Текст книги "Книга Холмов (СИ)"

Автор книги: Антон Карелин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

  Водяная была одета в малый ледяной щит – это значит, что подвижные ледяные чешуи бегали по ней с легким стеклянистым перестуком, словно табун бледно-голубых мышей. Они скользили поверх одежды и подставлялись под удар, парируя и частично смягчая его. С каждым ударом их становилось все меньше, но самопожертвование льдинок дало Неженке время, чтобы пережить смертоносную песнь меча, и обрушить на врага всю мощь своей боевой магии. Хотя, мощи-то как раз не было, она владела исконной магией, не выше.

  Воин атаковал быстро и ловко, он умел обманывать такие щиты: наносил ложную атаку в одно место, отвлекая туда ледяные чешуи, и тут же бил истинную в другое, открытое. Серый уже убил бы Неженку, ведь один на один с магом опытный боец обычно выходит победителем – бить выходит быстрее, чем бросать заклинания. Но к моменту, когда Анна появилась рядом с местом боя, слуга Винсента был серьезно ранен, мощный удар разрубил ему грудь от плеча к пояснице. Человека такой удар убивает сразу, а порождение мглы еще сражалось, но слабея с каждой секундой – из раны густо текла мгла.

  Нанесшего этот могучий удар было ни с кем не перепутать – широкий, тяжелый полуторный меч в мускулистых руках Убоя со свистом рассекал воздух. Желоб посередине клинка, испещренный рунами, поблескивал бордовыми искрами, пробегающими по рунной вязи. Главарь мародеров был ростом на голову выше Стального, и хотя человеческая сила все же уступала тяжелой мощи ходячего доспеха, но не столь уж и уступала – а вот в скорости он серьезно превосходил Дмитриуса. Главарь мародеров успел и ранить серого воина, спасая свою Неженку, и уклониться от удара молотом сверху-вниз по голове. После чего обрушил карающий меч Стальному в плечо, и пробил верхний зачарованный доспех! К счастью, он еще не понял, что дерется с механическим человеком, и попал просто в руку, а не в укрытый наплечником шарнир, что было бы гораздо неприятнее для Дмитриуса.

  Больше на поле боя никого не было: Винсент не может призвать и контролировать больше троих созданий мглы сразу, не хватает магической силы. Да и объять всех троих разумом, направляя их в спорные моменты, принимая моментальные и правильные решения – уже нетривиальная задача.

  А Дик висел сверху в воздухе, метрах в восьми над ними, плащ его трепал ветер, покров невидимости уже рассеялся – и ничего не мог сделать. План лучника провалился: еще на гребне Анна видела, как одна за другой три его стрелы уходили резко вбок, не долетая до цели. Это было дрожащее воздушное поле, вроде того, с чем Лисы столкнулись в бою со стаей железных варгов, но не магнитное, а плотная защитная пелена воздуха, она отклоняла летящие в Убоя стрелы гораздо лучше, и более того, защищала тех, кто дрался вокруг него.

  Сквозь дрожащую пелену сложнее было бросить прицельную магию, и просто сообразить, что и как там происходит.

  – Сними защиту! – с угрозой рявкнула Анна, схватив толстячка за химок и поставив на ноги перед собой. – Развей ее!

  Развеять магию умеет каждый маг, независимо от стихии, которой он посвятил себя. Вернее, попытаться развеять, а получится или нет, зависело от его мастерства.

  – Не смогу, – затараторил пухлый, – это амулет, он мне не по силам! С высокородного сняли.

  Амулет наверняка очень ценный, еще бы: прощайте, лучники, до свидания, арбалетчики, до встречи никогда, метатели гренад.

  – Пробуй, живо!

  Латная перчатка нехорошо сжала его плечо.

  Маг забормотал мантру, концентрируясь на нужной волне – любая стихия многогранна, и огонь в том числе: он может пожирать или дарить тепло, может разрушать или вдохновлять на созидание. Сейчас магу требовалась нестабильная, беспорядочная сущность огня, способная смешать структуру воздушной защиты, именно к этой грани стихии и взывал толстячок, вскинув руки в жесте рассеивания. Жест был правильный, хорошо хоть не пытается обмануть, значит, боится. Основные жесты магов Анна уже выучила, сколько раз пришлось драться или видеть чужие драки – пальцев не хватит сосчитать.

