Текст книги "Книга Холмов (СИ)"

Автор книги: Антон Карелин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

   – Мерзость, – рявкнул Ганс. – Ты полна ее, такая юная! – он тряс девчонку за плечи, склонившись к самому лицу, лишь бы не видеть беззащитную грудь, маленькие аккуратные вишенки ее сосков. – Я чувствую, как это исходит из тебя, понимаешь?! Ты живая, красивая – и мерзкая! Мы должны вырезать, выжечь ее из тебя!

   Он рванул разрезанную рубашку еще сильнее в стороны, обнажая солнечное сплетение, схватил покрепче ланцет, привычным движением приставляя его острием вниз. И ахнул. Отшатнулся.

   В солнечном сплетении Алейны зияла большая вырезанная дыра, размером и формой с ее ладонь. Не веря своим глазам, нульт присмотрелся – и увидел, что место солнечного сплетения занимают два искусно переплетенных иссиня-черных крыла, скрепленных витой серебряной цепочкой, прошившей плоть девушки. От гладких вороньих перьев веяло совсем другой магией, чем от самой жрицы, в них дышала смерть – с невероятной, божественной Силой. Не было ни капли крови, все казалось филигранным и нереальным.

   Было видно, как внутри дыры, внизу, стучит под алыми ребрами... ее сердце.

   – Что это, – севшим голосом спросил он. – Что?

   – Я живая! – воскликнула Алейна, плача. – Но живая взаймы. Моя жизнь принадлежит капризному богу. Смеющемуся богу. Королю Ворон.

   – Как? Как это возможно?

   – Мы погибли в бою. Левран оживил нас, но теперь Лисы живут взаймы. Наши жизни принадлежат ему, в любой момент он может забрать их, и мы умрем. Но если... если мы принесем ему шесть удивительных, уникальных птиц, по одной за душу каждого – мы будем в расчете. Если он не изменит своего решения. Капризный бог...

   Алейна смотрела на Ганса, печальная и кроткая, как сама любовь. Изумрудные глаза были настолько выразительны, кажется, он никогда не видел столько всего, умещенного в один взгляд! Только однажды, старый рыцарь из Горды вскинул голову, почувствовав опасность, и увидел снайпера, целящегося ему в лицо.

   – Тебя невозможно спасти, – глухо сказал Ганс, тяжело дыша. – Невозможно спасти, фройляйн.

   Рука его, дрожащая, медленно сжалась в кулак с отточенным лезвием ланцета.

   – Не убивай меня, – просила Алейна, видно, уже из последних сил. – Так обидно... ведь я спасла тебя. Только затем, чтобы ты меня убил?..

   – Тебя нельзя. Нельзя оставлять.

   – Ведь вы сражаетесь за людей, панцер. Вы защищаете людей от богов! Если убьешь меня, моя душа перейдет капризному богу. Сбереги мою жизнь...

   Секунду Ганс думал об этом, всерьез. Все внутри него сжималось и разбухало одновременно. Время убегало.

   – Твоя душа и так принадлежит богам, – глухо рявкнул он. – Я всей кожей чувствую скверну, идущую от тебя. И если ты перейдешь от владеющей тобой Хальды к безумному Леврану – так тому и быть. По крайней мере, ты выбудешь из мразного воинства княжеских жрецов, – он замахнулся.

   – Ганс Штайнер.

   Откуда, ошеломленно подумал Ганс, здесь кто-то знает мое полное имя?

   Он рывком обернулся и увидел дуло собственного огнестрела, непривычно, завораживающе глядящее ему прямо в лицо. Но не темнеющий колодец смерти привлек взгляд герртруда, а черные глаза, смотрящие из-за прицела, глаза, в которых сверкала черная сталь – в этих глазах она уже выстрелила в него, он уже был мертв, все было решено. Грязные волосы неровно разметались по ее лбу. И Ганс внезапно понял, что ошибался. В этом взгляде уместилось еще больше, чем у того рыцаря.

   Раскатисто грохнул выстрел, и его лоб взорвался.

