Текст книги "Москва – город проклятых (СИ)"

Автор книги: Антон Кротков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 46 страниц)

Глава 14

Шаркая по проходу, к нему приближались тапочки, обычные, домашние такие шлёпанцы в крупную клетку. Это первое что Легат увидел, разлепив веко правого глаза (левый не открывался). Сквозь звон в ушах, будто от разорванной гитарной струны, пробивались голоса, но как-то смутно: говор нескольких человек сливался в один гул, так что слов не разобрать. Сильно ломило затылок, видать крепко его хряпнули по черепушке, если он даже отключился.

Тапочки прошаркали вплотную к лицу Стаса и здесь остановились. Голову пленника немного приподняли за самурайскую косичку, и он увидел вблизи морщинистого лица «Монаха». Будто пергаментная, бледная кожа на высохшем лице старика была разодрана многочисленными шрамами, грубовато заштопанными. Но особенно выделялось два шрама: один кривой жутковатым зигзагом рассекал лоб, другой – проходил через нос и убегал за скулу. Лицо старика, особенно глаза, создавало впечатление большой жизненной умудрённости. Снисходительная насмешка и любопытство читались в нём. Дед слегка похлопал Стаса по щеке, и, обдавая тяжёлым старческим дыханием, засипел:

– Что, убедился, козявка, кто ты есть? Запомни: ты тут букашка, стоит мне мизинцем пошевелить и тебя размажут по стене или отправит к петушкам на насест. Понял, олень безрогий?

Из коридора донеслись близкие голоса охранников.

– Ладно, отпустите его пока, – велел «Монах».

– Надо бы сделать МРТ, чтобы убедиться, что в вашем мозге не образовалось опасных сгустков крови, – осмотрев пациента, озабоченно пробормотал тюремный врач. – Только у нас такого оборудования всё равно нет, а чтобы свозить вас на томографию потребуется специальное разрешение начальства.

– Обойдусь. А что у меня с глазом?

К счастью заплывший левый глаз не был серьёзно травмирован, доктор сказал, что обработает гематому специальным гелем и наложит швы на рассечённую бровь. Правда, обезболивающего у врача не оказалось. «Наверное, продаёт казённые медикаменты на сторону» – мрачно решил Стас.

– Вы не молчите, – сочувственно предложил доктор.

– Ничего, потерплю, – глухо ответил Стас.

– Давайте я вам заодно сделаю прививку от бешенства, – неожиданно предложил чудак в медицинском халате, желая, вероятно, хоть как-то компенсировать отсутствие необходимых медикаментов. И с таинственным видом заверил пациента: – Ещё благодарить будете…

Пока Легата «штопали», в кабинет вошёл человек в форме. Весь какой-то квадратный, с крупной головой, он выглядел немного карикатурно. На широком лице каким-то недоразумением смотрелись маленький рот с губками бантиком и аккуратный носик. Впрочем, мелкие, «не серьёзные» черты физиономии незнакомца компенсировались надменным властным выражением.

Немного подождав, пока доктор закончит обработку ссадин пациента, он взглядом велел ему выйти. После чего сразу, без обиняков, перешёл к делу:

– Здравствуйте, Станислав Игоревич, я здешний оперуполномоченный, ваш коллега, младший лейтенант Афанасий Жгутов. Вас ведь избили. Сможете указать кто именно вас бил?

– …Я сам упал по неловкости, – ответил Стас.

Опер понимающе покачал головой. Он быстро пересёк кабинет, чтобы включить на полную мощность радио, настроенное на музыкальную волну, после чего многозначительным жестом предложил Легату следовать за собой. В глубине медицинского отсека имелась небольшая туалетная кабинка, предназначенная только для медперсонала. Двое мужчин едва в ней уместились, зато здесь можно было говорить совершенно спокойно, не опасаясь, что их могут подслушать. Для верности Жгутов ещё периодически спускал воду из сливного бачка унитаза.

– Я всё знаю о вашей тяжёлой ситуации, капитан, – снова доверительным тоном заговорил Жгутов с сочувственным выражением голоса и лица, – и хочу помочь. Кстати, не я один… То, что с тобой случилось, капитан, – легко перешёл он на «ты», – это форменный беспредел.

