Текст книги "Огненный феникс: рождение мастера"

Автор книги: Антонина Ругалова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

… Бытие как становление означает:

надо учиться быть всем тем, что

ты собой представляешь.

Карл Витакер

Пролог

Каждый мир имеет свои расы и традиции, свои касты и индивидуальные боевые навыки – свою силу. В моем мире все было совершенно так же и в то же время по-другому. Самые обычные расы для миров магии: Ар е ю населяли прекрасные лесные эльфы да изворотливые дроу, величественные драконы, могущественные единороги, трудолюбивые гномы, таинственные вампиры и жестокие дейд э ри, скрытные кланы кошек-оборотней, подводные глубины заселили вал и и и русалки, в воздушных замках обитали а ррии, в лесах – утонченные дриады и древние друиды.

Я принадлежу к самой распространенной расе. Я – человек.

Меня зовут Та и на, и это – моя история.

ЧАСТЬ І

Глава 1

Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро:

то тут сто грамм, то там сто грамм,

на то оно и утро!

Из анекдота про Вини Пуха

Таина

Громкие удары колокола возвестили о начале заутренней молитвы, и сироты разного возраста, стоя в толпе верующих, тихо переговаривались между собой, не взирая на грозные окрики Настоятельницы. Я увидела многих знакомых еще с моего детства. Сейчас мне семнадцать, и я впервые за десять лет покидаю столицу, отправляясь на поиски новых знаний —того единственного, что всегда ценили мои родители и умею понимать я… Все эти люди и нелюди так и остались для меня блеклой массой, которая ничем меня не привлекает.

–Таина, нам пора, – мягкий и сиплый голос моего наставника и единственного, кого я впустила в свой мир, вырвал меня из привычного состояния задумчивости.

Я подхватила свой рюкзачок и без сожалений двинулась в направлении восточного выезда из города.

С этого начинается история мастера, воина и убийцы… Красного феникса… Моя история…

А началось всё с того, что я умерла…

Итак, всё по порядку.

*  *  *

Я сирота. Жила себе (периодически) в столице сильнейшей из человеческих империй Алинд э р, никого не трогала (было неинтересно). Мои родители были своеобразными людьми, хотя я их и плохо помню. Отец работал историком-археологом, часто ездил на раскопки, а мама всецело поддерживала его, как она говорила, «в благом деле выколупывания того, что очень хотели спрятать». Поэтому первые семь лет жизни я со старшим и, теоретически, более разумным поколением (в последнем сомневались даже папины коллеги) провела в таких местах, про существование которых уже запамятовали даже вездесущие драконы.

В тот раз мои любимые родители в очередной раз закопались в какую-то яму на границе между Алиндэром и Таш’Неррор – империей дроу – и опять забыли про мой день рождения. Я уже даже не обижалась (когда-нибудь они всегда вспоминают) и поэтому просто побрела искать развлечений в окружающем мире.

Видимо это унаследовалось от родителей, но я могла часами лежать в открытом поле на животе или на ветке дерева и наблюдать, как умывается белка, чистит перья соловей или жует заныканое зернышко полевка.

Так вот, видимо отец все-таки доигрался и откопал то, чего не следовало.

Я вернулась к обеду и еще на подходе почувствовала, что что-то не так, и со всех ног бросилась к стоянке. Прошло десять лет, а я все еще помню ту картину. Мамино окровавленное лицо, остекленелые глаза отца, на волосах которого выступила седина, изломанное тело любимого дядюшки Тимора, залитое кровью поле и инструменты… Тогда из экспедиции в двадцать человек выжила одна я. Причем чудом.

Вы можете себе представить семилетнего ребенка, находящегося у упыря на куличиках, одного посреди леса, в состоянии шока и почти помешательства? Вот это и была я.

Меня нашли только через две недели, причем совершенно случайно. Мимо пролетало крыло драконьего патруля, они почуяли смерть и спустились посмотреть. Мне потом рассказывали, что даже закаленные воины драконов впали в ступор от увиденной картины побоища и маленькой, почти живой меня среди него.

