Текст книги "Удержать мою невесту (ЛП)"
Автор книги: Анжелика Снайдер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
Глава 26
Лука
Попытки Вероны игнорировать меня достигли нового максимума. Когда я сижу один за обеденным столом, экономка сообщает мне, что моя жена отказывается ужинать со мной сегодня вечером.
Прошлая ночь не выходила у меня из головы весь день. Я все еще чувствую ее сладость на своем языке. И как бы я ни старался забыть ее нежную кожу, я просто не могу. Я хочу ее снова. Одного вкуса было недостаточно. Я чертовски зависим.
– Если она не хочет есть со мной, то она вообще не будет есть, – сообщаю я экономке. – Ты понимаешь?
– Да, сэр.
После того, как она исчезает из комнаты, я смотрю на остатки своего стейка, внезапно потеряв аппетит.
То, что я сделал прошлой ночью, было жестоко. Но я не могу отрицать, что это заставило меня почувствовать себя лучше. Называйте это ревностью или как хотите, но Данте нужно было поставить на его гребаное место. Я видел, как он смотрит на мою жену, как будто в любой момент может заключить ее в объятия и утешить, будто она его. Она не его.
Она моя.
Рука сжимается в кулак, и я сильно ударяю им по крышке длинного деревянного стола. Она может игнорировать меня сколько угодно, но это ничего не изменит. Я не уступлю. Я родился в ненависти к ней и ее семье. И хотя в детстве мы были друзьями, сейчас, когда мы взрослые, это ни хрена не значит в реальном мире. Хоть она и моя жена, это не значит, что она должна мне нравиться или, не дай бог, я обязан любить ее.
Даже при том, что мои мысли все такие же, прошлой ночью что-то действительно изменилось. У меня есть страстное желание к ней, которое я не могу остановить. Потребность в том, чтобы она была подо мной, выкрикивала мое имя, пока я вгоняю свой член в ее тугую киску. Я хочу, чтобы она знала, кому принадлежит ее тело, и я хочу чувствовать это снова, и снова.
Мой член подергивается в штанах. И когда я надавливаю на него ладонью, громко стону. Я так чертовски возбужден, что даже не могу нормально думать. Одна мысль о ее красных губах, обхватывающих мой член, сводит меня с ума.
Расстроенный, я наливаю себе еще виски и выпиваю его одним глотком. А потом наливаю еще и еще, пока не начинаю чувствовать онемение.
Известно, что я за одну ночь опустошаю бутылку дорогого виски. Я хотел бы сказать, что я топлю своих демонов, но, к сожалению, они умеют плавать.
Глава 27
Верона
Желудок урчит с такой силой, что у меня почти кружится голова. Я так голодна. Сегодня я пропустила завтрак, обед и ужин только для того, чтобы не встречаться лицом к лицу с Лукой, и теперь расплачиваюсь за это.
По какой-то причине я подумала, что, возможно, он подойдет после ужина, извинится и предложит мне поесть. Но теперь я знаю, что была слишком наивна. Уже почти десять часов вечера, а я ничего не ела со вчерашнего вечера.
Кипя от злости, я накидываю прозрачное кимоно в цветочек на свою темно-синюю ночную рубашку и выхожу из комнаты. Я на цыпочках прохожу по тихому коридору и спускаюсь по лестнице на кухню. Пересекаю столовую, когда замечаю движение у стола и останавливаюсь как вкопанная.
Я встречаюсь с ним взглядом через всю комнату. Я могу сказать, просто взглянув на него, что он пьян, но почти пустая бутылка виски сразу выдает его.
– Что ты делаешь? – спрашивает он, его слова заплетаются.
Сначала в голове у меня пустота. Я так ошеломлена его расслабленным состоянием. Пиджак перекинут через спинку стула, а рубашка расстегнута, обнажая мускулистую грудь, которая запросто могла бы поместиться на обложке журнала.
– Дай угадаю, – говорит он, растягивая каждое слово. – Ты голодна.