Но Стаса мелодраматическое начало речи коллеги в заблуждение не ввело, он ведь заранее знал, к чему приведёт их задушевная беседа. Должность оперуполномоченного в уголовно-исполнительной системе ФСИН России имеет чёткую функциональную направленность. Являясь работником оперативного отдела (оперчасти) тюрьмы или лагеря, опер занимается агентурно-оперативной работой в среде зеков, то есть вербует стукачей. С их помощью опера расследуют случаи серьёзного криминала (прежде всего убийства), а также заранее сообщают руководству о готовящихся побегах, бунтах, актах массового саботажа. Мужичок явно засиделся в младшем офицерском чине, и потому рвёт себе задницу, чтобы сдвинуть застопорившуюся карьеру с мёртвой точки. Только причём здесь он? Неужели тюремная служка думает, что от безысходности он подастся в сексоты?!

– Ты наш, капитан! К тебе полное доверие, – давил на чувство корпоративной солидарности младший лейтенант. – А этот сброд понимает только силу, сам ведь знаешь. Поэтому для начала опиши подробно, что с тобой произошло, какие разговоры ведутся в твоей камере, чтобы мы смогли подчистить гадюшник. Нам надо знать, через кого из сотрудников они получают «дурь» и другую контрабанду. Одним словом, мне нужен полный расклад по твоей камере.

Стас скривил разбитую физиономию в почтительной улыбкой, подделать манеру речи блатных труда не составило:

– …Не врубаюсь, о чём вы, гражданин начальник?

– Да брось! Ты же офицер! Должен знать, что такое работа под прикрытием в качестве внедрённого агента… А я обеспечу тебе такое прикрытие. Имея материал от тебя, мы сможем выйти на руководство МУРа, подготовим ходатайство в суд…глупо отказываться, когда за тебя по-товарищески хотят похлопотать. Надо только подписать согласие на сотрудничество. Формальность конечно, но так положено, сам ведь знаешь, как у нас заведено.

Младший лейтенант изящно выхватил из прихваченной с собой папочки бланк с предусмотрительно заготовленным текстом и протянул Легату ручку, предлагая поставить подпись. А чтобы ему было удобнее, подложил под лист папку, держа её навесу над очком унитаза.

Оставалось только подмахнуть согласие на сотрудничество, но Стас демонстративно убрал руки за спину:

– Прости, командир, не по адресу ты обратился, мне эта наша с тобой «тёрка» – сплошные непонятки, ведь я ни за кого ничего не слышал. А гнать порожняк, это извини – полная туфта. Так только сявки развлекаются.

– Ну, как знаешь, – разочарованно сник опер, – я лишь хотел тебе помочь.

Он сердито сдвинул брови и предупредил:

– Теперь они тебя дожмут…

На Стаса от его слов будто могильной сыростью повеяло. В принципе он уже знал, как это будет. На него снова нападут. Их будет целая кодла. Так что придётся отбросить в сторону все понятия о том, что допустимо, а что нет, и действовать так же как и они.

Устало прикрыв глаза, Легат ясно всё увидел.

– Чмо, бля, за-мо-очу!!! – неслось из перекошенного рта «неандертальца», который первым снова решится поглумиться над ним. Урка так истошно будет голосить потому, что фраер, казавшийся почти беззащитным, вдруг быстро нагнётся к нему и чем-то очень больно обжёг. Ещё с полминуты умирающий бандит будет пытаться побороть внезапно охватившую его тело страшную слабость, чтобы броситься на обидчика. Бедняга, – он так и не поймёт, что раскалённое прикосновение было вовсе не ожогом, а смертельным тычком тускло блеснувшей в полумраке обыкновенной ложки, остро заточенной о перекладину кроватной спинки. Этим нехитрым оружием Стасу надо обзавестись как можно скорее. Как профессионал, прошедший отличную школу убийств, он умел делать оружие из любого подручного материала. Как профессионал, он почти точно нанесёт единственный смертельный удар. Длинное тонкое жало лишь слегка царапнет ребро и пронзит сердце, на синей майке сокамерника расплывётся вишнёвого цвета пятно.

Других соседей по камере убивать возможно и не придётся, – те поймут, что их ждёт и возможно инстинкт самосохранения возьмёт в них верх над мстительной злобой. Их самый борзой дружок на виду у всей камеры будет корчится от боли, но, несмотря на это, вероятно, найдёт в себе силы попытаться ударить присевшего перед ним на корточках легавого. Стас отстранится от немощного кулака и грустно улыбнётся, – вот она цена его гнилому интеллигентному гуманизму. Даже умирая, этот человек пытается его лягнуть.

