Текст книги "Исторические сочинения о России XVI в."

Автор книги: Антонио Поссевино

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

22 ДЕКАБРЯ. ШЕСТОЕ ЗАСЕДАНИЕ

Сначала говорилось многое, подобное тому, в чем послы в предыдущие дни упрекали взаимно друг друга, причём московиты не один раз говорили, что их государь взял Ливонию не у польских королей, а у епископов и тевтонского ордена. Затем королевские послы (что делали также и московские) стали говорить, что из уважения к апостольскому престолу и первосвященнику они уже поступились многими вещами: следуя совету Антонио, они согласны отдать великому князю одну из двух крепостей – Великие Луки или Заволочье. В это время прибыл некий знатный поляк Пиотровский[371]371
  Ян Пиотровский. См. прим. 85 к «Письмам».


[Закрыть], присланный Замойским из лагеря с письмами для Антонио.

ЯН ЗАМОЙСКИЙ, КОРОЛЕВСКИЙ КАНЦЛЕР И ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ – АНТОНИО ПОССЕВИНО

Хотя я уже посылал к вашей милости Жолкевского, с помощью которого я разъяснил, что можно в Ливонии уступить московиту и каким образом уступить, однако впоследствии мне на ум пришло послать вашей милости разъяснение, которое и посылаю. Остальное пусть ваша милость узнает, как от того же Жолкевского, так и в первую очередь от господ послов.

Да пребудет ваша милость в добром здравии. Дано в лагере под Псковом 19 декабря 1581 года от рождества Христова.

ПЕРВЫЕ УСЛОВИЯ

Пусть в руках его королевского величества останутся Великие Луки с крепостями Заволочье и Невель. Если же московит передаст королю Себеж, пусть также и Велиж останется во владении его королевского величества, и о нем не нужно поднимать вопроса перед московскими послами, так как и при предыдущих переговорах об этом не упоминалось. Если же московские послы будут иметь возможность тотчас заключить мир, не посылая за новыми инструкциями к своему государю (это из-за того, чтобы не потерять Пернова, о чем я уже соизволил написать вашей милости), я осмелюсь уступить им в Ливонии крепости: Новгородок Ливонский, Сыренск, а также крепость Лаис и крепости: Остров, Холм, Красный Городок, Воронеч, Велью.

УСЛОВИЯ ВТОРЫЕ И ОКОНЧАТЕЛЬНЫЕ

Если московские послы не будут иметь этой возможности (не посылая за другими инструкциями к своему государю), получив Новгородок Ливонский, Сыренск, Лаис, отдать его королевскому величеству Луки, Заволочье, Невель и Велиж, также отдать Себеж или по крайней мере его разрушить, также и его королевское величество не может уступить им через меня крепости Новгородок Ливонский, Лаис и Сыренск. Но, сохранив за собой всю Ливонию и передав или разрушив Себеж, удержав Заволочье, Невель и Велиж (именно это доверило мне и вашей милости его королевское величество), его королевское величество могло бы добавить московиту Великие Луки с крепостями Холм, Остров, Красный Городок, Воронеч, Велью, чтобы эти крепости вместе с Великими Луками были отданы ему, а в руках короля должна остаться вся Ливония с Новгородком, Сыренском, Лаисом и сверх того с крепостями: Заволочье, Невель, Велиж, а Себеж должен быть передан или уничтожен.

Так как эти условия королевские послы не отдали в руки Антонио, он увидел, что ему нужно некоторое время, чтобы обдумать вопросы о передаче Великих Лук и Заволочья. Они же на следующий день, пришли на съезд более подготовленными, познакомившись с теми письмами, которые написал им Замойский.

23 ДЕКАБРЯ. СЕДЬМОЕ ЗАСЕДАНИЕ

Королевские послы отдали условия мира Антонио, и он увидел, что у него нет времени, чтобы дать ответ Замойскому, так как послы настояли на отъезде Пиотровского в тот самый момент, когда отдавали условия. Тогда, чтобы не напрасно прошел день, стали спрашивать у московских послов, имеют ли они возможность отдать Себеж (который находится в полоцкой области) или обменять на какие-нибудь ливонские крепости, которые от имени короля предложил Замойский. Они ответили: что касается Себежа, они в конце концов могут его сжечь, если король сожжет Дриссу. Остальные же крепости, взятые королем, не могут не остаться без обсуждения: Антонио (при одобрении королевских послов и при молчаливом согласии московских) высказал мысль о том, чтобы отдать Великие Луки великому князю, если он откажется от всей Ливонии, Заволочье же оставить королю. Больше на этом заседании не говорилось ни о чем, кроме того, что из трех крепостей, предложенных королевскими послами, Сыренск находится в руках шведского короля, а Михаил Гарабурда объяснил, какую большую выгоду будет иметь великий князь, уступив Ливонию, если будет заключен мир.

