Текст книги "Как приручить холостяка (СИ)"

Автор книги: Аня Истомина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

38. О насущном

Теряюсь на мгновение. Я не ожидала, что мне будет сразу оказано такое доверие.

– Пошли, – встаю следом, и мы направляемся в дальнюю комнату на первом этаже.

В большой спальне стоит кровать, а напротив нее две небольших, будто кукольных, голубых люльки. Из обеих слышатся тихие попискивания.

– Иду, иду, маленькие, – причитает Таня, включая на тумбочке подогреватели и засыпая в бутылочки смесь из банки. – Лена, покачай их, пожалуйста.

– Ты не кормишь грудью? – спрашиваю аккуратно, чтобы не обидеть, и подкачиваю люльки, разглядывая малюсеньких, смешно кривляющихся младенцев в голубых пеленках.

– Пытаюсь. – усмехается она. – Но молока мало, а они такие прожорливые, что приходится докармливать смесью, иначе я буду круглыми сутками их кормить.

– Ты, главное, не переживай по этому поводу, – оборачиваюсь. – Я много читала разных педиатров, и они приходят к выводу, что спокойная отдохнувшая мама – гораздо важнее.

– Спасибо, – улыбается Таня, подходит ко мне и забирает одного из детей. – Я тоже такого мнения, если честно. Сама выросла на козьем молоке – и ничего, жива. Возьмешь Кирилла?

– А… – замолкаю, глядя на то, как Татьяна садится на кровать и прикладывает ребенка к груди. Это выглядит так трогательно, что у меня замирает сердце. Я тоже так очень хочу.

Буквально не дыша, достаю из люльки второго малыша и прижимаю к себе, покачивая, а он тут же начинает елозить и разворачиваться в сторону моей груди, хмурясь и открывая малюсенький ротик.

– Ты хочешь меня съесть? – улыбаюсь виновато. – У меня нет молока, прости.

– Дай ему соску пока, – предлагает Таня.

Достаю из люльки соску, а после сажусь в кресло рядом с кроватью. С разрешения матери нюхаю ароматную макушку младенца и закрываю глаза от удовольствия.

– Вы Кириллом сына назвали в честь Кирилла Сергеевича? – любопытничаю.

– Да. Он же у меня роды принял, ты знаешь? – охотно делится Татьяна. – На диване в гостиной рожала – воды отошли неожиданно. Если бы не Падре, я не знаю, что бы мы делали.

– Падре, – усмехаюсь, вспоминая, что забыла потребовать у Добрынского рассказ о своем странном прозвище. – А почему он Падре, ты не в курсе?

– Не знаю. Если честно, не додумалась поинтересоваться. – пожимает плечами она.

– А второго ребенка как назвали? – перевожу разговор.

– Даниил. В честь деда моего.

– Кирилл и Даниил. Красиво. – улыбаюсь.

– А у тебя есть дети? – интересуется Таня, вставая и доставая из подогревателя бутылочку. – Давай меняться.

Мы меняемся детьми, и теперь я держу на руках и кормлю из бутылочки Даниила, а Кирилл жадно ворчит, присасываясь к груди матери.

– У меня нет детей, – грустно улыбаюсь, глядя на малыша в своих руках. – В молодости карьеру строила, а теперь поезд ушел.

– Да ладно, – возмущается Таня. – Мне кажется, мы с тобой одного возраста. Мне сорок – и ничего, родила.

– Мне тридцать девять. Но дело не только в возрасте. Мне не от кого. Мужа нет. Хотела ЭКО сделать, но что-то засомневалась.

– Слушай, а мужа не проще найти? – задумчиво смотрит на меня она. – Ну, вот Падре, например, чем тебе не нравится?

Чем мне не нравится? Да всем он мне нравится! Только толку-то от этого, если я ему не шибко-то нравлюсь? Да и не планировала я больше отношения, вообще-то. Хотя, с ним бы… теоретически…

– Да я уже запуталась, что проще, – вздыхаю. – А с Кириллом Сергеевичем у нас просто дружеские отношения. Мы и знаем-то друг друга всего ничего.

– Сексом дружбу не испортишь. Ой! – хихикает Таня, прикрыв рот рукой. – Извини, это из личного опыта. Мы с Колей как бы тоже совсем недолго были знакомы до того, как он мне предложение сделал. А ведь я тоже готова была крест на себе, как на женщине, поставить.