Летающие ящерицы отконвоировали меня в столицу и сдали гвардии, мол, вы разбирайтесь с дитём, а мы разберемся с экспедицией. В итоге я попала в приют при Храме. Мать-настоятельница усердно пыталась узнать у меня хоть что-то, но я не помнила даже, как умудрялась добывать еду, с тех пор я стала еще чудаковатей по меркам окружающих меня людей. Слишком разумная и собранная для своего возраста, я даже в приюте была всегда одна, ни с кем не разговаривала и все попытки завести дружбу сводила на нет. Осторожная и требовательная, я не видела в приютских ребятах необходимой опоры, нужного для общения со мной стержня, все-таки я была в какой-то мере безумным ученым.

Окружающих я сама ценила не очень высоко. Прожив первых семь лет среди более или менее чокнутых исследователей, я просто не могла найти темы для разговора с моими ровесниками или вообще с детьми. Матушка Аливия сама со мной чуть не сбрендила, пытаясь, как она выражалась, «сделать из меня нормальную личность», будто мне это было нужно. Я сама себя люблю, и это взаимно, ага!

В приюте я прожила все те же семь лет (опасная тенденция, должна заметить) и на свой четырнадцатый день рождения решила сделать себе подарок и сбежать из него. Дело не в том, что меня там обижали (хотя постоянные повторения «сестер», что из приюта для девушки с моей внешностью дорога одна – в квартал красных фонарей, мне не очень нравились), просто мне там стало скучно. Нет, ну серьезно! У меня было почти профессиональное историческое образование, в математике я разбиралась лучше нашего министра финансов, разговаривала на четырех языках, и еще на пяти свободно читала (пусть из этих пяти три и были мертвыми). Чему меня могли научить в Храме? Как работать в борделе, мне знать не хотелось, а судя по весьма красноречивым взглядам отца-настоятеля, через пару лет мне могла выпасть сомнительная честь обучаться сему «богоугодному» делу у него лично. Поэтому, от греха подальше, я драпанула из святого места, прихватив с собой немного сухофруктов, хлеба и пару фолиантов из местного книгохранилища, гордо именуемого библиотекой (может, они просто библиотек никогда не видели?), ибо не успела их дочитать. Любопытно ведь!

Куда может пойти в огромной столице, в принципе, маленькая девочка без систематического образования, денег и покровителя? Ответ один: к такому же сумасшедшему, как и она сама.

Как я уже говорила, уже в семь лет я была «слишком разумна и собрана», поэтому в четырнадцать у меня было запасено несколько вариантов «убежища», ибо противный старикашка мог начать меня искать. Нифига! Я всегда была умнее и ловчее (дикий лес и открытое поле фактически без присмотра и охраны взрослых быстро учат основному закону выживания – либо ты съешь кимала, либо кимал съест тебя).

Вернемся к нашим баранам, то бишь вариантам. Жила когда-то в трущобах одна милая, но совершенно безумная, старушенция. Мама меня к ней водила, когда в «этом диком и совершенно неприспособленном к жизни городе» мне случалось приболеть. Бабу Зою я любила, как родную бабушку, которую никогда не видела (до сих пор так и не узнала, почему); она была типа знахаркой. Спросите, почему типа? Милая старушка могла вылечить все, иногда мне казалось, что даже вавку в голове маньяка-садиста. Но при этом была совершенно безалаберной. Могла потерять даже собственное нижнее бельё при переходе из гостиной в кухню. Ну вот скажите, где, а главное – как, она умудрялась это делать? И вот узнавать про наличие в столице этой милой бабульки мне как раз и пришлось, ибо я со стопроцентной уверенностью могла заявить, что ей в очередной раз была нужна помощница для приведения в порядок её «рабочего места». Не иначе как эти таинственные помощники обычно терялись так же, как любимые очки или то самое нижнее бельё. Дольше недели в том царстве хаоса и безумия могла выдержать только я. Но это был запасной вариант. Все таки там трущобы, а я всё же довольно симпотичненькая.

