Текст книги "Москва – город проклятых (СИ)"

Автор книги: Антон Кротков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 46 страниц)

Глава 97

Вместе с дочерью Легата привели в тюремную котельную, превращённую в крематорий для сжигания трупов.

Котельная была старой, многое из оборудования похоже сохранилось если не с царских времён, то уж с Брежневских точно. Повсюду ржавые трубы и кучи угля.

Несколько воров крепко держали Стаса за руки. И всё равно бывший майор спецназа сумел бы избавиться от опеки. Или, как принято выражаться у этой публики «дал бы оборотку», если бы не дочь. Да, если бы не парализовавший его страх за обожаемый нежный цветок, то смерть этих людей была бы делом 3–5 секунд, и никакого специального оружия ему не требуется. Но жизнь Оксаны висела на волоске из-за приставленной к её горлу острой как бритва заточки, и Стас был бессилен. Взявший её в заложницы «Крыса» спокойно мог приказать пленнику размозжить себе голову о стену или самому броситься в раскалённую топку и полицейский беспрекословно выполнит приказ! В конце концов он вероятно это заслужил, бросив напарника-американца, но дочь то, она то в чём виновата!

– Мы пришли сжечь эту падлу! – объявил Димон находящимся в импровизированном крематории уркам. – Дайте мне лопату, я ему накидаю угля этой ментовской падле, чтобы хорошо горел.

Но тут возникла заминка. Один из местных ответил, оглядев Легата:

– Придётся вашему клиенту подождать своей очереди. Всё равно пока место занято – он кивнул на крышку топки, за которой ревело и трещало пламя.

– А следующим на распыл пойдёт старший по званию, – заявил приятель крематорщика. – Всё равно ваш мент уже жмурик, так что пущай ещё пять минут покоптит воздух, пока мы окажем все почести гражданину начальнику, он козырной мужик был при жизни, не чета вашей мусорской мелюзге.

На бетонном полу высоченный амбал по кличке «Лом», – тоже из числа знакомых Стасу уголовников, – и двое его дружков раздевали покойника. На что уж Легат пребывал не в том состоянии, чтобы чему-то ещё удивляться, однако ж был поражён, опознав в полуголом мертвеце с раздробленным пулей затылком самого подполковника Тимофея Петровича Сокольничего! Вот и свиделись… Правда не такого свидания Легат ожидал. С бывшего начальника тюрьмы уже стащили китель с погонами, штаны, и взялись за исподнее, одновременно гвоздодёром выдирая изо рта золотые зубы. Зрелище показалось Легату настолько отталкивающим и сюрреалистичным, что вначале он подумал, что перед ним кто-то другой, просто похож на Сокольничего, но нет, не узнать начальника Бутырок было невозможно.

– Может хватит вам над ними глумиться, – заступился за покойника Стас. – Не по понятиям это.

– Не тебе, вошь цветная, судить о наших понятиях! – злобно тявкнул Димон.

Стас лишь усмехнулся:

– Жалеете небось, что он к вам не живьём в руки попал.

– Зато у нас есть ты! – одержимый жаждой мести набросился на гордеца Димон. – Хочешь увидеть, что тебя ждёт? – Стаса подтащили вплотную к заслонке, в ней имелось маленькое окошко, дырочка, сквозь которую можно было посмотреть, как горит покойник. На трупе внутри сгорела одежда и волосы, белое раскалённое пламя охватило его голову и поедало лицо, нос и губы на нём уже оплавились, из отверстий, образовавшихся на месте лопнувших от жара глаз, а также из ушей и ноздрей, раскрытого рта выделялась кипящая кровь, которая имела голубой оттенок…

– Ну что, мент, узырил собственное будущее? Может хочешь попробовать вымолить у нас пощаду? – кричал Стасу в лицо Димон, забрызгивая его слюной. – Тогда становись на колени, падла!

Но Стасу было плевать на это животное, зато у него сердце разрывалось от рыданий и криков дочери, которая рвалась к нему из лап удерживающих её ублюдков.

– Пусть она уйдёт, у вас ведь ко мне неоплаченный счёт, так вот он я, делайте со мной, что хотите!

