Текст книги "Всадники. История Адама Борута (СИ)"

Автор книги: Антон Перунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

  – Не обманул мальчишка, и, правда, отряд... – задумчиво пробормотал Куцый себе под нос. – Кто же это?

  Продолжая разглядывать идущих в отдалении путников, он позвал слугу:

  – Митроха!

  – Чего звал, хозяин?

  – Тебе все равно делать нечего, сбегай к ним, узнай, кто такие, и сразу назад, да смотри, лишнего не болтай, знаю я тебя, негодника!

  Паренек, ничего не ответив, стремглав бросился по дороге, видно было, что сил и задора у него на троих, а уж первым повстречать неизвестных путешественников для него – настоящий подарок.

  Куцый видел, как поваренок подбежал к идущему во главе странного отряда воину. Опытный глаз угадал в пятерых из них воинов-вендов. Шашки, глубоко притопленные в ножнах, пистолеты в поясных кобурах, бурые чекмени и невысокие черные шапки с прямой, круглой тульей – все указывало на вендское происхождение пришлых.

  Отряд продолжал идти вперед. Митроха рысил рядом с командиром, на ходу задавая вопросы и получая ответы. Среди пеших выделялся молодой всадник на роскошном вороном скакуне, за его спиной на крупе коня сидела девушка, обхватив юношу за талию. 'Неужели граф таки добрался? А что, похож на батюшку, похож... Тогда где его воины? Эти венды точно не из войска герцога, там все больше ньерды да южнаки... Ну да что гадать, скоро малец вернется и все узнаю' – заключил свои размышления Куцый.

  И, правда, Митроха уже завершил свои расспросы и теперь неспешно возвращался к хозяину на доклад. Сама корчма располагалась в некотором отдалении от дороги, привольно раскинувшись своими постройками, подворьем и садом на невысоком холме. Прежде, в стародавние времена, как рассказывали старики, это место было укрепленной усадьбой одного из знатных обитателей долины, но с тех времен многое изменилось. Когда десять лет назад Куцый приехал сюда и купил обветшалые развалины, никто не понимал, на что он рассчитывает ведь торговый тракт совсем захирел. Купцы, боясь нападений кишевших в тех краях разбойников, уже и не рисковали пройти пусть и короткой, и удобной, но смертельно-опасной дорогой. Но дела у нового трактирщика пошли неожиданно хорошо и вскоре усадьба преобразилась. Застучали топоры, молотки, запели пилы, заскрипели рубанки и вместо полуразвалившейся постройки появился богатый постоялый двор.

  – Хозяин, это молодой граф Шлоссенберг приехал. Говорят, на них напали по дороге, но те воины – венды помогли. Они ведут трех пленных разбойников, а те люди, что идут за ними, это освобожденные из плена заложники. К лошадям привязаны носилки с раненым, кто такой – не знаю.

  – Это он на коне гарцует?

  – Да, хозяин. А что за девушка с ним и не спрашивайте, не скажу. – Митроха, не дожидаясь пока трактирщик отпустит его, понесся к поварне, делиться новостями с матерью и остальными обитателями трактира.

  Куцый будто и не заметил исчезновения слуги. Он долго стоял в задумчивости, провожая взглядом медленно продвигающийся к замку отряд. И когда они уже скрылись среди домов городка, приняв решение, обернулся к прислуге:

  – Завтра засветло запряжете двуколку, поеду в замок. Ефрем, соберешь в корзину еды, да всего наилучшего, колбас, сыра, масла, окорок, вина, хлеба свежего так чтобы на десяток человек хватило. И смотрите у меня!

  Раздав указания, сам Куцый поковылял в свои жилые покои, тщательно обдумывая наряд, в котором следовало появиться на важной завтрашней встрече.

  ***

  Речка, недаром Ужицей прозывалась, вилась как змейка вокруг всего Гребенска, и возле перевала срывалась вниз красивым водопадом. Меж заросших травой и плакучей ивой берегов быстро текли ее студеные и кристально чистые воды, позволявшие разглядеть каменное ложе и серебристые спинки быстрых рыбешек. Лишь на стремнине, где течение всегда было особо бурным, порождая бесчисленные буруны и водовороты дно не просматривалось. Стремительно проносились веточки и крупные щепки – выше по реке стояла лесопилка старого Яна.

