Текст книги "Москва – город проклятых (СИ)"

Автор книги: Антон Кротков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 46 страниц)

Глава 44

Окрестности московского кремля.

После того как в них что-то ударило, и вертолёт резко устремился вниз, все, кто находился в пассажирском салоне, мгновенно осознали, что они сбиты и вероятно погибнут. Поднялся страшный переполох: крики, визг, мольбы. Некоторые повскакали со своих мест. Это было роковой ошибкой, ибо плоский вертолётный штопор, в который они попали, создал в кабине ситуацию наподобие той, которая бывает внутри работающей стиральной машины. Покинувших свои кресла безумцев стало швырять от одного борта к другому…

Маргарите Павловне Козыревой хватило благоразумия оставаться на месте и удержать рядом с собой дочь. Благодаря этому они получили хотя бы призрачный шанс на спасение. Тем более что командир президентского вертолёта каким-то чудом удерживал почти переставшую повиноваться ему машину от отвесного падения. Даже дилетантам было понятно, что за штурвалом находится АС, который контролирует снижение, хотя после того как второй пилот самовольно выбросился с парашютом, это вероятно было очень и очень не просто…

И всё равно тот обрубок, в который после попадания ракеты превратился белоснежный красавец Ми-8, терял высоту слишком быстро и при этом постоянно вращался. Не было сомнения, что их ждёт очень жёсткая посадка, в результате которой многие на борту вероятно погибнут или получат серьёзные увечья. Тем более, что под ними центр города и отыскать среди густой застройки пригодный для приземления пятачок почти нереально.

За иллюминаторами было темно и всё мелькало, поэтому столкновение с землёй застало пассажиров врасплох. Сильный удар почти у всех вызвал потерю сознания, но даже те немногие, кто не лишился чувств, были оглушены страшным грохотом, скрежетом рвущегося металла и треском ломающихся лопастей. Затем всё стихло, и на короткое время возникла поразительная тишина. Потом те, кто выжили, очнулись от шока, и разом стали орать. Особенно душераздирающе вопили получившие серьёзные ранения.

– Даша! Даша! Ты жива, доченька? С тобой всё в порядке? – кричала вместе со всеми Маргарита Павловна.

– Всё хорошо, мамочка! – Отозвалась дочь дрожащим голосом и сжала ей руку.

То, что не возник пожар, позволило избежать новых смертей. Уцелевшие помогали выбраться из искорёженного фюзеляжа тем, кто оказался в беспомощном положении. И всё-таки они действительно были везунчиками. Только теперь стало понятно, какое чудо совершил экипаж. В круговерти вращения, в сумерках, лётчик и помогающий ему бортинженер умудрились совершить почти невозможное – «плюхнуть» машину на Патриарший пруд, длина и ширина которого вряд ли превышают сто на сто метров. Всё равно, что с крыши небоскрёба попасть камешком в типовой мусорный контейнер!

При небольшой глубине водоёма – где-то два с половиной метра, вода сыграла роль амортизирующей подушки.

Благодаря снайперскому искусству вертолётчиков, из двадцати пассажиров и трёх членов экипажа уцелели семеро. А это не так уж и мало, учитывая характер авиакатастрофы. Правда, сам командир получил столь тяжелые ранения, что вскоре скончался на руках женщин, которые были обязаны ему жизнью.

Всё время их падения в бездну Маргарита Павловна старалась держаться мужественно, а тут с ней вдруг случилась истерика, она сжала дочь в объятиях и зарыдала в полный голос.

…Время шло, а их никто не спешил спасать. Возможно, авиационное командование решило, что в такой катастрофе выжить просто невозможно, и все, кто находился на борту вертолёта, мертвы. И всё же это было очень странно, ведь в аварию попало не простое воздушное судно, а борт номер один. Единственный выживший член экипажа твердил, что на позывные аварийных маячков скоро непременно прилетят спасатели. Но никто почему-то не летел.

– Напомните этим идиотам, что у вас на борту президент, и что он ранен, тогда они зашевелятся! – потребовал у лётчиков президентский пресс-секретарь. – При мне ядерный чемоданчик, вот глядите.

