Текст книги "Удержать мою невесту (ЛП)"

Автор книги: Анжелика Снайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Глава 3

Верона

Я стою перед зеркалом в свадебном магазине и смотрю на свое отражение. Я даже не узнаю себя в платье, выглядя такой ... другой. Такой взрослой.

– Боже мой, ты выглядишь великолепно! – восклицает владелица магазина, оживленно разводя руками. Это невысокая пожилая дама с вьющимися светлыми волосами и в огромных очках, из-за которых ее голубые глаза кажутся огромными за толстыми стеклами. – Я знала, что это платье будет отлично смотреться на тебе, – изливается она.

Слезы наполняют мои глаза, когда я оглядываю пустую комнату. Боже, как бы я хотела, чтобы моя мама была здесь, со мной. После того, как она скончалась, пустота заполнила меня, опустошая изнутри, и я задаюсь вопросом, почувствую ли когда-нибудь снова такую безусловную любовь.

Мой отец всегда был приверженцем правил и послушания, но моя мать ... она была более снисходительной и понимающей. Она заставляла меня улыбаться, заставляла меня смеяться. Она была похожа на настоящего ангела на этой земле, замаскированного под человека.

И я ужасно скучаю по ней, особенно сегодня.

– О, милая, не плачь, – говорит женщина, протягивая мне пачку салфеток из ближайшей коробки. – Свадьба – это счастливое событие!

Я почти закатываю глаза. Она не знает моей ситуации, и не может понять, через что я прохожу. Эта свадьба будет какой угодно, только не счастливой. Я собираюсь выйти замуж за совершенно незнакомого человека. Конечно, я знала Луку, когда мы были младше, но мы были просто детьми. Прошло много лет с тех пор, как мы разговаривали или даже видели друг друга. Я понятия не имею, что с ним случилось после полового созревания. Насколько я знаю, он мог выглядеть как пузатая свинья. И пахнуть так же.

Съежившись, я говорю женщине: – Хорошо, я возьму это. Нет смысла примерять какие-либо другие платья. Ни одно из них никогда не покажется мне идеальным, поскольку меня заставляют идти к алтарю вместо того, чтобы делать это по собственной воле.

– Ты уверена? Это первое, что ты примерила. Я не говорю, что ты не выглядишь сногсшибательно, но у меня есть еще много разных вариантов для тебя, – говорит она, поправляя большие очки на переносице своего крошечного носа.

– Я уверена, – говорю ей с твердым кивком. Это было первое платье, которое привлекло мое внимание, и, честно говоря, я даже не хочу примерять другие. Не то чтобы я ждала этого дня. Нет, это свалилось на меня всего несколько дней назад из-за контракта, который я должна была подписать. И мне показалось, что я расписалась за свою жизнь.

Если бы папа не убил меня, я бы купила черное свадебное платье, соответствующее моему настроению и чувствам по отношению к этому соглашению. Но мне не нужно, чтобы он был еще более отстраненным и злым на меня, чем сейчас. Он единственная семья, которая у меня осталась. Люби его или оставь. И, думаю, я выбираю любить его.

– Я не уверена, что мне нужно будет что-то менять, – говорит женщина, обходя ткань и ощупывая ее в поисках разрывов или изъянов. – Оно действительно идеально. Сидит на тебе как перчатка.

– Мне повезло, – с сарказмом бормочу я.

– Оно пролежало несколько месяцев. Я подготовлю его для тебя и отпарю. Оно будет готово через два дня. Все в порядке?

– Все в порядке, – отвечаю я.

– Я сейчас вернусь с несколькими вариантами фаты, а потом мы сможем посмотреть туфли, – говорит она мне, прежде чем исчезнуть в подсобке.

Я стою там, любуясь платьем в стиле русалки, украшенное замысловатыми кружевными деталями, с V– образным вырезом, таким же глубоким вырезом сзади и коротким шлейфом. Оно действительно красивое. Я просто хотела бы не надевать его на свадьбу, в которой не хочу участвовать.