  Коротышка выбросил вперед сжатые ладони, с напряжением развел, формируя всплеск, между ними закрутились крошечные оранжевые искры, все больше и больше – а маг с силой сжимал руки, как вдруг резко и широко распахнул их, выпуская силу. Бледно-оранжевый поток беснующихся искр вырвался из точки сжатия, ударил прямо в пелену, искры смешались с дрожащим воздухом, они гасли, но своим беснование нарушали защиту. В мареве воздуха возникла нестабильная прореха, каждую долю секунды менявшая форму. Она затягивалась, не успев как следует раскрыться, но Дик выстрелил прямо туда, в надежде, что стрела пробьет ослабленную пелену.

  Стрела прошла сквозь прореху, но пелена словно выпила ее скорость, граненый наконечник-бронебой клюнул главаря в защищенный пластинами живот и упала. Бесполезно. Огнемаг утер пот и глянул на Анну с испугом, мол, я старался, ты же видела.

  – Дик! – крикнула черноволосая. – Лети караулить пленников!

  И указала на гребень, где оставила троих раненых и одного лежачего мордой в землю.

  – А тень к нам, и пусть стреляет из штрайга!

  Уже давным-давно Лисы решили, что, призывая новую тень, Висент первым делом повелевает: 'Слушайся всех членов ханты'. Когда рейнджер отдаст серой Анне приказ, она послушно займет самую выгодную позицию на склоне, выцелит Убоя и нажмет спусковой крючок – вот тогда мы и узнаем, сможет ли пелена, отбивающая стрелы, выдержать пулю из длинного Канзорского огнестрела?

  Серый воин подпрыгнул и атаковал одним из своих особых способов: в прыжке нанес сильный колющий удар сверху в плечо, пришедшийся Неженке в спину. Так и было задумано: рука тени, не имеющая костей и ограничений воина-человека, выгнулась дугой и удлинилась прямо во время атаки, с таким хитрым преимуществом он не мог не попасть куда метил. Водяная не ожидала такого финта и не успела перевести ледяные чешуи на спину и защититься. Серый меч отлично проехался ей по плечу и лопатке, рассекая мышцу – и красавице тут же стало гораздо труднее бросать заклинания.

   'Повреди магу руки, и победишь его', на большую часть волшебников это правило действовало безотказно.

  Однако, перед тем, как получить коварный удар, Неженка успела врезать подскочившему ледяной магией прямо в грудь. Белые осколки вонзились в серую плоть – и, пролетев после своего удара на два шага вперед, развернувшийся воин пошатнулся. Прореха в его груди была уже смертельной, крупные осколки льда торчали прямо в разрезе от Убоева меча, некоторые из них прошли мглистое тело насквозь. Воин пошатнулся и упал на колени. Целый ручей мглы лился из него, он стремительно бледнел и деформировался.

  Вызвать новую тень для Винсента не проблема, но каждая следующая слабее предыдущей, пока маг не восстановит силы. Поэтому нужно держать уже вызванных как можно дольше. Но с серым воином было по сути покончено.

  Тем временем в гущу боя, с небольшой палицей и легким деревянным щитом ворвался Кел. Он метил прямо в мечницу, и попал в нее, не в смысле попал по ней мечом, а в том смысле, что она отвлеклась от истязания собственной тени, которая уже разваливалась на куски, и обрушила удары на новенького. Первым ударом отбила его щит чуть ниже от места, где он должен находиться, а вторым провела четкую атаку-тычок в открывшуюся шею. 'Труп', наверное, подумала она, уже чувствуя, как меч входит странной белой твари в горло, и вот тут Злюку ждал конкретный облом.

  Черноволосая не смотрела, что там дальше происходит, но улыбка изогнула ее губы, когда она услышала изумленное 'Тссссс' от мечницы, чья точная и смертельная атака попросту отскочила от беззащитного горла врага.

  Анна приняла решение, кратко врезала коротышке по затылку, выводя из боя, чтобы не получить в спину огненный сгусток или чего похуже. И бросилась к Неженке.

