Текст книги "Люди, боги, звери"

Автор книги: Антоний Фердинанд Оссендовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

Оссендовский все более требовательно настаивает на выплате ему остатка гонорара за «Императорского трубача» и напоминает о передаче ему части гонорара по новому договору. Ксендз-издатель объясняет ему, что в связи с благотворительной миссией собора Св. Михаила Архангела (воспитанием сирот) были задействованы все фонды. Он предлагает написать Оссендовскому статьи на тему восстания украинцев, против России в 1850 году. Следует отметить, что Оссендовский в то время вовсе не бедствовал, ибо за свою книгу «Императорский трубач» получил 3050 злртых. Просто у такого алчного человека финансовые вопросы пробуждали сильные эмоции.

Он направляет просьбу в епископскую курию в Пшемысле, чтобы заставить ксендза Гурецкого выполнить свои обязательства, но эта просьба не принесла результатов. Курия была на стороне издательства, и тогда писатель обращается в суд. В свою очередь, ксендз имел право по-своему оценивать рыночную стоимость сочинений автора, который терял свою популярность. Газета платила за стихотворения гроши. Автор сохранял право издания своих сочинений в книгах, однако не имел возможности его использовать. Немного позже «Католический путеводитель» заказал Оссендовскому несколько фельетонов, описывающих миссионерскую деятельность католического духовенства по всему миру.

В этот период финансового кризиса писатель был должен издательству Вегнера примерно пять тысяч злотых. На эту сумму можно было купить пару автомобилей, приличное загородное хозяйство, большой каменный дом в Варшаве. Этот долг писатель не выплатит до конца своей жизни.

Анатоль Стерн, поэт-футурист, порой очень скучал за столом редактора акционерного общества «Издательство „Мир“». Иногда у него появлялись удачные идей. Так, он предложил провести своего рода анкетирование среди знаменитых европейцев, чтобы те представили свой взгляд на состояние Европы через полстолетия. Антоний Фердинанд Оссендовский согласился дать ответ.

«Прежде всего во избежание недоразумений я хотел бы обозначить, что я подразумеваю под понятиями „цивилизация“ и „культура“. Для меня цивилизация выражается суммой прогресса конкретной нации и человечества в целом. Культурой я называю духовный прогресс. В древности и Средневековье культура народа определяла направление развития цивилизации. Отсюда вытекает эта разнородность состояния европейской цивилизации, остатки которой были почти полностью уничтожены наполеоновскими войсками, разгул неограниченной власти и безмерного богатства спровоцировало появление вражеского ему общественного класса, революции, гражданских войн и внутреннего личного эгоизма, расового и общественного, тяжелого, беспроглядного ига напряженной работы с утра до вечера. Человечество стало 2-миллиардным сообществом ненавидящих друг друга рабов капитала и машины. Банкир и владелец крупнейших промышленных предприятий, инженер и кочегар отдают себя без остатка этому молоху, который стал богом и гением, целью современной цивилизации, идеалом прогресса. Такую цивилизацию можно назвать количественной. Идеалом стал рекорд, везде и во всем. Идеалы греческие, буддийские и христианские с первых и Средних веков нашей эры стали предрассудками, заслуживающими презрения, в лучшем случае снисходительной улыбки. Наша цивилизация в стремлении к беспредельным благам убила культуру, разбудила животные инстинкты и вместо того, чтобы соединить и примирить человечество, разделила его на вражеские лагеря, придерживающиеся принципов империализма и рационализма, будь то колониальный напор Великобритании или идеологический империализм Красной России. Разодранная изнутри разнородностью интересов и чрезмерными потребностями общественных классов, испытывающая угрозу извне от враждебности и зависти соседей (…) количественная цивилизация, не создающая ничего, кроме конкуренции, приводит к анорексии, ослаблению воли. (…) Может быть, еще до завершения трагического цикла количественной цивилизации найдутся люди, которые превратят ее в цивилизацию качества – вернутся к той культуре, идеалом которой являются совершенный человек и духовные ценности. Через пятьдесят лет Европа (и Америка) начнет новый период своей истории – реализацию объединения всего мира. В Азии работа над этим уже начата, только этого не понимают эгоистические капиталистические государства и… этот империалистический пролетариат. Такую работу проводит Япония, стремясь к пацификации отравленной революционным ферментом Азии, колыбели половины всего человечества. Через пятьдесят лет исчезнут воинствующий капитализм, а вместе с ним разделение на угнетателей и угнетенных, рабство перед машиной и золотом, войны и предрассудки, которые продолжались на протяжении всего „молниеносного века пара и электричества“. Европа будет разделена на две или три группы народов или успеет соединиться в один агломерат древних государств. Работа перестанет быть целью жизни, как это происходит сейчас, но исключительно средством для жизни. (…) Начнется настоящий XX век – век культуры, книги, науки, культа красоты и совершенства. Однако я подчеркиваю, что это будут только первые, еще неуверенные и, может быть, порой ошибочные шаги. Однако цель – идеал совершенства – уже будет всем светить».