– Вау, посмотри на себя, – произносит голос позади меня.

Мои глаза встречаются с Данте в зеркале, и я не могу сдержать улыбку. Данте – тот, кто привез меня сюда. Он был моим лучшим другом с тех пор, как мне исполнилось восемь лет. Когда меня отправили в школу-интернат, он остался работать у моего отца. Мы поддерживали связь через письма и разговаривали по телефону почти каждую ночь, когда мне разрешали звонить.

И когда я переехала жить к своей двоюродной бабушке и вернулась в тот же штат, что и он, по крайней мере, Данте навещал меня каждые выходные. Он не пропустил ни одного.

Данте был моей опорой во всем этом. С тех пор, как потеряла свою мать, он был плечом, на котором я плакала. Не знаю, что бы я делала без него. И надеюсь, что мне никогда не придется об этом узнать.

– Что ты думаешь? – Спрашиваю я, поворачиваясь к нему лицом.

– Belissima, – говорит он, поднимая большой палец вверх и подмигивая.

Красивая. Конечно, Данте сказал бы это. Он всегда знал, как заставить меня чувствовать себя лучше.

– Спасибо, – говорю я ему, снова поворачиваясь лицом к зеркалу. Я не могу удержаться и позволяю своему взгляду задержаться на Данте немного дольше, чем следовало бы, пока он прогуливается по магазину, его красивое лицо теперь серьезное, когда он высматривает какие-либо угрозы для меня. Румянец ползет по моей шее к щекам, когда я тайком смотрю на своего лучшего друга в зеркале.

Данте определенно повзрослел за эти годы. Ушел тощий парнишка, которого я так хорошо помню. На его месте высокий, красивый мужчина с темными волосами, темными глазами и доброй улыбкой. Он хорошо поправился, и тренировки определенно принесли свои плоды. Его мускулы, которые я иногда замечаю, когда он надевает футболки, огромны.

Когда я была подростком, я клялась, что когда-нибудь выйду за него замуж. Но это была всего лишь зыбкая мечта, потому что на самом деле мой отец никогда бы этого не допустил. Данте никогда не будет равным или достаточно хорошим в его глазах, и это причиняет боль. Мой отец понятия не имеет, насколько Данте на самом деле прекрасен. Я знаю, что он бы позаботился. Наши чувства никогда не переходили грань дружбы в романтическую, но мне всегда было интересно, чтобы могло произойти. Но теперь посмотрите, где я нахожусь. Все мои мечты о браке с кем-то, в кого я действительно могла бы влюбиться, улетучились.

Женщина возвращается, держа в руках несколько вуалей.

– Хорошо, давай посмотрим, что тебе больше всего понравится из этого.

Она надевает мне на голову фату, и это завершает образ. Теперь я действительно похожа на невесту. И не могу сдержать хмурого выражения, которое мгновенно появляется на моем лице.

– Улыбнись, дорогая, – говорит она с преувеличенной улыбкой. – Просто подумай о том, как ты будешь счастлива в день своей свадьбы.

Хмурость усиливается, и я задаюсь вопросом, будет ли у меня когда-нибудь снова повод для улыбки. Через несколько дней я стану миссис Витале. И это пугает меня до чертиков.

Глава 4

Лука

Я меряю шагами пол в маленькой прихожей сбоку от часовни. Мы с Вероной поженимся меньше чем через час. Я не нервничаю, ни в малейшей степени. Однако волнуюсь. Я не знаю, как мы собираемся наладить отношения. Мы связаны контрактом и должны оставаться женатыми, но мы полные гребаные противоположности. Я даже не знаю ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что ей нравится, а что нет.

Но я точно знаю, что большую часть своей жизни она была защищена, долгое время ее держали подальше от семейного бизнеса и интрижек. Ей не приходилось подбирать осколки разрушенных империй или управлять повседневным бизнесом, чтобы удержаться на плаву. Ей никогда не приходилось пачкать руки в крови или иметь дело с последствиями. Ей не место в моем мире, и уж точно мне не место в ее.

