Текст книги "Всадники. История Адама Борута (СИ)"

Автор книги: Антон Перунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

  Орлик задумчиво глянул на сержанта и кивнул:

  – Спасибо, Отто, будем иметь в виду. Только и не с такими князю дело иметь приходилось. Ну да поживем – увидим.

  Адам тоже наблюдал за горцами, стоя возле графа вместе со Скворушем. 'Добрые воины, – думал он, оценив и экипировку, и то, как гордо они себя держали, – с такими волками много дел совершить можно. Только зачем они здесь – еще вопрос. Клятва, конечно, принесена и нерушима. Все по закону. Дело чести. А есть ли у них честь и чтят ли они закон? Граф молокосос, что он понимает. Распушил перышки – еще бы – такая сила у него теперь, что вроде и мы не нужны. Тем более, мы то клятвы не давали. А что жизнь спасли, на радостях и забыть можно... Кто его знает...'

  – Хороший отряд, командир! – Негромко заметил Скворуш, с восхищением глядя, как лихо горцы, спрыгнули с коней все разом, то ли впечатление произвести хотели, то ли отработано все было и стало привычкой. – Нам бы такие не помешали! Повезло графу!

  – Ну, это еще посмотрим, – князь пожал плечом и, кивнув на графа, который, отдав несколько приказов по размещению своей новой дружины, уже заходил на широкое крыльцо господского дома, добавил, – пойдем и мы, пир как-никак, не стоит опаздывать. Где Хортичи?

  В этот момент к ним подошел Орлик и, не дав Сашко ответить, передал слова Штаделя. Сашко удивленно присвистнул, а князь только усмехнулся:

  – Горцы же. Много ли среди них ягнят? Добро! Присмотрим. А сейчас пир, идемте, познакомимся поближе с этими ньердами.

  Ужин в этот день и правда больше напоминал пир. Горцы, хоть и держались несколько обособленно, но после нескольких здравиц, уже с легкостью общались с дозорными, а сам Бьорн занял место за верхним столом. Он оказался не слишком многословным, и хоть беседовали с ним все на разные темы и отвечал он обстоятельно, а после четвертой чарки, даже весело, князь так и не пришел к окончательному мнению, что он из себя представляет. Ясно одно, клятва здесь, как и везде – не пустой звук, да и служба у графа сулила этим горцам прямые выгоды, так что предательства в ближайшие дни опасаться не стоило.

  Но прощаясь перед сном с друзьями, Адам все же напомнил им, чтобы были готовы как всему.

  – Само собой, – буркнул Орлик, – так что, охота завтра отменяется?

  – Разумеется, нет, – хмыкнул Адам, – у графа свои дела, у нас свои. Так что с утра разомнемся, а ты сразу к Марфе наведайся – договорись.

  – Командир, – вмешался Сашко, – а ведь кони у нас теперь добрые, раз уж оставить их решили, не пора ли нам выездкой с ними заняться?

  Борут задумчиво посмотрел на него, сразу вспомнив, сколько радости ему всегда доставляло обучение лошадей, выездка, лихие трюки, будоражащие кровь, заставляющие ощущать себя особенно живым и сильным. Вспомнил, как свистит в ушах ветер, каким гибким, почти невесомым становится тело, как чувствует верный скакун каждое движение, каждое касание его рук и ног, словно заражаясь от всадника жаждой победы. Даже братья признали его превосходство, когда в двенадцать лет он впервые показал всем свое мастерство. А как хлопала и смеялась Василинка...

  Адам почувствовал легкую боль в сердце, которая до сих пор возникала при мысли о ней. Сколько лет прошло, а он не может забыть. Черт возьми, сколько можно?! Она же предала его! Он давно не тот восторженный юнец! Борут до боли сжал зубы, но сумел улыбнуться и кивнуть Скворушу:

  –            А и верно, Сашко, мысль дельная. Вот завтра и займемся, с утра пораньше.

Глава 3 и 4

Глава 3. Замок Чернагора и г. Гребенск. 22 июня 1647 года.