– Ты сука – с усилием произнесут посиневшие губы вора. – Я тебя кончу…когда…

Стас тяжело вздохнул, и до боли сцепил зубы, так что свело скулы. Он видел, что этот человек в его видении отвечает за свои слова, и оставлять его в живых будет крайне легкомысленным поступком. Надо добить врага, чтобы его дружки видели, что мент безжалостен и готов пойти до конца. Легат ясно ощутил в своей руке стальное лезвие, с его помощью сможет легко исправить допущенную ошибку. Он немного поколебался, но даже в своём видении так и не смог добить беспомощного врага…

– Посмотрим, – взглянув в глаза оперу, произнес Стас.

Поздно вечером «Монаху» внезапно стало плохо с сердцем и его временно перевели в лазарет. После ухода «смотрящего» в камере начались загадочные перемещения, урки словно готовились к чему-то. Проходивший мимо «Счастливчик» незаметно сунул что-то Легату под матрас.

Улучив момент, когда в его сторону никто не смотрел, Стас нащупал заточку. Самодельный нож был завёрнул в записку. Недавнее видение оказалось в руку. Что ж, значит это судьба. В маляве «Счастливчик» предупреждал, что дед неспроста покинул камеру, теперь случись что в его отсутствие, «Монах» будет считаться как бы не при делах. «Отмазать тебя может только „Гарик Маленький“, – писал „Счастливчик“. – Раз Гарик подпустил тебя к себе, значит „пробил“ тебя и имеет к тебе какой-то интерес».

Стас был благодарен «Счастливчику» за пёрышко и за совет, однако ещё предстояло как-то пережить эту ночь. Для «мокрых» дел лучшего времени не придумаешь – заключённые предоставлены сами себе: сонные надзиратели ходят редко (амбразура на двери почти не открывается). Старший дежурный офицер по этажу вполне может, запершись у себя в каморке, глушить горькую.

О сне, естественно, речи не было, он только делал вид. Вскоре Стас услышал поблизости тихую настораживающую возню, нащупал изуродованной старым ранением левой рукой нож под матрасом, осторожно потянул его к себе. Имея в руках оружие, Легат собирался дорого продать свою жизнь.

По проходу к нему подкрадывались сразу несколько человек. Сердце капитана бешено заколотилось. Однако пороть горячку не следовало, надо подпустить их поближе.

А теперь пора! Стиснув зубы, он сам бросился на зеков: первого, ближайшего, оглушил ударом кулака, вырвав у него из рук удавку в виде скрученного петлёй длинного махрового полотенца, другого – отшвырнул от себя ударом ноги в живот, а двоих оставшихся сшиб с ног самбистками подсечками…

Отчаянной атакой ему удалось сбить кураж с атакующих и вырвать у судьбы еще несколько часов жизни. Теперь Стас готов был драться за каждую секунду бытия.

– Всем стоять!!! Порешу каждого кто приблизится!!!

Угроза была нешуточной – бывший спецназовец обращался с ножом так же уверенно, как опытный хирург со скальпелем, и не сдерживай он себя, на полу бы уже корчились в предсмертных судорогах с полдюжины тел. Правда в темноте и суматохе ближнего боя чья-то рука всё же сумела полоснуть его самого, разрезав футболку и отставив кровавую борозду на груди. И всё же он победил!

Глава 15

Рана на груди Легата всё больше наливалась болью, одновременно каждой клеточкой своего тела он ощущал жизнь. К близости смерти нельзя привыкнуть, зато ты начинаешь ценить каждую секунду. После ночной схватки соседи по камере взяли тайм-аут. Но Стас не испытывал иллюзий: следующая стычка не за горами и его враги обязательно сделают все необходимые выводы из своего поражения и подготовят более скоординированное нападение.

Днём по пути из камеры к прогулочному дворику, рядом ненадолго вновь оказался «Счастливчик»:

– Я же предупреждал, – удручённо напомнил он, – не лезть на рожон! Если бы ты послушал меня… Гарик Маленький – твой последний шанс. Попробуй заручиться его поддержкой.

