Текст книги "Исторические сочинения о России XVI в."

Автор книги: Антонио Поссевино

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

В 1-й ДЕНЬ 1582 ГОДА. ДВЕНАДЦАТОЕ ЗАСЕДАНИЕ

Московиты, проведя большую часть ночи у Антонио, просили его (если он хочет сделать нечто очень приятное их великому князю) везде в грамотах о мире называть его «царем казанским и астраханским». Именно поэтому великий князь считает незначительными те крепости, которые намеревается передать королю.

Воспользовавшись этим случаем, Антонио подробно объяснил, что христианский государь [imperator] – тот, звание которого утверждает апостольский престол, который был перенесен с Востока на Запад, после того как византийские императоры отошли от католической веры. Если московит хочет называться законным титулом и получать законные почести, пусть он поведет об этом переговоры с верховным первосвященником на том же основании, что и другие христианские государи, которые знают, что дело казанское и астраханское не так значительно, чтобы давать за это титул как бы нового цезаря, императора и короля. Если он называет это «цезарь», то под этим словом подразумевается «царь», некое заимствование у татар, которое обозначает как бы королевский титул.

На это московиты [сказали]: Гонорий и Аркадий прислали из Рима первому московскому князю Владимиру императорскую корону, а верховный первосвященник через некоего епископа Киприана это утвердил. И остальное, такого же рода. На это Антонио ответил им: Гонорий и Аркадий жили за 500 лет до Владимира[373]373
  Гонорий и Аркадий, римсковизантийские императоры начала V века. Гонорий управлял западной частью империи, Аркадий – восточной.


[Закрыть]. Они же (не зная, что сказать) сказали, что были другие Гонорий и Аркадий, которые жили именно в это время. Тогда снова они стали горячо просить Антонио: чтобы верховный первосвященник, которого называют пастырем вселенской церкви, соизволил приложить усилия, чтобы король на самом деле называл их государя этим титулом [царя] и чтобы за ним [московским князем] сохранился титул «ливонский». Антонио ответил им: «То, что вы желаете называть верховного первосвященника пастырем вселенской христианской церкви, это правильно, так как это установил господь наш Иисус Христос, верховный же первосвященник придает этому мало значения (если только это не соединено с единством церкви и славой божьей); впрочем, себя он называет рабом рабов божьих. Но как сохранить вашему государю титул «ливонский», если он передает крепости королю, разве это справедливо? Если бы ты отдал мне свою одежду и отказался от нее, справедливо было бы тебе считаться ее хозяином?»

После того как было обсуждено со всех сторон то, что на следующий день должно стать предметом переговоров, явились королевские “послы на назначенное заседание, где речь пошла о Себеже и о сроке будущего перемирия. Королевские послы согласились, чтобы Себеж остался у великого князя, мир же заключат на 8 лет. Московиты в этот день были удовлетворены, они прибавили только, что следующей ночью они намереваются обдумать, не нужно ли будет что-нибудь добавить. Затем королевские послы попросили, чтобы тем крестьянам, которые присягнули королю, московский князь не нанес какой-нибудь обиды. Московиты сказали, что охотно дают на это согласие. Когда перешли к вопросу о передаче крепостей, было сказано, что Дерпт и другие достаточно укрепленные города будут переданы [королю]. По-видимому, и здесь между послами не возникло разногласий. Московиты попросили, чтобы был выделен королевский отряд [для сопровождения] при отъезде владык и попов (то есть их священников), также и в других случаях, в особенности, при вывозе святых икон, чтобы они не попали в руки шведского короля. Так как здесь королевские послы были не во всем согласны, Антонио сказал, что справедливо всё вывезти в безопасности, тем более, что московиты не требовали присылать какие-нибудь другие отряды, кроме тех, которые их сопровождали.

На этом был положен конец заседанию.

2 ЯНВАРЯ 1582 ГОДА. ТРИНАДЦАТОЕ ЗАСЕДАНИЕ

В этот день пришли на съезд из королевских после лишь воевода [Збаражский] и Михаил Гарабурда. Альбрехт Радзивилл остался дома, по их словам, по болезни.