  Та еще не видела ее, все внимание глазастой ушло на сражение с серым воином; яростно шипя сквозь зубы, воззвала к магии в своей крови, и легким движением заморозила сочащуюся рассеченную рану на спине от плеча до лопаток. Ничего себе, мелькнуло у Анны, так себя не любить, чтобы оледенить рану? Чуть-чуть передержи, и плоть начнет отмирать. Ну и порядки у них в отряде.

  Неженка, экспрессивно махнув руками и шипя, сотворила крупную волну; светло-серый пытался вставать, опираясь на меч, бледный и отчасти уже теряющий форму, когда эта вода захлестнула его, повалила и вморозилась в землю неровной глыбой льда с пойманной 'рыбиной' внутри. Серый испустил мглистый дух и окончательно распался. Плохо. Если Винсент не успел распустить его самостоятельно, а потерял контроль и связь со своим слугой, то мага настигла отдача, и в ближайшее время он вряд ли сможет призвать еще одну тень.

  Густые клубы серого дыма взметнулись над телом воина, закрывая магичку от Анны – но и Анну от нее. Тело черноволосой взлетело в прыжке, она пронеслась сквозь туман и врезалась ногой красотке прямо в грудь. Сюрприз. Неженка с хрипом отлетела назад; упав на землю, черноволосая тут же перекатилась и вскочила. Сбоку просвистел взмах кистеня: главарь осознал, что его подругу сейчас искалечит чужая воительница – и хлестнул длинным оружием, чтобы помешать ей подойти, выиграть секунду для своей светлокосой.

  Анна, оказывается, ждала этого удара – она не предвидела его разумом, просто не успела, все происходило слишком быстро – но оказывается, предвидела телом, которое красиво качнулось, как маятник, изогнулось, тяжелый шар с шипами проплыл мимо живота и ушел вниз, к земле.

  Дмитриус в этот момент удачно врезал молотом по прямой, без замаха, и вынудил главаря отскочить еще дальше, таким образом, все три пары дерущихся разделились. Вот бы сейчас Дика с его стрелами, теперь никто, кроме Убоя, от них не защищен. Ну почему Лисы всегда крепки задним умом! Черноволосая подлетела ко вскочившей с земли красотке, легко увернулась от града из трех ледяных стрел (вернее, длинных вытянутых осколков, летящих триадой), увидела страх у Неженки в глазах.

  Оба других врага закричали, причем, неизвестно, кто яростней: Убой или мечница. Видать, красотка была дорога обоим. Главарь взбугрился мышцами, взъярился криком и нанес Дмитриусу титанический удар такой силы, что пробил нагрудник от и до, огромная зияющая полоса рассечения протянулась с плеча к животу. Даже внутренний доспех и тот был неслабо поврежден, хотя и не пробит. Тяжелый меч Убоя внезапно загудел и стал переливаться бордовым, видать, зачарование меча позволяло пробудить его скрытые силы, когда нанесен особо сильный удар. Ведьмина кровь, в этом человеке слишком много неприятных сюрпризов.

  Анна лягнула Неженку в колено, та пошатнулась и едва не упала, балансируя, а черноволосая, прекрасно зная траекторию ее вынужденного движения, схватила красотку за волосы и поймала ее лицо прямо на свой наколенник. Прости, подруга, не до церемоний. Разбитые губы, водяная захлебнулась собственным заклинанием – и тут случился хайп.

  Тончайшие радужные нити-всполохи, как прорехи в ткани мироздания, как спазм материи – протянулись от поперхнувшейся заклинанием магички во все стороны.

  Если сбить магу заклинание, он может потерять контроль, и тогда сила выплеснется вокруг, всякий раз реализуясь неожиданным образом. Хаос на мгновение проникнет в мир. Это называется хайп, и случиться может совершенно разное, от затейливого танца разноцветных искр до тривиальной аннигиляции, ммм, всего вокруг. У стоящих поблизости могут выпасть зубы или вырасти волосы. Иногда все железо вокруг осыпается, истертое ржой, будто пролежало в склепе десять тысяч лет. Бывает, вскроется разрыв в мироздании, через него проглянет мир одной из стихий, и бывает и прорвется кто-то из обитающих там. Можно стать сильнее или слабее, помолодеть или постареть, внезапно сделаться обладателем прекрасного певческого голоса или получить сотню уродливых родимых пятен по всему телу. Предсказать, чем именно кончится хайп, невозможно.

