достоинство его величества, – мрачно ответил Винс. Про то, что сам он не имел к этому ни малейшего отношения, говорить, очевидно, смысла не было.

– Вот как? – Рудному барону причина его попадания сюда, кажется, не понравилась. Наверное, он любил почтительность, а сочинитель или хотя бы распространитель ехидных куплетов казался ему опасным вольнодумцем, которому не место возле баронской кормушки: если уж человек не побоялся высмеять короля, чего от него ждать в отношении преступников, вскарабкавшихся на самый верх здешней иерархической лестницы?

Во всяком случае Винс думал так. И с надеждой ждал приказа убираться вон. Ну, то есть, он надеялся, что его просто выкинут вон, а не закинут связанного на мелководье.

– Ладно, – повторил Бартоло, недовольно кривясь. – Выбирать особо не из чего, а работы много. Учти, Гомез ошибок не прощает. Он уже двух поваров скормил речным шныгам. Напортачишь чего-нибудь с документами, тоже отправишься к ним. Понятно?

– Да, господин Бартоло, – ещё мрачнее отозвался Винс. – Я буду очень внимателен. Не беспокойтесь, я с одиннадцати лет переписывал трактаты алхимиков, а там нельзя было допускать ошибок в словах – при том, что слова эти были очень сложными и непонятными. – Очень уж не хотелось, чтобы разочарованный барон-управитель велел стражникам избавиться от сомнительного приобретения прямо сейчас.

А тот при упоминании об алхимиках живо встрепенулся:

– Ты что-нибудь помнишь из рецептов?

Винс покачал головой.

– Свои рецепты алхимики никогда не доверят ни одному чужаку, даже взглянуть не дадут.

– Я слышал, какой-то ушлый тип раздобыл однако для Декстера рецепт лечебного зелья, – недовольно заметил Бартоло.

– Украл, скорее всего, – уверенно возразил Винс.

Тот помолчал немного, потом мотнул головой и сказал, обращаясь к Скорпио, молча стоявшему всё это время за спиной Винса:

– Отмоешь его, переоденешь и приведёшь… скажем, завтра с утра. Скажи Скипу, чтобы отдал барахло, оставшееся после Люка. – Он оценивающе оглядел Винса и кивнул своим мыслям: – Да, должно подойти на первое время, а там посмотрим. Свободны оба.

Винс с несказанным облегчением вышел обратно в темноватый коридор. Лопнувшие мозоли уже не пульсировали острой болью, а глухо и безнадёжно ныли, но скинуть ботинки и лечь или хотя бы сесть ему, кажется, не суждено было до темноты. Потому что Скорпио потащил его на кухню, но не за едой, а за тем самым ведром горячей воды.

А по кухне в самом деле ползала с половой тряпкой в руках почти голая девица. Работники и стражники откровенно пялились на неё, вслух обсуждая её стати, зубоскалили, мечтательно перечисляли, что бы они с нею сделали – но руки при этом держали при себе. Видимо, повторить судьбу её неудачливого поклонника не хотелось никому. Винс, войдя на кухню, тут же наткнулся взглядом на её оттопыренный зад, вспыхнул, поспешно отвернулся, но фантазии «А вот если бы она так же нагнулась у стола или кровати» ни в какую изгоняться из воспламенившегося воображения не желали. Хорошо, хоть рубаха на нём была достаточно длинной и широкой, чтобы не сказать бесформенной. Иначе наверняка компания скучающих идиотов и по нему бы прошлась. По его реакции на женские прелести.

И хорошо, что Скорпио не присоединился к этому хору непристойностей. Он набрал почти кипящей воды в два ведра, совершенно не обращая внимания на девицу, зато полаявшись при этом с поваром: тот не желал отдавать уже нагретую воду, потому что это носить её из колодца некому, а на готовенькое вечно толпа набегает, да ещё и тащат по два ведра сразу! Скорпио остался в этой схватке победителем и направился к выходу, бросив Винсу:

– Придержи мне дверь. И проследи, чтобы какой-нибудь идиот не налетел на меня сослепу после солнца.

Опасность была вполне реальной, после ярко освещённого двора Винс и сам не сразу смог приноровиться к потёмкам внутри каменной громады, так что он бдительно следил за тем, чтобы Скорпио благополучно вышел со своими вёдрами во двор и донёс их до какого-то почти заброшенного с виду здания правее кухни. Оно щеголяло несколькими живописными проломами в стенах, но в сохранившейся его части была устроена довольно приличная умывальная. Видимо, Скорпио был не одинок в своих попытках выглядеть и пахнуть по-человечески даже на каторге.