  Марица доплетала свой венок из одуванчиков и невнимательно прислушивалась к словам маленькой болтушки Тины. Смотреть на бурный поток доставляло ей немалое удовольствие, вплетая в мечты множество чудесных фантазий. Тина рядом, рассказав все свои новости, и вдоволь наигравшись с гладкими речными камушками, стала клевать носом, прислонившись к еще теплому боку большого валуна, обросшего мхом.

  Девушка улыбнулась:

  – Пойдем уже, соня, – позвала она девчонку, легко отгоняя причудливые образы, навеянные красивым закатом, – ужин проспишь.

  Девочка открыла свои шаловливые глазки, вскочила на ноги, запросила:

  – Марица, побежали наперегонки. Я тебя обгоню. Пожаааалуйста, – протянула она просящее и добавила, – не спорь. Смотри, солнце садится, не увидит никто.

  – Тинка, ты егоза, разве не ты только сейчас спать собралась?

  Девушка поймала руку малышки и не дала ей убежать вперед:

  – Погоди, давай не спеша прогуляемся, смотри какой чудный вечер. Тихо-то как! Если будем идти молча, услышим о чем шепчет ветер. Может он для нас сказку рассказывает. О том, что было здесь очень давно, еще, когда наши прабабушки не родились.

  – Ой, как интересно. Расскажи, расскажи, что еще ветер говорит.

  – Много чего. Вот попробуй прислушаться, может тебе он больше расскажет.

  Они шли, взявшись за руки, направляясь к засыпавшему городку. Под ногами шелестела высокая трава, слышался стрекот сверчка. Издали было видно, как светятся окошки в крайних домах, тянуло запахом свежего хлеба. Значит пекарь – Большой Иван уже приступил к своей ночной работе.

  Кто из них первый заметил группу людей, движущихся к городу, трудно сказать. Марица остановилась, удержав малышку, а та воскликнула:

  – Смотри! Стая людей идет! Кто это, Марица?

  – Это же не птицы, глупышка, – машинально ответила девушка, вглядываясь в фигуры людей и лошадей, – стаями только птицы летают. Давай постоим здесь. Видишь, как дуб и эти березки хорошо нас скрывают. Они как раз мимо пройдут, а мы посмотрим. Знаю, что любопытная, не отвяжешься, а так хоть безопасно. Только ты уж помалкивай. Не стоит привлекать их внимание. Мало ли кто в такой поздний час идти может.

  – Смотри – впереди конь, – прошептала девочка,– а на нем всадник и девушка, прямо как на твоем рисунке... Может это принц? Ой, погляди – это же Митроха к ним бежит. Терпеть его не могу! Такой вредный.

  – Вижу, Тинка.

  Марица с удивлением разглядывала незнакомцев. Всадник впереди – на великолепном вороном аргамаке, действительно вез девушку. Остальные шли пешком и являли собой очень живописную картину. Среди них выделялось несколько воинов, вооруженных до зубов и ощутимо опасных. Тяжело груженый мул, раненый на носилках, подвешенных между двух лошадей, монах в длинной рясе – все говорило о том, что совсем недавно что-то с ними приключилось.

  Кони, которые несли носилки сразу привлекли внимание Марицы. Она с восхищением рассматривала белоснежного красавца, идущего в паре с гнедым. И хотя гнедой тоже был неплох, белый – отличался поистине королевскими статями. Такого чистого белого окраса девушка никогда не встречала. Это был редкий конь. О таких часто говорится в легендах, которые так любят Тина, где белых лошадей наделяют даже магической силой. Говорят, такой был у императора... Красавец! Марице очень захотелось рассмотреть его поближе.

  Да и узнать бы, откуда они все, только не подойдешь просто так, не спросишь. Вон как этот поваренок из таверны Куцего, поговорил с высоким воином, который выделялся чем-то незаметным, может осанкой, может манерой держаться, но Марица сразу поняла – главный – он. Широкоплечий и стройный, с тонкой талией, перехваченной черным с серебром поясом, с мальчишкой он говорил недолго, тот еще потоптался возле отряда, оглядывая всех быстрым взглядом, и обратно побежал. Наверное, хозяин послал узнать.