И все же ... мы здесь.

Я никогда не представлял себя когда-либо женатым, так что не похоже, что все это разрушило мои надежды и мечты, как, вероятно, это произошло с ней. Все девушки мечтают об идеальной свадьбе, красивом женихе, вечном счастье.

В детстве у меня никогда не было таких иллюзий.

После смерти моей матери мой отец стал ожесточенным, полным ненависти человеком. Он выместил основную тяжесть своего гнева на мне. И если это то, что происходит, когда ты теряешь кого-то, кого так сильно любишь, то я не хочу этого чувствовать.

Вопрос о браке никогда не обсуждался. Я перетрахал почти весь город, даже не позвонив девушкам снова и не вспомнив их имен.

И теперь я собираюсь быть связанным. Ну, технически. В контракте нет пункта об измене. Поверьте мне, я позаботился об этом.

Нет, Верона будет моей женой только юридически. На самом деле она по-прежнему дочь врага, главного конкурента моей семьи. Ее семья была занозой в моем боку в течение многих лет, и этот контракт – полная чушь.

Я не знаю, о чем думал мой дедушка. Брак ничего не решает. Этот союз не принесет мира. Если уж на то пошло, это заставит меня ненавидеть Моретти еще больше. Конечно, ради этой свадьбы наши семьи отложили разногласия в сторону, но это ничего не меняет. Верона по-прежнему мой враг. И я не планирую облегчать ей жизнь. Нет, совсем наоборот. Я планирую сделать ее жизнь невыносимой. Я собираюсь заставить ее пожалеть о том, что она вообще подписала этот контракт. Если Верона думает, что в моем доме с ней будут обращаться как с принцессой, она может забыть об этом, черт возьми.

Дверь в маленькую комнату со скрипом открывается, и входит мой отец. Он разодет в пух и прах, как и я. И когда он говорит: – Они готовы принять тебя, сынок, я с трудом сглатываю комок, образовавшийся у меня в горле.

– Из этого должен быть выход, – повторяю в двадцатый раз за сегодняшний день. Я продолжаю протестовать, но знаю, что мои усилия тщетны. Контракт подписан. Дело сделано.

– Этого хотел твой дедушка. Мы должны уважать его желания, – торжественно говорит мой отец.

– Это ошибка. Я даже не знаю эту девушку, – выпаливаю я, как капризный ребенок, пытающийся выпутаться из неприятностей.

– Ты знал ее когда-то. Когда ты был молод.

Я качаю головой на его слова. Помню время, когда я играл в том же парке, что и Верона. Кажется, тогда мы даже дружили. Но это было до того, как все случилось и мою мать убили. Тогда я был невинен. Все было по-другому, так чертовски по-другому.

– Мы были детьми, – говорю я отцу.

– Ты любил ее тогда, – замечает он, заставляя меня встретиться с ним взглядом.

– Что? – Восклицаю я.

– Я помню, как однажды ты прибежал домой и сказал мне, что влюблен в девочку из парка. Давай просто скажем, что моя реакция, когда ты назвал мне ее фамилию, была не очень хорошей. – Он пожимает плечами. – Может быть, это моя вина, что ты возненавидел ее. Когда я сказал тебе, что она дочь нашего соперника, на следующий день ты пошел на игровую площадку и столкнул ее с качелей. – Он посмеивается над воспоминаниями. – Тогда наши семьи чуть не начали войну из-за того, что ты сделал. – Затем его лицо внезапно становится серьезным. – Может быть, это было просто предчувствие того, что должно было произойти позже.

Я едва помню инцидент на детской площадке.

– Моретти – подонки, – выплевываю я. – И теперь меня заставляют жениться на одной из них.

Отец хлопает меня по спине, выводя из комнаты.

– Могло быть и хуже, мой мальчик. По крайней мере, она симпатичная.

Я быстро поворачиваюсь к нему.

– Ты видел ее?

Он кивает.

– На нее приятно смотреть, так что, по крайней мере, она тебе подходит.