– Обычно мы греем воду прямо здесь, – сказал он. – Но это долго уж очень, а я спать хочу, просто сил нет. Вон там в бочке холодная вода вроде была ещё, разведи себе в шайке. Мыло тоже можешь взять, мы с парнями скидываемся и с каждой партией товара заказываем Бартоло несколько кусков. А я пока схожу к Скипу и посмотрю, что у него есть на тебя.

Бочку кто-то не поленился наполнить почти доверху. Жаль, вода в ней была очень уж холодная, недавно из колодца, а то бы, помечтал Винс, набрать её вон в ту здоровенную лохань, вылить туда же кипяток и залезть хотя бы по пояс. Увы, в таком случае вода была бы не намного теплее речной, а чтобы помыться по-настоящему, требовалась действительно горячая. Винс, конечно, всё равно забрался в лохань, чтобы не проливать воду зря, да ещё и одежду бросил под ноги, – пусть пока отмокает, – но… «А, ладно, хватит ныть, – одёрнул он себя. – Радуйся тому, что есть. Вчера ещё и мечтать не мог о горячей воде с мылом».

Он ещё позаимствовал у кого-то (да, без спросу, уж простите) мочалку, сплетённую из какой-то жёсткой травы, и остервенело принялся сдирать с себя застарелую грязь, а волосы намылил и оставил так, не сразу сполоснув, потому что не надеялся отмыть их с первого раза. Волдыри в тёплой воде притихли немного, а вот всё остальное начало зверски зудеть. Похоже, не только волосы, но и тело отмывать придётся в течение нескольких дней. С наскока вернуть себе былую чистоту не получится.

Он поймал себя на том, что упорно думает о мытье и так же упорно гонит мысли о том, чем за всю эту благодать придётся расплачиваться. Скорпио, как и Гор На Бар, не выглядел, конечно, любителем причинять боль намеренно, но эта его привычка командовать и общее выражение морды «я лучше знаю» раздражали несказанно. Даже отец, который имел полное право заставить сына что-то делать, ничего не объясняя, почти никогда так не поступал. Он практически всегда подробно излагал, что будет, если чего-то не сделать вообще или сделать плохо либо не вовремя, так что Винс с детства привык оценивать последствия своих и чужих поступков. Скорпио же обращался с ним, как с подобранным на улице щенком, которого уж точно не спрашивают, хочет ли он избавляться от блох и сидеть на цепи за миску каши и косточку.

– Да не бойся ты так. – Винс вздрогнул: задумавшись, он не заметил, как стражник вернулся. – Я, конечно, не рудный барон, но всё-таки не последний человек в этом лагере. Если просто что-то напутаешь по невнимательности, то упросить Гомеза, чтобы обошёлся парой оплеух, я сумею. Ну, думаю, что сумею, – хмыкнул он. – А так… просто держись от Гомеза, от его цепных псов и от его баб подальше. Вообще, старайся в главный зал не заходить, разве только он сам или Ворон тебя вызовет.

– Псов?

– Телохранители его, – поморщившись, объяснил Скорпио. – Шрам и Арто. Держись от них подальше, – повторил он, – целее будешь.

Он разделся, коренастый, даже обманчиво грузный слегка. Тут и там на нём красовались шрамы, парочка – просто жуткого вида, и Винс подумал, что кажется, зря записал Скорпио в дезертиры.

– Я там принёс тебе кое-что одеться, – сказал тот, тоже разводя кипяток холодной водой из бочки. – Ты шить умеешь?

– А вы когда-нибудь книги в руках держали? – не сдержавшись, огрызнулся Винс. – Они сшиты, а потом уже переплетены.

– Понятно, – спокойно кивнул Скорпио. – Очень хорошо. А то у Люка, прими Иннос его бестолковую душу, руки из жопы росли, не иначе. Мог с оторванной пуговицей ходить неделями. Так что одежду кое-где подштопать придётся.

– Сколько вы за неё заплатили? – хмуро спросил Винс, старательно отгоняя мысли о том, что будет носить вещи покойника.

– Нисколько. Бартоло же сказал забрать у Скипа барахло, а не купить его.