  Понятно, что все они в замок направляются. А дорога как раз мимо этого столетнего дуба вьется. Когда подошли уже близко совсем, Марица шагнула глубже в тень, увлекая за собой девчушку. И дыхание затаила. Тинка тоже притихла.

  Дуб рос совсем рядом с дорогой, и девушке казалось, что она даже дыхание людей слышит. Конь всхрапнул, почуяв их, но никто внимания не обратил. Да и понятно, видно, что давно идут, устали. Марица обрадовалась было этому, но рано, как оказалось. Потому что как раз поравнялся с ее укрытием тот самый воин, со светлым чубом, выбивающимся из-под шапки. Он повернул вдруг голову, и девушке показалось, что прямо на нее смотрит, хоть и уверена была, что листва надежно их скрывает. Пристальный взгляд его синих глаз казалось целую вечность не отрывался от их укрытия и только когда они прошли мимо, Марица глубоко вздохнула и поняла, что даже не дышала. Смешно ей стало, что повела себя так – как глупая девчонка. Понятно, Тинка, а ей-то вот так стоять и подглядывать... Марица покачала головой, обняла малышку за плечи, спросила:

  – Ну, понравилось? Пойдем скорее, тогда. К ужину мы, конечно, опоздали, но знаю, как тебе не терпится всем про этих людей рассказать. Глядишь, и подобреет тетка Клава и угостит чем-нибудь, если расскажешь красиво.

  Девчушка бежала рядом вприпрыжку, и то и дело вспоминала:

  – А мальчишку видела, он мула вел в поводу? Правда, на нашего Трофимку похож? А видела, какой смешной дядька рядом с мулом шагал, с бородкой, как у козлика нашего?

  Марица слушала ее болтовню вполуха, знала, что ответов не ждет. Удивлялась только, как она-то всего этого не заметила. А ведь ее наблюдательности многие завидовали. Наверное, оттого, что воин их почувствовал. Какое же чутье у него – звериное! Пришлось признаться себе, что испугалась она немножко этого стального взгляда. С чего бы!?

  До двора их оставалось еще несколько десятков метров, когда Тинка не удержалась, побежала быстрей, к открытой калитке. Не терпелось ей рассказать все.

  Марица посмотрела вверх, небо уже усыпанное звездами казалось и близким и одновременно далеким. Вспомнилось детство почему-то. И немножко было жаль, что выросла она, и не может быть как Тина – такой же беззаботной. И чуть тревожно на душе стало. Не просто же так эти люди им повстречались. Видно ждут их теперь какие-то перемены. А хорошо это, плохо ли, только время покажет.

  ***

  Адам шагал по странно пустой главной улице городка. Из-за плотно закрытых ставень пробивался тусклый свет, в гулкой тишине раздавалось лишь звонкое цоканье копыт их коней. Только собаки дружной стаей носились вокруг, азартно облаивая путешественников. То один, то другой кудлатый зверь наскакивал из придорожных кустов, норовя ухватить людей за ноги, и зло скаля зубы. И отлетал, стоило лишь махнуть плетью.

  'Да, не ласково встречает нас городишко, людей нет, собаки подняли лай до небес...' думал Адам, упорно продолжая идти вперед.

  Шлоссенберг, который после своей владетельно-величавой фразы о замке Чернагора приосанился и будто забыл об усталости, снова сник. Борут прекрасно понимал, что графу так хотелось въехать в городок героем вместе со спасенной им прекрасной девой и вот...

  Подъехав к нему вплотную чуть виновато улыбнувшись, прокричал:

  – Извините, князь, вот уж не думал о такой, – выделил он особо последнее слово, – встрече, но все же, надеюсь, в замке нас ожидает иной прием.

  – Не переживайте, граф, все еще будет. И все же нас встречают, да еще каким концертом, – он весело подмигнул графу.