Первым (и, хвала богам, вполне удавшимся) вариантом был старенький дедулька-травник, который жил в лесу сразу за северными городскими воротами. Милый и добродушный, он выглядел аки агнец божий, и те, кто попадался на эту удочку, мог за это дорого заплатить. Увидела я его впервые где-то лет в десять, но запомнила основательно. Наше стадо в очередной раз решили выгулять по столице под присмотром доброго десятка «братьев», которых все дети мило и по-домашнему именовали церберами за пристрастие к наказаниям. Дедуля как раз вышел в город, видимо, шел на рынок за продуктами, а впрочем, леший его разберет. И какой-то не очень далекий бугай решил, что махонький и сухонький дедушка с куцей седой бородкой вполне может себе позволить добровольно-принудительно поделиться парой монет с голодающим мамонтенком средней крупности. Ну, в общем и целом, не только ёж – птица гордая, но, если хорошо пнуть мамонта, – и он тоже далеко полетит. Махонький дедуля протер пыль этим бугаем на доброй паре десятков метров мостовой. Пацанята из наших потом долго восхищались и говорили «а я бы его…», «Было бы здорово так же…» и прочую чепуху, а практичная я решила – буду! С тех пор через торговок, с которыми если и не дружила, то была в хороших отношениях, я следила за травником. Когда он приболел, попросила бабу Нюру из фруктового ряда за ним присмотреть, добрейшая женщина мне не отказала и выходила тогда старичка. А он до сих пор так и не знает, что это его любимая «головная боль» тогда отправила к нему помощь.

Сбежав из приюта (в план «побега» я не посвящала никого, а то вдруг…? Кто их болезных знает?), я посреди ночи отправилась к травнику. Когда первую половину жизни ты жил среди диких зверей, а вторую среди не менее (скорее более) хищных святых отцов, пробежать через ночную столицу с её грабителями, наемниками и иже с ними становиться нефиг делать. По крышам и тихо-тихо! Сколько нового я тогда узнала! Но мы не о том… Через городскую стену я просто перелезла (знали бы вы, что потом говорил травник про маленькую бяку, просто пролезшую сквозь защитное заклинание, которое не каждый бог пробьет!) и тихо-мирно за неполные пять минут добежала до нужного мне домика.

Я уже говорила, что я себя люблю и это взаимно? Так вот! До этих обоих частей меня, несмотря на всю мою разумность, не дошло, что если я настолько ненормальная, чтобы в три часа ночи бегать по крышам и лазить через городские стены, то простые травники, какими бы нестандартными они не были, в это время должны, ну просто обязаны СПАТЬ!

Но я об этом даже и не думала, ибо у меня все пока получалось как по маслу!

Ну вот, постучала я… Мне, естественно, никто не побежал открывать. Я постучала еще раз – ноль на массу, ну я и обиделась! В конце концов, пришла любимая я! И изо всей дури тренированного бегуна заколотила в дверь. Ногой, ага.

Естественно, такое хозяин милого домика не смог стерпеть, и не только проснулся и поспешил открыть мне дверь, но и счел необходимым просветить меня об особенностях нетрадиционных отношений моих родственников до седьмого колена. Я ведь уже говорила, что за ту ночь узнала очень много интересного? Короче. Взлохмаченный, злой и невыспавшийся бывший начальник пограничного гарнизона при империи дроу (слухи владеют миром при правильном использовании; при неправильном – они владеют вами, ага), а ныне внешне безобидный старик-травник со злющим выражением лица и пожеланием скорой смерти в холодных синих глазах открывает дверь и … оп-па, а вот и мы в трусах и шляпе! Там стою такая маленькая и безобидная (на вид, ага) я! Старик в шоке, я в кайфе, все довольны.