   Откинутый наземь, он еще полсекунды, может даже секунду осознавал: как гаснут его чувства, одно за другим. Секунда – это долго, и он успел почувствовать их все. Физически ощущал рваную дыру в своем черепе и свинцовый шар где-то в кровавой каше из лобной кости и мозгов. Торопливо бегущую по лбу, по носу горячую кровь. Рефлекторно дергающиеся руки и ноги. Боль. Ошеломление. Удивление – как же странно все сложилось, снова не так, как было должно. Сожаление. Стыд, сильный, сильный стыд.

   Но почему-то он совсем не чувствовал мерзости. Когда отключались одно за другим зрение, слух, обоняние, осязание и боль. Память, осознание себя. Он впервые за долго время, с самого детства не чувствовал мерзости и скверны. Совсем.

Час Совы

Глава пятая. Где слышен нечеловеческий Зов, сотрясающий Холмы; где ханту преследует стая железных варгов... а настигает безраздельное безумие.

   окот от выстрела пронесся над лесом и Холмами, когда Кел, Винсент и Дик преодолели только первую треть склона вниз. И хоть после пережитого только что на вершине было бы странно пугаться ну вообще чего угодно – у всех троих на лицах разлился один и тот же лихорадочный страх. Потеряли девчонок, не уберегли. Канзорцы вырвались и убили беззащитных. Самые черные предчувствия застыли в потемневших взглядах, и тут же им на смену вспыхнул яростный гнев.

   Винсент вырвал из мантии ворона, швырнул его вниз, серый силуэт помчался, на полной скорости скользя по ветру. Маг поднял с земли собственную тень и в два движения изменил ее: вместо величественной фигуры в мантии перед ним стоял сжатый, гибкий и быстрый воин, сплетенный из тьмы. Повинуясь указующей руке мастера, воин рванул вниз.

   Ричард ринулся по склону, презрев всякую осторожность, но вместо того, чтобы упасть от силы, влекущей его быстрее и быстрее под откос, он прыгнул и пролетел в прыжке метров двадцать. Плащ его сложился в крылья, а вокруг сапог бились два смерча. Инерция несла его в полете словно выпущенный из пушки снаряд.

   Кел, сморщив лоб, шарил по карманам. В руках его оказалась странная вещица: вьющаяся, хитрым образом изогнутая стеклянная трубка, внутри которой без остановки носился блескучий луч пойманного света. Разбив ее о камни под ногами, светловолосый распахнул руки, поймал свет, окутался им, словно растворяясь – и размытой светящейся фигурой скакнул на полкилометра вперед, пролетев практически мгновенно, почти по прямой.

   Врезавшись полу-призрачным телом в обелиск, Кел отлетел назад, вскочил уже в нормальном человеческом облике. Кривясь от боли и потирая расшибленное плечо, подбежал к каменному столбу и приставил серебряную бирку. Обелиск дрогнул, снизу раздался рокот и гул, приглушенный метровым слоем земли – и призрачное бесцветное пламя взметнулось вокруг, раскаленные белые искры посыпались от места, где бирка Мэннивея прикоснулась в охранному обелиску Холма.

   Кел отшатнулся, и крикнул:

   – И тут огонь! Не пропускает!

   Серый ворон скользнул у него над головой, казалось, он пролетит сверху и окажется за пределами охранного кольца – но жадный язык пламени взвился, настиг серую птицу и испепелил. Мгла боится огня, объятый пламенем, ворон развеялся практически мгновенно.

   Минутой позже, серый воин, не ведавший усталости, домчался до обелиска, упал на землю, превращаясь в обычную, плоскую тень, и оттуда величественно воздвигся Винсент собственной персоной. В отличие от спутников, он совсем не запыхался, так как преспокойно ждал, пока его слуга добежит до нужного места и послужит точкой выхода для хозяина.

   Дик резко приземлился, не допрыгав до обелисков один прыжок, смерчи на его сапогах иссякли. Ловко спускаясь по склону, он подбежал к Келу.

   – Низверг не выпустит нас. Мы слишком много узнали, и можем остановить его пробуждение. Он не даст нам уйти.

   Словно в подтверждение словам рэйнджера, по всем деревьям окружающего лесного кольца пронесся уже знакомый сильный, стонущий ветер, кроны громко шелестели и казалось, сам лес шепчет что-то многоголосое, недоброе, сильное. В ответ на гул ветра и листьев раздался дружный и крайне неприятный вой. Он несся с соседнего холма, не более чем в километре отсюда.