– Да, – шепчу я.
– Надо было спуститься к ужину, – говорит он, пожимая плечами.
– Ты не можешь уморить меня голодом, – с нажимом говорю я.
– Я мог бы, если бы захотел. На самом деле я мог бы сделать с тобой все, что захочу, – признается он. – Не то, чтобы ты этого не заслуживала.
Его слова заставляют меня сделать шаг назад.
– Я ничего из этого не заслуживаю! – Яростно говорю ему. Я устала от его постоянной враждебности по отношению ко мне. – Я никогда ничего тебе не делала, Лука.
Он закрывает глаза, когда я произношу его имя.
– Ты одна из них.
– Одна из них? – Спрашиваю я, не понимая.
– Моретти, – усмехается он, как будто это имя оставляет неприятный привкус у него во рту.
Я не знаю, что будет дальше, но думаю, что, честно говоря, мы с ним только что достигли критической точки.
– Пошел ты, Лука, – шиплю я.
Его глаза открываются и сужаются, когда он смотрит на меня.
– Что ты мне только что сказала?
– Пошел ты! – кричу я.
Не успеваю и глазом моргнуть, как он встает со стула и направляется прямо ко мне. Визжа от ужаса, я поворачиваюсь, чтобы убежать, но он слишком быстр. Лука поднимает меня на руки и подводит к столу, перегибая через край и прижимая мое лицо к дереву. Он заводит мои руки за спину и удерживает их на месте одной из своих больших ладоней, в то время как другой хватает меня за затылок.
– Скажи это еще раз, – шипит он мне сквозь стиснутые зубы.
И я так делаю.
– Пошел ты!
Следующее, что я слышу, – это звук рвущегося кимоно, которое срывают с моего тела, кружевной, нежный материал разлетается в клочья вокруг меня. Его рука тянется к подолу моей ночной рубашки, и я кричу: – Не смей!
Он колеблется, а затем говорит: – Что ты сделаешь, Верона, если я прикоснусь к тебе? Будешь ли ты выкрикивать мое имя и умолять об освобождении, как прошлой ночью?
Мое лицо вспыхивает от смущения.
– Может быть, ты хочешь, чтобы я отшлепал тебя и снова сделал влажной, – шепчет он мне на ухо, и аромат дорогого скотча овевает мое лицо.
– Пожалуйста. Остановись, – умоляю я.
Он сжимает мои руки, прежде чем отпустить, с отвращением усмехаясь. Он начинает уходить от меня из комнаты, когда я кричу ему вслед: – Я не знаю, что, по-твоему, моя семья тебе сделала, но мы ничего не делали!
Он останавливается и оборачивается, выражение его глаз пугает меня до чертиков. Несколькими длинными шагами он сокращает расстояние, между нами, хватая меня за шею. Он прижимает меня к стене и наклоняется, пока не оказывается всего в дюйме от моего лица.
– Кто-то из вашей семьи убил мою мать. Мне было всего двенадцать лет, когда ее хладнокровно убили на нашей гребаной кухне, – говорит он опасно низким голосом.
– Ч-ч-что?
– Ты знаешь, что это делает с мальчиком, когда он видит, как его мать умирает прямо на его гребаных глазах, в его гребаных объятиях?
– Твою мать убили? – Шепчу я.
– Держу пари, твой дорогой старый папаша не рассказывал тебе об этом, не так ли? Нет, ты была слишком избалована, тебя всегда оберегали и держали подальше от всего этого дерьма.
– Откуда ты знаешь, что это сделала моя семья? – Осмелюсь спросить.
– Потому что они всегда убивали своих врагов одним и тем же способом. Трижды перерезая им горло. Столько же кинжалов в фамильном гербе Моретти.
Слезы наполняют мои глаза, когда я понимаю, что он говорит правду. Теперь все имеет смысл. Причина, по которой наши семьи превратились из знакомых в заклятых врагов почти за одну ночь. Я знала, что его мама умерла, но никогда не догадывалась, почему и кто за всем этим стоит.
