Текст книги "Как приручить холостяка (СИ)"
Автор книги: Аня Истомина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
5. Натура
– Ну, тише, тише! – прижимаю все-таки взбесившуюся Елену Александровну к себе.
– Ты в своем уме?! Негодяй! – брыкается она, упираясь ладонями в мою грудь и всячески пытаясь отстраниться. – Это низко – так поступать с женщиной! Пусти меня! Неандерталец!
– Нет, пока не успокоишься. А то укусишь еще, придется прививку от бешенства ставить. – усмехаюсь, глядя на нее, раскрасневшуюся и теперь еще более растрепанную.
Как с цепи сорвалась, честное слово. Совсем не понимает тонкого медицинского юмора.
– Я тебя не только укушу! Я тебе!.. Я тебя!.. Убью!
Ох, хороша! А с виду такая прям вся холодная и высокомерная леди.
– Елена Александровна, не вынуждай меня вызывать санитаров, – прижимаю ее голову к своей груди и глажу по волосам, а она внезапно замирает и просто тяжело дышит. Тело, натянутое как тугая тетива, немного расслабляется. – Ну, пошутил, да. Кто же знал, что у тебя с юмором не очень?
– Это у меня с юмором не очень? – опять каменеет она и с новыми силами отталкивается от меня, умудряясь вырваться из рук. – Это у вас с юмором не очень!
– Ну, не дуйся, – улыбаюсь и хочу ей поправить выбившуюся прядь, но она отступает, тяжело дыша, и смотрит на меня, как на врага народа. – Хочешь, жалобу на меня напиши.
– Да идите вы!.. – зло выдыхает проверяющая и быстро выходит из кабинета, а я аж застываю от изумления, провожая ее взглядом.
Так ты еще и крепким словцом приложить можешь, Елена Прекрасная? Неожиданно!
– Куда мне идти-то, Елена Александровна? – выхожу из кабинета и иду следом за ней. – Мой кабинет вы оккупировали.
Леночка ничего не отвечает, лишь быстро идет по коридору вперед, цокая невысокими каблучками по кафелю. Ее аппетитная жопка сердито виляет в такт шагам, привлекая к себе повышенное внимание.
Завернув за угол, проверяющая заходит в мой кабинет и громко хлопает дверью, а я прохожу мимо и иду в палату к нашему самому пожилому пациенту, который то и дело намеревается совершить диверсию.
– Ну что, отец? – ставлю стул и сажусь рядом с кроватью, со вздохом расстегивая фиксаторы на его запястьях. – Опять хулиганишь? Тебе мало было черепно-мозговой?
– Да мне домой надо, – бьет он себя кулаком в грудь. – У меня курятник.
– Ну какой курятник? – вздыхаю.
– Как какой? Дом для кур, ты что, не понимаешь что ли? Идиот столичный. Куры передохнут!
Смотрю на него с жалостью и понимаю, что я не хочу дожить до такого возраста. Страшно. Тут хоть дети адекватные, а у меня никого нет.
– Тебя зовут как?
– Петр Семенович.
– А лет тебе сколько?
– Пятьдесят шесть.
– Петр Семенович, у тебя детям уже столько. Тебе восемьдесят шесть лет, ты живешь у дочери, в городе. Помнишь, как дочь зовут?
– Машенька.
– Правильно. Так вот, Машеньке уже пятьдесят лет. Давай я позвоню ей, а ты прекратишь убегать, иначе будешь лежать привязанный к кровати. Пока голова не заживет, я тебя никуда не отпущу.
– А куры как же? – хмурится дед, пока я набираю номер его дочери.
Вздыхаю.
– Мария Петровна, я все понимаю. И что у человека травма головы, и возраст. – ухожу в свой кабинет после того, как дед поговорил с дочерью и ему вкололи успокоительное. – Но и вы меня поймите: у нас нет такой услуги. Были бы сотрудники в достатке, я бы вам организовал сиделку, но у нас нехватка кадров. Медбрат не может дежурить рядом с Петром Семеновичем круглосуточно. У него полно других обязанностей. И держать пациента зафиксированным постоянно мы же тоже не можем. Давайте-ка подыскивайте хоспис. Мы его уже ловили два раза за эти дни. А если сбежит? А если покалечится? Меня же посадят. – кошусь на Елену Александровну, которая демонстративно не смотрит на меня, склонившись над карточками. – Да, конечно, мы его лечим. Но толку-то? Разбитую голову вылечить можно, а вот все остальное… Я правда искренне вам сочувствую, но это в ваших же интересах. Тем более, что есть реально хорошие заведения, где и уход, и лечение.