  Говорят, в Патримонии есть королевство, где правят маги, и оно зовется Ольхайм. В том Ольхайме есть Руниверситет, величайшая академия для волшебников. А ректорат Руниверситета издал декрет о награде за каждый подтвержденный случай хайпа с эффектом, не обнаруженным ранее. Если ты принес воспоминание, маги исследовали его, нашли уникальным и внесли в Реестр, то можешь рассчитывать на солидную награду. Если, конечно, у тебя не лопнули все сосуды в теле, ты не превратился в песок, не сгорел и не провалился в грань Хаоса, где неминуемо станешь каплей изменчивого радужного вещества в безбрежном океане первозданной стихии. Тогда ты не сможешь явиться в Руниверситет Ольхайма.

  В общем, сердце Анны екнуло, как и у всех вокруг, когда тончайшие радужные нити заполнили все пространство вокруг. Инстинкт бросил черноволосую в сторону, но искрящая многоцветная дуга догнала ее в прыжке, вонзилась Анне в спину, вышла у нее из груди, протянулась в воздухе причудливой ломаной кривой и ударила в Убоя, вышла у него из плеча и дотянулась до Дмитриуса, врезавшись тому в живот. Кто-то крикнул от ужаса, кто-то издал лишь сдавленный вздох.

  Неведомая сила импульсом прошла через каждого из них: от Неженки к Анне, от Анны к Убою, от Убоя к Стальному – и внезапно разрядилась в него. Душераздирающий металлический скрежет. Черноволосая с ужасом смотрела, как у металл ходячего доспеха лопается сразу в пяти местах, как повисает на деформированном шарнире рука и как вздыбился коленный шарнир на ноге. Он упал на одно колено, опираясь на молот.

  Краем глаза Анна увидела, что Неженка лежит на дороге лицом вниз, то ли без сознания, то ли мертва. Ни с самой черноволосой, ни с двухметровым бородатым главарем ничего не случилось, пережив мгновенный шок, они почувствовали, как импульс прошел сквозь них по ломаной радужной дуге, и ушел весь в Стального.

  Разъяренный Убой перевел глаза на Анну и сказал:

  – Убью.

  Он медленно двинулся вперед, поднимая гудящий, объятый бордовыми искрами меч. А Дмитриус не мог даже выстрелить ему в спину, одна рука деформирована, вторая сжимает молот, упершийся в землю, чтобы не упасть. Гремлины высунулись из броневагона и, увидев, что страшный бородач, звеня кольчугой и пластинчатым доспехом поверх нее, уходит – тихонько бросились чинить хозяина.

  Злюка тем временем повалила Кела, внезапно проткнув мечом одежду и синий плащ у него прямо под мышкой. Клинок вошел в зазор между двумя камнями, и Кел оказался на половину длины меча пришпилен к дороге. Он начал дергаться, но сразу выдернуть вбитый в твердую землю клинок одной ослабевшей рукой крайне сложно, а вылезти из своей одежды просто невозможно.

  Вскочив, мечница побежала к лежащей лицом вниз светлокосой. Анне и самой хотелось знать, жива та или нет, но времени смотреть не было, двухметровый главарь внезапно бросился вперед гораздо быстрее, чем шел, хотел ошеломить внезапностью атаки.

  Ошеломить Анну скоростью крайне сложно, Лисы нечасто встречали кого-то быстрее нее. Уйдя с линии атаки в последний момент, черноволосая пнула здоровяка в защищенный кольчугой и поддоспешником зад. Только это она и могла сделать, входить с ним в клинч было слишком опасно, даже со спины. Бородатый с разворота рубанул мечом, но кто бы сомневался, что он так сделает, Анна уже отскочила.

  – Жива! – крикнула мечница.

  – Ко мне, – буркнул Убой.

  Ситуация сразу стала очень неприятной.

  Гремлины лихорадочно чинят Дмитриуса, их бормотание и цепкие лапки сращивают металл на плече и на колене, сталь стонет и скрежещет. До остальных пробоин и вмятин сейчас дела нет, лишь бы Стальной побыстрее мог встать и вернуться в бой.