Думаете, он меня так сразу и впустил? Если да, тогда вы глупее, чем я о вас думала. В общем, он похлопал глазками, кстати очень даже миленькими, и послал меня лесом. Тем самым, что начинается сразу за его домиком. Но до меня наконец-то (как до тролля, ага) дошло, где и когда я была не права, и на захлопнувшуюся перед моим любимым носом дверь я не обиделась. Я просто свернулась клубочком под окошком, благо практики ночевки под открытым небом хоть отбирай, а нечутко спящий в приюте не выживает (ну или просыпается у настоятеля в кладовке, внутреннее убранство которой я вовсе не горела желанием рассматривать), и доспала еще два часа до теплого летного рассвета. Потом полюбовалась, как меняется цвет древесных крон в лучах восходящего солнца (наверное я где-то  художник… в душе… глубоко, ага), и как раз в этот момент, обломав мне весь кайф, на улицу вышел вполне себе одетый и бодрый травник.

Я прифигела, чес слово! В приюте я даже слышала, как Сарини через три коридора от моей спальни чесался во сне (как это мешало нормально высыпаться, ужас! А сколько раз меня спасало!). А тут – здоровый дядька топтался по всему периметру своей жилплощади, а у меня даже ухо не зацепило!

А как прифигел травник, когда его взгляд наткнулся на не совсем нормально одетую меня (ну не бегать же по городу в платье? А штаны носить «уважающим себя юным леди не положено!». Вот интересно, в каком месте они видели во мне леди?) – то бишь в поношенных и явно великоватых штанах и старой протертой рубахе, нагло стыренной запасливой мною из кучи «Выбрасывать!» в приюте еще год назад. И с маленькой заплечной торбочкой, состоящей больше из заплат, чем целой ткани, ага.

Наверное, бедный дедушка считал, что я – это приснившийся ему внеплановый кошмар, про который, в принципе, нужно бы и забыть. И вот такой финт ушами – я сижу под его окошком, явно вполне реальная и визуально – надеюсь – вполне материальная.

Мы друг на друга посмотрели, поофигевали, глазками похлопали и одновременно пришли к выводу, что хорошего понемножку, пора покидать уютный астрал. Я типа грациозно (спина затекла) встала; мой визави спустился ко мне со своих двоих ступенек.

Стоим. Смотрим. Он видимо соображает. Я жду.

–Ты кто? – ага, умный вопрос, но вполне логичный, учитывая обстоятельства.

–Я Таина, – какой вопрос, такой ответ.

–Чего тут делала?

–Спала.

–Почему?

–Устала, – разговор двух идиотов, чес слово.

Кажется, до моего собеседника это тоже дошло:

–Ты от меня чего-то хотела, деточка? – на лице травника появилась улыбка Алектина, бога-защитника детей.

Он меня что, за дуру держит? Ночью просвещает в ненормативной лексике, а утром снова ангелом прикидывается. Видимо, на моем так редко отображающем эмоции лице все же что-то проступило эдакое, что «милый дедушка» решил перестать ломать комедию в начале первого акта и попытаться поговорить:

– Детка, если ты пришла за милостыней, то не к тому зашла – у меня денег нет. – На лице равнопропорциональная смесь доброжелательности и строгости.

Я продолжаю молча фигеть и выдаю:

–Когда мне нужно будет милостыню, я пойду к отцу-настоятелю, – ну невиноватая я, что не совсем соображаю, а у нас в приюте это было стандартным аналогом: «Прекращай мне мозги канифолить!».

Травник опять присоединился к моему офигению. Стоим. Смотрим. Ждем-с. Праздник логики продолжается!

До меня доходит, что так стоять можно долго, и я решаю взять вожжи переговоров в свои хрупкие ручки:

–Извините, мастер Арлексион, я не подумала, что могу Вас разбудить. Просто убежала посреди ночи, через стену перебралась и на радостях, что все получилось… В общем, вот…

По прежнему логика празднует:

–Убежала откуда? Через какую стену? – мастер явно все еще в астрале. Жаль!

