Текст книги "Как приручить холостяка (СИ)"

Автор книги: Аня Истомина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

45. По-мужски

Как рыба молча открываю и закрываю рот несколько раз. Собираю разбежавшиеся мысли в кучу.

– Кирилл, ты, конечно, настоящий мужчина, но ничем мне не обязан, – выдыхаю наконец.

Добрынский будто нехотя отрывается от созерцания улицы и переводит взгляд на меня. Смотрит прямо.

– Я знаю, – кивает. – Я это делаю не потому, что обязан. А потому, что я так хочу. Ты мне лучше расскажи: пойдешь на собеседование?

– Да пойду, куда ж я денусь? – улыбаюсь. – Уговор дороже денег. Только вот мне кажется, что Паша не успокоится и надавит и на твое руководство через свои связи.

– А если я ему руку сломаю? – усмехается Кирилл так добродушно, что у меня по спине пробегают мурашки. – Две.

– Господи, Кирилл Сергеевич, у вас профдеформация! – всплеснув руками, повышаю голос.

– Не “выкай”. – хмурится он, но тут же с улыбкой принимает у официантки тарелку с креветками и ставит передо мной. – Я к тому, что если ты его боишься, то не бойся.

– Я не боюсь Пашу. Просто понимаю, что, чтобы выносить беременность без нервов, лучше устроиться куда-нибудь не в сферу здравоохранения.

– Или сломать ему руку, – усмехается Добрынский снова, а я закатываю глаза. – Пробуй.

Отвлекаемся на обсуждение блюд.

Кормят в этом ресторане и правда волшебно, но куда более яркое послевкусие оставляют слова Кирилла. Несмотря на то, что звучит это все грубо, именно эта мужская грубоватая забота дарит мне реальную уверенность, что все будет хорошо, ведь Кирилл не из тех мужчин, кто бросает слова на ветер.

И я понимаю, что он сломает Паше и одну, и две руки при необходимости. Ради моего спокойствия. И пусть это и не очень правильно, я все равно испытываю невероятное облегчение и удовольствие от того, что у меня внезапно появился такой защитник.

– Знаешь, что? – хмыкает Добрынский, своровав у меня из тарелки креветку и глянув на часы. – У меня совещание через час. Сегодня точно будет не до собеседования. Но ты мне документы свои дай, я как раз занесу их в отдел кадров, пусть посмотрят, что могут предложить. А завтра уже тогда спокойно приедешь с утра.

– Хорошо, – соглашаюсь и открываю сумку, выуживаю из нее папку со всеми документами. – А… ты вечером чем занимаешься?

– А что такое? – хитро щурится Кирилл, принимая у меня из рук документы. – Нужен контрольный?

– Да я не про это, – смущенно хмыкаю. – У меня овуляция через неделю, вряд ли сейчас что-то получится. Просто хотела пригласить тебя на ужин. А то все ты меня кормишь.

– Ааа, – улыбается он. – Ну, если на домашний, собственноручно приготовленный, то я готов даже пораньше с работы сбежать.

Вообще, я, конечно, больше карьеристка, чем хозяйка, но несколько коронных блюд и у меня в загашнике имеется.

– Собственноручно, – киваю. – Специально для тебя.

– Ты потише со всякими пошлыми фразочками, – усмехается Кирилл, откидываясь на стуле и глядя на меня так, будто я ему сказала, что я без трусиков. – Мы же в общественном месте. А у меня уже фантазии всякие-разные… про пельмени домашние… борщ.

Смеюсь и допиваю свой кофе. Кирилл расплачивается, и мы выходим на улицу. Останавливаемся возле машин.

– Ну, пока? – бросаю на Добрынского быстрый взгляд и замираю в ожидании. Поцелует или нет?

– До вечера, – подмигивает он и, немного помедлив, наклоняется и обжигает мою щеку быстрым поцелуем. Придержав Кирилла за воротник, сама подставляюсь под его губы.