– Слушаюсь, товарищ Верховный главнокомандующий, – ошалело ответил сбитый с толку авиатор, который в сгущающихся сумерках не мог толком разглядеть лица этого человека. Маргарита Павловна всё слышала, но не стала вмешиваться. В конце концов, какая разница, что этот проходимец прикрывается именем и должностью её бывшего мужа, главное, чтобы за ними поскорей прилетели. Что же касается того, откуда-то взявшегося у проходимца ядерного чемоданчика, то этому легко можно было найти объяснение: вероятно, морской офицер, который за него отвечает, погиб при крушении, и труп его лежит внутри салона.

Между тем по берегам пруда стали собираться зловещие фигуры. Их становилось всё больше. Шатающиеся тени неприкаянно бродили группками и поодиночке по дорожкам сквера, некоторые спускались к самой воде – потерявшие человеческий облик существа обнаружили добычу и жадно рассматривали горстку людей на обломках вертолёта. Даже не верилось, что современные горожане способны так одичать. Они сверкали глазами, рычали и выли от гложущего их желания напасть, однако перейти вброд пару десятков метров отчего-то не решились, хотя глубина тут была детская.

– Почему они не идут к нам, мамочка? – дрожащим от ужаса голосом шептала Даша.

– Не знаю, вероятно, это как-то связано с их болезнью.

– Я слышал при заболеваниях бешенством водобоязнь – обычное дело, – ответил девочке кто-то из соседей по крохотному островку.

– Ерунда! Скоро они доберутся до нас, если станем просто сидеть и ждать манны небесной, – заносчиво возразил умнику президентский психолог-астролог Альберт Бетхудов. Грандиозная шапка волос заменила ему защитный шлем, потому что он один не пострадал, если не считать перепачканного икрой лица и залитой кофе рубашкой. У остальных же, почти у каждого на лице имелась кровь и ссадины.

– Послушайте, но ведь должен же быть среди них хоть кто-то, сохранивший проблески сознания?! Ведь они же люди, москвичи! – воскликнула одна из женщин. – Надо попробовать поговорить с ними.

– Я бы вам не советовал, – усмехнулся Бетхудов. – При таком коллективном помешательстве призывы к их разуму останутся гласом вопиющего в пустыне и вряд ли возымеют какой-либо иной эффект, кроме усиленной секреции желудочного сока в их животах. Мы для них угощение! Скорее всего, они не понимают что творят, их воспалённый мозг не в силах осмыслить реальность. Вероятно они живут в каком-то своём мире…

– О мой бог! Они вам никого не напоминают? – вдруг осенило умника по соседству. – Они же похожи на расплодившихся на современных улицах бродячих цифровых мертвецов, уткнувшихся в свои электронные гаджеты! У специалистов это называется «отвлечённым хождением», а таких людей они именуют «мёртвыми ходоками» или «смомби» от соединения двух слов – «смартфон» и «зомби».

Бетхудов стал что-то кричать людям на берегу, некоторые останавливались и подолгу смотрели, склонив головы к плечу на странное явление природы. Астролог своей оригинальной внешностью мог озадачить даже зомби!

– Посмотрите вон на того полуголого человека с всклокоченными волосами, что слоняется неподалёку от павильона ресторана! – с содроганием воскликнул кто-то рядом с Маргаритой Павловной. – Если не ошибаюсь, он таскает за собой чью-то оторванную ногу с частью туловища…

Бетхудов стал вполголоса уговаривать Козыреву:

– Маргарита Павловна, оставаться здесь слишком опасно. Мой долг позаботится о вас и вашей дочери.