– Это исключение, мне кажется, – улыбаюсь.

– Да что-то у нас в компании одни исключения, – хмыкает она загадочно и берет из подогревателя вторую бутылочку. – Степа с Настей тоже мало друг друга знали – и ничего. Вон, родили недавно. Так что, присмотрись к Кириллу. Он очень классный. И что-то до тебя других подруг в гости к нам не приводил.

Киваю и отмалчиваюсь, потому что сказать мне на это нечего. Добрынский, конечно, действительно классный, но не думаю, что он привел меня к своим друзьям на оценку. Скорее всего, просто решил не дать погибнуть от похмелья чисто из человеколюбия. Все же, он очень внимателен к людям, которым требуется помощь. В доброте ему не откажешь так уж точно.

Когда дети засыпают, мы аккуратно укладываем их обратно в люльки и тихонько выходим из спальни.

Сажусь обратно за стол рядом с Кириллом Сергеевичем.

– Ну, как, познакомилась с ребятами? – усмехается он.

– Да. Очень милые. – тактично улыбаюсь ему, стараясь не вспоминать, что между нами произошло вчера.

На самом деле, на душе тяжело. После того, как я понянчила малышей, мне еще больше захотелось своего. Они такие сладкие и так пахнут!.. Хоть бери принципиального Кирилла Сергеевича и насилуй где-нибудь в кладовке. Может, Наташа права и все равно, как выглядит донор? Вот сейчас я готова была бесконечно тискать чужого ребенка, и мне было все равно, как выглядят его родители.

– Тебе получше хоть? – заботливо уточняет Добрынский после пары тостов.

Мне кажется, что мне не просто получше, а уже очень хорошо. Будто и не пила вчера. И готова к новым подвигам.

– Отлично, – улыбаюсь. – Спасибо, не дали помереть по старой дружбе. Разрешите, я выйду? Мне нужно позвонить.

Накинув куртку, выхожу на улицу, достаю телефон и набираю своего доктора-репродуктолога. Уже вечер, но это частная клиника и она еще точно работает.

– Добрый вечер, Елена. Что-то случилось? – раздается дружелюбный голос.

– Здравствуйте, все хорошо, – вздыхаю, облокотившись о перила. – Я просто определилась с донором и хочу как можно быстрее начать процедуру.

– Будете брать донора из нашей клиники? – уточняет она.

– Да, – закусываю губу.

– Тогда можете подъехать завтра. Время сейчас уточню и пришлю в сообщении.

– Хорошо, спасибо. До завтра. – отключаюсь и пару секунд смотрю в темное небо.

Фаворит так фаворит.

Обернувшись, отшатываюсь, потому что в дверном проеме стоит Кирилл Сергеевич. Не слышала, как он появился.

– Подслушивать нехорошо, – хмурюсь.

– Я случайно, – выходит он на улицу, прикуривает.

Хочу уйти в дом, но Добрынский внезапно придерживает меня за локоть.

– И кто донор? – вздыхает.

– А какая вам разница? – вздергиваю подбородок, пристально глядя ему в глаза. – Спортсмен. Не пьет, не курит. В морге меня не закрывал. – голос начинает дрожать, и я замолкаю.

– Пошли. – кивает Кирилл Сергеевич на калитку. – Поговорим о насущном.

39. Карточный домик

Как загипнотизированная иду рядом с Добрынским. Ноги почему-то дрожат. Неужели?.. Неужели?!

– Прогуляемся или в машине посидим? – уточняет, пропуская меня в калитку.

Оглядываюсь. На улице хорошо: тепло, тихо, падают редкие снежинки. Дорога поселка освещена фонарями.

– Давайте прогуляемся, – с надеждой смотрю на него.

Кирилл Сергеевич кивает и, запихнув руки в карманы, подает мне локоть. Цепляюсь за его руку, и мы неспешно идем по дороге.

Добрынский молчит. И я жду, когда он что-нибудь начнет говорить, поэтому тоже молчу. В конце концов, это была его инициатива.

– Почему ты не сказала, что уволилась? – наконец, тяжело вздыхает он, не глядя на меня.

– А зачем вам это знать? – усмехаюсь, понимая, что он мог узнать об этом только от Наташи. Надеюсь, про мои признания в симпатии она догадалась промолчать. – Это только мои проблемы.