Невинный поцелуй тут же перерастает в куда более страстный и глубокий. Не можем остановиться, будто начался пубертат у обоих.

– Хорошо, что я на машине, – вздыхает Добрынский, отстраняясь.

– Почему? – усмехаюсь.

– В метро со стояком не удобно, – подмигивает он и запрыгивает в свой внедорожник. – Если что-то в магазине нужно купить, напиши, я заеду.

– Хорошо, – соглашаюсь и тоже сажусь в машину.

Завожу двигатель и закрываю глаза. Что происходит? Мы так разговариваем, будто уже встречаемся. Но, это не пугает меня. Наоборот, хочется приготовить и пельмени, и борщ, и впечатлить Кирилла до глубины души.

Заезжаю в магазин, покупаю необходимые продукты. Еще решаю сделать пирогов, чтобы точно попасть в самое сердце. Тащу от стоянки два больших пакета из магазина. Я немного отвыкла закупаться такими объемами, поэтому не рассчитала силы и ручки больно впиваются в ладони.

– Лена, – окрикивает меня кто-то.

Оборачиваюсь и вижу, как ко мне спешит Николай – многодетный отец, у которого мы вчера были в гостях. Ставлю пакеты на землю и напряженно наблюдаю за его приближением.

– Здравствуйте, – выдыхаю. – Что-то случилось?

– Ты шарф у нас забыла, – улыбается он и протягивает мне пакетик. – Мы с Таней пытались дозвониться, но не смогли.

– А, извините, у меня телефон без звука, я в больнице была, – усмехаюсь. – Не стоило так беспокоиться, но спасибо.

– Давай помогу, – кивает Николай на пакеты и, не дождавшись моего согласия, подхватывает их и несет к подъезду. – Кирилл сказал, что ты обследуешься. У тебя все нормально? Может, помощь какая-то нужна?

– Да нет, все хорошо, – смущаюсь и открываю ему дверь. – Это плановое обследование. Как ваши малыши первую ночь дома провели?

– Отлично. Только просыпались часто. Я не думал, что грудные дети столько едят. – усмехается, останавливаясь перед лифтом. – Вы вчера так уехали неожиданно, что мы с Таней испугались, что обидели тебя чем-то.

– Да нет, что вы! – ахаю, нажимая кнопку. – Все отлично. Мне просто домой нужно было, я не хотела вас отвлекать от застолья.

Заходим в лифт. Чувствую себя немного неловко.

– Лена, а можно вопрос? – Николай ставит пакеты и пристально смотрит на меня. Киваю несмело. – Я не привык ходить вокруг да около, поэтому заранее прости за прямолинейность. У вас с Кириллом что-то серьезное?

– А… – зависаю немного. – С какой целью вы интересуетесь?

– А с той целью, что он – мой друг. И мне очень хочется, чтобы у него все хорошо было.

– Мне кажется, у него все хорошо. По крайней мере, его все устраивает. – вздыхаю.

– Меня когда-то тоже все устраивало, – пожимает плечами Николай. – Только стресс копился и алкоголем заглушался все чаще. Вот это страшно. А потом появилась Таня и все изменилось. Так вот, Падре идет по тому же пути, что и я. Поэтому, если вдруг тебе нужно до него что-то донести, ты обращайся, не стесняйся. Я поговорю с ним по-мужски.

– Хорошо, спасибо, – киваю. – Кстати, а почему у Кирилла прозвище Падре?

– О, это очень увлекательная история, – усмехается Николай. – Сейчас расскажу.

Двери лифта открываются, выхожу и застываю, как вкопанная, потому что замечаю Пашу.

– Ну, что, получила мой приветик? Вылетела со свистом. И австралопитек не помог, да? – усмехается он, отлепляясь от двери и делая шаг навстречу, а уже после замечает выходящего из лифта и легонько меня подталкивающего в спину Николая. – Это что, новый уже? Ты мужиков теперь как перчатки меняешь? – добавляет заносчиво, хотя уже и не так уверенно.

