Текст книги "Бозон Хиггса"

Автор книги: Антон Первушин

Соавторы: Евгений Войскунский,Павел (Песах) Амнуэль,Ярослав Веров,И. Манаков,Н. Лескова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 34 страниц)

На этот вопрос я отвечать не стал. Терпеть не могу тупые вопросы. Сам вопрос задал – ещё тупее.

– Но зачем это всё надо было – со мной знакомиться? Из–за Подполья? Но тогда я никакого Подполья и не знал вовсе…

– Да на фиг кому твоё Подполье вообще сдалось! Это только ты с горящими глазами бегаешь: «Мировая Революция, Мировая Революция!» А всем остальным на это вообще плевать! Думаешь, Контору это хоть сколько–то заботит? Совсем не удивлюсь, если узнаю, что всё это ваше Подполье – один из Конторских проектов.

– Ты говори, да не заговаривайся! – Я почувствовал, что снова начинаю заводиться.

– Я–то как раз знаю, что говорю! – Призрак тоже взвинтил тон. – Наш мир в гораздо большей заднице, чем ты думаешь! Его уже не изменить, потому что он не хочет меняться! Никакие «Революции» тут не помогут! А все эти ваши революционные игры – те же «Шоу Протеста», только в реальности. В такую белиберду только ты можешь верить!

– Зачем же я тогда твоему папаше сдался? – спросил я, решив пропустить мимо ушей и «белиберду» и «революционные игры». Об этом сейчас лучше вообще не думать…

– Ты об этом меня спрашиваешь?! Думаешь, я – кто? Ведущий агент Конторы? Я просто делал то, о чём меня просил человек, которого любила моя мама! Я просто хотел жить так, как мы жили. Все вместе, в Опере, в метро, с фильмами, книгами… Мне вообще нет дела до настоящего! Я думал, ты можешь это понять. Ты единственный, кто меня понимал! А ты… Черт! – Призрак лупанул кулаком по земле. Потом сказал уже спокойнее: – И с Марсианином этим вас намеренно свели. Отец говорил, что это должно вывести оба проекта на завершающую стадию. Велел мне о каждом вашем шаге докладывать. Знаешь, я его нафиг хотел послать. И послал бы. Если бы ты не был таким идиотом!

– Это ты идиот, Призрак… – сказал я устало. – Просто идиот. Что же нам теперь делать?

– Уже ничего, Джокер. Поговорил со мной напоследок – и на том спасибо. Теперь пусть Виски свои проекты завершает. А мне уже всё равно.

Я вскочил как ошпаренный.

– Ты хочешь сказать…

– Ага. Тю–тю твой Марсианин!

Я даже не стал тратить время, чтоб ему ещё раз по морде съездить. Бросился вперед, к церкви, открывая все закрытые на время встречи каналы связи.

«Джокер, где ты? У нас проблемы, мы уходим! Где…» – Сообщение от Зубастика обрывалось на полуфразе.

Канал Пончика молчал. Марсианина я вообще не чувствовал.

– Это бесполезно, Джокер! – услышал я голос Призрака. И тут же почувствовал, как боль пронзила правое плечо. И в тот же момент тело перестало меня слушаться. Ноги обмякли, и я повалился в колючие кусты.

А Призрак подходил ко мне, с искаженным от ненависти лицом и парализатором в руках.

– Я же сказал – всё кончено! Ты был моим другом, Джокер! И я хотел тебя спасти, как мог, хотел… Но ты сам напросился! Ты меня предал! И я тебя не прощу!

Заорать бы на него, да язык не слушался. Вообще ничего не слушалось, только мозги работали – и тот и другой. А канал личной связи с Призраком был заблокирован с его стороны.

– О, какая удача, а вот и они… Ха, как я и думал… Знаешь, Зубастик тоже так предсказуем…

– Джокер, Призрак, вы здесь? – раздался крик Зубастика. – Давайте быстрее отсюда!