–Убежала из приюта через городскую стену возле северных ворот… мастер Арлексион, с Вами все в порядке? – последний вопрос был вызван плавным оседанием старого мастера на ступеньку перед его домом. Может, лучше бы он оставался в астрале?

И тут в мою, теперь уже официально дурную, голову пришла еще одна гениальная мысля: я не знаю, что говорить дальше! Этот безумный гений (то бишь я) продумал все: от количества фруктов на ближайшее выживание в случае необходимости закопаться, переждать и до примерного маршрута движения, если все варианты устройства в столице провалятся. НО! Идея, что нужно будет что-то говорить нужным людям, в голову даже не заглядывала!

Я села на ступенечку рядом с травником…

Сидим, пялимся в пространство…

Логика в ауте, у неё давно не было такого праздника!!!

Арлексион дор’Наллен

Я проснулся утром, и первая мысль, которая пришла в мою голову, была: «Мне все приснилось, такого не могло случиться. В конце концов я хоть и стар, но маразмом ведь НЕ СТРАДАЮ?»

Прислушался и признал у себя явно прогрессирующее заболевание, названное ранее. Это ж надо было додуматься и оставить это чудо у себя!

И так, по порядку, строим логическую цепочку и определяем, чем я думал, беря в свой дом малолетнюю бесовку, сбежавшую из приюта при Храме.

Посреди ночи меня разбудил кто-то настойчивый, со всей дури колотящий в дверь. Мне просыпаться не хотелось категорически, поэтому я принял вертикальное положение, включил выработанную в войсках рожу «отвали – убью» и почалапал открывать дверь. Открыл. На свою голову. Попялился на малолетнее растрепанное нечто, решил, что у меня лунатизм на старости лет нарисовался, закрыл и пошел спать. Нет, ну правда! Несколько часов до рассвета, а перед моей дверью стоит ребенок (которому в принципе положено спать или голосить «ПОМОГИТЕ!», ну это в крайнем случае – к такому я привык), пялится на тебя огромными глазищами неразборчивого цвета, тощий аки скелет классический, недавно поднятый, в лохмотьях… Представили? А теперь – ваши мысли? Мои тогда спали, поэтому выбрав из двух возможных вариантов: рефлекс убить нечисть или закрыть дверь –  я почему-то выбрал последний.

Утром, как и положено уважающему себя травнику, проснулся и стал собираться в лес за рабочим материалом. И что вы думаете? Открываю дверь, выхожу на крыльцо и натыкаюсь взглядом на ЭТО!

Как выяснилось – девчонка, толи совсем ребенок, толи плохо откормленный подросток, но даже так заметна расцветающая красота, при должном образе жизни обещающая перейти на уровень с девами перворожденных. Вот только волосы цвета воронова крыла до лопаток не встретишь ни у одной эльфийской девы, да и холодно-расчетливый взгляд насыщенных стальных глаз не встретится на очаровательном личике высоких леди, которые такие же нежные и трепетные, как и их любимые цветы (как же меня эти ходячие лилии на ножках достали, кто бы знал!).

Постояли, попялились, пообщались, я так и не смог разобраться, кто из нас тогда загнал диалог в полный аут – толи я своими идиотскими вопросами (ну не пришел еще в себя! В конце концов, я старый человек, седьмую сотню разменял!), толи она не менее умными ответами.

Посидели на крылечке, ну а потом я её и впустил в дом. По-моему, до вечера, когда мы мостились спать, девчушка так и не пришла в себя. Еще бы, мой дом это отдельная история. Хотя, я сам – одна отдельная, большая история.

Итак, краткое описание моей жизни…

Родился в семье мелкопоместного дворянина в нашей великой империи, получил образование наравне с пятью старшими братьями и, не имея перспектив на территории родного и не очень любимого поместья, поступил в военную академию. Что это были за времена! Пьянки, гуляки, соревнования, турниры, ну а между всем этим жесткая муштра военной дисциплине, дрессировка и оттачивание до полубезумного автоматизма боевых движений и стоек, зубрежка огромного количества совершенно диких дисциплин от теории магии до прикладной экономики! Десять лет в академии, и тридцатилетнего профессионального бойца за наивысшие оценки отправили на границу к дроу. Вы думаете Это больше похоже на ссылку? Ну и упырь с вами!

