Текст книги "Дорога камней"
Автор книги: Антон Карелин
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)
5
Меч снова врезался в доспех, искристо взвизгнул, отскочил, оставляя неровную вмятину на украшенном травлением металле; Лагер дёрнулся вправо, одновременно отступая назад. Большой молниеносно прикрыл его, и все старания Фрадина и Керье свелись на нет, – хотя внешнюю защиту им дважды удалось пробить.
Вновь посыпались искры, когда первая пара стала атаковать; клинки носились с ошеломляющей быстротой, сталкиваясь и разъезжаясь, отскакивая, иногда даже проникая сквозь восходящие и нисходящие потоки веерных, блочных, маятничных защит, но не принося ни той ни другой стороне ощутимого вреда; ветер свистел, располосованный сверху донизу, вдоль и поперёк. Месрой и Глаад наблюдали каждый со своей стороны, готовясь в случае смерти любого из бьющихся или краткого хлопка узких, хрупких ладоней вступить в схватку немедля.
Принцесса сидела задумавшись, подперев подбородок рукой, похожая на тринадцатилетнюю школьницу, уютно устроившуюся в широком кожаном кресле с высокой спинкой. Укрытая тяжёлым темно-коричневым пледом, она пребывала в задумчивости и шерстяном тепле.
Поединок Драконов, длящийся непрерывно уже полтора часа с неправильной сменой пар, так ни к чему и не привёл. Ни один из них не упал на мраморный пол, обагрённый кровью или хотя бы отброшенный, не устоявший на ногах. Впрочем, как считала Принцесса, это вовсе не говорило о воинском совершенстве её телохранителей; ей это напоминало лишь о том, что они слишком хорошо знают друг друга. Ещё о том, что арсенал их приёмов и стилей становится слишком узок, – хотя у каждого сил и умения достаточно на два-три десятка гвардейцев, даже дворцовых. Быть может, больше: немалую роль здесь играло снаряжение, на каждого из них стоящее примерно по тысяч тридцать – тридцать пять. Однако теперь все это значило не слишком много.
Никогда ранее не было даже намёка на случай, в котором слаженное, многим превосходящее обычное человеческое, мастерство шестерых Драконов оказалось бы недостаточным. Теперь такой случай произошёл. Один– единственный противник сумел противостоять пятерым, в срок меньше восьми секунд убить двоих из них, не получив ни единого удара.
И Принцессе было в высшей степени наплевать, каков был этот противник, и насколько большим преимуществом перед Драконами он обладал хотя бы по праву рождения и по крови, наполняющей гибкое, сильное тело. Готовясь к тому, чего она желала добиться, оставлять положение вещей неизменным Инфанта не могла; в короткие сроки ей предстояло исправить все допущенные и ещё возможные ошибки. Она умела использовать каждый полученный урок.
– Хватит! – хлопнув в ладони, приказала она, внимательным взором следя, насколько быстро отреагировал каждый из четверых. Как всегда, Большой задержался на краткий миг, не сразу справившись с алым маревом, застилавшим его сознание тем сильнее, чем яростнее и продолжительнее был бой. Худой, скелетообразный Фрадин в мешковатой одежде поверх узкого, облегающего тело чешуйчатого доспеха был, как обычно, быстрее всех. Выстроившись в неровный ряд, телохранители, тяжело, размеренно дыша, приблизились на несколько шагов.
– Что это? – с лёгким гневом спросила она, прищурившись, глядя на них, пуская в голос едва заметную, ядовитую насмешку. – Что это, я спрашиваю?!..
Лагер посмотрел на неё, вытер рукавом пот и упавшим голосом ответил:
– Ничья.
Принцесса рассмеялась, и колокольчик её смеха лёгким дробящимся эхом разнёсся по светлому залу.
– Ты знаешь, как умиротворить меня, Лагер, мой шутник, – улыбаясь, заметила она. – О-о, птенчики мои. Я не сержусь. Вы показали весёлый, темпераментный и звонкий спектакль. До сих пор в ушах у меня звенит, а перед глазами прыгают искры, но... – Улыбка её улеглась, взгляд посветлел и остыл. – Но этого недостаточно. И все вы знаете почему.