Кругленький эксцентричный коротышка с огромной шевелюрой, разодетый, словно павлин, в сложившейся критической ситуации вёл себя на удивление очень по-мужски. Не ныл и не паниковал, а очень даже здраво предлагал Козыревым реальный путь к спасению. А ведь когда Маргарита Павловна увидела его в первый раз, он произвёл на неё очень странное, даже отталкивающее впечатление: горделиво нахохлившийся, огромный выпуклый лоб, взгляд надменный через линзы очков без оправы, обиженно поджатые губы, черты лица невыразительные, некрасивые. И просто невероятных размеров круглая шапка седых курчавых волос, которая зрительно увеличивала его голову вдвое. Просто человек-мозг какой-то! Главное, что бросалось в глаза, это что нелепого вида коротышка обладает просто гигантской гордыней на грани мания величия, а может и за гранью. И даже придворная должность царского звездочёта вряд ли удовлетворяет его непомерным амбициям.

Лет пятнадцать назад Бетхудов был одним из самых влиятельных астрологов и эзотериков в стране, его регулярно приглашали в телеэфир, с ним делали интервью ведущие издания, везде печатали его авторские прогнозы. Но после того как мода на всё паранормальное пошла на спад, звезда Бетхудова закатилась и он ушёл в тень. Должность личного астролога и психолога при прежнем президенте он получил, так сказать, по совокупности прежних заслуг и благодаря личному знакомству с главой государства. Только чувствовалось что Бетхудов сильно комплексует, что уже не является повелителем мейнстрима. Так во всяком случае Козыревой показалась. Бетхудов представлялся ей неприятным самовлюблённым типом. И как же она ошиблась на его счёт! Но теперь Маргарита Павловна была даже рада этому, и стыдилась своего неумения разбираться в людях.

– Я выведу вас обратно к Кремлю – уверенно пообещал Бетхудов. – За его стенами вы снова будете в безопасности. За вашим мужем обязательно пришлют другой вертолёт. Надо лишь поскорей убраться с глаз этого хищного стада.

В их разговор вмешался один из уцелевших пилотов, который попытался отговорить Козыреву от участия в опасной авантюре. Раздражённая Маргарита Николаевна ответила лётчику в довольно резкой форме:

– И сколько прикажите здесь ещё сидеть, стараясь даже пукать бесшумно?!..Да, да, милый вы наш спаситель, бывшие первые леди тоже порой делают это. Разве вы не видите, что в этом хаосе либо мы сами займёмся собственным спасением, либо так и будем сидеть на этой льдине пока до нас не доберутся опасные безумцы?!

После этого Маргарита снова с заинтересованным видом повернулась к Бетхудову, который предлагал действие:

– Да, но как мы выберемся, ведь мы окружены со всех сторон?

– Я кое-что придумал, главное добросить эту штуку, и надеюсь, что корпус не разлетится при ударе. – В руках и астролога появился смартфон, который он, размахнувшись, зашвырнул в сторону берега.

– А теперь не могли бы вы позвонить на мой номер – попросил он Маргариту Павловну.

Как только в кустах на берегу зазвучал рингтон, на этот звук немедленно устремились десятки зомби.

– Так я и думал! – возликовал Бетхудов. – В мозгу типичного обитателя мегаполиса, большинство которых номофобы, рефлекс на сигнал гаджета успел укорениться глубже других. Даже болезнь не сумела с ним быстро справиться! Благодаря моему открытию путь для нас открыт!

Глава 45

Уговоры пресс-секретаря возымели своё действие: борттехник разбившегося вертолёта сумел настроить радиостанцию в кабине и сообщил на базу, что на борту его упавшей машины находился президент страны, который к счастью жив, хотя и получил ранение. Буквально через пятнадцать минут послышался нарастающий гул. Звук был низкий, очень внушительный.

Прилетевшая машина обладала невероятной мощью, зависнув у них над головами, она своими двигателями и винтами подняла метровые волны на поверхности пруда и едва не вырывала с корнем кусты на берегу. Спустившегося на канате спасателя интересовал только президент. Пристегнув самозванца к себе, эвакуаторщик сообщил в переговорное устройство, что объект взят и их можно поднимать.

– А мы?! – изумлённо воскликнула одна из женщин-пассажирок.

– За вами тоже выслали борт, ожидайте, – бодро заверил спасатель, через мгновение их обоих подняли на лебёдке. После чего вертолёт сразу улетел.