А я объясню, почему обрадовался этому назначению как шальной.

Меня распределили в отряд величайшего из воинов человеческих кровей – Тирона дор’Амат. Искусный боец и непревзойденный стратег, он жил бок о бок с хищными и жестокими дроу на протяжении нескольких столетий, был на короткой руке с правителями каждой из стран Ареи. Имел право прийти «на чашечку лартайи» к великому и ужасному Оллер о а’Маррашш (предыдущий Повелитель дейдэри) и дать подзатыльник за какой-то им одним известный промах.

Я пробыл на границе несколько недель, старый мастер много разговаривал со мной, задавал провокационные вопросы, уточнял и переспрашивал ответы. Мне были интересны эти своеобразные беседы, хотелось узнать, что он спросит в следующий раз и я, отвечая предельно честно, но абсолютно интуитивно, открывал в себе всё новые грани. Видимо, мастер Тирон сделал какие-то свои выводы, ибо спустя месяц после моего прибытия на место службы он поведал мне любопытнейшую и секретнейшую из существующих в этом мире тайн.

Старый воин рассказал мне о боевом братстве, в котором он является мастером-наставником уже более трех столетий: о братстве Феникса. Это сильнейшая боевая единица нашего мира, но о нем позже.

Мастер Тирон принял меня в ученики и на протяжении пяти лет натаскивал меня в моем любимом бое на парных клинках, рассказывал основы философии, стратегии и психологии боя, обучал другим видам сражений. С ним я впервые начал использовать в битве магию.

Пять лет упорных тренировок на грани дали свой результат: то, чего многие достигают веками, а большинство не достигает никогда, я получил за столь ничтожный срок (хотя скорее дело в наставнике) – я получил звание белого мастера-феникса и соответственную татуировку между лопаток.

Еще двадцать лет – и я получил черного мастера… а потом наставник Тирон умер. Тихо, в своей постели, в возрасте четырехсот тридцати двух лет. Малый возраст для человека, ничтожный срок для такого великого разума, и достаточно длинный для красного мастера-феникса.

В его завещании было упомянуто всего одно имя – мое.

Великий мастер всегда умел видеть не только на несколько шагов вперед, он знал перспективу событий на века. И меня он попросил спокойно служить там, где моей душе будет угодно, но когда нестерпимо захочется уйти – не сопротивляться.

И я ушел… Спустя пять столетий на границе, наладив связи по всему миру и оставив у дроу кровного брата Тагерро ен Трроу (да, он дроу, ну и что? Мы были и остались побратимами!), я при помощи магии стал щупленьким старичком с куцей седой бородкой, поселился под Алиндэром и получил гордое звание травника. Теперь собираю травы, разбираться в которых научился превосходно и даже интуитивно.

Жил себе спокойно, построил домик, расширил внутри пространство до размеров загородной резиденции Владыки лесных эльфов…

И вот эта девчонка… не понимаю!

Хотя чего уж, понравилась она мне. Маленькая, щупленькая, а дух воина чувствуется. Взяться её обучать, что ли? Она потянет, уверен. Да и пришла ведь зачем-то.

Решено!

И пусть покоится с миром моя спокойная жизнь! Предчувствия вещь сильная, и они просто вопят о переменах, слишком уж она показалась странной. Особенно для ребенка: холодный и расчетливый взгляд матерого дроу, решительный и мягкий шаг тренированного эльфа-следопыта, острая аура отчужденности от окружающего мира (к слову, надо будет пробиться за эту стену. Обучать того, кто не доверяет тебе, не разумно) и полная невосприимчивость к магии, с чем надо будет разобраться отдельно… Надо же… Просто перелезла через стену! Да я фрейлина Пресветлой Ауриннувиель, если на такое способен сильный маг, а тут – простой подросток!