  Брадан медленно опустился на скамью, стоящую в тени высокого тополя, утренняя прохлада казалась ему божественной, он жадно вдыхал свежий воздух и не сразу обратил внимание, на князя и молодого воина, которые как раз вывели лошадей на площадку для выездки. Со скамьи она хорошо просматривалась и вагр, откинувшись на спинку скамьи, стал внимательно наблюдать, понимая, что неспроста вывели они коней ранним утром. Ему стало любопытно, что задумал князь Адам.

  Отец Филарет долго сопротивлялся тому, чтобы он так рано встал, и, даже разрешив подняться, настаивал на том, чтобы помочь ему идти. Брадан отказался наотрез. Чувствуя неимоверную слабость, он все равно не мог принять чужую помощь и, злясь на непослушное тело, упрямо решил идти сам. Путь до двора дался ему нелегко, но он одолел его, потратив все силы и покрывшись холодным потом.

  Зато, какая награда ждала его теперь! Не просто посидеть на воздухе, снова почувствовать свежесть родного горного ветерка, который живительной прохладой овевает разгоряченное от усилий тело, вливая по капле новые силы в его жилы, а еще и посмотреть, чем занимаются русины, что хотят делать, выведя из конюшни двух таких породистых коней. Бурана горец узнал сразу. И радость коснулась его сердца, словно придав новых сил. Так и должно быть – это правильно, что столь добрый конь оказался у князя. Такой, как Кречер, не достоин даже гриву расчесывать у этого благородного красавца.

  Несколько горцев из отряда Бьорна, бродившие по двору без всякого дела, тоже остановились, с любопытством глядя на площадку. Брадан слышал о них от монаха. Отец Филарет говорил, что они присягнули графу и были на вчерашнем пиру. Ну что ж, это оказалось правдой, как впрочем и все, что говорил монах. Зря не поверил, просто не хотел, видимо. Смотреть на них горцу удовольствия не доставило – уже хозяевами себя здесь чувствуют. Он хотел отвернуться, когда приметил Орлика. Монах и о нем говорил.

  Вагр настороженно замер, увидев, как могучий воин, стоявший до этого в стороне и тоже наблюдавший за князем, направился в его сторону. Это о нем говорил князь – что он одолел Акулу.

  Русин остановился рядом и, прямо глядя в лицо горцу, проговорил:

  – Можно? – Не дожидаясь ответа, опустился на скамью рядом с ним и протянул руку, – Микола Орлик, воин князя Борута.

  – Брадан, сын Фиака! – Вагр ответил на рукопожатие – Что это князь задумал? И кто это с ним?

  – Скворуш Александр, тоже воин князя. Надо думать, займутся выездкой.

  – О! У нас это зовется молодечеством.

  Они стали вместе наблюдать, как воины не спеша вскочили в седла, и поехали друг за другом вокруг площадки. Боевые кони, застоявшись в конюшне, сами рвались вперед, так что и понукать не требовалось, скорее напротив, всадники умелыми руками сдерживали порывы своих скакунов. Из господского дома стал появляться народ, всем хотелось поглядеть, что на этот раз задумал князь. Отто Штадель подошел к ним и, смущенно кивнув горцу, пристроился рядом с Орликом.

  – Просто разминка на кругу или выездкой, наездничеством решил князь заняться? Слыхал я про чудеса, что венды на конях вытворяют, только видеть не довелось. Неужто и сейчас так будет? – Спросил он, заворожено глядя на наездников, пустивших коней размашистой рысью.

  – Ага. – Хмыкнул Орлик.

  Брадан мельком глянул на сержанта и снова повернул голову в сторону всадников, на бледном его лице появилась слабая улыбка. А когда два молодых удивительно похожих друг на друга воина, вышли на край площадки и стали бить в бубны, начиная медленную русинскую песню сильными, звучными голосами, вагр совсем перестал воспринимать окружающее, весь устремившись туда, на большой круг, поросший травой. Словно повинуясь песне и ритму, задаваемому бубнами, всадники перешли на легкий галоп, пока просто разогревая скакунов и одолевая круг за кругом.