   – Железные варги, – без тени сомнения определил рэйнджер.

   – Не понимаю, – бледный Винсент лихорадочно соображал. – Как живой взрыв может управлять ветром и призвать себе на помощь каких угодно существ? Это вообще не его стихии!

   – Варги в Холмах почти и не водятся, они прибежали с кротских пустошей.

   – Несколько часов бега. Даже для них.

   – Вызвал заранее. Все просчитал. Если канзорцы знали о нашем приходе, получается, и низверг знал...

   – Предатель работает не только с канзорцами, но и с тварью из-под Холмов?!

   Лучник выпустил стрелу в сторону леса, она свободно пролетела сквозь охранный пояс и канула в гуще листвы.

   – Хотя бы не стена силы, просто пытается сжечь, это мы как-нибудь сможем пройти...

   – Пока мы тут колупаемся, девчонки умирают, если еще не умерли, – рявкнул Ричард. – Придумайте уже что-нибудь, чудь!

   Чудь среди них был теперь только один, но даже лишившись дарованных Странником сил, Кел сохранил сообразительность.

   – Мы входили через другой обелиск, – воскликнул он. – И ничего, вошли! Не верю, что этот огонь прямо все их уже хорошо контролирует. Что ему тогда мешало нас на входе сжечь.

   Подбежав к соседнему обелиску, растущему из земли в полусотне шагов, светловолосый приложил серебряную бирку. Обелиск дрогнул, из-под земли донесся рокот и гул – но прозрачное пламя лишь слабо лизало низ столба, не в силах подняться выше и охватить его целиком.

   Ричард, не дожидаясь приглашения, перепрыгнул цепь и оказался на той стороне. Кел рванулся за ним, но пламя застонало и яростно взметнулось, преграждая ему дорогу. Винсент, бывший рядом, едва успел отскочить, прожженная мантия дымилась, из прорехи валила мгла.

   – Проклятый огнивец, – злобно процедил маг, заращивая серую ткань. – Развейся!!

   Развей-заклятье ударило в призрачный огонь, тот пригас на мгновение, и маг перемахнул линию охранной цепи. Не дожидаясь просьбы, он поднял собственную тень, и два одинаковых чудотворца, живой и серый, стали бить по огню развей-заклятьями. Раз-два, раз-два, заклятья сыпались словно от слажено работающей бригады войсковых магов.

   Кел перепрыгнул прижатое к земле, воющее пламя, и все вместе они помчались вниз, к броневагону.

   Алейна обвязала грудь плащом, и первым делом подбежала к Дмитриусу. С трудом распахнув ему корпус, бережно вынула многострадальных гремлинов. Сморщенные маленькие тела землисто-зеленого цвета безвольно висели в ее руках. Здоровенные уродливые головы с торчащими ушами, крупные зубы и когти. Ну и жалко же они выглядели – не успев отойти от взрыва, получили двойной разряд.

   Целительный свет слабо помогало детям тверди, ведь они были наполовину живые, наполовину каменные. Будь здесь маг земли, он бы живо поставил их на ноги... Но Алейна уже изучила этих странных существ и знала, как им помочь.

   Анна присела у колеса броневагона, собираясь с силами. Зарядов к огнестрелу у нее не было, поэтому она молча ждала атаки оставшихся канзорцев. Хотя бы тот, молодой прибежит на выстрел. Тяжесть латных перчаток придавала уверенности; хотя без доспеха их несоразмерность стройным женским рукам казалась вопиющей. Анна улыбнулась, против воли вспомнив постыдный случай, когда ей пришлось драться совершенно голой – но в своих перчатках.

   Вирга влетел на поляну, увидел мертвого снайпера, распахнутую грудь Стального, и замер на секунду, принимая решение. Один на вражеской земле, до ближайшего крупного аванпоста день пути... избитая и израненная вусмерть, Анна не могла позавидовать положению совершенно нетронутого солдата.