Я не знаю, почему от этого я чувствую себя немного лучше. Но то, что она внешне хорошенькая, может быть маскировкой для отвратительной личности, которую я не смогу терпеть.

– Некоторые из самых красивых вещей могут прогнить изнутри, – объясняю я ему.

– Это правда, – соглашается он. – Он обхватывает мою голову руками и целует в каждую щеку. – Удачи, сын.

– Спасибо, – бормочу я, подходя к алтарю, где ждет священник. И когда я стою там, перед двумя враждующими семьями, скамьи забиты гостями и разделенны по обе стороны переполненной церкви, я знаю, что мне понадобится много удачи, чтобы пройти через это.

Глава 5

Верона

Я не могу дышать. Я стою в вестибюле церкви, ожидая своего выхода... и мое платье слишком узкое. Это странно, потому что, клянусь, оно было мне впору всего несколько минут назад. Но сейчас я чувствую, что могу упасть в обморок.

– Расслабься, Верона, – раздается успокаивающий голос Данте рядом со мной.

– Мое платье слишком узкое, – говорю ему в панике.

– Твое платье в порядке. Ты доводишь себя до панической атаки. – Данте встает передо мной, берет мои руки в свои и начинает медленно вдыхать и выдыхать. – Делай как я.

Сначала мое дыхание учащается, но, в конце концов мне удается замедлить его.

– Видишь? Просто приступ паники.

Я не могу не улыбнуться Данте. У него всегда так хорошо получалось меня успокаивать. Когда мы были детьми, я часто сталкивалась с приступами паники после смерти матери. Он всегда был рядом, чтобы убедиться, что со мной все в порядке.

– Ты выглядишь красивым, – шепчу я в тишине комнаты. На нем темно-синий костюм, и его волосы уложены. Я не часто вижу его в официальной одежде.

– И ты выглядишь великолепно, – шепчет он в ответ, его глаза блуждают вниз, затем снова поднимаются, пока, наконец, не останавливаются на моем лице. Его лицо хмурится, когда он говорит мне: – Он тебя не заслуживает.

– Дело не в том, чего кто-то заслуживает или не заслуживает на данный момент, – говорю я, пренебрежительно махнув рукой. – У нас контракт. – Слезы обжигают мои глаза. – Я просто не могу поверить, что мой отец позвол это.

– У Моретти и Витале все из-за денег, – говорит он, и я слышу презрение в его голосе. Когда Данте замечает, что я пялюсь на него, он откашливается и говорит: – Ну, по крайней мере, жизненно важные органы на месте.

Я качаю головой.

– Я не могу позволить, чтобы папа потерял все из-за меня. Он так много работал всю свою жизнь. Дедушка не был хорошим человеком. Отцу пришлось проложить себе путь вверх по служебной лестнице, чтобы сравняться хотя бы с ним. – Я опускаю взгляд на свои руки. – Это должно быть сделано, нравится мне это или нет.

– Ну, мне это определенно не нравится, – выплевывает Данте.

– Что там тебе не нравится? – спрашивает мой отец, входя в комнату. Он свирепо смотрит на Данте и строго говорит ему: – Иди, присаживайся, Данте. Свадьба скоро начнется.

Я смотрю, как Данте открывает дверь и исчезает внутри церкви. Бросаю взгляд на некоторые скамьи, на сидящих людей, которые ждут. Я узнаю некоторых из них, в то время как остальные – незнакомцы со стороны семьи Витале.

– Папа, я не знаю, смогу ли это сделать, – поворачиваясь к отцу, когда дверь закрывается.

– Ты сможешь. И ты это сделаешь, – говорит он, его слова бескомпромиссны ... и окончательны.

Я киваю в знак согласия. Я никогда не могла противостоять ему. Моя мать была самой нежной, заботливой из них двоих. Отец же сторонником дисциплины. С раннего возраста я научилась никогда не задавать ему вопросов, иначе были бы последствия. Он всегда быстро хватался за ремень, чтобы донести свою точку зрения, и я боялась его, так как была ребенком.