Предлагая читателям самим оценить, насколько сбылись предсказания писателя, добавлю только, что эти размышления датируются 26 сентября 1932 года. За четыре дня до этого Оссендовский подписал с издательством «Знания о Польше» договор на разработку тем «Философский и социальный источник существования животного мира». Половину гонорара, составлявшего примерно 2000 злотых, обещали выплатить при получении рукописи. Писатель сразу же приступает к работе. В октябре к нему обращается И. Виневич, главный редактор «Познаньской газеты», самой старой и крупной ежедневной газеты в Западной Польше, с просьбой о еженедельном фельетоне и романе, который можно было бы публиковать по частям. «Пожелтевший лист» имел большой успех. После коротких торгов акционерное общество «Новая пресса» во Львове покупает права на публикацию по частям романа «Сердце Сахары» за 750 злотых по договорной ставке. Оссендовский согласился, хотя желал получить хотя бы 1000 злотых, так как «Варшавский курьер» заплатил ему 3120 злотых за «Вихрь», насчитывающий менее чем 53 страницы. На подобных условиях издавали фельетоны Жеромский, Запольска, Серошевский, Ка-ден-Бандровский. Экзотический роман «Сердце Сахары», как и «Вихрь», не нашел желающих рискнуть и издать их отдельными книгами.

Финансовые дела Оссендовского пошли на поправку. Наконец-то пришел долгожданный счет из Парижа на 7000 франков.

В ноябре Людвиг Эверн, главный редактор «Военной Польши», обратился к Оссендовскому с просьбой о сотрудничестве. Отозвался также старый друг из Праги, который перевел всего около 15 книг Оссендовского на чешский язык и был готов переслать ему часть гонорара. В Чехословакии Оссендовский был очень популярен. Живые контакты он также поддерживал с Польско-Югославским обществом,' на протяжении многих лет являясь его почетным членом.

В программе на 1932–1933 гг. Высшей школы журналистики рядом с фамилиями таких преподавателей, как Станислав Дубойс (депутат Сейма и редактор газеты «Работник»), Стефан Кривошевский (главный редактор газеты «Мир»), а также ксендз прелат Зигмунд Качиньский (директор католического информационного агентства), мы находим и фамилию Оссендовского. Его возвращение в вуз, скорее всего, было не очень удачным, так как в это же время он обращается с длинной речью к президенту Речи Посполитой. Игнацы Мостицкий, прежде чем стать главой государства, был химиком-тех-нологом, профессором Львовского политехнического института и в некотором смысле коллегой Оссендовского по профессии.

«Г-н Президент, я обращаюсь к Вам по одному очень важному для меня делу. <..> Начну с того, что в современной польской литературе я занимаю независимое положение, хотя были предприняты определенные шаги, чтобы сблизить меня с правящими кругами, и даже намеки на то, что было бы очень приятно видеть мои книги о некоторых наиболее замечательных представителях нынешней эпохи. Я всегда оставался равнодушным к таким предложениям, а также одиноким и независимым. Я делал свою работу – прославлял Польшу во всем мире за собственные деньги, всегда достойно представляя польскую литературу и гордое имя поляка. В этом меня даже никогда не упрекали мои многочисленные противники, которые, глядя на мои литературные успехи и достижения в роли путешественника, массово атаковали меня при моем глубоком молчании. Я вел себя так до тех пор, пока на меня не свалилась финансовая катастрофа, из-за того, что я, чувствуя себя обязанным вложить деньги в банк для поддержки отечественной экономики, остался без всех моих сбережений. Вскоре после этого мою квартиру в Варшаве обокрали.

