Текст книги "Мой дикий сводный (СИ)"
Автор книги: Аня Истомина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Аня Истомина
Мой дикий сводный
1. Забава
– Ну кто так красит, блин?
– Ты чего сюда приперся? Советы раздавать? – цежу сквозь зубы. – Сам-то валик в руках держал когда-нибудь? Или твои пальцы только для понтов предназначены?
Сводный братец лишь кривит губы в усмешке и уходит, продолжая крутить на указательном пальце цепь.
Брат он мне, конечно, условный. Нам по двадцать и нас связывает лишь то, что наши родители недавно поженились. Еще пару недель назад мы были двумя счастливыми людьми, которые не знали друг о друге.
Мой отчим – бандит. Моя мама совсем недавно вышла за него замуж. И, с одной стороны, я за нее искренне рада, потому что она всю жизнь растила меня и сестру с ДЦП одна.
А, с другой стороны, меня пугает то, с какой легкостью этот дикий и опасный человек завладел ее сердцем. Я не верю в такую любовь.
Сама тщательно выбирала того, с кем буду встречаться, и то оказался мерзким предателем. А тут практически любовь с первого взгляда. Так не бывает. По крайней мере, не в моем мире.
Но, видя то, какая у них с мамой гармония и как привязана к нему моя младшая сестра, мне хочется верить, что будет то самое “долго и счастливо”, о которых пишут в сказках. Хотя бы у них.
Мне же, как очередное испытание, достался Мирон, сын отчима, такой же дикий, как его папочка. Только еще и с самомнением как у павлина. Он, по непонятной мне причине, все время появляется рядом и пьет мою кровь. Ощущение, что его цель – выжрать мне мозг.
За спиной что-то громко падает.
– Господи! – подскакиваю на стремянке и испуганно оборачиваюсь. – Ты придурок?
Он бросил свою цепь на железную банку и теперь стягивает с себя брендовые шмотки, видимо, собираясь устроить мне мастер-класс по малярному искусству.
– А в туалете нельзя переодеться? – рычу, отворачиваясь.
Сверкает тут своими голыми накаченными сиськами.
– Девственница что ли? – доносится ухмылка.
Сжимаю губы плотнее и прикусываю язык, потому что бесит. Я его вообще не звала. Приперся, умничает тут. Мама, что ли, рассказала, что я поехала красить стены в турагенстве?
Хочется побыстрее запустить этот бизнес. Мне кажется, должно быть интересно им заниматься. По крайней мере, меня всегда манили путешествия, просто возможности путешествовать не было. И я бы с удовольствием променяла свой медицинский университет на работу в этом месте.
– Валик есть еще? – раздается бесячий голос за спиной.
– Ищи.
– Я тебе собака, что ли?
– Собаки дрессировке поддаются, – усмехаюсь и тянусь выше. – А ты ни одной команды не понимаешь.
– Слышь, борзая, – хмыкает Мирон, – я тебе язык откушу.
Смотрю на торчащие из стены провода под потолком.
– Как ты думаешь, они под напряжением?
– Возможно. Проверь.
– Очень смешно, – закатываю глаза. Тянусь валиком ближе к проводам, встаю на цыпочки и сосредоточенно прокрашиваю возле них.
– Бах! – вздрагиваю от громкого голоса и резкого прикосновения к ребрам.
Вскрикиваю, взмахивая руками. Валик летит куда-то в сторону. Нога проскальзывает на стремянке, и она громыхает.
Дыхание захватывает, а сердце подпрыгивает к горлу от чувства парения. Я падаю!
Шум, треск, грохот!
Чувствую резкий рывок вверх.
Снова вскрикиваю и распахиваю глаза от неожиданности. Мирон смотрит на меня круглыми глазами, прижимая к себе. С громким “шмяк” падает на пол ведро с краской, следом – стремянка.
– Блин! – подскакивает сводный, глядя под ноги. Подскальзывается и через секунду мы падаем уже вместе.