Когда Антонио спросил их, смогут ли они в его отсутствие принять какое-либо решение, они сказали, что это будет иметь силу, и тогда были приглашены московские послы. Они на вопрос Антонио о длительности перемирия предложили прибавить к нему еще год, чтобы мир длился 9 лет. Королевские послы согласились с этим сроком. Затем королевские послы под влиянием наставлений Замойского потребовали, чтобы московиты отказались ото всей Ливонии и соблаговолили грамоту закончить таким заключением, на основании которого (даже если бы об уступке Ливонии и не говорилось в точных выражениях) это можно было бы понять. Антонио не одобрил характер столь двумысленного решения и сказал им в частной беседе следующее: «Требуйте Ливонию в самых ясных выражениях, чтобы [не] казалось что вы, как будущие братья, взяли ее обманом».

Московиты ответили: «Мы 5 дней тому назад ясно ответили, что уступим целиком всю ту Ливонию, которая находится во власти великого князя: что касается тех крепостей, которые в руках шведского короля, о них мы не собираемся говорить. Если вы придумываете новые обстоятельства, вы тратите время, пройдет год, пока мы заключим мир». Михаил Гарабурда еще раньше сделал заявление, и об этом заявлении было сказано выше, и просил Антонио, чтобы тот принял его так, чтобы это дело было закончено. Текст этого заявления Михаил передал Антонио, затем сделал с него копию, так как образец находился в руках Антонио. Все это было скреплено по инструкции со стороны королевских послов подписью и королевской печатью, и не было бы промедления в заключении мира, если бы московиты захотели отказаться от титула и прав на Ливонию. Антонио, пока одна беседа шла за другой, сказал королевским послам: ему кажется, раз дело находится в таком состоянии, и, вероятно, оно заранее не было достаточно продумано, необходимо позаботиться поименно переписать и перевести [названия] всех крепостей, которые занимает великий князь, пограничных областей и прав на них, необходимо перевести также [названия крепостей], если они в настоящее время в руках у московита и если даже известно, что он их удерживает уже долгое время. И (если им угодно) в грамотах постараться не приписывать великому князю титула «господина ливонского», что было предписано королем по его желанию и на основании его инструкции.

Затем послы вели переговоры между собой об определении границ Ливонии, и московиты отложили это дело до прибытия посольства для утверждения, а королевские послы настаивали, чтобы это решили [сейчас] между собой, чтобы искоренить какую бы то ни было возможность [возобновления] споров. Московиты сказали: «Если мы не сможем достаточно точно [это] установить (так как мы не знаем всех границ), нам придется обратиться за разъяснениями к нашим государям». Тогда же и та и другая сторона согласились, чтобы они были такими, какими были издревле. Затем на вопрос королевских послов, если Себеж останется за великим князем, а Велиж – за королем, не смогут ли оба государя с помощью послов в том же году повести дело об их обмене, московиты ответили, что никоим образом не хотят этого записывать в условиях перемирия, но надо ясно [указать], что за великим князем остается Себеж, а Велиж добровольно передается королю.

Но королевские послы, считая, раз они владеют Велижем, то могут добиваться уступки всей Ливонии, возобновив обсуждение, начали тратить время: сначала они потребовали число и название крепостей, которыми московит владел до нынешнего времени. Их московиты тотчас назвали. Затем тех, которые занял шведский король, и, наконец, сказали, что переговорят обо всем этом с князем Альбрехтом Радзивиллом и на следующий день придут на заседание.

НАЗВАНИЕ КРЕПОСТЕЙ, КОТОРЫЕ ДОЛЖЕН ПЕРЕДАВАТЬ МОСКОВСКИЙ КНЯЗЬ

Ленвардт, Скроена, Астерадт, Кокенгауз, Круцборг, Борзун, Кудун, Чествин, Луза, Режица, Влека, Володимерец, Ровно, Горойя, Трикат, Алист, Перколь, Салач, Новгородок Ливонский, Керепеть, Дерпт, Муков, Рандек, Ринхоль, Конхоль, Каулетц, Курслов, Лаис, Тарваз, Полчев, Пайда, то есть Белый Камень, Вильян, оба Пернова.

НАЗВАНИЕ КРЕПОСТЕЙ, КОТОРЫЕ НАХОДЯТСЯ В РУКАХ ШВЕДСКОГО КОРОЛЯ

Нарва, Сыренск, Адесум, Толщабора, Ракобож, Колывань, Пайд-ка, Коловер, Лиховер, Апсаль, Вихолумыза.