Я с трудом сглатываю. Он сжимает мое горло, и я инстинктивно поднимаю руки, хватая его за запястье.
– Но я думаю, наши дедушки думали, что этот брак принесет какой-то мир, хотя я никогда не смог бы по-настоящему полюбить никого, кто носит фамилию Моретти.
Мой мозг работает сверхурочно, пытаясь обработать всю информацию. Думаю, меня держали в неведении, потому что мой отец никогда не рассказывал мне ничего из этого. Я понятия не имела, что Витале обвиняют мою семью в смерти матери Луки. Неудивительно, что их ненависть к нам так глубока.
– Пойди, что-нибудь поешь. Смерть от голода – недостаточно жестокая смерть.
Затем он отпускает меня, оставляя в ошеломленном молчании. Лука выходит из комнаты, и я остаюсь одна. Бросаю взгляд на кухню, но сейчас вряд ли смогу что-нибудь съесть. Мой желудок протестующе сводит, но я полностью потеряла аппетит. На самом деле, я чувствую, что меня вот-вот вырвет. Тот факт, что Лука был свидетелем смерти своей матери, вызывает тошноту. Он был таким молодым и невинным. Это объясняет, почему он вырос в холодного, черствого человека, которым. Ее убийство изменило его.
Теперь, когда я знаю правду о его ненависти ко мне, это заставляет меня опасаться за свою безопасность здесь, за безопасность моего отца. Когда я в доме Луки, прямо рядом с врагом, это делает нас всех уязвимыми.
Я тут же решаю, что утром навещу своего отца и докопаюсь до сути всего этого. Если мой отец действительно виноват в смерти матери Луки, то это все изменит.
Глава 28
Лука
На следующее утро просыпаюсь с сильной головной болью. Я слишком много выпил прошлой ночью, и теперь должен страдать от последствий.
Я вылезаю из постели, от каждого движения голова болит все сильнее. Принимаю обезболивающее и запрыгиваю в душ. Горячий пар, кажется, немного помогает. И к тому времени, как я одеваюсь, чувствую себя немного лучше.
Я спускаюсь по лестнице и останавливаюсь в столовой. Воспоминания о прошлой ночи обрушиваются на меня, и я громко ругаюсь. Я слишком много рассказал Вероне. Я раскрыл свои карты. Рассказал ей о своих истинных чувствах, скрывающихся за ненавистью к ней и ее семье. И выражение ее лица сказало мне именно то, что я и так знал – она понятия не имела.
Конечно, ее отец не сказал ей, что он несет ответственность за убийство моей матери. Я имею в виду, зачем ему это? Не думаю, что этот мужчина когда-либо брал на себя ответственность за все то плохое, что он натворил за всю свою жизнь.
Он убивал без разбора, но держу пари, Верона понятия не имеет, кто на самом деле ее дорогой старый папаша и на что он способен. По крайней мере, я знаю, кто мой отец. Воочию убедился в том, какие разрушения он может принести целой семье. Хотя мне всегда было интересно, почему он не убрал Моретти, когда у него была такая возможность. Если бы это зависело от меня, они были бы давным-давно стерты с лица земли.
Я знаю, что мы так и не поймали человека, который перерезал горло моей матери. Я всегда представлял, что это был сам Антонио Моретти, но этот большой кусок дерьма не смог бы достаточно быстро выбежать из дома в то утро, не споткнувшись о свои толстые ноги.
Нет, это определенно был кто-то, кого наняла семья Моретти. Но почему моя мать? Я никогда не понимал ответа на этот вопрос. Было бы разумнее попытаться нанести удар по моему отцу. Он был соперником Антонио, его заклятым врагом. Зачем убивать того, кто был невиновен?
Пытаясь прояснить голову, я иду на кухню.
Бенито пьет кофе, пока персонал занимается уборкой после завтрака.
В комнату входит одна из домработниц.
– Завтрак, сэр?