Я приземляюсь на него, едва не разбив лоб об его зубы. Мирон стонет подо мной так, будто я ему сломала ребра.
– Слезь с меня, припадочная, – он пытается столкнуть меня жопой в лужу светло-серой краски.
– Сдурел? – подпрыгиваю и возвышаюсь над ним. – Ты охренел?! Вытирай давай теперь!
– Ага, сейчас, побежал уже. Ты разлила. – пытается сесть, но я толкаю его обратно. – Ненормальная! Травки успокоительные попей.
– Ты еще покурить их предложи! – ору, не в силах больше сдерживаться. – Это ты меня испугал! Я сейчас тобой вытру!
Дергаю его за ногу в сторону краски.
– Э, психушка, – одергивает ногу Мирон и я, не удержав равновесие, все же плюхаюсь задницей в краску.
Взвизгиваю. Пытаюсь встать, но скольжу. Пачкаюсь еще сильнее.
А этот гад ржет. Переворачиваюсь и ползу к нему, подскальзываясь. Он пытается увернуться, но я заваливаюсь сверху и хлопаю ему по лицу рукой, оставляя след.
– Ах, ты! – рычит Мир, дотягиваясь рукой до лужи и пытаясь испачкать мое лицо. Уворачиваюсь. Возимся на полу, размазывая краску по плитке.
– Ты! Охреневшая! Морда! – стучу ему кулаками по груди, когда он мажет мне по щеке грязными пальцами. Луплю со всей дури.
– Прекратииии! – хохочет на весь офис, уворачиваясь. – Щекотно!
Слышится мелодичный звон китайского дверного колокольчика. Замираем, глядя друг на друга. Смотрю на сводного в панике. Он сверлит меня в ответ взбешенным взглядом.
Кого могло принести? На двери написано, что идет ремонт. Представляю, как мы сейчас выглядим и что подумает пришедший.
– Вы охренели?! – раздается грозное рычание у входа.
2. Забава
Одновременно поворачиваем головы на голос.
Рэм, мой отчим и отец этого придурка, стоит в дверях с таким взглядом, будто сейчас вывезет нас в лес и закопает.
– Заберите своего идиота! – кричу, потому что накрывает обидой. Я-то тут вообще ни при чем.
Вздрагиваю от того, что Мирон все же припечатывает мне ладонь к лицу. Ошарашенно смотрю на него, чувствуя, как густая краска медленно стекает по моей коже и губам.
– Слезь с меня! Дура бешеная! – рычит сводный, выворачиваясь из-под меня.
– Вы что тут устроили? – Рэм заходит, оглядывая погром, пока мы неловко разлепляемся.
Да, до нашего участия тут было абсолютно чисто, не считая потертых стен.
– Маляры, твою мать, – смотрит он на плитку, хмурится. – Я же сказал, что найму мастеров.
– Я хотела побыстрее, – шмыгаю носом, устало поднимаясь с пола.
– Сделала? Молодец!
– Это ваш дикий виноват!
– Потому что ты – дура неадекватная!
– Тихо, – командует Рэм и смотрит так, что мы затыкаемся оба. – Вы задолбали меня лаяться. Вы умудряетесь найти причину для ссоры на пустом месте. Матери рожать скоро. Я не допущу, чтобы она из-за вас нервничала.
Слышу, как шумно дышит дикий гад. Не нравится, что отчитывают, как ребенка? Мне тоже не нравится за него получать.
– Взрослые, блядь, люди, а ведете себя, как школьники. Что, так трудно нормально общаться? Ну, или игнорить друг друга хотя бы?
– Да это он таскается за мной! – возмущаюсь.
– Да нужна ты мне больно! – взвивается Мирон. – Я помочь хотел, а ты!..
– Так! – снова прерывает нас Рэм и устало трет лицо. – Я уже понял, что друг без друга вы не можете. Просто общаться нормально не умеете. Что ж, я вас научу.
– Да не нужно меня ничему учить! Я и так умею! Уберите его от меня просто!