– Это что за чудо-юдо? – хмурит брови мой спутник.

На секунду мне хочется провалиться под землю. А потом приходит на ум идея напугать Пашу. Николай ведь полицейский. Мне стыдно ему признаваться, что это “чудо-юдо” – мой бывший. Как я вообще могла связаться с таким уродом? И в то же время, еще больше меня пугает, что Николай подумает, что я обманываю Кирилла.

– Николай, вы же в полиции работаете? – оборачиваюсь к нему. Кивает. – Мне нужно донести кое-какую информацию до бывшего жениха, но по-хорошему он не понимает. Преследует меня. Вот, думаю, может, вы поможете мне заявление написать, если потребуется.

– Ой, нет, – качает Николай головой и ставит пакеты с продуктами на пол. – Заявление не поможет. Тут только по-мужски.

46. Борщ, пироги и пельмени

– Что вы себе позволяете?! – взвизгивает Паша, когда Николай зачем-то достает из кармана носовой платок и делает к нему шаг. – Я буду жаловаться в прокуратуру!

– Да хоть в приемную президента, – хмыкает Николай.

– Помогите! – шарахается мой непутевый бывший в сторону лестницы, спотыкается, и кубарем катится вниз. Мы с Николаем, не ожидав такого поворота, провожаем его взглядами.

– Боже! – ахаю в ладони, когда он стонет, распластавшись между этажами.

– За что боролся, как говорится, – вздыхает Николай. – Ты живой, придурок?

Паша ничего не отвечает, стонет только громче.

– Интересный расклад, – усмехается мой спутник и достает телефон, набирает номер. – Кирюх, пришли скорую по адресу зазнобы твоей… Да не ори ты, нормально с ней все. С ее бывшим – не очень, упал с лестницы. Кажется, в твое отделение поедет… Ну, потому что в твое. Нам же не надо, чтобы в другом он дал какие-нибудь лживые показания?.. Да сам упал, клянусь… Ждем.

– Господи, – прижимаю ладони к щекам и медленно спускаюсь вниз по лестнице. – Он жив?

– Хм… – спускается Николай следом. – Пока да. Не знаю, правда, что будет, когда к Кирюхе приедет. Он в курсе, что у тебя бывший есть?

– Да в курсе, – вздыхаю, разглядывая кровь на губах Паши. Он с трудом концентрируется на мне и тихо матерится сквозь зубы. Одного не хватает. Выглядит жутко. – Уже общался с ним “по-мужски”. Не помогло, как видите.

– Ну, значит, он тупой, раз не понял с первого раза. – склоняется к нему Николай. – Ты, если не успокоишься, то сядешь, дружочек. Так доходчивее, я надеюсь?

Когда приезжает скорая, из лифта выходит не только фельдшер, но и Кирилл.

– Твою ж мать, – спускается он к нам, глядя на непутевого Пашу. – Вот он бумеранг, да, Павлик? Я там ванну с гипсом сказал приготовить. Можно прям в ней и притопить.

– Ты клятву врача давал, – усмехается Николай, протягивая ему руку.

– Ну ты-то нет, – подмигивает он, пожимая его ладонь. – Это ты вовремя шарф Лене привез. – смотрит на меня со вздохом. – Иди домой, дальше мы сами.

– Вы же его не убьете? – шепчу Кириллу на ухо, поднявшись на цыпочки.

– Да успокойся, еще не хватало сесть за дебила, – хмурится он, серьезно глядя на меня, но его шаловливые руки обхватывают мою талию и незаметно для окружающих вжимают ее в твердый пресс сильнее. Чувствую, как ниже его пресса тоже начинает твердеть. – Я же добрый и пушистый в глубине души. Ты что, не заметила? Иди, тебе еще вечером удивлять меня.