Винс покрутил головой. Почему-то подумалось ему, что загадочный Скип половину стражников послал бы к ползунам, если бы у него попытались забрать вещи съеденного шныгами писаря. Или он, переплётчик Винсент из Гельдерна, совсем не знает торгашей.

– А вы вообще кто здесь? – настороженно спросил он.

– Инструктор, – чему-то усмехнувшись, ответил Скорпио. – Обучаю парней стрельбе из арбалета. Лучники, случается, сюда неплохие попадают временами – браконьеры, к примеру. А вот арбалет многие и в руках-то никогда не держали.

– Понятно, – пробормотал Винс.

Он облился остатками чистой воды, отжал волосы и принялся остервенело тереть отмокшие понемногу тряпки.

– Да брось, – сказал Скорпио. – Оставь мокнуть, тут есть кому и постирать, и подобрать за тобой. Ты же такое всё равно теперь не наденешь. Вещи ещё крепкие, Кнут постирает и загонит тому же Фиску за пять-шесть кусков руды. Хватит, чтобы шнапса купить и мяса копчёного на закуску. Карманы только проверь. Или нечего проверять?

Винс, спохватившись, полез в мокрый, так и норовивший облепить руку карман и вытащил кольцо.

– В шахте нашёл? – догадался Скорпио. – Когда к ползунам полез?

– Я к ним не лез!

– Ага, это они полюбоваться на тебя из своей норы выползли. А колечко, похоже, зачарованное. Можно будет магам показать, спросить, на что зачаровано.

Отобрать находку у Винса он не пытался, да и не особенно заинтересовался, в общем. Облился, тоже встав в такую же лохань, намылился, провёл ладонью по щеке, проверяя, сильно ли оброс за своё дежурство…

– А почему вас послали в шахту? – не утерпел Винс. – Я думал, там своя охрана.

– Есть своя, – кивнул стражник. – Кое-кого туда на постоянное место отправили: кого-то в наказание, а кого-то Ян с собой привёл. Тех, кому доверяет. Остальные дежурят по очереди. Торус график составляет так, чтобы все хоть разок в месяц в шахте побывали. Ну, кроме телохранителей Гомеза, понятно… Я там большую чистую тряпку положил, – сам себя перебил он, – вместо полотенца сойдёт – оботрись пока.

Это «пока» Винсу совершенно не понравилось, но опять же кто его спрашивал? Так что он долго, старательно вытирался чем-то похожим на половинку парадной скатерти (а может быть, именно ею). Особенно остервенело он тёр волосы, пытаясь высушить хоть немного.

– А здесь есть кто-то вроде цирюльника? – спросил Винс, раздумывая, что делать с мокрыми патлами: обрывок шнурка он где-то умудрился потерять ещё вчера по дороге в замок. – Вас ведь кто-то стриг, и неплохо получилось.

– Да, есть тут один деятель среди призраков, – подтвердил Скорпио. – Но тебе-то зачем?

– Хочу волосы обрезать покороче.

– Не вздумай даже, – возразил стражник. – Хвостик делай, назад зачёсывай…

– Косичку заплетай, – буркнул Винс, – с голубой ленточкой.

– Да хоть косичку. Я тебе ещё у того же Бартоло закажу тряпок покружевнее, чтобы на девчонку больше был похож. Чтоб никто тебя всерьёз не принимал.

– А меня спросить не хотите? – не выдержал Винс. – Хоть о чём-нибудь?

Тот усмехнулся.

– Через годик-другой, – сказал он, – может, и спрошу. Если оба ещё живы будем. А пока, Пёрышко, слушайся меня. Тогда, может быть, и проживёшь хоть пару лет в здешнем гадючнике.

– Пёрышко-то почему? – вознегодовал, потеряв остатки терпения, Винс.

– А как ещё тебя звать… переплётчик? Одевайся давай, чего встал? Простудишься же.

Винс против воли выдохнул: близкое, очень близкое знакомство откладывалось на неопределённый срок. Скорпио, понятно, своё возьмёт рано или поздно, но хоть не сейчас.

Он разобрал стопку одежды на лавочке у стены. Вещи бедолаги Люка были ему и великоваты, и немного длинны. А ещё действительно кое-где разошлись по швам, остались без пуговиц, или шнурки и пряжки болтались уже на последней ниточке, порядком перетёртой. Хотя изначально одежда была вполне в духе рудного барона Бартоло, просто не следили за нею как надо бы. Это писарь барона-управителя неплохо зарабатывал, если мог позволить себе такие тряпки, или его кто-то содержал?