  Улица тянулась долго. Каменные глухие стены, тяжелые калитки с медными, витыми ручками, ставни на узких окнах второго этажа, черепичные крыши и высокие почерневшие от сажи трубы. Адам внимательно рассматривал желтовато-серые, напоминающие крепости, здания.

  От ощущения чужого, недоброго взгляда по спине пробегал холодок, идти под прицелом, пусть и не видимом, многих ружей... а вдруг у кого рука дрогнет? Вот и шли русины спокойно и без лишних движений.

  Дойдя до одиноко стоящей церкви, выглядящей запустело и неухожено Адам остановился. Покосившийся православный крест на высокой колокольне, облезлая краска на дверях – верные знаки отсутствия заботы.

  Встав перед потрескавшимся каменным крыльцом церкви, князь снял шапку и, опустившись на одно колено перекрестился. Если Бог услышит его молитвы, именно здесь он обретет свой дом. Но пока это лишь смутные мечты. Вставая, он заметил, что не только друзья последовали его примеру, но и мастеровые. Монах же подняв голову к кресту смотрел так сосредоточенно, и в то же время радостно, что было ясно – он возносит творцу благодарность. У Адама потеплело на душе. Он снова надел шапку и, подождав остальных, пошел дальше. Людвиг, успевший отъехать вперед, развернул коня и спросил о причине задержки.

  – Все в порядке, граф, – ответил Адам, и так странно посмотрел на него, что Шлоссенберг не решился продолжать расспросы и вновь повернул коня к горной дороге, в которую плавно переходила главная улица.

  На выходе из городка стояла таверна, двери которой на удивление тоже оказались закрыты.

  'Что ж, значит, и в самом деле графа здесь не ждут. Засели по домам и смотрят, кто пожаловал, наверняка еще и мушкеты при себе держат... Такую встречу для своего господина устроили, а зря, он им это припомнит... Но ведь и понятно. Кто Шлоссенберг для них? Сын захватчика, обманом занявшего древний замок, да еще и гет, а не венд...'.

  Размышления князя прервал громкий стук копыт, впереди показался всадник на невысокой горской лошадке, которую он яростно погонял, поминутно нахлестывая плетью. Такое отношение к лошади вызвало в душе Адама возмущение. Но заметил он сам себе – это ведь не наши скакуны, растущие вместе с хозяином и не нуждающиеся, не то что в плети и шпорах, а даже просто в громком окрике. Невольно оглянулся на Бурана, везущего вместе с Змеем носилки с раненым горцем и в который раз порадовался красоте и благородству скакуна. 'Бурашек, красавец белогривый, погоди, доедем до замка, накормлю, побалую, никогда тебе боли не причиню, обещаю'.

  Бородатый, мрачного вида воин в сером кафтане и с саблей на боку лихо остановил коня прямо перед графом, и, сдернув шапку, сказал:

  – Ваша милость, господин граф, приветствую вас. Помните ли меня? Ролло Кострец, к вашим услугам. Я служил в легкоконной хоругви у вашего батюшки.

  Граф неопределенно кивнул и дал твердым, начальственным тоном указания:

  – Вот что Ролло, скачи в замок, пусть готовят комнаты для меня и моих гостей, накрывают на стол, мы чертовски голодны. И привези еще факелов, уже почти стемнело, а нам еще подниматься на замковую гору...

  – Все понял, ваша милость, сделаем. Позвольте исполнять?

  – Езжай, Ролло, да поторопись!

  'Вот теперь наш Людвиг – настоящий граф. Главное, чтобы было кем командовать' с усмешкой подумал Адам, продолжая размеренно вышагивать по дороге.

  ***

  Лизи ощущала смертельную усталость, ей казалось, что этот бесконечный переход будет длиться, пока она не упадет без сил. Но появление всадника из замка ее приободрило, даже обрадовало. Значит все не напрасно и скоро они действительно получат возможность отдохнуть в настоящем замке. Осталось то совсем немного и можно будет снять сапоги, которые так натерли ноги. Отец Филарет, рядом с которым она шла весь путь, восхищавший ее тем, как он спокойно держался и подбадривал окружающих рассказами об истории этих мест, успевал следить за раненым горцем, ни словом, ни взглядом не показывая, что и сам устал. А незадолго до подъема отобрал у Лизи небольшой узелок, который в начале пути казался ей сущей безделицей, но после нескольких часов, основательно оттягивал руки.