Я увидел, как Призрак поднимает трубку парализатора.

«Ты был моим другом, Призрак. Моим лучшим другом, – послал я сообщение в никуда. – И я не позволю тебе стать совсем предателем!»

И я вломился в его кибер–мозг напрямую, пробивая защиту, перехватывая управление над двигательным центром, заставляя опустить оружие… Из последних сил.

А дальше реальность опять зависла.

Третья перезагрузка за сутки с небольшим – это уже слишком. Черт, как только мой мозг совсем не накрылся? Знают эти марсиане толк в кибер–мозгах. Только мне от этого не легче.

– Ну как, пришёл в себя?

От звука этого бархатного и проникновенного голоса я вздрогнул. Ну конечно, это он – Виски Фью, кому тут ещё быть. Значит, не убила его Трынделка? А с ней что? И с Кэшем? Что с Кэшем?!

Я попытался повернуть голову на звук его голоса, но получилось плохо. Тело всё еще было в оковах парализатора, но язык, хоть и с трудом, ворочался. Виски сам вполз в кадр моего восприятия, навис надо мной, а потом пнул в живот изо всех сил. Оу! Больно, черт! Хотя я сейчас и на более сильный удар согласился бы… Да на что угодно бы согласился, лишь бы вся предыдущая ночь оказалась сном…

Пока я на полу корчился, Виски присел рядом, на табуреточку.

– Прошу прощения за неудобства… Но это тебе, сволочь, за моего сына! – сказал он, оскалив белоснежные зубы. – А теперь предлагаю поговорить конструктивно. Я ослаблю путы парализатора. Если ты пообещаешь вести себя разумно, то я…

– Да пошёл ты… – выдавил я. – Что с Призраком?

– Что? – Виски удивленно поднял бровь. – А что бывает с тем, кому отформатировали мозг? Сейчас он в Центральном Госпитале… Часть данных, возможно, будет восстановлена, но прежним он уже не будет…

Я не шелохнулся. Даже если бы шевелиться мог – всё равно неподвижным остался. Потому что внутри всё застыло. Только вспомнил парнишку в красном плаще и с длинной пикой на сцене Оперы. «Тореадор, смелее в бой. Тореадор! Тореадор!» Нет его больше – того, кого я знал. Того, кто знал меня. А может, он именно этого и хотел, когда обездвижил меня, но оставил функционирующим мой мозг? Или я просто ищу себе оправдание?

Виски Фью посмотрел на меня с сожалением.

– Я не виню тебя… Вижу – ты действительно сожалеешь, и знаю – ты действовал из лучших побуждений. Но! В своих действиях ты основывался на ложной информации. Это и привело к трагедии… Я хочу дать тебе возможность исправить ошибку. Моему сыну уже не помочь, но ты можешь спасти того, кого вы зовёте Марсианином. Ты же не хочешь, чтобы он погиб?

– Вашими стараниями? – выплюнул я слова через силу.

Он тяжело вздохнул, хотел привычным пижонским жестом волосы поправить, но, шевельнув рукой, поморщился.

– Я понимаю… Ты предубежден. Мой подопечный успел забить тебе голову рассказами о Марсе, Сохранённых и злобных Клерках. И ему трудно не поверить – он так искренен, так убедителен… Бедняга…

– Хотите посоревноваться с ним в искренности и убедительности, да? Только вначале скажите – что с Кэшем? И с ребятами?

– С Кэшем? Да что с ним будет? Жив, здоров, наверняка строит очередной заговор, – Виски отмахнулся. – На твоем месте я бы не стал ему доверять. Поверь, мы знакомы не один десяток лет, и я знаю – он готов многими пожертвовать ради своих целей. Как пожертвовал сегодня той женщиной из зоны…

– Это неправда! – Я безрезультатно попытался дёрнуться – путы парализатора крепко держали. На Вискино счастье. – И что с Трынделкой?