Струнный квартет начинает играть Canon in D, и все мое тело сковывает судорога. Я не могу пошевелиться. Я не могу думать. Я собираюсь выйти замуж за совершенно незнакомого человека, которого знала много лет назад, когда была маленькой девочкой, и я ничего не могу с этим поделать. Я не могу сказать «нет». Я не могу убежать, как будто мои ноги протестуют делать это прямо в этот самый момент.

– Верона, – шепчет мой отец рядом со мной. Возможно, он чувствует, что я хочу сбежать.

Я смотрю на него со слезами на глазах.

– Ты должна это сделать. Ради семьи.

Я киваю, хотя мысленно кричу "Нет".

Песня заканчивается. Я слышу, как кто-то откашливается в церкви, и когда песня начинается сначала, на моих глазах наворачивается еще больше слез.

– Пора, Верона, – говорит отец, прежде чем опустить вуаль мне на лицо.

Когда я в последний раз киваю, он жестом приказывает швейцарам открыть перед нами двери с замысловатой резьбой. Люди, сидящие на скамьях, немедленно встают, все взгляды устремлены на меня.

Мои ноги двигаются, но я их не чувствую. Такое чувство, будто я скольжу. Может быть, я двигаюсь только благодаря чистой воле и решимости моего отца.

Сквозь кружево моей вуали я смотрю на две семьи, собравшиеся по обе стороны комнаты. Справа – Витале, а слева – Моретти. Я вижу, как некоторые из них смотрят друг на друга сверху вниз. Семьи враждовали годами, сколько себя помню. И теперь этот союз, мой союз с Лукой Витале, должен принести мир между всеми нами.

Поскольку наши две семьи похожи на Капулетти и Монтекки, я думаю, это превращает нас с Лукой в современных Ромео и Джульетту. Уместно, поскольку меня назвали в честь города, в котором произошла трагедия.

Невообразимо, что свадьба может положить конец войне, и у меня есть свои сомнения. Все, что я могу сделать, это молиться, чтобы мой муж не оказался чудовищем. Я не видела его с тех пор, как мы были детьми. Когда я впервые встретила его, он был милым мальчиком, который угощал меня конфетами на детской площадке, пока мы ускользали от любопытных глаз наших нянь. Если бы кто-нибудь когда-нибудь увидел Витале и Моретти вместе, это было бы тотальной войной, но тогда мы были детьми. Мы не знали ни о каком насилии или ненависти между нашими близкими. Мы были невинны.

И вот однажды он столкнул меня с качелей. Внутри него словно щелкнул выключатель. И я помню, как услышала свое имя из его уст с отвращением и ненавистью, как будто он наконец понял, кто я такая, и кем я была на самом деле.

Я помню, как возвращалась домой, плача, с ободранными руками и ушибленными коленями. После того дня я никогда не видела Луку, да и не хотела.

И теперь я собираюсь выйти за него замуж.

Если он мог быть таким жестоким в детстве, каким мужчиной он в итоге стал? Я содрогаюсь от этой мысли.

Мой отец замедляет шаг, и я резко останавливаюсь, настолько погруженная в свои мысли, что даже не заметила, как мы прошли весь коридор церкви. Отец поворачивается ко мне, приподнимает мою вуаль, целует в обе щеки, забирает букет из рук и ободряюще сжимает их.

А потом он уходит, оставляя меня одну.

Мое платье снова кажется слишком тесным, когда пытаюсь сделать глубокий вдох. Я с трудом преодолеваю несколько шагов к алтарю, где меня ждут священник и мой будущий муж. Я еще даже не посмотрела на него. То есть на моего будущего мужа. Я слишком напугана.

Делая последний шаг, я встаю рядом с Лукой, смотрю на священника и отказываюсь смотреть куда-либо еще.

– Посмотри в лицо своему будущему мужу, – наставляет меня священник.

И вот, я поворачиваюсь ... смотрю прямо в глаза самому дьяволу.