В просторной грузовой кабине пресс-секретаря встретил военный медик. Прежде чем оказать ему помощь, он задал контрольный вопрос, чтобы удостовериться:

– Вы президент?

Здесь было немногим светлее, чем снаружи: горела лишь небольшая красная лампа под потолком. И пресс-секретарь решил, что ничего страшного в том не будет, если он ещё пять минут, – пока они будут лететь до аэродрома, – поиграет присвоенную себе роль, а потом он как-нибудь сумеет объяснить свой вынужденный обман. Поэтому, копируя голос своего шефа, главный кремлёвский имиджмейкер ответил утвердительно, и в доказательство приподнял руку с чемоданчиком, который снял с мёртвого моряка.

– Назовите, пожалуйста, номер вашего личного идентификационного жетона – не унимался медик.

Такая информация являлась секретной и составляла гостайну, но по счастью пресс-секретарю был известен номер личного жетона президента и даже его группа крови, это вышло как-то случайно.

– Добро пожаловать на борт, господин президент! – отдал ему честь военный медик. – Я подполковник Сорокин, 44-я спецэкскадрилья.

Глава 46

Ксения очень осторожно приблизилась к соседу по бронированному убежищу. Сон ничего не подозревающего мужчины был тревожен. Скальпель, которым этот Сергей нейтрализовал рыжую гадину лежал возле его правой ноги на полу. Звонарёва подняла его и подошла вплотную к спящему. «Передо мною уже не человек, – убеждала себя журналистка, стараясь даже дышать через раз, чтобы постоянно бредящий во сне мужчина ничего не почувствовал. – Хорошо, что эта загадочная женщина из радиоэфира по имени Зоя вовремя меня предупредила, что здоровенный тип инфицирован и опасен. Ведь я могла так ничего и не узнать… Вирус мог в любой момент превратить его в чудовище и тогда он бы набросился на меня… Зато теперь я контролирую ситуацию. Требуется лишь нейтрализовать его одним точным резким ударом – прямо в мозг через глазницу, как учила Зоя. Забудь, как его зовут и что он был когда-то человеком! Забудь даже о том, что он спас тебе жизнь! Передо мной просто объект с порядковым номером».

Молодая женщина до боли в пальцах сжала металлическую ручку скальпеля, решительно подняла руку и стала примериваться для удара… Однако как же всё-таки трудно преодолеть себя и сделать нужное движение! Если бы ещё недавно ей кто-то предрёк, что придётся вот так убивать спящего человека!.. Сердце бешено колотилось в груди, желудок стянуло узлом, правое плечо сковало напряжением до дрожи… Нет, себя уже не переделаешь, и даже суровая необходимость не может сделать из неё убийцу.

На её счастье в инкассаторском броневике нашлись наручники.

– Извини, Серёга, что приходится платить тебе чёрной неблагодарностью – беззвучно прошептала женщина, – приковывая правое запястье спящего к поручню кресла. – Ты славный… Надеюсь, с тобой всё будет хорошо.

Через вентиляционный люк в потолке блондинка выбралась на крышу броневика. Вокруг бродило не менее двадцати человек. Ксения пока не могла подобрать им другого определения, она ещё не привыкла, что вокруг не люди, а совершенно враждебные ей существа. Чужие, одним словом.

Неожиданно сами собой зажглись фары инкассаторской машины, осветив толпу ходоков. Большинство из них выглядели вполне обыденно: в нормальной повседневной одежде; постные, ничего не выражающие лица, как у пассажиров метро в утренний час-пик. И не все из них веду себя агрессивно. Некоторые просто стоят в сторонке, будто чего-то ожидая. Или мотаются вроде как бы без особой цели туда-обратно. Среди них есть даже ребёнок – девочка лет пяти, её таскает за собой женщина в блузке и широкой юбке, с чёрной тонкой косой, напоминающей крысиный хвост.

Вдруг девочка испуганно заплакала. Мать резко обернулась к ней и зашипела, словно взбешённая кошка. Ребёнок в ужасе шарахнулся от матери, вырвал ручонку и побежал. Тут же вся стая голодных упырей, рыча и толкаясь, бросилась за ней и стала обшаривать кусты, в которых скрылся малыш.