– Случайно узнал. Бывшенький подсуетился? – хмурится. – Он же грозился твоему руководству наябедничать.

– Может быть. Я не знаю. Он мне не отчитывался. – пожимаю плечами. – Да и мне все равно, если честно. Мне там не нравилось работать.

– Ну, ты ему еще спасибо скажи, – рыкает сердито Кирилл Сергеевич, но снова вздыхает. – И что ты дальше делать будешь?

– Вы так спрашиваете, будто у нас работать негде, – вздыхаю. – Новую работу найду.

– А если снова наябедничает пирожок твой?

– Он не мой, – усмехаюсь. – И я знаю, как себя оградить от его нападок.

– Пальцы ему сломать? – хмыкает Кирилл Сергеевич кровожадно.

– Нет! – возмущаюсь.

– А как же? – косится он на меня.

– Беременных не увольняют. – намекаю.

– Но, и с руками ногами не отрывают, – возражает Добрынский и останавливается. – Да и ты пока не беременная.

– Надеюсь, эта проблема тоже скоро решится, – кошусь на него и сердце замирает, потому что, кажется, наш разговор подходит к самому важному.

Кирилл Сергеевич достает из кармана пачку сигарет, прикуривает, и смотрит на меня пристально. Терпеливо жду.

Ну же!..

– Пошли работать к нам в больницу? – предлагает он, и моя надежда рушится, как шаткий карточный домик. – У нас кто-то требовался в администрацию, мне обещали завтра узнать. Да зарплата меньше, скорее всего, зато без нервотрепки.

С трудом проглатываю горький ком в горле.

– Вы думаете, – пытаюсь натянуть улыбку, но бросаю эту затею, – что Паша, при желании, не дотянется до простой больницы? Я проработаю у вас еще меньше, чем на предыдущем месте.

– На предыдущем месте у тебя не было меня, – усмехается Добрынский. – А теперь буду. Как врач-травматолог я организую твоему Паше самый длительный больничный из возможных. Если попросит.

Ага, а я то и дело буду сталкиваться с этим врачом-травматологом на работе. А если он начнет с кем-то встречаться, то, скорее всего, буду в курсе последних новостей.

Мне не очень хочется знать, с кем спит Кирилл Сергеевич! И проблем ему создавать не хочется. И это вечное напоминание о том, что он отказал мне…

– Спасибо, но нет. – вздыхаю и разворачиваюсь обратно. – Я лучше по своему плану попробую.

Мы идем в сторону дома уже не держась под ручку.

– Родить от неизвестно кого и уйти в декрет? – хмыкает Добрынский сердито.

– Ну, почему от “неизвестно кого” то? – возмущаюсь. – Симпатичный мужчина, проверенный.

– Какая ты непостоянная, – усмехается он. – То меня в доноры зовешь, то какого-то спортсмена. Откуда столько знакомств у женщины, которая совсем недавно рассталась с мужиком?

Ошарашенно останавливаюсь.

– Вы на что намекаете? – повышаю голос.

– Да ни на что я не намекаю, – Кирилл Сергеевич стонет в ладони и оборачивается. – Ты понимаешь, что ты совсем одна пузатая будешь? А если помощь будет нужна? Таблетки тебе кто таскать будет в больницу? Жрать готовить? Шнурки, блин, завязывать, когда ты наклоняться не сможешь? Да ты... приключения находишь на ровном месте! Как ты собралась одна рожать, катастрофа?

– Слушайте, ну какая вам разница? – усмехаюсь горько. – Ну есть же семья, друзья. Если бы в нашем мире женщины рожали только на мужчин надеясь, мы бы вымерли давно. Нормальных днем с огнем не сыщешь.

– Да вот не надо мне тут! – возмущается он. – Ты всех-то под одну гребенку не греби!

– Я не вас имела ввиду, – вздыхаю и достаю телефон, открываю приложение такси. – Вы нормальный. Почти. Я домой лучше поеду, наверное. Не переживайте так за меня, я уверена, что все у меня будет хорошо.

Кирилл Сергеевич выхватывает у меня телефон из рук. Растерянно смотрю на него.

– Да вокруг миллион нормальных мужчин! Я не знаю, где вы козлов вечно находите! Может, и спортсмен этот твой – придурок какой-нибудь. – хмурится он, пряча мой телефон к себе в карман. – Фиг с тобой. Давай договоримся: ты приходишь на собеседование к нам в больницу, а я – на консультацию в центр репродукции.