Вздохнув, сажусь на диван в углу кабинета и откидываю голову на спинку. Спать хочу ужасно. А тут эта мадам.
– Табель учета рабочего времени есть у вас? – уточняет она.
– Сейчас найдем, – киваю, не открывая глаз, и проваливаюсь в темноту.
– Кирилл Сергеевич! – просыпаюсь и резко выпрямляюсь от окрика из коридора. – Перелом.
Бросаю взгляд на тихо шуршащую бумагами проверяющую и смотрю на часы. Минут десять подремал. И на том спасибо.
– Иду, – откликаюсь, встаю с дивана, тянусь к кружке с вчерашним чаем и делаю пару глотков, ловлю на себе быстрый взгляд Елены Александровны. – Там печенья в тумбочке.
– Спасибо, я не хочу. – качает она головой. – Табели где могу посмотреть?
– Сейчас старшую медсестру к вам отправлю, – киваю и ухожу.
Зову Дашу и поручаю ей таскать Стерве Александровне документы, а сам ухожу на прием и у меня начинается какой-то бесконечный поток пациентов. Иногда дергают в отделение. Потом возвращается с операции хирург-травматолог и становится легче.
В очередной раз выглядываю в коридор, уже потеряв счет времени, и с радостью обнаруживаю, что никого нет.
– Ура, – стону, доставая из кармана сигареты, и выхожу на крыльцо.
Курю, облокотившись на перила. Холодный ветер задувает за воротник халата, но хотя бы бодрит.
Смотрю на торчащий из-за угла зад моего внедорожника. Вспоминаю, что гаишники так и не приехали. Звоню другу.
– Так, я не понял, где твои ребята? – возмущаюсь, выкидывая бычок и возвращаясь обратно в отделение.
– В смысле? Они что, не приехали?
– Неа.
– Сейчас я им, блять, дам! Аварий сегодня много, забыли, наверное.
– Да подожди давать, – вздыхаю. – Пойду, попробую договориться.
Захожу в кабинет и смотрю на серьезную Дарью с папками в руках, которая сидит рядом с Еленой Александровной за столом.
Проверяющая поднимает на меня глаза и тяжело вздыхает.
– Что? – хмурюсь.
– Да как вам сказать? – усмехается она, и я вижу на ее лице тень усталости.
Тоже, поди, головы все это время не поднимала, придурочная.
– Да прямо, я ж не барышня. – пожимаю плечами и сажусь на диван, поморщившись от боли в уставшей спине.
– Хреново все у вас, – встает из-за стола Елена Александровна и идет к вешалке. – Вот прям нигде столько нарушений не видела.
– Дарья Ивановна, тебя там искали, – киваю медсестре на выход, и она понимающе выскальзывает из кабинета.
– На срок хватит? – усмехаюсь, вставая и подавая проверяющей куртку, потому что вешалка слишком высоко и роста женщине не хватает, чтобы снять петельку.
– Ну, если очень желаете, можно и на срок натянуть. – оборачивается она. – А еще я в шоке от вашего графика. Вы живете на работе?
– Ага, вечно дежурный доктор, – улыбаюсь коротко. – У нас сотрудник по весне уволился. Следом за ним травматолог из поликлиники ушел. Потом еще один на больничный попал. Вот сегодня в ночь выйти должен первый день вроде как. Вы уже уезжать собираетесь?
– Не надейтесь. – губы Елены Александровны растягиваются в улыбке.
– Жаль, – вздыхаю. – То есть, это не конец?
– Нет.
– Елена Александровна, давай договоримся, а? – смотрю на нее серьезно. – Ну, лишат меня премии или уволят даже если, что это изменит? Ты же не думаешь, что один травматолог вместо двух как-то улучшит ситуацию?
– Я понимаю, что вряд ли. – женщина отворачивается к зеркалу, поправляет шарфик на тонкой шее и приглаживает волосы. – Но деньги предлагать мне не нужно.
– А натуру? – усмехаюсь. – Харизматичную, выносливую и с прекрасным чувством юмора.
– И с невероятным самомнением, – ухмыляется Елена Александровна и поворачивается обратно. – Вы не в моем вкусе. Покажете мне, где морг?
