Текст книги "Как приручить холостяка (СИ)"

Автор книги: Аня Истомина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

29. Была не была!

Если честно, меня даже трясёт от волнения.

Когда первый порыв прошёл, то я уже не чувствую столько уверенности в себе, сколько у меня было еще пять минут назад. Сейчас мне кажется, что пошлёт меня Кирилл Сергеевич в пешее эротическое путешествие, едва услышит о чём я его хочу попросить. С другой стороны – попытка не пытка.

Заезжаю в магазин за бутылкой дорогого коньяка и тортиком. Оставив машину возле въезда, потому что мой пропуск уже истёк и теперь я не имею никакого права въезжать на территорию больницы, иду к уже хорошо знакомому зданию, ведь Кирилл Сергеевич сказал что он сегодня на смене.

Заглядываю в кабинет первой помощи и гляжу на медсестру за стойкой.

– Ой, – увидев меня, выдыхает она испуганно, будто я с пистолетом напротив неё стою. – Вы опять?

– Да нет, – улыбаюсь смущённо. – Я хотела Кирилла Сергеевича поблагодарить за… эм… приятное сотрудничество.

– Он сейчас на операции, – расплывается в улыбке медсестра, – но вы можете подождать его в кабинете. Не думаю, что он рассердится. Проводить?

– Спасибо, – улыбаюсь ей в ответ, – я сама дойду.

Добираюсь до кабинета Кирилла Сергеевича и беспрепятственно захожу внутрь. Прикрыв за собой дверь, ставлю пакет с тортом и коньяком на пол за диван, чтобы не было видно для посторонних глаз. Тихонечко сижу в уголке на диване и просматриваю в телефоне другие клиники на случай, если моя идея сделать Добрынского донором не увенчается успехом.

– Ой, мне бы такого зятя, – слышится звонкий голос за дверью. – А давайте я вас со своей дочерью познакомлю?

Слышу тихий бас Кирилла Сергеевича и со вздохом откладываю телефон.

– “Мы вольные птицы; пора, брат, пора!” – цитирует он с усмешкой Пушкина, заходя внутрь кабинета, и резко останавливается на входе, пристально глядя на меня.

В первые секунды в его глазах мелькает какое-то подобие радости, но в следующее мгновение лицо заведующего принимает равнодушное выражение, будто я… чужая, совсем незнакомая женщина, посягнувшая на его территорию.

Встаю и нервно сжимаю руки в замок.

– Здравствуйте, – робко улыбаюсь ему и мысли в миг разбегаются.

Кирилл Сергеевич отмирает и закрывает дверь, а затем вздыхает, запихнув руки в карманы халата.

– Привет. С машиной что-то не то? – хмурится.

– Да нет, всё в порядке. Большое спасибо. – усмехнувшись, качаю головой.

Такое ощущение, что я прихожу только в том случае, если что-то плохое произошло или вот-вот должно произойти.

– А что случилось тогда? – подозрительно уточняет Кирилл Сергеевич.

– Да ничего не случилось, – вздыхаю и достаю из-за дивана коньяк и торт. – Просто хотела вас поблагодарить. Мы вчера так сумбурно расстались… Я даже не сказала, что мне очень понравился вечер.

– Валенки где? – с усмешкой кивает Добрынский на мои ноги в сапогах с небольшим каблуком.

– Ну, на работу в валенках как-то не солидно, – пожимаю плечами и тяну Кириллу Сергеевичу пакет с коньяком.

– Ого, – усмехается он. – За что?

– Я же сказала: просто поблагодарить. – вздыхаю.

– Ну, ты знаешь, за свидания мне ещё никто коньяк с тортом не дарил, – переводит он на меня взгляд и щурится.

Проницательный гад, вот ей богу!

– Кирилл Сергеевич, – подбираю слова, – я сдала акт, но начальник как-то так обтекаемо выразился, что он подозрительно хороший.

– Ты хочешь акт переделать? – хмурится Добрынский.