Ксения соскочила на землю и бросилась к ближайшим деревьям. Теперь быстро. И лучше не оглядываться. А в голове крутится вопрос: «А если меня уже заметили и бросились в погоню, какие шансы убежать? И можно ли вообще убежать от зомби?». Никто ведь не знает, как быстро эти существа начинают двигаться, когда видят добычу. Поэтому чтобы наверняка оторваться от преследователей лучше сразу «включаться» на полную, развивая максимальное ускорение, на которое ты способна. Всё-таки хорошо, что она регулярно посещала фитнес-клуб и несколько раз в неделю бегала по утрам. Главное в темноте не угодить ногой в какую-нибудь яму, чтобы не подвернуть голеностоп или не дай бог не получить перелом.

… Страшное открытие внезапно ошеломило Звонарёву. Вдруг она поняла, что не видит фонарика, который должен служить ей ориентиром! От волнения журналистка вероятно просто забыла про него и кажется побежала не в ту сторону. Ксения резко остановилась и до рези в глазах стала искать заветный маячок. Любую цену не жалко заплатить, лишь бы снова увидеть его озорное подмигивание, и уж тогда ноги сами понесут к нему. Но вокруг лишь мрак и густые заросли. Ксения тревожно оглянулась: теперь от того отыщет ли она ориентир, зависит её жизнь! Ведь сзади – толпа зомби.

От переживаний вдруг резкая сильная боль пронзила низ живота, от спазма даже трудно стало дышать. Одновременно мерзкая свинцовая слабость разлилась по всему телу, так что кажется шагу теперь не сделать. Ксения опустилась на землю. Чтобы не закричать закусила зубами собственную руку. Джинсы между ног стали мокрыми. Зомби были уже рядом, Ксения с ужасом услышала, как они втягивают носом воздух, принюхиваясь. Запах свежей крови манил их.

Рукой нащупав ствол ближайшего дерева, женщина через силу поднялась на ноги. И вскрикнула от резкой боли, у неё будто начались схватки. Ксения с ужасом подумала, что своим криком она привлекла зомби, и те уже не отстанут. Вон они идут – горят во мраке злобные глаза, рычат, толкаются, пускают слюни. Сейчас начнут рвать её на части и пожирать живьём. Нет, только не это! Лучше убить себя, прежде чем до неё доберутся! Ксения вспомнила, что в руке у неё всё ещё зажат тонкий металлический стилет.

Глава 47

Москва, улица Советской армии

Фасад главного военного музея из стекла и бетона с гранитным основанием выглядел необитаемым и неприступным, – этакий бастион в центре Москвы. Впечатление крепости усиливали танк и гаубица на каменных постаментах по бокам от широкой лестницы.

Только напрасно странный посетитель колотился в двери из прочного оргстекла, к нему никто не спешил выйти. Конечно же, музей не работал, тем более что день клонился к вечеру. Неизвестно, осталась ли внутри хоть одна живая душа…

Прилегающая широкая улица, – в прежние благополучные времена обычно всегда оживлённая (по ней даже ходили троллейбусы), – была пуста. Всего три автомобиля с большими интервалами проскочили мимо.

Вдруг послышались громкие голоса, крики и топот ног. По противоположному тротуару за деревьями, словно огромная подраненная птица, неслась белая фигура. За ней гналось пятеро мужиков. Им было очень весело. Распалённые ощущением вседозволенности и безнаказанности они гнали несчастную свистом и улюлюканьем. Жертва свернула во двор кирпичного дома, преследователи за ней.