«Сам-то как думаешь?» – иронически вопросил Винс себя. А своего незваного покровителя спросил:

– Я не уверен, что такие вещи можно снять и оставить хотя бы на ночь без присмотра в той хибарке, где я живу. А если спать не раздеваясь, на что я буду похож утром?

– Какая хибарка? – удивился Скорпио. – Со мной ты будешь жить.

– В казарме?

– В ней самой. У меня там отдельная каморка, так что никто не тронет твоё барахло. Как и тебя самого, – прибавил он внушительно.

– Я должен Бладвину уже двенадцать кусков руды, – сообщил Винс, догадываясь, в общем, что на это ответит мужик, который тренирует стражников и который обещает уговорить, если что, самого’ Гомеза не отдавать проштрафившегося писаря на корм хищным тварям.

И Скорпио не подвёл.

– Перебьётся, – ответил он.

========== Новая работа ==========

Чистый, сытый, перемазанный жирной вонючей дрянью, от которой мозоли почти перестали болеть (по крайней мере пока их не беспокоили), Винс сидел на краю кровати с доставшейся ему в наследство от предшественника тонкой белой рубашкой в руках. Рубашку надо было кое-где подштопать, перешить пуговицы, срезанные снизу, на ворот и правую манжету, а вместо них где-то поискать любые другие, хоть из дерева вырезать. Игла у Скорпио имелась, нитки тоже, – правда, игла толстая, а нитки грубые, – так что к завтрашнему утру надо было успеть превратить кучу неаккуратно ношеного тряпья в опрятную и хоть как-то подогнанную по росту одежду. Возить слишком длинными рукавами по столу и бумагам, размазывая чернила, Винс не собирался.

Сам Скорпио спал. Поел, выдал своему подопечному иглу и нитки, разделся, упал и заснул ещё, кажется, в падении. Не храпел, кстати. Даже когда на спине лежал.

Комнатка у него была крошечная. Действительно каморка, а не комната. Зато отдельная. Не сказать, чтоб уютная, но опрятная. Похоже, наставник баронских стражников в самом деле служил в королевских войсках: очень уж хорошо это предположение объясняло и манеры его, и привычку к порядку. И точно не рядовым: такая внутренняя убеждённость, что ты имеешь полное право отдавать приказы и тебя не могут не послушаться – это хотя бы на десятника тянет.

И вроде бы в самом деле неплохой мужик, внимательный, заботливый… но как же не хотелось с ним спать! А он ведь даже не спрашивал согласия – просто ставил перед фактом. С этим самым выражением морды лица: «Я лучше знаю». И вроде бы он прав: действительно лучше спать с ним одним, чем быть шлюхой для рудокопов и призраков. Но Винсу завыть хотелось от бессильной тоски, когда он представлял эти мозолистые лапы на своём теле. «Может, всё-таки пойти и утопиться? – уныло подумал он, с усилием вгоняя толстую неуклюжую иголку в жёсткий, проклеенный для лучшего удержания формы, воротник. – Или, как мне в первый же день говорили те мужички у костра, доплыть до островка, а там шершней и шныгов как грязи – сожрут и не поморщатся. То есть, люди-то, наоборот, предостерегали, чтобы даже не вздумал туда соваться, но если покончить с собой духу не хватает, только и остаётся поручить это дело хищникам». Понятно, что и на это духу у него никогда не хватит, но хоть видимость выбора себе вообразить: будет совсем невмоготу – шныги с удовольствием помогут.

Он опять уколол палец, слизнул кровь и подождал немного, пока ранка затянется: пачкать белое полотно на таком видном месте не хотелось. Почему-то при виде заново набухшей тёмно-красной капли вспомнился тот ученик магов Огня, у которого Скорпио попросил заживляющей мази. Мантии, что ли, у них не огненно, а именно что кроваво-красные. А ещё этот Милтен взгляд на него бросил такой странный… то ли зависть, то ли ревность Винсу в нём почудилась. Да нет, именно что почудилась. Было бы кому и чему завидовать: маг Огня – писарю каторжного барона? Чушь.