– Да нет, нет, – успокаиваю его. – Просто, если вдруг они решат сделать повторную проверку, то её уже буду проводить не я, и я бы рекомендовала вам всё же привести документы в порядок.

– Ой, Лен, сколько на моём веку этих проверок было – все как-то пережил. Но спасибо за предупреждение. – кивает Кирилл Сергеевич, ставит торт с коньяком на стол. – Тебе то самой за это ничего не будет?

– Не будет, просто начальник сделал акцент на том, что бумага больше на отписку похожа. – рассказывать о том, что я уволилась совершенно не хочется.

Замолкаем.

Переминаюсь с ноги на ногу, не зная, как подойти к главному вопросу, потому что Кирилл Сергеевич ведёт себя немного отстранённо, будто мы первый день знакомы.

– Кофе будешь? – бросает он на меня быстрый взгляд.

– Да можно, – подхожу к столу и беру из рук Добрынского протянутую мне банку кофе и ложку.

– Тогда насыпай. А я пока тарелки найду. – вздыхает он.

– Кирилл Сергеевич, скажите честно: я вам помешала? – отставляю банку и смотрю на мужчину серьезно.

– Да нет. С чего ты взяла? – хмурится.

– Ну, потому что вчера мы общались как-то более раскрепощённо, – пожимаю плечами.

– Лен, – усмехается Кирилл Сергеевич. – Я ещё не ложился спать со вчерашнего вечера. Но, я, честно, тебе рад.

– Давайте я тогда в следующий раз приду. Мне не хочется, чтобы вы жертвовали сном из-за меня. Это всё равно не срочно. – вздыхаю, забирая со стула свою куртку.

– Так что за дело у тебя всё-таки, раз ты даже с коньяком? – усмехается заведующий и придерживает меня за руку.

Пристально смотрю в его красивые глаза цвета болотного мха с малахитовыми и янтарными крапинками.

Была не была!

– Я хочу от вас ребенка. – выдаю на одном дыхании, не моргая.

30. Донор

– Я хочу от вас ребенка. – выдаю на одном дыхании, не моргая.

В следующую секунду меня сносит жёстким голодным поцелуем. Стону от неожиданности. Теряю равновесие, потому что сильные руки подхватывают меня под бедра и приподнимают над полом.

– Вот ты затейница, конечно. – усмехается Кирилл Сергеевич возбужденно, разрывая поцелуй.

Беспомощно хватаю ртом воздух, упираясь ладонями в мощную грудь.

– Кирилл Сергеевич, – выдыхаю, уворачиваясь от нового поцелуя. – Я про донорство спермы имела ввиду…

– И до донорства спермы скоро доберемся, – усмехается он и все же ловит мои губы в плен, но снова нехотя отрывается от них. – Только дверь на ключ закроем.

Голова кружится от такого напора. Таю и млею в его руках и умные мысли вмиг куда-то улетучиваются. А ведь я планировала серьезный разговор! Встряхнув головой, пытаюсь собраться.

Молча наблюдаю, как Добрынский быстро поворачивает ключ в замке и несет меня к дивану. Буквально падает на него, отчего тот жалобно скрипит. Я оказываюсь сидящей сверху на вздыбленной ширинке и начинаю остро осознавать, что, если я сейчас не остановлюсь, то реально все будет. А я… не готова.

– Кирилл Сергеевич, у меня месячные, – испуганно выдыхаю, и мужчина замирает. Наблюдаю, как его мутный от возбуждения взгляд медленно фокусируется на моих губах, а потом проясняется.

– Подожди, так ты не за сексом ко мне пришла? – не понимающе усмехается он. – Тогда в каком смысле “донором спермы”?

– В прямом, – глубоко втягиваю носом воздух и перевожу дыхание. – Мне нужен донор спермы. Я хочу, чтобы им стали вы.

– Так, – рыкает Кирилл Сергеевич и убирает руки с моих бедер. Я вижу, что он растерян. – Слезай.