5 ЯНВАРЯ. ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ ЗАСЕДАНИЕ

Послы стали жаловаться по очереди: московские на то, что королевские послы оттягивают дело, между тем как поляки и литовцы уводят крестьян и пленных, область повсюду остается пустынной и истребляется пожаром. Королевские же на то, что московские тянут время, не подходя к тому, о чем велись переговоры, они стали виновниками пролития крови, и ее будет проливаться тем больше, чем дальше будет откладываться заключение мира. Королевские послы прибавили также: крестьян и пленных не уводят, но размещают по зимним квартирам и лагерям, назначенным каждому солдату.

Затем пошла речь о ливонской крепости Сыренск. Московиты говорили, что она занята шведским королем, а королевские послы, что она удерживается великим князем. Хотя истина и не была установлена, королевские послы сказали, что хотят получить ее в любом случае, московиты ответили, что передадут ее, если там не будет шведского гарнизона.

Затем королевские послы повторили название каждой из крепостей, которые до сих пор находятся во власти московита, а также тех из них, которые отошли в руки шведского короля. Затем, когда послы стали больше спорить о словах, чем о деле, было решено следующее: московиты должны передать королю все, что имеет великий князь в Ливонии, с крепостями, деревнями, угодьями и с остальным недвижимым имуществом, к ним относящимся. Король же возвращает великому князю крепости, взятые им [у великого князя], кроме Велижа, которые некогда были собственностью великого князя вместе с деревнями, угодьями и иным недвижимым имуществом, имеющим к ним отношение. Ни тому, ни другому государю не должно возобновлять военные действия: московскому князю против Велижа и Ливонии, королю против Лук, Заволочья, Невеля, Холма, Себежа и псковских крепостей. И те и другие послы попросили эту [грамоту]; от лица Ан-тонио ее подписал его секретарь и переводчик.

Кроме этого, было много споров о способе и времени вывоза из крепостей оружия, а также владык, попов и икон, о снятии осады Пскова, об отведении королевского войска, но день уже клонился к ночи, и обсуждение всего этого было перенесено на заседание следующего дня.

ДЕНЬ СВ. БОГОЯВЛЕНИЯ[374]374
  Или Крещения – 6 января.


[Закрыть]. ПЯТНАДЦАТОЕ ЗАСЕДАНИЕ

После того как отправленные великим князем в Новгород [люди], которые должны заниматься передачей крепостей, приехали оттуда, и «б этом стало известно королевским послам, московиты сказали, что великим князем для этого дела специально назначены люди. Таким образом, как только установится мир, никакого промедления при передаче крепостей не будет допущено.

Затем перешли к [вопросу] об этих крепостях, и королевские послы и придворные люди великого князя [пришли к соглашению]: из каждой крепости в течение 8 дней удалить воевод, владык, попов, иконы и принадлежащее им [крепостям] недвижимое имущество, а зерно и другие вещи такого же рода, если за это время не сможет быть вывезено, будет увезено какими-нибудь уезжающими московитами.

Затем был назначен срок возвращения крепостей, которые должны быть переданы в Ливонии королю: 8 недель, считая с этого [то есть 6 января] дня. В этот же срок королевские послы должны также передать свои крепости московскому князю.

Когда снова речь шла об оружии, и те и другие послы сошлись на том, дав клятву и целовав на том крест, что они должны передать захваченное оружие вместе с крепостями. Михаил Гарабурда, королевский секретарь и Никита Басенка, секретарь великого князя, записав название и количество оружия, обменялись списками.

Королевские послы затем заявили Антонио, что они хотят [получить] от московитов Сыренск, а те (как и раньше) говорили, что он в руках шведского короля.