  Орлик кашлянул и вдруг тоже стал подпевать близнецам, постепенно нарастающим мощным басом. Отто Штадель подхватил песню, видимо и ему знакомую давно, вместе с русином у них получалось очень гармонично. Вагр, не отрывая глаз от всадников, стал прислушиваться к словам, удивляясь про себя, как близки ему эти русины, если не по родству, то по духу уж точно. Об одном жалел, что сильно ослаб, и нет здесь его верного скакуна – Ворона. С каждой минутой зрелище все больше захватывало горца.

  Повинуясь твердым рукам наездников, кони плавно меняли простой шаг на особый, смешанный, а его на рысь и галоп. Заинтересовавшемуся Штаделю Орлик пояснил, что такой ускоренный шаг называется 'проходка али переступ' при котором лошадь переставляет ноги то односторонне, то по диагонали. Скорость такого шага в полтора раза выше обычного. Всадники легкими посылами понуждали коней поворачиваться, кружить на месте, осаживать назад, стремительно разгонялись и останавливались на всем скаку, а затем и вовсе укладывали лошадей наземь, удерживая в таком положении несколько мгновений.

  Штадель, всю жизнь прослуживший в рейтарской, тяжелой кавалерии не мог не признать достоинства – легкость, поворотливость, поводливость – чуткость к поводу и прекрасную выучку, по всем этим признакам горская лошадь даст много очков форы тяжелым, массивным коням, которые используются в тяжелой рейтарской коннице. 'Лучшей охотничьей лошади и не найти! И спорить не о чем!' заключил Отто свои размышления.

  Размяв и разогрев коней воины на ходу раскидали по кругу несколько шапок. Разогнав скакунов до стремительного скакового галопа Адам, а за ним и Сашко принялись на ходу соскакивать и снова взлетать в седла, держась за передние луки. По началу делали это только на левую стороны, а затем и на обе в два прыжка. Соскок, прыжок, переносящий тело всадника на другую сторону, толчок ногами о землю и снова полет, завершающийся уже в седле. Развевающиеся полы чекменей, высокие мягкие сапоги, развевающиеся на скаку чубы, лихой посвист и музыка, казалось для них нет ничего невозможного. Но больше всего вагра покорила мощь, скорость, истинно-мужская красота и соразмерность всех движений всадников. Как же все это было знакомо Брадану – и он так мог, лучшим был среди своих, но тут стал понимать, что эти воины, похоже поискуснее его будут.

  Постепенно по мере продолжения выездки, трюки становились все сложнее, а искусство русинов все нагляднее. Пройдя так несколько кругов, князь и Скворуш начали стремительно заваливаясь со спин лошадей и не держась уже руками, лишь ноги в стременах, перевешиваться до самой земли, одним махом подхватывая лежащие шапки и разом взлетая в седло.

  Музыка неожиданно стихла. Брадан увидел, как юные воины вбежав в круг ловко запрыгивают на крупы коней позади своих товарищей, раз за разом то садясь, то соскальзывая вниз. Вот один из них отбежал в сторону, а другой неподвижно встал на пути всадников. Борут и Скворуш поравнявшись, налетели на Тадека и мигом ухватили его под руки, не прекращая скачки.

  Казалось, это уже конец, но нет. Хортичи быстро подали воинам пистоли и бросили в центр круга небольшой, набитый шерстью мешок. Адам и Сашко снова пустив коней в галоп, на полном ходу принялись стрелять по мешку, раз за разом метко всаживая в него пули. И если первые выстрелы ударили, когда всадники просто сидели верхом, то уже следующие пошли с хитростями. Воины то свешивались на бок коня, то даже стреляли из-под него, а в конце они и вовсе встали ногами на спины скакунов и поразили цель еще дважды.

  На этом занятие завершилось. Не спеша проехав еще несколько кругов, давая коням остыть, русины перебрасываясь шутками и довольно улыбаясь, подъехали к сидящим на лавке Орлику, Штаделю и Брадану.

  Кони стояли, прядая ушами, бока их все еще лоснились от пота. Адам и Скворуш спрыгнули на землю, но в отличие от Скворуша, князь не отдал поводья подбежавшему Бориславу.

  – Я сам, – коротко сказал он и повернулся к горцу, – смотрю, тебе лучше, Брадан?