Вздохнув, слезаю с него и, одернув юбку, поправляю растрепавшиеся волосы. Мужчина тоже встает и пристально смотрит на меня. Стою, замерев, как солдат перед генералом. Неотвратимо краснею под тяжелым взглядом.

– Кирилл Сергеевич, – стучат в дверь неожиданно.

– Я занят! – рявкает он внезапно так зло, что я подпрыгиваю, сжимаясь.

Мужчина тут же придерживает меня за плечи со вздохом.

– Лен, я что-то не понимаю ничего, – хмурит брови он, но явно старается, чтобы его голос звучал спокойно. – Ты баба красивая. На кой хрен тебе рожать без мужика?

– Мне сорок почти, – усмехаюсь.

– Ну, время-то еще есть. И в пятьдесят рожают.

– Некогда уже ждать. Я не хочу в пятьдесят рожать. – поджимаю губы. – Это у вас, мужчин, запас здоровья, а я согласна с врачами, что рожать нужно в молодости.

– Ну не от первого же встречного! – стонет Кирилл Сергеевич в ладони и потирает лицо.

– Вы не первый встречный, – качаю головой. – Тем более, я вам предлагаю не просто перепихнуться, а пройти обследование в клинике. Вам – чек-ап и оплата за биоматериал. Мне – ребенок.

– То есть, ты мне еще и денег заплатишь? – усмехается Добрынский. Киваю. – Нет.

31. Жадина

– А естественным путем вы согласны, да? – мысленно прикидываю риски.

Вообще, я не просто так интересовалась у Добрынского его психическим здоровьем. Промелькнула у меня такая шальная мысль еще вчера: переспать и залететь. Но, все же совесть не позволила так поступить с хорошим человеком.

– Нет.

– Кирилл Сергеевич, – делаю несчастные глаза, не ожидав отказа. – Мы составим договор, для вас это не будет иметь никаких последствий.

Мужчина закатывает глаза и уходит к столу. Резкими движениями распечатывает коньяк, срывая с горлышка сургуч, и плескает себе в кружку вместо кофе. Выпивает залпом, делая большой глоток. Даже не морщится.

– Елена, блин, Александровна, – выдыхает с каким-то бешенством в голосе. – Я думал, это просто подкат красивый! Я не смогу спокойно жить и знать, что у меня есть ребенок.

– Почему? – обиженно смотрю на него. – Я же не маргиналка какая-то.

– Да при чем тут маргиналка?! – Кирилл Сергеевич громко припечатывает чашку обратно к столешнице. – Вот я буду жить и знать, что у тебя от меня ребенок. Пусть по договору не мой, но фактически – мой. И что?

– И все. – пожимаю плечами. – Ну, есть и есть. Как-то же живут люди после развода.

– Нет, – отрезает резко он снова. – Для таких целей есть банк спермы.

– Ну,.. мы можем рассмотреть возможность встреч с ребенком. – иду на уступки, хотя изначально не планировала ничего подобного. – Я была в клинике, мне там никто не понравился.

– Нет, Лена. Я так не могу. Если у меня появится ребенок, то я хочу его воспитывать. А женитьбу я пока не рассматриваю. Ты, замужество, я так понимаю, тоже. – вздыхает Кирилл Сергеевич. – Извини, мне нужно работать. Если хочешь кофе с тортом – ешь, а я пойду.

– Кирилл Сергеевич, – зову его, когда он быстро проходит мимо меня и открывает ключом дверь.

Заведующий молча качает головой и выходит в коридор.

Всхлипываю и обессиленно сажусь на диван. Хочется разрыдаться в голос. Ну, серьезно, что в этом такого? Многие мужчины суют свои достоинства налево и направо, не задумываясь о последствиях, а этот… посмотрите, какие мы нежные! И что делать теперь?

Шмыгнув носом, вытираю его и встаю. Ну, уж точно не унижаться, наматывая сопли на кулак и умоляя на коленях. Но так обидно! Все планы рухнули в один миг. Неужели придется соглашаться на “фаворита” с несколькими сотнями детей? Не хочу!