– Твоя бывшая преподавательница потеряла контроль над собой и была ликвидирована. С полного согласия Кэша, который предпочел решить вопрос мирно, не обостряя конфликт.

«Как у нашей у Трынделки во–о–от такие буфера», – вспомнил я стишок, написанный на салатовой школьной стенке. Черт, неужели это только два дня назад было?!

А Виски сидел напротив меня и продолжал вещать.

– А что касается твоих друзей, то им удалось убежать, к сожалению… И теперь я надеюсь, что ты поможешь мне их разыскать…

– Губы закатай, ладно?

– Ах да, ты же считаешь меня воплощением зла… Как же – агент системы, против которой ты борешься. Но… Давай оставим сейчас в покое вопрос «Мировой Революции». Поговорим о моём подопечном… Ты думаешь, я хочу причинить ему вред, и пытаешься защитить его? Что ж, это похвально. Но пойми, Джокер: жизнь на Марсе – это выдумка несчастного ребенка. Он тяжело болен…

– Потеря чувства реальности, да? – Я вложил в вопрос весь сарказм, который был у меня в наличии.

– Да, потеря чувства реальности. Хочешь знать о нём правду? Он родился с олигофренией – такое иногда происходит, несмотря на генетический отбор. И был взят в качестве подопытного объекта в проект с кодовым названием «Марс». Суть исследований – изучение возможности компенсировать умственную отсталость при помощи кибер–мозга. К сожалению, результаты долгое время были неутешительные. Удавалось изменить лишь скорость умственных процессов, но их качество было столь же низким.

Виски уже не сидел – расхаживал из угла в угол, периодически выпадая из моего поля обозрения. И это хорошо – смотреть на него было противно. Независимо от того, врёт он или правду говорит.

– Лет девять назад была использована прошивка нового типа – создание полноценной искусственной личности. Твой друг стал первым опытным образцом. Эксперимент прошел успешно. Мальчик за полгода освоил то, что ему не удавалось за предыдущие восемь лет. Некоторые проблемы остались – например, отсутствие чувства юмора, проблемы с образным мышлением… Но это был прорыв! А потом неожиданно началось отторжение – его первичная личность начала сопротивляться прошивке. К сожалению, мы были недостаточно бдительны – мальчик пытался отформатировать мозг. Данные удалось спасти, но… Произошёл системный сбой… Каким–то образом он связал название проекта с информацией о неудавшейся колонизации и слухами об артефактах инопланетного происхождения… Так и начался весь этот «марсианский бред»… В который он свято верит.

Голос Виски Фью – такой профессионально–задушевный – умолк. Хорошо–то как стало! Сейчас бы в тишине уснуть – и проснуться позавчера. Но не получится.

– Ну и пусть верит. Какая вообще разница, во что верить? В этот бред или другой… Чем вам это мешает?

– Не мне. Это ему самому мешает. Видишь ли, если у него снова произойдет полная утрата чувства реальности, как в прошлый раз, то последствия могут быть катастрофическими. Его первичная личность опять попытается прорваться внутрь прошивки, тем самым запуская процесс самоликвидации мозга. При этом погибнут обе его личности – данные прошивки будут стёрты, а основной мозг окажется выжженным. Поэтому нам необходимо вернуть его как можно скорее. Ему ничего не грозит, кроме больничного лечения, в результате которого он сможет преодолеть свое стрессовое состояние… Поверь мне…

А чего тут верить? Эту часть истории я на собственной шкуре испытал. Но, если это правда, тогда всё остальное – тоже? Или нет? Рассказ у Виски такой логичный получился, заслушаешься. Почти не придерешься… Почти…

– А я зачем вам нужен был? Что за проекты вы хотели в «завершающую стадию» вывести, а?

Виски на несколько минут подвис. Видно, выискивал, какая из имеющихся у него правд моих ушей достойна. Потом сверкнул полированными зубами.

