Текст книги "Москва – город проклятых (СИ)"

Автор книги: Антон Кротков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 46 страниц)

Глава 24

Первую ночь в тюремной больнице Стас провёл тревожно, почти не спал – всё прислушивался: в отделении было тихо, но спокойней от этого на душе не становилось. Его поместили одного в отдельный двухместный бокс, это могло быть сделано умышленно – так легче расправиться без свидетелей.

Наутро, после приёма лекарств, Стасу принесли миску перловой каши и кружку какао. Но он даже не притронулся к еде, вид которой вызывал лишь отвращение. Видать хорошо вчера его стукнули по голове, если до сих пор затылок ломит и подташнивает.

Потом был обход врача. А в полдень к нему подселили соседа. В палату с заплечным вещмешком вошёл мужичок лет сорока пяти с тёмным азиатским лицом. Стасу он сразу не понравился – Гарик вполне мог подослать к нему неказистого на вид убийцу из азиатов, чтобы усыпить его бдительность. Подселенец напомнил Легату одного из тех боевиков, с которыми он несколько лет назад воевал на Востоке. Такому «душману» прикончить неверного – одно удовольствие и совсем не грех, даже наоборот… Сосед оказался ярым мусульманином, и даже тюремный режим не сумел отвадить его от обычного намаза и пятиразовой молитвы.

Вначале Стас отворачивался к стенке, едва сосед расстилал на полу свой коврик. Потом отворачиваться надоело. От нечего делать он стал просто тупо наблюдать за размеренно отбивающим поклоны азиатом (всё лучше, чем пялиться в стену). Но так как происходило это регулярно, то непонятное бормотание стало раздражать всё сильней… Так прошли сутки.

Вечером следующего дня, сосед как обычно расстелил свой коврик, опустился на колени, чтобы начать разговор с Всевышним. Стас опустился с ним рядом.

…Лишь закончив молитву, сосед повернулся к русскому и удивлённо спросил:

– Разве ты мусульманин?

– Какая разница, – ответил Легат.

Сосед помолчал, но в итоге философски согласился, что всё в руках Аллаха. Так они познакомились. Звали соседа Хамит. Говорил он по-русски с сильным акцентом, иногда забавно путаясь в падежах и склонениях, тем не менее, оказался довольно занятным собеседником. Благостный, даже кроткий вид его был обманчив. О себе Хамит с гордостью рассказывал, что происходит из знатного рода казанских карачи и что будто бы в его жилах течет капля крови самого великого Чингисхана. В больницу он угодил с гипертоническим кризом, а ещё у него диабет и множество других болячек.

Среди заключённых у потомка чингизидов было много земляков, некоторые работали в тюремной обслуге. Уже на второй день пребывания Хамита в больнице к ним в палату заглянул один такой знакомый, молодой худенький паренёк, который доставил в больницу свежее бельё из прачечной. Они о чём-то пошептались на своём языке, и парень ушёл.

Конечно Легату было небезынтересно узнать, о чём они говорили, но лезть с расспросами не хотелось. Прошло некоторое время, и татарин сам заговорил со Стасом об этом:

– Правильно, что ты Аллаха признал, – похвалил Хамит. – Скоро Всевышний призовёт к себе всех праведников, а неверных и вонючих грешников сбросит в адскую лаву. Но вначале лишит их разума, превратив в зверей.

Стас скептически воспринял очередное пророчество о конце света. Сколько их уже было за последние десятилетия. А за историю человечества – и не счесть!

Но Хамит стал уверять, что инициированный Богом Апокалипсис уже идёт, и пересказал историю, которую ему поведал земляк с прачечной. Оказывается, паренёк случайно стал свидетелем, как охрана тюрьмы прикончила двух женщин из бухгалтерии, а также водителя продуктовой машины и ещё двух вольных. Их под каким-то предлогом вывели во внутренний двор пищеблока и внезапно прикончили выстрелами в затылок, а трупы сожгли в местной котельной. История выглядела невероятной. Пока Стас размышлял где тут правда, а где ложь, принесли обед. Разносчик поставил миску варёного риса Легату на тумбочку, а рядом зачем-то положил пару деревянных палочек, как в китайском ресторане. Легат поднял на него недоумённые глаза:

– Ты что-то перепутал, уважаемый. Где ложка?

Разносчик, пряча ухмылку, пожал плечами:

– Может, под тарелкой.

Под миску ловкач успел сунуть фотографию. «Откуда у него могла взяться карточка из моего семейного альбома?!» – изумился Стас, но за сбежавшим разносчиком уже захлопнулась дверь.