   Он успел вооружиться камнем и дубиной, но сейчас уставился на огнестрел, лежащий у ее ног. Черноволосая спокойно смотрела, ожидая, решится ли парень напасть. Калека против безоружного. Но молодой церштурунг понимал, что не пройдет и полминуты, в бой снова вступит Стальной воин, а ему противопоставить было совершенно нечего. Солдат сверкнул на нее глазами и побежал по дороге, ведущей из Земли Холмов.

   Анна понимающе кивнула и скривилась от боли. Улеглась на траву. Боги, как хотелось спать!

   Сильный ветер разгулялся в кронах, деревья тревожно клонились и дышали низким, протяжным воем, многоголосым шелестом листвы. И вслед объединенному стону ветра и леса, издалека донесся зловещий, опасный вой.

   – Железные варги, – возмутилась Алейна. – Вот только этих тварей нам не хватало!

   – Давай внутрь, – проскрипела Анна, с трудом вставая и держась за плечо. Уж за стенами броневагона волки-переростки до них не доберутся.

   – Ты конечно залезай. Но вообще, толку-то! – возразила девчонка, быстро вымазывая маленькую землистую тушку чем-то крепящим. – Коней не спрячешь, а если отпустим, застрянем тут. Это низвергу и надо, хочет в ловушку загнать и не дать уйти. Варги не случайно прибежали, они здесь вообще не водятся! Если из Кротских пустошей примчались, значит, тоже по нашу душу.

   Анна выругалась.

   – Схрррриии! Тттшш... – надломлено, мученически заскрипел первый гремлин, очнувшись. Ялвик, или может Ниялвик, Анне отсюда было не видно, да и различить этих маленьких тварюков без досмотра мог только Дмитриус.

   – Живой, живой, – ответила ему жрица. – Вот не надо глазищи закатывать, сахры все равно не дам, не сейчас! Давай, врубай хозяина!

   Второй гремлин уже скрипел в тон первому, жалуясь на жизнь и требуя ласки и лакомства, на что Алейна строго заметила:

   – Если вы так громко убиваетесь, значит у вас все в порядке. Оно и правда, вы жилистые, как медная жила. Хорош скрежетать, за работу!

   – Убью!! – громогласно ухнул Дмитриус сразу же, как пришел в себя. – Чтобы я еще хоть раз оставил в живых пленника!..

   – Милый, – взмолилась Алейна, – не обыскали мы их как следует, зря. Первый раз такие штуки вижу. Зато теперь знаем, какие фокусы у этих церштурунгов... Вломим Ричарду, не отыскал потайные занычки, это ведь его дело. Но из этого не следует, что надо всех убивать!

   – Или ты их, или они тебя. Когда ты уже поймешь. Вон, этот понял, – мрачно проронил стальной воин, указывая на распростертый в луже крови труп Ганса Штайнера.

   Алейна вздохнула. У нее не было сил подойти и сделать с телом хоть что-то, слишком много всего сплеталось в груди при взгляде на мучавшего ее канзорца. Дмитриус молча посмотрел на девушку, развернулся, ухватил Ганса за ногу и поволок в чащу, чтобы какой-нибудь куст стал последним пристанищем его телу.

   – Собаке – собачья смерть, – негромко сказал он сам себе. Гремлины не понимали смысла поговорки, но идеально чувствовали оттенки тона хозяина, поэтому одобрительно зацокали и заскрипели. Они были химерами, выведенными магами в незапамятные времена, в общем, врагами Чистоты, хоть и слышать о ней никогда не слыхали. Но теперь очень, очень не любили ее приверженцев.

   – А вы лезьте в броневагон. И там сидите! – строго наказал Дмитриус. – Во мне сегодня поразительно небезопасно...

   Гремлины с сожалением заскрипели. Привыкшие к темноте и тесноте, они с трудом переносили открытые пространства – и не радовались даже таким тесным, захламленным помещениям, как повозка ханты "Лисы". Впрочем, для них внутри был оборудован сундук с мягким сукном и затаренным лакомством: подсушенными какашками летучих мышей. Так что нескладные, крепкие карлики с тонкими палками рук и мощными лапами ног поспешили исполнить команду хозяина.

   Алейна отвернулась и взялась успокаивать взволнованных лошадей.