Она смотрела на них, стоящих закруглённым рядом с опущенными мечами и кинжалами, усталых, вспотевших, дышащих все спокойнее и ровнее, обвела долгим взглядом с королевским прищуром. Они молчали. Каждый из них, разумеется, понимал, о чем идёт речь. Катарина сжала губы, вспоминая тот страшный, неожиданный и кровавый миг, имевший место не так давно. Шесть дней назад, в ночь с 17 на 18 июля, у дома независимого Мастера Ральфа Керби. В вечерний час, когда столица была уже спасена от пожара и когда столичное Око отыскало Вельха Гленрана, бегущего из Дэртара вместе с Даниэлем, – с тем, кто был так необходим ей, ей одной.
Она схватила Драконов, мгновенно перемещая их туда и ступая за ними вслед. Ей нужны были Даниэль и Гленран, нужны были оба, и обоих она намеревалась получить.
Но судьба распорядилась по-иному.
Катарина ждала их у дома независимого Мастера, меж двух высоких каменных стен, ведущих к дубовой двери и тупику.
Белоснежная, сверкающая в полутьме, она одиноко стояла и смотрела, расслабленно опустив тонкие руки вдоль стройных, высоких бёдер.
Мужчины остановились, как только увидели её, и замерли, ошеломлённые, не зная, как поступить, застыли в десяти шагах, у самого входа. Взгляд Принцессы упирался Даниэлю прямо в лицо.
Единственный достойный боя кинжал к этому времени снова был у аристократа, тот видел только светлое пламя в любимых глазах, смотрел на неё, едва дыша, а потому не расслышал тихих и чётких шагов, навстречу которым пружинисто обернулся Гленран.
Они стояли здесь – все шестеро – с обнажёнными мечами.
– Вперёд! – скомандовал Лагер, обращаясь к пленникам и сам делая краткий шаг.
Гленран усмехнулся уголком рта. Даниэль вздрогнул, с трудом отрывая взгляд от Неё и растерянно оборачиваясь.
Увидел блестящие в темноте клинки. Глубоко и прерывисто вздохнул. Вельх подумал, что сейчас этот влюблённый юноша должен раз и навсегда все для себя решить.
Даниэль не смотрел на Драконов. Отрицательно качнув головой, он медленно и внешне спокойно вынул из ножен свой кинжал.
– Мы уйдём, – сказал он.
– Я не дам вам уйти, – расслабленно, равнодушно и, как показалось Вельху, с некоторой печалью сказала она; голос её всколыхнул что-то в глубине каждого из них, – потому что каждый из вас нужен мне. Мне нужны твоё тело и его преданность в обмен на мои покровительство и защиту, – тут она посмотрела в сторону Вельха, отчего у того прошёл по коже мороз.
– Тебе предоставляется прекрасный случай, Гленран, – сказала она, – убей его и переходи на мою сторону. Уж защитить тебя от Гончей я сумею.
Вельх внимательно посмотрел на Даниэля. Тот не обратил на него никакого внимания. Он продолжал изучать лицо Принцессы. Наверное, прощался с ним навсегда. Гленран с неожиданно острой тоской поразился тому, как глубока и слепа может быть эта странная и страшная любовь.
– Ты зря, – кашлянув, сказал он Даниэлю, – ищешь в ней что-то человеческое. Она – будущая Императрица, и, в идеале, не может зависеть ни от кого. Потому она и терзает тебя – только чтобы показать остальным и себе, что абсолютно свободна, даже от того, кому в своё время отдалась.
Удар, возникший из ниоткуда, мгновенный и бесшумный, сотряс все его сильное тело; Вельх не устоял на ногах, рухнул, как подкошенный, на колени, скрипя зубами от боли. Принцесса при этом даже не шевельнулась. Только внимательно смотрела на него, и в глазах её мерцала умильная, улыбчивая насмешка.
– Мне нравятся смелые, – улыбнулась Принцесса, – но я презираю глупых.
Сзади раздался негромкий утробный смех Большого.
– Интересно, – спросила Инфанта, рассматривая Вельха с ласковой насмешкой и удивлением, – что мешает тебе перейти на службу ко мне? Идеалы? Принципы? Наплевательское отношение к смерти? Или уверенность в том, что сможешь одолеть Адскую Гончую?
– Жалость, – ответил Вельх, не задумываясь.