Надеваю куртку. Покосившись на коньяк и откупорив крышку, наливаю себе в кружку на четверть, пью с горя до дна. Горло обжигает огнем. Кашляю в кулак и с силой втягиваю носом воздух.

Смахнув злые слезы, достаю из кошелька пару тысячных купюр и кладу на стол, а коньяк забираю с собой. Пусть купит себе новый. А мне сейчас хочется просто отключить голову и я надеюсь, что крепкий алкоголь поможет мне заглушить рвущиеся наружу эмоции.

Буквально спустя пару секунд чувствую, как молниеносно меня накрывает. Стараясь не шуметь и держаться ровно, быстро иду по коридору в сторону выхода. Господи, не опозориться бы!.. Сто лет не пила ничего крепкого, даже забыла уже, что так быстро пьянеть могу.

– Вы дождались Кирилла Сергеевича-то? – доносится мне громкий голос в спину. Приходится остановиться и обернуться к уже знакомой женщине. – А то вон он, в процедурной.

– Спасибо, я уже ухожу, – натягиваю улыбку, пряча за спину сумку, из которой торчит горлышко бутылки – высокая, не влезла до конца.

– Ну, заходите, если что, в гости. – улыбается медсестра в ответ.

– Да вряд ли. – вздыхаю и чувствую, что уже заплетается язык. – Всего доброго.

– Елена Александровна, – раздается со спины бас Добрынского. Резко разворачиваюсь к нему и меня ведет в сторону. – Ты что, торт коньяком запивала, что ли? – ловит он меня за руку, а потом смотрит на медсестру. – Мария, иди забинтуй пациента, пожалуйста.

Женщина быстро испаряется.

– Не ваше дело, – вырываю руку из его пальцев, отшатываясь. – Всю жизнь мне испортили.

– Я? – из груди Кирилла Сергеевича вырывается ехидный смешок.

– Вы. – с вызовом смотрю на него и снова шмыгаю носом. – Жадина-говядина!

– Ты что, реально пьяная? – хмурится заведующий. – Подожди тут, я тебя домой отвезу, только куртку накину.

Послушно стою и смотрю, как он уходит, а когда его фигура скрывается за поворотом, быстро выхожу на улицу.

32. Подруга по несчастью

– Только бы не упасть, – причитаю, цепляясь за перила и почти сбегая по скользкой лестнице.

Оглядываюсь и ныряю в противоположную от выезда сторону, там темнее. Трусцой бегу за поворот, петляю между зданий. Чудом не заваливаюсь нигде. Нога даже не болит под действием градусов.

В сумке звонит телефон, да так громко в тишине, что, кажется, вся округа слышит. Быстро осматриваюсь: рядом какое-то трехэтажное здание с лавочкой возле входа. Быстрее иду туда и приземляюсь на холодную деревяшку. Выковыриваю из сумки вновь разрывающийся телефон.

Звонит Кирилл Сергеевич, конечно же. Кому я еще кроме него нужна? И никому-то я не нужна!

Хочу сбросить, но случайно принимаю звонок.

– Ёптвоюмать, Лена! – слышится из динамика так громко, будто он рядом.

– Прек-кратите орать, – икаю от неожиданности. – Я взрослая, самодостаточная женщина. Без вас разберусь.

– Ты – дура пьяная! – рычит он в ответ. – Где ты?

– Сам ты дурак! – выдыхаю и сбрасываю звонок.

Снова звонит. Сбрасываю.

Звонит.

Сбрасываю.

Жду, что опять начнет трезвонить, но телефон молчит.

Ну вот, теперь я вообще никому не нужна.

Всхлипываю.

– Здрасьте, – раздается женский голос над головой. – Это кто это тут у нас жопу морозит? Тепло ли тебе девица, тепло ли тебе… синяя?

Поднимаю взгляд на фигуру, но в темноте не могу рассмотреть человека. Голос низкий, смутно знакомый.

– Спасите меня, п-пожалуйста. – шмыгаю носом. – У меня есть коньяк.