   Анна, сдерживая стоны, влезла на свою койку внутри броневагона. Какое счастье, что в свое время она закрутила с Молотом – и речь шла не про упражнения да тренировки, а кое-что поприятнее, – за это ей перешел в наследство закрытый ширмой закуток с единственным мягким, обитым кожей спальным местом, устланный немного вытертыми, но все еще зверски приятными наощупь шкурами. Закуток вождя. Теперь, при полном отсутствии у обеих какой-либо личной жизни, они спали тут вдвоем с Алейной.

   Серый воин вбежал на поляну, вспрыгнул на крышу броневагона и замер. Винсент не величественно выступил из него, как обыкновенно бывало, а торопливо вылез боком.

   – Что? – спросила Алейна, внимательно поглядывая на него снизу-вверх.

   – Кошмар, – серый махнул рукой, мол, даже не знаю, как все это объяснить, на лице его было написан сильнейший раздрай. Он подкинул вверх ворона и улегся смотреть его глазами за тем, какие еще неведомые враги окружают многострадальных (даже только за сегодня!) лисов.

   Парой минут позже вбежали и оставшиеся двое: красный, задыхающийся от бега Кел, и немного запыхавшийся рэйнджер. Глянув в потерянные глаза собрата, Алейна тут же поняла, что по-настоящему страшное случилось не с ней, а с ним. Но поговорить они не успели – сзади, из глубины леса, в стороне от дороги, идущей вглубь древней земли, послышался крик, заглушенный расстоянием и густой чащей, но отчаянный и громкий, за ним еще один, и остервенелый рев.

   Кажется, церштурунги не успели добраться до схрона.

   – Варги близко, – подтвердил Винсент. – Минут пять до нас лесом... Уже бегут! Не стали даже жрать кого они там догнали. Кто-то ведет их конкретно на нас. Но дорога на равнину пока свободна!

   – Надо решать! – воскликнула Алейна. – Отпускаем лошадей и держим оборону? Или едем все вместе?

   – Конечно едем! – Ричард уже проверил уздцы и поводья у передней пары и теперь переводил впряженных сзади коней наперед. Закончив с помощью Алейны за считанные секунды, взлетел на козлы. – Придай им сил, пусть мчатся, как геронские скакуны. И давай ко мне, будешь держать их в узде, чтобы не взбесились от варгов. Учитель, шли ворона в Землец, пусть выезжают к нам навстречу, и возьмут побольше лошадей! Кел, найди внутри арбалет и стреляй через дыхалку.

   – Они отклоняют железо, – напомнила девчонка, – из арбалета бестолку. Вот огонь...

   Три трофейных "огненных смерти" лежали в подпольном тайнике броневагона.

   – Ну вынимайте! Только кто метать будет? Кроме Анны никто как следует и не швырнет.

   – Так сделаем Анну, – развел руками маг, развеял воина и поднял тень воительницы, наполнив ее мглой. Налившись темнотой и весом, тень черноволосой вспрыгнула через люк на крышу – так же ловко, как могла сама Анна – и встала рядом с ним.

   Когда низкий, странный, протяжный рев сотряс все пространство на километры вокруг.

   Все прочие звуки сразу стали неслышными, вибрирующий неземной то ли рев, то ли трубный стон пронизал всех и вся, казалось, от него трясутся леса, горы и Холмы.

   – Это еще что... – одними губами спросила Алейна в наступившей вслед за этим полной тишине.

   – Нно! – рявкнул Ричард, приводя скакунов в чувство. – Пошли, славные, пошли!.. Какая, к схарровым потрохам, разница?! Ничего хорошего!

   Четверо коней стронули тяжелую повозку, потянули, повели, покатили, понеслись все быстрей и быстрей. Близкий вой варгов взбодрил их сильнее плети, а доброе слово Алейны пока бороло панику. Свет облек каждого из них и растворился в гривах, спинах, боках. Кони поверили, что выдюжат, и помчались вперед. Хоть ноша была и очень тяжела, им удалось развить скорость – бронированная повозка мерно рокотала на ходу, лязгала на ухабах, казалось, она разогналась так, что несется все быстрее, уже сама по себе. Но легконогие варги быстро догоняли.