Мне пришлось существовать лишь на те скромные доходы, которые я получаю за свое творчество. В течение нескольких лет мне хватало этого не только на жизнь и семью, но и на продолжение, правда, в более скромных размерах, пропаганды. В общественной работе я участвовал и участвую постоянно и бескорыстно: я являюсь председателем Общества литераторов и журналистов Полонии, председателем Межславянского литературного объединения, был одним из организаторов Турклуба, ПЕН-клуба, обществ Польско-югославской и Польско-чехословацкой дружбы, Морской, речной и колониальной Лиги.

Экономический кризис, так остро переживаемый народом, лишил меня рабочей мастерской, а издатели в Польше приостановили выпуск книг и, впрочем, как и во всем мире, выплату гонораров, тем самым грубо нарушая заключенные с автором договоры. Несмотря на то что я являюсь одним из пяти наиболее читаемых в мире авторов, мои доходы стали ничтожными и нерегулярными. Моя популярность растет не путем приобретения книг, а по спросу их в общественных библиотеках, а это опять-таки не пополняет мой бюджет. Мои сбережения на исходе. Мои планы относительно работы в других областях, поскольку я имею кроме литературы и другие квалификации, не увенчались успехом по разным причинам. Одна из них – это моя партийно-политическая независимость. Ситуация моя и людей, которые финансово связаны со мной, становится невыразимо тяжелой. Такое положение вещей вынудило меня обратиться к г-ну Президенту с моей просьбой.

Как я уже говорил, кроме литературной профессии, которую, впрочем, можно использовать в разных областях, у меня есть и другие квалификации, а именно:

1. Опытный и искусный редактор ежедневных изданий (15-летняя практика в политической области, редактирование газет, публицист в хозяйственно-экономической области).

2. Экономист (профессор Политехнического института, Торговой академии и Школы политических наук в области экономической географии и торговли, 1 лет – секретарь по промышленно-финансовым вопросам при председателе совета министров С.И. Витте в Министерстве финансов Сибирского управления, редактор разных ежемесячных экономических выпусков в России, директор Всероссийского совета золотопромышленников и т. д.).

3. Ученый. Химик и педагог, занимал в вузах кафедры технической и аналитической химии и товароведения. Около 100 изданных научных работ, за некоторые из которых я получил высокие награды.

4. Прирожденный, изобретательный и энергичный, разбирающийся в психологии человеческих масс пропагандист, что подтверждает тот факт, что в 1912–1918 гг. я находился во главе Межсоюзного антинемецкого бюро пропаганды в Петербурге, а с 1918–1920 гг. – такого же бюро в Омске в Сибири, об этом свидетельствует моя брошюра „L’Europe, L’Asie et la Soviet Russie“, которая произвела сильное впечатление на конференции в Тенуе. <…>.

Перечисляя выше свои специальности, я делал это с той целью, чтобы г-н Президент, самоотверженно работающий на благо Польши и обладающий неотразимым обаянием и мощным влиянием, захочет помочь мне в применении моей энергии, знаний и желания работать, будь то на родине или за границей, я везде был бы полезным и преданным делу сотрудником. Прошу г-на Президента принять слова моего горячего почитания и глубочайшего уважения и простить меня за мою смелость. Варшава. 21.09.1932 г.»

Ответа президента мы не знаем. Может быть, письмо к нему так и осталось только в черновом варианте? Без результата остались попытки предложить свои услуги административным колониальным властям Бельгийского Конго, губернаторам Индокитая, Голландской Индии, Западной Африки, Мексики и Гондураса.

В 1933 году он становится членом Общества литераторов и журналистов и уже несколько месяцев спустя получает награду в 2000 злотых.

Оссендовский был сторонником политического и культурного союза поляков, словаков, чехов, болгар и народов Югославии. С интересом он следил за деятельностью молодежного славянского движения. Когда единственной формой активности Объединения молодых славян становятся все более редкие, хотя и шумные заявления в прессе и организация не пользующихся большой популярностью курсов изучения белорусского, украинского и сербско-хорватского языков, он подписывает заявление о вступлении в All People Association (АРА – Объединение Наций) – международную организацию, основанную в Лондоне, которая, как гласил ее идейный постулат, «стремится к устранению предубеждений и непонимания между гражданами всех стран – непонимания, зачастую рожденного взаимным незнанием менталитета». Почетными президентами АРА были Ллойд Джордж и лорд Роберт Сесиль (Cecil), представитель Англии в Лиге Наций.

Пацифистские тенденции, которые и побудили Оссендовского вступить в АРА, появились в его творчестве уже давно. Во время встречи в Женеве с Бласко Ибаньесем, изгнанным из Испании режимом де Риверы, Оссендовский договорился с ним о совместном написании книги, пропагандирующей идеи мира. Однако смерть Ибаньеса не позволила реализовать этот проект.