Краткие объяснения по теме «Братство Феникса»

По всему миру ходят легенды о загадочных воинах, которые могут переломить ход любой битвы, при этом никто достоверно не знает, что они из себя представляют.

Каждый солдат, ученик военной академии или служака мечтает об отличительном знаке в виде татуировки хотя бы белого феникса, но даже сами белые мастера не знают всего о своем братстве, а черные не всё ведают про своего наставника.

Иерархия:

Белый мастер– существо, владеющее определенным видом оружия другой расы на достаточном уровне, чтобы победить сильнейшего воина, а также как минимум десятью другими «на уровне». С особым складом психики, аналитическим умом и четкими морально-этическими взглядами. Число не ограничено.

Черный мастер– существо, владеющее так называемой «Звездной восьмеркой», то есть восьмью видами боевых искусств на том же уровне, что и один белый. Это противоположные по назначению, силе и использованию виды: лук светлых эльфов – боевая секира гномов и т. д. Обязательно быть выдающимся стратегом, правильно уметь расставлять приоритеты, мыслить быстро и четко, воспринимать все в мире, как само собой разумеется. Черные фениксы знают практически все про братство, точнее про мастера-наставника, могут принадлежать к любой расе, и в один промежуток времени не может существовать больше двадцати мастеров. Зачастую владеют «Двумя звездами».

Красный (огненный) мастер– мастер-наставник братства, его душа, знания и основная сила. Самый опасный и сильный убийца мира. Всегда человек.

Красных мастеров в высших эшелонах власти называли «Судьями Великих» за их основную обязанность – решать судьбы тех, кто пишет законы: правители, советники, высшее дворянство.

На основании легенд делают выводы, что братство получило свое название за отличительный знак – татуировку на спине. Это не так. Татуировка является символом мастера-наставника, его второй сущности.

Глава 2.

Талант образуется в тишине,

характер– в бурных волнениях света.

Гете

Три года спустя

Таина

Я уже три года живу и обучаюсь у мастера Арлексиона (это на людях, а дома он – Арл и ). Кто из столичных жителей мог бы подумать, что этот тощий старикашка, который покряхтывая поднимает упавшую монету у прилавка с овощами и горестно охает при виде кучи торб (и заставляет меня таскать их, симулянт несчастный!) внутри своего дома, размера а-ля для гиганта-клептомана, превращается в моложавого мужчину с темно-каштановыми волосами, в которых мелькают редкие проблески седины, способный бежать без перерыва несколько суток, а потом прибить отряд вампиров средней руки, а баулы таскает маленькая слабосильная девочка (это я, для тех, кто не понял).

Вот какой у меня наставник!

Если б могла – убила бы! Даром, что сама к нему пришла! Это у меня уважение такое специфическое, потому что Арли я уважаю искренне. Он не скупится на заботу о вредной и въедливой мне, в конце концов привычки полудикого детства дают о себе знать. Вполне возможно, что я получила ту заботу и тепло, которые могли бы получить его дети (нереализованный материнский инстинкт, ага). Я эту тему затронула лишь однажды и, так как дурой не была, надеюсь, больше не заводила явно болезненного для моего друга и наставника разговора.

Сейчас мы собираемся в поход, ну это так Арли назвал свое паломничество в места былой славы и мою транспортировку на место будущего обучения. Мы идем в Таш’Неррор, к побратиму наставника – Тагерро ен Трроу. Я, чес слово, впала в ступор, когда узнала, что у моего милого и такого ручного (когда спит зубами к стенке, ага) Арли может быть кровный брат из дроу.

А пока я собираю вещи, могу рассказать, как прошли эти три года.

Если одним словом, то – интересно!