– Да, конечно, знаю я, как ты умеешь. На людей смотришь, как на говно. – рычит Рэм.
Теряюсь, но тут же зло оборачиваюсь на Мирона, услышав его ехидный смешок.
– Вот, примерно вот так, ага. – кивает отчим.
Сводный уже открыто ржет.
– А ты что ржешь? Думаешь, тебя это не касается? Базар свой научись фильтровать.
– Хватит нас воспитывать! – взвивается Мирон. – В детстве надо было!
– Я не собираюсь вас воспитывать. – усмехается отчим, а взгляд темных глаз становится таким недобрым, что по телу бегут мурашки. – Есть методы поинтереснее. Убирайте тут все и собирайтесь. У вас час, я жду в машине.
– Ты!.. – выдыхаю, стирая краску с лица. – Ненавижу тебя!
Мир оборачивается ко мне и прыскает хохотом. Здыхаясь от смеха, уходит в сторону туалета.
– На себя посмотри! – кричу вслед и чувствую, как в горле встает комок.
Обидно до слез, хотя из меня их выжать не каждому под силу. Но этот справился!
Всхлипываю, и горячие капли катятся по щекам. А я их даже вытереть не могу, потому что грязная, как свинья. Остается надеяться, что они высохнут до возвращения этого индюка.
Разглядываю погром. Со вздохом поднимаю стремянку и вытираю ее ветошью. Убираю валиком и руками в ведро остатки краски. Это ужас. Тут отмывать недели не хватит.
В туалете все льется вода. Я пытаюсь хотя бы частично оттереться влажными салфетками, глядя на себя в отражение из окна.
Наконец, гад выходит. Давлюсь воздухом от неожиданности, а он спокойно щеголяет мимо меня в одних трусах и ведром в руке. Выжимает свои испачканные рабочие вещи и начинает оттирать пол.
– Мойся иди, – рычит. – Или так и будешь пялиться?
Отворачиваюсь, хватаю свои вещи и пулей несусь в уборную. Со стоном смотрю на себя в зеркало.
Да уж, ничего, кроме смеха и жалости, я вызвать и не могу. Выгляжу, как чучело. Хорошо хоть волосы в пучок и под косынку убрала. А еще залипла на этом раскачанном гоблине, удивленная тем, что он взялся за уборку. Не дай бог, теперь он будет думать, что нравится мне.
Даже фыркаю от возмущения, тру лицо влажными руками.
К счастью, краска неплохо отмывается. Да, она местами остается на коже, но большая часть стекает серым потоком в раковину. Проблема лишь в том, что вода здесь исключительно холодная, а бойлер еще не повесили.
Минут пятнадцать спустя выхожу, сумев более-менее привести себя в порядок.
– Медленная ты, – раздается голос сбоку и я подпрыгиваю от неожиданности.
– Да прекратишь ты или нет?! – сжимаю кулаки, толкаю Мирона в плечо. Он лишь напрягает его, отчего мускулы под кожей перекатываются красивой волной.
– И истеричка. – невозмутимо отзывается он и заходит в туалет. – Жди, сейчас твоя очередь мыть.
Ага, сейчас.
Насвинячил он, а мыть я. Надеваю пуховик, вытаскиваю из кармана ключи и кидаю их на его одежду. Выхожу на улицу и оглядываюсь. Машина отчима призывно мигает фарами. Направляюсь к ней, понимая, что я все еще выгляжу не супер вау, и поэтому лучше не ерепениться и доехать домой с комфортом.
– А где Мир? – уточняет Рэм, когда я залезаю на заднее сидение.
– Домывает.
– А ты почему не помогаешь? – хмурится.
– Я уже и так помогла, – огрызаюсь. – Если бы он не напугал меня, ничего бы этого не произошло.
– Понятно, – вздыхает Рэм и прикуривает, приоткрыв окно. – Бросила, значит?