Судя по взгляду на Даниэля и по едва заметно изменившемуся выражению лица, Принцесса поняла его. И неожиданно вздохнула.
Остальные молча ожидали её окончательного решения.
– Итак, Гленран? – спросила Катарина, и по её тону Вельх понял, что Высокая предлагает ему спасение в последний раз.
Он вытащил из-за пояса отнятый у кузнеца кинжал и открыто усмехнулся. Принцесса прикрыла глаза. Ресницы её дрогнули, словно в сомнении.
– Убейте их, – тихо сказала она. И растворилась в ночной темноте.
Вельх рванулся вперёд, одновременно разворачиваясь в сторону шестерых Драконов, зная, что успеет уйти от мечей, но, разумеется, не от крошечных отравленных дротиков Глаада; однако ожидаемой боли в спине не возникло; наоборот, сзади разросся хоровой выдох изумления, мгновенно перешедший в бешеный звон сталкивающейся стали.
Обернувшись после длинного прыжка, оказавшийся у самой стены, Вельх увидел, как все телохранители, кроме Лагера, развернулись в сторону атаковавшей их размытой, неописуемо быстрой тени. Это не был Даниэль: юный аристократ сейчас лишь вскакивал на ноги, сжимая в руке отцовский кинжал, – это был кто-то другой, – и по молниеносным, нечеловечески быстрым, ускоренным в несколько раз движениям, Вельх внезапно узнал, кто спасает Даниэля и его.
Но времени рассмотреть, как пятеро сражаются с одним, у него не было; лишь краем глаза увидев, как врезается в стену и начинает сползать по ней высокий худой Фрадин, лицо которого вспухало алым пятном, Вельх бросился вперёд.
Лагер ударил косо, сверху вниз, и Даниэль едва успел подставить под удар кинжал; однако удар был сильнее защиты, и практически проломил её. Лагер пнул юношу ногой, отчего тот упал, распластываясь на камнях... и вонзил свой меч во мгновенно окутавшую Даниэля темноту.
Отшатнувшись, на краткий миг замерев с ошеломлённым прищуром на лице, старший телохранитель Катарины зло ощерился и, не обращая внимания на юношу, ускользнувшего вновь, защищённого мерно плескающейся вкруг него тьмой, ринулся вперёд – прямо на Вельха.
Даниэль, которого окружала волнующаяся, полупроницаемая темнота, тело которого холодили мятущиеся вкруг него тени, отрешённо видел, как в кроваво-стальной многоклинковой мельнице четверо Драконов превращаются в троих, слышал, как хрипит ухватившийся за горло Большой, оседая на каменную мостовую, как булькает выскакивающая толчками кровь; затем из общего лязганья, полного вскриков и звуков быстрых, лихорадочных шагов, родился странный, долгий, звенящий, пронизывающий даже камень стен Стон, от которого замедлялись движения, ослабевали руки и ноги, гудела и кружилась голова, – а в этом звуке прозвучали тихие шелестящие слова неоспоримого приказа:
– Разойдитесь.
Телохранители, практически не помедлив, подчинились ему, пригнувшись, подрагивая кончиками обнажённых мечей. Лагер, который так и не успел столкнуться с Вельхом, отступил с искажённым напряжением лицом.
Тот, пришедший, облачённый во все чёрное, в чёрной кожаной маске, с волосами, стянутыми в короткий чёрный хвост, с двумя алеющими и серебрящимися мечами – длинным и коротким, в правой и левой руках – также отступил. В шагах его чувствовалась насмешка.
Принцесса, проявляясь в шаге от стоящего у стены Даниэля, шагнула из тени в полусвет расцветшего над столицей особо яркого фейерверка.
– Ты, – сказала она высокому воину в чёрном. Голос, казалось, был клеткой для беснующихся внутри неё чувств. Она неотрывно смотрела то на него, то на трупы Фрадина и Большого. Казалось, сейчас она легко-легко двинет рукой, и в узком проулке взметнётся убийственный, всепожирающий огненный смерч, сметающий все на своём пути.
– Убери их, – в тон ей ответил Он. В голосе Его было не меньше силы.
Вельх заметил, что у Глаада, Месроя и Керье дрожат руки, по лицам их течёт пот, а в глазах застыл глубокий, всепоглощающий страх. Они понимали, насколько близки были тремя мгновениями назад...