  – Да, князь, я здоров, – поднимаясь со скамьи, ответил горец. Ростом он был вровень с князем и остальные даже заметили некое сходство в том, как оба себя держали. Уважительно и чуть надменно.

  – Мы отправляемся на охоту сразу после завтрака, – произнес Адам, – вот думаю, не отправить ли гонца в твой поселок?

  – Зачем? – Чуть более взволновано, чем хотел, спросил вагр.

  – Они пришлют тебе кого-то, кто сможет сопроводить к своим. Да и весть о том, что ты жив, порадует их. Разве нет?

  – Ты сказал охота, князь?

  – Да, – чуть помедлив, ответил Адам.

  – А куда вы направитесь?

  – Пока не знаем. А, может, ты посоветуешь? Мне кажется, и ты охоту любишь?

  – Я ею живу, – чуть улыбнулся Брадан. – Я сам могу сопроводить вас и показать отличные охотничьи места. Там великолепные лесные угодья, полные разного зверя. Как раз в той стороне, к слову, находится мое селение. И, если не откажетесь, я приму вас у себя, как дорогих гостей.

  – Спасибо на добром слове, обязательно воспользуемся со временем, да вот не рановато ли тебе на охоту отправляться? – с сомнением произнес Адам.

  – Самое время. Посмотрел на то, как вы наездничаете, душа запела, сразу почуял, как силы возвращаются. Хлеб твой сладок, быть гостем у славного князя Борута – честь для меня, но дома ждут вестей, не стоит слишком тревожить стариков, пора мне порадовать их. Так что если ты не против, то готов я отправиться в путь.

  – Добре, дам я тебе, сын Фиака коня, не гоже такому храброму воину пешим идти, и все прочее, что в дороге требуется. Прими в дар, по древнему закону гостеприимства.

  – Благодарю тебя, князь, твои слова целительны, как чудесный бальзам. – Брадан с достоинством поклонился князю.

  – Значит, решено. После завтрака выезжаем. – И кивнув Орлику и Штаделю, князь развернул Бурана и повел в сторону конюшни.

  Микола посмотрел ему вслед, вспоминая время, как вот так же маленький Войко никому не давал ухаживать за своим скакуном, и повернулся к остальным:

  – Я тоже вас покину, друзья. Перекушу в городе. Прощайте.

  – Постой, Микола. – Остановил уже собравшегося уходить русина Отто. – Мы с господином Витредом тоже в город собираемся, на телеге. Давай с нами, чего ноги попусту бить?

  – Добре, так вы сейчас ехать думаете али подождете чего? – подстегнул сержанта Орлик.

  – Да, гляди, уже и готово почти, – Отто указал рукой на площадку перед конюшней, где и в самом деле несколько мальчишек под присмотром Ролло уже заканчивали запрягать пегую лошадку в телегу.

  – А вы зачем собрались то?

  – Господин граф приказал бойцов набрать, вот поедем искать да уговаривать, не шутка – два десятка требуется.

  – Ого, да, ну с твоим то опытом и не найти? Ты ж поди всех тут знаешь наперечет?

  – Хе, верно, Микола, верно. Выполним распоряжение его светлости. Не в городе, так по хуторам да селам окрестным сыщем молодцов справных. Витред сказал, можно от налога послабление семьям сделать, коли они парней своих нам отдадут. И честь не малая у графа-то служить, смекаешь?

  – Хм, ты не попутал ли, старый? Уж не меня ли в войско к графу идти уговаривать начал?

  – Ха-ха, – оба воина дружно в голос расхохотались над немудрящей солдатской шуткой Орлика.

  На дворе появился управляющий, и все трое уже без лишних слов разместившись на возу, покатили в сторону города.

  Явившись в корчму, Микола сразу направился к 'своему' месту, небольшому столу рядом с камином. Лично явившаяся принять заказ от дорогого гостя Марфа, с улыбкой поздоровалась с ним и споро выставила перед русином все заказанное им для себя 'на завтрак'.

  В зале было еще пусто и Орлик, у которого было немало причин для того, попросил хозяйку 'Алого Дракона' посидеть с ним за столом. Трактирщица отказываться не стала, а скромно присев напротив воина, сходу начала несколько неожиданный разговор:

  – Коня нет у вас, господин Орлик.