Игнорируя ее, я спрашиваю Бенито: – Где Верона? – Я не удивлюсь, если она сбежала после прошлой ночи. Теперь она знает мои истинные чувства к ней. И хотя мы связаны этим контрактом, я не сомневаюсь, что она в ужасе от меня и от того, что я могу с ней сделать.
– Она поехала повидаться со своим отцом, – сообщает мне Бенито.
– Черт! – Я кричу, пугая молодую женщину рядом со мной. – Кто ее отвез?
– Я думаю, это был Данте.
Данте. Конечно. Он был занозой в моей заднице с тех пор, как я себя помню. И теперь он давит на меня, когда дело касается моей жены. Он выводит роль ее телохранителя на совершенно другой уровень. И если он думает, что может превзойти меня, то впереди его ждут сюрпризы. Думаю, то, что я поставил его на место позапрошлой ночью, ничего не изменило. Мне просто нужно сделать еще один шаг вперед, чтобы убедиться, что он понимает.
– Завтрак, сэр? – снова спрашивает экономка, ее светлая челка падает ей на глаза.
– Да, – Я, пожалуй, поем и наберусь сил. С Данте и Вероной разберусь позже.
Глава 29
Верона
Мои высокие каблуки стучат по полированному деревянному полу, когда я направляюсь в кабинет отца. Я знаю, что именно там он будет. У меня много вопросов, на которые мне нужны ответы, и я не уйду, пока не получу на каждый из них.
– Верона, – удивленно произносит мой отец, когда я врываюсь в кабинет.
Я помню, как ребенком пробиралась сюда. Темная антикварная мебель обычно интриговала меня, и я часами сидела, разглядывая замысловатые резные узоры и листая его старые пыльные коллекции книг.
Эта комната всегда приносила мне ощущение покоя, потому что никому другому сюда не разрешалось входить. Даже мне не разрешали, но мой отец пускал, когда не занимался бизнесом.
Я молча киваю Данте, прежде чем закрыть дверь, фактически отгораживаясь от него. Я доверяю Данте, и благодарна, что он согласился подвезти меня сюда сегодня, но хочу, чтобы этот разговор остался между мной и моим отцом. Я не хочу, чтобы вкрались какие-либо сторонние мнения.
– Что-нибудь случилось? – спрашивает отец.
– Я хочу, чтобы ты рассказал мне, как умерла Джанна Витале.
– Ты знаешь, как она умерла, – говорит он, отмахиваясь от меня рукой.
– Нет, не знаю. Я полагала, что это была автомобильная авария или что-то внезапное, но ты никогда не говорил мне правды. Никто не сказал мне правды о том, что произошло.
Папа встает и подходит к одному из больших окон от пола до потолка, выходящих на территорию поместья. Спустя долгое время он наконец говорит: – Джанна Витале была убита в своем доме.
– Кем? Это был ты? – Спрашиваю я, отчаяние наполняет мой голос.
Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня.
– Только не говори мне, что ты пришла сюда, чтобы обвинить своего собственного отца в убийстве.
– Мне нужно знать, кто ее убил.
– Никто не знает. Ее убийцу так и не поймали. Я слышал, это произошло внезапно, вор посреди ночи.
– Ты знал, что Лука видел, как она умирала?
Папа морщится от этой информации.
– Нет, я не знал. Он на мгновение задумывается над этой информацией. – Неудивительно, что он стал таким ожесточенным, проблемным мальчиком.
– Ты знал, что Витале винят тебя в ее смерти?
– Да, конечно, знаю. В конце концов, именно из-за этого и началась война между нашими семьями. Но я сказал им, что ничего об этом не знаю, и я правда не знаю. Я никогда этого не делал и никогда не сделаю. Дело закрыто даже для полиции. – Он подходит к своему столу и снова садится. – Я бы никогда не нанес удар по невинной женщине. Даже если у нас были проблемы с Витале, Джанна была невиновна.