…Когда Стас подбежал, подонки уже полностью сорвали с девушки лет шестнадцати одежду и забавлялись, гоняя голую по двору, перед тем как надругаться. Мечущаяся, бледнокожая, хрупкая, она напоминала загнанную охотниками лань. Вообще-то Стас был из тех людей, которые могут управлять собой и своими эмоциями. Но когда сталкивался с безнаказанным издевательством, мог превратиться и в неуправляемого. Что-то горячее к сердцу приливало, знакомая детдомовская злость окутывала мозг жарким облаком, пальцы сами собой в кулаки сжимались. Конечно, для начала желательно было сказать плохому человеку, чтобы он лучше заткнулся и по-хорошему убирался вон. Если поймёт – хорошо, не поймёт…Это его проблема…

Стас сжал кулаки и отыскал глазами предполагаемого главаря подонков:

– Я тебя сейчас удавлю вот этими руками, если не отпустишь её.

Появление постороннего немного охладило насильников, хотя их было пятеро, а чудак один и без оружия. Тем не менее, они на время оставили добычу.

Один из парней – с отвислой нижней губой, глубокими, резкими складками на щеках и колючим ёжиком волос окинул Легата оценивающим взглядом:

– Ты, я погляжу, не из этих синюшных гоблинов…Что, нравиться краля? – неприятный тип осклабился, своим видом он напоминал дикого вепря. – Ладно, мы не жадные: шестым будешь, если после нас тебе что-то достанется.

Вслед за «кабаном» его дружки довольно загоготали над шуточкой.

– А, по-моему, вы сами ничем не лучше тех синюшных гоблинов, о которых говорите, – процедил Стас.

Парни неожиданно обиделись:

– Мы музыканты! – гордо заявил один из них. – Играем по ресторанам и небольшим ночным клубам, но у нас не стало работы, не перед гоблинами же нам выступать по ночам?! Сегодня утром нам отказали в выезде из города. Понимаешь, мы все умрём, старичок! И она тоже, – парень кивнул на сжавшуюся от ужаса девушку. – Так почему эта жадная дура не хочет скрасить себе и нам последние часы на этой грешной земле шикарным актом свободной любви?!

За исключением главаря, остальные четверо парней действительно скорее напоминали битников шестидесятых годов – длинноволосых, бородатых неформалов, одетых весьма причудливо. На одном толстовка с атрибутикой тяжелого рока, волосы забраны в такую же самурайскую косичку на темечке как и у Стаса, только в носу у него серьга и кеды в цветочек. Другой вообще обликом напоминает Христа, разве что нимб над головой не светится! На третьем надет какой-то неряшливый балахон поверх мешковатых штанов, зато пальцы унизаны золотыми перстнями с камушками, а поверх розовой маечки с мультяшным рисунком красуется массивный крест из белого золота на толстой цепи – видать ребятишки грабанули ювелирный магазин. И всё же нет, от них не разило агрессией и спиртным, хотя судя по одурманенным глазам, ребятки всё-таки под кайфом. А так обычные молодые балбесы: шалые глаза, потрёпанные кудри, показная разнузданность с претензией на свою исключительность.

– Вначале мы решили стать волонтёрами и спасать слабых и убогих, но потом поняли, что это гнилая тема, – с трудом ворочая языком, словно рот у него был полон каши, горделиво сообщил парень с козлиной бородкой и в чёрном берете; длинные, спутанные волосы на его голове были схвачены кожаным ремешком в толстую косу.

– Насиловать девчонок конечно увлекательней, – презрительно съязвил Стас.

Один из патлатых философов проникновенно подтвердил:

– В том то и дело, старичок! То, что со всеми нами произошло – расплата за грехи! Всё равно мы все уже грешны, и расплачиваемся за свою грязную, порочную жизнь! Уже поздно спасать собственную падшую душу, остаётся впасть в нирвану. Мы даже песню про это написали: «Нас выжжет ядовитой голубой пылью, зато из праха грешного человечества взойдут волшебные цветы…».

– Дерьмовая вышла песенка, – сплюнул Стас. – И знаете что я вам скажу, парни, лучше вам оставить девчонку в покое и всё-таки попробовать податься в волонтёры, иначе вам однажды просто прострелят головы.