– Зачем тебе морг? В твоем вкусе молчаливые холодные мужчины?
6. Косяки
– Да вы просто гений юмора, – язвительно вздыхаю. – Нужно сравнить данные из журналов.
– Ты хоть была в морге когда-нибудь? Там воняет – жуть. Поехали лучше поедим? Тут кафе недалеко есть.
– Нет, спасибо, – отказываюсь.
Обедать в компании этого твердолобого мужлана мне совершенно не хочется.
– Ты с утра ничего не ела. Хочешь к Петровичу присоединиться? – усмехается Кирилл Сергеевич, а я молча смотрю на него.
Этот мужчина мне сразу не понравился. Не на внешность, нет. На внешность он как раз очень даже колоритный и похож на русского богатыря: бородатый, крупный, мощный, какой-то… несокрушимый, словно гора. Но при всем этом – хам, каких только поискать.
Я не ханжа, но так меня ещё нигде не встречали. И бог с ней, с машиной, – с кем не бывает? Но все остальное… Юмор дебильный, орет как ненормальный. И это сальное “Леночка” особенно выбесило.
И, в то же время, я обратила внимание, как он общается с пациентами: я заглянула в кабинет в час пик, чтобы задать вопрос, но Кирилл Сергеевич был так погружен в работу, внимательно обследуя больного, что даже не заметил меня. Вот и сейчас его плоская шуточка внезапно смешалась с неожиданной заботой о моем самочувствии.
Я не знаю, с чем это связано: с желанием утаить от меня что-то или задобрить, но он не просто предложил пообедать, а сделал акцент на том, что я ничего не ела целый день. И вот эта его внимательность к другим, она очень сильно бросается в глаза.
Даже помочь достать куртку просто потому, что вешалка чересчур высоко, на автомате.
Возможно, не все обращают внимание на такие мелочи, а я заметила. Наверное, потому что моему окружению плевать, как я себя чувствую и когда я ела.
Его больше интересует, успею ли я вовремя подготовить отчет и заменить коллегу, ушедшего на больничный. Я же у нас самая свободная и не обремененная. Для организации очень удобно, когда у ее работника нет семьи. Так в нем больше ресурса чтобы подтвердить свою нужность этому миру через признание коллег и начальства.
– Вы же сказали, что он жив? – пристально смотрю на мужчину, а он лишь молча усмехается. – Так вы мне покажете, куда идти?
– Ну что ж, – вздыхает Кирилл Сергеевич обреченно, – морг так морг. Пошли, провожу.
Мы выходим на улицу и, обогнув отделение травматологии, направляемся к двухэтажному зданию, стоящему немного особняком от остальных.
Когда заходим внутрь, в нос тут же ударяет специфический запах. Морщусь.
– Где Волк? – заглядывает мужчина в канцелярию.
– На вскрытии.
– А Заяц?
– Ушел уже.
– Ясно. – закрывает Кирилл Сергеевич дверь и со вздохом смотрит на меня. – Не передумала?
– Нет. Что это за волк и заяц?
– Это фамилии, – усмехается мужчина и улыбается, видимо, заметив, что я не поверила. – Я серьезно. Сами ржем. Ладно, пошли на экскурсию, раз ты смелая.
Закатываю глаза.
– Так что там за косяки? – между делом интересуется Кирилл Сергеевич, пока мы идем по коридору. – Давай я их быстренько исправлю и ты забудешь.
– Быстренько у вас вряд ли получится. Это займет не один день.
– Я привезу потом все на проверку, куда скажешь.
– Нет.
– Блин, ну пятница же сегодня. Я за выходные все исправлю. Ты уже все равно на работу не поедешь, наверное.
– Поеду.
– А ты не едь. Оставайся здесь.
– Вот мне делать больше нечего – в отделении ночевать. – усмехаюсь.
– Я тебе гостиницу сниму.
– Нет. – закатываю глаза.
– Ко мне? – разводит руками Кирилл Сергеевич, и я даже останавливаюсь от неожиданности. – Ну, что ты так на меня смотришь? Ты привлекательна. Я – чертовски привлекателен. Не будем терять время. Деньги ты не берешь, в ресторан не хочешь. Натура тебе моя не нравится. Что я тебе еще, кроме секса, могу предложить? Что тебе надо? У меня фантазия закончилась.
– Научитесь для начала с малознакомыми людьми на “вы” разговаривать. – усмехаюсь. – И не хамить.