  Освещенная факелами дорога в гору, была очень крутой, и отряд продвигался медленно. Лошади тоже устали, безропотно шагая за ведущими их в поводу людьми. Лизи старалась держаться ближе к середине дороги, потому что несколько раз видела, как опасно близко от нее начинается крутой обрыв. Тем не менее, в задумчивости бредя рядом с конями, несущим раненого, именно она, споткнувшись, чуть не полетела вниз.

  Сильная рука Орлика, неизвестно как оказавшегося рядом, подхватила ее буквально в последний момент. От пережитого страха Лизи еще несколько минут шла, потрясенная и только потом заметила, что его большая рука все еще лежит на ее талии, оберегая от новой опасности. Лизи испуганно вздрогнула и отшатнулась, отчего Орлик только крепче ее ухватил.

  – Ишь пичуга затрепыхалась, – добродушно прогудел он. И добавил, ободряя, – потерпи, осталось всего ничего.

  ***

  У входа в замок ярко горел десяток факелов. Едва последний участник отряда вступил под тяжелые каменные своды въездной башни, как створки ворот со скрипом начали закрываться и пара крепких, облаченных в форменные, серые кафтаны герцогской армии, воина опустили длинную балку на почерневшие от времени петли.

  'Молодцы, службу знают' определил Адам. Он по давней привычке, заработанной на собственной крови всегда предпочитал проверить важное для дела и безопасности сам. И потому сразу оценил и ворота, и стены, и башни и выправку немногочисленных защитников замка.

  Людвиг же, хоть и только сегодня потерял весь свой отряд, был беспечен и счастлив. Наконец-то он получил то, чего так желал. Таинственно-романтичный въезд в собственный замок, на боевом коне и с дамой сердца. Шлоссенберг был так молод, ему едва исполнилось шестнадцать лет и понять его мысли не трудно. В целом, Адам решил для себя, что граф держится отлично 'Из него выйдет толк ... если доживет... ведь не всегда мы так удачно окажемся поблизости'.

  Граф лихо соскочил с коня и протянул руки к баронессе. Перед ним выстроился ряд из шести воинов, среди которых вытянулся и Ролло. Вперед выступил матерый, кряжистый мужчина с глубоким сабельным шрамом на правой щеке и с кривоватыми ногами всадника.

  – Ваша светлость, разрешите представиться – временный начальник гарнизона замка Отто Штадель. Я сам и весь гарнизон рады видеть вас в Чернагоре. Мы ждали вас к обеду, что же случилось? Где господа лейтенанты и весь отряд?

  – Не слишком ли много вопросов? – Раздраженно ответил Шлоссенберг. – Все вопросы завтра, утром жду полный доклад от вас, Штадель. А сейчас ваша задача – разместить со всеми удобствами моих гостей. И позаботьтесь о Чорте и других лошадях – они сегодня славно потрудились.

  Обернувшись, он заявил:

  – Господа, жду вас всех на ужин, лучше поздно, чем никогда, – донельзя довольный свои остроумием, он махнул рукой распуская жалкий строй своих воинов и в сопровождении баронессы пошел в сторону господского дома или дворца, как его называли обитатели замка.

  Адам же предпочел остаться со своими товарищами. Добыча, пленные бандиты, лошади и мул – бросить все это посреди двора было с его точки зрения просто неразумно.

  – Штадель, я князь Адам Борут, будем знакомы, – пожав протянутую руку старого сержанта Адам сразу перешел к делу.

  – Есть ли у вас надежный каземат? Лучше всего рассадить наших арестантов по разным камерам.

  – В кандалы заковать? – Спокойно и уверенно ответил вопросом на вопрос Штадель.

  – Отчего и не заковать? Решайте сами, ваших темниц я не видел. Мне понадобится отдельное помещение для всего привезенного. Это большое здание – казарма? Мы вполне можем разместиться там.