Принцесса колебалась несколько секунд. Пальцы её, внешне спокойные, едва заметно трепетали, словно повторяя снова и снова один и тот же набор знаков', каждый из которых по силе превосходил обычное заклинание смертного чародея, и, кажется, мог мгновенно стереть с лица Земли любого из стоящих здесь.
Но ни один из знаков так и не был применён. Возможно, так захотела сама предусмотрительная Принцесса, возможно, и для неё это было неожиданностью, однако именно в этот момент ожило её бриллиантовое кольцо. И очень тихие, едва различимые слова потрясли каждого из стоящих здесь даже больше, чем все произошедшее до сих пор.
– Ваши Высочества Катарина и Краэнн дель Грасси! – взволнованно и судорожно вещало кольцо. – Его Величество Император Эйрканн Среброокий желает видеть вас в Галерее. Немедля!
Брат и Сестра переглянулись. Что-то промелькнуло в воздухе между ними. В этот момент они казались близнецами, сросшимися в одном порыве, едиными мыслями и сердцами, – союзниками, желающими одного и борющимися против общего противника, общего для обоих непобедимого и чрезвычайно опасного врага.
Затем Краэнн бессловно исчез, а Катарина, не глядя на Даниэля и Гленрана, торопливо сотворила сложный, много раз пересекающий самого себя Знак, указав в нем на каждого из своих людей, и вместе с четверыми, оставшимися в живых, и двумя трупами исчезла в лёгком синем сиянии.
Вельх успокоил рвущееся из лёгких резкое, неконтролируемое дыхание. Посмотрел Даниэлю, потерянно и одиноко стоящему у стены, в глаза. И деревянно, ещё не до конца спокойно, сказал, указав на дубовую дверь:
– Нам туда.
Юноша помедлил несколько ударов сердца, словно приходя в себя и выплывая к звёздам из-под тяжести нескончаемых пенных валов. Затем ответил странной, слабой улыбкой на этот взгляд.
– Вельх, – сказал он, – только у меня такое ощущение или ты тоже чувствуешь, что нам сейчас ни в коем случае нельзя покидать её?
– Оставь её, – устало покачал головой Гленран, – она не стоит твоих...
– Я имею в виду не Принцессу, – странным тоном возразил Даниэль, – я имею в виду Империю. Что-то очень нежданное близится... Что-то непонятное творится... Мне кажется, уже очень скоро ей предстоит страшное потрясение, и мы ничего не знаем о нем, – но мир не может оставаться таким, как есть... О чем ты сейчас думаешь?
Вельх неожиданно вздрогнул. Он не понял, откуда к нему пришло осознание правдивости сказанного юным аристократом, но опыт подсказывал ему, что раз дело дошло до открытого столкновения между воинами Принцессы и бывшим его Повелителем, уже очень скоро может начаться жестокая, неостановимая и кровавая внутренняя война.
– Нет, – сказал он наконец, – сейчас мы с тобой абсолютно ничего не можем сделать. Ещё одна встреча – и мы умрём. Более того, я погибну примерно через час, то есть как только Принц спустит Гончую, и она настигнет меня. Ты, возможно, продержишься дольше, но Принцессе нужен твой труп. Думаю, до тебя Ему никакого дела нет, и сейчас ты спасся только по счастливой случайности. Не знаю, по каким причинам Его Высочество делает это, но Он желает, чтобы я попытался избежать смерти. Поэтому давай не терять времени. Ральф Керби нас уже ждёт.
– Вельх, – тихо обратился к нему Даниэль, когда они подошли к двери и телохранитель уже протянул было руку к золочёному кожаному шнурку, – как ты думаешь, мы сможем встретиться потом?.. Чтобы вместе помочь ей?
– Мне кажется, – глядя на него, серьёзно и очень по– мальчишески светло добавил юноша, не дожидаясь ответа, – нам нужно как можно скорее вернуться сюда. Как только мы сможем чем-нибудь ей помочь.
Гленран не стал уточнять, кого именно он имел в виду. Пожав плечами, он неожиданно даже для самого себя стянул с правой руки своё золотое с рубином кольцо и протянул его этому несчастному мальчишке.