– Что-то случилось? – участливо спросил Хамит, видя, как каменеет лицо соседа.

Стас протянул фотографию татарину.

– Зачем испортили такой кароший карточка? – со вздохом покачал головой Хамит: жена Легата и их дочь на фото были перечёркнуты красным маркером, главе же семейства выкололи иглой глаза и всего порезали бритвой.

Хамит с интересом рассматривал фотографию.

– А ведь это ты! – радостно ткнул он пальцем. – А это твои женчин? Дочь у тебя просто красавиц!

На лице Стаса появилась улыбка:

– Это мы в прошлом году сфотографировались. Впервые за три года в мой отпуск смогли махнуть к морю.

Хамит вернул фотографию. Стас бережно убрал её в ящик тумбочки.

– А ведь шайтан, который это сделал с карточкой, хочет, чтобы ты шибко испугался, – догадался полуграмотный сосед. – Знаешь кто он?

Стас кивнул: на обратной стороне фотографии имелась матерная подпись с обещанием скоро навестить его в больнице. Витиеватый почерк «Неонового китайца» узнать было легко.

Между тем наступило время очередной молитвы. Хамит опустился на колени и предложил Стасу встать с ним рядом. Отбивая поклоны, мусульманин говорил:

– О Аллах, тебе мы поклоняемся, и тебя просим о помощи. Дай нам силы, чтобы победить недругов, чтобы не испугаться смерти, когда она посмотрит нам в лицо. Аминь!

Хамит поднялся с колен и объявил, что с этой минуты он готов к бою и не оставит Стаса одного, если заявятся те шайтановы дети, которые прислали ему чёрную метку. И что такое решение он рассматривает в качестве большого джихада, что означает борьбу с самим собой за улучшение и очищение собственной души от страхов, равнодушия к чужой беде и прочих присущих человеку пороков.

Но через час Хамита увели в больницу на процедуры. Обратно он не вернулся. Что-то затевалось. Приближалась полночь, а лампа под потолком продолжала ярко гореть. Забранный в стальную решётку плафон из прочного оргстекла невозможно было разбить. Стас почувствовал на себе пристальный взгляд, ему захотелось плюнуть в глазок, но стоявший за дверью человек словно почувствовал его желание и опустил толстую стальную пластину.

Прошло ещё какое-то время. И вдруг освещение погасло. Дверь осторожно открылась, и в палату проскользнули трое. Стас их ждал. Первого ударил ногой в живот, отчего мужик сложился пополам и с протяжным стоном рухнул на колени. Второй получил крюка в челюсть и отлетел к стене. Лишь третий – большой и толстый, – налетев на Легата, сумел завалить его вместе с собой и попытался провести удушающий приём. Началась борьба в партере. Стас находился далеко не в лучшей форме, но один противник, это ведь не трое. Выбравшись из-под центнера живого мяса, капитан дважды ударил жирдяя локтем по голове, после чего сам решил удавить ублюдка. Но предательский разряд элетрошокером в спину решил исход схватки не в его пользу.

…Проигравший зэк в судорогах корчился на полу с пеной у рта, а трое его победителей, тяжело дыша, стояли над ним. Каждому из них тоже крепко досталось: один, морщась от боли, держался за живот; второй сплёвывал кровь в ладонь и ощупывал челюсть, подозревая перелом. Их старшему досталось больше всех, ведь он едва не отправился на тот свет! Жирдяй выместил злобу, пнув мента ногой.

– Кончайте скорее, суки! – прохрипел Стас. Его обматерили, но вместо того, чтобы добить, подняли с пола и кинули на кровать, заломили руки и защёлкнули на запястьях наручники. Однако больше не били. Когда Легат немного очухался, его куда-то поволокли.

Глава 25

Его привели в просторный кабинет с хорошей мебелью, ковролином и книжными шкафами, за стеклом которых поблёскивали золотыми корешками солидные тома. В кабинете был даже устроен декоративный камин, выложенный красивым природным камнем, поверх которого на полке стоял большой аквариум. Хозяин кабинета любил лично покормить рыбок, это помогало снять психологическое напряжение не хуже, чем коньяк…

В дальнем углу, справа от входной двери, на тумбе стоял цветной телевизор, по которому показывали ежедневное шоу о здоровом образе жизни. Вкусно пахло табаком и кофе.

Центральное место в кабинете занимал длинный стол для совещаний, в основании которого за отдельным массивным дубовым столом вальяжно восседал, откинувшись на спинку кожаного кресла, рыжий мужик в форме подполковника с сигаретой в руке. Усатое лицо начальника тюрьмы было Легату знакомо: Тимофей Петрович Сокольничий был личностью известной в определённых кругах.