– Лена, – окликает меня Николай, – давай-ка заявление все же напишем с тобой, завтра. Пусть будет.

Киваю.

Домой захожу без сил. От нервов или это Паша энергетический вампир, я не знаю. Устало разбираю пакеты и замешиваю тесто. Поглядываю в окно как скорая грузится и уезжает, ставлю вариться бульон на медленном огне и даю себе возможность передохнуть немножко. Ложусь на кровать и смотрю в потолок. Вот это денек!

Столько всего произошло! Но, даже появление Паши и его феерическое падение не могут перебить то послевкусие, что оставило это утро.

Боже, какой же все-таки Кирилл невероятный!

Вспоминая нашу близость в центре, я покрываюсь мурашками снова и снова. Если коротко: он очень чуткий любовник. Вроде бы и не было ничего, чего бы не было с тем же Пашей, но в то же время все было совершенно иначе.

Кирилл будто знал, что нужно сделать в каждую следующую секунду, чтобы меня разматывало от чувств. Невесомые касания, пристальные взгляды, то неторопливые, то нетерпеливые проникновения, – все это рвало мое тело на части, оголяя каждый нерв и заставляя чувствовать и реагировать куда ярче, чем когда-то до этого.

А какое у него крепкое тяжелое тело, ммм! Буйвол, не иначе! Вроде и не видно бугров мышц, но попробуй продави. Каменный!

Но даже это меркнет по сравнению с его “я подстрахую”. Просто, без выпендрежа и лишнего пафоса. Вот где настоящий секс!

Я до сих пор смакую в голове его интонацию и легкость, с которой он взвалил на себя такую ответственность. Да, мне пока не ясно, что он имел ввиду – не алименты же собрался платить, я думаю. Но сам факт, что он готов поддержать меня в трудную минуту, просто придает сил и дарит веру в то, что все у меня будет хорошо.

Сквозь какие-то мутные образы слышу, как разрывается дверной звонок. Подскакиваю на кровати. В комнате темно.

– Господи! – вскакиваю и бегу открывать.

Проспала! Вырубилась за секунду и даже не заметила! Ни борща, ни пирогов, ни пельменей!

Распахнув дверь, испуганно смотрю на Кирилла. Он довольно улыбается и протягивает мне огромный букет роз.

– Привет, – шагает внутрь и касается прохладным носом моей щеки, чмокает быстро, а затем отстраняется и втягивает носом воздух. – Ммм, пахнет вкусно! Я готов удивляться, голодный как волк. Кстати, привет тебе от Наташки.

47. Удивила

– Кирилл Сергеевич, – взволнованно мямлю.

– Дай угадаю, – улыбается. – Мясо жаришь?

– Это борщ, – стону в воздух и ухожу на кухню.

Положив букет на стол, выключаю газ и заглядываю в кастрюлю. Шкварчит. Это позор, провал и фиаско. Я оставила голодным мужчину.

Добрынский заходит следом за мной и, приобняв со спины, заглядывает через плечо.

– Ну, мне кажется, это все же жареное мясо, – усмехается и разворачивает меня к себе.

– Угу, – расстроенно сглатываю подступивший к горлу комок, уткнувшись носом ему в грудь. – А должен был быть борщ.

– Удивила, – добродушно хмыкает Кирилл, сдерживая смешок. – Заснула?

– Угу. Тесто на пельмени поставила. Бульон поставила.

– “Подумать только, мой любимый цвет!..” – вздыхает Добрынский.

– Пироги собиралась делать.

– “Подумать только, мой любимый размер!..” – продолжает он, заставляя меня улыбнуться.

– И легла отдохнуть, – поднимаю на него глаза, едва не плача.

– Отдохнула хоть? – как-то удивительно нежно усмехается Кирилл и, склонившись, касается моих губ.

– Мгм, – мычу сквозь поцелуй, вмиг забывая о слезах.