  – Да, нету, – спокойно откликнулся русин.

  – А у товарищей ваших есть. – Продолжила развивать мысль Марфа.

  – И это верно, – вновь лаконично ответил Микола.

  – Так может купить стоит? – Задала логичный вопрос трактирщица.

  – Да я не прочь, только не так и просто под мои стати коня отыскать...

  – А я тут озаботилась и подыскала вам одного гнедого. Пять лет отроду, рослый, крепкий, не так быстр и поворотлив, как Буран, но все же очень вынослив и силен. – На этом рассказ о статях коня не завершился, напротив, Марфа проявив глубокие познания в лошадях и их характеристиках, с интонациями настоящего барышника принялась расхваливать жеребца.

  Орлик слушал голос Марфы, не забывая поглощать вкуснейший завтрак, который куда сильнее напоминал полноценный обед и решал про себя, сколько же запросит за гнедого красавица-трактирщица.

  – И сколько же стоит этот скакун?

  – Хозяин не дорого попросил, из уважения к вам, господин Орлик, я ведь рассказала ему, кто будет новым владельцем Кречета, так зовут коня.

  У Миколы закралось подозрение, что сейчас ему назовут сногсшибательную сумму, а отказаться будет уже не ловко, после стольких лестных слов о нем...

  – Так сколько, Марфа?

  – Цена Кречета – двадцать золотых, господин Орлик. Всего ничего.

  У Миколы отлегло от сердца. Сумма, спору нет, не малая, но на такую покупку у него достаточно монет в кошеле, не надо и у князя требовать из общей казны.

  – Ясно. Хозяйка, а где ж его посмотреть можно, этого чудо-скакуна? Тогда уж и решать будем.

  – Здесь, в конюшне стоит, сам хозяин, Федот, пригнал еще на рассвете.

  'Ого, ловко сработано' мелькнуло в голове Орлика, 'Главное, чтобы конь того стоил' решил он окончательно для себя.

  – Ну, спешки с этим нет никакой, ты вот что мне Марфа... Шатун вчера сказал, если будет в нем нужда у князя, к тебе обращаться.

  – Да что вы, господин Орлик, нешто я ему хозяйка? Сам по себе, разве что дам вам провожатого, чтобы к хутору Трогга вывел, он сегодня здесь не появится, вчера предупреждал, что будет у себя сидеть.

  – Хорошо, мне этот твой провожатый скоро понадобится, вот доем все, что на столе есть и пойдем коня смотреть, а там и поедем уже...

  – Поняла, сейчас позову, пусть готовится.

  Марфа деловито поднялась из-за стола и скрылась в дверях поварни.

  Микола дочиста подмел все со стола, как и обещал, расплатился и поднявшись направился к выходу.

  На дворе к нему присоединилась сама Марфа и худощавый паренек, лет семнадцати-восемнадцати.

  – Это мой племянник Дмитрий, он с вами поедет. А Кречет вот там стоит, Митюша, выведи коня, будь добр.

  Племянник резво проскочил в конюшню и вскоре вывел на двор мощного коня, с красивыми, выразительными глазами, крупной, горбоносой головой, мощной с низковатым поставом шеей, широкой, глубокой грудью, средней холкой и крепкой, мускулистой спиной. Росту в холке у темно-гнедого жеребца было добрых девять пядей (сто шестьдесят сантиметров на наш счет, прим. автора), движения отличались плавностью и свободой, в целом, гнедой Орлику пришелся по нраву и он не стал этого скрывать. Подойдя к Кречету, он спокойно и ласково приговаривая огладил его гриву, шею, угостил припасенным в корчме куском лепешки, конь с благодарностью и вниманием глянув на нового, неизвестного человека, благодушно, без настороженности фыркнул.

  – Гляди-ко, сразу признал. А ведь другого и не подпустит, особенно чужого... – Услышал Микола комментарий Марфы.

  Повернувшись к ней, он уже твердо намерившись купить гнедого, спросил:

  – Цена была названа только за коня или вместе с седлом и упряжью?