   Темные тени гигантских волков замелькали по бокам дороги, лошади протяжно заржали одна за другой.

   – Защищайте коней! – крикнул Ричард, и он был прав. Варги ничего не могли сделать с самой повозкой, но они могли вызвать бешенство скакунов, попытаться на скорости завалить их вбок и опрокинуть броневагон на подвернувшейся кочке или валуне.

   Тормозить коней было бесполезно, они бы не остановились, инстинкт гнал их вперед. Скоро они выдохнутся от тяжести и просто падут, в отчаянии и пене. Чтобы не допустить этого, у лисов был только один шанс: убить преследующих тварей как можно быстрее. И лисы принялись за дело.

   Один из варгов, несшийся ближе всех, взорвался канзорским огнем, с ревом покатился, ломая кусты, вжимаясь в землю, тщетно пытаясь скинуть пылающую смерть. Второй прыгнул – и прямо в прыжке его поймали и оплели стремительно взметнувшиеся заросли – Алейна влила поток живительного света в нависшие над дорогой кусты, и поймала варга как рыбу в сеть. Третий напрыгнул и обеими лапами рванул беззащитную плоть передней лошади – но щит света вспыхнул, обжигая его, варг с воем и дымящимися лапами на полном ходу полетел в подлесок.

   Вторая огненная смерть накрыла сразу двоих, бежавших бок о бок. Самец и его самка, захлебываясь криком, покатились по земле, схватились с не знающим пощады огнем не на жизнь, а на смерть. Тень Анны была бессердечна.

   Винсент дважды выстрелил из маленькой баллисты, закрепленной на крыше, но окованные колья, с силой бившие в упор, отогнуло в сторону и отбросило – каждого из железных варгов окружало магнитное поле. Вспомнив, что он маг, а не балист, сероглазый на пределе своего мастерства отнял тени сразу у троих чудовищ. Они налились свирепой тьмой, вырастая у варгов из-под ног, и набросились на сородичей во плоти. Сумятица, куча-мала, остервенелый рык, клочья шерсти и мглы, летящие во все стороны, быстро остались за поворотом.

   Стальной воин, стоявший на самом краю крыши, прямо позади Ричарда, наконец-то, с пятой или шестой попытки, поймал прыгнувшую тварь, отскочившую от щита света. Раздался душераздирающий звук: яростный рев и скулящий визг одновременно, когда он могучими руками принялся ломать варгу хребет. Это было не так-то просто, в холке шкура железных волков сама по себе как броня, да и силы варгу тоже было не занимать, Дмитриус подтащил его под себя, насел весом, вмял зад варга в крышу, а голову за бронированный борт и ломал обеими руками шею сверху вниз. Всех передернуло от вызверенного, бурлящего лая и громкого хруста. Исковерканный труп ударился о пыльную дорогу, подпрыгнул и свалился снова – но броневагон уже унесся вперед. Дмитриус выпрямился, и все увидели, что на груди у магически усиленного двойного доспеха – глубокая продолговатая вмятина от зубчатой холки железного волка. И две глубоких борозды от его когтей...

   Трое варгов меж тем прорвались к лошадям, щиты света уже разрядились, отогнав предыдущих, новые беспрепятственно врезались в незащищенные крупы и бока. Воздух содрогнулся от отчаянного ржания, а броневагон от резких рывков. Два варга повисли на передней лошади, до которой никому из Лисов было не дотянуться, и вгрызались в нее прямо на ходу. Алейна в отчаянии метнула обездвиживающее заклятье, варга скрутил спазм, он свалился прямо под копыта, а затем по нему прокатился грохочущий броневагон на полном ходу... Последняя огненная смерть промахнулась и накрыла ни в чем не повинную корченную ель.

   Ужасный рев, сотрясающий лес и Холмы, повторился снова. Варги вжимали уши, лошади прятали головы от вибрирующего трубного гласа, у людей шла кругом голова. Невероятный звук шел из глубины древнего леса, с нескольких километров отсюда, но был настолько всеобъемлющим, что дрожало небо.

   – Давай! Давай! – закричал в наступившей тишине сиплый голос Ричарда, он стегнул коней несколько раз кряду, резкой болью пересилив оцепенение, которое рев вызывал во всех живых существах. Замедлившийся было бег вновь ускорился.