– Возьми, – сказал он, – может, его цена будет притягивать меня к нему даже через весь континент, и когда-нибудь мы сможем встретиться снова... Спасём её на пару.
* * *
Он не знал, насколько серьёзны и пророчески его шутливые слова. Потому что был человеком, неспособным предугадать своей судьбы, – и уж тем более судеб великой Империи.
Но Даниэль, услышавший Вельха и принявший из его рук рубиновое кольцо, почему-то не улыбнулся телохранителю в ответ.
Он протянул руку и дёрнул позолоченный шнур.
6
– Вы помните, конечно, – сказала Катарина, в упор рассматривая подошедших Драконов, глядя в бледное лицо Фрадина и красное Большого, срочное оживление которых закончилось лишь два дня назад, и в сравнении со всеми предыдущими, при которых Принцессе довелось присутствовать, включая попытку оживления Давир Брана три года назад, прошло очень, очень мучительно. – Помните, – повторила она, – как впятером уступили ему одному.
Телохранители молчали. Катарина вздохнула, глядя на своих мужчин сочувственно, но скрывая сочувствие за маской жёсткого недовольства. Девушка знала: каждый из них сильнее страшился не повторения той жуткой боли, а позора, связанного с поражением. Немилости Её Высочества. Холодного взгляда и любого из упрёков, связанных с горячей пеленой жгучего стыда.
Несмотря ни на какую дрессировку, перед своей Принцессой Драконы иногда походили на выщипанных до синевы чуть трепыхающихся полумёртвых кур.
– Что за лица? – воскликнула Принцесса, недовольная их виноватыми гримасами. – Где вы витаете, черт возьми?!. Керье, в чем беда, скажи хоть ты!
– Хм, Ваше Высочество... – кашлянув, ответил невысокий крепыш, исподлобья поглядывая на Принцессу, – мы переоценили себя. Не ожидали.
– Глупости! Это я переоценила вас, а не вы. Это я не ожидала, что вмешается брат, а не вы. Вы в любом случае не могли этого ожидать; потом не могли ничего сделать – только бежать... – Она вздохнула, опуская голову, и негромко добавила: – Плохо именно вот это «ничего».
– Магия, – выразил общее мнение Месрой, украшенный косым шрамом через все лицо и маленьким свежим – на шее, у самой артерии, застывшим крошечной бледной чертой. – Он превосходил нас в скорости по меньшей мере вдовое, с этим мы ничего поделать не могли. Его мечи прошибали все наши защиты, а наши, – тут он запнулся, – я думаю...
– Ты думаешь?.. – издевательски переспросила Принцесса, даже привстав в кресле и не удерживая сползающий на пол плед; глаза её выразительно сияли. – Ни один из вас ни разу не достал его, чтобы проверить это; то, что он пробивал вас, неудивительно. Слишком многое эта чёртова магия значит в нашем цивилизованном мире, за последние семь столетий переросла и искусство, и науку. Она используется везде – в дрессировке быков, засеве полей, мытьё полов и уж тем более в воинском мастерстве. В искусстве войны великой Империи. Впрочем, об этом довольно много писали философы; в частности, мой обожаемый учитель, спасибо ему за все...[4]4
«Если представить спираль, по которой развивается человечество, с точки зрения освещённого в данном разделе принципа дуалистического, и вспомнить блестящую теорию Гауссона «О ведущей деятельности», кратко отображённую мною в первой главе, весь мир нынешний оказывается перевёрнутым с ног на голову. Не разность между слоем смертной плоти, костной материи и слоем высокого, духовного, принадлежащего Богам, движут нашим сознанием на данном, современном витке, а противоположность меж материальным и Магическим, что все более завладевает умами и жизненным пространством, насыщая его.
В самом деле, Магия за последние несколько столетий развилась наподобие науки, из непредсказуемого проклятия Хаоса превратившись в сферу вполне структурированной деятельности, став занятием весьма респектабельным, хотя все ещё опасным несравненно даже с той же алхимией, и уступая, быть может, только политике. Маги из одержимых, сумасшедших и непримиримо отвергаемых постепенно превращаются в весьма уважаемых и желанных во всяком деле персон.