– Ну, вот и молодец, – отстраняется с улыбкой. – А пельмени вместе налепим. Сейчас, только руки помою.

Кирилл достает вазу и ставит в нее цветы, а затем моет руки. Смотрю на этого уникального мужчину и диву даюсь. Ведь, с первого взгляда по нему даже и не скажешь, что он настолько внимательный и чуткий. Вспоминаю его “Леночка” и смешно становится.

Одернув себя от воспоминаний, вытаскиваю из холодильника фарш. Пельмени сейчас сделать гораздо быстрее, чем что-то другое. Начинаю раскатывать тесто.

Добрынский садится за стол рядом со мной и с интересом наблюдает за процессом.

– Кстати, – встает обратно и уходит, а затем возвращается с листком и ручкой, – Колян передал заявление, сказал, пусть будет на всякий случай, а то слишком уж резвый товарищ. Распишись вот тут. – тянет ручку.

– Ой, – выдыхаю и беру ручку, – кстати, что с Пашей то? – быстро расписываюсь в бланке.

– Нормально все с твоим Пашей, – бросает Кирилл на меня недовольный взгляд. – Голову разбил, зуб выбил и, вот он – бумеранг, мизинец, правда на левой руке.

– Ужас какой, – вздыхаю.

– Да мало ему! – рычит Добрынский, удаляясь в коридор и убирая заявление во внутренний карман куртки. – Везучая скотина, должен был все себе переломать. Легко отделался.

– Да нет, хорошо, что обошлось. У него жена, ребенок. Их кормить надо. Они же даже не знают, что их папа вот такой.

– Капец, – усмехается Кирилл, возвращаясь. – Тут про одну семью сто раз подумаешь, а кто-то умудряется на два фронта работать. Ударник, блять.

Смущенно опускаю глаза.

– Я правда не знала, что он женат, – вздыхаю. – Мы же буквально жили вместе.

– Да верю я, – обнимает меня Добрынский сзади, и я чувствую, как его руки медленно скользят по моим бедрам. – Как ты относишься к тому, чтобы провести… внеочередной этап оплодотворения? М?

– Кирилл, – ахаю, застывая со скалкой и чувствуя, как мои домашние брюки плавно сползают вниз.

– Не отвлекайся, – возбужденно хмыкает он, пристраиваясь сзади. – Раскатывай тесто.

Все тело сводит от предвкушения. Вжимаюсь ладонями в стол, сгребаю муку пальцами, когда Кирилл толкается бедрами и плавно входит в меня до упора. Умираю только от остроты самой ситуации. Мне даже не нужно дополнительного времени на разогрев – я уже на грани.

– Тесто! – возмущаюсь, когда Добрынский, ускоряясь, вжимает меня грудью в стол.

– Так еще вкуснее будет, поверь, – возбужденно рычит он, и я верю, и позволяю ему делать все, что хочется, потому что так, как с ним, у меня никогда не было.

Сжимаюсь от горячих толчков спермы, обмякаю, уткнувшись лбом в стол. Тяжело дышу, пережидая спазмы внизу живота.

Кирилл натягивает на меня штаны и разворачивает к себе, с восхищением разглядывает мое лицо и стирает ладонью с моего лба муку, затем целует так, что ноги снова подкашиваются.

– Теперь давай лепить пельмени, – усмехается и усаживает меня за стол.

И мы вместе, как ни в чем не бывало, лепим пельмени и сразу ставим их варить. А потом вместе лепим пироги и, пока они подходят, уходим в ванную на еще один “внеочередной этап”. А потом валяемся на кровати вместе, и Кирилл вырубается у меня на груди, потому что вымотался.

И я, выспавшаяся, допоздна пеку пироги и варю борщ, в перерывах ныряя к Кириллу под бочок и любуясь им, умиротворенно сопящим в подушку.

Утром я просыпаюсь от возни на кухне. Встав с кровати, иду посмотреть, что там происходит. Кирилл что-то варит.