– Видишь ли, ты тоже один из опытных образцов марсианского проекта. К сожалению, не моего. Кибер–мозг, который тебе достался, – уникален, и его изучение могло бы помочь в моих исследованиях. Но куратор твоего проекта отказывается идти на сотрудничество…

– Хорошо, что отказывается. А то бы вы «марсианскую прошивку» мне в мозг затолкали, да?

– Господи! – Виски возвёл глаза к потолку. – Я же объяснил: всё это – плод больного воображения! Я просто хочу спасти жизнь моего подопечного. И нуждаюсь в твоей помощи. Теперь, когда ты всё знаешь, ты должен понять, что был не прав…

– Я всегда прав, – отрезал я.

– Как я понимаю, это отказ от сотрудничества?

– Да.

Некоторое время мы с Виски друг друга глазами бурили. А потом он сказал примирительным тоном:

– Ну, хорошо. Тогда мы пойдём другим путём. Я просто взломаю твой мозг и через него выйду на каналы связи с твоими друзьями. Заодно и проверим, что пытается скрыть твой куратор…

Да, зря я думал, что три перезагрузки за сутки – это самое плохое, что может произойти с моим кибер–мозгом. Только хакеров–самоучек мне для полного счастья не хватало!

– Ну, давай, попробуй! Только сканер себе не обломай, ага?

– Не думаю, что это случится… Во всяком случае, если ты будешь спать…

Он что это, серьезно? Хакнуть меня? Выловить ребят… А есть еще и Кэш! Может, и нет никакого дела Конторе до Мировой Революции. Но вот не уверен я, что они всё знают. Всё, из того, что Кэш мне говорил. Если бы знали, не думали бы, что это всё игра!

Сколько же у меня времени? Сканирование всех секторов мозга, подготовка к форматированию. Еще вирусятину в загрузочный сектор посадить напоследок – в подарочек хакеру. Ну что, начать процесс форматирования мозга? Да/Нет. Поехали, что ли?

– А ну отойди от него немедленно! – Металлический голос заставил Виски Фью, склонившегося ко мне со шприцом снотворного в руке, на месте зависнуть. – Отойди от него, пока я твою дурью башку не разнесла!

Ох, люблю я Кисоньку, когда она становится такой… Нет, не даром её Стальной Гадюкой величают.

Моя законная опекунша стояла на пороге комнаты – с бластером в руках.

– Только прикоснись к его мозгу! Твоих гонораров не хватит, чтоб за потерю образца расплатиться!

– Кисуля, дорогая… – пробормотал Фью, перемещаясь от меня на добрый метр. – Я просто хотел просканировать…

– Молчать! – Кисонька явно выступала сегодня в роли львицы. – Я что тебе вчера вечером говорила, а? Не смей вмешиваться в мой проект! А ты что творишь?! Вначале подсаживаешь в его класс своего слабоумного, потом эти сказки про Марс ему скармливаете… Хочешь таким образом его мозг полностью активировать? Или ты всё–таки решил его двойным носителем сделать, симбионта ему в сознание подсадить? Не выйдет! Я не позволю так рисковать! Забыл, какие миллионы ушли, чтоб этот кибер–мозг заполучить?

Вот оно как, значит. Ещё один кусок мозаики с треском хряпнулся на своё место. Я, уже готовый отдать распоряжение об отмене форматирования, решил ещё немножечко выждать. Происходящее нравилось мне всё меньше и меньше. Хотя казалось бы – куда уже? Итак крындык полный.

– Кисуля, я не виноват, что твой подопечный влез в мой проект… Ты же понимаешь, у меня тоже есть свои задачи… Я не имею права…

– Твои проблемы меня не касаются! Сам с ними разбирайся! Руководство Конторы присвоило моему проекту более высокий приоритет! И оставь свои попытки меня подсидеть! Не получится! А сейчас быстро – отпусти моего подопечного!

А всё–таки у Кисоньки буфера поменьше, чем у Трынделки были, подумал я, поднимаясь с пола. О чём мне ещё оставалось думать? Не о жизни же на Марсе, в самом деле.