Все чаще Оссендовский обращается к темам родного края. Месяцами он путешествует по Под-карпатью, охотится в лесах Полесья. Фельетоны о странствиях по чащам и разбросанным на их окраинах городам и весям выходят в «Иллюстрированном курьере» и «Варшавском курьере». Собранные и упорядоченные в узорчатых, красиво оформленных томах, Вегнер издал их в серии «Чудеса Польши».

«Польские пущи» появились в 1938 году. Второе издание вышло 15 лет спустя в Лондоне. Автором послесловия о лесных отрядах Армии Крайовой, вывешивавших таблички с надписями: «Немцам вход запрещен», была Зофья Коссак.

В День независимости 11 ноября 1935 года председатель Совета министров впервые вручил Антонию Фердинанду золотой крест за заслуги. Вскоре он становится главным редактором «Варшавских новостей». Собранных во время подкарпатских скитаний материалов хватило на многие месяцы для заполнения постоянной рубрики «Провинциальный фельетон».

Несмотря на то что с течением времени политические взгляды Оссендовского становились все более консервативными, 27 декабря 1938 года по распоряжению виленского воеводы был конфискован целый тираж «Слова» Юзефа Мацкевича за опубли кованное предисловие Оссендовского к книге «Бунт роистов».

Аеон Валькович, председатель Польско-американского исторического общества, а также Союза польских драматических кружков в Америке, писал письма на бланках зеленого цвета с оттиском Veterans Civic Organization of Chicago. В бумагах Оссендовского я нашел только одно письмо председателя, в котором он просит писателя прислать фотографию с дарственной надписью для американской Полонии. Полвека спустя я выслал по данному адресу в Чикаго письмо с вопросом, имеют ли они портрет Оссендовского. К моему изумлению, через пару дней ко мне пришел ответ: жена умершего в 1958 году адресата сообщала, что его книги, снимки, документы были переданы в Loyola University.

Леон Валькович, репортер и редактор, культурный деятель, горячий поклонник политики Сикор-ского[63]63
  Сикорский Владислав (1881–1943) – премьер-министр и военный министр Польши в 1922—923 гг., премьер-министр польского эмигрантского правительства в 1939—943 гг., генерал. 30 июля 1941 г. подписал договор с СССР о возобновлении дипломатических отношений.


[Закрыть], издал в 1953 году книгу под названием «История сердечных вдохновений и сегодняшняя действительность». Она содержала острые нападки на предсентябрьское[64]64
  Имеется в виду до сентября 1939 г., когда началась Вторая мировая война.


[Закрыть] правительство в Польше, автор, по мнению некоторых рецензентов, «кощунствовал и подлизывался к коммунистам». В консервативных кругах Полонии в Чикаго закипали страсти. Начались атаки в прессе, бойкот коллег. Шум утих лишь после смерти Вальковича.

В архиве Вальковича корреспонденция с Оссендовским открывается визитной карточкой, содержащей информацию о пересылке в октябре 1938 года эссе «Дух Падеревского»[65]65
  Ян Игнацы Падеревский (1860–1941) – польский пианист и композитор, премьер-министр и министр иностранных дел Польши в 1919 г.


[Закрыть], а затем благодарностью за изданный в память президента-пианиста альбом, в котором была помещена эта статья. В дарственной надписи Оссендовского примерно на две страницы, о «духе Падеревского» упоминается лишь раз или два. Значительно большее внимание уделено в ней сибирско-монгольским перипетиям автора и польского консула в Улясутае Станислава Блоньского, позднее жившего в Сан-Франциско. В 1938 году он переслал Оссендовскому много материалов, касающихся Калифорнии.

Председатель Валькович был также инициатором издания книги, посвященной памяти Сенкеви-ча. И тут Оссендовский нашел что сказать:

«Генрик Сенкевич, на которого сейчас часто нападают, был и останется самым крупным вдохновителем нашего народа в период упадка духа, поражений, пассивности, сомнений и неверия. Трилогия – это школа характеров, <…> несгибаемая вера в мощь соборных сил, это призыв к любви и верности Отчизне, это приток мужской крови, которая несет в себе семена жертвенности, героизма и необходимой в период „Потопов“ ненависти, когда мягким и сострадательным сердцем кто-то убеждает человеческого зверя – хищного и хитрого – цемент для соединения в одно тело враждующих, непослушных, недисциплинированных, своевольных осколков общества – будь они подлыми или глупыми и слепыми или преступно надменными и эгоистичными. Великое богатство оставил Польше этот писатель, мыслитель, знаток душ и человеческих сердец, горячий патриот и один из величайших поляков. Пусть же слава его вечно живет в крови и мыслях всех по колений поляков!»