– Снимите с него наручники, – распорядился Сокольничий. Но конвоиры топтались на месте и медлили выполнять приказание.

– В чём дело? – властно повысил голос подполковник.

– Он буйный. Мы с ним еле втроём справились, – мрачно пояснил грузный вертухай. – Лучше его не освобождать.

– У меня к тебе одна просьба, Мальцов, – оборвал его подполковник.

– Слушаю вас – начальник караула всем своим видом изобразил напряжённое внимание.

– Не заставляй меня дважды повторять свои распоряжения. И оставь свои советы при себе, понял?

Конвой снял наручники и сразу удалился.

Помимо начальника, в кабинете присутствовали ещё двое: майор со складчатым затылком и почти без шеи, который лицом и фигурой напоминал бульдога, а ещё хорошо знакомый Легату оперуполномоченный, младший лейтенант Афанасий Жгутов. Он первым подошёл к освобождённому от стальных браслетов Стасу с протянутой для пожатия рукой, одновременно оборачиваясь к своему начальству:

– Вот он, Тимофей Петрович! – голос опера торжественно звенел. – Вот такой парень! Это благодаря ему мы всё-таки узнали о дне запланированного бунта. Правда времени у нас было в обрез, так что пришлось серьёзно рисковать. Но в результате блиц-операция по внедрению капитана в окружение «Монаха» прошла как по маслу!

Начальник тюрьмы благожелательно кивнул и взглядом указал Легату на ближайший к себе стул:

– Присаживайся. – Голос у главного тюремщика был по-мужски сочный. Он прищурился на Стаса, и стряхнул с сигареты пепел в вазочку.

– Вот что, капитан, я ходить вокруг да около не стану. Вижу ты нормальный парень, крепкий офицер… Не в моей власти снять с тебя обвинение и восстановить на службе. Сам это должен понимать… Но особые обстоятельства дают мне широчайшие полномочия… Одним словом мне нужен твой боевой опыт и командная жилка.

– Так ведь он под следствием, обвиняется по тяжёлой статье! – напомнил присутствующий в кабинете майор.

– Если согласишься, с этой минуты поступишь в моё распоряжение, – не обращая внимания на реплику подчинённого, пообещал заключённому Сокольничий.

Стас хмуро молчал: разве без ведома начальника тюрьмы его, действующего сотрудника полиции, бросили бы в камеру к уркам?! Но с другой стороны пока неясно, к чему тогда этот разговор? Пауза затягивалась. Стас затылком чувствовал беспокойный взгляд нервно ёрзающего на своём стуле опера, который видать и сосватал заносчивого зека своем шефу. Вот только с какой целью?..

Сокольничий поднялся, неторопливо снял с себя китель и набросил на спинку кресла, после чего вышел из-за стола.

– Будешь? – Он открыл шкаф в углу кабинета и достал красивую бутыль. – Французский коньяк. Генеральский! Специально держу для разных проверяющих, но для тебя не жаль. – Тон рыжего подполковника стал другим, он будто уговаривал его снизойти, войти в положение, эту перемену в голосе здешнего хозяина Стас уловил мгновенно, и это ещё больше его озадачило.

Подполковник наполнил два стакана.

– Перед этим разговором, капитан, мы пробили твой послужной список по нашим каналам. Надо сказать, героическая у тебя биография! – Начальник вернулся за стол, надел очки и пододвинул к себе машинописный листок, коротко взглянул на него, и поднял уважительный взгляд на заключённого:

– Впервые встречаю такого как ты… Тут сказано, что после увольнения из российской частной военной компании, тебя тут же наняла сначала американская ЧВК DynCorp, потом Blackwater. Очень крупные военные корпорации. Для них ты тренировал новобранцев, обучал сотрудников местной полиции в Ираке и Афганистане, готовил кадры для спецподразделений. Но с тобой разорвали контракт после того как ты отказался расстреливать мирную манифестацию на центральной площади Багдада. А потом ещё согласился дать показания против своих американских боссов, которых подозревали в организации наркотрафика, поставках живого товара в бордели Европы и США, также и контрабанде оружия…

– Странно как вы попали на работу в полицию, а не в тюрьму сразу после возвращения на родину? – едко поинтересовался майор. – Наёмничество у нас преследуется по закону!

Стас пожал плечами и цинично ответил:

– По недоразумению. Я скрыл, что был наёмником.

– Хм… У нас это вполне возможно, – усмехнулся в усы Сокольничий. – Но для нас сейчас важнее, что даже среди отморозков-наёмников по счастью встречаются нормальные мужики со своим кодексом чести.