Машина катила вперёд по утренней автостраде. Тихо кругом, редко–редко огни мелькнут. Те, кто уже проснулись, наверняка «Утренних новостей с Виски Фью» дожидаются. И не знают, что сам Виски сейчас по полу свои белоснежные зубы собирает – не удержался я всё–таки, от души ему вмазал напоследок. И за Марсианина, и за Призрака, и за Трынделку… И за ложь, которая похожа на правду, и за правду, которая хуже лжи. А сейчас я сидел рядом со своей опекуншей, смотрел, как она руль накручивает, и старался ни о чём не думать. Совсем ни о чём.

– Скажи хоть что–нибудь! – Она не выдержала первая.

– А что, образцы право слова имеют?

– Перестань! Твой мозг действительно уникален. Но… Неужели ты не понимаешь? Я и в самом деле тебя любила!

– Уже в прошедшем времени, да?

Она нажала на тормоза так резко, что я едва в лобовое стекло не ударился, когда машина остановилась.

– Ты не понимаешь! – Она повернула ко мне своё раскрасневшееся лицо. – Ты считаешь, что я тебя предала? Что я тебя обманывала? Да! Обманывала! Но не предавала! Конечно, когда год назад я тебя взяла под опеку, я думала только о своём проекте. Но потом… Я влюбилась, понимаешь?! Как девчонка… И мне было на всё наплевать – на мораль, на правила опекунства, на директивы Конторы! Я на всё была готова ради тебя! А ты… ты никогда меня не любил… Тебе просто было удобно – спать со взрослой женщиной, получать удовольствие, не прилагая никаких усилий! Вся твоя мерзкая шайка была тебе дороже меня! Ты… ты никогда меня не любил… – повторила она едва слышно. Ее губы дрожали, казалось, вот–вот, и она заплачет. Но она не заплакала, а, громко взрычав, ударила меня по лицу. Наотмашь.

– Поосторожнее, ладно? А то так ценный кибер–мозг повредить недолго… Что начальство в Конторе скажет?

И тогда она разрыдалась. Такая бедная и несчастная Кисонька. И погладил бы, да оцарапанным быть не хочется. И всё–таки я притянул её к себе, провёл ладонью по пушистым волосам.

– Ответь мне на один вопрос, – сказал я, когда слёзный поток начал потихоньку пересыхать. – Что такого уникального в моём мозге?

Я посмотрел прямо в её глаза – покрасневшие, мокрые, синие. Она моргнула, стряхивая с ресниц слёзы, губки покусала…

– Способность поддерживать несколько боевых прошивок… Большой энергозапас…

– И всё? Этого как–то мало для миллионной стоимости.

– А мне кажется, более чем достаточно! – отрезала Стальная Гадюка не терпящим возражений тоном. – Ты и так уже слишком много узнал!

– Зачем вы ему врёте? – раздался голос Марсианина.

Он стоял возле машины и смотрел на неё пронзительным взглядом – таким же, какой у него был восемь с лишним лет назад, когда он ещё не был Сохранённым. А рядом, привалившись к багажнику, устроился Дракула. Зубастик присел на придорожный бортик и улыбался всеми зубами. Ну, наконец–то, добрались! Теперь можно и все каналы связи заблокировать от греха подальше… Ой, а где Пончик?

– Зачем вы ему врёте? – повторил Марсианин. – Вы же знаете, что в его мозг вшита первичная матрица прежней марсианской цивилизации! Вы же сами его у нас украли девятнадцать лет назад.