Я снова хочу подчеркнуть, что наступает время Магии Просвещённой, что отныне – и, быть может, навсегда – она будет включена в мировой прогресс, впрочем, оставаясь при этом занятием лишь для цивилизованных и очень богатых (иные расходы на магические изыскания порой превышают всякое разумение).
Высказывание моё, каким бы диким оно ни казалось, мне представляется абсолютно бесспорным: ибо если с помощью сил, лопате не подвластных, можно получить то, что нам было продемонстрировано в ходе сокрушительной войны с Чёрной Ордой, ни Император Эйрканн дель Грасси, ни Совет, ни князья, ни бароны, ни новообразованный Конклав со своим Главой, ни даже простой люд не допустят, чтобы могущество, явленное столь ярко, ныне было из рук человеческих даром упущено.
Но практическое использование сил магических в делах военных – далеко не предел того воздействия, которое волшебство может оказать на научный прогресс. Магия с одинаковым успехом может вызывать огненные столпы и повышать надои у коров; и если в военные времена выгодным и аксиоматичным было первое, то сейчас, в месяцы мирные, когда всеми нами руководят голод и разруха, обстоятельства будут диктовать именно такое, чисто прикладное использование волшебства. Более того, этот процесс уже начался. Если мы обратимся к столичным хозяйственным документам, увидим, что ещё в феврале года 1-го по новому летосчислению некая Мария Бельт, владелица нескольких гостиниц в городах, близких к строящейся столице, и свыше двух десятков таверн, раскиданных в центральной части Империи, обратилась сначала в Конклав, а после отказа тамошних Мастеров – к Мастерам независимым, с предложением оплатить изыскания, если те будут исследовать интересующий её предмет: создание только для её предприятий небьющейся глиняной посуды и возжигание негаснущего огня в очаге, требующего как можно меньше дров! Когда практическое решение данных вопросов было найдено меньше месяца спустя, судьба Магии в нашем просвещённом мире была навсегда предрешена.
Именно с этой поры великая, таинственная, непознанная и внушающая трепет Сила стала все чаще и шире использоваться на улучшение ремесленных, хозяйственных и аграрных поделок, – и по сути своей, данное использование должно в итоге принести пользы ещё более, чем военное.
Целью нашего труда является, конечно, не исследование подноготных причин постепенного и многим кажущегося феноменальным сращения Магии и хозяйства (вроде брака по любви между Единорогом и кобылой). Нет, наши взгляды и интересы простираются гораздо выше черепичных крыш и во много раз глубже уходят в землю; мы исследуем развитие духовности нашего столь многорасового сообщества.
В третий раз я желаю повторить, и прошу простить меня за настойчивость: наступает время, когда на смену дуализму привычному, двигавшему нашу цивилизацию вперёд многие годы, приходит новый дуализм, усложняющий всеобщую схему: слияние и борьба противоположностей – мирского и Магического (хотя Божественное остаётся с нами, отчасти переходя в разряд привычного, родного, отчасти нависая над дуалистической схемой, триумвируя её). А так как развитие Магии идёт чётко социализованным путём, вместе с преобразованием государственности всей центральной части материка, принятием волшебства государством на общем сборе правителей при Дэртарийских холмах и утверждением Императора (Имя Его и так свято, без наших никчёмных похвал), будущее у данного процесса весьма многообещающее.
В следующем параграфе данной главы мы рассмотрим, в чем же проявляется новый дуализм, и к чему он может всех нас привести...»
Из «Примулы Магии» Рймуса Ленари, старшего мастера школы материалистического гностицизма. Впервые издано во 2 году ВЛ.
[Закрыть] – Принцесса насмешливо и вместе с тем недовольно молчала, опустив голову, лбом касаясь прохладной темно-коричневой кожи, которая ещё не успела согреться первым лучом дневного тепла.