Сперва было тяжело. Не по причине разных характеров новоявленных сожителей, мы оба легко переходим в плоскость «живи сам и дай жить другому». Просто отцу-настоятелю все-таки не понравилось, что его любимая сиротка драпанула из его загребущих лапок (ну или чего-то другого), и он организовал просто таки повальный розыск. Нет, ну он бы с таким усердием совесть свою поискал, чес слово! Ориентировки в гвардии, листовки на каждом столбе – спорю на любимую пару сюррикен, что за те две недели, что мы с Арли решали исконный вопрос нашего человека «что делать, куды бечь», репутация нашего приюта поднялась практически до поднебесных высот. Ну правильно, не напишут же в листовках, что ищут четырнадцатилетнюю кандидатку в постельные грелки настоятелю.

А мы думали и придумали… Ну, точнее, придумал Арли, а я просто рядышком постояла. До сих пор не знаю, как он это провернул, но уже через эти самые две недели я оказалась дальней родственницей моего наставника.

Старому доброму настоятелю пришлось, скрипя зубами, как он сам выразился, «отдать меня в лапы этого старого и неблагонадежного элемента» (типа он молодой и перспективный, ага). Он попытался даже поспорить, мол, где был этот самый родственник, когда маленький и беззащитный ребенок (у меня и Арли при этой фразе глаза на лоб полезли) попал в приют… и в итоге сам оказался виноватым! Это ж надо так уметь переворачивать все с ног на голову! Оказалось, что это он, отец-настоятель, очень даже виноват перед семейством дор’Наллен за то, что не потрудился разузнать мою родословную и найти родственников. В итоге, во избежание большего конфликта, который мог отрыть разные мелкие слабости настоятеля, ему пришлось отступить. Разгул маразма – праздник логики!

А потом началось веселье! Я помогала Арли по дому: готовить, делать покупки, а он учил меня обращаться с лошадьми (чем я занималась с превеликим удовольствием!). А еще… Был великий спортзал! Поначалу эта комната вызывала у меня стойкое ощущение, что я попала в пыточную, но со временем мне всё это безобразие действительно понравилось. Часы упражнений на силу, ловкость и скорость сменялись часами изучения экономики и права, философии, психологии, социологии и многих других наук, которые учили меня не только законам общества и мироздания, но и жизни в этом самом обществе, от которого я была так или иначе оторвана всю жизнь. Это вовсе не значит, что мне стали больше нравится окружающие меня люди и нелюди, просто я стала лучше их понимать.

В общем и целом, за эти три года я стала практически профессиональным воином (почему практически? Так я ж на манекенах тренируюсь!), политиком, экономистом, юристом и разнопрофильным ученым. Впрочем, выживу, в случае чаво.

Сейчас же все мои мысли и мечты (в том виде, в котором я вообще могу мечтать) сосредоточены на этом путешествии. Моя кочевая душа слишком долго была заперта в рамках столицы. Большой и шумный город со всеми его развлечениями, занятиями и красотами последние годы просто душил меня, не давая спокойно существовать (не говоря уже про «жить»), шум мешал думать, бегающие и спешащие представители большинства рас Ареи мешали просто сделать полноценный вдох. Как же я хочу обратно на безлюдные просторы археологических полей!

Конкретно сейчас я бегу к дроу (спешу, аж спотыкаюсь, ага). Если говорить совсем честно, то я очень сомневаюсь, что столица темных эльфов мне приглянется больше, просто меня манит дорога и путешествия, зовут просторы и новые знания (знать много нельзя! Можно знать мало, очень мало и ничтожно мало, ага). Одна мысль, что можно будет, как в детстве, наблюдать за животными, лазать по деревьям, купаться в ледяных ручьях и горных реках, вызывает во мне острое желание плюнуть со смотровой башенки на все кастрюльки-мешочки и снова зашагать по пыльной дороге к новому… Но наставника подводить жаль. Не думаю, что он на одной мне мечтает далеко заехать, просто не красиво. Он на меня уграл столько сил и времени, не говоря уже про деньги на всякую там одежду и прочую ерунду, а я ему такую свинью королевских размеров (его любимый размер гигантомана, ага).