  – Нет-нет, князь, для вас и ваших товарищей приготовлены комнаты в господском доме.

  Проследив, чтобы все имущество отряда было надежно размещено в закрывающейся на замок комнате с крепкой решеткой на единственном окне и что все их спутники получили вполне приличные кровати, князь поспешил на ужин. На лицах людей читалась усталость, но ни сам Борут, ни его воины казалось не ощущали и капли утомления. Энергично и весело они помогали остальным, а затем с шутками и дружественными тычками направились в пиршественную залу замка, предвкушая хороший стол и обилие вина. Они заслужили отдых. И твердо намеревались достойно отметить недавнюю победу.

  ***

  – Комнаты для гостей готовы, ваша светлость, – проговорил Ролло, почтительно кланяясь графу, – но возможно, гости хотят перекусить с дороги? Стол уже накрыли.

  – Да – сначала поесть, – кивнул Шлоссенберг, – веди нас.

  – Но, граф, – воскликнула баронесса, легко коснувшись его рукава, – позвольте нам с Лизи вначале пройти в свою комнату. Поймите, пробыв столько времени в плену, мне просто необходимо привести себя в порядок.

  – Конечно, – слегка смутился юноша, и обратился к своему камердинеру. – Эй, Витред, проводи госпожу баронессу в ее покои. Мы вас подождем, госпожа Анна!

  – Ни в коем случае, граф! – ласково и в то же время твердо возразила Анна, – Начинайте без меня, я присоединюсь к вам, как только смогу.

  Вперед шагнул Отто Штадель и проговорил:

  – Разрешите, я сам отведу вас к столу, граф! Пусть Ролло проводит дам. Боюсь, ваш камердинер еще не очень здесь освоился... Госпожа баронесса – горячая ванна уже готова и покои старой хозяйки мы привели в порядок. Приятного вам отдыха.

  – Вы очень любезны, – улыбнулась Анна, – ведите же нас, – кивнула она Ролло.

  Оказавшись в комнате наедине с Лизи, баронесса скинула на пол дорожный плащ и со стоном опустилась на краешек широкой кровати, занимавшей полкомнаты:

  – Даже не верится, – проговорила она, – мы в замке! Ужин, кровать, эта чудесная комната. И ванна.. О, Боже, ванна! Лизи, где она? Я срочно должна принять ванну. Даже не представляю, на что я сейчас похожа!

  Лизи улыбнулась, привычно засуетившись по комнате, в поисках всего необходимого.

  – О, госпожа, смотрите – тут есть зеркало! А ванна в маленькой комнатке – рядом. Ролло же показал.

  – Ну, уж нет, – сказала Анна и решительно поднялась, – в зеркало посмотрюсь позже. Пойдем же скорее, поможешь мне. Да и тебе не помешало бы умыться.

  Маленькая комната тонула в полумраке, освещаемая единственным масляным светильником, но вид огромной керамической ванны, наполненной до половины, от которой вверх поднимался густой пар, сразу примирил девушку со всеми невзгодами, которые пришлось пережить за последние дни.

  – Ох, Лизи, – щебетала она, безвольно ожидая, пока горничная справится с многочисленными крючками на ее платье, – не представляешь, как я об этом мечтала! Ты заметила, как любезен был со мной граф. Правда ехать на крупе – сомнительное удовольствие, у меня все болит, – пожаловалась она.

  – Не только граф был с вами любезен, – грустно вздохнула Лизи, – господин Скворуш, по-моему...

  – Ах, Лизи, оставь господина Скворуша в покое, не порти мне удовольствие. Лучше иди, посмотри – в порядке ли то зеленое платье.

  Привести платье в порядок не потребовало много усилий. Лизи разложила все необходимое на кровати и вернулась к Анне.

  – Все готово, – сообщила она, – камердинер графа заходил, справлялся, когда мы будем готовы.

  Баронесса улыбнулась ей сквозь пряди мокрых волос:

  – А никогда, во всяком случае, не сегодня.

  – Но вы же сказали графу...