Недовольство в ней созрело, выливаясь в резкую гримасу, исказившую юное лицо, во мрачный возглас:
– Если один-единственный, слабенький покров размытости внешнего облика может полностью изменить весь ход поединка между двумя равными противниками, практически предрешая его, что говорить об арсенале, который за три года непрерывных покупок собрал наш воинственный Краэнн... Каждый из вас по деньгам стоит вдесятеро меньше, чем на нем одном навешано только иммунностей и защит; не говоря уж о том, что он, как наследник крови, получает все это от Пятерых, чьё могущество не чета независимым Мастерам...[5]5
«Помни, о величавый, светоносный наследник или юный эрл с регалиями прославленных отцов, о широких мраморных ступенях, ведущих к Высокому Трону; помни о них, когда просыпаешься и когда спишь, когда прилежно учишься и когда познаешь то, что в классах не преподают, помни в позорном падении и когда защищаешь высокую честь. Помни и знай каждую из них: от низшей, на которой стоят младшие распорядители, высшая челядь и помощники секретарей, до высшей, на которой восседают прямые Наследники Крови. Выучи наизусть, впиши себе в память, вонзи в своё тело, влей густым соком в свою алую или серебряную кровь каждую из этих ступеней, чтобы помнить и знать, что положено дилану или истопнику и что вменяется им в обязанность, какие права есть у среднего сына любого из старших родов и как должен приветствовать Императора всякий из отцов приближённых семей.
Только храня в своём сердце все нижеследующее, ты будешь избавлен от насмешек, глупости и позора, которые сопутствуют тупицам и неумёхам; вращаясь в свете, ты станешь наполовину неуязвим. И только тогда ты поймёшь, что есть верх, а что есть низ, и сможешь увидеть небо, стопами оставаясь на земле.
2.12.14. Также, согласно данному разграничению и следуя пункту 2.1.1., где говорится, что каждый из приближённых к Высокому Двору должен пользоваться услугами челяди, обслуги и приближённых круга, соответствующего его положению, каждый из Наследников Крови имеет право получать любые магические услуги и одолжения, включая покупки заклинаний и вещей от самих Высших Мастеров Малого Совета Конклава и всеми, кто ниже их, в то время как Император может обращаться за своими нуждами прямо к Главе».
Из «Полной Рестрикции Высокого Двора» магистра Яну– ша Гленна Бейля де Пейрака.
[Закрыть] – Она выбралась из огромного кресла (телохранители подались назад, расступаясь, длинные тени их скрестились и разошлись), отвернулась и подошла к стрельчатому, вытянутому окну с матовым узором-окантовкой поверх прозрачного, чистого стекла. Несколько мгновений смотрела вперёд, на вытянувшийся во все стороны заоблачный простор.
– Небо сегодня слишком хмурое, – едва слышно произнесла она, – скоро, что ли, будет дождь?..
– Судя по облакам и ветру, нет, – прошелестел у самого уха Нож, – будет гроза, но столицы не тронет. Пройдёт мимо. Шагах в пяти.
– Каков же шаг у многоликой грозы? – мысленно спросила Принцесса, отвратительное настроение которой снова пытались улучшить.
– Миля, Ваше Высочество, – подумал убийца в ответ, – непостоянная воздушная миля. То расстояние, которое стремительная гроза преодолевает за час.
– Ну и огромная она, эта миля, – усмехнулась Принцесса, прищурившись и неожиданно остро желая ощутить сильные мужские руки на талии и бедре, широкую грудь, на которую можно откинуться и опереться, ощущая упругую мощь, чувствуя волнующий жар. Едва заметно алея от чувства, вылезшего из-под плит холодного спокойствия– расчёта непослушным живым ростком, Инфанта улыбнулась. Губы её потеплели. Что это было? – подумалось ей. Быть может, желание хоть на миг обладать кем-то, кто способен принять всю тяжесть, лежащую на этих юных плечах, желание уснуть и проснуться уже другой?..
Другой?..
Улыбка поблекла.
Взявшись за створки, Принцесса распахнула окно, и свежий ветер влетел в зал, овеяв её прохладой. Короткая юбка школьницы, длинные волосы, не убранные и не собранные никак, широкие рукава тонкой накидки взлетели, затрепетали под сильными, обжигающими струями, превращая девушку в птицу. Мелькнули обнажённые бедра Катарины, приоткрытые взволнованным всплеском, показалось и белое кружево, тонкие линии краешка тайны на нежной загорелой коже, приоткрытой на малый миг. Телохранители молча смотрели. Им иногда выпадало увидеть её такой, о какой не каждый осмеливался даже мечтать.
Мгновение погасло, разбившись о сотни спешащих вслед за ним; в такие минуты неожиданного, поразительна краткого, блаженного спокойствия, когда можно забыть обо всем, не смотреть ни на что, любой начинает ценить уходящее, с тоской заглядывая ему вслед.