– НазовиТЕ цену, Елена Александровна, – хмуро смотрит на меня мужчина. – У всех есть цена. Я не понимаю, вам премию что ли за принципиальность дают?
– Нет, – ухмыляюсь и захожу в открытую Кириллом Сергеевичем железную дверь, – просто я привыкла делать свою работу хорошо, чего и вам желаю. Тут же здоровье пациентов на кону, а не фигня какая-то.
С сомнением смотрю на высокие металлические столы и шкафы со всякими пузырьками. Краем глаза замечаю в углу стол с телом, накрытым чем-то плотным. За спиной слышится щелчок.
Оборачиваюсь. Входная дверь закрылась, оставив меня одну в помещении с трупом.
– Кирилл Сергеевич, – зову мужчину, дернув за ручку, но дверь не открывается. – Вы издеваетесь?
– Нет.
– Откройте дверь, – усмехаюсь.
– Нет.
– Вас лицензии лишат. – повышаю голос.
– Не лишат. – глухо отзывается он с усмешкой. – У меня же блат! БудеТЕ там сидеть, пока не договоримся. Там в соседнем помещении холодильник с трупами, можете сходить на экскурсию.
– Я не боюсь трупов, – вздыхаю и стучу ногой по двери. – Открывайте уже.
– Мадам, вы мешаете мне спать. – внезапно раздается из угла хриплый тихий голос, а у меня на затылке шевелятся волосы.
7. Дебильный день
– Блять! – выдыхаю, услышав короткий вскрик и глухой шлепок по кафелю.
Распахиваю дверь и тут же натыкаюсь взглядом на лежащую без сознания Елену Александровну.
– Пардон, – раздается из угла, и я подпрыгиваю от неожиданности.
– Петрович! Ты что тут делаешь? – рычу, бросаясь к проверяющей и подхватывая ее на руки.
Она вздрагивает и распахивает глаза, удивленно глядя на меня и явно не понимая, что произошло.
– Так… вы мне сами сказали к Наталье Николаевне пойти, проспаться.
– Ну, не в лаборатории же!
– Да я даже не помню, как попал сюда. Кирилл Сергеевич, простите великодушно.
– Ай, – отмахиваюсь, – Елена Александровна, ты жива? Не болит ничего?
Смотрю на женщину внимательно, а она молчит, поджав губы.
Ну, блин! Нет тут трупов. Эта часть – лаборатория. Дальше будет кабинет Волк, где хранится документация. И надо же было так совпасть по закону подлости! Какого фига Петровича сюда определили?
– Что за шум, а драки нет? – раздается низкий загробный голос и из двери напротив выходит Наталья Николаевна Волк, наш патологоанатом. – Что за концентрат живых душ в моем аиде?
– Наташ, мы к тебе трупные журналы пришли посмотреть. Пустишь?
– Пошли, – вздыхает она.
– Елена Александровна, ну скажи хоть что-нибудь, – прошу на ходу, все еще не отпуская женщину с рук.
– Вы – козел, – шепчет она и снова поджимает губы, оглядываясь.
Заслуженно.
Заношу проверяющую в кабинет и аккуратно ставлю на ноги.
– Присаживайтесь, – Волк достает из шкафа документы и кладет их на стол перед ней.
Елена Александровна садится на стул и морщится, оттягивая на шее платок.
– Вам плохо? – хмуро смотрю на нее.
– Нет, – снова поморщившись, упрямится она и открывает журнал.
Наблюдаю, как ее взгляд потерянно блуждает по строчкам, а лицо бледнеет.
– Да твою ж мать! – подхватываю женщину ровно в тот момент, когда она заваливается в бок. – Плохо?
– Тошнит, – шёпотом стонет она.
– Наташ, я возьму журналы к себе? Позже верну. – одной рукой держу ослабшую Елену Александровну, другой сгребаю журналы и быстро выхожу через запасный выход на улицу.
На свежем воздухе проверяющая немного приходит в себя.
– Голова болит? – смотрю хмуро в ее ясные глаза. – Стукнулась?
– Нет, – тяжело сглатывает она. – Просто запах тяжелый.
– Я же говорил – там воняет. – сержусь.
Дебильная ситуация. Вообще день дебильный! Чтобы я не смог найти подход к женщине? Да не было такого никогда в жизни! А тут дошло до дичи какой-то.
В приемном покое уже снова скопилась очередь.
– Пять минут, – сообщаю медсестре.