Большой спор снова возник о пленных. Московиты говорили, что нельзя с помощью денег и крепостей выкупать христианскую кровь еще и потому, что, кроме всего прочего королевские послы попросили [за них] две крепости Себеж и Опочку. В свою очередь, королевские послы возражали, говоря, что их великий князь когда-то в качестве выкупа за пленных потребовал от польского короля крепости Усвят и Езерск, и он же хотел в обмен за некоего знатного литовца Глебовича не только трех пленных, но и денег (так же он поступал и в других случаях). В конце концов было решено вести это дело с помощью» послов обоих государей. Королевские послы хотели передать это дело Антонио, он же ответил, что вообще не берется за это (он знает по своему пребыванию в лагере: королю, который предлагал ему пленного московита, не было оказано повиновения), и рассудил так, если: столь большое количество московитов, уведенное чужеземцами в другие места, не захочет возвратиться к великому князю, это дело неудобно вверять имени и покровительству верховного первосвященника.

Наконец, московиты стали настаивать, чтоб король прежде всего отправил своих послов в Московию для заключения мира, королевские же послы говорили, что достаточно будет, если послы обоих государей соберутся на границе их владений в одно и то же время, и одни отправятся дальше к королю, другие – к московиту, или даже королевские послы сначала прибудут в Смоленск. Однако московиты с этим не согласились, так как, по их словам, они ничего не знают об этом деле. Поэтому на этом заседании ничего не было решено, но отложено на будущее.

В этот же день великий князь прислал своим послам и Антонио новые, более основательные полномочия, и это было для королевских послов доказательством, что он ведет переговоры серьезно. Они были прочитаны на совместном заседании послов. Они заключались в следующем.

КОПИЯ ВТОРЫХ ПОЛНОМОЧИИ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ

Милосердием и милостью божьей, которая высоко поставила нас на Востоке и которая направляет стопы наши на стезю мира. Милостью божьей, чтимой в Троице, мы, великий государь, царь и великий князь Иван Васильевич, государь всея Руси, владимирский, московский, новгородский, царь казанский и астраханский, государь псковский, великий князь смоленский, тверской, иверский, пермский, вятский, булгарский и иных земель, наследник земли ливонской и прочая, Стефану, королю божьей милостью, польскому и великому князю литовскому, русскому, прусскому, мазовецкому, самогитскому, государю трансильванском и прочая. Писал нам посол папы римского Григория XIII Антоний Поссевин об установлении мира, чтобы между нами не проливалась христианская кровь, чтобы прекратилась война, чтобы мы отправили наших послов на одно место и чтобы они в присутствии этого папского посла смогли заключить между нами мир и утверждение союза. Поэтому мы ради христианского мира отправили наших послов: нашего придворного воеводу кашинского князя Дмитрия Петровича Елецкого, нашего придворного воеводу козельского Романа Васильевича Олферьева, дьяка нашего Никиту (Басенка) Никифоровича Верещагина, подьячего нашего Захария Свиязева в Ям Запольский или какое-нибудь иное удобное место между Порховом и Заволочьем на съезд для установления мира; им был дан полный наказ, чтобы, съехавшись с твоими послами, они вели переговоры о благих делах и христианском мире в присутствии папского посла и чтобы решили о заключении мира с обеих сторон, а перемирные грамоты чтобы надежно скрепили крестным целованием. И мы должны крепко стоять на том, что они заключат.

И [когда] ты пришлешь к нам по этому поводу своих послов, мы должнь [будем] написать от нашего имени грамоты, и эти грамоты, скрепленные нашим крестным целованием и нашей печатью, с этими же твоими послами мы отошлем тебе, королю Стефану. Ты же, король Стефан, таким же образом, когда мы пришлем к тебе своих послов, должен прислать с нашими послами грамоты заключения [мира], подписанные твоим именем и скрепленные твоей печатью. А эту «верную» грамоту с нашей подписью мы дали нашим послам в нашем государстве, крепости Москва в год от сотворения мира 7090, месяца декабря индикта 10, царствования нашего российского 35, казанского 29, астраханского 28 лет.

7 ЯНВАРЯ. ШЕСТНАДЦАТОЕ ЗАСЕДАНИЕ

Когда снова собрались все послы, были установлены сроки отправления посольств к обоим государям: королевским послам быть в Московию и ко дню св. Троицы, а московским у короля – к Успеньеву дню[375]375
  К 15 августа. Троицын день в 1582 г. был 10 июня.


[Закрыть]. И разбор дела о пленных государями с помощью этих послов был отложен на это время.