– Он сам виноват. Пусть сам и разгребает. – тихо бурчу и отворачиваюсь так, чтобы было похоже на то, что я сплю, потому что больше не хочу разговаривать на эту тему. И неожиданно вырубаюсь.
Просыпаюсь от тряски, озираюсь по сторонам. Уже стемнело. За окном – не Москва. А какие-то поля и темная узкая ухабистая дорога.
– Мы где? – удивленно выпрямляюсь и смотрю на Рэма. Сводный сидит на переднем сидении и задумчиво смотрит в окно.
– Тебе в рифму ответить? – устало отзывается он.
– Я не с тобой разговариваю, – огрызаюсь.
– Ну, давай я отвечу. – раздраженно вклинивается отчим. – В пизде, малая. Не хотите по-хорошему, будет по-плохому. Тимбилдинг от Жарова Рэма.
– Что? – переспрашиваю, потому что не знаю, что за слово такое.
– Укрепление командного духа. – бурчит Мир.
Замолкаю и снова смотрю в окно. Интересно… И как это будет происходить? В поход, что ли, идем все вместе?
Сквозь тонировку и сгущающийся сумрак замечаю какие-то строения. Вытягивая шею, смотрю вперед. Свет фар выхватывает маленькие темные избушки. Высокая машина таранит снег и плывет по нему, как корабль по морю, то и дело виляя из стороны в сторону. Хватаюсь за держатель, чтобы не скатиться на пол.
Внезапно внедорожник останавливается, освещая фарами высокие стволы елок неподалеку.
– Застряли? – испуганно сжимаюсь.
Сидеть в таком неуютном месте мне совершенно не хочется и даже присутствие рядом двух мужчин мало меня успокаивает. Я боюсь темноты.
– Приехали, – открывает отчим дверь и прикуривает. – Выходим.
Смотрю на лес впереди и передергиваюсь.
Он точно не решил нас закопать?
3. Забава
Отчим спрыгивает, утопая в снегу почти по колено.
– Выходим, выходим. – подбадривает нас, а сам идет к багажнику.
Достает из него что-то, пока мы нехотя вылезаем из теплой машины в холодные сугробы. В мои ботинки сразу набивается снег, обжигая голую кожу на щиколотках.
Озираюсь по сторонам и ежусь. Несколько темных домов по соседству и лес. Глухой, хвойный. Страшный.
– Вот ваш дом, – кивает Рэм на самый крайний к лесу.
– Н-наш дом? – выдыхаю, оборачиваясь.
Мирон обходит машину и встает у меня за спиной. Впервые я радуюсь, что он сзади. Если кто-то решит на нас напасть, его сожрут первым.
– Ваш, ваш. – Рэм вытаскивает из багажника два пакета, пихает в руки сыну и запрыгивает обратно в машину. Смотрит на нас пристально. – Тут еда. С новосельем.
– Ты серьезно? – раздражённо хмыкает Мирон у меня над головой.
– Абсолютно. – кивает отчим.
– Там же холодно, – пытаюсь воззвать к его разуму.
– Там есть печка. А в дровнице за домом – поленья и топор. Можете добыть топлива или побегать с ним друг за другом, в крайнем случае.
– А если мы не затопим печку? Нам что, трением греться? – рычу, сжимая кулаки.
– Можете и трением, вы все равно сводные. Счастливого нового года. – Рэм захлопывает дверцу машины и она резво двигается назад, покачиваясь на кочках и подсвечивая яркими фарами покосившиеся заборы, торчащие из сугробов.
С силой вдыхаю морозный воздух и не дышу. Легкие жжет. Хочется закричать во всю глотку, но я лишь громко выдыхаю.
В смысле “счастливого нового года”? До него еще несколько дней!
Нам что, тут неделю жить?! Да мы же переубиваем друг друга!
Свет фар все быстрее удаляется и все вокруг погружается в тишину и мрак. Сзади слышится хруст снега и я оборачиваюсь.
Мирон молча идет в сторону дома, как ледокол разбивая собой высокие сугробы.