– Ты думаешь, мент, мы такие дебилы, что не понимаем, что она самое твоё больное место, – кивнул на девочку Димон.

– Дебилы, они конечно тоже люди, – философски заметил Стас, – но вы не люди, вы слякоть!

– Ладно, оставьте его пока, – остановил взбешенного кореша Крыса. – Падла скоро своё получит, а пока воздадим должное Гражданину начальнику.

Легата оттащили от заслонки на прежнее место. А всё внимание урок вновь сосредоточилось на мёртвом начальнике тюрьмы. Лишённый власти и высокого положения, обобранный после смерти до последней нитки, он раскинулся на бетонном полу в срамном бесстыдстве. Этот его огромный живот, бледные ноги…Офицера выставили на посмешище в таком виде, хотя раздев мертвеца, ублюдки нарушили свои же обычаи. В отношении одежды умерших или казнённых в местах заключения всегда существовала особая традиция, известная еще с екатерининских времен. Например её нельзя было оставлять на территории тюрьмы или лагеря. Любой первоходок знает о том, что лагерная одежда приносит несчастье, а потому ее отсылали близким родственникам, которые тоже частенько относились к ней как к поганой – в глубочайшей тайне ее кипятили в семи водах, затем трижды промывали с песком и только потом хоронили за оградой кладбища, не забывая поставить над ней крепкий осиновый крест. Порой одежду казненного относили далеко в лес и, разорвав на куски, развешивали на деревьях, и тряпки затем служили птицам для постройки гнезд. Возможно, именно в птицах возрождалась душа казненного…

Иногда одежду рвали на мелкие лоскуты, а потом конопатили ими избу. Считалось, что одежда казненного отпугивает от дома нечистую силу. Но чтобы примерять заляпанный кровью китель убитого, это было что-то из ряда вон. Вероятно эти трое зэков были из числа отморозков, которым плевать даже на священные воровские традиции. Они желали максимально поглумиться над мёртвым кумом, для этого один из них напялил на себя китель, который был ему сильно велик, нахлобучил на голову фуражку и стал изображать из себя покойного начальника, подражая басу Сокольничего:

– Ну что, засранцы, в карцер захотели, суки!

Те их дружки, что стояли за спиной у Стаса и его дочери, одобрительно усмехнулись, однако ж, решили показать кто тут главнее:

– Ша, Бес! – Крыса с пренебрежением шикнул на облачившегося в полковничью форму урку мелкой масти. – Не с твоим чувырлом братским такой макинтош носить. Брось этот дешёвый зехер! Лучше дай вон ему напоследок покрасоваться. – Крыса кивнул на Легата. Стасу тут же накинули на плечи мундир с мертвеца.

– Ну как, мусор, в масть тебе лепушок с большими звёздами, почуял себя крутым?

– Можете глумиться надо мной сколько вам влезет, – каждое произнесенное капитаном слово было отлито и откалибровано, и урки это почувствовали, потому что притихли и слушали серьёзно то, что он им говорил, – но предупреждаю, если не отпустите дочь, то одного из вас я напоследок успею зыгрызть, прежде чем мне разожмут челюсть и засунут головой в топку.

– А хочешь, мы тебя вместо Башки-опера новым начальником тюрьмы поставим? – неожиданно предложил Легату Крыса. Он даже спрятал нож, который держал возле горла Оксаны. И обернулся к своим дружкам: – А что, братва, окажем доверие менту? Он хоть и сука легавая, но по своим понятиям живёт.

Непонятно было это всерьёз или урки просто забавлялись, но Легату тут же было поставлено условие:

– Мы тебя помилуем и даже поставим вместо этой суки Жгутова, если пообещаешь обычаи наши воровские уважать.

– Ну как? – вальяжно осклабился Крыса, уверенный, что мент начнёт ему ботинки лизать от счастья. От Стаса требовалось принести что-то вроде присяги на верность воровскому клану, и ещё в доказательство своей лояльности помочь сунуть в печь труп гражданина начальника.

– Можно, – согласился Стас. – Только у меня свои обычаи – обычаи войны… А по ним мародёров и крыс, питающихся мертвечиной, полагается стрелять на месте. Устраивает? Тогда коронуйте меня в атаманы.