Выпили молча, будто бы за помин чей-то души. В голове у Стаса давно вертелся вопрос:

– Хочу спросить… Про парня, которого несколько дней назад перевели из нашей камеры в больницу. Что с ним?

Начальник поставил свой стакан на стол, неодобрительно взглянул на Легата из-под густых бровей и жёстко ответил:

– Ты солдат и сможешь понять. Твой знакомый умер, и мы сожгли его тело в котельной. Так было нужно… В городе бушует опасная эпидемия, и так вышло, что мы оказались одним из островков безопасности.

Глава 26

В перерывах шоу по телевизору крутили рекламу очень популярного в последнее время йогурта новой торговой марки «Блюсан». Активное вещество на основе недавно обнаруженного планктона, теперь пихали везде – от детского питания до омолаживающих кремов. Разные гуру от медицины, косметологии и фитнеса наперебой нахваливали чудо-сыворотку, приписывая сделанным на её основе продуктам нового поколения чудодейственные свойства. Якобы первые же испытания на добровольцах подтвердили, что такие йогурты, крема, витамины, биодобавки обладают ярко выраженным омолаживающим эффектом, буквально насыщают организм энергией молодости и здоровья, и даже исцеляют от неизлечимых болезней вплоть до рака. Даже серьёзные учёные не спешили опровергать апостолов диетической революции.

Правда, пока за пределы Москвы чудо-продукты не поставлялись. Дело в том, что ещё не были завершены все тестирования препаратов в Институте питания и в других лабораториях; Минздрав пока не выдал все необходимые разрешения. А единственный завод по изготовлению закваски только через полгода должен был выйти на полную мощность. Однако владеющая компаний «Блюсан» супруга столичного мэра торопилась оправдать многомиллиардные инвестиции, активно продвигая свои продукты на рынок. Была развёрнута мощная рекламная компания. Правительство Москвы распорядилось, чтобы экстракт «Блюсана» добавляли в молоко и давали детям в детсадах и школах, для этого чиновники сумели отыскать пробел в соответствующем законе…

А всего десять дней назад производители сообщили о разработке ещё более продвинутой версии концентрата блюсан – «Неосан». И вот теперь актриса и фотомодель Нелли Пшеничная эмоционально рассказывала с телеэкрана, что использует омолаживающий крем «неонсан» только самой последней модификации «супернеонсан» NSS 40175.

67-летняя звезда действительно выглядела потрясающе. Было впечатление, что она помолодела сразу лет на тридцать.

– Поверьте, перед съёмкой в этом ролике я специально отказалась от услуг гримёра – с подкупающей прямотой уверяла «звезда» ещё советского экрана. – Так что никакого обмана здесь нет, вы видите перед собой подлинный эффект от нового крема. Прежде я принципиально отказывалась рекламировать товары для здоровья и красоты, потому что дорожила доверием своих зрителей. И согласилась только потому, что убедилась сама в эффективности новинки. Всего три дня, как я стала наносить крем на свою кожу и посмотрите как помолодели мои руки и лицо! У меня исчезли морщины и пигментные пятна, кожа стала такой же молодой и упругой, как в молодости. И с вами произойдёт то же самое. Я утверждаю это! Оказывается, не только в сказках возможны подлинные чудеса! И этим мы обязаны компании «Блюсан»!!! И лично её президенту Любови Вершининой, которая, кстати, отчисляет по три рубля с каждой баночки и каждого тюбика проданных препаратов своей фирмы в детские учреждения города. А на подходе, по словам разработчиков компании, очередная новинка – «блюфлэйф» – «голубое пламя», которое должно стать эффективнее ещё на порядок…

Оторвавшись от экрана, Стас с недоумением взглянул на начальника тюрьмы. Было странно слышать про накрывшую огромный город эпидемию некоего опасного заболевания. Вот ведь по телевизору идут сериалы и крутят рекламу, будто жизнь идёт своим размеренным чередом. Однако, по словам начальника тюрьмы, счёт заражённых уже пошёл на тысячи. Правда пока не установлено точно, чем именно вызвана эпидемия и как развивается болезнь.

– Пока специалисты будут с этим разбираться, мы должны организовать карантинный барьер по периметру своей территории. Хочу поручить это тебе.

– Я согласен, – пожав плечами, наконец, ответил Стас.