Заношу Елену Александровну в свой кабинет и усаживаю на диван, бросаю рядом журналы и, щелкнув чайник, со вздохом усаживаюсь перед женщиной на корточки.
– Давай так? – придерживая ее за тонкую шею, оглядываю голову на предмет гематом. – Сейчас я тебе сделаю сладкий чай, потому что ты не жрала ничего. И ты будешь сидеть тут тихонечко и искать, за что меня можно еще натянуть, хорошо? Если тебе потребуется еще что-нибудь – просишь, тебе приносят. Я заебался за сегодня на приключения. Понятно?
Фиксирую голову так, чтобы проверяющая смотрела прямо. Чувствую, как под моей ладонью ритмично пульсирует яремная вена. Ловлю на себе задумчивый взгляд. Женщина молча кивает.
Сотрясения не вижу, ушибов не вижу и успокаиваюсь немного.
Споласкиваю свою кружку и наливаю в нее чай, достаю из тумбочки печенье и ставлю на стул возле дивана.
– Пока не поешь, не встаешь. Увижу – налуплю. – киваю ей многообещающе и выхожу из кабинета.
И дальше по новой: вывихи, ушибы, сотрясения, переломы. Тяжёлых никто не отменял.
К пересменке чувствую себя как выжатый лимон и искренне радуюсь, увидев Пашку, коллегу.
– Неужели я сегодня посплю? – усмехаюсь, наблюдая в перекур, как он выворачивает из-за угла. – С возвращением. Добро пожаловать в ад.
– Нашел, с чем поздравлять. Как дела?
– На букву "Х". Не подумай, что хорошо.
Здороваемся, крепко пожав друг другу руки.
Когда возвращаюсь обратно в кабинет, время близится к девяти вечера. Тихо закрываю дверь и наблюдаю, как Александровна сопит, свернувшись на диване калачиком и устроив голову на подлокотнике.
Стараясь не шуметь, достаю из шкафа плед и накрываю женщину, а сам сажусь за стол и смотрю на акт, который она уже успела заполнить. Осталось только ознакомиться и подписать.
Пробегаю глазами строчки и кошусь на спящую вредину. Теоретически, я могу попробовать до утра исправить кое-какие косяки. Не все, конечно, но хотя бы те, за которые может прилететь не только мне, а всему отделению.
Лишь бы у этой железной леди был такой же крепкий сон.
Включаю настольную лампу и, выключив верхний свет, сажусь за документы.
8. Корыто
Открыв глаза, не сразу понимаю, где я нахожусь. Только спустя несколько секунд просыпаюсь окончательно и осознаю, что я в кабинете заведующего травматологией.
Вчера допоздна разбиралась в их документах, а когда закончила, то Кирилл Сергеевич снова был занят на приёме. Я решила не отвлекать его и немного подождать, когда рассосется очередь. Ушла обратно в кабинет и присела на диван отдохнуть – и, видимо, заснула, а кто-то заботливо укрыл меня пледом и выключил свет.
Поморщившись, сажусь на диване – тело затекло после сна в неудобной позе. Замираю, глядя на стол, за которым, уронив голову на руки, спит Кирилл Сергеевич.
Смотрю на светлеющее небо за окном и включенную лампу и понимаю: видимо, это он укрыл меня и не стал будить, а сам, судя по всему, всю ночь работал.
Разглядываю эту огромную, расслабленно посапывающую глыбу и испытываю какой-то невольный трепет. Вчера я попросила у него документы, когда он присел на диван передохнуть. Мужчина просто кивнул мне в ответ, буркнул что-то и вырубился. Я позвала его спустя несколько секунд, но он даже не отреагировал, и мне стало жалко его будить.
Вот и сейчас, опять, я невольно восторгаюсь волей этого железного человека.
Видно, что заведующий отдается своему делу без остатка. Кажется, что он с его бесконечными дежурствами крайне мало спит и только и делает, что работает, работает, работает. Возможно, поэтому он такой нервный и раздражительный. Попробуй пропустить через себя в три раза больше пациентов, чем положено. Это трудно даже не столько физически, сколько морально.
Вчера, когда я составляла акт с недостатками, мне даже было жаль, что именно меня послали на проверку вместо Льва Петровича.
Я видела, как в отделении все стоят на ушах, то и дело принимая людей со скорой и отрабатывая живую очередь. Слаженно работали, никто не отсиживался.