– Итак, – развернувшись, сказала Принцесса, и в лице её каждый заметил неуловимый остаток ускользающей, растворяющейся печали, проявления которой позволялись Инфантой столь редко; затем голос её обострился, ожесточился, охладел.
– Хватит тянуть время, – продолжала она. – Пора начинать. Вы, чернокрылые, всегда были лучшими и слишком к этому привыкли. Быть может, каждого из вас поодиночке превосходил и превосходит Гленран, может, нет; в любом случае он сейчас далеко. И никогда ещё не было случая, чтобы пятеро из вас не справились с одним, кто бы он ни был. Что это значит? Значит, вы никогда с усердием не тренировались биться специально против одного. Я имею в виду, против этого одного. Потому что из всех остальных в известном мне мире сравниться с вами могут лишь двое: высший Алый Рыцарь храмов Госпожи и один семидесятипятилетний старик.
Они молчали, внимательно слушая и ожидая. Инфанта никогда ничего не говорила просто так; читая свою мораль, она уже знала, что и как предстоит сделать всем шестерым; и каждый был готов начать прямо сейчас, не раздумывая, повинуясь её словам.
– Мой милый братец вмешался, чтобы уберечь от нашего гнева своего непобедимого бойца; судя по обстоятельствам, он выступил практически спонтанно, и вмешательство его не было подготовлено. Вы пребываете в ошеломлении до сих пор и по-прежнему считаете, что он победил без единой потери. – Голос её хлестнул по мрамору и стеклу, по воинам, стенам и потолку: – Почему вы не правы?!
Накатило и сорвалось краткое молчание, лишь ветер сипел за окном.
– Даже так он выдал часть из того, на что способен, – помедлив, видя, что другие молчат, ответил Керье, приглаживая рукой короткий, непослушный тёмный вихор. – В любом случае мы уже знаем, что при внезапной атаке нам с ним не тягаться, и что его клинки проходят сквозь все защиты, которыми мы снабжены... Но я уверен, наша Госпожа увидела большее, и её проницательность приведёт к иному исходу... в следующий раз.
– За что я люблю тебя, Керье, – усмехнулась Принцесса, как горячий нож сквозь на глазах тающее масло, двумя плывущими шагами преодолевая остывающий, раздающийся перед ней мужской слой, ощущая неторопливо слабеющий запах пота, усаживаясь и поудобнее устраиваясь в своём огромном кресле, – так это за твой неисправимый оптимизм. – Она помолчала. – Хотя, впрочем, ты-то остался в живых, – мельком посмотрела на Фрадина, тусклое лицо которого осталось неизменным, и на Большого, который заметно помрачнел. Усмехнулась. Помолчала. Улыбнулась, ехидно и одновременно тепло.
– Я кое-что приготовила для вас, птенцы, – нежно проворковала она, кончиками пальцев поглаживая упругий, гладкий кожаный подлокотник. – Ну-ка, все вниз. Располагайтесь удобнее, можете лечь... Из рук все убрать. Расслабиться. Глаза закрыть.
Телохранители, позвякивая железом, опустились на пол, кто-то прислоняясь к стене, кто-то растягиваясь на голом мраморном полу, укладывая обнажённое оружие рядом. Отчасти знакомые с возможностями и методами Принцессы, все шестеро уже догадывались, что с ними будет сейчас.
– Закрыли глаза? Успокойтесь. Ну, готовы? – Каждый, не поднимая век, кивнул. Голова Фрадина на длинной тонкой шее (он весь был тонкий и длинный) свесилась на грудь.
– Соберитесь. Мы начинаем, Тар.
И грянула тьма со всех сторон, резкое шуршание стремительно разворачивающихся теней проникло каждому в мозг; дёрнулась, лунно осветляясь, становясь чётче, застывая, изображение-картинка. Мгновенно установилась, обрела живость, блеск, глубину, запах, материальность, звук – и, двинувшись, нахлынула одной волной, поглощая всех шестерых.
– Убейте их, – тихо сказал Принцесса, растворяясь в ночной темноте. И тут же на рыцарей обрушилась чёрная, размытая в движениях тень, несущая смерть каждым блеском клинка.