Для убедительности достаю из сумки бутылку и трясу ей.

– О, ну если коньяк, то пошли. Сейчас докурю только.

Всхлипываю, вытираю мокрые щеки и встаю.

– Кто ж тебя обидел? – вздыхает женщина, открывая дверь и пропуская меня вперед.

Вваливаясь внутрь, морщусь от яркого света и прикрываю глаза рукой.

– Да сразу так и не расскажешь, – грустно усмехаюсь, оглядываясь на нее. – Ой.

Это же женщина со звериной фамилией Волк. И мы заходим в морг.

– Хм… Неожиданно, соглашусь. – хмурится она, разглядывая меня. – Ну, пошли в кабинет. Клятва врача – она такая. И спасения проверяющих касается.

– Как клеймо, – усмехаюсь сквозь очередной всхлип. – Зато у меня коньяк.

– Это большой плюс, соглашусь. Нам направо.

Заворачиваю в нужную сторону, прохожу то самое помещение, где меня напугал бомж, захожу в кабинет патологоанатома. Буквально падаю на стул, потому что ноги уже не держат.

– Ну, рассказывай, – вздыхает женщина, доставая две рюмки из ящика стола.

Протягиваю ей бутылку в молчаливой просьбе разлить. Волк берет у меня из рук коньяк и, откупорив, наливает по половинке в каждую стопку. Поднимаю свой бокал.

– Все мужики козлы, – выдавливаю улыбку.

– Звучит как тост. – кивает она и, не чокаясь, опрокидывает в себя рюмку. – Крепкий какой… Надо бы найти закуску.

– У вас тут столько холодильников, – усмехаюсь и выпиваю свою порцию, морщусь. – Должно быть полно еды.

– Ммм, черный юморок – это по-нашему, – хмыкает она и встает. – Жди.

Пока жду, стягиваю с себя куртку и шарфик. Телефон кладу на стол и кошусь на него, но он молчит, как партизан на допросе.

Когда женщина возвращается, я уже начинаю зевать и клевать носом.

– Ты что, спать собралась? – возмущается она и, сдвинув папки, ставит на стол тарелку с нарезкой из колбасы и сыра. – Тебя домой отправить?

– Не, – потираю лицо ладонями и усаживаюсь поудобнее.

– Так что за горе у тебя приключилось? Я думала, что проверка уже закончилась.

– Да закончилась, – отмахиваюсь, глядя на то, как ловко она снова наполняет наши “бокалы”. – И жизнь у меня тоже… закончилась.

– В смысле? – хмурится Волк.

– Я не могу родить, – всхлипываю.

– Почему? – удивленно приподнимает она бровь. – Со здоровьем что-то не то?

– Нет, – вздыхаю, – не от кого.

– А, ну это дело поправимое. Пьем?

– Да, – улыбаюсь сквозь слезы и тянусь чокнуться. – Извините, я не помню, как вас зовут.

– Наташа. Давай на ты.

– Давай, – соглашаюсь.

– Вот так вот, милая моя, – усмехается Наташа и протягивает мне зажигалку. Мы уже почти уговорили коньяк и обе косенькие. – Ты здорова, фертильна – родишь. Мне вот путь к материнству вообще закрыт.

– Почему? – хмурюсь.

Прикуриваю сигарету и закашливаюсь, потому что не курила никогда. Пробовать пробовала в юности, конечно. Но это было будто в другой жизни.

– Да у меня в роду одна онкология, – отмахивается она. – Мать, отец, тетки, бабки, – никто своей смертью не умер.

– Ты боишься, что у ребенка может быть наследственное? – вздыхаю.

– И это тоже. Больше боюсь сама кони двинуть и сироту после себя оставить. – усмехается она.

– Да ну, брось ты. – успокаиваю её. – Сейчас же всяких анализов полно. Да и лечение не такое, как раньше.