И я понимаю, что человеческий фактор никто не отменял – невозможно делать хорошо несколько дел одновременно. Где-то обязательно будет проседать.
У них просело ведение документации, и если выбирать из двух зол, то, конечно же, это не самое страшное. Было бы хуже, если бы просело качество медицинской помощи. В этом плане, не считая инцидента с перепутанным пациентом, все оказалось более-менее сносно, а другие жалобы были просто высосаны из пальца.
И если бы не дебильное поведение этого прекрасного доктора, но отвратительного по характеру человека, я бы постаралась войти в положение и закрыла глаза на мелочи. Но то, как он вел себя вчера, просто выходит за рамки всех возможных границ. А у меня сейчас и так нелегкий этап в жизни.
Правда, я снова словила то странное чувство, что и утром, когда Кирилл Сергеевич опять проявил свою грубую заботу о моем здоровье, наругав за то, что я не ела.
Пледиком, опять же, укрыл. Интересно, как он ведет себя дома?
Машинально бросаю взгляд на мощные, как кувалды, руки и разглядываю их. В одной зажата ручка. Левша. На правой кольца не вижу. Но возможно, он просто снимает его на работе.
Такие мужчины не часто бывают одиноки. Видно, что Кирилл Сергеевич умеет найти подход к женщинам и не пренебрегает этим пользоваться. Со мной только не прокатило – ну, не действуют на меня больше мужские чары.
Еще недавно я была очарована таким же красноречивым, как он, мудаком. Плясала под его дудку, была удобной и понимающей. Всё ждала, когда же наши отношения перерастут во что-то большее. Тащила на себе миллион задач, потому что мой Ромео одновременно был и моим начальником, делала за него отчеты. Холила и лелеяла его, берегла.
А потом оказалось, что у него есть семья в другом городе, о которой знали все вокруг, кроме меня. Но, так как мы не афишировали наши отношения и друзей на работе я не завела, то и рассказать мне об этом было некому. Мой любимый очень постарался меня огородить от “кучки сплетников”.
Так что, пока меня считали “приближенной” и поливали грязью за спиной, я ходила в счастливом неведении, и лишь нелепая случайность открыла мне глаза на гнилого человека, которого я мечтала видеть своим мужем.
Вот так, доверившись не тому мужчине, я оказалась у разбитого корыта, без семьи, друзей и детей, с ярлыком расчетливой стервы, прыгающей в койку к женатому мужику ради премии.
И, нет, узнав про семью, я не ставила ультиматумов “или я, или она”. Мне просто стало так противно, когда я осознала, что мной пользовались, что я даже не стала выяснять отношения – просто написала заявление, а вечером выставила вещи обманщика за дверь. И мне было совершенно не стыдно перед соседями, когда он стучал и просил поговорить. Вот перед женой его, которая ни о чем не догадывалась, было стыдно.
А за себя очень горько, потому что я потратила самое драгоценное время в своей жизни на лживую скотину. И нет, это не “лучшие годы”, это другое. Еще более значимое. Это то время, когда ты еще лелеешь надежду стать матерью . А теперь что? Да я на мужчин даже смотреть не могу.
Сколько мне понадобится времени, чтобы отойти? Даже если я смогу снова кому-то довериться и завести новые отношения, то для детей уже будет слишком поздно. А я очень сильно, безумно хотела ребенка.
Просыпалась с этой мыслью ежедневно, заводила разговоры и получала очередной “завтрак” и заверения, что все у нас будет хорошо. Только нужно подождать немного.
Дождалась.
Что ж мы, женщины, дуры-то такие? Сами себя обманываем и закрываем глаза, отмахиваясь от реальности. Сами виноваты в том, что нами пользуются. Удобные хорошие девочки, которые обязательно будут счастливы. Когда-нибудь потом…
А потом все мечты разом разбились вдребезги – даже осколков не соберешь.
Теперь у меня новая работа и новая жизнь, даже город новый. Я сделала все, чтобы быть подальше от своих вспоминаний. Только пока что от этого не легче, к сожалению.
– Кирилл Сергеевич! – раздается громкий голос за стенкой и внезапный стук в дверь, отчего я подпрыгиваю, выныривая из своих мыслей.
Заведующий тоже резко садится на стуле и ошалело смотрит на меня, явно еще не проснувшись. Дверь распахивается и на пороге замирает медбрат, молодой мальчишка совсем, еще учится наверное.
– Кирилл Сергеевич, дед сбежал!