  Кел слабо трепыхается, пытаясь вылезти самым простым способом: порезав проткнутую мечом одежду этим же самым клинком, потому что выдрать его из твердой и сухой земли у обтянутых кожей рук попросту не хватает силы.

  Дик завис где-то справа, Алейна занята чем-то слева, Винсент пытается призвать хоть какую-то тень, но, видимо, безуспешно.

  Мечница и Убой заходят с боков, отрезая пути к бегству.

   'Решили напугать? Не страшно!' сказало лицо черноволосой, злая улыбка изогнула ее губы. Воин должен драться не только кулаками, парировать удары не только щитом. Воля и вера, ухмылка в нужный момент работают не слабее. 'Вас двое? Не боюсь'.

  Конечно, Анна не ждала, пока сомкнется капкан, а бросилась на мечницу. Зная, что у нее секунды три, пока двухметровый бородач преодолеет разделявшие их шесть или семь метров, и нанесет в спину если не убийственный, то калечащий удар.

  Злюка была готова, и четко ударила мечом навстречу, чтобы Анна собственным весом и напором пропорола как минимум бок, но черноволосая приняла удар на левую латную перчатку, отводя его, меч со звоном отскочил от опаленной стали, не оставив даже царапины. Все-таки сила у некрасивой девки была не та. Оказавшись практически вплотную со Злюкой, которая еще только замахивалась, Анна врезала ей в лицо, та поплыла и начала заваливаться назад, второй удар, мечницу опрокинуло, и она жестко свалилась на мощеный тракт. Свалилась был всем телом, и, уже плохо соображая, махнула мечом по ноге черноволосой, но вышло косо и слабо. Новый пинок ногой в голову, и мечница отрубилась. Вот так, быстро и просто, с трех ударов. Даже тренированной и крепкой, мужеподобной бабе сложно противопоставить что-то настоящей силе удара, которой Анна обладает по воле богов или по прихоти судьбы.

  Но пришло время испытать такое же превосходство врага теперь уже на себе. Анна перекатилась в сторону, уходя от тяжелого Убой-меча, но все-таки не успела, лезвие врезалось в ускользающую спину, легко взрезало хлипкий доспех девушки, удар опалил лопатку, и жгучая боль дернула отдачей в ребра и мышцы руки. Правая рука сразу ослабла, чертов мародер проделал с ней примерно то же самое, что серый воин с Неженкой!

  Она еще вскакивала, а он уже бил снова, Анна едва отогнулась от меча, миг позже, и он вспорол бы ей грудь, а так лишь чиркнул по плечу острием. Хотя у этого полуторника еще и острие заточенное! На плече красовалась широкая царапина.

  Убой реально пугал. Двухметровый, в тяжелой кольчуге до колен и в пластинчатом нагруднике поверх нее, в открытом, но мощном шлеме, в кольчужных штанах со стальными поножами и плотных кольчужных перчатках – весь звенящий, с кольцами в бороде, тяжелый – он умудрялся двигаться быстро, бить скупо и точно.

  Рраз, еще раз, Анна едва успевала отскакивать, он не давал ни доли секунды передышки, и девушка не могла развернуться и просто броситься бежать. Развернись – и ты труп с пробитой спиной, попробуй перекатиться – получи удар в голову. Удар длинных, могучих рук страшным, сверкающим искрами рунным мечом.

  Анну накрыла испарина, хотя сам Убой был весь красный и мокрый, когда же он выдохнется и устанет?! Кольчужный воин звенел, меч крутился со свистом, словно веер смерти, разрубая воздух то в ладони от ее живота, который свело от страха, то в сантиметре от ее лица!

  Отскочив от широкой косой атаки сверху-вниз, черноволосая неожиданно получила удар в живот. Он был без замаха, практически плашмя, но сбил равновесие Анны, сломал хореографию ее быстрых, уклончивых движений – и бородатый тут же двинул ногой ей в бедро. Девушка испуганно закричала, падая, неловко и больно, задницей на камни, закричала потому что уже предчувствовала, как он, не останавливая крутящийся меч, провернет полный круг в воздухе и обрушит его прямо ей на голову. Жажда жить, как пружина, подбросила воительницу, она откатилась от тяжелого клинка, который врезался в камень, взметнув целый сноп искр.