  – Ну и что же, глупышка! Сама подумай, они сейчас устали, проголодались, да и впечатлений на сегодня было достаточно. Вот завтра у меня есть шанс их удивить. Да и ванну я пока покидать не намеренна. Ванна и хороший сон – это все, что мне сейчас нужно. Я даже ужинать не хочу.

  – Тогда попрошу, чтобы вам принесли каких-нибудь фруктов, – покачав головой, сказала Лизи.

  – О да! И еще травяной чай! Какое блаженство! Ты не намылишь мне голову?

  Сбегав к камердинеру, который так и дожидался у двери покоев ответа баронессы, Лизи передала ему просьбу Анны:

  – Госпожа баронесса очень устала и не сможет спуститься ужинать. Не могли бы вы принести сюда что-нибудь из фруктов и травяной чай.

  Витред понимающе закивал и поспешил удалиться.

  Когда он принес поднос с легким ужином, баронесса по-прежнему нежилась в ванне, не желая прекращать блаженство, которое, наконец, получило ее тело.

  – Никогда не думала, что езда на крупе лошади может быть так ужасна, – сказала она Лизи, когда девушка в очередной раз забежала в маленькую комнату с огромным полотенцем в руках.

  – Но если это так, зачем же вы мучались, можно же было отказаться.

  – Ну, нет, пешком еще хуже. Скажи, не остались ли у тебя какой-нибудь мази, ты же всегда возишь их с собой? Или разбойники отобрали?

  – Ну, есть только масло, его никто не нашел и оно со мной, – отозвалась Лизи, подходя к ванне и широко раскрывая полотенце, – вылезайте уже, госпожа, вода совсем остыла. А потом я вас всю намажу этим маслом, и вы будете как новенькая завтра к утру.

  – Вот хорошо, – обрадовалась баронесса и послушно поднялась.

  ***

  Большая зала господского дома была на самом деле вместительной. Наверно, когда то в ней собиралась вся дружина местного владыки – добрая сотня крепких молодцов, среди которых были и много раз бившиеся в сражениях седоусые ветераны, и решительные, уже обзаведшиеся семьями полноправные воины, и безусые, лишь недавно начавшие постигать воинскую науку новики.

  И сидели они так же, как и сейчас рассаживались гости. В дальней от входа части зала располагалось невысокий помост, всего пол-локтя, на котором стоял широкий, вместительный стол, с расположенными вокруг удобными обтянутыми кожей диванами.

  Там в стародавние времена восседали князья и их ближние ветераны-командиры. Ниже помоста, образуя со "старшим" столом букву "Т" располагался обширный, пожалуй втрое более длинный, чем верхний, стол.

  Оба уже были накрыты. И за ними уже начали собираться и гости, и местные обитатели.

  Граф встретил Борута лично, на правах хозяина проводил князя на почетное место справа от себя, усадив на диван. Там же разместились и все остальные русины. Орлик усевшись заполнил собой, казавшийся широким диван, но все же места там хватило и для начальника стражи замка – Отто Штаделя, тоже изрядного крепыша. Скворуш уселся рядом с князем, Хортичи, следом за ними. Камердинер графа, который собирался обслуживать своего господина, после долгих уговоров тоже сел за общий стол, тем более, что был он благородного происхождения, и даже состоял с графом в отдаленном родстве.

  Угощение на столе не поражало воображение привыкшего к пышным пиршествам Адама, но после многодневных скитаний по горам ему и не требовались изыски. Много мяса, хлеба и сыра. И полные кувшины молодого, чуть искристого красного вина.

  И густая чорба, и запеченные на углях ребрышки, и роскошные, истекающие соком, куски мяса на вертелах – все было изготовлено из барана, заколотого по случаю приезда господина и владетеля в замок.

  На столах почти отсутствовали свечи, приборы были самые простые, все говорило о том, что обитатели замка живут не богато.

  – Простите, ваша светлость, мы ожидали вас и как смогли подготовились, но я не получил прав распоряжаться налогами и повинностями Гребенска и сел по округе и потому ужин скромен, казна наша скудна. – Пояснил Отто имеющееся положение в ответ на недоуменный вопрос графа.