   Лес внезапно оборвался, громкая кавалькада, вздымающая пыль, брызги крови и ошметки шерсти, выскочила на залитый солнцем луг. Дорога выровнялась, без лишних извилин упираясь в сверкающую речку четверть лунна впереди. Но до синих вод Повитухи им не доехать – передняя лошадь билась в крови, уже падала, ноги ее подгибались; трое остальных, с рваными царапинами в крупах и боках, хоть в целом пока невредимые, какое-то время еще волокли вперед всю запутавшуюся мешанину из поводьев, варгов, своих окровавленных тел, безумного ржания и яростного рыка – но сил уже не осталось, взмыленные и дрожащие, они замедлили бег, стали рваться в разные стороны. Броневагон застопорился серией из трех резких рывков, от каждого из которых неловкий возница вылетел бы с козел, а неопытный пассажир слетел с крыши и покатился по земле – но неловких и неопытных среди Лисов не было.

   Как только последним рывком их повозка практически встала, Алейна воздела руки и снова воскликнула молитву о животворной волне. Девчонка развела ладони необычно широко, пытаясь захватить большую площадь и прорастить заросли так стремительно, как только могла – от усилия у нее носом пошла кровь. Но прозрачная зеленая волна низверглась сверху на всех лошадей сразу, и буйные заросли разом вымахали из-под земли, отгораживая коней от большинства варгов.

   Тень Анны соскочила вниз и встала бок о бок с тенью варга, прикрывая лошадей. Двое железных волков обрушились на них, свалили и погребли под собой, клочья мглы полетели во все стороны.

   Ричард, убедившись, что броневагон надежно встал, хотел заскочить на крышу и все-таки взяться за лук, но могучий варг в прыжке сорвал его с козел и рухнул на землю, вышибив из рэйнджера дух. Ситуация сразу стала критической. Винсент развеял ослабевшую тень и на ее место вызвал двух новых. Но было видно, что он уже устал: тени вышли слабые, бледные, набросившись на вожака, они лишь немного замедлили его расправу над практически потерявшим сознание Ричардом.

   Туда же подскочили двое отставших варгов. От стаи осталась половина, всего пятеро неискалеченных огнем и готовых убивать тварей. Но среди них вожак.

   На крыше появился Кел. Взлохмаченный, сосредоточенный, с печатью мрачных мыслей на лице. Как большой обиженный и потерянный малыш-карапуз. В руках его красовалась двуручная булава с шипастой звездой и торчащим из нее острием. Не далее, как месяц назад он сам запрятал здоровенное орудие – неуклюжее, но страшное в умелых руках – в подпол, где пылились и прочие трофеи лисьих побед. И вот вдруг она пришлась к месту, эта потемневшая от битв безжалостная молотящая тварь. Спрыгнув вниз, Кел с кряхтящим стоном занес шипастого монстра, чтобы обрушить на железного вожака, но два варга свалили светловолосого с ног и принялись рвать его на части.

   Алейна в ужасе вскрикнула, и едва не спрыгнула к нему в безнадежной попытке спасти, но Дмитриус железной рукой удержал ее прямо за химок.

   – Сиди!! – гулко проорал он, и сам спрыгнул с крыши.

   Жуткий лязг прокатился по лугу, стальной воин с трудом удержался на ногах даже от простого вертикального прыжка, но удержался, и попер вперед.

   Пара волков рвала Кела, обреченного на гибель без даров Странника – но странно, из этой кучи-малы до сих пор не взвился фонтан крови; двое других схватились с собственными тенями и одолевали их.

   Алейна сделала единственное, что могло спасти Кела и Ричарда – сжала весь свет, который была способна призвать, в крошечное сияющее солнце – и отпустила прямо перед ощеренной мордой вожака стаи. Все пространство залил слепящий, жаркий солнечный свет. Бледные тени Винсента еще сильнее выцвели и ослабли от яростного солнечного сияния, но оно того стоило – свет привел в себя Ричарда. Его он явно не слепил, спасибо, милосердная Матерь!, а наоборот, добавил сил, рэйнджер сумел вдохнуть впервые после того, как из него вышибли дух; закашлялся и вскочил.