Лицо самого агрессивного из пятёрки – «кабана» и без того кажущееся свирепым побагровело, он выхватил нож и угрожающе попёр на Легата. Стас схватился за лезвие и смотрел в глаза бандиту. Кровь хлестала по ладони, а он всё смотрел. И негодяй вместе с дружками спасовали…

Через двадцать минут, проводив девушку до дома, Стас снова подбежал к музею. Между створками тяжёлых входных дверей за время его отсутствия возник крохотный зазор, Стас даже не сразу заметил появившуюся щель, а когда вошёл, услышал ворчливый голос:

– Тебе что, специальное приглашение требуется, супермен? Ну тогда извини!

В фойе его встречал пожилой человек в старой офицерской рубашке без погон. Поджарый, с голым черепом, даже без бровей, но при этом очень бодрый, подтянутый, чувствовалась закалка старого фронтовика.

– Ну как, переломал ноги этим животным? – пытливо вглядывались в лицо Легата не по-стариковски ясные глаза музейщика.

– Нет.

– Напрасно. Мы такую сволочь на фронте без разговоров в расход пускали…

Старикан усмехнулся и кивнул визитёру на его перебинтованную женским платком ладонь:

– А ты, видать, такой же, как и я – доброволец! На мне ведь живого места нет. Даже на ладонях шрамы были, пока не зарубцевались… Вот и теперь начальство и все сотрудники драпанули, а я один остался. Кто-то же должен охранять почти пятьдесят тысяч единиц хранения, в том числе бесценные реликвии. За потерю знамени на фронте знаешь что с часовыми делали?

– Знаю, отец.

– Тот-то же.

Пока шли через тёмные залы экспозиции, Легат рассказал старику о нужде, которая привела его сюда. И старый хранитель поверил ему на слово, ведь никаких документов при себе у капитана не было.

– Я на свете давненько живу и мне печати без надобности, тем паче, что при нынешнем развитии типографского дела сварганить липовый наряд или «ксиву» – не проблема. Ты мне главное человека покажи. А тебя, парень, я в деле видел, и лицо у тебя нашенской породы – солдатское. Так что мы с тобой, – сразу видать, – одного поля ягоды! И не важно, что между нами полвека разницы. А раз так, то я тебе помогу.

Вслед за пожилым хранителем капитан спустился в святая святых музея – в его подземное хранилище, и ему открылся настоящий рай для любителей военной истории! Одно подлинное Знамя победы с крыши поверженного Рейхстага чего стоило! Оно хранилось в специальной герметичной капсуле, а наверху в экспозиционном зале для посетителей была выставлена лишь его реплика.

Ну и конечно глаза разбегались от изобилия всякого оружия, правда, преимущественно очень старого. Многое годилось лишь в качестве украшения для интерьера и пополнения частных коллекций антиквариата. Тем не менее, старик уверял, что у него кое-что найдётся вполне пригодное к использованию.

Но после первого беглого осмотра Стас сильно засомневался на этот счёт. «Пригодно к использованию» могло означать, что сваленные давным-давно за ненадобностью на музейный склад списанные из армии пистолеты и винтовки при очень аккуратном обращении можно использовать при съёмках исторических фильмов. Но в реальной схватке не на жизнь, а на смерть, старые стволы разорвёт от интенсивной стрельбы, механизмы их затворов начнёт клинить…

Некоторую надежду правда давало то обстоятельство, что небольшая часть коллекции, вероятно, предназначенная для продажи или сдачи в аренду тем же киношникам, имела довольно ухоженный вид: этими «пушечками» регулярно занимались – их разбирали, протирали от пыли, смазывали. И именно из этого «железа» можно было попробовать что-то взять на пробу.

После тщательного осмотра каждого экземпляра капитаном были отобраны пара немецких ручных пулемётов МG-42 производства знаменитого концерна Рейнметалл и американский «Льюис» 1912 года времён Первой мировой и Гражданской войн, а также три автомата ППС-43 и ППШ. И ещё пару стареньких затворных винтовок для полного комплекта. Главное, что для всего этого раритетного арсенала нашлись боеприпасы.