Про кольцо Милтен, кстати, сказал, что зачаровано оно на защиту от огня, но зачарование слабенькое, даже от огненных ящериц не защитит. К повару, что ли, подлизаться, чтобы позволял брать нагретую воду? Тому, кто стоит дни напролёт у горячей плиты, лишним такое колечко точно не будет. Да, пожалуй. Старина Снаф дело говорил – с поварами надо жить дружно. Или вон, кстати, Снафу и подарить. Первый человек в лагере, кто по-человечески отнёсся к бестолковому новичку. Всё равно же думал, что придётся Бладвину отдать, так лучше уж толстяку, ему не жалко. Вот мозоли затянутся, надо будет навестить Снафа и подарить кольцо.

Ещё вспомнился хвостатый сосед по хибарке, который «не по мальчикам», зато храпел так, что лучше бы полапал по-быстрому и дал поспать спокойно. Впрочем, таким наверняка будет Скорпио. А Хвостатый теперь получил хибарку и койку в ней в полное своё распоряжение. Только почему-то Винсу казалось, что надолго он там не задержится. Человек, который в первый же день обдурил Призрака на сотню кусков руды, а на второй – поволок из Болотного лагеря в Новый полную сумку какого-то добра, вероятнее всего очень быстро пробежится по головам многих старожилов.

Он перешил пуговицы на те места, где они были гораздо нужнее, немного укоротил рукава, подштопал распускающийся подол рубашки. Потом подрезал штанины – с ними было гораздо проще: никаких манжет на пуговицах, никаких дурацких рюшей. Проще всего было с колетом, там вообще требовалось только пришить покрепче болтающиеся на честном слове пряжки. К тому времени, как Скорпио проснулся, Винс уже приготовил себе одежду на завтра. Ну, или на сегодняшний вечер, потому что сидеть в рубашке и в подштанниках немного надоело. Вдруг войдёт кто-нибудь, а он в таком виде?

– Так и шил, не разгибаясь? – хмыкнул Скорпио, вставая. – Отдохни, поваляйся. Я схожу к приятелю своему, стрел ему отнесу. Взамен, может, принесу мяса: Кавалорн его как-то так умеет на углях запечь, что даже кротокрысы кажутся вполне съедобными. Травки, что ли, нужные знает.

– Он охотник?

– Да, разведчик и охотник. У него избушка возле дороги к Новому лагерю.

– А вы успеете до темноты? – усомнился Винс, глянув на наливающееся синевой маленькое узкое окошко. Спать со Скорпио ему не хотелось, конечно, но чтобы падальщики сожрали неплохого мужика, он хотел ещё меньше. Даже если бы тот не заботился о нём. Не так уж много на каторге хороших людей, чтобы терять одного из них по его же собственной глупости.

– Да в это время, наоборот, лучше идти, – Скорпио быстро и деловито, привычными движениями, почти не глядя, застёгивал пряжки и завязывал шнурки, подгоняя снаряжение. – Кротокрысы из своих нор обычно выбираются после полуночи, а падальщики, как куры, уже на закате начинают плохо видеть. После заката они вообще кучками собираются и спят. Если не вляпаться с ходу в такое гнездовье, а обойти сторонкой, даже не пошевелятся.

– У меня кружка и ложка в той хижине осталась, где я жил, – вспомнил Винс. Когда Скорпио брал на кухне обед для них обоих, он приносил и ложки, но мучения первых дней ещё свежи были в памяти, и хотелось иметь своё.

– Да зачем они тебе?

– Дороги как память, – буркнул Винс. – Я за них отдал косяк, который мне подарили в Болотном лагере.

– Ладно, загляну, если не забуду, – пообещал Скорпио. Вид у него был довольно рассеянный, и Винс подумал, что забудет обязательно. Заболтается со своим приятелем Кавалорном, потом спохватится, что завтра рано вставать, поторопится обратно в замок – и какие уж там кружки-ложки?

В общем, Скорпио достал из сундука под окном сумку на длинном ремне, ещё раз посоветовал – или приказал? – Винсу отдыхать и ушёл.

А Винс улёгся навзничь, закинул руки за голову и прикрыл глаза. Спина, которая зверски затекла за три с лишним часа шитья, ныла, плечи тоже, правую кисть то и дело сводило лёгкой судорогой от постоянных усилий протолкнуть толстую тупую иглу сквозь довольно плотную ткань штанов и колета, а пальцы левой руки были исколоты этой иглой, несмотря на её толщину и тупость. Зато кровать была ровной и не очень жёсткой, а ещё на ней даже простыня имелась, не только одеяло и две подушки. Просто райские условия для того, кто уже и забыл, что такое кровать.