   Все пятеро волков крутились, мотали головами, ослепленные.

   Винсент выхватил из складок своей мантии блестящий черный жезл. Взглянул на него с жалостью и болью, но делать было нечего – метнул, как дротик, в эпицентр боя. Стальной воин добрался до кучи-малы, и одновременно с ним в свару стали, клыков и когтей, ушел жезл Винсента. Там что-то грохнуло, и внезапно оттуда вспухла иссиня-черная, пронизанная молниями сфера непроницаемой тьмы. Молнии змеились внутри и по краям сферы, казалось, оттуда доносятся заглушенные крики и рев.

   Сфера тьмы загустела, резко сжалась, молнии поблекли и угасли, тьма оседала хлопьями вязкой, мокрой ваты, сжимаясь и растворяясь в воздухе. Словно плотная черная пена, она обваливалась пластами и превращалась в липкую темную жижу, растекаясь по земле и обнажая лежащих: Ричарда, четверых варгов и их вожака, Кела. Все были покрыты осклизлым слоем жидкой как грязи мглы, оглушены, замедлены, дезориентированы. Волки трясли головами, люди пытались отереть лица от липкой жижи. Позабыв о битве, они медленно приходили в себя. А два серых волка, послушных Винсенту, напитались от взрыва мглы и явно стали крупнее, сильнее. Чернее.

   Дмитриус врубился в оседающее серое месиво. Он целенаправленно шел к вожаку, а тот медленно тряс головой, все еще не понимая, что произошло – сначала ослепленный и оглушенный солнечным жаром, затем омраченный и утопленный в гуще мглы. Пользуясь этим, Ритчард отполз в сторону, выбрался из склизлого сумрака, обтирая лицо, но тоже двигался как во сне.

   Из дымящейся лужи мглы рывком воздвигся Кел. Весь покрытый черным, почему-то совсем без красного. Выдравшись из липкой жижи, он вышел к своим. Два варга, рвавших его, пытались подняться на слабых, разъезжающихся ногах, но не смогли и упали в серую пену.

   – Ни единой раны! – хрипло изумился серый маг, глядя на грязеволосого. – Как?!

   Кел, как сомнамбула, прошел мимо, явно не понимая, о чем речь. Он выудил из липкой серой жижи свой шипастый крушитель, медленно-медленно пристроился и обрушил его на варга. Магнитное поле отклонило даже этот прямой тяжелый удар, но совсем немного, палица врезалась зверю в плечо и продрала шипами бок, он содрогнулся и издал глухой непонимающий вав.

   – Убить! – скомандовал серый маг, две тени слитным движением бросились на четверых живых волков, те рыкнули и приняли бой.

   Вожак наконец вскочил, свалил Кела в грязь и вгрызся ему в горло, но тут Дмитриус добрался до крупной черной фигуры. Взял его шею в захват, и они застыли, покачиваясь в стиснутом равновесии, только слышался сдавленный рык могучего варга.

   Алейна спрыгнула с повозки и бросилась на помощь израненным лошадям. Выращенные ею заросли пропускали жрицу, расступаясь перед ней и смыкаясь за спиной. Клевер был сильно ранен, порванная нога подергивалась, кровь неторопливо красила ее широким потеком. Крынка умирала, билась в мучительной агонии. Девушка секунду смотрела на них, приняла решение. Обхватила морду Крынки, заглянула в пылающие страхом глаза. Лошадь доверчиво потянулась к спасительнице, отдалась в руки, которые всегда несли ласку и избавление, убирали боль. Помоги, говорили ее глаза, спаси, мама.

   – Открой двери лета для малой твари полей, Милосердная Матерь, – взмолилась рыжеволосая. – Впусти ее в страну дождей и солнца, пусть бег ее будет вечным.

   Девчонка выгнулась, вдыхая полную грудь – и выпустила дыхание смерти. Глаза Крынки закрылись, судорожный вздох разгладил бьющееся тело, как волна. Свет всколыхнулся, когда призрачная фигура вольно скакнула прямо из искалеченного тела, из окровавленной путаницы поводьев и хаоса сплетенных ветвей – в просторы свободных полей. И растворилась в воздухе.