В 1939 году исполнялось 40 лет публицистиче-ско-литературной деятельности Оссендовского и 30 лет минуло со времени появления его первого романа. В письме Оссендовского от начала 1938 года Вальковичу он представил организационный план целого мероприятия. В постскриптуме была намечена дата проведения юбилея на октябрь 1939 года…

Последнее письмо из архива Вальковича датировано апрелем 1939 года. В нем писатель сообщает, что «ввиду приближающегося нашествия не время обращать внимание общества на такую скромную особу, как я. Я решил все это отложить ad Calendas Graecas. До победы над швабами…»

В 1938 году в Познани начинает выходить «Иллюстрированный литературно-художественный еженедельник». Главным редактором журнала и автором приложений к нему под названиями «Кармелита», «Жидкое золото», «Танец счастья и отчаяния» и других являлся Феранто. Это был новый литературный псевдоним пана Антония. Все это предприятие, правда, не пользовалось таким сенсационным успехом, которого ожидал Феранто. После выхода

20 номеров еженедельника Оссендовский становится председателем издательства «Священный огонь».

Еще осенью 1938 года Оссендовский принял предложение написать роман под рабочим названием «Таинственный полковник». Роман должен был содержать необыкновенные, авантюрные приключения известного аса английской разведки на Ближнем Востоке арабского Лоуренса, который незадолго до этого погиб в результате несчастного случая на дороге. Оссендовский знал его лично.

Краковский издатель Михаил Диамант вместе с братьями не мог выпутаться из договоров, заключенных с авторами. Семейное издательство имело серьезные финансовые проблемы. Корреспонденция привела к суду. Наиболее интересное в ней – это упоминание о рукописи «Цадык Бен Бероки». Диаманты ожидали, что книга будет иметь «успех в еврейских кругах». Автор был готов подписать договор при условии получения 8000 злотых по договорной ставке при тираже 5000 экземпляров по 12 злотых, а если дешевле, то при выплате 15 % годовых от стоимости 5000 экземпляров. Однако Оссендовскому так и не удалось договориться с издателями и прийти к взаимовыгодным условиям. «Цадык Бен Бероки» оставался в рукописном виде более 60 лет. Осенью 1979 года я получил его копию из рук французской баронессы. Книга была впервые опубликована в 1992 году в Польше.

Оссендовский поздно родился. Ему было тесно в мещанском окружении. Он не мог и не умел приспосабливаться к существовавшим укладам и ситуациям. Он не присоединился ни к одной партии межвоенной Польши. Он знал мир и людей, знал цену настоящим достижениям, настоящим усилиям. Он часто высказывал достаточно досадное мнение о некомпетентности тех, которые считали себя авторитетами. Для них он был опасен. Для посредственностей, которые становились министрами, директорами банков, советниками правителей. Его без конца старались спихнуть вниз, завидовали его славе, материальному достатку, организовывали нападки в прессе. И, может быть, литература была его спасением… Поиском компенсации за несбывшуюся мечту о научной работе в возрожденной Польше, о политической деятельности, за отсутствие потомства и за два не очень удачных брака.

Он закрывался в четырех стенах своего кабинета или в библиотечном зале, исследуя источники, карты, публикации авторов на разных языках. Четыре, пять, а в 1930 году семь изданных книг – это около 100 авторских листов или 2000 машинописных страниц. Около шести страниц ежедневно без праздников и выходных. И все же, известный своим общительным образом жизни на широкую ногу, он любил встречи с людьми и охоту. Много ездил по Польше, часто выезжал за границу.

Чтобы все время поддерживать такую среднюю писательскую «производительность», нужно было быть титаном работы. Он не работал бесцельно и бесплатно и не писал «в стол». Обычно ему удавалось угадывать вкус массового потребителя. Он умел отстаивать свои интересы и поддерживать популярность.

В 1939 году писатель сменил адрес в Варшаве, где его и застала война. Жена, не смирившаяся с продолжительным романом Оссендовского с Леонтиной Бжеской, врачом-стоматологом, переехала к своей старшей сестре, и они вместе давали уроки музыки.