– В топку его! Сжечь суку! Сжечь!!! – в припадке ярости заорал Крыса. – Гореть мне самому в адском пламени, если я тебя живьём не спалю!

На Стаса набросились сразу трое, ему заломили за спину руки, стянули запястья кожаным ремнём и поволокли головой вперёд по направлению к топке. Стоявший у печи мужик стал открывать заслонку, внезапно все услышали как внутри что-то захрустело. Звук был необычный. Можно было подумать, что покойник ожил и ворочается. Все удивились. Впрочем, один из воров вспомнил, что слышал, будто бы у некоторых мертвецов при сжигании в крематории от высоких температур сокращаются мышцы и они начинают шевелиться и даже могут принять сидячее положение.

И тут вдруг в металлическую заслонки печи громко стукнуло изнутри. Всех прошиб пот. Двое бросились вон из котельной. Лишь кипящей ненавистью Крыса схватил у одного из сжигальщиков металлическую кочергу, подбежал к смотровой дырке, заглянул.

– От этой падлы почти ничего не осталось! – с презрением к малодушным дружкам сообщил он. – Череп почти разошёлся по швам, мозг горит голубым пламенем. Один костяк остался! Скоро и он развалится.

Но в этот момент ударило с такой силой, что Крыса отлетел на метр. Но поднявшись, он зло крикнул, сверкнув на Стаса ненавидящими глазами.

– Всё равно я тебя, падла зажарю! Эй вы, – обратился он к присутствующим зэкам, – засунем его к тому ублюдку, пусть на парочку кувыркаются.

– Мы не станем открывать! – чуть ли не в один голос ответили урки. – И тебе не советуем этого делать, Крыса!

– Очко заиграло! Тьфу! – презрительно харкнул в них Крыса. И сам бросился открывать заслонку. Но едва он это сделал, как из пламени высунулись две чёрные костлявые руки в оплётках оплавленных мышц, сохранивших, как это не было поразительно, отменную работоспособность. Клешни недогоревшего мертвеца с силой втянули здоровенного конопатого вора в печь. На полу остался только слетевший с крысы кроссовок, почему-то вместе с носком. Все онемели на несколько секунд. Первым очнулся огромный урка по кличке Лом, он подскочил и быстро захлопнул засолку. Изнутри тут же забарабанил и истошно завопил Крыса. Он барабанил минуты три, то затихая, то усиливаясь.

Глава 98

– Что здесь происходит? Кто позволил?! – прозвучал вдруг возмущённый голос. Внезапное появление оперуполномоченного младшего лейтенанта Афанасия Жгутова застало урок врасплох. За всеми событиями с Крысой урки как-то забыли про то, что не успели сжечь важного покойника, который всё ещё лежал голый на бетонном полу. Первым очухался Лом.

– Выполняем ваше распоряжение! – в оправдание бодро пояснил он.

Лейтенант Жгутов явился в сопровождении тюремного доктора и свиты своих ближайших подчинённых, среди которых были между прочим два майора и один подполковник. Но все они безотговорочно признали его старшинство. Получилось, что власть взял «чёрный человек», то есть лицо, не имевшее никаких прав претендовать на должность начальника тюрьмы, и по сути узурпатора. Однако офицеры приняли самовыдвижение Жгутова, учитывая особое положение особиста в местной иерархии. А ещё потому, что знали, что головастик приходиться родственником покойному шефу, а значит он никакой не чёрный человек, а законный крон-принц. Ведь в смутные времена власть обычно наследуется по праву крови! Так что все прошлые заслуги иных претендентов, потом и кровью завоёванные ими диспозиции, разом обнулялись, и никакой раскалённый пепел в ладонь уже особой роли не играл в борьбе за освободившийся трон…

Но после таких слов зэка свита за спиной только что взявшего власть временщика нехорошо загудела. Трон под задницей Жгутова зашатался. Сокольничий даже мёртвый пока ещё оставался для своих офицеров законным начальником, поставленным над ними государством. И если выясниться, что уважаемому в их системе человеку размозжили затылок и голым собираются сжечь в печи по приказу тюремного особиста, виновному придётся объясниться.