Лицо Кисоньки посерело. Но она сказала спокойно, медленно, словно взводя курок:

– Вспомнил, значит? И теперь хочешь его обратно украсть? Давай скажи ему, зачем ты здесь! Чтоб его мозг извлечь? Думаешь, с другим носителем у вас архив распакуется? А он пусть нежитью жизнь доживает, так? И ты ошибаешься – я не воровка. Мозг с Марса вывез совсем другой Клерк. В те времена он был лучшим нашим агентом… Правда, теперь ему память заблокировали, и он считает себя лидером Подполья… Забавно, да?! Так что вся эта Мировая Революция – просто проект Конторы под кураторством Кэша. Бедняга Кэш, вот он удивится, когда узнает…

– Это неправда! – Зубастик сорвался с места, руки в кулаки сжал, встал перед Кисонькой, как бык перед тореадором… Тореадором… И снова в голове музыка из забытой оперы зазвучала… Призрак, Призрак, почему ты не с нами? И где Пончик? И Кэш… Кто ты, Кэш? Двойной агент поневоле? Предатель? Во что мне верить?

А Зубастик всё сверлил Кисоньку глазами и кричал:

– Вы всё врёте! И про Марсианина! И про Кэша!

– Вру? Я? – Кисоньку трясло, глаза ненавистью пылали, губы дрожащей белой полосой перечеркивали лицо. Ещё никогда она не была такой красивой, как сейчас. – Хочешь, я тебе сейчас пароль от блока скину? Вскроешь архив – и узнаете много интересного о вашем драгоценном Кэше!

– Всё равно Кэш лучше вас! Он никогда к вам не вернётся, даже если всё вспомнит! Он действительно верит в то, что делает! И это для него важнее, чем вся ваша Контора! Он никогда нас не предаст! Потому что он – наш друг. Мой и Джокера!

И тут Кисонька взвизгнула, выхватила бластер, прямо в грудь Зубастику ткнула.

– Ненавижу! Всех вас ненавижу! А его – больше всех! Мне нужно было ещё тогда убить, когда он меня бросил! А то лишь шрамом отделался! Убью… Убью сейчас… Больше меня никто не бросит! И не смейте отбирать у меня моего мальчика! Никому не отдам! Ни Конторе, ни марсианам… Сама убью!

Бластер в её руках дёрнулся, теперь дуло смотрело в упор на меня.

Игра со смертью. Вот она какая – по–настоящему. Я понял, что она и в самом деле выстрелит – я слишком хорошо знал свою бешеную Кисоньку. И такую, как сейчас, я любил её больше всего. Да, всё–таки любил. Наверное…

Интересно – кто кого? Расстояние между нами – полтора метра, мощность на максимуме. Выдержит или нет моё поле? Скорее всего – да. А если нет? Ну, тогда мне, по крайней мере, не придётся ложь целыми днями слушать… И терять друзей…

– Ну давай, стреляй уже, – сказал я, уплотняя поле в десятисантиметровой зоне.

А дальше произошло много чего – и всё сразу.

Кисонька выстрелила.

Дракула щёлкнул нейрошунтом, выбивая бластер из её руки.

Зубастик бросился вперёд, между мной и Кисонькой.

Эпилог Сохранённые

– Какого чёрта?! Какого чёрта?! – повторял я, словно в голове запись зациклилась. Других слов и не осталось. – У меня же поле было! Какого чёрта ты полез?!

– Я забыл… – Губы Зубастика скользнули вверх. Гримаса боли была так похожа на обычную кошмарную улыбку. И от этого мне просто выть хотелось. Какие могут быть улыбки, когда тело почти по пояс перерубило?

«О Зубастике позаботься, ладно?» – это последнее, что сказал мне Кэш… И от этого выть хотелось ещё сильнее.

– Ну какого чёрта ты полез… – сказал я в последний раз, глядя в его рыжие застекленевшие глаза…

– Джокер, послушай… – это Дракула. Голос у него такой добрый, сочувствующий. Но я совсем не хотел слышать такие голоса! Не надо мне ни доброты, ни сочувствия.

– Где Пончик? – спросил я резко.

– У нас, на Кладбище. Парализатором его задело, потом мозг завис. Мои ребята за ним присмотрят, оклемается… Но знаешь, мне кажется, сыт он уже реальностью по горло… Ему проще быть СИ…

Я сжал руки в кулаки, но даже не выдохнул. Подошёл к машине, метнул взгляд на неподвижно застывшую на водительском кресле Кисоньку.