  – Коли берешь его, то и седло твое, – довольно улыбаясь ответила Марфа, и подала знак племяннику, который не мешкая передав уздечку в руки Миколы, побежал на конюшню за упряжью. Русин не стал тянуть и тут же отсчитал двадцать монет, расплатившись с трактирщицей.

  Седло, привычный русинский арчак, вынесенное Митюшей было не новым, но Микола был этому даже рад – сидеть на необмятой коже не слишком ловко и приятно. Лично затянув подпругу, Орлик уселся в седло и уже с высоты своего нового, всаднического положения оглядел двор и людей, собравшихся вокруг.

  Дмитрий также быстро снарядился в дорогу и на своем Чалом неспешной рысью поехал в сторону замка. Микола прощаясь, еще раз махнул рукой в сторону Марфы и направил своего Кречета следом за проводником.

  Брадан, переодевшись в преподнесенный ему русинами наряд – совсем новый бешмет тонкого синего полотна, чекмень – из коричневой шерсти, высокие, мягкие сапоги, выглядел нарядным и помолодевшим. Только бледность еще разливалась по лицу, из-под шапки виднелась белая повязка. Заметно было, что слабость и хворь не до конца его оставили. Но, оказавшись в седле пусть даже и простой, а не чистопородной горской лошади, он сразу преобразился. Исчезла неуверенность в движениях, появилась гордая осанка, взгляд стал твердым и радостным. Лошадь его слушалась без понуканий, словно и она почувствовала и прониклась его настроением.

  Ехали, растянувшись цепочкой – впереди проводник Дмитрий на своем Чалом. Дорогу он знал прекрасно, в седле держался хорошо, уверенно направлял коня то через речку, где, казалось, нет никакого брода, то к неприступному склону, в котором открывалось вдруг незамеченное сразу ущелье, то прямо в заросли, которые словно расступались перед всадниками.

  Сразу за Дмитрием ехал князь, потом вагр, Орлик и Скворуш, а замыкали строй близнецы Хортичи, которым тоже досталось по лошади. Застоявшиеся престарелые коняги дозорных, с сильно отросшими гривами и хвостами не слишком понравились разведчикам, особенно когда они увидели коня Орлика. Впрочем, заметив их горящие взоры, князь приказал им не пялиться, а самим постараться быть такими же расторопными и озаботиться о лошадях. Близнецы просияли, решив завтра же отправится на поиски подходящих скакунов. И даже смирились с тем, что ехать на первую охоту придется на старых клячах.

  Солнце поднялось уже высоко, но сюда, в непролазные дебри высокогорного леса, едва пробивалось. Дмитрий вел их неприметными тропками и, судя по заинтересованному взгляду Брадана, даже он не знал, где проживает этот отшельник Трогг Шатун.

  Но это его не слишком волновало. Адам заметил, как невольно начинает светиться взгляд горца по мере приближения к горе, у которой они должны были расстаться. Он заранее ее показал, как только увидел знакомый склон, смотрите, за ней – мое селение. Вагр беспокойно кусал ус, в остальном являя полное спокойствие.

  Борут же, легонько направляя Бурана, пристально поглядывал по сторонам, привычно запоминая мельчайшие детали. Ничто не могло скрыться от его взгляда. Словно не на веселую охоту направлялся, а врага выслеживал. Вспомнилось почему-то, как еще мальчишкой на охоту с отцом ездил. Как билось сердце, от того, что отец взял его с собой. Сколько же лет ему было? Десять? Нет – больше. Тогда уже Василинка поселилась в крепости. Василинка...

  Боль воспоминаний привычно обожгла, не так остро как прежде, но все же. Где она теперь? Счастлива ли с этим ублюдком-бароном? Нет, думать о ней нельзя. От этого он всегда становился мрачным, потерянным, ощущал себя тем самым влюбленным Войко, только что сделавшим признание и отвергнутым так легко, так жестоко...

  Ветка хлестнула по шапке, и Адам пришел в себя, увидел, что подъезжают к высокому дубу, где расходились их пути с горцем.