– Вот и ты брось, – пристально смотрит на меня моя внезапная подруга по несчастью. – Подумаешь: с мужиком разошлась. Сейчас реально медицина шагнула вперёд, поэтому хочешь от донора рожай, хочешь, в клуб иди и трахни какого-нибудь симпатичного да помоложе, если денег нет. Будет тебе красивое здоровое потомство.

– А ты бы пошла? – усмехаюсь.

– Ну, если бы приспичило так, как тебе, то пошла бы. Хотя, проще донора найти.

– Да я пыталась, – отмахиваюсь и мы снова чокаемся.

– Что пошло не так? Дорого?

– Дело не в цене, – качаю головой. – Хотя, дорого, да.

– А в чем? – Волк сворачивает колбасу трубочкой и тянет мне. – Закусывай, а то проснешься рядом с Петровичем завтра.

– Мне не нравятся доноры из клиники, – признаюсь, принимая из ее рук закуску. – А тот, который нравится, отказался.

– Вот мудак, – констатирует она. – Но, с другой стороны, раз ты ещё и перебираешь, значит, зажралась и не очень-то и хочешь.

– Да хочу я, – возмущаюсь, икая. – Просто… просто дура, похоже. Понравился один и все, на других теперь смотреть не могу. – внезапно звонит телефон, вижу номер Кирилла Сергеевича. – О, лёгок на помине. Даже слышать его не хочу.

Тянусь к телефону, чтобы сбросить.

– Подожди, – Наташа забирает телефон быстрее меня и, сфокусировавшись, жмет на экран. – Пошел в жопу, урод. Сиди со своими золотыми сперматозоидами и дрочи в одиночестве.

– Аа… – сиплю, протягивая руки к телефону и так и замирая с открытым ртом.

Кажется, у меня сейчас случится инфаркт или инсульт.

В трубке пару секунд висит абсолютная тишина, а потом все же раздаётся слегка удивленный голос Кирилла Сергеевича.

– Волк, это ты, что ли?

33. Веселые девчонки

– Нет, я ее, значит, возле дома жду, друзей на уши поднял геолокацию отследить, а она, блин, в морге бухает? – стою в дверях кабинета Волк и смотрю на двух пьяных дур. Моя пьянее.

– Кирюш, не ругайся. – Волк прикладывает руку к груди.

– А с тобой я вообще не разговариваю. – хмуро смотрю на нее.

– Добрынский, прости, пожалуйста, я ж не знала, что это ты. – драматично бьет себя в грудь Наташка, а Лена просто смотрит в одну точку на полу и икает. – Но, если честно, я разочарована. Не ожидала, что ты откажешься помочь несчастной женщине. Тебе головастиков жалко, что ли? А если бы я попросила – тоже бы зажал?

– Бля-ять, – стону в ладони и ухожу из кабинета на улицу, прикуриваю.

Это невозможное что-то. Вместо дежурства я сейчас буду развозить пьяных баб по домам. Нет, конечно, это не займет очень много времени, тем более, что я сегодня дежурю вместе с хирургом, который у нас тоже универсальный специалист, и он подменит, если что, но… но я, блин, планировал вздремнуть, выпив подаренного коньячку, а не мотаться по всему городу в поиске моей пропажи.

Выпустив пар и немного успокоившись, возвращаюсь обратно к рецидивисткам. С умилением смотрю, как Волк наматывает все еще икающей Елене Прекрасной шарфик на шею.

– Затягивай потуже, – усмехаюсь.

– Кирюш, – пьяно морщится Наташка и нетвердой походкой направляется ко мне, поднимает свой невинный осоловелый взгляд на мое лицо, цепляясь руками за лацканы моей куртки, чтобы не шататься. – Ну, будь человеком. Ты – красивый, видный мужик. Так?

– Ну, – усмехаюсь.

– Здоровый, – причитает Волк, поглаживая меня по груди, – умный,.. ж-жендельмен.

– Ну и? – усмехаюсь снова и жду продолжения.

– А деток у тебя нет. – шепчет она. – Потому что ты – бобыль. Вдруг ты никогда не женишься? А так ты хоть знать будешь, что у тебя ребенок есть, случись чего. Такие мужики должны размножаться. Это несправедливо, что классные мужики не рожают, а алкаши какие-нибудь детей штампуют пачками.