– Отставить! – жестко приказал Жгутов уголовникам. – Похоронить Тимофея Петровича в форме! И заметив недоуменные взгляды урок, добавил, размахивая пистолетом: – Вы что, плохо слышите, свиньи? Так я сейчас вам уши-то прочищу!

Приемник погибшего начальника сам теперь стал всесильным удельным князьком и запросто мог своею властью любого из них приказать живьём отправить в печь вместо Сокольничего, поэтому воры растерялись и струхнули.

За этот час Жгутов сумел удивить Легата дважды. Во-первых тем, что будучи всего лишь младшим лейтенантом (правда на плечах его уже поблёскивали крупные майорские звёзды), сумел через головы старших по званию запрыгнуть в кресло начальника тюрьмы. А также тем, как красиво он сумел подавить зарождающийся бунт среди своих приближённых и нагнать страху на присутствующих зеков.

Рявкнув на зеков, Жгутов с достоинством оборотился к настороженно нависшей над ним свите:

– Шеф погиб как настоящий офицер, – внушительно заявил он тем, кто мог заподозрить его в чём-либо преступном. И пояснил, что начальник сам приказал себя расстрелять, когда понял что заражён.

– Все мы знали Тимофея Петровича, это был настоящий мужик, – Жгутов говорил с болью и сожалением о хорошем человеке и руководителе. – Он был укушен сегодня во время прорыва заражённых на территорию, доктор подтвердит мои слова. Когда стало понятно, что вирус мог попасть ему в кровь, старик принял для себя тяжёлое решение… Он сам, предвидя подобную ситуацию, заранее отдал такой приказ. А перед гибелью думая о том, на кого оставить дело, подписал распоряжение, по которому назначил меня временно исполняющим обязанности начальника тюрьмы. Все вы уже видели этот документ. – Жгутов вытащил из кармана, не спеша развернул вчетверо сложенный листок и потряс им в воздухе. – Вот собственноручно подписанный покойным приказ о моём назначении ВРИО.

Приземистый, с крупной, квадратной головой, короткими ногами опер смахивал на Наполеона, который ведь тоже не отличался статью и мужественной внешностью. Никто из присутствующих офицеров не усомнился в подлинности «завещания». Жгутов же, стремясь усилить впечатление, что искренне опечален гибелью любимого начальника, стал говорить, что негоже Тимофея Петровича отправлять в последний путь как простого смертного. Начальника тюрьмы было решено предать огню с почестями. Для чего Жгутов распорядился смастерить в тюремной мастерской гроб. Он также приказал открыть печь, чтобы лично проверить, сможет ли гроб пролезь с в неё. К его прибытию звуки в печи окончательно затихли. От Крысы и утянувшего его за собой мертвеца в печи осталась лишь горка пепла.

После этого внимание нового начальника обратилось на всё ещё стоящего возле печи со связанными за спиной руками Легата. Стаса развязали, и он прижал к себе дочь. После всего увиденного бедняжка пребывала в состоянии шока.

– Доктор говорит, что вы с дочерью могли заразиться пока были в городе? – с озабоченным видом уточнил Жгутов.

– Ничего не поделаешь, – вздохнул врач, – согласно приказу покойного Сокольничего, мужчина и его дочь должны быть подвергнуты немедленной санации. Конечно сжигать людей живьём – варварство, поэтому я постараюсь что-нибудь придумать.

Стас чувствовал, что спорить с доктором бесполезно. Сам он смирился, что смерти похоже не избежать. Поэтому просил только за дочь:

– Разрешите ей уйти.

Вопрос решался в узком кругу: только новый начальник тюрьмы, врач и Легат. Свою свиту Жгутов выставил отсюда дожидаться его на улице.

– Как же ты так, капитан… – удручённо покачал головой Афанасий Жгутов, – такое дело провернул – привёз оружие, я на тебя строил планы, а ты…

– Я прошу только за дочь, – повторил просьбу Стас. – У неё рак мозга.

– Тогда я вас вообще не понимаю, – удивился доктор. – Зачем ей продолжать мучиться, один укол и все её страдания закончатся.

– Она – это всё, что у меня осталось. Она хочу, чтобы она жила!