  Попрощались просто, без лишних слов, задерживать Брадана дальше не хотелось. Хоть и не показывал вагр вида, а все понимали, как не терпится ему предстать перед своими – живым. Он низко поклонился князю, и направил коня вниз по едва заметной тропе, которая, извиваясь змейкой, скоро исчезала в густых зарослях орешника. Посмотрев вслед сыну Фиака, Адам негромко окликнул его. Вагр сразу же остановился и вопросительно посмотрел на князя. Борут знаком подозвав Хортичей, тронул коня направляя его к горцу.

  Подъехав вплотную, Адам пояснил свой поступок:

  – Не гоже тебя одного отправлять, Брадан. Пусть мои молодцы-разведчики тебя сопроводят, а как доберетесь, отпустишь их сразу без провожатых, путь назад они и сами найдут, не заплутают.

  Вагр лишь склонил голову, признавая правоту князя. И вот, тройка всадников потянулась на юг и вскоре скрылась из виду. Оставшиеся воины немного постояв и дав роздых лошадям двинулись дальше. Орлик и вовсе спешился, решив не утомлять не привычного к таким нагрузкам коня сверх меры. Силы Кречету хватало с избытком, но опытный русин собирался постепенно приучать скакуна к значительным нагрузкам, а главное, к своему немалому весу. А следом за ним и князь с Сашко решили некоторое время идти пешком, все равно скорость определяет самый медленный в отряде.

  Дальше продолжили путь в том же порядке, только теперь Орлик замыкал цепь. Снова горные тропки, то уходившие круто вниз, то поднимающиеся вверх, то снова уходящие под густую тень деревьев. Остановился Дмитрий внезапно без всяких видимых причин.

  – Приехали, – пояснил он на вопрос князя, и спрыгнул на землю. Сразу раздалось грозное рычание собак со стороны заросшего кустарником горного склона. Лишь присмотревшись, князь скорее догадался, чем увидел, что жилище Шатуна похоже на берлогу того самого зверя, имя которого носит Трогг. Не будь провожатого, наверняка проехали бы мимо, так хитро упрятан вход в пещеру, что разглядеть его становилось возможным – только подъехав вплотную.

  Дмитрий сделал несколько шагов и замер спокойно посреди поляны.

  – Эй, парень, – окликнул его Скворуш, – зови уж его, что встал?

  Племянник трактирщицы оглянулся на Сашко, одарив воина широкой белозубой улыбкой, помотал головой:

  – Нельзя! Шатун не любит когда к нему ломятся без приглашения. Сам выйдет. Обождать надо.

  Но князь словно не слыша слов проводника, не спеша двинулся вперед. Тут же из-под кустов наперерез князю выскочили два здоровенных серых пса. Оскалив широкие, усаженные белыми, острыми клыками пасти они глухо рыча преградили ему путь, но Адам ничуть не замедлив шаг продолжил идти вперед. Псы пригнувшись к земле уже были готовы броситься на смелого чужака, как тихий свист остановил их, бросив мрачные, полные угрозы взгляды и на прощание предупреждающе порычав, волкодавы вернулись на свои места. Теперь уже Адаму стала видна каменная стена, сложенная из тяжелых плохо обтесанных валунов, полностью закрывающая обширный – в два человеческих роста высотой и вдвое больший по ширине зев пещеры. Набранные из мореного дубового бруса ворота и встроенная в них калитка, пара окошек, напоминающих бойницы над воротами – вот и все, что удалось разглядеть Боруту.

  Дверь приоткрылась и, переступив через высокий порог, из своего дома-крепости вышел сам Шатун.

  – Здравствуй, Трогг Шатун. А у тебя и в самом деле логово – медвежья пещера. – Без лишних церемоний начал князь.

  – И ты здрав будь, князь Борут. – Шатун бросил взгляд на Орлика, словно спрашивая, 'ну, что, верно ли я назвал твоего предводителя – Люта?' – С чем пожаловал?

  – Микола сказал, ты не прочь нас по горам провести, на зверя охоту добрую устроить...

  – А что ж отказываться? Коли в цене сойдемся...

  – Так мы здесь об этом говорить будем или в дом пустишь?

  – Куда спешить? Вы пока коней расседлайте, да привяжите вот здесь, – Трогг махнул рукой в сторону неприметной коновязи, стоящей неподалеку.

  – Тоже дело.