40. Ставки

– Вы серьезно? – смотрю на него и не могу поверить, что он согласился.

– На консультацию, Лена, – повышает он голос. – Может, я вообще не подойду. Может, у меня анализы будут плохие.

– Да с чего они у вас будут плохие? – хмурюсь. – Вы здоровый, как бык.

– Ну, мало ли, – обреченно вздыхает Кирилл Сергеевич и тянет мне руку. – Ну, так что, по рукам?

– По рукам, – жму его горячую ладонь и едва сдерживаюсь, чтобы не броситься на могучую грудь на эмоциях, внутри все разрывается от счастья. – Спасибо.

– Ничего мне не говори, – отрезает Добрынский. – Я не знаю, как у вас эти бабские штучки работают, но у меня ощущение, будто я с цыганами пообщался.

– Вы про донорство? – хмурюсь обиженно. – Я же сказала: не хотите – не надо.

– Да все уже, – вздыхает Кирилл Сергеевич. – Меня сейчас только один вопрос интересует: сколько это стоит?

– Не переживайте, я все расходы возьму на себя.

– Ага, а потом сдохнешь с голоду беременная?

– Так вроде как мы договорились, что я на собеседование приду? Если к вам в больницу не возьмут, я еще куда-то устроюсь. – смотрю на явно чем-то недовольного Добрынского. – Да что не так-то?

– Да все не так, – сердито выдыхает он. – Не правильно это все. Ты ведь можешь сама забеременеть. Зачем ЭКО?

– Могу. Но есть риски. А так меня обследуют, донора обследуют, материал проверят. Будут все контролировать.

– И все равно есть риски. Но, они и в том, и в другом случае минимальны. Ты перестраховываешься.

– Я не понимаю. Вам лучше естественным путем? Ну, приходите на кофе. У меня благоприятные для зачатия дни где-то через неделю. – говорю это и сама не верю, что приглашаю Добрынского на секс. Пусть и деловой. Неужели это я от вина такая смелая?

Молча смотрим друг на друга. Кажется, краснею все же, потому что от его взгляда становится жарко.

– Нет, – качает он головой. – Одно дело в пробирку подрочить, другое – в бабу кончить. Это… обязывает в чему-то серьезному.

– Я думала, что у мужчин с этим как-то проще, – вздыхаю.

– Не проще.

– Ну, ладно, – согласно киваю, принимая его позицию. – Завтра у меня назначено в клинике.

– Во сколько?

– Дайте телефон, – прошу, и Кирилл Сергеевич достает мой телефон и отдает обратно. Читаю сообщение от врача. – В девять утра.

– Должна мне будешь, как земля колхозу, – бубнит недовольно Добрынский и заводит на своем телефоне будильник.

– Кстати, мы не обговорили цену, – вспоминаю. – Сколько вы хотите?

Ловлю на себе хмурый взгляд.

У меня ощущение, что Кирилл Сергеевич категорически не согласен со всем, что происходит, но по какой-то причине молчит. Зачем тогда соглашался?

– А сколько ты предложила спортсмену? – усмехается сердито, снова глядя в телефон. – Могу сделать скидку за то, что пью и курю.

– Ну, – пожимаю плечами и пытаюсь вспомнить, сколько платят донорам за сдачу спермы. – Давайте, десять за визит в клинику. Плюс обследование с меня, конечно же.

– Десять тыщ за то, чтобы подрочить в баночку? – снова поднимает на меня взгляд Добрынский.

– Мало? – хмурюсь. – Ну, назовите свою цену, я согласна. В клинику придется два-три раза сходить, возможно. – Можете общую сумму назвать. Пятьдесят? Сто?

Повышаю ставки в страхе, что он откажется. Да, мне и так все это выльется в копеечку – одно обследование чего стоит, это ведь не государственная клиника, но я уже морально приготовилась. Зато никому ничем не буду обязана.

– Лен, пошли за стол? – вздыхает Кирилл Сергеевич устало. – Хрен с ней, ценой, потом договоримся. Много не возьму по дружбе.

– Можно я домой поеду? – прошу его. – Я что-то уже без сил. Кстати, вам бы тоже не помешало выспаться и больше не выпивать, а то это может отразиться на анализах.