В тот же день московиты, со своей стороны, решили, что будут удовлетворены [передачей] Новгородка и Керепети, если им будут переданы и остальные три крепости: Заволочье, Невель, Велиж, или, наконец, тем, что только Новгородок и Керепеть будут оставлены великому князю. В это время прибыл другой [гонец] от канцлера Замойского с письмами и третьими условиями, список которых приводится ниже.

ЯН ЗАМОЙСКИЙ – АНТОНИО ПОССЕВИНО

О тех делах, о которых доложила мне ваша милость через господина Жолкевского, я написал господам послам, чтобы они сообщили вашей милости. Разъяснение трудностей, которые возникли, тем более затруднительно, что московит при предыдущих переговорах ничего не упоминал о них (как, например, о Велиже). Но подробнее ваша милость узнает об этом от господ послов, которым я послал собственноручное указание, как они этого хотели, о том, что можно уступить.

Вручаю себя расположению вашей милости. Дано в псковском лагере 22 декабря 1581 г.

ЯН ЗАМОЙСКИЙ – АНТОНИО ПОССЕВИНО

В качестве окончательных условий ради прочного мира и чтобы труд вашей милости, предпринятый от имени верховного первосвященника не пропал даром, я разрешаю не передавать Новгородок Ливонский, Лаис и Сыренск, но все они, а также вся Ливония, должны оставаться за его королевским величеством. За королем должен остаться Велиж, а Себеж должен быть разрушен. Московскому государю можно уступить: Великие Луки, Заволочье, Невель, Холм, Остров, Воронеч, Красный городок, Велью. Если эти условия не будут приняты, станет ясным, что господь бог не желает дать нам сейчас мира. Даже если бы я имел возможность или осмелился сделать большее, я решительно не могу [сделать] ничего другого (свидетель бог). Я делаю достаточно не столько ради вашей милости, в усердии и чистосердечии которой и его королевское величество, и я твердо убеждены, сколько по велению совести и по моему долгу по отношению и к его королевскому величеству и к моей родине. И я умоляю вашу милость богом живым и сыном его Иисусом, о тяжких страданиях которого так хорошо говорит ваша милость и имя которого носит, чтобы ваша милость не принимала никаких более тяжелых условий, которые ей будут предложены, если можно будет выиграть дело на более выгодных условиях.

Все это было прочитано и обо всем сообщено королевским послам, и было принято решение эти последние условия не сразу показать московитам, так как они обещали отказаться от всей Ливонии.

Таким образом, по многим причинам заседание было отложено на день Рождества Христова.

25 ДЕКАБРЯ. ВОСЬМОЕ ЗАСЕДАНИЕ

Московиты частным порядком передали антонио записку, в которой уверяли, что будут удовлетворены, если одновременно королем будет передан великому князю Новгородок Ливонский, а великим князем королю будет оставлен Велиж. Королевские же послы сказали, что плодородную область Ржевы, некогда принадлежавшую Заволочью, они передадут московитам сверх передачи Великих Лук. На это московиты сказали, что она и так принадлежит Заволочью. Наконец, королевские послы оставили Антонио свободу действий: какую из двух крепостей, Невель или Заволочье, он пожелает передать московитам. Для совещания по этому поводу с московитами (после того, как Антонио услышал предложение королевских послов) потребовалась ночь, и заседание было распущено.

Затем, в следующую же ночь из Московии прибыл от московского князя, проделав большие переходы, гонец с ответом на те письма, которые Антонио незадолго до этого отправил из Бышковичей. Московские послы также получили другие письма. По их просьбе Антонио добился от королевских послов, чтобы следующий день был свободен [от заседания]. И в этот день самым тщательным образом московиты обсудили вопрос, не появится ли какое-нибудь основание для заключения мира. И тогда же письма московского князя Антонио отослал к королевским послам, чтобы не упустить никакой возможности, которая удовлетворила бы обе стороны. Антонио сказал московским послам: если они боятся своего государя из-за того, что недостаточно разумно ведут переговоры, то есть, если отдадут Невель и Велиж королю, он в случае опасности сам отдаст свою голову на заклание у великого князя, лишь бы только не было препятствий для завершения столь великого дела. Они же поклялись всем святым, что этого сделать невозможно. Также прибавили, что если бы каждый из них имел по 10 голов, то по возвращении они лишатся всех их по приказу московского князя.