– Лука сказал, что ей трижды перерезали горло.
Мой отец, кажется, не ошеломлен этим открытием.
– Кто-то хотел подставить нас, заставить Витале поверить, что это были мы, – непреклонно говорит он.
– Так вот почему ты отослал меня? Ты думал, они попытаются отомстить мне?
– Да. – Он достает сигару из маленькой коробки на углу своего стола, отрезает кончик и закуривает, надувая щеки, пока на ее конце не образуется вишенка. Струйка дыма срывается с его губ, когда он смотрит на меня. – Я хотел обезопасить тебя. И это был единственный известный мне способ. Я должен был увезти тебя из дома, чтобы ты была как можно дальше от всего этого. – Он вздыхает и делает еще одну затяжку. – Все успокоилось, когда они не смогли доказать, что я заказал убийство, или найти человека, который это сделал. Но, очевидно, Лука Витале все еще питает некоторую неприязнь к нашей семье.
Я хочу сказать своему отцу, что это больше, чем недоброжелательность. Это чистая, неразбавленная ненависть. Но я держу рот на замке. Я здесь не для того, чтобы убегать из дома... Даже если особняк Луки не кажется мне домом. Кроме того, я не могу уехать, даже если бы захотела, из-за контракта, обязывающего нас быть женатыми и жить вместе.
– Дедушка думал, что контракт все исправит навсегда?
Папа кивает.
– Два патриарха строили козни за нашими спинами. Они хотели гармонии в семьях раз и навсегда. – Он садится за свой стол и кладет сигару в ближайшую пепельницу. – Валериус Витале и мой отец были друзьями детства. Они, очевидно, устали от всех этих разборок, и это было единственное, что они могли сделать, чтобы предотвратить любую будущую войну между семьями. Их предсмертным желанием было принести мир всем нам.
– Я не знаю, наступит ли когда-нибудь мир, – бормочу я себе под нос.
Он пожимает плечами.
– Возможно, нет. – Затем он спрашивает: – Что еще ты хочешь знать?
– У тебя есть какие-нибудь подозрения относительно того, кто мог хотеть убить Джанну Витале?
Он качает головой.
– Никто не знает. Иначе этот человек был бы уже мертв.
Это правда. Если бы Витале знали, кто убил Джанну, этот человек уже был бы на глубине шести футов под землей.
– Что еще тебе от меня нужно, Верона?
– Можем ли мы ... можем ли мы провести день вместе? – Спрашиваю я его, и мой вопрос явно удивляет его. Мне нужно отдохнуть от Луки, и я уже много лет не проводила по-настоящему качественное время со своим отцом. Все эти разговоры о покойной матери Луки заставляют меня задуматься о моей матери.
Я уже потерял одного из родителей. Мой отец – единственная семья, которая у меня осталась, и я была бы опустошена, если бы потеряла и его тоже. Я знаю, что это неизбежно, но могу наверстать упущенное, начиная с сегодняшнего дня.
– Конечно. Для тебя – все, что угодно.
Я улыбаюсь ему.
– Спасибо тебе, папа.
– Знаешь, тот самый магазин мороженого, в который мы водили тебя, когда ты была маленькой девочкой, все еще находится дальше по улице. Хочешь сходить?
– Я бы с удовольствием.
Я знаю, Лука будет недоволен моим отсутствием на весь день, поскольку я точно не сказала ему, что ухожу. Но, насколько знаю, он даже не знает, что я ушла. И я предполагаю, что если он узнает, ему определенно все равно.
Глава 30
Лука
Я не могу сосредоточиться. Вероны не было весь день, и это чертовски меня достает. Данте ответил только на одно из моих сообщений, в котором говорилось, что она в доме своего отца, и это было несколько часов назад. Все остальные сообщения были проигнорированы. И хотя ему платит семья Моретти, я собираюсь сделать выговор этому ублюдку, как только он попадет в мои руки.