  – Это никуда не годится. Завтра же займемся исправлением дел. Они заплатят все, что требуется! – Грозно нахмурив светлые брови заявил Шлоссенберг.

  – А сейчас дорогие гости, прочь дела! Будем радоваться жизни! Угощайтесь! Ешьте и пейте! И вот первый тост. За храбрых русинов, за князя Борута и его воинов! Пусть ваши руки останутся сильными и твердыми!

  Все шумно подняли кубки приветствуя здравицу графа одобрительными возгласами. За нижнем столом тоже стали поднимать кубки приветствуя графа, князя, славную победу над бандой разбойников. Затем дружно выпили, разом опустошая вместительные чаши. Воины гарнизона сразу же засыпали сидящих рядом с ними гостей вопросами о произошедшем, поднялся изрядный ор и гам, молодое вино быстро ударило в головы, голоса сделались громче, а желание быть обязательно услышанным – больше. Никто толком не слушал друг друга... Тогда со своего места поднялся Борут. И сразу же наступила тишина. Эффект был так разителен, что сам князь не смог скрыть улыбки.

  – Друзья, настал и мой черед провозгласить здравицу в честь гостеприимного хозяина этого замка. Мы лишь сегодня повстречались на дороге жизни, но хочу верить, сможем еще долго идти по ней рядом! За вас граф, за ваши свершения, пусть все задуманное вами сбудется! – И он протянул свой кубок навстречу кубку Шлоссенберга, края чаш соприкоснулись со звоном и в тот же миг зала заполнилась здравицами в честь графа.

  – Да здравствует господин граф! – По-солдатски громко, будто отдавая команду в бою верноподданно прорычал Отто.

  Хор голосов за нижним столом подхватил этот возглас, но его перекрыл дружный рев Орлика, Хортичей и Скворуша, оглушавший своею мощью:

  – Да здравствует господин граф!

  – Благодарю! За вас господа, – воскликнул Людвиг, польщенный и раскрасневшийся от удовольствия. Он лихо опрокинул в себя половину кубка, закашлялся, отчего на глазах выступили слезы.

  Скворуш, задумчиво крутил в руках опустевший кубок и время от времени кидал мрачный взгляд на массивные двери, ожидая появления баронессы. Хотелось и есть, и блеснуть – рассказать народу какую-нибудь забавную байку, из тех, которые у него так хорошо получались. Но мысль о том, что госпожа Анна, эта своенравная красавица с глазами газели, с такой легкостью похитившая его сердце, вот-вот появится, заставляло его пребывать в невероятном напряжении.

  Давно уже он не испытывал таких мучений от своих влюбленностей. Соперничество этого сопляка – графа, имеющее как ни странно определенный успех, доводило его до бешенства. Думать об этом, однако, было нельзя. Мальчишка – граф и они его гости. Понятно, что князь снесет голову, попробуй Сашко хоть что-то предпринять по устранению соперника. Значит надо действовать иначе. Стать неотразимым для баронессы, влюбить ее в себя, черт возьми! Привыкший к легким победам, он не собирался отступать теперь, едва столкнувшись с препятствиями...

  Скворуш снова взглянул на двери и увидел возвращающегося Витреда. Тот подошел к графу и, склонившись к его уху, что-то прошептал.

  Шлоссенберг поднял брови и сразу решительно всем сообщил, что дамы просят передать, что очень извиняются, но слишком утомились и спустятся только к завтраку, а сегодня их не ждать.

  – Вот как! – невольно вырвалось у Скворуша, но он тут же добавил. – Это очень печально, но праздник продолжается!

  На лицах остальных он заметил даже какую-то затаенную радость, даже граф похоже, только порадовался отсутствию дам. У него в груди тоже что-то отпустило, и Сашко решительно подвинул к себе блюдо, полное ароматного истекающего соком мяса.

  Несмотря на зверский голод, ел он аккуратно, являя пример воспитанного и светского человека. Ему доставляло удовольствие сознание того, что даже граф, выросший в столице, не может похвастать лучшими манерами. Утолив первый голод, он заметил, как вгрызаются в мясо близнецы Хортичи, брызгая соком во все стороны и очень напоминая собой пару голодных волкодавов.