– Вот умеешь ты настроение испортить, – усмехается он сердито. – Поехали, отвезу тебя.

– Ой, нет, я на такси лучше. Вы пили.

– Поехали, кому говорю? Я пьяный за рулем не езжу. Выветрился уже. Прощаться пойдешь?

– Давайте по-английски? – морщусь. – У вас очень приятные друзья, но я сегодня не в состоянии активно общаться. Не будем отвлекать людей от праздника. Потом им от меня передадите слова благодарности.

– Как хочешь, – пожимает Кирилл Сергеевич плечами и открывает машину.

Обратно снова едем молча. Я стараюсь вести себя тихо, как мышка, чтобы не спугнуть удачу.

Он согласился! Значит, у меня скоро будет ребенок. Такой же маленький, как у Татьяны с мужем. Просто без мужа. Возможно, он будет похож на Кирилла Сергеевича. Надеюсь, что будет похож.

И я уже сейчас очень волнуюсь. Как все пройдет? Не передумает ли мой донор? А если ничего не получится? А если двойня?

Страшно. И в то же время я в каком-то предвкушении. Меня будто качает на эмоциональных качелях туда-сюда, туда-сюда. Потому что моя жизнь очень круто изменится в ближайшее время. И назад дороги не будет.

Когда мы подъезжаем к моему дому, я уже на грани между эйфорией и истерикой.

– Вы не передумаете? – оборачиваюсь к Добрынскому, нервно сжимая ладони.

– Я что, на девочку похож? – хмурится.

– Тогда до завтра, – улыбаюсь ему.

– До завтра, – вздыхает. – Адрес напиши мне.

– Хорошо, – выбираюсь из машины. – Спокойной ночи.

– Давай, и тебе. – кивает Кирилл Сергеевич.

Захлопываю дверь и смотрю вслед быстро уезжающей машине. Как дожить до утра?

41. На двух стульях

– Падре, а вы где? – звонит Колян, когда я уже паркуюсь возле своего дома.

– Я Лену домой отвозил, ей плохо стало, – вру.

– Понятно, – хмыкает он. – Тебя ждать?

– Нет, не поеду уже. Надо выспаться перед работой.

– Ну, ладно, – в голосе друга сквозят подозрительные ноты. – Выспись там ХОРОШЕНЬКО.

– Да, блин, серьезно выспаться, – бросаю в ответ сердито, а он ржет.

Я ужасно злюсь.

На себя, на Лену и на всю эту дурацкую ситуацию. Это же надо так влипнуть?

Мне не должно быть никакой разницы, от кого она родит, если я не собираюсь заводить с ней серьезные отношения. Но она мне нравится! Не только как красивая женщина, блин. Как человек она мне тоже, на удивление, зашла. Какая-то чудная, принципиальная. Сильная и в это же время беззащитная. Я не могу ее разгадать до конца и эта аура таинственности возбуждает интерес не хуже, чем обнаженное тело.

И стать донором – это прекрасная возможность оградить ее от поползновений других мужиков. Я отдаю себе отчет, что это эгоистичное и глупое желание. Час назад я просто хотел, чтобы она работала у меня под присмотром. А сейчас еду домой, чтобы выспаться перед обследованием. Всегда принимаю решения с холодной головой – и на тебе, неожиданный эмоциональный порыв, о котором я уже жалею.

Еще вчера я бы с удовольствием зажег с ней. А сейчас даже не рассматриваю такой вариант. Потому что боюсь привязаться к ней и ребенку. И в то же время позволить это сделать кому-то другому я тоже не могу. Как собака на сене – и хочется, и колется. Из каких глубин моей души она достала это все?

Ведь у меня теперь и похуже мысли лезут.

Я не планировал отношений. Это Лене кажется, что стать донором – просто, а я понимаю, что не смогу после всего, что будет, просто взять и исчезнуть из ее жизни.

Не знаю, удается ли мне поспать хоть сколько-нибудь, но я с трудом разлепляю глаза под орущий будильник. Время – восемь. Настроение – говно.

Я проспал лишних полчаса. Есть нельзя, потому что скорее всего придется кровь сдавать. Кофе выпить тоже нельзя. Я даже не уверен, можно ли курить, поэтому хожу и быстро собираюсь. Злой, как черт. Еще и в пробках толкаться, потому что час-пик.