Он вывез отсюда мою жену без моего разрешения. Мне похуй, на кого он работает. Он живет под моей гребаной крышей. Он ест мою еду. Он гадит в мои туалеты. Он выслушает все, что я, блядь, скажу. И если ему это не понравится, он уберется восвояси. Мне похуй, насколько сильно Верона хочет видеть его своим телохранителем.
Я требую порядка и контроля в своей жизни. Если у меня не будет этих двух вещей, то мой мир, похоже, скатывается по спирали в полный хаос. И чем скорее Верона узнает об этом, тем лучше.
Уже почти восемь часов, я допиваю пятый бокал виски, когда вижу, как черный BMW въезжает в гараж на записи с камер наблюдения. Я нетерпеливо наблюдаю на своем ноутбуке, как Верона выходит из машины после того, как Данте открывает ей дверь. Затем отслеживаю ее передвижения по гаражу и дому. Она поднимается по лестнице в свою спальню, даже не заглянув ни в одну из комнат в поисках меня.
Я киплю, мои руки сжимаются от гнева, когда я выхожу из своего кабинета и отправляюсь на поиски Данте.
Он на кухне, роется в холодильнике, когда я подхожу к нему.
– Ты увез мою жену без моего разрешения? – Я спокойно выдвигаю обвинение, хотя внутри я совсем не спокоен.
– Я не знал, что это против правил, – саркастически говорит он, преувеличивая последние два слова и выводя меня из себя еще больше.
– Позволь мне прояснить кое-что для тебя. То, что делает или не делает моя жена, – это мое дело, а не твое. С этого момента ты сначала будешь во всем советоваться со мной, или останешься без работы.
– Ты не можешь меня уволить, – говорит он, доставая что-то из холодильника, чтобы приготовить что-нибудь поесть. – Я на тебя не работаю.
Я бросаю на него сердитый взгляд.
– Ты на меня не работаешь, но я все равно могу вышвырнуть твою гребаную задницу из своего чертового дома.
– Вероне бы это не очень понравилось, – говорит он, одаривая меня дерзкой ухмылкой.
Данте высокий, но я выше и крупнее его. Сомневаюсь, что он прошел такую подготовку, как я за свою жизнь. Поначалу, возможно, будет трудно, но я знаю, что смогу его одолеть. В этот момент я ничего так не хотел бы, как избить его до кровавого состояния.
– Мне похуй, что ей нравится или не нравится. И то же самое касается тебя. Будешь плевать на меня, и ты уйдешь отсюда. Понял?
– Конечно, босс, – говорит он, и мне требуется вся моя сила, чтобы не подойти к нему и не выбить эту улыбку с его лица вместе с парой зубов из его чертового рта.
– И если та ночь не была показателем того, чей член она хочет, тогда я не знаю, что тебя разбудит, – шиплю я на него. Это заявление заставляет его замолчать, и теперь я улыбаюсь, прежде чем повернуться и выйти из комнаты.
Я иду прямо в спальню своей жены. Я пугаю ее, когда распахиваю дверь. Ее миниатюрное тело завернуто в полотенце, с длинных волос стекает вода, когда она выходит из смежной ванной.
Я уже за гранью спокойствия. Я чертовски взбешен.
– Где, черт возьми, ты была весь день? – Я рычу. И хочу услышать слова из ее уст на случай, если Данте морочил мне голову.
– Я ездила повидаться с отцом. Какие-то проблемы? – Спокойно спрашивает она, на которую, похоже, не действует мой гнев.
– Данте не должен никуда увозить тебя без моего разрешения, – требую я.
Теперь это выводит ее из себя. Она переходит от спокойствия к гневу за две целых пять десятых секунды. И я не могу не заметить, как мило она выглядит, когда злится.
– Я должна попросить у тебя разрешения выйти из дома, чтобы повидаться с отцом? – возмущенно восклицает она. – Лука, это абсурд!
– Это не абсурд. Это разумно. Ты знаешь, в каком мире мы живем, Верона. Ты там не в безопасности, – предупреждаю я.