«Счастливчик» также намекнул, что за стенами тюрьмы что-то не так. Не случайно Кум перевёл всех охранников и прочих сотрудников на казарменное положение: домой после службы никто из служащих тюрьмы не уходит; семьи персонала привезли и разместили в административном корпусе и в примыкающем к тюрьме здании следственного управления.

– Скоро всё тут может измениться, – подмигнул вор, – надеюсь, тогда замолвишь за меня словечко?

Перед тем как уйти «Счастливчик» неожиданно вернул Стасу выигранное им в карты обручальное кольцо.

К моменту появления Легата на тюремном дворе, там уже вальяжно прогуливался Гарик Маленький. Снова в кроссовках Серёги-рэпера, в окружении своих быков – мордастых детин с огромными кулачищами. Они с равнодушным видом поглядывали вокруг: им было все едино, что исполнять в следующую минуту – изувечить кого им прикажет хозяин или проявить почтение к его собеседнику. Поодаль кучковались еще с десяток зэков – вероятно, его пехота. Увидев Стаса, молодой авторитет приветливо окликнул его:

– Как сам? Как спалось? Бессонница не мучила? – весело поинтересовался Гарик: он уже знал о том, что произошло этой ночью – лагерный «телеграф» работал исправно.

Люди Гарика подвели к ним одного из сокамерников Легата. С помощь этого опущенника сокамерники пытались в первый же день организовать подставу менту, чтобы самого превратить его в петушка.

– Этот пидор тебя хотел запомоить?! – глянул Гарик на парня, который стал белее мела.

Стас промолчал, хотя вряд ли стоило проявлять жалость к провокатору. Ведь к запомоенным причислялся каждый, кто хоть однажды сел с ним за один стол, выпил с ним из одной чашки или просто поздоровался за руку. Поэтому прежде чем подойти к любому новичку, тюремный прокажённый обязан объявить о своей «птичьей» принадлежности. В противном случае виновный приговаривается к смерти. Таков жестокий воровской закон.

– Разберись с ним сам! – предложил Гарик. Опущенный покорно ожидал своей участи. Вид его был жалок. Кажется, его звали Рудиком. Хотя считается, что у петухов не может быть человеческих имён – только презренные погоняла.

Гарик нахмурился видя что Легат медлит. И дело было не в наблюдающих за ними сквозь стальную сетку охранниках.

– Я не вор и к вашему блатному миру не принадлежу, – спокойно пояснил Легат. Толстые губы Гарика растянулись в снисходительной улыбке, он пожал плечами и подал знак своим быкам. Сильнейшим ударом в челюсть один из подручных Гарика сбил беднягу с ног и потом долго пинал его ногами.

– Вот тебе пидор! – «гладиатор» старался угодить носком ботинка в разбитое лицо жертвы, на котором кровь смешалась с губной помадой.

Боевик успокоился только тогда, когда Рудик громко захрипел, изрыгнув кровавую пену. Только после этого с наблюдательной вышки раздался вялый окрик и во дворике появилась охрана. Пострадавшего унесли в госпиталь, на этом всё закончилось. Непосредственный участник избиения и его хозяин спокойно удалились к себе в камеру.

Вернувшись с прогулки, Стас устало вытянулся на койке. Едва его голова коснулась грязной засаленной подушки, он мгновенно отключился – сказались бессонная ночь и накопившаяся усталость. В этот раз он вырубился особенно крепко. Этим воспользовались враги. Один набросил ему на лицо подушку и навалился сверху всем телом.

– На ноги садись! Ноги прижми, сказал! – громко шептал кто-то.

Двое тут же запрыгнули ему на ноги, ещё двое держали руки. Капитан яростно бился, пытаясь сбросить с себя убийцу, но тот крепко держал его голову. Ещё с минуту Стас корчился и извивался, перед глазами всё поплыло, мысль стала затихать. Дёрнувшись в последний раз всем телом, он чудом сумел вырвать правую руку и тут же запустил её под матрас. На его счастье убийцы не догадались поискать нож или были так уверены в себе… Стас ткнул душителя в бок и сбросил с себя обмякшего врага, успев привычно удивиться тому, как легко клинок вошел в тело. Следующей жертвой стал здоровяк, сидевший у капитана на ногах спиной к нему. Не делая лишних движений, Легат мгновенно выбросил руку вперёд, обернувшийся к нему на свою беду противник схватился за горло, зашатался и, хрипя, повалился на пол.