– Доброе утро, – оборачивается он с улыбкой, заметив меня.

– Доброе утро, – подхожу к нему и падаю в раскрытые объятия. – Что ты делаешь?

– Овсянку тебе варю. – щурится. – Желудок лечить будем.

– Допрыгаешься – я за тебя замуж выйду. – усмехаюсь.

– Только вот не надо мне тут угрожать, – хохочет Кирилл, отпуская меня. – Спасибо за пироги, вкусные.

– На работу с собой возьми, – предлагаю, вздыхая. – Специально побольше сделала.

– Ох, Елена Александровна, – хмыкает, выключая кашу, – ох, уж эти ваши женские штучки! Я ж влюблюсь!

А я уже. И это пипец, как страшно. Мне не хочется, чтобы он уходил.

– Приходи на ужин, – прошу.

Добрынский бросает на меня серьезный взгляд, но внезапно улыбается.

– А давай, ты ко мне? Ты у меня в гостях еще не была.

Дорогие читатели!

Вы просили и я не удержалась)) История про патологоанатома, Наташу Волк, тут:

https:// /shrt/qSSr

КАК ПРИРУЧИТЬ АЛЬФАЧА

Я притащила домой раненого незнакомца, который спас мне жизнь. Мало того, что этот гад оказался борзым до безобразия, так еще и стал наводить свои порядки, когда оклемался. И если я думала, что шесть полуголых мужиков у меня дома – это максимум, на который он способен, то я глубоко заблуждалась.

Читать: https:// /shrt/dd8X

48. Душка

– Ну, что, сегодня к одиннадцати подъезжай ко мне, я скажу, чтобы пропустили машину. Сходишь на собеседование. А вечером я заеду за тобой после работы. – Кирилл надевает ботинки и куртку, то и дело поглядывая на меня. – Договорились?

– Да, конечно, – покорно соглашаюсь и протягиваю ему пакет с вареными пельменями и пирогами. – Поешь нормально, ладно?

Это все мне уже знакомо – я собирала Паше обеды на работу, но сейчас, то, что мою еду берет мужчина, который казался совсем не ручным, вызывает у меня всплеск какой-то щенячьей радости. Доверчиво заглядываю Добрынскому в глаза.

Он пристально смотрит в ответ, берет пакет и неловко чмокает меня в щеку.

– Спасибо. Все, пора, у меня куча дел с утра. – ворчит и быстро уходит, будто смутившись.

А я внезапно ловлю себя на мысли, что, вдруг ему все это не то, чтобы неприятно, но не очень нужно? Может, ему достаточно было секса и ужина? А я навязываюсь со своей заботой и пирогами. Он за завтраком отшутился, может, а я и не поняла.

Но, о Кирилле хочется заботиться, потому что он сам – тоже про заботу. Заботится о других, не покладая рук и забывая о себе. А еще мне в голову засели слова Николая, и теперь я только и делаю, что думаю, как бы до Кирилла донести, что нельзя так себя выматывать. Но, какое я имею на это право? Только и остается, что просто угощать его домашней стряпней и надеяться, что у него будет время спокойно пообедать.

Прибравшись в квартире, чтобы убить время до собеседования, и приняв душ, потихоньку собираюсь. Смешно получается, что я всегда старалась добиться высот в карьере и в моей трудовой книжке прекрасно заметно, как я бодро шагала вверх по карьерной лестнице, а теперь получается, что я, наоборот, начала спускаться.

Министерство, департамент, поликлиника. Раньше я бы расстроилась по этому поводу. Но, с появлением в моей жизни одного невероятного травматолога, у меня совершенно нет времени горевать по карьере. Потому что это не главное, когда рядом с тобой настоящий мужчина. Сейчас я особенно сильно понимаю тех женщин, которые уходят из спорта и кино ради семьи, несмотря на свою популярность.