Кроме того, Антонио отослал к Замойскому гонца на самых быстрых лошадях, который должен привезти самые последние условия.

На следующий день, как и было условлено, вернулись королевские послы.

27 ДЕКАБРЯ. ДЕВЯТОЕ ЗАСЕДАНИЕ

После того как Антонио [долго] убеждал тех и других послов заключить мир в день, назначенный для окончания съезда, а еще раньше рассказал о мерах, для этого предпринятых, королевские послы сказали, что настаивают на [следующих] предложениях: их войско в течение двух месяцев из-за Антонио удерживается под Псковом в надежде на мир, которую он дал. Теперь же их [королевских послов] отзывают в лагерь; они не должны предпринимать никаких шагов сверх того, в чем нужно дать отчет королю и государству, которым они дали клятву. И, наконец, они призывают в свидетели самого Антонио, что не по их вине случилось так, что мир не заключен. Наконец, они просят, чтобы на время сейма, который назначен в Варшаве на март месяц, Антонио, может быть, вернулся из Московии и соблаговолил засвидетельствовать их верность Речи Посполитой и княжеству [литовскому]. Итак, они протягивают руку московитам, прощаются с ними, а на следующий день то же самое в письменном виде сделают по отношению к Антонио.

Тогда московиты в немногих словах (но в которых чувствовалась глубокая скорбь) обратились к Антонио и сказали, что они в соответствии с их поручением отказываются от Ливонии. Теперь Михаил Гарабурда должен понять, соответствует ли истине то, о чем он гово-рил вначале, когда убеждал их отдать Ливонию, говоря: «Если убрать это бревно [преграждающее дорогу] в Ливонии, то откроется путь для всего остального». Они отказываются от Ливонии, они это сделали, и. не на словах. Королевские же послы только говорят, но не делают. Поэтому, свидетель бог, не по их вине случилось так, что мир не заключён, и пусть [все] увидят, по чьей вине будет столь большое кровопролитие. Наконец, после того как Гарабурда дал им какой-то ответ на то, что было сказано раньше, Антонио сказал, что для него самое желанное, чтобы был мир. Но так как он не может заставить ни ту, ни другую сторону проявить должную преданность своим государям, ему кажется, что королю Стефану нужно отдать Заволочье, хотя он еще не высказывал своего мнения по этому поводу. Впрочем, он надеется, что следствием этого в конце концов будет мир, а если не будет, значит, еще не наступило время, чтобы мы были достойны его. Если ни те, ни другие не хотят уступить друг другу из-за этих двух крепостей, пусть королевские послы посмотрят, смогут ли они ждать 10 дней, пока придет от великого князя ответ, которого они добиваются, об этом деле. Когда же королевские послы сказали, что не могут ждать, московские послы объявили, что они пообещали еще и Дерпт и кое-что другое сверх этого: только они огорчены тем, что, хотя нужно передать почти сорок крепостей, только из-за этих двух может разрушиться дело мира. Королевские послы сказали: раз уж вы пообещали [нечто] сверх того, что могли, сделайте также вот что: вы одну, а мы другую из двух крепостей, о которых идёт спор, отдадим на суд Антонио, а вы великому князю, мы же, наконец, королю отдадим отчет о предпринятом нами деле. После этого Антонио уговорил королевских послов дать московским послам ночь на размышление. Королевские послы согласились, но сказали: если Антонио сообщит им до наступления дня, что московиты могут принять их предложение, они на следующий день прибудут [на съезд]. Если же нет – они уедут совсем.

Следующей ночью московиты сообщили, что никаким образом не могут уступить Велижа, но всё остальное в Ливонии уступят, удержат только Новгород [Ливонский], а королевские послы пусть [удерживают] Велиж, пока не придут ответы от обоих государей, и эти обстоятельства не должны сопровождаться убытком и обманом с той и другой стороны. На этом заседание закончилось. А все те [соображения], которые привел Антонио послам и другим лицам, [а именно] чтобы продолжить переговоры о мире, можно узнать из его писем к королевским послам и королю, а это имеет немаловажное значение для понимания всего положения дел.