– Наташ, – вздыхаю, не скрывая недовольства, – тебе надо – ты и роди. Вот готова ты кому-нибудь свою яйцеклетку отдать?

– Ну, это другое.

– Да нихера это не другое! – сердито рычу, отрывая ее руки от своей куртки. – Оделись? Поехали. Елена Александровна, вставай!

– Я не могу, – отзывается она тихо и, на удивление, достаточно внятно. – Кажется, у меня ноги отказали.

– Лена,.. блин, – быстро подхожу к ней и присаживаюсь на корточки, а она переводит на меня взгляд и пытается сфокусироваться на моем лице.

Никакущая. Бледная. С потекшей тушью под глазами. Ревела, что ли, тут?

– Давление, что ли, упало? – хмурюсь и беру ее за запястье, чтобы прощупать пульс.

– Давайте, я тут посижу, – вяло сопротивляется она.

Встаю и подхватываю Елену Александровну на руки. Приходится удерживать ее на одной руке, а другой, обхватив за талию, вести Наташку.

– Иваныч, свет у Волк выключи в кабинете, мы ушли, – кричу охраннику, ногой распахивая дверь и балансируя, как эквилибрист в цирке. – И дверь закрой!

К тому моменту, как мы доходим до машины, которую я сдуру оставил подальше, чтобы не разворачиваться на пятачке, с меня сходит семь потов, потому что два пьяных расслабленных тела транспортировать гораздо тяжелее, чем просто двух щуплых женщин.

Отпускаю Наташку возле машины и ставлю Лену на ноги, чтобы достать из куртки ключи.

– Капец, попили коньячку, – выдыхает Волк устало, будто это не я ее вел, а она меня. – Ой!

Оборачиваюсь на ее “ой” и вижу, как моя ненаглядная фурия кренится в бок, делает несколько нетвердых шагов бочком, пытаясь удержать равновесие, и заваливается в сугроб.

– Лена, – рычу в воздух и бегу к ней, выдергиваю обратно на свет божий, стряхиваю с бестолковой головы снег, а фурия внезапно достаточно рьяно от меня отбивается.

– Пустите, – вырывается она и, спотыкаясь, довольно бодро несется к углу здания.

Блюет, оперевшись о стену рукой.

– Фу, я в машину, – морщится Волк.

– Что “фу”? – усмехаюсь, подсаживая ее. – Ты трупы вскрываешь, принцесса. Смотри, в салоне мне так же не наделай.

Усадив Наташку, иду к Елене Александровне. Она как раз распрямляется, шмыгая носом.

– Ты как? – вздыхаю, разворачивая ее к себе лицом. – Полегчало?

– Мне надо домой, – морщится она, сгибаясь и поглаживая живот. – Выпить что-нибудь от желудка.

– О, да ты еще и гастритник, поди? – усмехаюсь и, приобняв ее за плечо, веду в сторону машины. – Жаль, что вы домой собрались. Такие веселые девчонки. Думал, заедем еще куда-нибудь в бар потусить.

– Издеваетесь, да? – усмехается Елена Александровна и внезапно снова сгибается пополам с приступом рвоты. – Простите. – сдавленно кашляет.

Останавливаюсь и, придерживая ее, чтобы не упала, поглаживаю по спине.

– Да блюй на здоровье, – вздыхаю философски, пытаясь поймать дзен. – Надо тебе пакетик найти на всякий случай. Может, тебя в отделении оставить, прокапать по протоколу?

– Нет, – стонет фурия, распрямляясь и глубоко вдыхая. – Я лучше сдохну дома.

– Ну, как знаешь, – запихиваю ее в машину, пристегиваю ремнем безопасности и вручаю в руки пакет из супермаркета. Слышу громкое “буэ” Наташки с заднего ряда сидений. Закрыв глаза, медленно выдыхаю и тянусь в карман за пачкой сигарет.