Накрасившись, выхожу из ванной и одеваюсь, еду к Добрынскому на работу. На въезде сторож без вопросов поднимает шлагбаум и спокойно пропускает меня на территорию больницы. И от этого тоже хорошо. Кажется, Кирилл может решить вообще любые вопросы.

Припарковавшись с краешку парковки, чтобы не занять чье-нибудь место, выхожу из машины и заглядываю в приемный. Так необычно: сейчас я смотрю на это место совершенно другими глазами. Оно мне какое-то родное стало.

– Ой, здравствуйте, вы снова к нам? – улыбается медсестра, увидев меня, но внезапно хитро щурится. – Или к Кириллу Сергеевичу?

– К нему, – улыбаюсь немного смущаясь. Кажется, меня насквозь видно.

– Он должен быть у себя. Зайдите.

Подхожу к двери кабинета заведующего и стучу.

– Я занят, – доносится хмурый голос Кирилла. Замираю.

В прошлый раз он был “занят”, когда находился в кабинете не один, а со мной. И меня обдает кипятком от мысли, что у него же, действительно, могут быть рабочие интрижки, пусть и без серьезных намерений.

– Нет-нет-нет, – шепчу, пытаясь унять сбившееся дыхание и, втянув воздух поглубже в легкие, достаю из кармана телефон. Отхожу, чтобы позвонить ему.

Дверь открывается в тот же миг.

– Ну кто там топчется? – рычит Кирилл, выглядывая. – Поесть нормально не дадут. А, это ты? Что не сказала-то?

Медленно убираю телефон в карман, возвращаясь к кабинету.

– Я думала, ты не один, – смотрю на Добрынского серьезно. – Боялась отвлечь.

– Отвлекла, – усмехается. – Я только пельмени разогрел, пока не дергает никто.

– Извини, – улыбаюсь как счастливая дурочка. – Я могу попозже прийти.

– Ага, конечно, – затягивает он меня в кабинет. – Нет уж, ты мне столько наложила с собой, что будешь помогать есть. А потом пойдем в отдел кадров.

В кадрах я тоже удивляюсь тому, как Добрынский через юмор и обаяние выбивает мне место поинтереснее. Временами хочется этому красноречивому дяденьке ревниво заклеить рот, потому что женщины в кабинете смотрят на него с обожанием и восторгом.

– Как это тебе удается? – улыбаюсь, когда мы выходим из кабинета.

– Что? – усмехается Кирилл.

– Женщин так к себе располагать.

– Это потому, что я – душка. Перед моим обаянием ни одна женщина не может устоять. Одна невменяемая только попалась. “Вас на этом месте держат связи и блат?” – противным голосом передразнивает меня.

– Какой ты злопамятный, – усмехаюсь.

– Я – душка, – повторяет сердито. – Иначе бы в морге тебя не в лаборатории, а с трупами закрыл.

– Душка-душка, – успокаиваю, закатывая глаза и останавливаюсь возле машины. – До вечера?

– До вечера, – подмигивает Кирилл и уходит. Смотрю ему в след и вздыхаю. Не то, чтобы я ожидала, что он поцелует меня возле работы. Но как-то хотелось бы.

И, вообще, очень хочется как-то удивить, вдохновить и впечатлить этого душку. Белье себе, что ли, купить, эротическое? Мне так нравится, как загорается его взгляд, когда он смотрит на меня. Будто я не тетенька к сорока, а юная девочка.

Уже в магазине меня отвлекает звонок телефона. Номер незнакомый. В первые секунды кажется, что это может быть Паша или из полиции, потому что я все жду от него подвоха. Но это еще может быть и отдел кадров, конечно, и медцентр.

– Да, – отвечаю и с напряжением жду.

– Лена, это Николай, – слышу знакомый голос. – Я тебе звоню по поводу заявления. Когда тебе удобно встретиться и подписать?

– Так,.. я же уже подписывала, – теряюсь.