28 ДЕКАБРЯ. ДЕСЯТОЕ ЗАСЕДАНИЕ

В этот день королевские послы сказали, что уже собираются в дорогу, а московиты в ночь, предшествующую этой, долго со слезами спрашивали у Антонио, что им решать относительно Велижа (ведь если они оставят его королю, государь лишит их жизни; если же мир не будет заключен из-за одной этой крепости, они понимают, что с возобновлением новой войны будет великое кровопролитие). Антонио сказал, что у него нет никаких соображений после стольких попыток [решить это дело], если не считать того, что он сам, чтобы спасти жизнь послов, каждому из них даст собственноручную записку, скрепленную печатью, которой он пользовался, где он даст заверение, что он принудил их к этому решению. Впрочем, он сам предложит свою голову московскому князю, чтобы тот делал с ней, что захочет, если сочтет, что Антонио поступил слишком самовольно для пресечения продолжения новой войны. Далее. Если он не сможет добиться ничего другого, он попытается добиться от королевских послов, чтобы Велиж был сравнен с землей. Тогда московиты сказали, что свое спасение и, наконец, окончательное решение [вопроса] о Велиже они отдают Антонио. Только пусть он позаботится о том, чтобы все это не привело к их гибели у великого князя. Когда все это было решено, пришли королевские послы и сказали, что собрались в дальнюю дорогу и в первую очередь хотят проститься с Антонио, но, услышав обо всем, пообещали [вопрос] о Велиже тотчас передать Антонио, которому даётся свобода поручить кому-нибудь из своей свиты [поехать к королю], чтобы в конце концов [Велиж] или был оставлен за королем, или он сам решил, как поступить. У них нет опасений по поводу своей жизни, если при создавшихся обстоятельствах, они поступят вопреки поручению короля, но чести их будет нанесен большой урон, если только сам Антонио публично не засвидетельствует королю и на предстоящем сейме в Варшаве, что они сделали все, чтобы заключить договор на общее благо. Антонио согласился взять это на себя, и съезд возобновился.

Так как королевские послы желали, чтобы Себеж был передан королю, московиты сказали, что они оставят Велиж в нетронутом состоянии, если таким же будет Себеж. Если же Дерпт будет оставлен великому князю, тогда они удовлетворятся тем, что Себеж будет сожжён великим князем, а Дрисса – королем. По этому поводу возникли большие споры, разрешение которых королевские послы отложили до следующего дня, чтобы лучше узнать планы короля, получив [письмо] от Замойского из лагеря с помощью гонца.

Затем, на вопрос королевских послов московиты ответили, что у них есть полнейшая возможность передать ливонские крепости, которые находятся в руках великого князя, но не шведского короля. Королевские послы прибавили: через послов и посланников очень много писалось и говорилось об этом, и сейчас это вновь было обсуждено, что король Стефан желает всей Ливонии. Пусть послы великого князя скажут, хотят ли они отказаться от титула и вообще всякого права на Ливонию или нет. Если они этого не сделают, то останется искра для возобновления нового пожара войны. Что касается крепостей, которые захватил шведский король, то король Стефан получит их у него либо мирным путём, как от своего родственника, либо, наконец, применит какой-нибудь другой способ. Если же теперь московит не даст клятву отступиться от всей Ливонии и захочет потребовать силой войны крепости от шведского короля, ясно, что между Стефаном и московитом снова возобновятся военные действия.

Тогда Антонио другими доводами одобрил это, сказав, что ревностнее и более правильным путем добьются мира те, которые со всем усердием заботятся о том, чтобы вырвать корни будущих несогласий. После этого московиты ответили, что они в грамоте о мире напишут названия всех крепостей, находящихся в руках великого князя, право на владения которыми передадут королю, и всё это скрепят клятвой. Однако пусть королевские послы перестанут требовать того, над чем московские послы не имеют власти: о шведском короле в перемирной грамоте не должно быть упомянуто ни одного слова.

На это Антонио сказал: если случится, что одну и ту же крепость и король и московит захотят взять силой оружия, нужно предусмотреть (если в остальном послы придут к взаимному соглашению), чтобы ни московский князь не вторгался в пределы остальной Ливонии, при-надлежащей королю, а также в самую Польшу, Великое княжество литовское и Пруссию, ни король не вторгался вместе с войском во владения великого князя.

Тогда королевские послы стали просить Антонио представить за-ключение об этом деле, скрепить его своей подписью и печатью. Анто-нио ответил, что он составит его так, что ни самому королю, ни великому князю, ни вообще кому бы то ни было не присудит ничего лишнего и ничего из прав не отнимет. Кроме того, он прибавил, что он к этому заключению добавит (а этого требовало само время), чтобы оно и в отношении прав, и в отношении титула было справедливо для обеих сторон и способствовало тому, чтобы не дать повода к войне. Он также вместе с обоими государями (что, впрочем, можно делать и при помощи послов) будет добиваться мирным путем того, чтобы на основании всего этого остался лишь минимальный, а может быть, и никакого повода для спора. Королевские послы с помощью Михаила Гарабурды подробно огласили заявление, а затем обратились с просьбой к Антонио, чтобы он закрепил это в письменной форме. Это [письменное заявление], по-видимому, нужно передать королевским послам (а об этом говорил также король в лагере Антонио) только в том случае, если московитам останется только его выполнить. Королевские послы к тому же в пространной речи заявили московитам, что король хочет получить вообще все те крепости, которые захватил на войне шведский король.