– Ты куда? – зову его, зябко ежась.
– За топором, – хмыкает он, продолжая двигаться. – Нам же с тобой нужно выстроить иерархию. Мне кажется, у кого топор, тот и главный.
Бросаю взгляд на ночной лес. Подрываюсь с места и спешу за ним. Я надеюсь, что все это – дурацкая шутка отчима и он скоро вернется. Но, а что, если нет?
– Как думаешь, когда Рэм приедет? – пыхчу сзади, стараясь идти по следам сводного, но все равно проваливаюсь на каждом шагу и отстаю.
– Понятия не имею, – сквозь зубы отзывается Мирон. – Догони, спроси.
– Очень остроумно, – хмыкаю. Бесит меня.
Не удержав равновесие, плюхаюсь жопой в рыхлый снег и пытаюсь встать. Упрямо сжав зубы, громко соплю и барахтаюсь, но звать на помощь виновника торжества не хочу.
К слову, он оборачивается, но не спешит мне помочь, а невозмутимо идет дальше.
Рыцарь, блин. Хотя, о чем это я?
Фыркаю, встряхнув головой. Я и без него со всем справлюсь. Главное – привыкнуть, что рядом со мной несколько дней будет находиться это чудовище.
Хотя, о чем это я? Я вообще ни разу не была в деревне. Не уверена, что и этот городской мажор тоже имеет хоть какое-то представление о том, что нам делать.
Кое-как поднимаюсь на ноги и перевожу дыхание. Смотрю на широкую спину Мирона. Он уже воюет с калиткой, разгребая возле нее снег.
Повезло же кому-то родиться мужиком! А когда ты – девушка с бараньим весом, справляться с трудностями гораздо сложнее.
Поправив шапку, съехавшую на глаза, снова иду вперёд. Догоняю Мирона в тот момент, когда он, наконец, открывает калитку и разглядывает территорию.
– Давай теперь ты вперёд, я устал, – кивает мне на сугроб, сторонясь. Дышит на самом деле тяжело. От его разгоряченного дыхания в воздух вырываются клубы пара.
Хочется что-нибудь съязвить, но у меня и у самой сил уже практически не осталось, поэтому я молча шагаю мимо него.
С трудом передвигаю ноги, прокладывая нам путь. Снова падаю, в этот раз на колени.
Сильная рука рывком поднимает меня за шиворот и оттаскивает назад.
– Так мы до утра не дойдем, – презрительно фыркает сводный и молча продолжает идти к дому.
– Это изначально была провальная затея. – Вздыхаю и ползу следом. В силе с ним тягаться, конечно, бессмысленно. Тут брыкаться трудозатратно и нелогично. Ведь неизвестно, что нас ждёт впереди.
К концу пути оба дышим, как загнанные лошади. Расстегиваю воротник. Внутри будто пожар разожгли. Не удивлюсь, если проснусь завтра с температурой. Гортань дерет от частого дыхания.
– Фуух, – шумно выдыхает Мирон и ставит пакеты на крыльцо.
Отгребает ногой снег со ступенек, тяжело поднимается по ним. Достает телефон и включает фонарик.
– Блядь! – внезапно орет он громко и с яростью ударяет кулаком по двери, а я вздрагиваю от неожиданности. – Это пиздец какой-то!
4. Забава
Сводный начинает истерично ржать и устало опускается на ступеньку, растирает лицо ладонью.
Молча смотрит на меня. Кажется, даже сквозь темноту вижу ненависть, блестящую в его глазах.
Судя по всему, наши приключения только начинаются.
– Что? – уточняю хмуро.
– Замок. – вздыхает Мир и снова встает. Толкает плечом дверь, наваливаясь всей массой. – Да блин! На совесть делали.
Достаю трясущимися руками телефон. Хочу позвонить маме, чтобы она наваляла своему дикому мужу и он вернулся за нами, но закусываю губу и медлю. Она на седьмом месяце беременности и ей любое волнение сейчас может навредить. Подружек с машинами у меня нет. Такси?