Я настолько ошеломлена его жестоко красивым лицом, что забываю, как дышать. Не знаю, чего я ожидала ... но только не этого. Он высокий. На самом деле, такой высокий, что мне приходится вытягивать шею, чтобы посмотреть на него снизу вверх. На нем черный костюм, который безупречно облегает его широкие плечи. Волосы цвета воронова крыла идеально уложены и резко контрастируют с серо-стальными глазами, которые сужаются, чем дольше я смотрю на него. Его лицо выглядит так, словно оно высечено из камня, линия подбородка, покрытая щетиной, такая сильная и дрожащая под давлением стиснутых зубов, когда он смотрит на меня с ... презрением.

Я возвращаюсь прямо в тот день на детской площадке. Тогда я тоже ничего не сделала мальчику, но в тот момент он так сильно ненавидел меня только за то, кем я была и кто была моя семья. И теперь мужчина, за которого собираюсь выйти замуж, очевидно, чувствует то же самое, что и в детстве.

Я закрываю глаза, заслоняясь от его лица. Когда снова открываю их, я смотрю на священника, надеясь, что он увидит по моим глазам, что я не хочу этого делать. Я не хочу выходить замуж за этого мужчину, хотя у меня даже нет выбора в этом вопросе.

Но священник просто ведет церемонию, и следующие несколько минут проходят как в тумане, поскольку священник все продолжает и продолжает читать Библию и несколько молитв.

– Верона, ты обещаешь чтить и лелеять Луку в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас?

Мое сердцебиение отдается в ушах, и я чувствую, что сейчас потеряю сознание. Оглядывая комнату, я вижу своего отца с мрачным выражением лица, он едва заметно кивает мне.

– Верона? – подсказывает священник.

– Я согласна? – Я отвечаю, но это больше похоже на вопрос.

Священник повторяет те же клятвы Луке, и тот отвечает грозным – Да.

У его голоса глубокий, насыщенный тембр. И я уверена, что всякий раз, когда он говорит, люди затыкаются и слушают.

– Верона и Лука сейчас обменяются кольцами в знак обещаний, которые они дали здесь сегодня, и их неизменной приверженности друг другу.

Я начинаю паниковать, потому что у меня нет кольца для Луки. Но внезапно мой будущий муж сует мне в руку кольцо. Я смотрю на простое черное кольцо.

Священник продолжает: – Эти кольца были сделаны из драгоценных металлов, выкованных в огне, как символ ваших нерушимых уз для этого брака. – Он смотрит на меня: – Верона, надень кольцо Луки ему на палец.

Лука протягивает мне левую руку. Татуировки, выглядывающие из-под его рукава и покрывающие верхнюю часть кисти, привлекают мое внимание, когда я надеваю кольцо на его толстый безымянный палец. Он тут же отстраняется от меня, как будто мое прикосновение каким-то образом обожгло его.

– Лука, надень кольцо Вероны ей на палец.

Я протягиваю левую руку, и большая ладонь Луки практически обхватывает мою маленькую, когда он надевает мне на палец кольцо с бриллиантом. У меня даже нет времени рассмотреть его, прежде чем священник говорит: – Теперь я объявляю вас мужем и женой. Он обращает свое внимание на Луку и говорит: – Ты можешь поцеловать невесту.

Лука наклоняется ко мне, и я думаю про себя, наконец-то у меня будет мой первый поцелуй. Но вместо этого он отстраняется, холодно и быстро чмокает меня в щеку. С таким же успехом он мог бы дать мне пощечину, потому что именно так ощущается его отказ.

Румянец заливает мои щеки, когда я смотрю на толпу. Я так смущена тем, что только что произошло. Церковь замолкает. Не слышно одобрительных возгласов или добрых пожеланий. На самом деле, я удивлена, что до сих пор никого не застрелили.

Лука хватает меня за руку и грубо заставляет спуститься с ним с алтаря в переднюю часть церкви. Слезы стоят в моих глазах, когда мы идем по тихому проходу. Я совсем не чувствую себя невестой. Нет, я чувствую себя заключенной, которую везут в тюрьму на пожизненное заключение.