Он думал, что тоже уснёт или хотя бы задремлет, но видимо, слишком хорошо помнил о том, что Скорпио вернётся уже отдохнувшим, прогулявшимся и наверняка настроенным стребовать наконец со своего подневольного любовника должок за воду и мыло, за сытный горячий обед, за сон на настоящей кровати. Воспоминания о насилии притупились уже, конечно, но вспомнить-то ведь недолго. Даже не боль как таковую, а вот это гадостное и бесконечно унизительное чувство, что никто тебя о согласии не спрашивает и поделать ты с этим ничего не можешь. Униженно молить или отчаянно отбиваться – всё одинаково бесполезно. За сопротивление ещё и получишь, скорее всего, вразумляющих тумаков, а будешь выть и скулить «не надо, пожалуйста», тебя заткнут с досадой: «Да потерпишь, ничего с тобой не сделается»…

Так он и лежал в наползающей темноте без сна, понимая, что только изводит себя напрасно – и всё равно не в силах успокоиться.

– Не спишь? – Видеть его вернувшийся Скорпио не мог, но то ли по дыханию, то ли ещё как-то понял это. – А свет чего не зажёг?

– А зачем? – мрачно спросил Винс. – Всё равно ничего не делаю.

– Ну… так оно.

Скорпио положил на стол свою сумку (та шлёпнулась тяжело, но мягко, как бандитствующий в потёмках кот), что-то взял взамен и вышел ненадолго. Чтобы зажечь лучинку от факела или другой лампы, как оказалось.

– Вставай, я тут мяса принёс, – сказал он, разжигая лампу на столе. – Падальщик молоденький, почти птенец ещё.

– Спасибо, я… утром, наверное.

– Ох, и накрутил ты себя, я гляжу, – Скорпио сел на край кровати и подтянул Винса к себе. Тот не воспротивился, но прямо-таки закаменел. – Как тетива перетянутая, – вздохнул арбалетчик. – Чуть тронь, и лопнет. Пёрышко, я не тот мудак, который тебя насиловал.

– Трое, – угрюмо поправил Винс.

– Тем более не трое. Один, как видишь.

Он одной рукой (левой он придерживал Винса под поясницу) расстегнул верхние пуговицы на рубашке и спустил её с плеч, потёрся щекой, царапая щетиной тонкую кожу над ключицами.

– Врать не буду, – сказал он, чуть отстранив замершего, как в проходе с ползунами, любовника, – будет больно. Постараюсь, чтобы не так сильно, но всё равно первые несколько раз придётся потерпеть. Не зажимайся, ладно? А то порву ещё.

Он прошёлся короткими поцелуями по груди Винса, облизал соски, полез под рубашку снизу, чтобы развязать тесёмки подштанников. Винс, закрыв глаза и стиснув зубы, изо всех сил старался расслабиться, уговаривая себя потерпеть. Было ведь и куда больнее: когда на первых допросах он пытался уверить дознавателя, что ничего не знает ни о самих куплетах, ни о том, как они попали в его мастерскую, его били так, что в камеру потом возвращали чуть ли не волоком. Грозили настоящими пытками, но потом придумали кое-что получше…

Он дёрнулся, когда чужая рука по-хозяйки уверенно и при этом аккуратно сгребла… э-э… самое дорогое. Ну… мужчина в два с лишним раза старше, чем он, определённо знал, что со всем этим делать, но Винс, закусив губу, только замер полубморочно, мысленно повторяя: «Терпи, вряд ли это надолго». Надо просто потерпеть и эти жёсткие руки на себе, и чуть позже – член в заднице. Не смертельно. Пережил уже разок, и приходилось при этом гораздо хуже, чем сейчас.

Было, в общем, не так уж больно. Наверное, отчасти спасала та самая мазь, которой Винс лечил мозоли, а Скорпио воспользовался вместо смазки. Неприятно, тяжело, унизительно, но больно… нет, не особенно. Даже вчерашние мозоли не шли ни в какое сравнение. Только знай терпи и привыкай. Некоторым, говорят, даже начинает нравиться со временем. Некоторым вообще везёт.

– Тех уродов напомнило? – спросил Скорпио, обтирая его какой-то тряпкой. – Ладно, Пёрышко, пройдёт понемногу. Всё забывается. – Он ещё потёрся носом и щекой об шею Винса, прошёлся по ней быстрыми поцелуями и встал. – Поужинать не надумал? К утру остынет, будет совсем не то.