Доктор скорбно покачал головой, оглянулся на новое начальство и развёл руками:

– Хорошо… пусть девочку выпустят за внешние ворота, я не возражаю. Дадим ей с собой запас продуктов. Я постараюсь накачать её препаратами, которые на какое-то время стабилизируют её состояние и укрепят организм. После чего оставим её наедине с судьбой…Будем надеяться, что малютка сможет как-то приспособиться к жизни в городе и проживёт ещё какое-то время, как хочет отец.

– И на том спасибо, – кисло улыбнулся доктору Стас.

Врач лишь развёл руками:

– Мне жаль. Я вам искренне сочувствую, но во все времена с эпидемиями боролись крайне жёсткими методами. Могу лишь обещать, что ваша смерть не будет мучительной.

Однако не спускавший со Стаса оценивающего взгляда Жгутов принял неожиданное решение:

– Он мне нужен, док.

– Вы наверное не поняли, Афанасий Петрович, этот человек тоже может быть носителем опасного вируса.

– Да будь он хоть трижды носителем! – небрежно бросил Жгутов. – Для меня важнее, что этот парень мне необходим.

Врач растерянно развёл руками, потоптался на месте, после некоторого замешательства обиженно заявил:

– Если вы, Афанасий Петрович, не доверяете моему профессионализму, то прошу вас о немедленной отставке.

– Не горячись, док, ты ведь не уверен, что он заражён – миролюбиво возразил чересчур принципиальному подчинённому Жгутов.

Врач пошевелил в раздумье насупленными бровями и пожал плечами:

– Его дочь наверняка заражена, я обнаружил на ней следы укуса, хотя они не свежие, тем не менее…

– Вот видишь! – обрадовался Жгутов. – Доказательства у тебя есть только против его дочери, а не против него. Капитан же успел отсечь себе пальцы! Я мало знаю людей, у которых хватило бы яиц на такое…

– Да, но…

– Так, стоп, док! – голос начальника зазвучал властно. – Запомни: я тут теперь решаю, кто инфицированный, а кто нет. – Жгутов цинично улыбнулся краешками губ и покосился на покойника возле печи, которого недавние шутники спешно обряжали обратно. – И я теперь отдаю приказы. – После чего он почти сурово взглянул на доктора: – Будем считать, что парень чист. Что же касается девчонки… – Жгутов задумался.

Стас почувствовал свой шанс:

– Я прошу оставить её хотя бы на какой-то срок, под мою персональную ответственность! Я запру её в отдельную камеру и буду держать под наблюдением. Если окажется, что она заражена, то сам её ликвидирую.

Из котельной Стас вышел чуть ли не под руку со Жгутовым. Дочь пришлось на время доверить доктору. При её тяжелом заболевании пережитый ребёнком каскад стрессов мог привести к обострению, а доктор клятвенно обещал отцу позаботиться о ней, пока он не вернётся, дать девочки необходимые лекарства.

– Да не волнуйся ты за свою девчонку, – заметил его состояние Жгутов. – Ничего с ней не случиться… если только я не прикажу.

Взявший в Бутырках власть коллега был с Легатом очень откровенен:

– Я тебе доверяю, капитан. Мне нравится, что ты не из нашей овчарской системы. Своих коллег я за нормальных людей давно не держу. Разве будет порядочный офицер служить тюремщиком?… Из всех тут только один доктор тянет на порядочного. Впрочем, он слишком щепетилен. А это для дела плохо…Остальные же – просто сброд! А сброд ни на что серьёзное не способен, кроме крысятничества и злоупотреблений властью… Тебя же я делом проверил и знаю, что не подведёшь, поэтому и закрыл пока глаза на твои проблемы.

Легат ещё раз поблагодарил за дочь.

– Ладно, сочтёмся, – похлопал его по плечу Жгутов и доверительно сообщил: – Час назад мне снова звонили из столичной мэрии. Они едут к нам. Во главе с «Королевой».

Стас знал, что так называют супругу столичного мэра Любовь Вершинину, единственную в России женщину – долларовую миллиардершу.

– Больше им некуда податься – упивался своим успехом Жгутов. – Мы их примем, так уж и быть… Правда я немного набил цену перед тем как дать согласие на встречу. Но ты понимаешь, что бывает услуги такого рода, которые не забываются…

Многозначительный, мурлыкающий тон мелкого интригана, его намёки очень не понравились профессиональному борцу с коррупцией, однако приходилось изображать из себя польщённого таким доверием простака:

– А чего они хотят?