Пытаюсь поймать сеть, но интернет не работает. Нахожу в телефоне номер какого-то такси, но со связью тоже беда. Да и как бы я объяснила, куда ему ехать, если ни одного названия населенного пункта не запомнила?
Понятно. Мы отрезаны от мира.
– Да твою! Ж! Мать! – рычит Мирон и толкает дверь еще сильнее, но его старания не приносят никаких плодов. – Ладно…
Смотрю, как он снова включает фонарик и осматривает крыльцо и навес, видимо, в поисках ключа. Раздраженно фыркнув, выключает телефон и спускается вниз. Не говоря ни слова, спускается по ступенькам и идет за дом, снова тараня собой снежную гладь.
Я озираюсь на темень вокруг и направляюсь следом за ним.
– Куда? – оборачивается он ко мне. – Жди меня возле двери.
– Я с тобой, – хмурюсь. – Вдруг помощь понадобится?
Ну, не рассказывать же этому чудовищу, что я боюсь темноты? Он же меня ради развлечения и до инфаркта доведет.
– Какая от тебя помощь?.. Ссышь, что ли? – будто читает мои мысли Мирон.
– Разбежался, – кряхчу, тяжело вытаскивая ногу из глубокого сугроба и упрямо шагая вперед.
То ли здесь снега намело меньше, то ли мы освоили какую-то правильную технику передвижения, но за домом оказались гораздо быстрее, чем у крыльца.
– Ура… – негромко и устало выдыхает в воздух сводный, притормаживая недалеко от покосившегося навеса, под которым лежат дрова. Поленья аккуратно сложены под самую крышу, до середины заметенные снегом.
Мирон снова включает фонарик и осматривается. Обгоняю его и иду к дровнице. Чтобы не думал, что я просто так за ним таскаюсь.
– Рыжая,.. ищи! – командует он со смехом, как собаке.
– Э! – оборачиваюсь на ходу. – Ты не боишься, что я быстрее тебя найду топор? Ау!
Споткнувшись обо что-то твердое, лечу головой в сугроб. Выставляю руки перед собой, но это не спасает. Падаю, впечатываясь лицом в снег. Он забивается в рот и нос, обжигает кожу.
Отплевываясь, сажусь на колени и вытираю лицо. Ноги саднит. Чувствую пульсацию под коленями, в местах ушиба.
– Фига се! Ты и команды понимаешь? – сводный присвистывает, подходит ко мне и разгребает ногой не замеченное мной препятствие. Это большой пень.
Мирон наклоняется и достает из снега топор, с удовлетворением вертит его в руках. Потом задумчиво смотрит на меня и закидывает его на плечо.
В тусклом свете телефонного фонарика эта картина выглядит немного устрашающе, а когда на скрытом тенью лице еще и появляется зловещая широкая белозубая улыбка, по телу бегут мурашки.
– Ну что, сестренка, погреемся? Беги.
– Да иди ты в жопу, – встаю и демонстративно равнодушно отряхиваюсь. А сама готова в любой момент сигануть от него по сугробам. Иду мимо, вздернув подбородок, чтобы не думал, что я его буду бояться.
– Метафорично? – доносится в спину.
– А? – не сразу понимаю, о чем он.
Внезапно оказываюсь в крепких объятиях, прижатая наглыми руками спиной к мощной груди.
– Пусти, дурак! – рычу, локтями отталкивая Мирона, но он не отталкивается. Склоняется к моему лицу. Так близко, что горячее дыхание чувствительно касается моей заледеневшей кожи на щеке.
– Или это приглашение? – чувствую, как по бедру медленно скользит топорище.
Протискиваю между нашими лицами ладонь и отодвигаю наглую морду от своего лица.
Мирон хмыкает и разжимает руки так неожиданно, что я едва не падаю, потеряв равновесие.