Накинув куртку, выхожу из дома. Пока машина греется, хожу вокруг нее и понимаю, что нужно отказаться, пока не поздно. Лена, бесспорно, обидится. Возможно, даже заблокирует меня везде, но зато я буду спокойно жить, как раньше, а не ломать себе голову следующие десять месяцев. Достаю телефон, набираю ее номер.

– Доброе утро, Кирилл Сергеевич, – едва ли не нараспев мурлычет она в трубку, а я со вздохом достаю из кармана сигареты.

– Не сказал бы, – выдыхаю и все же прикуриваю.

– Почему? – все еще весело уточняет моя головная боль.

– Елена Александровна, – собираюсь с силами, – я не готов. Можешь обижаться на меня, я мудак.

Несколько долгих секунд я слушаю абсолютную тишину.

– Да нет, не переживайте, все нормально, – наконец, раздается голос Лены. Радости в нем я уже не слышу, но и слез, к счастью, тоже. – Спасибо, что попытались.

– Честно? – не могу поверить, что она так спокойно отреагировала, но испытываю облегчение.

– Честно, – отзывается она спокойно.

– Успеешь еще спортсмена своего обрадовать? – вздыхаю.

Хочется, чтобы не успела и вообще отложила эту идею хотя бы на время.

– А чего успевать? – добродушно усмехается она. – Он не мой, а общий, а я уже как раз подъезжаю к клинике.

– Так ты донора имела ввиду? – растерянно замираю. – А я подумал, это живой человек.

– Ну, надеюсь, что он жив и здоров, – хихикает она, будто и правда совсем-совсем не расстроилась.

– Лен… – хмурюсь. – Мне правда стыдно.

– Все нормально, Кирилл Сергеевич. – успокаивает она меня. – Удачи вам и всего хорошего.

– Э, погоди, – выдыхаю растерянно. – Ты так говоришь, будто прощаешься.

– Так я прощаюсь. – голос Лены становится серьезнее.

– Не приедешь на собеседование, значит? – поджимаю губы.

– Да нет, конечно. – усмехается. – Наш с вами договор расторгнут по обоюдному согласию.

Ну да, крыть нечем.

– Я волнуюсь за тебя, – выдаю единственное, что хоть как-то может перевесить чашу весов.

– Да ну, бросьте, – слышу в голосе Лены улыбку, и вообще все обрывается внутри. – Я взрослая девочка и умею на себя брать ответственность. Все, я уже приехала. Всего доброго, Кирилл Сергеевич. Удивительно, но было приятно с вами познакомиться.

Усмехаюсь, а она кладет трубку.

Все. И это правильно.

Ежу понятно, что ей нужны серьезные отношения. Мне – нет. Она хочет ребенка, я пока не готов. У такой красивой бабы есть все шансы найти себе мужа даже с младенцем на руках, и я в данной ситуации буду ей только помехой со своей “заботой”. И плевать, что, прикрываясь таким благовидным предлогом, я просто пытаюсь усидеть на двух стульях: и придержать возле себя Лену на всякий случай, и при этом остаться свободным человеком.

Как сказала бы моя мать: а морда не треснет?

Запрыгнув в машину, сжимаю руль до скрипа и побелевших костяшек, выворачиваю с парковки и еду на работу. Нужно разобраться в бумажках, в конце концов.

Вот и сиди теперь, умный, на очередном дежурстве, пока твою женщину будут осеменять спермой какого-то всеобщего достояния.

В смысле, “мою женщину”? Когда это она успела стать моей?

Перед глазами проносятся кадры, как я покупаю прокладки в аптеке, как прячу ее красивую жопу от посторонних глаз под моей кофтой.

Кажется, мысленно я ее присвоил еще тогда. Но, вот в чем проблема: она-то не в курсе. И, похоже, Таня ошиблась, и ничего эта звезда ко мне не испытывает, раз так легко согласилась, чтобы отцом ее ребенка стал другой. Ну, сказала бы, если нравлюсь, прямо. А она...

Вычеркнула из жизни за мгновение, будто меня и не было. Даже опомниться не дала.

Набираю Лену – сбрасывает. Настойчиво звоню снова – и снова гудки обрываются. Поди, на приеме уже.

– А, пропади все пропадом! – рычу, перестраиваясь в крайний ряд и разворачиваясь.

Прибавив газа, лечу по адресу из сообщения.