  И в этот момент серая Анна, про которую все забыли, и которая спокойно стояла на гребне и целилась в главаря, спустила крючок. Над холмами пронесся грохот, пуля прошибла воздушную пелену со странным хлопком, и врезалась Убою в грудь именно тогда, когда он был в наклоне и разгибался, перенеся вес на одну ногу. Бородатого опрокинуло, пластинчатая кираса точно была пробита, но... но Убой был вполне еще жив.

  Анна вскочила, как будто у нее за спиной выросли крылья, и помчалась к Дмитриусу. Одежда и доспех на спине мокро хлюпали от движений, рассеченная лопатка продолжала сильно кровоточить. В голове немного шумело от слабости, но сжатый клубок нервов внутри слегка отпустило. Только что все могло кончиться. Он мог поймать ее и разрубить до пояса. Анна могла исчезнуть в один миг. Друзья бы жили, а ее бы уже не было, и от осознания этого черноволосая почему-то содрогалась сильнее, чем на Холме, сильнее, чем на крыше броневагона в центре взбесившейся вселенной. Потому что в первом случае времени содрогаться и переживать о себе вовсе не было, нужно было спасти друзей. А во втором это было все равно, что землетрясение или цунами. Все равно, что быть раздавленный упавшей с небес Луной. Это было нечто великое вне ее сил. А здесь, наоборот, было нечто малое и мерзкое, эта отвратительно звенящая, убийственная машина с лицом и бородой, равнодушно и методично пытавшаяся убить ее, без всякой жалости и сомнения... Нет, больше она с этим ходячим ужасом биться не будет! Пускай его принимает на себя Стальной!

  – Иди сюда! – на бегу крикнула она тени. Та не умела перезаряжать огнестрел, потому что и Анна не умела. Поэтому держать ее на гребне уже не было смысла. Две Анны мчались к Дмитриусу, живая и серая. Гремлины зыркнули на обеих недовольными, нервными рожами, что-то щелкая и клекоча.

  Убой, звеня, ругаясь и звякая, поднялся и оценил ситуацию. Как-то не ахти. Подскочив к Неженке, он сграбастал ее и побежал, для разнообразия, вперед.

  Анна, раскрыв рот, смотрела, как с ненавистью зыркнувший на нее двухметровый мужик оббегает по дуге столпившихся ее, тень, Дмитриуса и гремлинов, и... вспрыгивает на козлы!

  Свалив бесчувственное тело магички себе на колени, положив сверху меч, Убой схватил поводья, брошенные Дмитриусом, и стегнул их, но, пошли, проклятые!

  – Охренеть, – в третий раз за последний час сказал Дмитриус.

  Кони, заговоренные Алейной от страха, чтобы смирно стояли посреди шумного боя и не дергались, послушно тронулись, но их реакции были замедлены, ход заторможен.

  – Да пошли вы, но! – орал Убой, и броневагон скрипя, едва-едва тронулся с места.

  Дмитриус встал. Ну наконец-то! Если бы на его железном лице могли играть желваки, они бы играли. Но его шлем, как и все тело, помял и деформировал выплеск хайпа, поэтому безликое железное лицо казалось злобнее некуда, а улыбающаяся рожица на груди, искривленная, выглядела как зловещая ухмылка.

  Отчаянно скрежеща погнутыми руками и ногами, Стальной подошел к броневагону и ухватился за борт. Убой стегал безвинных коней, они уже протяжно ржали от боли и возмущения, пытались идти вперед все быстрее и сильнее, но Дмитриус своей нечеловеческой силой держал повозку и не давал.

  Главарь понял, что так ему не уйти.

  – Ну-ну, – сказал он, слезая с козел и поигрывая мечом. – Ну давай, голем засранный.

  – Пошли, – сказала Анна тени. Все внутри нее протестовало против нужды приближаться к этому человеку, но делать было нечего.

  Они двинулись на Убоя впятером. Дмитриус посередине, две Анны с одной стороны, два гремлина с другой. Хрррщ-скрррщ!

  – Где же ваше благородство, защитники, – оскалился он. – Пятеро на одного?

  Выходит, знал, что за серебряные бирки. Знал, куда пригнал своих людей.

  – Шестеро.