– Убил, сука! – выдохнули сгрудившиеся рядом воры. – Коли его! – будто раненый зверь, заревел Димон. – Чё стоите! Ишь какой верткий, падла! Дожимай его, сейчас сдохнет мент!

…Только через двадцать минут дверь камеры распахнулась и ворвавшиеся вертухаи стали растаскивать дерущихся. Стас чувствовал опьянение. И не обращал внимания на многочисленные порезы на своём теле, из которых сочилась кровь, на скорчившиеся тела на полу, на побои охранников. Он живой! Хотелось поднять руку до лба и трижды перекрестился, но ему тут же заломили руки за спину.

Когда Стаса втолкнули в кабинет к оперуполномоченному Жгутову, тот на пару секунд оторвался от своей писанины и поднял на него вопросительные глаза: на Легате была разорвана одежда, руки и шея в порезах, а через всю грудь справа налево протянулась кровавая борозда.

– Хорош, – протянул опер насмешливо, впрочем, чувствовалось в его словах плохо скрываемое уважение.

Налюбовавшись на поразительно живучего везунчика, опер пообещал несговорчивому бывшему коллеге карцер на неделю, а в перспективе новое обвинение по статье за убийство и нападение на сотрудников охраны.

– Я всё знаю про тебя. Теперь гарантированно отправишься на строгий режим годиков этак на пятнадцать, – устало объявил опер. – Так что напрасно ты, капитан, отказался сотрудничать.

Но Стас лишь ухмыльнулся в ответ на угрозу, он презирал тюремного особиста и даже не пытался это скрывать.

– Всё хорохоришься, капитан? – откинулся на спинку стула Жгутов. – Только офицерские замашки пора бросать: в зоне любой солдат-первогодок будет тебе «гражданин начальник». А для воров ты вообще грязь.

– Ничего, и с войны кому-то везёт целёхоньким вернуться и в лагере люди живут – усмехнулся Легат.

Глава 16

После разговора с опером, Стас приготовился к тому, что его могут надолго посадить в карцер. Или того хуже – кинуть в «пресс-хату» к отмороженным бандитам, чтобы они сломали его. Вместо этого произошло совсем необъяснимое. Что-то в головах у начальства переменилось, потому что вместо холодной одиночки или ещё более жуткого гадюшника его переселили в привилегированную камеру, где сидели обвиняемые по экономическим статьям – солидные, чистоплотные люди.

Новая камера не была переполнена, здесь было светло и много воздуха. Жили здесь спокойно, не мешая друг другу. Велись тихие интеллигентные разговоры (естественно никакого мата) так чтобы не мешать соседям. Из развлечений шахматы, книги. Имелся даже телевизор. После обеда непременный дневной сон. Большую часть дня в камере было непривычно тихо – кто-то спит, кто-то читает. Одним словом, курорт после ада.

На прогулку обитателей привилегированной тюремной камеры выводили дважды в день и на более продолжительное время. Обычно, это делалось так, чтобы «чистая публика» не пересекалась с уголовным отребьем. Никто из новых соседей никогда не отказывался от прогулок, степенно накручивая дистанцию по тюремному двору. Люди в основном средних и даже преклонных лет, привыкшие к домашнему комфорту, они с трудом переносили даже столь относительно мягкий режим, а во время прогулки можно было растрясти и размять застаревший остеохондроз, подышать свежим воздухом.

Сосед Стаса по нарам, скрюченный ревматизмом и многими хроническими болезнями старичок, до ареста служил бухгалтером в известном столичном театре и вместе с его художественным руководителем погорел на афёре с бюджетными деньгами. Им обоим было предъявлено обвинение в мошенничестве в особо крупном размере, но худрука поместили под домашний арест, так как он был известен как «знаковая фигура российского театра» и за него могла заступиться мировая общественность, а никому не известного главбуха упекли до суда за решётку.

Старик был так подавлен всей этой ситуацией, что не мог больше ни о чём ни думать, ни говорить, как о предстоящем ему суде. Он был так расстроен и убит неизбежным, как он считал, суровым приговором, словно ему грозил расстрел или бессрочная каторга.