После этого перешли к вопросу об оружии в крепостях, находящихся в руках московита, чтобы оно было отдано тому, кому они будут переданы. Королевские послы говорили, что это раньше было обещано другими московскими послами, приезжавшими в Вильну. На это московиты ответили, что тотчас вызовут бояр из Новгорода, и вопрос об оружии не будет представлять больших трудностей. К одному вопросу прибавился другой, и заседание было назначено на следующий день.

29 ДЕКАБРЯ. ОДИННАДЦАТОЕ ЗАСЕДАНИЕ

На этом заседании московиты начали с вопроса о Себеже, о чем много и долго говорилось, причём королевские послы настаивали, чтобы это дело было поручено Антонио с тем, чтобы он переговорил о нем с обоими государями, а между тем мир будет заключен. Московиты же твердили, что они в угоду Антонио уступили Велиж, и уже не настаивают, чтобы его сжечь, но оставляют его королю нетронутым: а королевские послы всегда просят чего-то [сверх меры]. Это (говорили они) подобно пуле: если ее не вынуть из тела, тело загноится; подобно этому; если не разрешить дело о Себеже, все переговоры о мире будут испорчены и нарушатся. Если же королевские послы желают оставить на время этот вопрос нерешённым, пусть они оставят его в таком положении, чтобы сам великий князь решил, останется ли в будущем повод для спора. Антонио одобрил решение королевских послов и настоял на том, чтобы заканчивались остальные дела, а это было отложено (ведь они ожидали, как уже было выше сказано, ответа от Замойского, и планы короля Антонио знал лишь до известной степени). Московиты стали упрекать королевских послов в том, что не исполнилось то, что было обещано великому князю через Захара Болтина о снятии осады Пскова. Ведь король обещал Антонио сделать это в течение нескольких дней. Королевские же послы сказали: Антонио было обещано не делать приступа, а войско будет отведено, как только мир будет заключен, условия подписаны и скреплены клятвой. Наконец, когда королевские послы стали говорить о способе передачи крепостей, московиты сказали: на нашей обязанности лежит общее решение вопроса, а этого дела великий князь нам не поручал. И так как он – христианский государь, он приказал все делать по христианскому обычаю и искренне. Так мы и поступаем с вами, как с братьями нашими. Поэтому знайте: как только мы решим что-нибудь о Себеже, тотчас пошлем в Новгород за знатными людьми, равными нам по достоинству, среди них порховской воевода Иван Жеребов. Им и будет дана возможность передачи крепостей.

Затем московиты вели переговоры о том, чтобы крестьян не угоняли в Литву, на это королевские послы ответили, что это запрещено королем. Поэтому и нужно как можно скорее закончить дело мира, чтобы не случались прочие вещи подобного рода. Затем московиты сказали, что крепости должны быть переданы к Благовещенью[372]372
  К 25 марта.


[Закрыть] (королевские послы были против этого), потом пошла речь о взаимном обмене оружием, для которого, конечно, должны быть получены или указания, или письменные распоряжения короля или великого князя.

Затем перешли к вопросу о пленных. Московиты просили, чтобы оба государя свободно отпустили всех. Королевские послы протестовали и говорили, что это дело может свершиться только так, как король предписал Антонио: то есть солдат должен обмениваться на солдата, отряд на отряд, воевода на воеводу. Если останется кто-нибудь сверх этого, их выкупать за деньги или менять на тех ливонцев, которые находятся в Московии. Кроме того, прибавили королевские послы, московский князь должен освободить купцов, которых задерживает вопреки всякому праву, христианским обычаям, вопреки постановлениям и письмам, которыми в свое время обменялись их государи (а именно, чтобы несмотря на начало военных действий купцы не несли никакого убытка), и держит на положении пленных; в частности, это Зарецкий и Мартын Мамонич, виленские купцы; именно их король хотел бы освободить. Тогда московиты сказали: кровь христианскую не выкупают за деньги. Купцы же не были пленниками, их не содержали под стражей, к ним только приставлены приставы, которые должны следить, чтобы им не нанесли какого-нибудь ущерба.

Когда закончились переговоры, наступил вечер, и остальное было перенесено на следующее заседание.