  Сверху на дорогу упала тень, и это была тень Винсента. Ну то есть, не призванная, а обычная, его. Он вылез на крышу с арбалетом в руках, хоть стрелять он особо никогда и не умел, но все-таки, лишняя десятка в лисьем рукаве..

  – Там же, где твое, свинья мародерская, – сказал Дмитриус. Он поднял руку и выстрелил железным прутом, но рука была гнутая, и прут глупо и смешно застрял, выбитый примерно на треть, и торчал из рукава, словно маленький ломик.

  На броневагон села белая друда.

  – Чиривик-сквик! – сказала она с угрозой. Узкое треугольное лицо, пугающе похожее и еще более пугающе не похожее на человечье, слегка склонилось на бок. Сразу несколько друд пролетели над дорогой, пикируя на деревья с той стороны.

  – Сдавайся, Убой, – предложила Анна, которую только сейчас наконец отпустило. Она коротко и часто дышала, но была готова протянуть еще какое-то время на ногах.

  – Ну-ну, – повторил Убой, и посмотрел на лежащую без сознания магичку. – Тьфу ты.

  Он пошарил латной перчаткой на шее, выудил из-под доспеха цепочку с тем самым 'высокородным' амулетом, и засунул его в рот.

  – Бей его! – крикнула Анна и вслед за тенью сама бросилась вперед. Винсент выстрелил, и даже угодил болтом Убою в наплечник. Друды зачивирикали, и вокруг бородатого закрутился целый рой неизвестно откуда взявшихся ос. Дмитриус был уже почти вот-вот на расстоянии удара, но главарь зажмурился, выкрикнул что-то нечленораздельное – и внезапно исчез.

  Только осы рассержено жужжали и собирались уже напасть на остальных двуногих, когда белая друда махнула крылом, и их как ветром сдуло.

  – Трус, – сказал Стальной, останавливаясь.

  Все молчали, пытаясь отдышаться.

  – Вы живы? – Алейна оббежала повозку, испуганно глядя на взмыленных коней, и еще более испуганно заглядывая за них, на друзей.

  – Да, – успокоила ее Анна. Хотя по-хорошему, надо было сделать строго наоборот. В голове шумело все сильнее.

  – Он ушел эфирным броском, – прокомментировал Винсент. – Значит, ушел недалеко. И бросок делается к метке, которую ставишь заранее. Дай угадаю, где метка?

  – В повозке с красной заплаткой, – буркнула Анна.

  – Вот-вот, – маг взмахнул рукавом, из него вылетел серый ворон, и, заложив вираж, полетел в сторону зеленых холмов.

  – Хотя бы реликвию ордиса мы отбили, – сказал Дмитриус. Его гнутая железная ладонь указывала на магичку воды. – Посмотри у нее в поясной сумке.

  – Откуда знаешь? – удивилась Анна.

  – Слышу. Вокруг нее нет вибраций и звуков. Вообще.

  – Эй, хватит болтать! – возмутился распростертый на земле Кел. – Освободите меня!

Лисий суд.

Глава двенадцатая, где Лисы убивают пленников.

  – Снимите меня! – визжала Неженка, дрыгая ногами и звеня цепями колодок. – Что я вам сделала? Нельзя так с детьми! Я еще не замужем!

  Ей и правда было лет шестнадцать, хотя по разбитому лицу и не скажешь, даже после того, как Анна аккуратно обтерла его. Но, например, запястья у магички были вот совсем детские. А циничность сорокалетней.

  – Не замужем, – подтвердил толстячок, единственный, не висящий в кандалах, а сидящий у ног Неженки. – Но такие серенады выводит, когда Убой ее в шатре дерет, что все убойцы заслушиваются.

  Убойцами звался их вшивый отряд, и 'вшивый' было не метафорой. Злюка, услышав последнюю фразу, метнула в огнемага невидимое копье ненависти, которое пронзило бы его брюшко и намертво пригвоздило к земле, но увы, невидимые копья обычно не долетают до цели.

  – Я читал, – тут толстячок вдруг смутился и покраснел, – то есть, от мужиков слыхал, что юные девы не горячи к мужеложеству, нет в них страсти, она с годами накапливается, как в ценном сосуде дорогое вино. А Лилла младая, но уже и горячная. Хотя, может, она изображает.