Затем, сначала намеками, затем открыто и, наконец, очень настойчиво московиты стали требовать, чтобы в этих грамотах их государь именовался «великий государь», «царь» (imperator), «великий князь» и т. д. Против этого очень возражали королевские послы; Антонио же прошлой ночью (как он делал это часто и раньше) расспрашивал московитов об этом деле и убеждал их в том, что признают только одного христианского императора и подобное наименование не имеет силы без утверждения верховного первосвященника, который никогда не позволит, чтобы римскому цезарю было нанесено подобного рода оскорбление. Московиты оставили свои попытки добиться этого. Но затем они стали очень сильно настаивать, чтобы его писали царем казанским и астраханским, но этого не добились. Королевские послы отрицали, московские же утверждали, что таким наименованием называл московита Сигизмунд Август, При этом Антонио спросил, почему московиты не привезли с собой этих грамот, а это было бы довольно веским доказательством истины; они ответили, что забыли. Михаил же Гарабурда показал старые скрепленные печатями грамоты перемирия, в которых не было никаких подобных наименований. Так закончилось заседание.

8 ЯНВАРЯ. СЕМНАДЦАТОЕ ЗАСЕДАНИЕ

Московиты снова стали довольно решительно настаивать, чтобы великий князь именовался по крайней мере царем казанским и астраханским и в конце концов обратились с этим делом к Антонио. Королевские же послы сказали: король в своих поручениях ничего не сообщил им об этом, к тому же Антонио сможет переговорить об этом с московитом, к которому собирается вернуться. Антонио же, обратившись к московитам, сказал, что существуют три довода, с помощью которых, по его разумению, он сможет вести речь об этом деле. Первый: королевские послы могут назвать московита господином (dominum) казанским и астраханским, о чем, кажется, московские послы не просили, хотя королевские послы с этим были согласны, но говорили: никогда не может придти в голову польским королям именоваться титулом «татарского» или «турецкого», как будто христианин [может] называть христианского государя «царь татарский». Второй: московиты могут сделать заявление об этом деле, которое Антонио позволит [сделать], если это не нанесет ни одному государю обиды и не создаст препятствий к почти заключенному миру: Но московиты сказали, что они ничего не знают о таких заявлениях и они не приняты у них. Третий: он обещал переговорить об этом с королем и, если надо будет, с верховным первосвященником, как это подобает честному человеку и христианину. После этого Антонио разбирал жалобу московитов (удивительно, как они его этим донимали), [говоря], что великий князь в Старице не поручал ему ничего подобного, хотя подробно через своих советников беседовал с ним об очень многих других делах, также ничего не написал ему в лагерь под Псков, хотя присылал ему письма, касающиеся важнейших дел заключения мира, но московские послы всё это до сих пор скрывали в своей душе.

Поэтому это их вина, что все еще тратится время на обсуждение этого дела. В результате всего этого московиты позволили, чтобы королевские грамоты писались без этих титулов. Когда обо всем этом велась речь, они стали настаивать, чтобы в документах по крайней мере был приписан московиту титул «смоленский», а это великое княжество некогда было захвачено московитами у литовцев и [сейчас], находится в их власти. Против этого решительно возразили королевские послы, говоря, что будут придерживаться в написании старых обычаев.

9 ЯНВАРЯ. ВОСЕМНАДЦАТОЕ ЗАСЕДАНИЕ

Этот день послы (отсутствовал Альбрехт Радзивилл) потратили на перечитывание и исправление документов перемирия, и было сделано так, что названия крепостей и пограничных [областей] были по обычаю древних договоров названы поименно. Этого просили королевские послы, но московиты (что они имели обыкновение делать почти во всех других делах) возражали и предлагали написать в общей форме, чтобы «ни Литва, ни Ливония против Московии» или даже «они против них» не вели войны. Под влиянием настойчивости королевских послов и доводов Антонио они согласились написать так: московит не должен совершать враждебных действий по отношению к любой крепости Литвы, [а также] Киева, Канева, Черкасс и других пограничных [областей], ни против каких-либо ливонских крепостей, от которых отказался; король же – против других московских крепостей, а у владений и крепостей должны оставаться те же самые границы, которые были у обоих государей в старые времена. На этом закончилось заседание. Следующий день был назначен для записи документов перемирия.