– Со мной все это время был Данте! – возражает она, ее голос повышается до нового уровня.
И я не знаю почему, но меня бесит, что она полагается на своего телохранителя в обеспечении безопасности, а не на собственного мужа. Хотя, думаю, я дал ей не так уж много причин доверять мне. Черт возьми, я дал ей все основания не доверять мне.
Пытаясь успокоиться, я меряю шагами пол ее комнаты.
– Зачем ты ходила к своему отцу? – Спрашиваю я, хотя думаю, что уже знаю ответ на этот вопрос.
– Чтобы узнать информацию о твоей матери.
Я останавливаюсь и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее.
– И?
– Он отрицал свою вину в совершении этого преступления. Он не причастен к смерти твоей матери.
– И ты ему веришь? – Я усмехаюсь.
– Конечно, я верю ему! Я была там. Я смотрела ему в глаза. Он не лгал мне. Он говорил правду!
– Он никогда бы не сказал тебе правду, – говорю я, качая головой. Я делаю несколько шагов вперед, пока не оказываюсь прямо перед ней. – Ты действительно думаешь, что он признался бы в чем-то подобном своей собственной дочери?
– Он этого не делал. Кто-то хотел, чтобы все выглядело так, будто он заказал убийство, – яростно говорит она, и я слышу убежденность в ее голосе. Она так искренне верит ему. И понятия не имеет, насколько ошибается.
– Он убил мою мать, чтобы выбить моего отца из игры. Они сражались за территории. В конце концов, твой отец победил. Мой отец стал калекой после смерти моей матери. И это именно то, чего хотел твой отец. Это была его цель, и он с триумфом ее достиг.
Слезы наполняют ее глаза, когда она смотрит на меня.
– Ты слишком ослеплен своей ненавистью, чтобы верить во что-то иное, кроме того, во что ты хочешь верить. Нет никаких доказательств того, что мой отец имел к этому какое-либо отношение. Ты ничего не сможешь доказать.
– Однажды я это докажу, – обещаю я ей. – И когда ты поймешь, какой грязный ублюдок на самом деле твой отец, ты ….– Мои слова резко обрываются, когда Верона внезапно дает мне пощечину.
– Ты ублюдок! – кричит она мне.
Она поднимает руку, чтобы ударить меня снова, но я хватаю ее за запястье. А затем хватаю за другое, когда она пытается замахнуться снова. – Тебе действительно не следовало этого делать, – усмехаюсь я. Грубо толкая, я швыряю ее спиной на кровать.
Она растягивается на матрасе, и ее полотенце слегка распахивается, обнажая шелковистое бедро и часть ее бритой киски. У меня мгновенно текут слюнки при виде этого.
– Не надо, – предупреждает Верона, но я слышу неуверенность в ее тоне.
– Не делать что? – Спрашиваю я, забираясь на кровать и нависая над ней. – Не заставлять тебя снова кончать, когда мой рот на твоей киске?
– Остановись, – шепчет она, ее дыхание вырывается короткими, учащенными вздохами.
Я провожу языком от ее уха, вниз по шее, затем к ложбинке между грудями. Она вздрагивает подо мной, и мой член болезненно наталкивается на молнию.
– Пожалуйста, – умоляет она, и я останавливаюсь, чтобы посмотреть на нее.
– Пожалуйста, остановись ... или, пожалуйста, продолжай? – Спрашиваю я ее глубоким голосом, полным животного голода.
Ее глаза цвета меда сверкают в лунном свете, струящемся сквозь прозрачные занавески, и на ее лице непроницаемое выражение. Черт возьми, я не думаю, что даже она знает, чего хочет в этот момент.
И вот, когда она не отвечает мне, я неохотно отстраняюсь от нее. Я никогда не заставлял женщину делать то, чего она не хочет, и не собираюсь начинать с нее.
– Спокойной ночи, Верона, – говорю я ей, прежде чем покинуть комнату, хлопнув за собой дверью.