– Получить у нас убежище, – с презрительной усмешкой пояснил Жгутов. – Теперь мы – главные монополисты по безопасности в городе! Другие тюрьмы держались последними: «Матросская тишина» сегодня ночью была захвачена гоблинами, другие следственные изоляторы ещё раньше.

– «Матросская тишина»?! – поразился Стас.

– Ты ведь только оттуда, – понимающе протянул Жгутов. – «Матросская тишина» в настоящий гнойник превратилась! Чтобы сразу прижечь фурункул федералы на рассвете вылили на них полтораста тонн напалма – целый полк «сушек» с бреющего полёта отработал…

Жгутов продолжал упиваться собственным исключительным положением:

– Из социальной клоаки, выгребной ямы, мы выросли в последний бастион цивилизации! С нами, а не с мэрией договариваются федеральные власти и военные, нам сбрасывают оружие. Мы теперь реально становимся круче, чем столичное правительство! Это аванс на будущее. Теперь надо хорошенько раскинуть мозгами как использовать этот кредит. Эпидемия пройдёт – связи и влияние останутся. Мы станем новой антикризисной властью в городе после эпидемии.!

Раздув щёки от собственной значимости, Жгутов с цинизмом даже заявил:

– Ума не приложу, чтобы я делал, если бы народ внезапно не начал сходить с ума и жрать друг друга, ха, ха, ха! В некотором смысле зомби нам союзники.

Стас промолчал, хотя такое заявление показалось ему абсолютным кощунством по отношении к памяти тысяч людей, которые уже погибли или должны будут погибнуть в ближайшие дни.

– Одним словом мне нужна своя команда советников и верных людей. Кое-кого я уже подобрал, выбор у меня правда не велик. – Помимо здешних офицеров Жгутов подумывал как ему использовать в своих целях сидевшего в Бутырках проворовавшегося крупного чиновника, которого Стас уже однажды видел на совещании у Сокольничего, когда тот ещё был жив.

– Те, кого я выберу, в накладе не останутся – многозначительно пообещал он Стасу.

Ещё через десять шагов Жгутов озабоченно вздохнул будто в ответ на какие-то свои мысли и пожаловался:

– И всё же дельных людей, хоть на что-то способных, катастрофически не хватает. Одна шваль под рукой! Пришлось даже из тактических соображений заключить временный пакт кое с кем из воров и выпустить из камер их людей… Пока они ещё по инерции с нами считаются, впрочем, конечно, я отдаю себе отчёт, что эти черти опасней зомбяков. Потом мы разумеется потом от них избавимся – он ухмыльнулся и похлопал Стаса по спине. – Не зря же вы ездили за пулемётами.

– Вы дали им оружие? – неприятно удивился Стас.

– Холодное – нехотя признался Жгутов. – Хотя кое-что у них уже имелось…И потом, я решил не злить новых союзников.

– А не боитесь?

– Потому-то мне так необходим ты с твоим опытом и профессионализмом! – с коварной многозначительностью на лице подвигал бровями профессиональный провокатор. – Как только я почувствую, что эта сволочь выходит из повиновения, ты должен будешь немедленно зачистить от них тюрьму…

– Стас неуверенно пожал плечами.

Жгутову это не понравилось, он остановился.

– Нет, так дело не пойдёт. Мне важно знать: ты готов исполнить любой мой приказ? Я желаю услышать это прямо сейчас!

Стас медлил с ответом, будто язык к нёбу прилип.

– Ну! Капитан! Я что-то не понял… ты же сам только что мне дал понять, что чувствуешь себя моим должником. Так как же так?!

Стас почувствовал растущее неудовольствие и разочарование опасного пигмея: спасший их с дочерью новый хозяин Бутырок рассчитывал на поспешное изъявление преданности.

В это время к ним подбежал запыхавшийся охранник и срочно позвал на наблюдательную вышку.

– Что за срочность? – Удивился Жгутов и недоумённо посмотрел на Легата, который тоже ничего не мог понять, ведь сейчас день, а при свете солнца самые опасные зомби скрываются в своих норах.