– С ней что?

– Я ей левый процесс в кибер–мозг запустил, так что пока занята делением десятки на три. Пусть сидит, хоть не мешает… Что с ней делать собираешься? Может, ей часть памяти заблокировать?

– Нет, пусть всё помнит! До последнего! Так же, как и я…

Я сдёрнул плед с заднего сиденья, положил на землю рядом с Зубастиком… Его тело было ещё тёплым. Только сердце не билось. И сигнала от кибер–мозга не было.

– Я помогу? – спросил Дракула.

Ничего не ответив, я головой мотнул. Сам поднял на руки свёрток, который когда–то был моим лучшим другом, положил на заднее сиденье машины. Постоял молча, а потом повернул голову к притихшему Марсианину.

– Ну что, сейчас мой мозг извлекать будешь или потом? Если что, давай лучше сейчас. Тут хоть Дракула под боком, а он в этих вопросах спец. Как он там говорил: хрясь, хрясь – и ты нежить?

– Да не надо никакого «Хрясь, хрясь»! – сказал Марсианин, чуть ли не со всхлипом в голосе. И смотрел на меня наивным взглядом идиотика Чу. – Я сюда прилетел не для того, чтоб твой мозг отобрать, а для того, чтоб быть уверенным в его сохранности! И не только потому, что ты единственный удачный образец, сумевший войти в симбиоз с первичной матрицей… Просто мы действительно чтим чужой разум! Я должен был наблюдать… На случай, если архив распакуется… Защищать тебя по мере возможностей… Но получилось, что это ты меня защищал. И всё это случилось из–за меня… Я позволил себя использовать… Я – абсолютно бесполезный…

«Чу помог, да? Чу – хороший?» – вспомнилось мне.

Я подошёл к нему и положил руку на плечо.

– Если ты собрался плакать, то давай правильно: «Му–у–у», а не «У–у–у–у». Давай вместе, а? Му–у–у–у!

– Я – не корова… Я – мальчик, – сказал он, чуть заметно дёрнув шеей.

– В таком случае отставить слезы, – сказал, сжимая кулаки так, что ногти в ладони воткнулись.

Марсианин закусил губу, сдерживая очередной всхлип, и кивнул.

Я отвернулся от него, уставился на пучок жёсткой травы, протиснувшейся сквозь асфальт.

– Значит, я – тоже Сохранённый? – спросил я почти без интереса, думая о том, где Зубастика хоронить. Скорее всего, в Старом Городском Парке, возле фонтана. Красивые там места, ему понравится…

– Не совсем, – ответил мне вместо Марсианина Дракула. – Внутри твоего мозга есть множество ответов на множество вопросов. А личность у тебя одна.

– А у тебя – две? Ты ведь настоящий Сохранённый, да, Дракула?

– Ага, – кивнул он устало. – Сохранённый. Последний Сохранённый Земли.

– Значит, это всё правда?

– Что – правда, Джокер? Жизнь на Марсе? Вымершая цивилизация? Конторские проекты? Мировая Революция? Какая тебе больше нравится – выбирай любую…

Я ничего не ответил. Правдой была смерть Зубастика. И отформатированный Призрак. И Кисонька, куклой сидящая в машине… И от этой правды бежать не убежать было.

– Что мне теперь делать? – спросил я в никуда.

– Наверное, то же, что и всегда… – тихо сказал Марсианин. – Ты всё равно по–другому не сможешь… Всё равно пойдёшь вперёд… Такой уж ты есть.

Я сел на асфальт, привалившись спиной к машине, посмотрел на тихий беспроблемный город постоянной лжи. Да, наверное. Я пойду вперёд. Даже если это бессмысленно… Потому я всё–таки нашёл дурацкий ответ на дурацкий вопрос – верить или не верить. И во что верить.