  В одной этой фразе было сразу столько всего не так, что Лисы смогли лишь покачать головами. А Злюка, судя по ее остановившемуся, остекленевшему взгляду, методично раскладывала невидимые внутренности огнемага на невидимой разделочной доске.

  – Гидра вообще безумица, – тут же доверительно прибавил толстик, кивая на мечницу, – встает внутри шатра и охраняет. Они с голыми задницами, она с обнаженными мечами. Убой не хочет, чтобы кто-нибудь его в спину ударил, пока он на мели. Вот она и постаивает.

  На мели? Анна хотела было уточнить, почему он применяет выражения совершенно несуразно их настоящему смыслу? Но не успела.

  – Ах ты жирный слизняк! – взъярилась Неженка, лицо ее не по-детски исказилось злобой, на мгновение превращаясь в сморщенную маску, словно прежний юный облик растворился, а из-под него проступил мятый жизнью, чуть ли не старческий. Резкий плевок угодил магу на макушку и зашипел.

  – Ааа! Она кислотную каплю вышмыгнула! – закричал огнемаг, тряся головой, безуспешно пытаясь извернуться и стереть мучительно разъедающую слюну. – Дайте ей в губы, а то сейчас кандалы себе проест и начнет снежками кидаться!

  Но шипучей магии воды было всего-ничего, она уже испарилась, хотя у бедного толстячка, наоборот, обильно увлажнились глаза.

  – Больно, аж слезки сводит... – пожаловался он.

  Похоже, у мил-человека было что-то с головой, причем, задолго до того, как Лилла плюнула туда кислотой. Этим объяснялась и его послушность в бою, и бесстрашные россказни при своих. Маг-имбецил, такого Лисы еще не встречали.

  – Забыл, как я тебя наказывала, прикормыш! – прошипела магичка, стуча колодкой и пытаясь пнуть его носком сапога, но безуспешно. – Еще раз раздеть догола и подморозить твои муды?

  – Нет, – побелел тот, как испуганный ребенок, вскинув вверх просящее лицо, – не надо, Лилла, не надо.

  – Заткнитесь оба, – резко и зло сказал Ричард, вставший напротив пленников с наложенной на тетиву стрелой. – А то железом накормлю.

  Маг вздрогнул, пряча голову в колени. Неженка прикусила язык. Лицо ее сделалось притворно-покладистым, но в уголках глаз и губ морщилось желание вскинуть свободные руки и выпустить колючую ледяную злость, чтобы наказать тех, кто прицепил ее на стену броневагона – где она висела, задыхаясь от бессилия, как рыба, выброшенная из воды.

  Семеро пленников тесным ковром тел повисли на рабской стене, напротив расположившихся полукругом Лисов. Нахохленный огнемаг мятой грудой сжался у ног Неженки. Места и кандалов хватало как раз на восьмерых, но пухлого решили не вешать за примерное поведение, чтоб показать остальным, что идущий на сотрудничество получает поблажки. Хотя руки свели за спиной в неудобную 'бабочку', одев антимажью защелку, пальцем не шевельнешь. Трое пленников были еще без сознания, двое мычали от боли, не приходя в себя.

  Алейна все же подошла и осмотрела их, остановила кровотечение там, где это требовалось, не нашла серьезных ран и удовлетворенно кивнула. Тратить силы, исцеляя врагов, даже она не любила, ведь потом может не хватить, чтобы спасти друга. Любая магия небезгранична, как и дары Богов; подобно теням Винсента, каждая следующая из которых слабее предыдущей, свет в Алейне так же слабел, чем больше она его тратила. И если он истратится и погаснет весь – остается лишь ждать до рассвета, когда силы вновь восполнятся с первым лучом солнца.

  Анна сидела под походным плащом, с голым левым плечом и едва укрытой грудью, а с другой стороны была перевязана чуть ли не до поясницы. К моменту, когда Алейна сняла с нее нагрудник, чтоб исцелить рассеченную спину, оказалось, что рана уже срослась сама. Перезибыток виталиса в теле нашел, куда себя применить. Хорошая порция черевичной мази, промасленная накладка и мятные слезы привели Анну в состояние почти удовлетворенности. И драться больше не хотелось, хотелось неделю жить на берегу шумной горной речки и по полдня купаться и гулять, а вторые полдня валяться в траве.