– Я чувствую, Стасик, что скоро умру, и мои бренные кости похоронят в безымянной могиле, – вздыхал он.

«Мне бы твои проблемы» – думал Стас, и утешал соседа, что вряд ли ему вообще дадут лагерный срок, учитывая его почтенный возраст. Скорее всего, дело кончится условным приговором и штрафом…

Странно, но даже в этом тюремном раю Стасу не спалось. В голову лезли тяжёлые мысли. А тут ещё воспалилась рана на груди. Надо после завтрака попроситься к врачу.

Среди ночи за окном прогремели выстрелы, стреляли за стенами тюрьмы! Несколько автоматных очередей, потом минут десять спустя снова, и снова. И это не в какой-нибудь Сирии, а в Москве!

Чтобы отвлечься от тяжёлых мыслей, Стас решил почитать. От соседа ему попал в руки старый номер журнала «Наука и жизнь» шестимесячной давности со штампом тюремной библиотеки. Листая страницы, Стас наткнулся на заинтересовавший его материал о работе объёдинённой экспедиции учёных, которые проникли в удалённый от цивилизации горный район на границе Индии и Китая. Экспедиция проводилась под эгидой МГУ, но в неё вошли ведущие учёные таких московских ВУЗов и НИИ, как институт археологии РАН, Институт биологии и других.

Учёные изучали древнюю пещеру (точнее целую подземную систему пещер), которая была открыта совсем недавно. Там могли быть места, куда ранее вообще не ступала нога человека. Благодаря специальному снаряжению можно было заглянуть в природные тайники.

Поскольку в обнаруженных по соседству наскальных сценах доминировали изображения оленей, то археологи решили назвать пещеру «Оленьей». Правда охотились предки современных индейцев не только на оленей. На некоторых рисунках одни люди убивали и пожирали себе подобных. Впрочем, охотники выглядели не совсем людьми… древние художники попытались изобразить процесс загадочной трансформации человека в нечто совершенно иное… По словам учёных, у местных племён об этом месте ходит множество жутковатых легенд. Аборигены избегают даже приближаться к входу в пещеру, считая её воротами в ад. Но для современной науки такие суеверия бывают очень полезны, ибо служат дополнительной гарантией стерильности природного инкубатора микроорганизмов.

Осторожно – шаг за шагом продвигаясь в тёмные глубины, ученые брали пробы грунтов, вод, настенных и потолочных наростов, делали соскобы с костей древних вымерших животных. Образцы собирали в стерильные пробирки. Именно так наука добывает сегодня новые виды антибиотиков, против которых опасные инфекции ещё не выработали устойчивости. «Поэтому такие экспедиции „в подземный космос“ имеют очень большое значение для человечества – писал автор статьи. – Фактически учёные находятся на передовой науки, делая всё, чтобы ужасные эпидемии прошлых веков, такие как чума, холера, опасные формы гриппа снова не собрали многомиллионную страшную дань с человечества».

По словам одного из участников экспедиции, Павла Елизарова, младшего научного сотрудника Института вирусологии им. Д. И. Ивановского РАН: «Мы давно хотели присмотреться к этой пещере, которая оставалась нетронутой на протяжении тысячелетий, повнимательнее и проверить, не обитают ли здесь какие-то неизвестные пока науке субстанции. И Оленья пещера практически сразу стала раскрывать нам свои богатства. Здесь действительно сформировалась уникальная микрофлора. Мы словно попали в пещеру Али-бабы».

Биологам удалось обнаружить ЖИЗНЬ, запертую внутри 50 000-летних кристаллов. Эти причудливые микробы были найдены «дремлющими» и как полагают специалисты, живут они за счет минералов, таких как железо и марганец. Ученые обнаружили около 100 различных организмов. Девяносто процентов из них – прежде небыли известны науке.

«И всё же главные открытия ещё впереди, – бодро сообщал в финале автор статьи. – Теперь главные устремления учёных направлены на подземное озеро под названием „лунное молоко“. Правда пока все работы приостановлены. Вот что рассказал в интервью нашему журналу научный руководитель экспедиции, профессор Дмитрий Иванович Вознесенский:

– Я принял пока непростое решение временно законсервировать рабочую зону, чтобы застраховаться от неприятных сюрпризов. Нам нужны новые специалисты и дополнительное оборудование… Надеюсь, через год мы вернёмся сюда».