– Ну вот и сладили! Молодец. – Подполковник открыл сейф, достал из него пистолет Макарова и две обоймы к нему, протянул Легату. – Но хочу тебя предупредить, чтобы наш уговор пока остался между нами, – попросил Сокольничий. – Моё начальство понукает меня следовать его распоряжениям и инструкциям… но где гарантия, что они сами не заражены? А в условиях осадной войны прежние правила не работают…

Из кабинета начальника Стас в сопровождении нескольких тюремщиков отправился осматривать периметр безопасности. Поднялись на крышу бутырского замка, прошлись вдоль внешней стены, осмотрели въездные ворота и КПП.

В заключении четверо мужчин поднялись на знаменитую пугачёвскую башню и остановились возле узкого окошка-бойницы. Отсюда открывался вид на прилегающий к стене уютный московский дворик, утопающий в зелени, с деткой площадкой, цветниками, скамейками. Там шумно носилась и возилась в песочнице малышня, прогуливались пенсионеры и мамаши с колясками. Всё это не вязалось с только что услышанным рассказом.

Сокольничий не спускал с Легата внимательных глаз и почувствовал его недоумение:

– Мы тут мало что знаем о том, что творится снаружи, – пояснил подполковник, – но нам уже известно, что днём эпидемия может не проявлять себя в полную силу. Она как бы прячется. Разве что у заразившихся проявляются симптомы, как при обычном гриппе или ОРЗ. Но с наступлением темноты больные теряют человеческий облик. Становятся опаснее самых буйных уголовников. Обыкновенные обыватели обращаются в монстров, сбиваются в стаи и рыщут по улицам, нападая на любого, кто окажется на их пути. По ночам город захлёстывает насилие. Лишь в тюрьмы эта зараза пока не проникла. Но думаю это лишь вопрос времени, если не принять срочные меры. Поэтому мне нужен настоящий профи, чтобы принял команду над моими парнями, обеспечил защиту наших семей.

Хозяин тюрьмы, ещё вчера смотревший на любого заключённого сверху вниз, теперь действительно откровенно заискивал перед одним из них:

– Потому что у меня нужного опыта маловато, – оправдывался он, – я ведь прежде чем в это кресло сесть, занимался хозяйственной работой.

Стас слушал его вполуха, размышляя о своём. Его беспокоило, что старая тюрьма только с виду производит впечатление цитадели, на самом деле век этих древних стен давно истёк.

– Пока я ничего не могу обещать – откровенно сказал он начальнику. – Все подходы к стене представляют собой либо густую «зелёнку», либо загромождены самостроем. Трудно будет контролировать прилегающую территорию. Тем более что и людей у вас недостаточно.

– А вы надеялись увидеть крепостной вал и ров с водой? – съязвил заместитель начальника тюрьмы майор Рюмин, капризно кривя мясистые губы. – Вас освободили из камеры, чтобы вы дали конкретное заключение, а не занимались демагогией. Скажите конкретно, что нам делать?

Поймав на себе его враждебный взгляд, Стас ухмыльнулся:

– Вешаться.

Дородный майор стал пунцовым, мгновенно вспотел, словно разошедшаяся по швам винная бочка, и не знал, что ответить на такое хамство.

Стас почувствовал весёлую злость, у него не было никакого желания кого-то тут обнадёживать и успокаивать:

– Если появится противник, хоть немного подготовленный к штурмовым действиям, то визита незваных гостей на территорию не избежать… Того, кто попытается прорваться со стороны Новослободской улицы через подворотню жилого дома, остановить сможет только пулемёт…

– И что ты нам посоветуешь сделать? – нервно поинтересовался опер Жгутов. – Ведь можно же как-то дополнительно укрепиться, что-то придумать, чтобы нас не застали врасплох…

Легат лишь пожал плечами. Он всё ещё не мог отделаться от ощущения, что стоящие рядом мужики – его тюремщики. «Неоновому Китайцу» не составило труда их купить. И лишь волею случая он до сих пор жив, так какого чёрта он должен их утешать?!

Тимофей Петрович Сокольничий тяжело вздохнул после слов Стаса, словно очнувшись от невеселых мыслей.

– Ну-у, с богом! – протянул он Легату руку. – Мой заместитель уже довёл до сведения всех сотрудников, что они поступают под твоё командование. Заставь их собраться, обучи!

Пронзительный младенческий крик со стороны детской площадки заставил начальника тюрьмы вздрогнуть. Подполковник отвёл Легата в сторонку, голос его стал ещё более заискивающим:

– Понимаешь какое дело…все мои домашние теперь здесь – дочка с зятем, внучки, жена, мать. Дочь только три месяца назад снова родила… Я на тебя очень надеюсь, солдат.

«Ничего, – увещевал себя подполковник, – этот капитан – парень крепкий, проверенный в самых немыслимых переделках. Справится и сейчас. Надо лишь довериться его опыту и профессионализму».