– Дикий, – бросаю ему и снова иду вперед. – Лучше бы свою энергию в мирное русло пускал. Уже давно бы все покрасили и дома были, а не тут.
– Да хватит ныть, – слышу голос сзади. Мирон идет очень близко. – Принцесса.
– Да я не ною, – усмехаюсь. – Я констатирую факт.
– Ты душнила.
– А ты прицепился как репейник. – бросаю через плечо и получаю тычок тупой стороной топора между лопаток. – Ай, ты придурок?!
– Иди давай. Для безоружного человека ты непозволительно много разговариваешь.
Мир несколькими тяжелыми ударами сбивает замок с двери. Она со скрипом отворяется, открывая нам темное пространство какой-то терраски.
– Дамы вперед? – делает приглашающий жест сводный, а я даже передергиваюсь, представив, что должна войти в этот старый черный дом.
Видимо, он замечает мое смятение, потому что через чур удовлетворенно хмыкает.
Сжимаю от злости зубы и решительно шагаю внутрь. Включив фонарик на своем телефоне, подсвечиваю себе путь. Первым делом мы попадаем в пристройку со старым диваном, столом какой-то огромной тумбочкой и древним холодильником. Высвечиваю на стене выключатель и щелкаю им, но ничего не происходит.
– Света нет, – вздыхаю.
– Капитан Очевидность, – усмехается сзади мой ненавистный родственничек. – Может, лампочка просто перегорела. Или где-то должен быть какой-нибудь счетчик. Пошли искать.
Встаю перед очередной дверью. Широкая, обитая линолеумом, как бы странно это не выглядело. Берусь за пожелтевшую от времени ручку и открываю. Свет фонариков освещает узкий коридорчик. Направо сразу виднеется дверной проем.
– Да иди ты уже! Замерзнем сейчас! – рычит Мир и я со вздохом шагаю внутрь. Деревянные полы скрипят под ногами.
Делаю шаг и внезапно замечаю какое-то движение справа от себя. Испуганно оборачиваюсь и с криком шарахаюсь в сторону, увидев какую-то бледную морду.
Через секунду осознаю, что это всего лишь мое отражение в маленьком настенном зеркале, но сердце уже бьется так, будто я прыгнула с высоты.
– О, господи, – выдыхаю, отлепляясь от стены, и чувствую, что едва стою на ватных ногах.
Мирон смотрит в зеркало и ухмыляется.
– Не, ты, конечно, страшненькая, но не до такой степени.
– Я? Страшненькая? Да на себя посмотри, павлин! – фыркаю, пристально глядя на него.
В детстве меня, конечно, дразнили и за цвет волос, и за то, что худая. И какое-то время я действительно считала себя некрасивой, но потом, когда выросла и немного округлилась, приняла и свою фигуру, и цвет своих волос. И, пусть я не красавица, но точно уж не страшилище… Симпатичная. То же мне, ценитель женской красоты нашелся!
– Если для тебя “красиво” – это силиконовые сиськи и надувные губы, мне тебя жаль, – вздыхаю и иду в проем рядом с зеркалом. Тут нет двери и я вижу маленькую темную кухню с печкой вместо одной стены.
Места в ней совсем мало. Стол с двумя стульями, узкий шкаф с посудой, какая-то страшная железная раковина, похожая на Мойдодыра из мультика, и газовая плита.
Щелкаю выключателем и снова свет не загорается.
– Хуево, – констатирует Мирон и выходит из кухни, оставляя меня в одиночестве.
Замечаю под самым потолком черный электрический автомат. Кажется, это как раз для электричества.
– Я, похоже, нашла! – кричу сводному.
Беру стул и лезу наверх, балансируя, потому что он качается на кривых хлипких ножках. Потолки не очень высокие и я вижу, что – да, на коробке замерли цифры счетчика. Правда, я не знаю, как включается эта штука. Но на ней всего лишь одна кнопка. Тяну руку, чтобы нажать ее.
– Бу! – раздается сзади громко и я вскрикиваю.