– Ты мне только распишись за каждый инвентарный номер, что берёшь во временное пользование и обязуешься вернуть, и пользуйся на здоровье! – Старик раскрыл огромный гроссбух. – Потому что у нас тут строгий учёт, дедовским методом обходимся, без всяких новомодных компьютеров.

– Нет проблем, отец. А танка у вас случайно нет, чтобы на ходу?

– Этого нет, – усмехнулся смотритель. – Бери, чего дают.

На самом деле Стас был доволен. Остаётся подвергнуть взятое «на прокат» оружие максимально жёстким испытаниям, чтобы оценить его боеспособность. Но сделать это можно будет только вернувшись на базу. А пока вместе с хранителем Легат перетаскал всё к выходу. Как раз подъехали его парни и сразу начали загружать ящики в грузовик.

Можно было бы и распрощаться с радушным музейщиком, но Стас принял его предложение побаловаться чайком. Потому что, хоть дед и бодрился, а всё же чувствовалось, что насидевшись в одиночестве, он нуждался в собеседнике.

Проводив гостя к себе, хозяин усадил его на старенький топчан, а сам захлопотал вокруг. Обстановка служебной комнаты напоминала декорацию из старого советского производственного фильма: такая же аскетичная мебель, старый шумный холодильник марки «ЗИЛ», на столе вместо компьютера электрическая печатная машинка «Ятрань», сине-красная пачка папирос «Беломор канал» из грубого картона, старый эмалированный чайник, на шкафу закреплён пожелтевший от времени бумажный календарь за 1981 год с советской сборной по хоккею, триумфатором Кубка Канады.

Стас снял с напольной вешалки старую командирскую планшетку; улыбнулся нахлынувшим детским воспоминаниям и снова сел на топчан, бережно ощупывая реликвию. Царапины и складки покрывали её. Когда-то прозрачная пластиковая вставка для карты помутнела. Сумка была в точности как отцовская – из настоящей мягкой кожи, а не «эрзац» из недолговечного кожзаменителя. И пахло от неё так же… Отец любил старые вещи, в шкафу ещё долго после его смерти висело американское кожаное пальто-реглан. От отца в памяти засел запах начищенных сапог. Он много лет хранил планочку с прорезью, куда вставлялись пуговицы шинели и специальной тряпочкой натирались разведённым в воде мелом. Так же чистились и ордена. Пацанёнком он очень гордился папиной Красной Звездой и медалью за боевые заслуги. Вопрос кем становиться взрослым перед ним никогда не стоял – только военным, как папа. Вот только умер отец рано, а ещё раньше умерла мать, и всё же Стас бережно хранил скупые детские воспоминания о родителях.

Погружение в прошлое внезапно было прервано тревожным открытием, Стас сразу перестал улыбаться и вскинул опасливый взгляд на старика. Тот уже вскипятил на электрической плитке чайник и нарезал хлеб для нехитрых бутербродов. Предварительно выдув возможную пыль из второго стакана, ничего не замечающий музейщик щедро сыпанул прямо в него заварки. Сделал он это по-фронтовому, а может и по-лагерному, сыпанув чуть ли не треть заварки в стакан. Кто знает, каков был его путь на войне и не довелось ли ветерану хлебнуть лиха в штрафбате.

Стас пил обжигающий чай красивого рубинового цвета из гранёного стакана в настоящем мельхиоровом подстаканнике с символикой советских железных дорог, и нет-нет, да косился на мусорную корзину, в которой заметил упаковку из-под плавленого сыра, – на её этикетке красовался яркий значок торговой марки «блюсан», что означало, что продукт для «полезности» обогащён злополучным концентратом.

– Сейчас времена наступили суровые, – говорил хозяин, уплетая бутерброд и прихлёбывая чай. – А вообще город нас, стариков, не забывает. Особенно ветеранов. К пенсии прибавку даёт. И спонсоры продукты подбрасывают. Вот йогурты и сыры, кхе, кхе, – старик довольно захихикав, кивнул на корзину, – тоже из «гуманитарной помощи». Я их когда распробовал, то сам стал ещё подкупать продукты этой фирмы. Потому что супруга нашего мэра их делает. Очень стоящее питание.