  – Господа, если я вам больше не нужен, то с вашего разрешения, я поеду в город, – негромко, но так, что все услышали, сказал молодой проводник. И сам залился краской от общего внимания и собственной решительности.

  – Езжай и спасибо тебе за помощь, Марфе от нас – поклон. – Разрешил Адам.

  Без лишних слов, смущенный юноша повернул Чалого и бодрой рысью направил коня назад к Гребенску.

  И только когда все три коня были расседланы и привязаны на длинные поводья, так чтобы оставалась возможность попастись на горном лугу, Шатун отступил в сторону, давая русинам проход внутрь своего уединенного жилища.

  Внутри царил полумрак. Широкое пространство было разделено на две неравные части – справа от входа большая по размеру – представляла собой подобие настоящего внутреннего двора с рядом стойл по стенам, слева часть пещеры была отделена стеной, так что получался внутренний дом. Всюду царил стойкий запах дичины и невыделанных шкур. Открыв оббитую шкурами дверь дома, Шатун пропустил гостей вперед и сам последним зашел, плотно закрыв на засов. Свет проникал в пещеру через две бойницы. К ним вела грубо сколоченная лестница, так что при желании хозяин дома мог оставаясь в сравнительной безопасности просматривать все, что происходит снаружи. Адам с интересом осматривал необычный дом. Отметил он и массивный очаг, и множество шкур, расстеленных по полу и стенам, и обилие оленьих рогов, развешанных тут и там. Ложем для Шатуна служило низкое, сбитое из толстых досок, подобие нар, застеленное в несколько слоев медвежьими шкурами. Стола в этом доме не было вовсе, зато одна из стен была полностью отведена под оружие и разнообразное охотничье снаряжение.

  Рассевшись на расставленные вокруг очага чурбаки, прикрытые, как и почти все здесь, шкурами, русины молча ожидали слов хозяина. Шатун же никуда не спешил. Он снял с очага закопченный медный котел и налил в кружки дымящейся ароматной жидкости.

  – Берите, это взвар, чаю-кофию у меня нет, зато разных травок, цветов и горного меда – в избытке...

  Адам с удовольствием ухватил толстую, грубоватой лепки глиняную кружку и потянул носом запах, угадывая многое. Землянику, смородину, зверобой, малину, мяту, иван-чай ну и мед. Его сладкий, яркий аромат, накрывал с головой, унося воспоминаниями в прошлое... Аккуратно, мелкими глотками прихлебывая кипяток, он просто наслаждался на время позабыв о всех планах и разговорах.

  Допив взвар, Адам спросил у задумчиво сидевшего напротив Шатуна:

  – Слушай, Шатун, как у тебя так вкусно выходит? Дозволь еще по кружке испить?

  – Бери и наливай сколько желаешь, у меня не кабак, за угощение платы не беру. – Хмыкнул в бороду охотник.

  Вновь наполнив кружки уже чуть поостывшим напитком, Адам не спеша цедя все еще обжигающе горячую жидкость, вернулся к теме разговора:

  – А за что берешь плату?

  – Много за что, князь, беру. Ты, поди, хочешь узнать, сколько жадный Трогг хочет содрать с вас за охоту? Так не беспокойся – не возьму я ничего. Почему? Просто все – Кречер мне враг был, а вы его уложили под дерн, а вчера Микола Акулу одолел... Сколько раз у самого кулаки чесались, силой я не обижен, да только и меру свою знаю, не совладать мне с ним. Так что я перед вами в двойном долгу и охота – так безделица, даже за один не рассчитаюсь, не то что за оба разом.

  – Понял тебя, Шатун. Только ты зря так думаешь, не ради твоих долгов мы банду перебили и Акулу не ради твоих прекрасных глаз Микола одолел, а чтобы гребенские вспомнили – люди они, и не след вендам бояться всякую шваль.

  – Знаю, – отмахнулся как от безделицы Трогг, – все знаю, да не вам мои долги считать, а сам себе решаю, чего и сколько...

  – Добре, тогда слушай меня, Шатун. Не просто погулять по горам хотим, да зверя пострелять, надо нам все увидеть, посмотреть, где и что...